Текст книги "Небесные корабли (СИ)"

Автор книги: Кира Соловьёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

Благодаря страху белобрежный король заставил стаглов, горцев и гномов всерьез подумать о заключении мира – на взаимовыгодных условиях. Человечество обязывалось не разрывать свою связь с Бертаслем , продолжая вести торговлю и обмениваться информацией. Бертасль, в свою очередь, дал человечеству клятву не вспоминать о коротком, но страшном конфликте и ничего не преувеличивать. Стаглам пообещали полную неприкосновенность и внесли в список разумных существ, после чего позволили селиться, где угодно, и жить наравне с людьми. Горцы же отказались от каких-либо компенсаций и убрались обратно в пещеры Туманной Гряды, закалять сталь.

Демон отвлекся от мыслей, лишь оказавшись в столовой. Здесь было уютно, тепло и светло. На стенах – картины, в углах – эльфийские гобелены, а в центре – круглый стол, накрытый на четверых. Расторопный слуга уже принес кресло и тащил на подносе запасной прибор, рассчитанный не иначе, как на целую армию.

– Мне хватит одной тарелки, – вмешался Летрэ, не представляя, что положено делать с остальной посудой.

Слуга вежливо кивнул и посмотрел на Граурта, ожидая подтверждения приказа. Граф лениво махнул на него рукой, и тот испарился прежде, чем кто-либо из присутствующих успел это заметить.

Собственно, присутствующих, помимо господина Андратейла и менестреля, было трое. Золотисто-рыжая женщина с каменными наростами в форме короны, мальчик с трогательными голубыми косичками и такого же цвета пятнами на тонких пальцах и юноша лет шестнадцати, чей проницательный сиреневый взгляд с любопытством скользнул по лицу демона.

– Позвольте вас представить, – мягко произнес Граурт. – Это – моя жена, светлейшая госпожа Ленаура. Справа от нее, – он указал на мальчика, – мой младший сын, Лерт. Рядом с Лертом, соответственно, мой старший сын – его зовут Инк. Дети, познакомьтесь – это господин Фасалетрэ Эштаралье.

– Здравствуйте, – величественно проронила Ленаура – следует полагать, топаз.

– Добйий весель, – улыбнулся Лерт – по всей видимости, сапфир.

– Рад встрече, – негромко сказал Инк – похоже, аметист.

Демон покосился на Граурта и, так и сяк повертев его образ в голове, окрестил стагла топазом дымчатым. Хорошая семейка подобралась. Если выломать камни из их тел, можно заработать целое состояние.

– Я тоже рад, – буркнул Фасалетрэ Эштаралье, плюхнувшись в кресло.

Граф устроился на своем месте – во главе стола, – и жестом дал понять, что можно приступать к трапезе.

Около получаса в столовой царила тишина. Дети господина Андратейла приглядывались к демону – Инк настороженно, а Лерт – со счастливой улыбкой. Ее Сиятельство Ленаура, наоборот, старательно притворялась, что в комнате нет никого, кроме членов ее семьи.

Граурт расправился с куриным крылышком, запеченным в чесночном соусе, и повернулся к гостю. В прозрачных серых радужках отразились огоньки свечей.

– Итак, милорд Фасалетрэ, – начал он. – Мой сосед, айл-минорский граф Тинхарт Ивель, сообщил о вашем возможном прибытии. Он также написал, что вы никоим образом не связаны с Рикартиатом – кроме, разумеется, внешнего вида. И что Рикартиат мертв. Это правда?

– Правдивее не бывает, – подтвердил демон, не желая признаваться в своем недавнем бессилии. – Сожалею, господин Андратейл. Насколько мне известно, вы с Рикартиатом были друзьями?

– В некоей мере, – согласился Граурт. – Я ценю деятелей искусства, и ко мне часто обращаются за советом – кого можно пригласить на праздник, кому поручить оркестр, кто умеет играть на арфе, а кто – на современной гитаре... поэтому с Мретью мы были скорее деловыми партнерами. Но я дорожил этим мальчиком. Увидишь его – и не заподозришь, что на самом деле он пишет музыку.

– Вероятно, – без интереса брякнул демон. – Для меня Рикартиат – это всего лишь досадная помеха. Не люблю, когда меня по ошибке принимают за песнопевца.

– И, тем не менее, в разговоре со стражником вы представились менестрелем.

– Иначе он бы меня выгнал. Разве нет? – Летрэ недобро улыбнулся. – Да и все, с чем мы имеем дело, познается в сравнении. Лучше пусть меня называют Рикартиатом, чем аттле Эштаралье.

– Аттле? – насмешливо уточнил Граурт. – Насколько мне известно, это обращение к шэльрэ низшего ранга. Не удивлюсь, если человек, посмевший занизить ваши способности, сейчас покоится в сырой земле.

– Увы, – развел руками демон. – Он оказался вовсе не человеком, а открыто враждовать с бессмертными расами вредно для здоровья. Ко всему прочему, мой обидчик искупил свою вину, преподав мне с десяток музыкальных уроков. Так получилось, что талант Мрети передался не в полной мере, и я был вынужден заняться его... кхм... возрождением. Вы не возражаете? – Летрэ вытащил из кармана деревянную трубку и тряпицу, где поблескивал серый с зелеными крапинками порошок.

– Возражаю, – холодно отчеканил граф. – Вы можете курить в своей спальне, но отравлять других права не имеете. Тийна, милая, – обратился он к пожилой служанке, заглянувшей в комнату, – проводи господина Эштаралье в башню. – И, снова обращаясь к демону, деловито сообщил: – Прошу прощения, но нам придется запереть центральную дверь. На рассвете ее откроют.

– Не страшно, – покривил душой менестрель, прекрасно понимая, что Граурт осторожничает – и не хочет разбираться с последствиями возможного буйства демона. – Только имейте в виду, что я – не оборотень.

От Ледена до южной границы Ландары, а оттуда – до Хеаша было около четырех дней пути. Эльва поленился тащиться по трактам, через мост и по бесконечной пустоши, поэтому сократил путь с помощью переходных рун. К сожалению, их исказило остаточное волшебство Диких Земель, и вместо того, чтобы очутиться в трех часах пути от логова заговорщиков, некромант и убийца свалились прямиком в озеро.

Насколько Эльве было известно, заброшенная людьми территория насчитывала всего два озера, и располагались они ближе к герцогству Алагейя, чем к Хеашу. Однако выбирать не приходилось, а заново нарисованные руны могли вывести куда попало – четкие энергетические точки на Диких Землях отсутствовали. Поэтому парень смиренно оттолкнулся от поросшего водорослями дна и тоскливо покосился на далекие пятки Веда, прикидывая, не ухватиться ли за них, тем самым облегчив себе задачу.

Поверхность оказалась неожиданно далекой – и недоступной. Несмотря на жаркое лето в близлежащих королевствах, здешние озера сковал толстый слой льда. Сквозь него пробивался рассеянный, скорее голубой, чем белый, свет, и размытыми линиями уходил в глубину. Справа от Эльвы, разинув рот в беззвучном и отчаянном вопле, безнадежно бился о ледяную корку убийца.

Колдовать под водой – удовольствие сомнительное. Вместо привычного огня с пальцев сорвалась пелена кипятка, неестественно взбурлила, обожгла лицо и исчезла. Некромант выругался, чувствуя себя так, будто легкие слиплись и больше не могут обеспечивать его воздухом. Да и вообще – чем дольше, тем сильнее он сливался с непокорной, страшной, готовой убить стихией. Зрение померкло, подернулось красной пленкой и уже почти пропало, когда Эльва осознал, что внизу – где-то там, под водорослями, – имеется труп. Осознал – и подцепил его остатками Дара, вынуждая подчиниться своей воле, пробить чертов лед и вытащить неудачливых путников на сушу.

Тот поддался потрясающе, безумно легко – и, выбравшись из-под упругих стеблей, помчался вверх. Некромант еще успел сообразить, что заставил работать кого-то очень, очень, ОЧЕНЬ крупного – а вот полностью оценить его не успел.

Целую вечность вокруг вертелись, полыхая, словно самоцветы, тысячи звезд. Растворяться они не торопились и, наверное, продолжили бы допекать Эльву, если бы кто-то наглый не поставил ему на грудь тяжеленную, грубую когтистую лапу. Парень выдохнул, закашлялся и согнулся в три погибели, обхватив себя руками за плечи.

– Эй, ты, – дрожащим голосом позвал Вед. – Ты, колдун паршивый, тупица несусветная, идиот безмозглый... кого ты, черт возьми, вызвал?

– А? – прохрипел некромант, с трудом разлепив веки. И, с завидным энтузиазмом вскочив на ноги и отбежав на добрых двадцать шагов, добавил: – Ого, как здорово!

Убийца увеличивать расстояние не стал, философски разглядывая небольшого – относительно – небесного ящера с продырявленной шкурой и копьем в спине. Дракон спокойно, не спеша возмущаться по поводу внезапного пробуждения, изучал своих новых хозяев.

– Шикарно, – вернувшись на прежнюю позицию, пробормотал Эльва. – Просто прекрасно. Нет, ты посмотри! Какой гребень, какие лапы, какая изящная голова! Красавец! А я даже не подозревал, что могу поднять кого-то подобного. Это ведь не обычный зомби, а целый озерный страж! Я, кстати, не раз и не два слышал, что озера на Диких Землях кишат драконами – но не думал, что мертвыми. А мертвый дракон – это намного лучше, чем живой! Во-первых, он не собирается нами обедать, во-вторых, не относится к нам враждебно или с ехидцей, а в-третьих, во всем нас слушается. Таким образом, мы доберемся до Хеаша не за полтора дня, а уже через пару часиков! Верно, мой крылатый дружочек?

И он, игнорируя стенания Веда, залез на драконий гребень. Устроился поудобнее, ухватился за выступ и снисходительно обратился к спутнику:

– Ну чего ты там застрял? Давай, иди сюда. С помощью этого малыша мы не только выясним, чем Хеаш грозит нынешней Ландаре, но и разгоним противника по пустошам! А с маленькими отрядами бороться легче, чем с одной внушительной армией. Я прав, мой крылатый дружочек? Подхвати, пожалуйста, моего приятеля, и полетели к развалинам крепости Healshe.

Дракон понятливо рыкнул, поймал перепуганного убийцу и забросил за спину, к Эльве. Некромант, в свою очередь, стиснул пальцы на воротнике Веда и не позволил ему улететь обратно в озеро – хотя дыра в синеватой корке льда успела затянуться, и повторное барахтанье среди обжигающе холодной воды мужчине не грозило.

Сидеть на драконьем хребте было почти удобно – как в седле, только встречный ветер мешает. Маг запоздало принялся трястись, будто осиновый лист на ветру, и, громко клацая зубами, прочитал короткое бытовое заклинание. Одежда мгновенно высохла, но теплее от этого не стало – поняв, что крылья вполне себе держат огромную тушу в воздухе, дракон распростер их, как паруса, и воспарил в облака.

– Эль... Эль... Эль... Эльва! – возопил убийца, запинаясь на каждом слове. – За... за... заставь его лететь... ни... ни... ниже!

– Ни... ни... ни за что! – невнятно прокричал маг. – Тогда вра... вра... враги увидят нас быстрее, чем мы... мы... мы успеем достигнуть крепости!

Вед хотел было возразить, но едва не откусил себе язык и благоразумно стиснул челюсти.

Дракон несся над облаками, распугивая редких птиц – и духов. Последних убийца не различал, принимая за отблески солнечного света или гонимый ветром туман, а вот Эльва ясно видел невесомые полупрозрачные силуэты. И слышал, как они посылают проклятия в адрес некроманта, посмевшего запятнать своей магией небесного стража.

Вопреки их честному мнению парень страшно собой гордился. В истории Гильдии были случаи, когда кто-то за пару мгновений создавал упыря, зомби высшего уровня или вурдалака, но не упоминалось ни одно умертвие, роль которого досталась целому крылатому ящеру. Драконы, как отнюдь не маленькие и к тому же разумные существа, плохо поддавались заклятиям – и живые, и мертвые. Их шкура, чешуя и костяные наросты вроде гребня, шипов или рогов отталкивали человеческое колдовство не хуже специальных амулетов – а то и лучше. Однако в озере это свойство ослабело, и Эльве первому – первому из черт знает скольких некромантов! – достался почти целый, бодрый и сохранивший основные способности дракон!

Внизу показалось темное пятно Хеаша, едва заметное на фоне вересковых полей. Парень похлопал умертвие по шее, безмолвно требуя начать спуск, и вытащил из ножен меч. Эльфийская сталь зашелестела, предвкушая битву – и не зря, поскольку некромант, вдохновленный своим творением до отказа, намеревался зарубить десяток-другой изменников.

Дракон коснулся земли, обратил серебряный взгляд на врагов и заревел, приветствуя. Эльва спрыгнул с высокого гребня, ослепительно улыбнулся и заявил:

– Ну здравствуйте, господа!

Вооруженные до зубов люди, одетые в неприметную грязно-серую форму, вытаращились на него, как на пророка Аларны. Некромант заправил за ухо челку и огляделся.

Крепость Хеаш – остовы нескольких стен и сиротливый огрызок башни – окружал потрясающе обширный военный лагерь. Шатры, шалаши и следы костров были повсюду. Их создатели явно придерживались тактики "скрой от предполагаемого противника все, что можно" и накрыли свои временные жилища ветками, сухими листьями и травой. Достаточно плюнуть пламенем всего лишь единожды, и этот несчастный лагерь заполыхает веселее Старого Герцогства.

– Привет, колдун, – опомнившись, сказал высокий мужчина лет тридцати. Темноволосый и темноглазый, он производил неприятное впечатление. Эльве почему-то остро захотелось запрыгнуть обратно на драконий гребень и убраться восвояси – к фрегату Мильта, ожидающему где-то в открытом море. – Зачем явился?

– Выяснять отношения, – брякнул некромант. – Какого черта вы суете свои наглые носы в дела Ландары?

– А какого черта ты суешь свой наглый нос в наши дела? – передразнил мужчина. И, обернувшись, приказал: – Убейте его. Немедленно.

Двое громил, поудобнее перехватив алебарды, бросились вперед. Парень смерил их оценивающим взглядом, усмехнулся – и невозмутимо пронаблюдал, как небесный ящер делает встречное движение. Влажный хруст оповестил всех о том, что неудачливые мужики съедены и с аппетитом проглочены, дабы продлить существование агрессивно настроенного умертвия.

– Ой, – наигранно замялся Эльва. – Как неловко.

Темноволосый мужчина дернулся, словно получил увесистую оплеуху.

– Не насмехайся надо мной, мразь!

– Не называй меня мразью, – парировал некромант. – Я не намерен любезничать с тем, кто портит жизнь тысячам людей!

– Тогда почему ты любезничаешь с господином Сэтлео? – насмешливо скривился командир армии Хеаша. – Или ты думаешь, что он никому ничего не портит? Так вот я спешу тебя разочаровать: это ошибка, мальчик. Если бы Сэтлео вернулся в Ландару сразу, а не мялся и не ныл, что, мол, не справится с важными делами, я бы еще понял. Но он ведь бросил ее, бросил на растерзание политикам и фальшивым дипломатам, уверенным, что им все позволено!

– А ты чем лучше? Собрал компанию ублюдков, надоумил их устраивать полноценные бунты и сидишь тут, посмеиваешься – ах, какой я все-таки всемогущий!

– Заткнись! Что ты можешь знать обо мне, урод?!

Переговоры окончательно переросли в перепалку, когда Вед смущенно попросил:

– А мне уже можно ехать домой?

– Едь, – рассеянно разрешил Эльва. – Только дракона оставь. Кстати, о драконе!

– Не смей! – дико запричитал мужчина, совершив быстрый рывок к магу. – Не смей! Кто тебя оправдает, если ты убьешь всех моих товарищей?!

– А кто сказал, что я нуждаюсь в оправданиях? – удивился некромант. И, не дрогнув, скомандовал: – Давай, дружище! Сожги их к чертовой матери!

Ведь это всего лишь нечисть. Нечисть, принявшая облик людей, чтобы, опять же, оправдать свои неблагородные дела. Нечисть, принявшая чужой облик, чтобы суметь внести смуту в разум ландарцев, чтобы свергнуть род Каерра Хааль, как таковой, и занять его место.

Умертвие выгнуло спину, распахнуло пасть...

Марево, темно-синее зловонное марево сожрало ближайших солдат и перекинулось на их соседей, превращая живые тела в пепел не хуже, чем сделала бы это магия. Командир умирающего войска бессвязно, бессмысленно, страшно выл, рухнув на колени и прижав ладони к груди. Смерть бушевала вокруг, яркая и жуткая, постоянная и вечная, ожидающая своего часа ревностнее, чем жизнь.

А Эльва стоял. Стоял, безжалостно наблюдая за последствиями собственного приказа. Собственно, он никогда и не умел жалеть врагов.

Дракон судорожно сглотнул, выпустил пару клочков дыма и прекратил сожжение, потому что сжигать было уже некого. Кроме темноволосого мужчины, защищенного амулетом. Грубым, настроенным на третий узел амулетом, активированным в момент начала буйства крылатого ящера.

– Вед, предатель! – обернувшись, глухо рыкнул некромант. – Какого черта?!

– Ты их всех убил, – пробормотал тот, отчаянно хватаясь за гребень. – Просто взял – и убил! Не сомневаясь!

– Ну да, – согласился Эльва. – А что?

Убийца осекся на полуслове. Некромант продолжил с недоумением на него таращиться.

– Ты же сам говорил – здесь только бывшие каторжники, отверженные Гильдиями наемники и бывшие заключенные тюрем. Так почему теперь бесишься? Они бы все равно погибли – парой месяцев позже и гораздо мучительнее, чем здесь.

Позеленевший Вед боком съехал с драконьей шеи, упал на четвереньки, и его вырвало. Умертвие брезгливо отступило в сторону.

Эльва повернулся к темноволосому мужчине, присел перед ним на корточки и осведомился:

– Как тебя зовут?

– Невтен, – очень тихо ответил бывший командир армии. – Невтен де Криз.

– Приятно познакомиться, – скептически кивнул некромант. – Ну что, Невтен де Криз, ты готов последовать за своими подчиненными? Они, небось, уже заждались тебя за чертой сущего.

Мужчина поднял на него измученные глаза:

– Ты собираешься меня убить?

– Именно так, – невозмутимо подтвердил Эльва. – За преступления против короны, за подлый заговор, за убийства невинных людей в Ландаре. За то, что ты опорочил имя нынешнего короля, за то, что не раз и не два покушался на его жизнь. За то, что приплачивал Совету, и продажный господин Леашви выгнал из Ледена господина Рикартиата. За то, что ты обратился в инквизицию и сообщил, что Райстли Каерра Хааль, самый талантливый из ландарских королей, обладает магическим даром. За то, что в итоге инквизиция от него избавилась, а ты получил неплохой шанс занять освободившийся трон.

– Откуда... – начал было Невтен, но подавился своей же кровью и затих. Измученные глаза начали стекленеть.

– У меня хорошие осведомители, – улыбнулся некромант, отряхивая меч.

Вед, больше похожий на покойника, чем на прежнего ироничного убийцу, вытер рот рукавом и уточнил:

– А действительно, откуда?

– Ну, – Эльва вытер лезвие об одежду врага, спрятал оружие в ножны и от всей души потянулся. – К твоему сведению, перед отбытием я немного побеседовал с Дэльтеаром де Стайнэ. Хотел убедиться, что Альнар не ошибается, и этот человек ни за что не предаст Сэтлео. В ходе беседы мы слегка увлеклись, и Дэльтеар поделился со мной подозрениями в адрес бывшего советника Райстли. По его версии, этот советник перешел к ландарскому королю по наследству – он полукровка, – от отца, и из уважения к почившему родителю Его Величество сохранил за ним столь высокий пост. Но, поскольку взгляды старого и молодого короля отличались друг от друга, как муха – от стрекозы, господин Невтен позволил себе проявить недовольство и впервые, учитывая нынешнюю ситуацию, взбунтоваться. Райстли его шуточек не потерпел и прогнал взашей, сообщив всем пограничным гарнизонам, что обратно в Ландару советник возвращаться не должен. И началось... сперва Его Величество погиб в Ледене, затем Совет Лордов весело посмеялся над Рикартиатом, получившим официальное право наследования, но не сумевшим им воспользоваться, затем Леашви едва не снес голову Сэтлео, хотя к тому моменту по всему королевству уже полыхала взаимная ненависть, а усмирить ее мог только король. В общем, – Эльва погладил умертвие по высокому плечу с буграми мощных, нетерпеливо перекатывающихся мышц, – мне открылась некоторая часть истории одного маленького кусочка земли, и я посчитал, что она достойна моего внимания.

– Погоди, – растерялся Вед. – Получается, прямо сейчас ты, пришлый некромант... спас целую Ландару?! Да еще и называешь ее маленьким кусочком земли?!

Парень поморщился.

– Ну почему сразу – спас? Спасет ее Сэтлео, когда получит корону. А я всего лишь немножко ему помог. Приграничный гарнизон не справился бы с таким количеством ублюдков, тем более что этим ублюдкам нечего терять. А дракон, пусть и мертвый – запросто. Кстати говоря, – он рассмеялся, – у меня и в мыслях не было соваться в Хеаш. Я собирался пройти краем и бегло оценить обстановку, максимум – спрятаться за заклятием невидимости и прогуляться по развалинам, выясняя планы врага. Но после нашего падения в озеро заполучил сильного, практически непобедимого союзника и подумал, мол, раз уж я заставил проснуться невесть когда отбросившего лапы дракона, то почему не заставить его поработать во благо славного, уютного королевства? Ну и...

Он замолчал, провел кулаком по мокрой щеке, недоумевая, какого черта она окрасилась в алый цвет.

А Вед, едва успокоив свою дрожащую от страха душу, застыл, следя, как по лицу некроманта ползут ручейки крови. Его собственной крови, невесть с чего решившей покинуть взбалмошного хозяина. Они брали начало где-то в ушах, в носу и, кажется, в горле – потому что Эльва, не выдержав, жутко раскашлялся и последовал примеру убийцы, но расстался не с утренним завтраком, а с доброй половиной драгоценной красной жидкости.

Переборов оцепенение, убийца метнулся к некроманту, схватил его за подрагивающее плечо и окликнул:

– Эй, Эльва! Эльва, ты меня слышишь?

"Не слышит", – ехидно возразил внутренний голос, когда парень безвольно обмяк, а помутневшие синие радужки скрылись за плотным покрывалом век.

ГЛАВА ПЯТАЯ

АРХИПЕЛАГ

– Упырь.

– Русалка.

– Шэа.

– Дракон.

– А у меня – Аларна, – радостно припечатал друзей Зутт. – Давайте, доставайте денежки.

Маргул со вздохом полез в карман. Эльва тоже, но уже привычно промахнулся и вяло выругался, сетуя на несправедливость судьбы.

Его правый глаз прятался под слоем повязок, пропитанных терпкой горской настойкой. Левый был открыт, но различал только неясные пятна и силуэты – без подпитки магией, разумеется. А некромант, не желавший чувствовать себя слепым, бессовестно растрачивал дар на заклинания-усилители, настраивая их под определенные детали – как сейчас с картами, например.

Дракон, поднятый магией со дна озера, отказался засчитывать Эльве победу без вреда для здоровья. На первых порах парень вообще ничего не видел, и Веду пришлось тащить его к южному берегу Диких Земель сначала волоком, а потом – придерживая за локоть. Впрочем, некромант не унывал – пока не оказался на корабле. Там слепота оказалась куда более страшной вещью, чем на суше – поверхность под ногами качается, где что находится – неясно, а если совсем не повезет, можно свалиться за фальшборт и угодить под киль. Зато Эльва окончательно утвердился во мнении, что поступил правильно, когда бесплатно вернул зрение Альнар.

Решить собственные проблемы тем же заклинанием не получилось, как и любым другим – магия разбивалась на тысячи осколков и песком сыпалась на палубу. Результаты, мягко выражаясь, неподходящие для радости, – однако некроманта они не смутили, а спустя десять мучительных суток левый глаз все-таки открылся, и жаловаться стало не на что.

Нашарив-таки серебряную монету, парень торжественно вручил ее канониру. Тот осклабился, почесал отросшую бороду и сказал:

– Завтра утром мы уже пришвартуемся к порту Эльма. Я покажу тебе пятую кораблестроительную плиаретскую верфь, а Мильт – если он, конечно, не шутит, – возьмет нас всех на грандиозный прием в замке Ее Величества Хайрен. Прием, как обычно, будет устроен по случаю возвращения "Оборотня", и отвертеться от любопытных подданных не выйдет.

– А ты уверен, что Ее Величество королева хочет видеть у себя всю команду, а не только капитана судна? – скептически уточнил Эльва, разрушая чары. Зутт превратился в красновато-песочное, а Маргул – в рыжее с белым пятно.

– Уверен, – хмыкнул канонир. – Госпожа Хайрен, безусловно, испытывает некие... хм-м... особые чувства к нашему капитану, однако ее советники, советницы и фрейлины тоже хотят их испытывать. А команда у нас – ого-го, такую нигде больше не отыскать! Вот взгляни на меня, – судя по невнятному шевелению, он горделиво расправил плечи. – Я – мужчина хоть куда и могу завтра же устроить свадьбу с любой дамочкой, которая мне понравится!

– Устраивай, – флегматично отозвался Маргул. – Но меня оставь в покое. Я к Ее Величеству не пойду.

– Почему? – удивился Эльва. Даже наполовину слепому, ему было страшно интересно встретиться с госпожой Хайрен. На фрегате ее уважали немногим меньше, чем Мильта, к тому же многие рядовые корсары были знакомы с плиаретской королевой лично – что для имеющего власть человека весьма несвойственно. Да и сами острова безумно интриговали некроманта – в последнее время он был готов занять постоянную должность штатного мага и работать на "Оборотне" всегда. Правда, Мильт упорно отказывался брать его в команду и предрекал, что в противном случае фрегат затонет, не успев заработать новое имя.

Эта фраза открыла Эльве забавную историю – мол, на самом деле небесный корабль переименовывали уже семь раз. До первой плиаретской войны он носил название "Белая крыса", взятое в пику неприятелям капитана. Однако после возвращения подбитого фрегата в порт Мильт понял, что был не прав и оскорбил не своих противников, а верного друга. Он пораскинул мозгами, выпил вина и отдал приказ внести корабль в основные ведомости Эльма, как "Розу ветров". Спустя два десятилетия сменилась команда, и новый рулевой ни с того ни с его окрестил "Розу" "Калейдоскопом" – ко всеобщему изумлению, этот произвол прижился и использовался около пятнадцати лет. Потом рулевой трагически погиб в бою, а колдун, взятый на борт фрегата перед отплытием во внешние моря, сжег вражескую шхуну зеленым пламенем, породившим такие же зеленые и донельзя мрачные искры. Мильт наградил его одним из самых важных орденов Плиарета, а затем сообщил, что в честь великого подвига корабль получит очередное новое имя – "Изумрудная пыль". Но, в отличие от "Калейдоскопа", оно не пожелало хвататься за фрегат всеми силами и вскоре, благодаря похищенному из Дератрикса менестрелю, превратилось в "Шестую струну". Менестрель действительно был талантливым и вышеупомянутую шестую струну обожал, отчего его песни звучали излишне грубо. Впрочем, грубость мало кого расстраивала, и целую человеческую жизнь – почти девяносто пять лет, – корабль звали очень музыкально. Затем менестреля похоронили, а Мильт, в одиночку выхлебав пять бутылок эетолиты, горько посмеялся и обозвал фрегат "Оборотнем". По слухам, это произошло чертовски давно, и с тех пор амайе не спешил что-либо менять.

На шкафут вышел Эхэльйо, чуть помедлил и направился к некроманту. Тот подобрался, приготовившись ответить ругательством на очередной вопрос вроде: "как ты себя чувствуешь?", но бывший проклятый всего лишь предупредил:

– Зутт, Маргул, спустя двадцать минут мы будем проплывать мимо скал. Капитан рекомендует вам закрыться в своих каютах.

– А что там такого жуткого? – немедленно осведомился Эльва.

– Сирены. Тебе, кстати, никто ни черта не рекомендует, потому что ты все равно не станешь слушаться. Вероятно, именно эта твоя черта заставляет Мильта опасаться, что если ты обустроишься на фрегате, то всем остальным корсарам мало не покажется.

– Да на кой они мне сдались? Я, может, море люблю, пейзажи всякие. Шторм, опять же, очень красиво выглядит...

– Угу, – мрачно перебил некроманта эльф. – Особенно сейчас, когда у тебя вместо зрачков и радужек – сплошное розовое месиво!

Парень вздохнул:

– Ну ты и зануда. Я получил бесценный опыт, выручил Сэтлео, впервые за историю Гильдии поднял из мертвых дракона, а меня упрекают каким-то там зрением! Да я и без него всю окрестную нежить с ног на голову поставлю!

Эхэльйо досадливо поморщился, отвернулся и убрался на ют. Маргул последовал за ним, на ходу вещая о зловредных сиренах, способных любого, даже самого устойчивого, мужчину сбить с пути истинного. Зутт, сочувственно похлопав Эльву по плечу и тоже удалился, напоследок дав ценный совет смыться с внешней палубы, пока не поздно, и заткнуть уши чем-нибудь поплотнее.

– Ладно, ладно, – солгал некромант. – Сейчас колоду соберу, и пойду.

Канонир только понимающе улыбнулся.

Впрочем, спустя пару минут колода действительно была собрана – чутко, аккуратно, с твердым осознанием важности происходящего. Но, едва спрятав ее за пазуху, некромант побрел отнюдь не в свою каюту, а на бак.

Оттуда открывался замечательный обзор на близлежащие воды – бирюзовые, прозрачные, почти бесконечные. Серые огрызки скал сиротливо возвышались вдали, а на них, извиваясь от нетерпения, устроились прекрасные женщины. Некоторые из них предпочли спрятать особенности пышнотелых фигур под пучками водорослей, но большинство, польщенное прибытием небесного корабля, разделось до нитки. Эльва не без любопытства изучил выставленные на всеобщее обозрение детали, сел и наконец-то уловил мягкие, певучие голоса. Они были призваны повлиять на мага и вынудить прыгнуть за борт, однако выстроенная мгновением раньше защита поглощала заговоренную часть слов, пропуская только смысл:

"Спустись ко мне, прекрасный рыцарь,

спаси меня из бездны вод;

пусть эта страсть, как будто птица,

нас за собою унесет..."

"Я прозябаю здесь веками,

приди ко мне и мир отринь,

чтоб не осталось между нами

ни женщин, ни земных Богинь..."

"Возьми меня! Горю желаньем...

Ласкай меня, и гладь, и верь,

что только я – твое созданье

останусь рядышком теперь..."

Брезгливо поджав губы, некромант с большим трудом спустился обратно на шкафут. Ну и что за возвышенный смысл находил в сиренах тот же Валгиар Хилмер? Порочные, противные, по-змеиному увертливые, а вдобавок – еще и пошлые твари! Неужели кому-то может всерьез понравиться женщина, если она так горячо упрашивает взять ее прямо здесь и прямо сейчас?

Фу, какая гадость!

Эльва с горем пополам миновал лестницу, забрался на гамак в своей каюте и мрачно уставился в дальний угол. Не надо было игнорировать совет Зутта – осадок на душе остался гаденький. Так и хотелось взять лодку, наколдовать что-нибудь помощнее и разнести скалы к чертовой матери – потом никакая зараза туда больше не вылезет!

Мрачные мысли прервал отчетливый, сумасшедший стук внизу. Он повторился дважды, прежде чем сменился тоскливым, звенящим воем. Некромант горестно скривился – тишину нарушал Рин, за пределами империи Ильно не сумевший долго сдерживать свою благоприобретенную кровожадную сущность. Корсары собирались выбросить его в море, однако Эльва настоял, что разберется в ситуации и вернет мозги зараженного на место. Ему претила идея убить кого-то, кто так решительно рвался к собственному спасению.

Исчерканный рунами свиток валялся в сумке. Подобрать заклинание-ключ к Рину оказалось в разы труднее, чем справиться с травмами Альнар. Вероятнее всего, главная проблема заключалась в отличиях между той магией, что изучали в Академии, и той, что была сконцентрирована на берегах империи Ильно. Ведь Ильно, если хорошенько подумать – это средоточие драконьего, нейтрального к живой материи, колдовства, а Белые Берега и смежные с ними королевства – почти полностью человеческая территория. Тамошних крылатых ящеров – разумеется, из тех, кто здравствует и поныне, – можно сосчитать по пальцам одной руки: кровожадная, но разумная тварь из грота по соседству с восточным фрагментом Велиссии, ироничное, мало кому являвшееся существо из темного хасатинского леса, серый небесный страж графства Этлен и каратрим, старший сын эльского императора.