Текст книги "Небесные корабли (СИ)"

Автор книги: Кира Соловьёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

– Да. Нашей Академией занимается отпрыск семьи Эдлен, и удача – во всяком случае, пока, – ему сопутствует. Он хорошо платит преподавателям, и запасных кандидатов у нас полно. Однако, – Сулшерат развел руками, – некромантов на свете мало, и в основном они – птицы перелетные. Никто не жаждет сидеть на одном месте и передавать мудрость новому поколению.

– Вы считаете себя мудрым?

– Разумеется. А вы нет?

Парень задумался и присел на порог некротического корпуса.

– Нет, – произнес он спустя какое-то время. – Не считаю. То есть я в курсе, что мне известны законы, мало кому другому известные, но не верю, будто они делают меня исключительным. Я – это я, Эльва Тиез де Лайн, третий сын маркиза северного белобрежья. И меня не волнуют такие относительные вещи, как мудрость, благополучие или место, куда можно вернуться. Когда пути назад нет, не приходится отступать. Только идти напролом, в любом из приятных направлений.

– Пока оно не превратится в Ад, – добавил старик. – Поверьте, я знаю, о чем говорю. Всему приятному, что есть в мире, свойственно изменяться. Или давать рассмотреть себя под другим углом.

– Забавное мнение.

Эльва собирался сказать, что, вероятно, мудрость приходит с возрастом – но позади негромко скрипнула дверь, и детский голосок пробормотал:

– Господин Сулшерат, мне снова снятся кошмары.

– Ох, – вздохнул некромант. – Ладно, можешь посидеть со мной. Расскажи, что тебе опять пригрезилось.

Маленький мальчик с рыжими кудряшками, глубоко посаженными карими глазами и необычайно серьезной морщинкой между нахмуренных бровей опустился на траву у порога, подпер щеки слабыми кулачками и начал:

– Я не помню, откуда взялся дуб. Я спал, мне ничего не снилось. И я даже осознавал, что сплю, пока не оказался в корнях. Еле вылез, пополз по полю – во снах, понимаете, так бывает, что нельзя встать, – а потом заметил, что позади колеблется пламя. Остановился я, значит, гляжу – полыхает дерево. Огромный, старый дубище, если его на дрова пустить – можно целый год не выносить топор из сарая. А на ветках болтаются – болтаются, хотя ветра нет! – висельники. Шесть человек.

– Так, – не менее серьезно протянул Сулшерат. – Ясно. Пламя снится к опасности, а висельники – к ненастью. Возможно, будет гроза.

– Подождите, – сердито перебил его мальчик. – Это еще не все. Я лежал там, в пшенице, пока дерево не догорело и все трупы не разлетелись. Пепелом, знаете...

– Пеплом, – поправил старик.

– Ну, пеплом, – согласился ребенок. – Потом на месте, где оно стояло, прямо на горячих углях – я видел, что они горячие, прямо красные от жара, – появился еще один человек. Совсем молодой дядя, очень худой и немного похожий на женщину. Но точно дядя, потому что... – он покраснел, – груди я не различил. Так вот, этот дядя медленно крутился и наблюдал за полем, будто выискивал мышей. В полях много мышей, мы с мамой давили... да, а когда он повернулся ко мне лицом, я проснулся. От ужаса.

– Почему? – удивился Эльва. По его мнению, ничего страшного мальчик не упомянул.

Малыш бросил на него рассеянный взгляд, зевнул и потер переносицу. Парню показалось, что этими привычными действиями он пытается себя успокоить.

– Я проснулся потому, что увидел его лицо, – повторил он. – Я увидел, но лица... понимаете, лица... не было. Была страшная дыра и, кажется, губы... тонкие губы. А еще брови... но не было глаз и носа, и вообще ничего, кроме подбородка и лба.

Сулшерат напрягся.

– А волосы? У него были волосы?

– Да, – с достоинством подтвердил ребенок. – Черные, как смола. И странные уши.

– Странные?

– У людей таких не бывает, – мальчик встал и пересел поближе к учителю. – Но и у эльфов тоже. И у стаглов. Скорее всего... мне кажется... такие уши бывают у котов, только у того дяди они большие. А что, вы с ним знакомы?

– В некотором роде. – Некромант слегка растерялся. – Это Рикартиат.

– Рикартиат? – Эльва уставился на него с осуждением. – Тот парень, который умер в Аду?

– Не думаю, что он умер, – покачал головой старик. – Не думаю, что в нем было достаточно человеческого, чтобы умереть. Господин Нэльтеклет, как инквизитор, не сведущий в многогранности Смерти и в материях нашего колдовства, мог поверить в гибель своего друга. Но я, памятуя о его сущности, склонен предполагать иное.

– Вот как? – Младшего некроманта поразила его непрошибаемая честность. Сулшерат с такой легкостью раскрывал все тайны, да еще и перед ребенком, будто в этом не было ничего странного. – И в чем же беда обычного парня, да еще и менестреля, если вы сомневаетесь в его человечности?

– Это долгая история.

Эльва осекся и переметнулся на вторую сторону вопроса:

– И по-вашему, это нормально, когда ребенку снятся покойники? Даже если они покойники относительно?

– Нормально, – не обратил внимания на насмешку старик. – У Кеорна есть задатки провидца. Он умеет следить за прошлым и будущим во сне, порой даже контролирует то, что видит. Но некротическая часть дара куда сильнее, и мальчика отправили на наш факультет. Мол, возиться с ним ради призрачного шанса вырастить прорицателя бессмысленно, а повелитель смерти получится превосходный. Впрочем, – Сулшерат сурово взглянул на ученика, – пока что он не демонстрирует высоких талантов. Так, бегает по кладбищу и вопит.

– Не надо клеветы, – оскорбленно закричал ребенок. – Мы все бегаем!

– Ой ли? На вчерашнем занятии я имел счастье лицезреть Хастрайна, угодившего вурдалаку мечом промеж глаз.

– Ну, Хастрайн храбрый, – смутился мальчик. – И у него есть опыт. Вы ведь слышали, что он жил возле Леса Духов и его понемногу учила мама.

– А как насчет твоих родителей? – попытался приободрить Кеорна Эльва.

– А, моих нету, – небрежно отмахнулся тот. – Мои померли. Меня бабушка воспитывала и дед, но дед больше пил и бродил по улицам, побирался... я тоже однажды сходил, но это скучно и монетки мало кто бросает. – Ребенок встал, провел пальцами по усталым векам и сообщил: – Ладно, господин Сулшерат, я пойду лягу. Вы, если дяденьке мой сон истолкуете, потом поделиться не забудьте. А то знаю я вас – побеседуете с кем-нибудь, поразмыслите да выбросите из головы, будто и не было ничего. Но оно ведь было!

Старик притворился, что раскаялся, и проводил ученика теплым взглядом.

– Маленькие они все, – сказал он. – Маленькие и смешные. Доверчивые, словно котята – и многих из них тем же образом, что и котят, подобрали в бедняцких переулках.

– Не страшно. После выпускного они получат постоянный статус, жетон, диплом и лицензию, а затем станут вполне самостоятельными. Котятам это свойственно, – улыбнулся Эльва. – Рано или поздно они о тебе забудут.

Ему выделили комнату в учебном корпусе – крохотную, квадратную, семь шагов из угла в угол спальню. Старая кровать ужасно скрипела, в шкафу поселилась темная паучья семья, а под окном валялись обломки стула, разбитого ударом ноги. Некромант швырнул на него сумку, вытряхнул из одеяла пыль и прилег. Дыра в груди отозвалась тупой болью, но эти последствия были гораздо легче тех, что он ожидал.

Тальтарская Академия Магии отличалась от алаторской так же, как воробей отличается от вороны. В неизменной столице Белых Берегов Академия представляла собой легкое, ажурное, светлое здание, облицованное белым мрамором. Фонтаны во дворе, галереи со стрельчатыми окнами, шпили на крышах, а вместо простых гербов – знамена и флаги. Чистота, порядок, каждый слуга вышколен и не сделает ни шагу свыше дозволенного. А здесь...

Эльва бы не удивился, выяснив, что корпуса возведены над руинами древних храмов. Причем возведены грубо, наспех, пускай и осторожно. Не рухнут, не осыплются и простоят много лет, но выглядеть всегда будут так, как выглядели изначально. Угрюмое, серое нечто, забитое воспоминаниями. А еще – магическими эманациями. Недавно в аудиториях вызывали духов, причем духов довольно мощных. Вряд ли это работа маленьких детей – скорее Сулшерат провел демонстрацию своей силы, намекая, что тягаться с ним юные некроманты смогут в лучшем случае через сотню лет. В худшем – вообще не смогут, хотя Эльве на ум настойчиво лезла стандартная формула изгнания.

Он откинулся на подушку, тоже изрядно запыленную, и вздохнул. Помимо формулы на ум лезли картины из студенческого прошлого, от первого сработавшего заклятия до битвы с учителем. Светловолосый некромант сражался яростно, словно от этого зависела его жизнь, и довел хитрого мужчину до нервной дрожи. В конце концов тот, кто помогал Эльве рисовать первые схемы и первые Ведьмины Круги, тот, кто заставлял зубрить конспекты о ритуалах и читать запретные книги, упал на колени и попросил пощады. В шутку, конечно же, но потрясенный молодой маг едва не заплакал, побледнев от чувства вины и собственного немалого истощения.

– А ведь здорово было, – проворчал он. – Несмотря ни на что.

За окном, затянутым синей тканью, заорала ночная птица. Некромант прикинул, не заорать ли в ответ, но быстро передумал, представив испуганного Сулшерата.

Старый колдун ему понравился, хотя в нем хватало противоречий. Пожалуй, именно таких людей Эльва и любил – у них вроде бы есть своя идеология, свое мировоззрение, свои особенные шутки и куча других забавных качеств, но при этом они легко принимают чужое мнение и – порой – даже соглашаются с ним. Вероятно, такое согласие играет роль отправной точки, из которой выстраивается новая логическая цепь. Интересно-о...

Спустя полчаса размышлений Эльва понял, что не уснет, и отправился на поиски ванной. В Академии, рассудил он, ванна обязательно должна быть. По некоторым недавним слухам, доходившим до ушей некроманта, под центральными городами Велиссии уже начинали проводить трубы, соединенные с ближайшими водоемами.

Отыскав ванную комнату, парень с разочарованием отметил, что слухи были дешевой выдумкой. Нет, в каменном полу присутствовало углубление, но трубами и не пахло. Зато рядом со спуском, явно принесенные слугами, возвышались ряды ведер. Чистая вода, вода с пахучими листьями, вода с вонючим рыночным мылом... Некромант прогулялся и честно оценил качество продукции, после чего шесть ведер отправились вниз.

Разогревать воду он не стал. Залез прямо в холодную, раздевшись и размотав повязки. Рана Эльву расстроила, но, покачавшись на бортике туда-сюда, он сделал вид, что ее не существует, и окунулся по самый нос. Тут же выдохнул, выплыл и схватился за лесенку, стуча зубами.

"Нет, все не так уж и плохо", – решил он, когда тело привыкло к холоду. И снова окунулся, по-совиному таращась в пространство над голубоватой поверхностью.

Рикартиат. Всего одно имя, а сколько ассоциаций! Талантливый менестрель, переводчик и маг-стихийник, человек с кошачьими ушами, человек без лица. Или не человек вовсе? Некромант, будто наяву, услышал голос Сулшерата: "не думаю, что в нем было достаточно человеческого". А чего же было достаточно?

Решив с утра порыться в архивах, Эльва потянулся за полотенцем.

Дикий вопль, донесшийся со двора, мог разбудить кого угодно.

Некромант подскочил, выругался и торопливо оделся, после чего побежал на помощь. Кому или чему – он даже не догадывался, все решили инстинкты и острота ситуации.

У порога учебного корпуса, сцепившись, катались по земле двое учеников. Рукав одного из них украшала нашивка магов-стихийников, а второй был юным коллегой Эльвы. Рядом, непрерывно визжа на одной ноте, застыла девочка лет десяти, с огромными серыми глазищами и каштановыми волосами, собранными в хвост.

– Что тут происходит? – вмешался парень, хватая стихийника за воротник, а некроманта – за остатки рукава.

Оба ребенка зарычали, сердито переглянулись и стали сыпать взаимными обвинениями:

– Он меня ударил!

– А он меня оскорбил!

– Я ничего такого не сказал, всего лишь отметил факт!

Эльва, не разбираясь, наградил каждого подзатыльником и велел:

– Ну-ка разошлись, живо!

Мальчик-стихийник, бормоча что-то нелицеприятное, удалился. За ним последовала троица однокурсников, недобро оглядываясь на маленького некроманта. Тот, в свою очередь, надменно скрестил руки на груди и всем своим видом намекал, что в следующий раз совестливых взрослых поблизости не окажется, и физиономия врага станет фиолетовым куском мяса.

– Молодой человек, – сурово обратился к нему Эльва. – Будьте любезны объясниться.

– Хорошо, – покорным голосом, абсолютно не подходящим к манере поведения, ответил ребенок. – Эта мерзкая тварь окрестила меня отродьем истуканов. А я, поступая в Академию, не обязывался такое терпеть.

– Вот как? – некромант присел на корточки и заглянул ученику в глаза. Желтые радужки, вертикальные зрачки, черные ресницы и невозмутимое, безразличное, бездушное выражение. Парень хмыкнул: – Послушай, что я тебе скажу, юный господин. Ни благородное происхождение, ни равная доля крови людей и эльфов, ни сила – ничего, ровным счетом ничего не дает тебе права позорить Академию Магов драками. С того момента, как ты переступил порог учебного корпуса, ты – настоящий маг, и ты, что бы себе ни вообразил, все же обязан пропускать мимо ушей наглую провокацию. Изволь представиться.

Мальчик отвернулся:

– Меня зовут Арисольм.

– А меня Виста, – вступила в разговор девочка, прекратившая монотонно орать. – Вы наш новый преподаватель?

– Вроде того, – согласился парень. – Мое имя – Эльва Тиез де Лайн. Для вас – господин Эльва.

Он убедился, что повтора драки уже не будет, и отправился на поиски Сулшерата. В коридоре встретил невысокое существо, с ног до головы закутанное в чей-то плащ, и вслух удивился:

– Ты это чего?

– А? – сонно переспросил неизвестный. – Ничего. Вампир я.

– Вампир? Здесь?

– Ну да, здесь. Я Зангет, – подтвердил ученик, показывая нашивку корпуса некромантии. – Зангет из Хеанты Нароверт. А вы – господин Эльва, я вашу речь издалека различил.

– Э-э-э... понятно, – ошарашенно кивнул парень. – Что ж, я очень рад нашему знакомству. Ты, Зангет, со своим идеальным слухом случайно не в курсе, где находится Сулшерат?

Вампир пожал плечами и почему-то принюхался.

– Поищите декана в кухне, – посоветовал он. – Скоро завтрак, а кухарка всегда нервничает, если кто-то рискует опоздать. Ворчит, что мы не уважаем ее труд.

– А-а... – все еще растерянно протянул Эльва. – Хорошо, я так и поступлю. Проведешь меня?

– Конечно.

Зангет поправил плащ, чтобы выделанная кожа надежно защищала его от солнечных лучей, и вышел из учебного корпуса. Ежась и тихонько ругаясь – в основном безобидными словами, – направился к неприметному квадратному строению, расположенному в саду. Стены, крышу и вход было почти не видно из-за древесных веток, покрытых свежей листвой.

– Заходите, – пригласил маленький вампир, распахивая дверь. – Вон, кстати, и декан. За столом для учительского состава. Заметили? – он указал направление. – Вы идите, а я к нашим пойду. Вон, мне уже машут.

Шаркая подошвами об пол, он зашагал к товарищам. Эльва усмехнулся и двинулся к Сулшерату, на ходу вспоминая, что все еще не затянул шнуровку сапог и ворот рубахи, а значит, выглядит неподобающе для наставника.

– Я гляжу, вы уже освоились, – поприветствовал его старик. – И что, нравится? Как вам Зангет и Арисольм?

– Нормальные дети. – Некромант сел и подвинул к себе кастрюлю. Приподнял крышку: – О, молочная каша. Неужели вы таким питаетесь?

– Ну, – нахмурился Сулшерат, – выбора у нас нет. В городе полно приятных заведений вроде таверн, но руководство Академии свернет мне шею, если я подам детям плохой пример. Поэтому я тут, – он свел воедино пальцы. – И вам не рекомендую брезговать.

Эльва тяжело вздохнул. В последний раз молочной кашей его кормили дома, в далеком и полузабытом детстве.

– Приятного аппетита, – ехидно пожелал старик, стоило парню потянуться за миской.

– Спасибо, – мрачно отозвался тот. – Но за обедом я схожу в харчевню.

– Дело ваше, – поскучнел маг. И, осмотревшись, добавил: – Если у вас будет хорошее настроение, принесите мне колбасы. Я душу продам за колбасу. Сто лет ее не пробовал.

– О Аларна, – простонал младший некромант. – Бедные дети!..

Сулшерат виновато шмыгнул носом, и остаток завтрака прошел в тишине. В относительной, конечно же – под звон многочисленных вилок и гул детских голосов. Порой кто-то тихо посмеивался, а кто-то обменивался угрозами – факультеты враждовали между собой и желали утереть друг другу сопли, чтобы доказать превосходство стихийников над зельеварами, заклинателей над алхимиками, некромантов над всеми и наоборот. Эльва повеселел, обнаружив, что особенно скромно ведут себя теоретики – ведь им, в отличие от наделенных даром сокурсников, блеснуть нечем, кроме гневной научной отповеди.

Декан бегло посмотрел в окно, на тонкую башенку и часовой механизм:

– Занятия начнутся через десять минут. Пойдемте в аудиторию.

Третий сын маркиза покосился на миску, опустевшую ровно наполовину, и встал.

Сулшерат провел его в аудиторию, рассчитанную на восьмерых. Небольшие столики учеников, кафедра, за ней два кресла, доска и деревянная шкатулка с мелом. Четыре застекленных окна – целое состояние для торговцев и мастеров, – и люстра с оплывшими огарками свеч.

Старик деловито устроился в одном кресле, Эльва опустился в другое. Рана, кое-как спрятанная за повязками, начала пульсировать – весьма болезненно и тягуче, словно стараясь накопить боль. Парень скривился и затянул ворот рубахи, надеясь, что никто не обратит внимания на его бледность и дрожащие руки.

– Утром у нас теоретические уроки, – сообщил Сулшерат, протягивая Эльве стопку бумаг. – Вечером, после захода солнца – практические. В промежутке мы спим. На других факультетах практика кончается раньше, но в нашей компании есть дитя племени наровертов, и ему неудобно работать с заклятиями днем.

– Ясно, – произнес парень, лишь бы отвертеться, и уставился на крохотные буквы. Тот, кто их вывел, явно обладал превосходным зрением и сильно мельчил.

Под заголовком "Нежить неестественная, колдунами и демонами созданная", был неуклюже нарисован некто низенький, сгорбленный и клыкастый. Никого подобного Эльва нигде не встречал, а потому с интересом прочел: "Дильган обыкновенный. Является помесью человека, выверны и лесовика; его часто ошибочно принимают за последнего. Нападает, спрыгивая с высоких веток, и отрывает своей жертве голову. Поедает лишь мозг, а тело бросает на милость лесных зверей или иной нежити, охочей до падали и гнилья".

– Жуть, – вынес вердикт Эльва. – Я счастлив, что ни разу с ним не сражался.

– А я сражался, – с удовольствием вспомнил декан. – Еле убил, помилуй меня Боги. Эта тварь быстрая, как тысяча эльфов, и кровожадная, как наши палачи. Едва не избавила меня от скальпа, – он картинно вздрогнул и захихикал.

Аудитория понемногу заполнялась детьми, хотя "заполнялась" – это, пожалуй, преувеличение. К началу занятия перед Сулшератом и Эльвой оказалось четверо людей, один остроухий полукровка и малыш-вампир, по-прежнему укутанный в плащ.

Младшего некроманта заинтриговал мальчик, сидевший справа от кафедры, сразу за Арисольмом. У него были светлые, почти белые волосы, ядовито-зеленые глаза и тонкая, немного кривая линия губ. Аура темного колдовства вокруг этого ребенка переливалась, шла волнами и порой вспыхивала, словно зарница. Пришлось отказаться от магической перспективы и следить за ребенком без участия магии.

– Очень сильный дар, – шепнул Эльва, наклонившись к декану.

Тот улыбнулся:

– Верно. Это Хастрайн Неш-Тавье, сын госпожи Виттелены из Братства Отверженных. Перед ним – малыш Арисольм, у него способности так себе. На следующем ряду – Виста, за ней Зангет... похоже, он опять приуныл... дальше Кеорн, с ним вы уже поладили... и крошка Лингат.

Лингат была девочкой с мышиного цвета волосами и очень блеклыми голубыми глазами. Она о чем-то беспокоилась и грызла кончик пера, стараясь не смотреть на людей за кафедрой.

– Начинайте лекцию, господин Тиез, – неожиданно приказал Сулшерат. – Вы человек молодой, сильный, читать наверняка умеете... а бумаги я вам передал. Давайте, не стесняйтесь.

– Э-э-э... ладно, – согласился Эльва. Встал, перехватил листы поудобнее и вышел из-за кафедры. Ему было интересно, как ведут себя тальтарские дети на занятиях, а наблюдать за ними поверх столешницы не хотелось. Поэтому некромант принялся ходить вдоль окон, зачитывая те фрагменты из подготовленной Сулшератом информации, которые не выглядели глупо и не являлись лирическими отступлениями. Последними, кстати, научная работа перемежалась с завидным постоянством.

Когда парень дошел до описания земляных гильвиров, Арисольм поднял тонкую ладонь:

– Извините, можно вопрос?

– Конечно, – радуясь передышке, разрешил Эльва.

– Почему их называют гильвирами? В изначальном языке эльфов есть слово gaellevier, и оно означает "ранний", иногда – "незрелый".

– А что непонятного? – вытаращился на однокурсника Хастрайн. – Их называют гильвирами потому, что эти твари просыпаются ранним вечером. Едва солнце начинает клониться к горизонту – они тут как тут, голодные и полные энтузиазма. Правильно, господин Эльва?

– Правильно. И, раз уж мы начали беседу, – парень сверился с записями, – я должен вам сообщить, что целью сегодняшней практики будет именно охота на этот класс нежити. Для слишком самоуверенных и слишком беспечных предупреждаю: гильвиры быстры, изворотливы и вполне разумны. Пока вы будете размышлять, не повесить ли их рога на стену в качестве боевого трофея, они оторвут вам все, до чего дотянутся, и нарежут на тысячи лоскутков.

– А что, вам подобные твари попадались? – уточнил Арисольм.

– Да. К моему немалому счастью, эта встреча произошла в холмах, где гильвиров мало и они слабы. Если же вы наткнетесь на их стаю в лесу, то... кхм... есть небольшой, размером с пылинку шанс, что ваши останки найдет отшельник через пару месяцев.

– Неправда, – обвиняющим тоном заявил Кеорн. – Дикое зверье найдет их быстрее!

– И слопает, – побледнела Виста.

– Еще как слопает, – серьезно подтвердил Хастрайн. – Волкам, лисичкам и легендарному медведю тоже надо кушать. Все мы живем благодаря еде и воде.

– Верно, – горячо поддержал его Кеорн. – Я не понимаю, какого черта мы молимся Богам, если не они, а хлеб помогает нам выжить?

– Традиция...

– Тихо, – угрожающе сдвинул брови Эльва. – Замолчите. Я не призывал к обсуждению.

– Но у нас урок, – искренне удивились дети. – На уроках мы всегда делимся своими соображениями, а господин Сулшерат объясняет, что правильно и что ошибочно. А вы приперлись и путаете весь план.

– Вот как? – некроманту удалось скрыть возмущение и разочарование. Он повернулся к старику, шутливо поклонился и произнес: – Отличный розыгрыш. Надеюсь, я оправдал ваши ожидания. Вот бумаги, вот строка, на которой я закончил. Удачных занятий.

– Но... – начал было Сулшерат.

Скрипнула дверь, неторопливые шаги прозвучали в коридоре.

Эльва, к своему собственному недоумению, успокоился довольно быстро. Подумаешь, обманули – в современном мире это происходит всякий раз, когда кому-то хватает глупости не подозревать о подвохе. К тому же старику в Академии скучно, а новые коллеги не спешат приходить.

Парень добрался до выделенной ему спальни, присел на краешек застеленной кровати и ощупал грудь. Рана отозвалась тревожным покалыванием, намекая, что еще пару дней небрежного отношения – и она в порядке мести откроется и загноится. А Эльва-то, идиот, распинался перед маленькими коллегами, наивно верил, что выглядит хорошо и может зарекомендовать себя, как опытного и умного мага. Ха.

Он лег, чувствуя спиной все неровности одеяла, и уставился в потолок. Кто-то вырезал в свежих досках гротескную картинку – змей, дерево и дикие шипастые лозы. Во всяком случае, эти три детали увидел некромант – но не в силах был поручиться, что кто-нибудь другой увидит то же самое.

Эльва сам не заметил, как уснул. Провалился в зыбкую бездну, где звенели колокола и напевала молодая женщина. Ее интонация, мягкая, нежная и вкрадчивая, заставляла напрягать слух. Парень волновался, переживал, что на фоне гула медных чаш не сумеет различить ее песню. И бесконечно висел над пропастью, полной шелестящих крыльев, где его терпеливо ждали неизвестные, но красивые и жуткие существа.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ЭХЭЛЬЙО

Вечером, когда стемнело и похолодало, Эльва ощутил себя сосулькой.

Он бродил по коридору туда-сюда, хлопая себя по плечам и неуместно подпрыгивая. Хастрайн, Виста и Кеорн, вооруженные до зубов и уже готовые отправляться на практику, косились на парня с милым недоумением. Тот, памятуя о своем дневном провале, сохранял напряженное молчание.

Это продолжалось бы очень долго, если бы к однокурсникам не подошел Зангет. Без плаща он выглядел маленьким и безобидным – русые волосы, алые глаза, шрам на носу и бледная кожа. На большом пальце левой руки блестел крупный фамильный перстень – ободок из черного золота и прямоугольный оникс, на котором высечена коса. С ее лезвия текла кровь, а древко пестрело рунами и символами вампиров.

– Всем добрый вечер, – поздоровался Зангет. – Господин Эльва, я хочу сообщить, что на самом деле пошутили мои товарищи, а не декан. Вам стоит поучиться выдержке и терпению, потому что подобные выходки – я о вашем побеге, – недопустимы для взрослых человеческих особей.

– Спасибо, – улыбнулся некромант. – Я все понял.

– Кстати говоря, я заметил, что у вас есть проблема, – важно кивнул маленький нароверт. – Если вы не слишком брезгливы, то можете использовать мою кровь.

– А ты очень щедр, – немного удивился Эльва. – Не думаешь, что тебе и самому потом станет плохо?

– Не думаю. Я отнюдь не единожды прибегал к помощи своих врожденных способностей и прекрасно осведомлен, сколько крови требуется, чтобы исцелить рану вроде вашей. Могу просто нацедить в стакан.

Парень посмотрел на него по-новому. Зангет, в свою очередь, вопросительно уставился на человека.

– Тогда давай договоримся, – решил некромант. – Я подожду до окончания сегодняшней практики – на случай, если кому-нибудь не повезет и он будет нуждаться в твоем... кхм... лекарстве больше, чем я.

– Хорошо, – согласился вампир. – Обращайтесь в любое время.

Эльву позабавила его подчеркнутая серьезность. Маленький нароверт явно желал казаться старше, чем был на самом деле. Это рассмешило и его товарищей: Хастрайн молча усмехнулся, Виста ткнула Зангета локтем в бок, а Кеорн насмешливо проронил:

– Ну как, выслужился?

– Темные вы, – вздохнул вампир. – Не о чем с вами разговаривать. Вы вообще пытались узнать, кому доверили сотрудничество с деканом? Или вы ни разу прежде не слышали имя господина Эльвы? Он знаменит. В меру, конечно же. Однако...

– Зангет, – перебил некромант. – Ты слышал о таком понятии, как профессиональная тайна?

– Слышал.

– Отлично. Пусть она закроет мое происхождение.

Маленький нароверт смерил Эльву непонимающим взглядом, но послушно замолк.

Спустя примерно десять минут к детям присоединились Лингат и Арисольм, а спустя еще пять выполз из кабинета заспанный Сулшерат. Он махнул рукой, призывая всех вломиться в ближайшую пустую комнату, и приказал:

– Зангет, Кеорн и Виста – займитесь рунами перехода. Необходимая точка – Морское Королевство, цитадель Сова. Это к западу от Хроноля. Сова соединяется с портом, где стоят корабли. Хастрайн, обеспечь нас светом. Арисольм и Лингат – подготовьте защиту. Господин Эльва, на пару слов.

Декан вышел обратно в коридор. Огляделся и сообщил:

– В Сове нам придется задержаться. Мне вручили заказ на усекновение всей окрестной нечисти, и для его выполнения нам придется эти самые окрестности обшарить вдоль и поперек. Вы, должно быть, в курсе, что деятельность прибрежных шаманов порождает весьма любопытных тварей... безусловно, идея прекрасная, дети увидят результат человеческого несовершенства, но я не уверен, что они с ним справятся. И считаю, что мы обязаны их уберечь.

– Хорошо, – согласился Эльва. – Я на нечто подобное и рассчитывал.

– Чудесно, – обрадовался старик. – Я знал, что на вас можно положиться. – Он приоткрыл дверь, убедился, что дети справляются с возложенными на них задачами, закрыл и продолжил: – И еще один момент. Есть некоторая вероятность, что неподалеку от Хроноля мы встретим одного... кхм... парня. Он сильно изувечен колдовством и может напугать кого угодно, но, я надеюсь, психика у вас крепкая?

– У меня – да. А что насчет детей?

– Дети его уже видели, – отмахнулся Сулшерат. – К тому же я не таскаю их с собой постоянно.

Младший некромант ограничился косым взглядом, не выражающим сильных эмоций, и вернулся к почти законченным рунам. Кеорн как раз выводил последние грани, острые и кривые, а Зангет снисходительно за ним наблюдал. Стоило рыжему мальчику соединить две неправильных линии, как они полыхнули красным, будто требуя все исправить. Ребенок выругался – хотя Эльва не был уверен, что столь простодушные выражения можно назвать ругательствами, – и стер неудавшийся участок, вручив уголь вампиру:

– Нарисуй ты. Я не выспался и плохо соображаю.

– Настоящий маг, – наставительно произнес Зангет, – даже в таких ситуациях не допускает ошибок.

– Намекаешь на то, что я не настоящий? – нахмурился Кеорн.

– Да нет. Просто пытаюсь тебя как-нибудь мотивировать.

– Спасибо, я в этом не нуждаюсь. Давай рисуй, иначе декан снова будет сердиться.

Маленький нароверт внял и торопливо добавил нужные черты. Руны тут же наполнились тревожным зеленовато-голубым светом, а с той, противоположной их стороны донесся рокот моря.

– Шевелитесь, шевелитесь, – поторопил учеников Сулшерат.

Дети выстроились в цепочку и стали по одному заходить в круг. Хастрайн замыкал шествие, и в его радужках Эльве почудилось расплавленное серебро. Так, будто кто-то чужой выглянул из сознания мальчика, выяснил, чем он занимается и нырнул обратно, удовлетворенный полученной информацией.

Парень подождал, пока декан запрет двери, и тоже переступил границу рун. Поскольку выполнены они были грубо, схематически и коряво, ноги провалились в переход по колено, словно в болото, а в груди тревожно ёкнуло. Оказавшись на твердой поверхности, Эльва возблагодарил Богов и торопливо отступил, уступая место Сулшерату.

Точка выхода устроилась в тени колоссальной башни, увенчанной острым шпилем. Еще три точно таких же украшали углы стены, окружившей белую цитадель. Твердыня возвышалась над башнями, грозная и немая, а в ее узких высоких окнах горел свет. Зыбкое, непостоянное пламя. Куда ярче него были ядовито-зеленые огоньки, созданные Хастрайном. Они кружились вокруг небольшого отряда, выдавая его местоположение.

Впрочем, прибытие магов и не являлось тайной – к Сулшерату уже спешил высокий солдат в темно-синем мундире. Достигнув некой условной линии, он остановился, вытянулся по струнке и выпалил: