Текст книги "Апрель в Лондоне"

Автор книги: Кира Измайлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Положив трубку, она довольно улыбнулась: студентка с двумя косичками оказалась действительно ценным приобретением, учитывая ее готовность работать за стол и еду. Вдобавок мисс Кимберли, когда не занималась (а это она ухитрялась делать, пока Кэвин спал), помогала Мэгги по дому, никогда не портила хозяйке настроение кислой миной, всегда была приветлива и учтива, а в целом, хоть и казалась простоватой, не вызывала раздражения. Просто находка!

– Мадам, мы вернулись с прогулки! – раздался ее веселый голос. – Ну же, Кэвин, поздоровайся с мамочкой!

Никакого желания здороваться мальчик не выказал, но хотя бы не начал реветь навзрыд.

– Оставьте его отдыхать и спускайтесь, через полчаса будет чай с пирожными, – милостиво произнесла миссис Смайт. У нее было на редкость хорошее настроение. Если так пойдет, скоро соседкам можно будет предъявить очаровательного ангелочка, а не зареванного заморыша!

– Отдыхать… – зло бурчала Эйприл, переодевая Кэвина. – Ему не отдыхать, ему беситься нужно. Вон, всего несколько дней гуляем, а уже видно, что мальчишка-то был сильный… до болезни, наверно. А потом – на койку, не шевелись, не бегай, не играй… Бедолага!

Тут она вспомнила о вещах, принесенных Мэгги: вчера вечером они рассматривали их за вечерним чаем на кухне. Вещички и впрямь оказались из хорошей ткани, явно новыми, а еще на них была вышита монограмма… В замысловатого вида игрушку (сильно замусоленную, явно любимую с младенчества) Кэвин вцепился так, что отбирать и смысла не было, а вот одежки, из которых он уже вырос, Эйприл рассматривала с большим интересом.

Первое – ни единого машинного шва. Интересно, кто это в наши времена, даже если предпочитает шить детям сам, не пользуется швейной машинкой? Разве что совсем бедные люди, но это явно не тот случай. И этот чертов вензель… Где же Эйприл его видела? Или не именно этот, а очень похожий? Может, кому-то захотелось выпендриться, вот и… Но еще и миссис Смайт упоминала с намеком, что родители Кэвина были не какие-то простые работяги, говорила о дорогой клинике…

– Может, у тебя и наследство имеется, а? – спросила Эйприл у мальчика. – Тогда ясно, отчего старая жаба так в тебя вцепилась, она за пенни удавится, хотя денег у нее куры не клюют!

И еще одно не давало ей покоя: монограмма монограммой, мало ли, у кого какие причуды, только мальчика звали Кэвином, а в вензеле ни единой буквы «К» не наблюдалось. Впрочем, тут имелось простое объяснение: миссис Смайт переназвала приемыша, как ей больше нравилось…

– На кой черт мне эти расследования? – задумчиво произнесла девушка и сама же себе ответила: – Да интересно же! Так… черт, надо идти, а то еще разозлится… Кэвин, посидишь в манеже, а? А то я буду переживать, как бы ты не ушибся, не поранился… ну?

Тот серьезно помотал головой. Судя по всему, этот манеж мальчик люто ненавидел. Впрочем, кому понравится сидеть за решеткой?

Он подумал, взял в охапку свою любимую игрушку, прижал к груди, а свободной рукой потянулся к яркой книжке с картинками, которую Эйприл читала ему на ночь (чего у миссис Смайт было не отнять, так это одного – денег на мальчика она не жалела… в разумных пределах, конечно).

– Эйп… – произнес Кэвин.

– Это ты мне? – стараясь не выказать удивления, спросила она и дождалась кивка. – Ну ладно, пусть я буду «Эйп», от меня не убудет… Держи книжку, смотри картинки. Только не порви, а то мамочка будет ругаться… Вот тебе наша читальная подушка!

Эйприл привыкла читать, сидя или лежа на полу (дома так было проще, потому что на кровати или диване все младшие не помещались и не могли смотреть картинки, а так им удавалось заглядывать из-под локтя или виснуть на плечах у старшей сестры.

– Вот тебе и раз, – произнесла она, выйдя за дверь. – Значит, разговаривать он действительно умеет. Но отчего-то не может или не хочет… После стресса, наверно… Ладно, об этом мы подумаем потом, пока что у нас чаепитие, чтоб его!

* * *

Миссис Смайт с удовлетворением посмотрела на девушку. Та, правда, сейчас была не в скромной юбочке, а в брюках, но это прощалось – в них куда удобнее ползать по полу с малышом.

– Присаживайтесь, Эйприл, – снизошла она. По имени в доме называли только более-менее доверенную прислугу, ту же Мэгги.

– Спасибо, мадам, – та чинно села напротив.

– Как ваши занятия?

– Благодарю, мадам, продвигаются.

– И вам хватает времени?

– Более чем! Ваш Кэвин такой спокойный и разумный ребенок, что может часами занимать себя сам, пока я сижу за книгами. Разумеется, я ни на миг не оставляю его без внимания, – поспешила добавить Эйприл.

– Да, этот ваш самовольный переезд… – поджала губы миссис Смайт.

– О, простите, мадам! – сказала девушка, хотя до того извинилась уже раз двадцать.

– Помню-помню, вы крайне ответственно относитесь к своим обязанностям, – отмахнулась та. – Впрочем, ерунда. Если детский плач не мешает вам заниматься, дело ваше…

– Что вы, мадам, – искренне ответила Эйприл, – я ведь жила в общежитии, а там привыкаешь к постоянному шуму. Ну а Кэвин плачет очень редко и совсем не шумит. На редкость спокойный мальчик.

– О да, этого не отнять… Хотя прежде… это был какой-то кошмар! – миссис Смайт взялась за виски. – Любой шум, хлопок дверью – и снова этот визг! Каких только успокоительных Кэвину не прописывали, и все бестолку… должно быть, прежние няни попросту забывали их ему давать!

«Значит, я правильно сделала, когда вылила все эти микстуры в унитаз и заменила водой», – заключила Эйприл, худо-бедно разбиравшаяся, какой дряни намешано в тех пузырьках, благо имела дело с успокоительными, а вслух произнесла:

– Должно быть, они и правда манкировали своими обязанностями. И, наверно, у семьи напротив такая же беда: я очень часто слышу, как у них плачет ребенок, просто разрывается! Неужели у них нет средств на хорошего доктора?

– Ах! – миссис Смайт прижала пальцы ко рту, потом схватилась за сигареты. – Это такая беда…

– О, я же здесь чужая, я ничего не знаю, – быстро пошла на попятный Эйприл. – Надеюсь, я не обидела никого из ваших знакомых?

– Нет, нет, дело не в том, – та раскуривала сигарету. Тайна жгла ее изнутри, и пожилая дама решилась. – Помните, я сказала, что родителей Кэвина сбила машина?

– Да, мадам.

– Угадайте, чья это была машина? – с победоносной ухмылкой спросила та.

Эйприл честно задумалась. Вернее, сделала вид, что задумалась, а потом округлила глаза:

– Не может быть! Неужто… ваших соседей напротив?!

– О нет, милочка, что вы… – засмеялась миссис Смайт, довольная собой. – Это весьма, весьма приличные и солидные люди, им не пришло бы в голову гонять на автомобиле в нетрезвом виде, да еще и с маленьким сыном на заднем сиденье!

Эйприл окончательно перестала что-либо понимать и только надеялась, что на лице ее написана достаточная заинтересованность историей. Видимо, так и было, потому что хозяйка заговорщицким тоном произнесла:

– Это был их близкий родственник с супругой! Ребенок чудом выжил… ну и нельзя же было оставить его в приюте, верно?

– Боже мой, какой ужас, – совершенно искренне произнесла Эйприл.

«Значит, родителей Кэвина убил пьянчужка-водитель… у которого остался свой сын, которого взяли родственники, которые живут напротив миссис Смайт… Ах ты ведьма старая!»

– Надеюсь, – сказала она скорбно, – мальчики никогда не узнают, какая драма связывает их судьбы…

– Я не сомневаюсь, что соседка непременно расскажет своему приемышу, кому он обязан такой жизнью, – сладко улыбнулась миссис Смайт. – Ну а Кэвину, когда он подрастет достаточно, я, конечно, объясню, что он не родной мой сын… впрочем, это не секрет. Ну а прочее…

«Прочее сделают соседки, – заключила Эйприл. – Интересно, чем тебе так насолило семейство напротив, чтобы затеять этакую игру?»

– Мадам, если мой вопрос покажется вам бестактным, пожалуйста, забудьте о нем, – быстро сказала она. – Вы решили усыновить Кэвина до того, как приемыша взяла соседка, или же после того?

– Какая вы сообразительная девочка, – довольно рассмеялась миссис Смайт. – Об усыновлении я думала давно, это верно… И вдруг у соседей появляется маленький мальчик, к ним заходит – кто бы вы думали? – моя старая знакомая, которая работает в соцслужбе. Она и рассказала мне эту душераздирающую историю, упомянула и о Кэвине… Тогда-то я и решила рискнуть, – добавила она довольно. – Кажется, не прогадала. По слухам, тот, второй приемыш – настоящий дьяволенок, весь в покойного папашу!

– Боже мой… – протянула Эйприл. – Я думала, такое бывает только в романах!

– Я тоже так считала, но… Ах, давайте сменим тему. Расскажите о своей милой провинции, вы совсем не упоминаете о доме…

«Потому что ты мне слова вставить не даешь», – подумала девушка, но улыбнулась и начала воодушевленно рассказывать о родных краях. Другое дело, что родилась она вовсе не там, но не объяснять же это миссис Смайт?..

Обратно в детскую Эйприл возвращалась совершенно вымотанной, и новое испытание оказалось совершенно некстати.

Кэвин забился в угол, как он всегда делал, если чего-то пугался или на него кричали. Правда, теперь он крепко обнимал своего плюшевого друга и не плакал в голос, и на том спасибо…

– Что такое? – искренне испугалась Эйприл. – Ты что, ушибся? Поранился? Ну, где болит?

Мальчик отчаянно помотал головой и снова уткнулся в игрушку. Потом снова шмыгнул носом и указал на книгу, лежащую на читальной подушке. Эйприл подняла ее, посмотрела: книга была раскрыта на развороте, изображающем какую-то принцессу на балу.

– Ну и чего ты тут испугался? – недоуменно спросила Эйприл, присев на корточки рядом с Кэвином. – Такая красивая дама, платье все в алмазах… гляди, луна, солнышко, звезды… Ну в чем дело? Я не понимаю, правда!

– М… мама! – всхлипнул мальчик.

Для девочки с фермы Эйприл соображала очень даже недурно.

– Эта принцесса похожа на твою маму? – спросила она. Кэвин сделал неопределенное движение головой, то ли да, то ли нет. – А чем? Что у нее похоже? Глаза? Гляди, какие, синие-синие, как небо!

– Н-нет, – выдавил он. Казалось, что слова даются ему с большим трудом.

– Прическа? Волосы?

– Да-а…

– А платье? Похожее?

Кэвин снова помотал головой и отлистал несколько страниц назад, к другой иллюстрации.

– Вот, – сказал он, указав пальцем. – Это!

Эйприл села на пол, вытянув ноги, и глубоко задумалась. Конечно, можно решить, что у маленького мальчика случился выверт сознания, но какой-то он уж больно замысловатый для такого возраста.

– Темная история, – произнесла она вслух. – Кэвин, а твоего папы в книжке нет?

Тот уверенно кивнул.

– Ты до конца досмотрел? Точно?

Он снова кивнул, снова отлистал несколько страниц и заявил:

– Мадам!

Эйприл согнуло пополам от смеха: мачеха Золушки с картинки действительно поразительно походила на миссис Смайт!

– Ты только ей об этом не говори, – попросила она. – И вообще не говори ни с кем, только со мной! Пусть это будет наш секрет, хорошо?

Кэвин серьезно кивнул.

– Вот что… – Эйприл поразмыслила. – Ты же все понимаешь, а? Ага, вижу… И наверняка уже болтал вовсю, только почему-то перестал. Давай сделаем так: мы с тобой потихоньку будем разговаривать, ну вот хоть по вечерам или когда гуляем, а потом ка-ак сделаем всем сюрприз! Напугаем миссис Донован, например… ты подойдешь к ней сзади и скажешь: «Мэгги, дай пирожок!» Вот она удивится! Согласен? Ну и хорошо, а дома пока помалкивай.

«Что же такое с тобой случилось?» – думала она, гладя по стриженой голове доверчиво прильнувшего к ней мальчика. Очередного младшего братишку, будто ей своих мало! Но… стоило посмотреть ему в глаза, не по-детски серьезные и будто бы светящиеся, как желание оставалось только одно: забрать Кэвина куда подальше от всех этих дорогих игрушек, пусть бы возился во дворе с цыплятами, котятами и щенками, получал веником поперек спины и рос нормальным пацаном, а не… инструментом. Инструментом, призванным потешить извращенное самодовольство миссис Смайт, инструментом, который может сломать жизнь тому, другому приемышу…

– Пойдем-ка ужинать, – решительно сказала Эйприл, поднимаясь и протягивая руку. – Ты наверняка уже проголодался, пока мы с мадам чаи гоняли.

– А убирать кому? – неожиданно связно произнес Кэвин, указав на разбросанные игрушки и книжки.

– Поедим, вернемся и приберем, – пожала она плечами, решив ничему не удивляться.

– Я не умею. – Казалось, раз дав течь, какая-то плотина в сознании мальчика не может больше удерживать поток слов.

– Заодно и научишься, ты ведь уже большой. А что, за тобой мама прибирала?

Он снова мотнул головой.

– Там… там… – Кэвин что-то изобразил руками. – Как Мэгги! Но не она…

– Служанка? – подсказала Эйприл, но мальчик снова замкнулся в молчании и ни слова не произнес до самого вечера, пока не пришло время ложиться спать.

– Спой колыбельную, – попросил вдруг он, когда девушка уже погасила лампу. – Пожалуйста.

– Кэвин, да у меня слуха нет и голос такой, что дракона напугать можно! – фыркнула она.

– Я не боюсь, – после долгой паузы ответил он. – Правда. Спой?

– Нашепчу, так и быть, а то весь дом перебужу, – сказала Эйприл. – Боже, как же там начинается-то… Ага! Слушай и спи!..

* * *

– Эйприл, не слишком ли подолгу вы гуляете с Кэвином? – поинтересовалась как-то миссис Смайт, вставшая в дурном расположении духа. – Слишком жарко, он может получить солнечный удар!

– Что вы, мадам, мы гуляем под деревьями, на ребенка панамка, а у меня всегда при себе вода, – смиренно отвечала Эйприл, вспоминая себя самое и братьев с сестрами, в самую жару носившихся по полям безо всяких панамок. – Не переживайте.

– Ну что ж… – та вздохнула и потерла виски. – В такую жару моя мигрень всегда обостряется!

– Тогда вам нужно прилечь в прохладной тихой комнате, мадам, и вам непременно полегчает.

– Будто я сама не знаю, – фыркнула та и удалилась в дом, думая, что летние студенческие каникулы – просто чудесно, Эйприл забирает мальчика из дома с раннего утра, после обеда он спит, а она что-то там штудирует, готовится к учебному году. Вечером их обоих не видно и не слышно, они заняты в детской. Просто идеально, не то что у соседей напротив – с утра до ночи ругань и крики! – И правда, нужно пойти прилечь…

Эйприл фыркнула ей в спину и повела Кэвина по дорожке, любезно здороваясь со всеми встречными и поперечными. На близлежащих улицах все уже знали приветливую милую девушку, охотно перебрасывались словечком-другим, и постепенно у Эйприл начала складываться преинтереснейшая картина событий… И это не считая того, что удалось узнать у самого мальчика. Конечно, это не был связный рассказ, но кое-что он все-таки запомнил и кое-как сумел передать…

Судя по всему, занимались с Кэвином с самого младенчества, и очень упорно. Говорить-то он, может, и не желал, но словарный запас у него был вполне приличный, к тому же фразы он строил не в духе «дай бибику» или «ав-ав», а как-то… по-взрослому, хоть и относительно примитивно. Это напоминало Эйприл фермерские семьи: там с детьми специально никто не занимался, некогда было, но они постоянно крутились у взрослых под ногами и говорить начинали раньше городских сверстников. И сразу называли собаку собакой, а кошку кошкой, а не «ав-ав» и «мяу-мяу». Только Кэвин на фермерского ребенка не походил совершенно, стать не та, могла бы сказать Эйприл, если бы речь шла о лошади. Худой, хотя и сильный, высоконький, ни дать ни взять, скаковой жеребчик среди ломовых лошадей!

Мальчика из дома напротив Эйприл никак не удавалось рассмотреть. Складывалось впечатление, будто его прячут нарочно, и это тоже было странно…

– Доброе утро, миссис Фигг, – поздоровалась она со старушкой-соседкой.

– Доброе, доброе… Снова в парк? – спросила та.

– Ну а что же, погода жаркая, не в доме же сидеть, – улыбнулась Эйприл и поправила рюкзачок. – А там у пруда прохладно, самое милое дело поиграть!

– Ой, милочка, осторожнее, – всполошилась старушка, – по такой жаре детишки так и тонут, так и тонут!

– Ну а я на что? – нахмурилась та.

– А вдруг задремлешь? Ты смотри, не дремли! А то упустишь мальчонку, век казниться будешь!..

И она удалилась, помахивая своей клюкой, ни дать ни взять, колдунья из сказки!

– Ведьма старая, – неожиданно отчетливо выговорил Кэвин. Иногда у него будто прорывалось что-то этакое.

– Совершенно согласна, – сказала Эйприл мрачно, – все настроение испортила! Я теперь боюсь к пруду идти… Пошли к старой сосне? Там тоже прохладно и хвоей пахнет…

Кэвин кивнул и крепче уцепился за ее руку. Несмотря на хрупкое сложение, он был достаточно вынослив, чтобы прошагать вполне порядочно для ребенка своих лет. Потом, конечно, его приходилось брать на руки, но ненадолго. А вот от прогулочной коляски он отказался сразу и наотрез, и выражение лица сулило такую истерику, что Эйприл решила: лучше уж они по пути посидят и отдохнут в тенечке, либо она потащит Кэвина на плечах, чем миссис Смайт услышит этот плач и рассердится.

Разговаривал он по-прежнему мало и неохотно, но времени у Эйприл было много, терпения тоже хватало, любопытство разбирало, поэтому постепенно она кое-что сумела разузнать. Складывалось впечатление, будто у Кэвина провалы в памяти, причем серьезные, но время от времени ему удается что-то вспомнить, например, по ассоциации, как с той картинкой. Так, Эйприл удалось понять, что у матери Кэвина были длинные волосы, но вот белокурые, рыжие, русые, каштановые или черные, он сказать уже не мог. И цвета глаз ее тоже не помнил. Помнил только руки…

– У тебя другие, Эйп, – сказал он как-то, поймав ее за руку и пристально разглядывая пальцы. – Больше.

– Ну так я из простых фермеров, ясное дело, хрупких пальчиков у меня быть не может.

– Ага… и вот… – Кэвин осторожно потрогал ее ногти. – Короткие.

– С длинными мне нельзя, могу тебя поцарапать, – улыбнулась она, сделав отметку: мать явно сама ребенком не занималась, если носила длинные ногти. Хотя некоторые умудряются и с маникюром ухаживать за малышами. – Да и неудобно на работе.

– И колечек нет, – заключил он.

– Конечно, нет, я же не замужем, – вздохнула Эйприл, заметила непонимание и объяснила: – Если бы у меня был муж, вот на этом пальце я бы носила кольцо, ясно?

– Ага… а у мамы были на других пальцах тоже, с блестящими камушками… И в ушах, и на шее… И платье… – Кэвин мучительно задумался, пытаясь подобрать слова, потом просиял: – Как… как вода в пруду!

– Изумрудное, – кивнула девушка. Пруд и впрямь зацвел от жары и казался теперь редким самоцветом среди пожухшей травы. – Красивое?

– Очень! Тут, спереди как у мадам… ну, голое… которое для гостей.

– С вырезом? – уточнила Эйприл. – Погоди, сейчас… Вот как у этой принцессы из книжки? Гляди…

– Почти, – кивнул Кэвин, подумав. В его глазах отражалась летняя зелень. – Только красивее. С лентами.

Вот и поди угадай, кем была его мать: правда ли дамой из общества или актрисой варьете? У них тоже платья «голые» и фальшивые бриллианты блестят!

– Про папу вообще ничего не помнишь? – спросила она тогда, и Кэвин молча помотал головой. Эйприл готова уже была начать утешать его, если расплачется, но он вдруг замер на секунду и сказал:

– Они так кружились… кружились…

– Танцевали? – Эйприл лихорадочно зарылась в книгу, выискивая какую-нибудь картинку с танцующей парой. – Смотри, похоже?

– Да-а… Было светло-светло, вокруг люди… а они кружились, – неожиданно гладко произнес Кэвин. – Я испугался, что они совсем улетят… побежал, а пол скользкий… Я упал и заплакал…

И в самом деле заплакал.

Из этого воспоминания удалось почерпнуть только одно: отец Кэвина был высокого роста и умел танцевать. И танцевала эта пара на паркете, судя по всему. Что, опять же, ни о чем не говорило!

– Сегодня будем вспоминать? – требовательно спросил Кэвин, отвлекая ее от раздумий. Вообще-то, Эйприл хотела сказать «нет», но сегодня мальчик говорил очень уж хорошо (а день на день у него не приходился, он мог и молчать сутками), грех было не воспользоваться случаем.

– Попробуем. Садись, – указала она на расстеленный плед. С чего бы начать? Как запустить ассоциативную цепочку? Иногда это получалось сразу, иногда не удавалось вообще. – М-м-м… Кэвин, а почему ты назвал соседку старой ведьмой?

– А кто же она? – удивился он, плюхнувшись рядом.

– Ну… похожа, – усмехнулась Эйприл. – Но она могла обидеться, если бы услышала…

– Пускай, – равнодушно ответил Кэвин. – Она никто.

– Как так? – насторожилась девушка. – Она достойная пожилая…

– Она никто, – повторил мальчик как-то странно. – Бестолочь. Но для этого дела сгодится.

Эйприл слушала, приоткрыв рот от изумления. Потому что это были чужие слова. Кэвин не смог бы, не сумел так сказать!

– Какого дела? – осторожно спросила она.

– Старая дура пока не ослепла. И на нее никто не подумает.

– О чем не подумает?

– Присмотрит за мальчишкой. А не то в тюрьму за свои штучки пойдет…

– Какие еще штучки? – не удержалась Эйприл. – Кэвин?

– Что, Эйп? – недоуменно моргнул он. – Я уснул?

– Да, похоже, – ответила она, не желая его напугать. – Очень уж жарко. Прямо как у нас в Уилтшире летом, во время сенокоса… Знаешь, как здорово забраться в стог сена и съехать вниз? Ругаются все, правда, ужасно, да еще на вилы напороться можно, был такой случай… Но всё равно все катаются! Кэвин? Ты что?..

– Ничего, Эйп, – тряхнул он головой. – Давай еще вспоминать!

– Ну, давай… – осторожно согласилась она.

Это оказался на редкость продуктивный день. Для начала, Кэвину удалось вспомнить клинику, во всяком случае, Эйприл решила, что это именно она, по описанию «дядь и теть в длинных халатах», и потому, что мальчику там было плохо, а мама с папой появлялись редко. Потом был провал, а затем какое-то другое место, где отчего-то появилась собака, еще уйма шумных людей – тут конкретики ждать не приходилось, мальчик был сильно напуган, – а потом уже дом миссис Смайт.

– Там был вот такой, – Кэвин нашел в книжке подходящую картинку. С нее глядел благообразный бородатый старец в остроконечном колпаке со звездами и длинном балахоне. – Вот совсем такой!

«Наверно, тебе это приснилось, бедняга», – подумала Эйприл, погладив его по голове.

– И еще такой, – упрямо указал он на другую иллюстрацию. С нее скалился лохматый людоед, Кот-в-сапогах под его ногами был почти неразличим. – Только не злой. Он плакал. И мы летели.

– Как летели? – удивилась девушка, решив, что кто-то высокий нес мальчика на руках, вот ему и показалось…

– На такой штуке… – Кэвин снова мучительно задумался, ему не хватало слов. – Ну у нее два колеса! Как велосипед! Только трещит!

– Мотоцикл, что ли? – изумленно спросила Эйприл, подсознательно понимая, что придумать такое Кэвину не по силам.

– Наверно…

– Но мотоциклы не летают! Ну разве что в кино или мультфильмах…

– А этот летал! – упрямился мальчик. – Ведьмы же на метлах летают!

– Логично, мотоцикл ничем не хуже, а даже и лучше, – поспешила согласиться Эйприл. – Удобнее, опять же. Ох… У меня уже в горле пересохло. Ты пить хочешь?

– Ага…

Решив, что на сегодня довольно, она достала термос с охлажденным лимонадом, печенье, и велела браться за легкую закуску перед скорым обедом.

«Я не читала ему таких сказок, это точно, – думала Эйприл, пока Кэвин сосредоточенно грыз печенье. – Придумал сам? Почему нет? Он мальчик развитой, хотя и неразговорчивый. Вернее, был бы разговорчивым, если бы кто-то его не перепугал… Он ведь очень редко переспрашивает, если в сказке вдруг попадется старомодное слово! Ему раньше говорили, что это означает? Иначе я это объяснить не могу…»

Видя, что Кэвин задремал на солнышке, она осторожно отодвинула его в тень, отобрав недоеденное печенье, прилегла сама и уставилась вверх, в крону старой сосны.

«Кой черт занес меня на эти галеры?» – сумрачно подумала Эйприл, когда солнце перевалило зенит, и принялась собираться. Кэвин просыпаться не собирался, пришлось нести его на руках, но это ерунда, хуже было то, что выхода из сложившейся ситуации девушка не видела.

Стоит Кэвину заговорить, она сделается не нужна. Ему моментально наймут гувернера, горничную, еще кого-нибудь, а няньку-студентку вежливо попросят вон. Ну, может, этот год продержаться получится, Кэвин к ней привязался, но потом станет сложно скрывать прогресс. Да и миссис Смайт может озаботиться и пригласить каких-нибудь светил… А мальчик, кстати, боится докторов и вообще людей в длинных халатах, хотя это как раз можно списать на пребывание в больнице…

– Не тяжело вам, мисс? – окликнул один из соседей, лавочник, завидев ее с рюкзаком и с Кэвином на руках.

– Своя ноша не тянет! – весело отозвалась она. – Да и не весит он ничего, мешок картошки потяжелее будет!

– Ваша правда, мисс, мне ли не знать, – фыркнул он и, глядя вслед, сплюнул и покачал головой: – Вот ведь… Сперва завела мальчишку, как щенка, теперь девчонку – за щенком смотреть. Только щенок-то может в злого кобеля вырасти, а кто ему хозяйкой будет?..

«Вот-вот, – подумала Эйприл, прекрасно расслышавшая его бормотание. – О том и речь…»

– Добрый день, миссис! – поздоровалась она с соседкой напротив.

– Добрый день, – отозвалась та, – с прогулки идете?

– Совершенно верно. А вы что же своего мальчика даже в сад не выпускаете? Погода дивная, солнышко!

– Ему вредно, – отрезала соседка.

– Как жаль! Неужели приболел? – покачала головой Эйприл. – Тогда конечно, лучше не перегреваться. Всего доброго, желаю удачи!

– Удачи… Что за нахальная девица, – фыркнула та, закрывая калитку. – Вечно эта Смайт тащит в дом всякую дрянь!

Стоило Эйприл переступить порог, как на нее вихрем налетела Мэгги.

– Быстрее идите к мадам, деточка, – зашипела она, – давайте, я отнесу мальчика наверх…

– Осторожнее…

– Да уж не уроню! – Миссис Донован сноровисто перехватила спящего Кэвина и унесла прочь.

Эйприл пожала плечами, поставила рюкзачок на пол и явилась пред светлы очи хозяйки.

– Ну где вас носит, милочка? – всплеснула та руками. – В каком вы виде? У меня с минуты на минуту будут гости, а вы… Извольте немедленно умыться и привести себя в порядок. Ах да, и переоденьте Кэвина в новый бархатный костюмчик! Я хочу показать его подругам!

«Костюмчик или Кэвина?» – зло подумала Эйприл, а вслух кротко сказала:

– Мадам, мальчик спит, если его разбудить прямо сейчас, он начнет капризничать…

– Я вас содержу не ради того, чтобы вы потакали капризам воспитанника! – отрезала миссис Смайт, расфуфыренная сверх всякой меры. – Извольте исполнять! И сами переоденьтесь! Слышите, в дверь уже звонят? Мэгги! Мэгги, где ты?!

– Да, мадам, – тяжело вздохнула Эйприл и пошла в детскую.

Кэвин спал так мирно, что будить его было нестерпимо жаль, но иного выхода не имелось.

– Вставай, соня, – тихо сказала девушка ему на ухо, и мальчик сонно заморгал длинными темными ресницами. – Пойдем умываться.

– А… а разве уже утро? – спросил он и тут же добавил нелогично: – Почему мы дома?

– Потому что ты заснул под сосной, и я принесла тебя домой. А сейчас у мадам гости, и она требует, чтобы ты к ним вышел, поэтому идем умываться.

– Я не хочу… Не пойду… – Кэвин с недетской силой вцепился в ее руку, умоляюще уставился в глаза. – Я не…

– Ты что, хочешь, чтобы меня выгнали? – Эйприл вынужденно прибегла к шантажу, чего терпеть не могла. Увы, время поджимало, иначе она придумала бы более элегантное решение проблемы.

– Нет…

– Тогда умываться! И не забывай, – проговорила она, пуская воду посильнее, – это ты со мной болтаешь. А там можешь только сказать «да, мадам» или «нет, мадам», она будет счастлива. Особенно если ты скажешь не «мадам», а «маман».

– Ты неправильно говоришь, – повернул вдруг голову Кэвин.

– А?..

– Надо говорить не так, а…

– Поскорее, мисс, – постучала в дверь Мэгги, – дамы собрались и ждут! Сейчас поднимется хозяйка!

– Идем! – отозвалась Эйприл. – Так. О тонкостях произношения – в другой раз. Вытираемся… причесываемся… Где этот чертов костюмчик? Ага… Давай… Сандалии…

– Жуткая пошлость, – снова не своим тоном выговорил Кэвин.

– Ты только при гостях такого не скажи, помалкивай и веди себя прилично, – велела девушка, а через секунду распахнулась дверь. – Мадам, прошу, мы готовы!

– Ах, мой ангелочек! – умилилась миссис Смайт, потрепала Кэвина по голове, поправила кружевной воротничок и протянула ему руку. – Идем. А вы, Эйприл, лучше подождите здесь, займитесь чем-нибудь… Вы все-таки одеты… недостаточно хорошо, чтобы быть представленной дамам. Я же просила вас сменить платье!

– Да, мадам, – равнодушно ответла Эйприл, поймав отчаянный взгляд Кэвина и улыбнувшись ему. Говорить хозяйке, что переодеться она просто не успела, смысла не было, так зачем зря воздух сотрясать?

«М-да, лучше и правда надеть что-нибудь поприличнее, вдруг придется спуститься, а я вся в сосновых иголках!»

Эйприл уже успела привести себя в порядок и уселась с книгой, хотя и не читала, прислушивалась. Снизу доносился гул, как из пчелиного роя, похохатывали дамы, повизгивали девицы, все без исключения умилялись милашкой Кэвином… который, слава богу, похоже, помалкивал. А потом гул вдруг стих, раздалось возмущенное аханье… и отчаянный детский плач.

Эйприл слетела вниз, не дожидаясь зова, и застала дивную картину: в гостной сгрудились разодетые в пух и прах по последней моде дамы из местного бомонда, миссис Смайт была красна от гнева, какая-то незнакомая пожилая леди внушительных габаритов – от негодования, а плачем заливался, разумеется, Кэвин.

– Заберите его немедленно! – гаркнула миссис Смайт и обернулась к гостье. – Ах, миссис Дьюк, это нелепая случайность, должно быть, он услышал по телевизору…

Девушка подхватила ребенка и пулей вылетела из гостиной, чуть не сбив Мэгги на лестнице.

– Что случилось, вы слышали? – шепотом спросила она.

– Нет, нет! – махнула та рукой. – Только что мальчик попросился выйти, а хозяйка велела подождать, пока она позовет вас. И тут эта старая… простите, миссис Дьюк взялась его тискать. Дальше не знаю, что было, меня же за вами и послали! Господи боже…

– Ничего, ничего, миссис Донован, вы занимайтесь своим делом, а я займусь своим, – твердо сказал Эйприл и понесла Кэвина в детскую. – Ну что ты, что ты… с кем не бывает…

Она успела умыть, переодеть и успокоить мальчика, прежде чем гостьи разошлись, а в детскую фурией влетела миссис Смайт.

– Тиш-ш-ше! – разъяренной коброй зашипела на хозяйку Эйприл. – Он еле-еле уснул! Разбудите – сами с ним возитесь, а я немедленно беру расчет!

Похоже, та не ожидала такого от всегда скромной девушки, потому что осадила на ходу.

– Это безобразие, – свистящим шепотом произнесла она. – Мало того, что Кэвин намочил штанишки…

– Ему три года, мадам! И я предупреждала вас, что он разнервничается! А штанишки я выстираю, не беда.

– Но он же еще и миссис Дьюк оскорбил! – всхлипнула миссис Смайт и приложила к глазам платочек.