Текст книги "Небесные корабли (СИ)"

Автор книги: Кира Соловьёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Нет, Саг не боялся местных жителей. Бойцы из них никудышные. Хочешь – сворачивай им шею, хочешь – отдирай плоть заживо, а хочешь – веселись добрых два часа, пока противник не упадет и не сдохнет от усталости. Словом, драться с варварами было просто. Со временем заклинатель стал относиться к ним так, будто они – всего лишь тупой скот. Нельзя сказать, что он сильно ошибался.

Юношу пугало неторопливое, размеренное угасание магических сил. Дар, или как там его называют жители разумных королевств, превращался в тлеющий уголек и грозил вот-вот погаснуть совсем. Энергии становилось все меньше и меньше, и теперь, вздумай Саг сплести даже самое экономное заклинание – у него ни черта бы не вышло. Пока что он обходился способностями нежити, но они тоже постепенно теряли силу.

Еще пара недель, и три-один-шесть будет вынужден умереть, так и не достигнув цели. Поделом. Не стоило мчаться за врагами, уступив мозги гордости и гневу. Правильно госпожа Лиен смеялась.

Заклинатель стиснул кулаки, испытывая жуткое желание разорвать на части самого себя. Уже давно он так сильно не разочаровывался.

Резко похолодало, из-за низенькой березовой рощи налетел ветер. Он вырвал с корнем два или три чахлых деревца и сбил бы юношу с ног, не успей он схватиться за омытый дождями скользкий валун. Собственно говоря, валуны на землях дикарей попадались повсюду – либо играли роль надгробий, либо стояли тут с момента рождения мира.

– Ну привет, – лениво и презрительно бросил Фасалетрэ Эштаралье, спрыгивая со спины прекрасного рыжего кентавра. – Сдаться не хочешь?

Саг посмотрел на него затравленно. Разумеется, никто не запрещал ему попробовать убить демона врукопашную, без колдовства. И никто не запрещал героически пасть в бою – только вот за что? По глупости, ради случайной – или не случайной, не так это и важно, – стычки на краю света? Месяцем раньше заклинателю стало бы смешно, однако теперь он трезво оценивал варианты своих действий – вернее, их практическое отсутствие.

– Долго молчишь, – уважительно заметил Летрэ. – Неужели поумнел?

– Представь себе.

Юноша изрек это без привычного отвращения, и демон хмыкнул.

– Одиночество, – задумчиво протянул он, – превосходная штука. Хоть в чем-то Амоильрэ был прав. Оно выбивает из нас все лишнее. С тобой стало приятно общаться, заклинатель. Может, ты даже примешь мое деловое предложение?

– Это какое? – Саг притворился, что вопрос бывшего пленника пещеры его заинтриговал.

– А такое, – Фасалетрэ Эштаралье переглянулся с кентавром, и тот невозмутимо кивнул. – Мы доставим тебя в империю Ильно, а ты взамен поработаешь на нас... если уместно так выразиться... разведчиком.

– Прости? – Заклинатель приподнял брови.

– Ну тебе что, сложно? По сравнению с тем, что ожидает тебя на этом клочке суши, я прошу о мелочи. Всего-то повнимательнее прислушиваться к другим имперским колдунам, а потом отвечать на мои короткие весточки. Подробно, красноречиво и, конечно же, безо всякой лжи. Потому что если ты меня обманешь, я раздавлю тебя подошвой ботинка. – Он покосился на свою обувь, словно представляя, украсит ее труп восставшего или все-таки нет. – Ах да! Есть еще кое-что. Ты наверняка посчитаешь мою мечту странной, но... я всю жизнь – после того, как получил это тело, – жаждал избавиться от них.

Демон потрогал правое ухо.

Кошачье ухо.

И с надеждой осведомился:

– Поможешь?

– Не исключено, – отозвался Саг. – Было бы... роскошно, если бы ты подошел немного ближе. Вот так. Отлично. Постарайся не двигаться.

Он осторожно изучил тонкую, обманчиво хрупкую материю. Уши были мягкими, нежными и навевали мысли о настоящих котах. Пока юноша их щупал, его так и подмывало плюнуть на эту часть договора и не портить забавную внешность Фасалетрэ, однако торговаться с демоном – это все равно что прыгать в бездонную пропасть. Проблем не оберешься.

– Я справлюсь, – выдал он, снова отступая. И добавил: – В принципе.

– В принципе?

– Мне жаль тебя расстраивать, но вне империи Ильно моя магия ослабела. Я избегаю боя не потому, что резко поумнел или научился уважать противников, а потому, что мне, черт возьми, нечем сражаться.

Демон помрачнел.

– Значит, плата вперед? Что ж. Это оправданная мера. Сев, ты готов?

Рыжий кентавр улыбнулся:

– Я – да. А вот готовы ли вы?

Вечер наступил как-то чересчур быстро – Маргул едва успел засунуть свою добычу под гамак, когда в дверь сдержанно постучали.

– Входите, – пригласил он.

Створка открылась, и на пороге возник Мильт. Он был одет в черный с зелеными вставками костюм, а в руках держал очаровательный веник – как там это называется? Букет? Картограф никому ничего подобного не дарил и не считал, что следует начинать.

– Дурацкие тряпки, – припечатал он капитана. – И цветочки не лучше. Где ты их откопал? На какой-нибудь могиле, с Эльвой за компанию?

Мильт опустил взгляд на подсолнухи, окруженные листьями папоротника, и досадливо скривился:

– Заткнись, Маргул.

– Молчу, – покладисто согласился парнишка. – А что, они имеют для тебя значение? Ты влюблен и собираешься признаться прекрасной леди?

– Нет, – в голосе амайе прозвучала нескрываемая враждебность. – Я просто люблю подсолнухи. Они, если тебе так уж любопытно, напоминают мне солнце.

– И всего-то? – после похода в город картограф явно был не в настроении. – Напоминают солнце. Надо же, какая глупость. Выйди на шкафут и любуйся этой гадостью, сколько влезет. Но зачем цветы рвать? Пускай бы себе росли и родили семечки.

Мильт пожал плечами и развернулся, намереваясь уйти.

– Слушай, придурковатый ты наш, – окликнул его Маргул. – Ты для чего спускался-то? Произвести на меня впечатление? Польщен. Благословляю тебя. Иди и проведи вечер в обществе королевы Хайрен, и не забудь поцеловать ее милый носик. Всего хорошего.

Капитан, конечно же, пришел совсем не за этим, но спорить с картографом не стал. От паренька так несло выпивкой, словно за несколько часов отлучки он выхлебал по меньшей мере три ведра дешевого самогона.

На самом деле амайе всего лишь хотел убедиться, что он в порядке.

Маргул ненавидел, когда корсары покидали фрегат. Для него "Оборотень" был всем – грустью и радостью, ненавистью и любовью, жизнью и смертью. Единственным настоящим домом. Пожалуй, даже родственниками из Хасатинии картограф не дорожил так, как дорожил Мильтом, Гиалем, Нильмой, Зуттом, Диштихом и прочими, прочими, прочими.

Капитан был в курсе об этом его пороке – и находил его весьма забавным. Сам парнишка с легкостью сходил на берег и шастал там часами, а то и неделями, но если это делал кто-то другой... все. Его не оставляло ощущение смутного беспокойства. А уж если корабль простаивал в порту пустым, не считая караульных...

Руны перехода доверили Эльве, но во избежание несчастных случаев сверили со схемой общих потоков. Серьезных ошибок не нашли и принялись потихоньку, в порядке очереди, пересекать границу размашистого, красивого, идеально выверенного рисунка. Мильт пропустил свою команду вперед, а сам ступил на руны последним – аккуратно, четко, словно от его шагов зависела судьба народа амайе. Мимо пронеслось безмолвное серое ничто, лишенное ярких красок – да и любых красок вообще, – а затем его место занял просторный, зеленый зал со сводчатым потолком и фресками на высоких стенах.

– Мильт! – радостно воскликнула Ее Величество, заключая капитана в объятия. Мир исчез за прядями ее чудесных рыжих волос и шелестом голубого платья. – Мильт, как я рада!

– Я тоже рад, – согласился мужчина. И протянул женщине букет: – Вот, возьми. Это тебе.

– Подсолнухи, – Хайрен выглядела абсолютно счастливой. – Твои любимые.

– Как договаривались. Я приносил тебе ирисы и фиалки, но ты всякий раз была недовольна и попросила, чтобы на следующий прием я принес цветы, которые нравятся лично мне. Я принес. Вот они.

Королева бережно приняла букет, прижала к груди, будто самое ценное сокровище. Уголки губ Мильта дрогнули, но взгляд сохранил прежнюю невозмутимость.

Кроме них, в зале никого не было. Корсары – а с ними и некромант, и остроухий, – уже спустились в основные помещения, предназначенные для приема гостей. Поэтому ни Хайрен, ни капитан "Оборотня" не скрывали свои эмоции.

Они никогда не называли себя парой. И не были намерены называть. Любви, как возвышенной материи, между ними не существовало. Но ее легко заменило взаимное уважение, проверенная веками дружба и бесконечное, как сами небеса, доверие друг к другу.

– Пошли, – пригласила Хайрен, сжимая тонкими пальцами капитанский локоть. – Все уже заждались. И... – смутившись, она повернулась к персонажам фрески, – ты ведь расскажешь мне, где пропадал все это время?

– Расскажу, – пообещал Мильт. – А ты разве еще не встречалась с Эльвой? Он вроде бы испытывал руны первым.

– Нет, не встречалась. Я прибежала сюда только после того, как наткнулась на бородатого парня из твоей команды – кажется, его зовут Зутт, – и убедилась, что происходящее мне не снится.

Амайе криво усмехнулся:

– Ты уж прости, что так получается. Но без моря я мертв.

– Как и мы все. Я совсем на тебя не обижаюсь. – Хайрен подождала, пока стражники распахнут перед ней двери, и устроила свободную руку на перилах лестницы. – А что за Эльва? Очередной найденыш, получивший от тебя каплю жалости?

– Нет. Эльва – это профессиональный некромант из Гильдии Магов, друг моего эльфийского приятеля. Я надеюсь, что он тебе понравится.

– Вот как? – Ее Величество сощурилась, скрывая вспыхнувший в зеленых глазах интерес. – Обычно ты не расхваливаешь людей попусту. Кто он такой, Мильт?

– Он – это почти что копия меня прежнего.

Хайрен открыла было рот, готовая выдать нечто изумленное и недоверчивое, но лестница некстати закончилась. Перед амайе открылся великолепный обзор на бальный, забитый гостями, зал, и она поспешила спрятаться за привычной равнодушной маской.

Мильт, напротив, таиться ни от кого не стал. Какая разница, увидят на его лице лишнюю улыбку или нет? Это его лицо и его настроение. Когда живешь бесконечно долго, рано или поздно перестаешь задумываться о мнении окружающих и ценишь только свое.

– Госпожа Винз, – он поклонился низенькой, взлохмаченной женщине, выряженной в необъятную кроваво-красную мантию. – Как продвигаются ваши научные опыты? Вы уже выяснили, в чем заключается тайна вечного бытия?

Женщина, позабыв об этикете, расхохоталась:

– Вечного бытия? Я всего-то попробовала раскрыть механизм регенерации клеток наровертов, а вы тут же это переиначили. Узнаю капитана Крысу.

Амайе поклонился повторно.

– Я рад, что сумел вас развеселить. И если серьезно, то как обстоят дела у магов Киоля? Мы по-прежнему обладаем исключительно мощью светлого дара, или на Плиарете все же родился кто-то особенный?

– Особенных личностей здесь хоть отбавляй, – отмахнулась госпожа Винз. – Одно ваше племя чего стоит. Зарождаетесь из воды и песка, а как обретаете плоть и кровь – загадка над загадками. Вы сами-то не поделитесь информацией?

– Я бы с радостью поделился, если бы она у меня была, – рассеянно пробормотал Мильт, наконец-то обнаружив силуэт некроманта. – Прошу меня извинить.

Эльва, не подозревая о внезапном преследовании, протолкался к дальней стене и замер под факелом, разглядывая плиаретцев. Девушки и парни, женщины и мужчины, старики, маленькие дети. На бал, не придираясь к чужому положению в обществе, пускали всех желающих – благо, размеры дворца позволяли королеве действовать таким образом. Некромант с удовольствием прогулялся бы по внешним галереям – там редко кто задерживается, ведь все предпочитают вертеться и жариться в гуще событий, – и оценил бы местные картины. Эльм, хоть и служил столицей для небесных кораблей, столицей самого музыкального королевства не был. Местное творчество ограничивалось памятниками и теми скульптурами, что безутешные родственники (или коллеги?) воздвигли на кладбище капитанов.

– Вот он, – раздался неподалеку вкрадчивый, уверенный голос Мильта. – Эй, Эльва!

– Да? – откликнулся парень. И, сообразив, что амайе приближается к нему не в одиночку – рядом с ним, двигаясь грациозно и плавно, отсчитывала шаги молодая женщина, в чьих рыжих волосах серебрился острыми гранями королевский венец, – торопливо выпрямился.

– Позволь представить – это Ее Величество Хайрен, четвертая королева Плиарета. Хайрен – это господин Эльва Тиез де Лайн, третий сын маркиза Лиайги. Он родом из Белых Берегов.

– О! – на щеках королевы вспыхнул яркий румянец.

– Хайрен обожает белобрежцев, – со вздохом пояснил Мильт.

Некромант попятился:

– А-а. Приятно познакомиться.

– Ты прав, – Ее Величество наблюдала за Эльвой так восторженно, будто он был по меньшей мере ее любимым ребенком. – Он – вылитый ты в прошлом.

– Вылитый он? – Парень посмотрел на Мильта с оправданным сомнением. – Ну не знаю. По мне, мы с капитаном ни капельки не похожи.

– С этим капитаном – нет, – покладисто согласилась Хайрен. – А с тем, кто возглавлял "Белую крысу", когда Клиарна развязала войну – очень даже.

– Ты ведь был на кладбище капитанов, – добавил амайе. – И вряд ли моя могила ускользнула от твоего внимания.

– Твоя могила? – Эльва притворился, что слыхом не слыхивал ни о чем подобном, но Мильт его раскусил:

– Прекрати, пожалуйста. Я не слепой и прекрасно вижу, что после похода на древнее захоронение вы с Эхэльйо ведете себе странно. Мой собственный друг постоянно на меня пялится, подмечая все перемены, а ты копаешься в бортовых книгах и умоляешь Маргула поделиться свитками, предназначенными лишь для меня и тех членов команды, кого угораздило связаться с "Оборотнем" еще до того, как он стал "Оборотнем". Это здорово веселит, но я предпочел бы ответить на ваши вопросы сразу, без лишнего шума. Не возражаешь?

– Нет.

– Вот теперь я верю, что это ты, – насмешливо произнес остроухий, выныривая из-за чужих спин, как акула. Мильт покосился на него с легким раздражением и собрался обругать, но Эхэльйо поднял расправленные ладони: – Спокойно. Мы сдаемся.

– Почему это – сдаемся? – нахмурился некромант. – Пусть капитан объяснит, что его могила делает на кладбище. Он ведь живой. Абсолютно живой, я в таких вещах разбираюсь.

Амайе кончиками пальцев потер швы, пересекающие скулу, и тихо сказал:

– Там похоронено мое первое тело.

Эльва зажмурился, сдерживая ехидную фразу, которая так и рвалась на язык. Выдохнул:

– А что, вы их меняете?

– Не все, но иногда бывает. – Мильт обменялся выразительным взглядом с Хайрен. – Мы змеи, Эльва. Плиарет – это королевство змей. Наш народ появляется не так, как человеческий или эльфийский. Мы просто приходим, и все. Возникаем где-то на границе моря и пляжа, там, где соединяются вода и песок. Наши тела – это всего лишь свободная энергия, преобразованная в плоть и кровь. Тебе, как магу, наверняка известно, что подобное преобразование почти ничего не требует. И, соответственно, мы не особенно привязаны к своим телам. Когда на берегах Клиарны горела война – или, скорее, догорала, потому что из ее городов продолжала бороться только Спирра, – я убил герцога Насталя. Хотел, чтобы он почувствовал всю ту боль, что обрушилась на жителей Эльма после внезапного ночного нападения. Я любил Эльм. Любил и до сих пор люблю – он ужасно много для меня значит. И я посчитал, что моя жизнь по сравнению с жизнью этого города не имеет смысла. Личная охрана герцога поймала меня на пирсе, связала и бросила в море. Как бессмертное существо, я не в силах был утонуть и тупо следил, как удаляется линия поверхности. Потом вмешалась морская нежить – крупная и голодная. Не помню, как ее в ту эпоху называли. Она заложила несколько кругов почета над поздним ужином, распахнула пасть и откусила... кхм... нижнюю половину меня. Было довольно жутко видеть, как уплывают мои же размотанные кишки, – признался амайе. – Но я возродился спустя несколько лет и с радостью услышал, что фрегат "Белая крыса" по-прежнему принадлежит капитану Мильту. И с не меньшей радостью отреагировал на новую внешность, хотя рваная рана на щеке поначалу выглядела настоящим проклятием. Ну что? Вы довольны?

– Про Клиарну я читал, – задумчиво кивнул Эльва. – Но так и не понял, какого черта вы отдали эти острова герцогскому сыну? Отдали бы сразу герцогу, он хоть умным мужиком был.

– А никто их не отдавал, – вмешалась Хайрен, продолжая завороженно наблюдать за белобрежцем. Она действительно обожала тех, кто был коренным уроженцем королевства Алетариэля. Светловолосые, светлоглазые... и честные. Почему-то – до боли честные. Непоколебимые в своих намерениях. – Мальчишка сбежал туда с теми представителями личной гвардии, что не возражали против маленького бунта за деньги. Он хорошо им заплатил, затем поклялся заплатить еще лучше, и в итоге они разжирели на этом золоте, как портовые крысы. Изначально у нас и в мыслях не было развязывать войну с Клиарной. Мы не воспринимали ее, как целое государство. Шутили, смеялись – мол, какой глупый ребенок, неужели он надеется чего-то добиться?! Но Насталь не терял времени даром, построил флот, воздвиг города – пусть и не на плодородной земле, пусть и совсем крохотные. И туда потянулись люди. Все бы ничего, Плиарет – это тоже не крупный архипелаг, и здесь не поместится такое количество существ, как, допустим, на твоей родине. Я не особенно расстраивалась, когда мне докладывали, мол: Ваше Величество, еще половина мирных жителей Вахлеса переметнулась на сторону Клиарны. Я не особенно расстраивалась... и опоздала. Безнадежно опоздала, ведь Насталь, в отличие от меня, не сидел сложа руки. Он не сомневался, что затеял правое дело, и атаковал мои острова.

Некромант, посвятивший истории войны между двумя архипелагами почти четыре часа, буркнул:

– Это я помню. Но в корабельных хрониках нет ни слова о фрегате "Белая крыса". И упоминаний о том, что короля Клиарны убил Мильт, тоже нет. Или ты специально от них избавился? – он сурово взглянул на капитана.

– Что ты, – спокойно открестился амайе. – Все было немного не так, Эльва. Да, я убил Насталя, я помог Плиарету избежать новых столкновений с ним в будущем. Я мечтал о славе, как мечтаешь о ней ты. Но свидетелей смерти герцогского сына не было. Я пришел на шхуну один и подтвердить причину рассеченного горла Насталя смог, лишь переродившись заново. А вносить ее в упомянутые тобой хроники к тому моменту было уже как-то... глупо, что ли? "Найден мертвым на собственном корабле" – это вполне достойная формулировка для того, что я сотворил.

– Как самокритично, – парень покачал головой. – И, кстати, с чего ты взял, что я мечтаю о славе? Вовсе я о ней не мечтаю.

Мильт переглянулся с Хайрен так, будто они обменивались мыслями.

– Я до сих пор не принял тебя в команду "Оборотня" лишь из-за того, что ты до боли напоминаешь мне меня же.

– Глупо, – рассердился Эльва. – Мы с тобой – совершенно разные личности. Ты не владеешь магией смерти, и ты к ней не приспособлен. Ты – бессмертный амайе, а я человек, и моя жизнь до обидного коротка. Если нижнюю половину меня откусит голодная нежить, я уже не воскресну. И стремления у меня иные.

– Это какие же? – усмехнулся капитан.

– Не скажу. – Некромант отвернулся и смерил неожиданно тоскливым взглядом лестницу, уводящую прочь из бального зала. – Я пойду прогуляюсь, ладно? Ваше Величество, – он поцеловал тонкую ладонь Хайрен, – беседовать с вами было очень увлекательно. Я рассчитываю на то, что вы проведете остаток вечера с удовольствием. До свидания.

И он быстро зашагал к ажурным ступеням, ни разу не обернувшись.

Рину мерещился простой деревянный скит, истрепанный северными ветрами, окруженный серой, выцветшей из-за холода и недостатка света мертвой травой. Мерещились шероховатые стены. Он часто был вынужден вытаскивать занозы из своих ладоней, когда соприкасался с этими стенами. Он часто рвал одежду, неудачно зацепившись за рыжеватые клыки заноз. Или пачкал, а сестра неубедительно ругалась сквозь смех. И он тоже смеялся, наслаждаясь ее весельем – весельем единственного близкого существа, оставшегося в живых.

Рин понятия не имел, как погибли его родители. Никто не мог поделиться с ним этой информацией. Сестра приехала уже после произошедшего, забрала маленького эльфа к себе, на край империи Ильно, где не было трактов и городов, где охотиться приходилось самостоятельно, где все законы, правила и рамки устанавливала природа. И Рин искренне верил, что это – самое прекрасное место на живой земле. Искренне верил, что вот так, вдалеке от заклинателей, воинов Легиона, императорских шпиков и прочих, прочих, прочих он действительно сумеет стать счастливым.

Но не сложилось.

Участь зараженного вынудила его бежать. Остроухий испугался, что однажды, сам того не осознавая, принесет сестре гибель или боль. Да, она утверждала, что справиться с болезнью реально, что укус ведьминой змеи – это не беда, и его последствия обратимы. Но Рин чувствовал, что его обманывают. Обманывают, жалея, словно ребенка – того самого ребенка, ребенка, потерявшего сознание под обломками эльфийского особняка, ребенка, чья семья исчезла безвозвратно и бесследно, словно ее никогда и не было. Он ценил эту ложь. Но не имел права ею пользоваться.

Сестра, как превосходная охотница, преследовала Рина вплоть до обитаемых городов. А там, среди тысяч и тысяч других созданий, среди запаха гнили и нечистот, потеряла его следы.

Он не знал, отступила ли она в итоге. Вернулась ли домой, продолжает ли коротать зимы в холодном, предоставленном всем капризам погоды ските. Но где-то в глубине его души, так глубоко, что наличие подобных глубин до поры было неприятным сюрпризом, таилась надежда: эльфийка из клана Ледяного Дракона все еще разыскивает младшего брата, все еще прижимается к сырой дороге, продрогшая до костей, но не смеющая признать поражение.

Рин боялся одиночества. И, наверное, именно по этой причине согласился пойти в Нолет – составить компанию Сагу. Юный заклинатель выглядел дружелюбным, общительным и вежливым – пока не запер зараженного в одной из комнат резиденции и не продал его секрет – его благоприобретенную связь с нежитью, – своим товарищам.

Если бы не Эльва, Рин достался бы имперским палачам и судил бы преступников – судил, слепо выполняя чужую волю. Судил страшно и безжалостно, словно зверь, посаженный на поводок и готовый убивать ради миски сытной похлебки.

Этот образ все еще вертелся перед зрением зараженного, когда он барахтался на грани между тяжелым, вязким сном и пробуждением. Разлепил веки – а вокруг незнакомое, темное помещение. Повсюду ящики, стулья и снасти, скатанные в тюки походные одеяла, оружейные стойки. Он поднялся, зябко поежился и подошел было к лестнице, ведущей наверх, но на полпути замер. Сердце колотилось в груди, как бешеное, едва не ломая ребра.

Возле ступенек, спрятав рогатую башку под крыло, спал дракон. Белый, будто снег, и такой прекрасный, будто сошел с картины талантливого художника. Изящный гребень перетекал в костяные наросты на хребте, и по ним можно было пересчитать каждый позвонок. Его хвост заканчивался острыми шипами, и шипы же росли на лапах, как диковинные растения, пробившие труп ради того, чтобы хоть раз попасть под солнечные лучи.

Дракон что-то глухо прорычал во сне, и Рин понял: он разумен. Разумен, как Хаал, но обладает гораздо более сокрушительной силой. Его не убьют заклинатели, ему не страшен никакой Саг. Он – вечность и мгновение, переплетенные воедино. Он – верность и любовь, радость и отчаяние. Набор противоречий... сам этот мир.

Остроухий и прежде видел драконов. Говорил, что они красивые, гордые и грациозные, что им должно принадлежать небо, что лишь драконы способны гармонично в него вписаться. Но это было не всерьез, а сейчас... сейчас у него перехватило дыхание, а колени сотрясла предательская дрожь.

Перед ним лежал не просто дракон.

Перед ним лежал его дракон.

Вернувшись на корабль, Эльва первым делом избавился от чертового камзола и влез в привычную просторную рубаху. Она обеспечила его почти хорошим настроением, и парень, вооружившись чашкой горячего малинового чая, отправился в трюм – проверить, как поживает зараженный.

Приставная лестница ходила ходуном под подошвами высоких сапог, но некромант не разлил ни капли. Деловито отхлебнул, бросил беглый взгляд в угол, куда забился Рин во время последней такой проверки, и... обомлел.

В углу никого не было.

– Ау? – неуверенно позвал он. И перехватил чашку так, чтобы в случае опасности швырнуть ее в морду противника. – Рин?

Тишина. Только под килем тихо, едва различимо постанывало море.

– Рин, Аларна тебя забери! – Эльва обошел трюм, заглядывая за ящики и тюки, придирчиво изучая все подозрительные фрагменты помещения, будто выходец из империи Ильно мог с ними слиться. – Где ты?

Щелкнув пальцами, некромант высек из своей кожи десяток ловких, гибких, бесплотных змей. Они призраками заметались по трюму, попискивая, как мыши. Кое-где сбивались в тревожную стайку, обменивались обнаруженными деталями и снова разбегались, не оставляя на общем магическом фоне ровным счетом ничего.

Они заползали в щели, заползали под ящики, обшарили ступеньки и впитались обратно.

Эльва закрыл глаза и прислушался к своим эмоциям. Рин сидел здесь... нет, не сидел – стоял. И потрясенно таращился на что-то, чего змеи уловить не смогли. Это что-то было весьма крупным, сильным и вызывало у некроманта стойкие ассоциации с глыбами голубого льда. И, что самое обидное, это что-то не объясняло, куда подевался зараженный.

Парень внутренне похолодел, представив, как Рин бродит по опустевшим к ночи улицам Эльма. Любой пьяный мужик, рухнувший носом в лужу, сыграет роль позднего ужина – или хотя бы перекуса. Нет, Эльве-то было не особенно жаль людей, но Эльм – это любимый город Мильта и Эхэльйо, это город, где построена пристань для небесных кораблей, город, где родился и где по-прежнему живет "Оборотень" – фрегат, в чью команду он так отчаянно рвался. И если Рин испоганит его трупами – лишними трупами, а не теми, что просыпались порой на кладбище капитанов, – будет... мерзко.

Некромант вылетел обратно на шкафут и вцепился в плечи растерянного караульного. Тот, в свою очередь, стиснул ремень, на котором свободно болталась аркебуза.

– Господин Эльва, вы с ума сошли?! – прохрипел он, вырываясь из крепкого захвата. – Я сейчас занервничаю и продырявлю ваши мозги, а потом выброшу труп за борт!

– Где пленник?! – не менее хрипло выдохнул парень.

– Пленник? – караульный слегка побледнел. – А что, его нет... там?

Он растерянно указал вниз.

– Нет, – подтвердил колдун. – И я жажду выяснить, каким образом он миновал тебя, твоих товарищей и Маргула?!

Последнее имя он почти прокричал, чтобы донести его до хозяина, задремавшего на баке.

– А?.. – донеслось оттуда. – Ты чего орешь, Эльва?

– Того, что Рин пропал с корабля!

– Что? – картограф скатился на шкафут и, придерживаясь фальшборта, приблизился. – Как, любопытно услышать, Рин мог отсюда пропасть? Мы ведь заперли трюм, а Тик, – он похлопал по плечу караульного, – постоянно был здесь.

Некромант зарычал и бросился прочь – обшаривать город. Маргул, чуть помедлив, побежал за ним.

Караульный вытер со лба выступивший пот и мысленно покрыл отвратительными словами всех – и мага, и картографа, и зараженного, – за то, что они свели на нет все его усилия в течение смены.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

КОМАНДИР

Ночные улицы Эльма были спокойны и безлюдны. Сквозь окна, закрытые ставнями, пробивался слабый свет свечей, а кое-где горели факелы, облегчая работу городской стражи – но работы, как таковой, не было. Это на Белых Берегах, граничащих с другими королевствами, выгодно основывать Гильдии Убийц, Воров и прочих неблагонадежных ребят, а на замкнутом, недоступном для большинства людей Плиарете – нет. Здесь любую кровожадную тварь найдут и казнят раньше, чем она сумеет войти во вкус.

Все это Эльва додумывал на ходу, лихорадочно шастая по узким переулкам и привычно отпугивая крыс, готовых крутиться у него под ногами, пока эти самые ноги не раздавят их хрупкие тела. Парень прощупывал пространство магией, словно выставленную на продажу ткань, копался в энергетических потоках, не беспокоясь о последствиях. И – не видел. Ни черта не видел.

Спустя полтора часа он убедился, что Рин, по сути, не покидал фрегат. Не выходил на пирсы, не шагал по мостовым, да что там – даже доски шкафута не сохранили отпечатков его подошв. Зараженный просто исчез, и все. Не в силах совладать со своим взбудораженным разумом, некромант вспомнил, как пропал с корабля Фасалетрэ Эштаралье. Но его ждали Нижние Земли, обитель демонов, царство вечного мрака. А Рина? Что, Аларна забери, могло ждать Рина – обычного имперского эльфа, пускай и пострадавшего от ядовитого укуса нежити?

– Его тут нет, верно? – Маргул уселся на голые доски пирса, разулся и опустил босые ноги в воду. – И если да, то тебе не стоит лишний раз нервничать. Присядь. Отдохни.

– Ишь, раскомандовался, – буркнул Эльва, но совету картографа внял.

Море не успело толком остыть, и волны были теплыми и нежными. Жаль. При нынешних обстоятельствах холод повлиял бы на него лучше и быстрее, чем тепло.

Внизу чернела глубина, а на нее ложились, погруженные в сон, тени кораблей. Похлопывали паруса, позвякивали снасти – с ними играл налетевший ветер, и он же безмятежно перебирал пряди светлых волос белобрежного колдуна.

– Я не понимаю, – не выдержав, признался он. – Не понимаю, хоть ты меня режь. Куда он делся? Если не в город, за свежей едой, то куда?

Маргул рассеянно растопырил пальцы, похрустел костяшками и расслабился.

– Может, он улетел?

Некромант расхохотался:

– Ну и глупость же ты сморозил. Улетел, ха-ха... каким образом? Я не припоминаю, чтобы у Рина на спине росли крылья.

– Глупость, согласен, – серьезно кивнул картограф. – Это я так, за неимением других вариантов, предполагаю. Но ты все равно мозгами пораскинь. Не далее, как сегодня утром, мы с тобой говорили о драконах. О разумных драконах. А потом, когда я задремал на баке, мне приснилась...

Он сделал странный, осторожный жест ладонью, будто протирал воздух от лишних лунных лучей.

– Знаешь, такая огромная пустошь. Сплошной лед и снег, а под ними – кто-то еще. Кто-то большой, крылатый и такой древний, что рядом с ним даже жить не хочется.

– Значит, лед? – Эльва нахмурился. Ощущения, принесенные ему змеями, никуда не пропали, и впечатление от загадочной иллюзии по-прежнему было свежим. – Любопытно.

– Да, – согласился Маргул. – А еще любопытно, кому понадобилось красть парня, зараженного нечистью? Он все равно умрет, рано или поздно. Прости, – он насмешливо искривил губы в ответ на явное раздражение собеседника, – но ты же сам собирался его убить, если живое сознание в теле так и не проснется.