Текст книги "Небесные корабли (СИ)"

Автор книги: Кира Соловьёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Вечерело, солнце почти уползло за окутанный синей дымкой горизонт. Амайе сидел у фальшборта, рядом с хмурым картографом, и бесстрастно наблюдал за покрасневшим от смущения небесным светилом. Сперва оно выкрашивало облака в чудесные багровые, карминовые и алые тона, а затем кануло в неизвестность, и небо начало темнеть.

Маргул вытащил из-за пазухи два яблока, надкусил первое и, помедлив, бросил Мильту второе. Тот благодарно кивнул.

Прошло несколько минут, и мимо бушприта пролетели огрызки. Какая-то крупная и, наверное, неприхотливая рыба тут же высунула из-под мелкой волны пасть и жадно их проглотила, чмокнув губами и пошевелив длинными, витыми усищами.

– Ну и правильно, – неожиданно сказал картограф.

– Что – правильно?

– Что он убрался в Нижние Земли, пока мы не достигли берегов приморья. Я читал, что любой представитель адского племени может в мгновение ока создать портал, шагнуть в него и исчезнуть. А в Морском Королевстве повсюду отряды надзирателей – вдруг из-за проступков шаманов в города сунутся потусторонние твари? Они бы засекли Летрэ раньше, чем мы успели бы выдать его за раба или слугу Эльвы.

Мильт потуже затянул узел красной повязки.

– Пожалуй, ты прав.

Оба помолчали, любуясь первыми звездами. Внизу, по основной палубе прошел Зутт, громко ругая кока. Кажется, тот снова переперчил суп, и команду ожидала очередная порция несъедобной, излишне острой и обжигающей язык еды.

Капитан про себя отметил, что по прибытии в Плиарет надо найти другого повара, более талантливого, и тихо спросил:

– У тебя есть какие-нибудь планы?

Маргул покосился на него с явной, но не злой насмешкой. Понял, что амайе имеет в виду вовсе не ближайшие пару дней, и буркнул:

– Хотелось бы навестить маму и сестру. В последних письмах они очень просили меня приехать.

– Хорошо. Тогда для начала возьмем курс на Хасатинию, а потом уже двинемся к Белым Берегам. Подождем тебя в порту и...

– Не надо, – отказался картограф. – Я сам приеду. Его Величество Алетариэль, вне всякого сомнения, пожелает обсудить с вами абсолютно все, что взбредет в его безумную голову. И вам придется торчать в порту Вольгеры, пока не грянет война или что-нибудь подобное, такое же масштабное и страшное.

– Алетариэлю скучно, – попытался оправдать друга Мильт. – Он торчит в белобрежье уже много лет, причем безвылазно. Захватить империю Ильно не может, в Загорье не кажет носа из уважения к сородичам, а остальные королевства в той или иной мере уже ему подчиняются. Слишком велика власть, слишком велика ответственность. Я бы ни за что не согласился занять его трон.

– Я бы тоже, – хмыкнул подросток. И встал, поправляя манжеты белой, сшитой на заказ рубахи: – Пойду посплю. Доброй ночи, капитан.

– Приятных сновидений.

Амайе проводил Маргула рассеянным взглядом, зевнул и лег, чувствуя спиной прохладные, шероховатые, знакомые до каждой мелочи доски. Спускаться в свою каюту было лень, да и погода не располагала – куда приятнее проводить такие теплые ночи здесь, чем в закрытом со всех сторон пространстве.

Картограф поедет домой, Эхэльйо вернется к родителям, Эльва собирается проведать старшего брата – то есть среднего в семье Тиезов. Да и вообще все корсары с радостью разбредутся по харчевням, публичным домам – если сумеют отыскать их в суровом военном форте – и торговым лавкам. К Мильту уже не раз прибегали с полными надежды вопросами, отпустят ли их на сушу хотя бы на полдня – а затем так же стремительно убегали, полные радости.

Капитан бы и сам с удовольствием прошелся по рынку, подыскивая новое оружие, но, насколько он помнил, горцы и эльфы посещали Вольгеру лишь ранней осенью и поздней весной, чтобы не бродить по трактам в чрезмерную жару или холод. И вообще две знаменитые расы оружейников предпочитали встречаться с людьми как можно реже, словно испытывая перед ними страх.

Однажды Хайрен призналась, что ощущает легкую горечь во время бесед со смертными – мол, они умрут, а у меня сохранятся воспоминания. Вероятно, эти воспоминания причиняли Ее Величеству боль, ведь она, по человеческим меркам, уже давно переступила порог жизни. Но амайе никогда с ней не соглашался – наоборот, возражал. Он относился к людям с той же прямотой и легкостью, что и Эхэльйо.

И ему было весьма любопытно, сколько остроухому лет.

Впервые будущий проклятый и капитан небесного фрегата столкнулись в Шьенэте – маленьком городке, где процветала главная резиденция Гильдии Убийц. Разумеется, подпольная – но в узких, причудливо переплетенных переулках о ней знали все. Эхэльйо приехал к другу, а Мильт подыскивал мастера зельеварения, способного приготовить достойный яд. Им, после долгих поисков и расспросов, оказался лесной отшельник по имени Нимтайори – сердитый, поминутно чихающий и грубый, но талантливый и надежный. Сделав заказ и договорившись о том, что готовое "лекарственное средство" принесут на постоялый двор, капитан ретировался – а спустя трое суток получил вожделенную бесцветную жидкость. Ее принес веселый, смешливый, потрясающе болтливый эльф, и он же с детской наивностью осведомился: "что, мечтаете кого-то убить?"

Мильт расплылся в улыбке. Это знакомство до сих пор оставалось самым забавным в его бесконечной жизни. Обычно в компании амайе все старались держаться подчеркнуто любезно, с непрошибаемой осторожностью – чтобы, упаси Боги, не прогневить загадочное существо из-за моря. Это здорово тяготило, превращая нормальные разговоры в зеленую, вязкую тоску – и убивая желание их начинать.

Но Эхэльйо не видел смысла придумывать новый, абсолютно чуждый его характеру образ, и он с удовольствием принял приглашение поужинать, распить на двоих бутылку эетолиты и прикинуть, что еще решится натворить инквизиция в своей жажде искоренить колдовство. Амайе был в курсе, что отличий между темным и светлым даром нет, и они представляют собой две стороны единого целого – поэтому прикидывал вполне логично и обоснованно, а остроухий, в свою очередь, щедро поделился с ним известными фактами и рассказал, с какими инквизиторами можно шутить, а с какими – нет.

К слову, тогда он упомянул некого господина Улума – грозу свободных магов, безжалостного убийцу и четвертого в списке противников, заранее приговоренных к смерти – Гильдия даже назначила цену за любое доказательство, что чертов инквизитор подох. Однако до Мильта доходили слухи, будто этот человек сейчас находится среди шаманов Восемнадцатого Круга – а значит, переметнулся на сторону колдунов, лишь бы спасти свою лживую, продажную шкуру. Все возвышенные идеалы, включая веру в Богов и череду возрождений, были запросто втоптаны в песок и навсегда забыты.

Капитану "Оборотня" такое положение дел казалось неправильным, сломанным. Если ты искренне предан чему-то или кому-то, лучше отдать за это жизнь, чем растянуть ее остаток во враждебной для тебя обстановке. Впрочем, все разумные существа – разные, и догадываться о причинах, толкнувших Улума на такое откровенное предательство, получается лишь в общих чертах. Примерно.

– Капитан, – прозвучало внизу. – Вы в порядке?

– Да, – Мильт поднялся и посмотрел на растрепанную, перемазанную копотью Нильму. Сдвинул брови: – Что с тобой случилось?

– А-а-а, – рассеянно протянула девушка. – Понимаете, я заходила к господину некроманту – уточнить, будет ли он ужинать, – а он разбирал старый артефакт. Свой, из запаса десятилетней давности... мне стало интересно, и я задержалась – взглянуть, что из этого получится. Ну а получился... получился маленький бабах.

– Каюта уцелела? – с обреченностью преступника пробормотал амайе.

– Вроде бы... то есть да, капитан! – вздрогнула Нильма. – А вы зайдете на камбуз? Кок волнуется.

– Нет, – поразмыслив, мотнул головой мужчина. – Передай ему, что я не голоден. И еще – что благодарен.

– Так уж и благодарны? Я слышала, вы собираетесь его заменить.

– Верно. А что, тебе нравится местная стряпня?

Девушка вздохнула:

– Нравится, не нравится... у Ельны, безусловно, хватает недостатков, и готовит он так себе... но человек он хороший, душевный.

– И душевно орет на подчиненных, стоит им случайно споткнуться, – подытожил Мильт. – Мне жаль, Нильма. Человек либо справляется, либо нет – и наш кок явно страдает вторым вариантом. Если у тебя есть какие-нибудь пожелания касательно того, где искать нового повара, ты можешь их высказать. Я все выслушаю и учту.

– Было бы неплохо поискать уже в Плиарете, – предложила она. – Или в Хасатинии.

Капитан сдержанно фыркнул, а потом не выдержал и расхохотался.

– Говори тише. Если Эльва услышит твои слова, он погибнет на месте... или предпримет все необходимые меры, чтобы погибла ты – вместе со своими ужасными идеями.

Нильма обиженно отвернулась – но, шагая обратно в камбуз, улыбнулась в ответ звенящему смеху амайе.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

РАЙЗА

– Спасибо, капитан. – Маргул, стоя по колено в воде, шутливо отсалютовал. И отвернулся: – До встречи.

– Прощай, – согласился амайе, следуя старой плиаретской традиции. – И будь, пожалуйста, осторожен.

– Да-да, обязательно, – буркнул картограф, шлепая к берегу. Под ногами податливой, теплой волной расходился белый песок и разбегались мелкие, бесполезные еще креветки.

Мильт подождал, пока он доберется до берега, и велел возвращаться к "Оборотню".

Маргул бодро прошагал еще десять выстрелов, углубившись в скалистую, кое-где заросшую кустами пустошь. Со временем она переросла в цветистое дикотравье, потом возникли чахлые деревца, а потом – густые заросли шиповника. Картограф обошел их по большой дуге, памятуя о том, что среди колючих ветвей ютится немало птицеподобной нежити, и она, хоть и относительно безобидна, все равно любит внезапно выскакивать из укрытия и пугать неосведомленных путников.

Хасатиния осталась точно такой же, какой была. Все та же своеобразная, мало кому до конца понятная родина звонарей, первое королевство, где появились колокола. Их отдаленный звон доносился до ушей Маргула даже сейчас: лодка приблизилась к землям Хасатинии в опасной близости от Виерса. Маргул планировал для начала зайти в этот город – там у него имелось несколько не самых лучших, но и не самых худших друзей, – а путь в Ярну продолжить завтра. Может, после сна на твердой поверхности колени перестанут дрожать с непривычки, но пока подросток не мог избавиться от впечатления, будто палуба корабля – куда более удобная вещь, чем суша.

От нечего делать на ходу он подсчитывал, сколько времени займет поездка из одной точки королевства в другую. Выходило, что никак не меньше трех дней – и это если удастся купить лошадь, ведь пешком, по летней жаре и с тяжелыми сумками далеко уйти не получится. Или получится, но будет невероятно сложно. Маргул представил, как падает бездыханным, едва переступив порог родного дома, и мрачно усмехнулся.

К Виерсу он вышел уже через три часа, изрядно поплутав между надгробиями старого, давно заброшенного кладбища. На ум упрямо лезли ироничные слова Эльвы, мол, повстречаешь где-нибудь нечисть – непременно сообщи мне! – хотя кладбище было добротным, аккуратным и освященным. Видно, жители близлежащих сел – вон, над полями поднимаются тонкие полосы дымков, – не горели желанием сводить знакомство с гильвирами, упырями, умертвиями или дакарагами.

Маргул тоже не горел – и вздохнул с облегчением, когда могилы остались позади. Вышел на тракт, берущий свое начало в Званге, и без происшествий добрался до обитых железными шипами городских ворот – единственного места, где позволялось входить в город и выходить из него. К удивлению картографа, обычная для здешних мест очередь отсутствовала, а стражники поленились выйти из караулки, чтобы выяснить, кто пожаловал в чудесный, светлый и легендарный Виерс. На всякий случай заглянув в окно, подросток испытал жгучее разочарование: трое здоровых мужиков, безмятежно похрапывая, развалились на печи, на полу и на деревянной лавке, а под небольшим, сколоченным из сосновых досок столиком валялось восемь ярких, наверняка дешевых бутылок из-под вина.

– Герои, – себе под нос пробормотал Маргул. – Отважные герои, защитники нашего королевства.

Он поправил ремешок правой сумки, убедился, что левая не намерена покидать владельца в ближайшее время, и бодро зашагал к площади. Пересек ее – под внимательными, оценивающими взглядами торговцев, – и углубился в переплетение центральных улиц. Отыскал приличный постоялый двор, посмотрел на вышибалу – худого и высокого, но внушающего невольное уважение, – и спросил:

– А где хозяин?

– В кухне. Сейчас позову, – отозвался мужчина, покидая свой пост у двери.

Ждать пришлось недолго: низенькая старушка в цветастом платке, сшитом из ярких лоскутков ткани, выскочила в зал и почтительно поклонилась:

– Пожалуйте, пожалуйте, господин! Пойдемте, я проведу вас в свободную комнату.

– Спасибо, – серьезно кивнул Маргул. Кажется, его приняли за бродячего колдуна, что и неудивительно, – с такими-то примечательными волосами и поклажей! – но делиться со старушкой своим настоящим предназначением картограф не пожелал. Пускай боится.

Шаркая подошвами расхлябанных туфель об пол, пыхтя и отдуваясь, хозяйка с горем пополам вскарабкалась на второй ярус и открыла первую же створку:

– Заходите, располагайтесь! Принести вам обед?

– Нет, – поразмыслив, отказался подросток. – У меня еще есть дела. Я оставлю вещи, запру комнату и отлучусь часика на полтора. Вот залог.

Он вручил старушке золотую монету, выслушал счастливые причитания и отправился восвояси. Конечно, после долгой дороги следовало бы сперва отдохнуть, но Маргулу хотелось убраться из Виерса поскорее: в конце концов, он не навещал мать уже больше года.

Знакомый перекресток нашелся спустя десять минут, но, чтобы отыскать дом товарищей по университету, пришлось приложить вдвое больше усилий. Однако под конец картографу повезло, и он уверенно, внутренне подобравшись и приготовившись к слезным заверениям вроде "ой, как мы скучали" постучал калиткой о забор. Сначала отреагировала собака – рыжая, беспородная скотина размером с двух Маргулов. Она выскочила из будки, абы как сколоченной хозяевами – лишь бы стояло, – и принялась яростно, ожесточенно, с ненавистью лаять. Из оскаленной пасти, словно из разбитого кувшина, брызгами полетела слюна.

– Спокойно, спокойно, Хагна! – из дома выбежал всколоченный парень немногим старше подростка и, смешно спотыкаясь, бросился к псине. Та мгновенно раскаялась, поджала хвост и забралась обратно в будку, напоследок низко, предупреждающе взрыкивая.

– Привет, Самиш, – поздоровался с приятелем картограф. – Как дела?

Тот с недоверием на него вытаращился. Из-под соломенной челки взблеснули потрясенные карие глаза.

– Маргул! – воскликнул парень. – Неужели это ты?

– Я, – со смехом подтвердил подросток. – Впустишь меня в дом, или так и будем стоять по разные стороны ограды?

– Впущу, – спохватился Самиш. – Разумеется, впущу! И давай быстрее, Вайга тебе очень обрадуется!

В этом картограф сомневался, но спорить с хозяином не стал. К тому же он действительно пришел, чтобы попасть внутрь, а не жариться на солнышке и нервно коситься на недовольного чужим присутствием пса.

В доме бывшего однокурсника было шумно, полутемно и тесно. Повсюду стояла сваленная горой мебель – перевернутый шкаф, на нем диван, а на диване несколько стульев. Из кухни доносился детский лепет, подкрепленный стуканьем маленького кулачка о стол, и умильное женское бормотание.

– Это кто? – настороженно поинтересовался Маргул.

– Мой сын, – улыбнулся Самиш. – Его зовут Райза.

Он схватил подростка за локоть и потащил за собой. Картограф обреченно потащился следом – ладить с детьми он абсолютно не умел, а приятель, наверное, надеется, что он похвалит и подержит на ручках малыша Райзу. Вообразив, как ребенок падает и разбивается на тысячи осколков, словно чашка, Маргул страдальчески скривился и начал придумывать отговорки.

Впрочем, в кухне выяснилось, что они не нужны.

Жена Самиша – невысокая, коренастая девица с темными волосами ниже колен, заплетенными в две тугие косы, и родинкой на мочке уха, – сидела с окна, прижимая к себе мальчика лет четырех. Страшно костлявого, можно даже сказать – тощего, а еще – седого.

– А... – выдавил из себя картограф. – Э...

– Это Райза, – со счастливым выражением лица донес до него приятель. – Райза, дорогой, это – мой университетский товарищ. Его зовут Маргул, и он работает на настоящих кораблях, далеко-далеко в море!

Ребенок, чуть помедлив, повернулся к гостю. На щеках, обрамленных волнистыми седыми прядями, полыхал нездоровый румянец, а в глазах – один синий, другой алый, – плескался туман.

Маргул застыл, жалея о своем решении проверить, как поживает Самиш.

– Здравствуй, – сказала Вайга.

– М-м-м... – все еще растерянно промямлил картограф. – Да, добрый день. Как поживаешь?

– Неплохо, отнюдь неплохо, – мужественно солгала она. – А ты?

Подросток сглотнул.

– Ну, мы недавно прибыли... то есть я недавно прибыл, а через две недели должен вернуться на корабль – но сперва надо договориться с Гильдией Магов, чтобы меня из Ярны перебросили в белобрежную Вольгеру.

– Ты по-прежнему работаешь на того сурового капитана? – изумленно уточнил Самиш. – Я думал, вы друг друга терпеть не можете.

– Мы переосмыслили ситуацию и пришли к выводам, что ему необходим картограф, а мне – хорошая работа, – не стал увиливать Маргул. – И в итоге выяснилось, что он вполне нормальный мужик. Со странностями, но ответственный и зарплату выдает вовремя.

– Да, это главное, – снова рассмеялся приятель. У Вайги дрогнули губы, но он предпочел не обратить на жену внимания. – А я прозябаю в библиотеке. Разбираю старые свитки, пытаюсь навести порядок... может, до конца жизни и справлюсь.

– Как-то у вас... нерадостно, – с запинкой констатировал подросток. Он рассчитывал, что друзья встряхнутся и попробуют притвориться, будто ничего не происходит, но потерпел поражение. Поэтому, зажмурившись, брякнул: – Что происходит с вашим сыном?

Самиш присел на подоконник, подхватил цветок в запыленном горшке и разгладил сморщенные листья. По мнению Маргула, бедное растение следовало выбросить, но хозяева думали иначе.

– Райза таким родился, – наконец произнесла женщина. – Слабым. Легким. Больным. Лекари не знают, что это... в чем проблема, а представители Гильдии наперебой говорят, что спасти моего сына не выйдет.

Картографа передернуло. О подобных отказах он был наслышан и, в общем-то, понимал, по какой причине Гильдия не смогла исполнить просьбу Вайги и Самиша. Но все равно ощутил волну острой неприязни и отвращения – и к магам, и к самому себе.

– Чаю хочешь? – опомнился хозяин дома. – У нас есть малина и немного черной смородины, а еще яблочный пирог.

– Было бы неплохо, – помедлив, согласился Маргул. Если бы он ушел, ребята бы наверняка обиделись и приняли это на свой счет. К тому же Вайга готовила гораздо вкуснее, чем кок с "Оборотня", и не воспользоваться столь милым предложением – просто кощунство.

– Расскажи пока о своих приключениях, – предложил Самиш, заглядывая в печь и вороша красновато-серые угли кочергой.

– Ну-у, – подросток опустился на свободный стул, прикидывая, чем можно поделиться с товарищами, а чем – нет. – Полторы недели назад мы побывали в империи Ильно. Помнишь, преподаватели о ней рассказывали? Якобы очень далекое, неизведанное и опасное государство, логово заклинателей и драконов. Ты еще придерживался мнения, будто ее на свете не существует.

Самиш кивнул:

– Помню.

– Так вот поздравляю – ты ошибся. Империя Ильно – это вполне реальное место во Вратах Верности, и она страшно недружелюбная. Мы всего-то пытались отыскать крылатого ящера, способного взаимодействовать с человеческим колдовством, а заклинатели разозлились, напали на наш отряд и утащили одного... – Маргулу показалось, что слово "некромант" прозвучит неуместно в нынешней обстановке, и он слегка отошел от истины: – человека. Пришлось их преследовать, а потом пробираться во вроде бы мирный торговый городок, Нолет. И – представляешь! – там мы выяснили, что имперских заклинателей обычными методами не убить. Или, по крайней мере, одного имперского заклинателя.

– Хм? – удивился Самиш. – В смысле – не убить? Они ведь такие же люди, как и мы с тобой, разве нет?

– Такие же, – кивнул картограф. – С виду. Но что там у них внутри, мы не в курсе. Капитан хотел разрезать и посмотреть, но Зутт сказал, что это слишком жестоко, а господина Эхэльйо чуть не стошнило.

– Вы хуже морских пиратов, – шутливо пожурил его приятель. – Те хотя бы убивают без разговоров, а вы сначала пытаетесь до всего докопаться. Но, – он поставил перед Маргулом чашку малинового чая и большую миску со смородиной, – с другой стороны, вы правы. Лучше сразу узнать, кто твой враг, чем столкнуться с ним спустя пару месяцев и оказаться совершенно беспомощным.

– Верно, – благодарно кивнул подросток. – Я рад, что ты меня не осуждаешь.

Самиш похлопал его по плечу:

– Мы же друзья. Пускай и редко встречаемся.

Алатора – столица Белых Берегов – была наполовину скрыта зеленой листвой каштанов. Стены поросли мхом, а открытые ворота походили на разверстую пасть лесовика. В них, до неприличности долго споря со стражниками, неспешно проползала очередь: бродячие торговцы, певцы, местные жители – из тех, у кого полно родственников в деревнях, – и маги. Эльва с ходу обнаружил четырех своих коллег и отправился с ними побеседовать, бросив непривычно нервного Эхэльйо в густой древесной тени.

Вернулся он лишь спустя добрых сорок минут, поправил тонкую голубую ленту – после ухода с корабля корсары требовали ее отдать, но парень заявил, что уже не ощущает себя полноценным без этого проклятого куска ткани, – и воскликнул:

– Вставай, о благородный потомок племени остроухих! Стражники готовы нас принять.

– Встаю, о презренный смертный, чей характер постоянно причиняет мне неудобства, – в тон ему ответил проклятый. – Как давно в тебе проснулся поэт?

Эльва укоризненно сдвинул брови:

– Тебе совсем плохо? Поэт – это когда ты пишешь стихи, а не стараешься освежить в памяти основы отцовской речи. Не то чтобы я собирался домой, нет – Аларна упаси, – но если Кайта сейчас не в Шьенэте...

Он выдержал зловещую паузу, и Эхэльйо содрогнулся. В пути он с удовольствием подключался к шуткам о родителях некроманта, но увидеть их по-настоящему, вживую... действительно, Аларна упаси! Пожалуй, окажись остроухий третьим ребенком в семье Тиезов, он бы повесился или застрелился.

– А что, твой отец выражается только так?

Некромант растянул губы в издевательской ухмылке:

– Да. И если тебя угораздит возразить – мол, это глупо, это звучит нелепо, – он закопает тебя на месте. Я потом, конечно, выкопаю, но ты успеешь задохнуться и посинеть.

– Эльфы не нуждаются в дыхании так, как люди, – возмутился проклятый. – Мы куда выносливее, чем вы.

– Ага, поведай мне сказочку, – захохотал Эльва. – Тебя выносит с одной бутылки вина. И это при наличии двух голов!

– А тебя не выносит, угу, – сердито проворчал остроухий. – Ты у нас вообще бессмертная сволочь. Гильвиры тебя не угробили, ундины не разорвали, заклинатели не вскрыли...

– У гильвиров и ундин не было шансов, – надменно вздернул нос маг. И тут же его опустил, не желая привлекать лишнего внимания стражников. – Здравствуйте, господа! Мы из Гильдии, приехали к родственникам.

– Я приехал к родственникам, – напомнил Эхэльйо, спокойно выдержав цепкий взгляд стража закона. – А он – мой напарник, профессиональный некромант. Вот жетон.

– Проходите, – негромко приказал стражник. – Не задерживайтесь.

– Спасибо, – поблагодарил его Эльва. И высоко, так, что краешек звякнул о свод арки, подбросил серебряную монету.

За воротами проклятый резко побледнел, прижался спиной к ближайшему дереву и сделал вид, будто его тут нет. Некромант остановился и захихикал:

– Что, страшно?

– Рэн меня задушит, – страдальчески прохрипел остроухий. – Сначала от радости, а потом... потом за все хорошее.

– Ты же ни в чем не виноват, – попытался утешить его парень. – Наоборот – прав. Я бы тоже рискнул всем, что у меня есть, если бы моим друзьям грозила неотвратимая смерть.

– Поди объясни это моей сестре. Она не выдержит и завопит, что я должен был думать о семье, а не о друзьях. Мол, друзья все равно умрут – не сегодня, так через сорок лет, – а родители никуда не денутся.

– Родители – это страшная сила, – серьезно закивал Эльва. – Но мы уже в городе. Отступать и возвращаться на корабль поздно.

– Ага, – таким тоном согласился Эхэльйо, будто его вели на плаху, а не домой. – Поздновато.

Некромант похвалил себя за то, что накануне вечером выяснил, где живет семейство Айнэро, и поймал друга за локоть. Остроухий рванулся в сторону, намереваясь выскочить обратно на тракт и убраться в Шатлен, а лучше – в соседнее королевство, но пальцы человека сжались, как стальные тиски, и с равнодушием палача поволокли эльфа за собой.

– Та-а-ак, – протянул Эльва, добравшись до центральной площади. – Отсюда нам налево... или направо? Ты что-то говорил про некрополь, но я забыл, что.

– Направо, – вдохновенно соврал Эхэльйо.

Некромант насмешливо посмотрел ему в глаза, улыбнулся и покачал головой:

– Значит, налево. А вон там, случайно, не твоя сестричка? Вроде такая же кудрявая, – он указал на высокую девушку с густыми каштановыми волосами – чуть светлее, чем у проклятого, – и, к ужасу друга, весело заорал: – Эй, госпожа! Вы Илаурэн? Илаурэн Айнэро?

Девушка обернулась, оказавшись точной копией Эхэльйо – только со смягченными, нежными чертами лица, – и уронила корзину с фруктами. По мостовой покатились яблоки, сливы и одинокий персик – он расшибся о первый же выступающий камень, забрызгав соком белого, словно снег, кота. Или кошку, подумал Эльва, приглядевшись внимательнее.

– Хэль! – воскликнула эльфийка. – Хэль, это правда ты?

– А... ну... – проклятый замялся, закрыл ладонью тонкий, едва различимый шрам на виске и уставился себе под ноги. – Да, это я. П... привет, Рэн.

– Я не знал, что вы с Илаурэн – близнецы, – укоризненно заметил некромант. И с удовольствием пронаблюдал, как девушка срывается с места и стискивает брата в объятиях.

– Хэль, Хэль, Хэль! Я глазам своим не верю! Что ты... где ты... как?! Как тебе удалось вернуться в прежнее тело?!

– А я его и не терял, – обиделся Эхэльйо. – Просто лишними руками и мозгами оброс. И лапами звериными обзавелся, да... – он уставился в небо, вспоминая, каким отбросом себя недавно чувствовал, и зажмурился от удовольствия: – Но сейчас я в норме – благодаря Мильту и вот этому господину. Его зовут Эльва, Эльва Тиез де Лайн.

– Сын маркиза де Лайна? Я слышала, что он сейчас в городе. Если хотите, мы можем обратиться к отцу и устроить вам...

– НЕТ!!! – в один голос рыкнули остроухий и некромант. Первый тут же смягчился, воровато осмотрелся и попросил: – Пойдем домой, Рэн. Пересекаться с отцом Эльвы нам очень, очень, очень не хочется.

– Почему? – наивно изумилась девушка.

– Потому что он Дьявол во плоти, – со вздохом объяснил маг.

Сестра Эхэльйо смирилась с внезапными поворотами судьбы и, на всякий случай ухватившись за рукав брата, зашагала прочь по улице. Перед тем, как последовать за ней, Эльва наспех собрал забытые всеми фрукты и побросал в корзину.

Все окна в комнате закрыли шторами, на шкафы и столы поставили десятки свеч. Зажгли. Спустя полчаса стало жарковато, но никто не жаловался – ни Илаурэн, ни Эхэльйо, ни человек. Проклятый не отрывал взгляда от лица сестры, и она, наконец, не выдержала:

– В чем дело, Хэль? У меня выросли рога?

Ее широкая улыбка тут же померкла, а в голубых глазах – точном отражении глаз брата, – возникло странное, непонятное Эльве выражение. В поисках разгадки парень покосился на друга, и тот, смущенно кашлянув, пояснил:

– Так любил шутить господин Рикартиат, известный также под псевдонимом Мреть. Илаурэн его... любила.

– Ничего подобного, – удивительно спокойно возразила девушка. – Я его не любила. В мои привычки не входит безвозмездная любовь к людям, которые умрут прежде, чем я успею сказать "прости". Это твоя ошибка, но не моя.

– Ври больше, – рассмеялся остроухий. – Я прекрасно помню, как ты на него смотрела. И не смею в чем-либо тебя обвинять – этот юноша действительно был прекрасен.

– Но-но! – Илаурэн вскочила и ткнула его пальцем в нос. Эхэльйо едва не рухнул со стула, лишь в последний момент сумев уцепиться за столешницу. – Тебе-то до него какое дело?

Проклятый вздохнул, представив себе масштаб проблемы, и малодушно спрятался за чашкой малинового чая, буркнув Эльве:

– Расскажи ей, пожалуйста.

– Ну, – некромант почесал свой собственный нос, надеясь, что уж его-то точно никто трогать не станет. Не особенно надеясь, впрочем. – Дело такое, что мы вытащили господина Рикартиата из пещеры в империи Ильно. Или, правильнее выразиться, не самого Рикартиата, а результат его полного перерождения – демона по имени Фасалетрэ Эштаралье.

– Он ни черта не помнит, но ведет себя, как наш менестрель в первые годы после переезда в Шатлен, – осторожно отметил остроухий. – Все тот же испуганный, нелюдимый, преисполненный недоверия ребенок – только на этот раз связанный с Нижними Землями куда прочнее.

– Значит, дядя не соврал, – сокрушенно произнесла Илаурэн. И потерла виски, словно опасаясь, что мысли сейчас полезут вон из переполненной головы.

– Дядя?

– Да, дядя. После смерти Рикартиата и Альтвига я встретила господина Грейна – полукровку из Гро-Марны... вы, вроде бы, знакомы... – девушка выждала, пока до брата дойдет суть вопроса, и продолжила: – Он предложил вместе поехать в Шеальту, и я согласилась – давно пора было навестить сородичей. И дядя Зартас рассказал мне о Летрэ. Из его слов выходило, что песня, переведенная Рикартиатом с речи Нижних Земель, на самом деле была пророчеством, и что в этом пророчестве говорилось о самом Рикартиате. Такая бессмыслица... я сочла, будто дядя просто ищет способы меня утешить, и не обратила внимания. Теперь признаю, что зря.

– Придется написать Зартасу письмо. – От этой перспективы Эхэльйо передернуло. – О великий Альвадор, я не писал ему уже лет пятьдесят. Представляю, какой шум поднимется вокруг безобидного куска пергамента, где в правом нижнем углу пристроится моя подпись.

Илаурэн натянуто рассмеялась, и Эльва уточнил:

– Ваш дядя чем-то смахивает на моего отца, правда?

– Ага, что-то есть. – Губы проклятого дрогнули – так слабо, что это движение вполне можно было посчитать случайным, непроизвольным. – Зартас – король Черного Града, и он старше меня на три-четыре столетия. Для эльфов подобная разница несущественна, но, как особа голубой крови, дядя относится ко мне и к Илаурэн свысока, словно мы его слуги. Или вообще мелкие эльфята, способные только путаться под ногами. В общем, его поведение глубоко меня оскорбляет, но пойти против родной крови я не в силах.