Текст книги "Небесные корабли (СИ)"

Автор книги: Кира Соловьёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

– Тут, – охотно подхватили мертвецы, – покоимся мы, а мы руководили небесными кораблями без малого три поколения.

– Но вы люди, – напомнил Эльва.

– А что, – зомби с оторванным ухом и рассеченной щекой потребовалось много усилий, чтобы соединить буквы, – по-твоему, плиаретский зачарованный флот создан исключительно для амайе? Нет, мальчик. Амайе в этом маленьком королевстве мало, и оно не гнушается смертными существами. Жаль, что нельзя снова выйти в море и стоять у штурвала. Какая разница, мертвый я или нет? После пробуждения здесь я чувствую себя куда более живым, чем при жизни.

Последнюю фразу трупы встретили смехом, свистом и радостными воплями.

Некроманту приходилось бороться с разумной нежитью, обещавшей выкупить свою судьбу за пару сотен золотых монет. Приходилось бороться с людьми, выступившими против того или иного решения. Приходилось убеждать представителей относительно мирной нечисти, приходилось... в общем, много чего приходилось, но весь этот богатый опыт спасовал перед мертвыми плиаретскими корсарами.

Они были... нормальными. Абсолютно нормальными, как любой другой житель архипелага. Разумеется, если забыть о той немаловажной детали, что они вылезли из могил и потихоньку разлагаются – медленнее, чем это случилось бы без природной магии, но все же... все же!

Однако разобраться в причинах данного явления оказалось довольно просто. Мгновением раньше зомби сами поведали, что мечтают вернуться на когда-то им принадлежавшие корабли. Вполне достижимая цель, но вряд ли тот же Мильт обрадуется, если на борт "Оборотня" поднимется вонючий дохляк и потребует передать ему капитанские права. Хорошо, что у Эльвы имеются запасные идеи...

– Вы все, – сказал он, – родились на Плиарете, верно?

Нестройный гул голосов подтвердил, что да, верно. Некромант наставительно поднял палец:

– Значит, вы все осознаете, какие проблемы доставляете обществу. Разве будет кто-то гордиться городом, где бушуют восставшие мертвецы? Господин Хроно уже готов переехать из Эльма куда-нибудь на королевские гавани – например, в Киоль, там-то его точно защитят. И не только он – жители близлежащих домов тоже недовольны. Объясните мне, уважаемые капитаны, понравится ли вам соседствовать с опустевшим городом – причем опустевшим по вашей вине?

Эхэльйо почувствовал, что еще чуть-чуть – и парень переступит некую грань, пролегающую между дружелюбностью и яростью бесконтрольных зомби. Но Эльва смолк, смерил мертвецов осуждающим взглядом и сложил руки на груди, намекая, что не собирается уходить, пока ему не предоставят ответ.

Прошло около получаса, и кто-то робко проскулил:

– Я думал, что они мной гордятся.

– И я, – диким стоном вырвалось у той самой женщины с продырявленным животом.

Кто-то заплакал, кто-то сразу сорвался на отчаянный, полный боли вопль. Некромант не проявил никаких эмоций, а Эхэльйо на всякий случай стиснул рукоять меча.

– Как же так, парень? – уточнил труп, чье душевное равновесие с честью выдержало испытание. – Ради них мы испили до дна чашу, наполненную тоской, ради них мы пересекали море, ради них составляли карты и собирали информацию о дальних королевствах... а теперь они считают, что мы причиняем им неудобства? Мы, плиаретские капитаны? Те, кто бился со штормом, кто выполнял все приказы Ее Величества Хайрен, кто ни разу не нарушал законы островов?

– Мне жаль, – вежливо улыбнулся Эльва. – Но вы мертвы. А мертвые не должны тревожить живых. Вы находитесь в разных мирах, и эти миры могут благополучно быть лишь на расстоянии друг от друга. Живая кровь не в силах делить одно измерение с мертвой. И этот закон гораздо крепче плиаретских.

Его улыбку встретили тишиной, молившей о пощаде громче, чем преступник за пару минут до свидания с виселицей. А потом...

...первый удар некромант принял на щит – магическое полотно прогнулось под весом тела, готового использовать все свои резервы, лишь бы заставить гостя заткнуться. Второй наткнулся на острие меча, захлебнулся на лезвии, и отрубленная голова зомби по высокой дуге полетела вверх.

Эхэльйо оказался рядом, прикрывая спину некроманта. Оружие пело и сверкало, разгоняя ночную тьму, и к его мощи примешивалось колдовство. Человек, больше не размениваясь на любезности, швырялся зеленым огнем, а эльф – ледяными осколками, острыми, будто стрелы.

Пламя радостно пожирало тела тех, кто в прошлом служил музыкальному королевству. В траве смутно серебрился пепел, а кости, отвергнутые заклятием, рассыпались от малейшего прикосновения. Будь трупов поменьше, и Эльва справился бы сам. Однако дар стремительно таял, а противники все еще наседали. Теперь их было всего лишь десять, но этих десятерых изрядно потрепало сражение. У кого-то не хватало ноги, у кого-то – кисти, а кто-то атаковал зубами, лишившись всего остального. Жалкие крохи некротической магии сожрали их, словно голодные демоны, и... все закончилось.

Остроухий привалился к дереву и, тяжело дыша, обводил кладбище капитанов затравленным взглядом. Некромант, едва совладав со слабостью, отправился на проверку – наклонялся над каждой могилой, топтал оторванные куски тел, рисовал на надгробиях корявые символы. На их форму повлияли дрожащие, словно в лихорадке, ладони, но общий состав был неизменным, и линии немыми стражами застывали у начертанных по камню имен.

– Эй, Хэль, – окликнул Эльва, стоя в дальнем углу ограды. – Я нашел нетронутую могилу. То есть закрытую. То есть... ой, да ну к черту! Просто иди сюда.

Из подозрительного холмика торчал крест – широкий, добротный. Вырезанное в нем имя успело покрыться лишайником, но некромант безжалостно его ободрал, испачкав рукава куртки.

– Что за... – потрясенно выдохнул проклятый.

Парень хихикнул:

– Ага, странно. Я думал, что мы первые будем в курсе, если его угораздит умереть.

Плиаретская вязь рун причудливо переплеталась, образуя фразу: "Thellet Mielte, gran-tie STAKKE SHATTA, aemie". Эльва неторопливо, будто пытаясь различить ее вкус, перевел:

– Капитан Мильт, фрегат "Белая крыса", амайе. Смотри, тут еще и эпитафия есть:

"Подожди меня там, где кончается горизонт.

Подожди, пока ливень роняет на нас сезон -

я приду и останусь с тобой.

Навсегда останусь".

– Очередная песенка? – поморщился Эхэльйо. – И что с того? Эти строки не объясняют, зачем вполне себе живому Мильту понадобилась могила.

Некромант сдвинул брови, задумавшись.

– Может, внутри ничего нет? И поэтому она осталась целой, в отличие от остальных?

– Понятия не имею. – Остроухий пожал плечами. – Но мне это не нравится. Давай уйдем, пока нам на головы не свалилось нечто вроде небесной кары.

– Давай, – серьезно кивнул Эльва. И, обернувшись на неприметный крест, добавил: – А еще давай поинтересуемся у Мильта, какого черта его имя делает на старом дереве.

– Не сейчас, – отмахнулся проклятый. – Сначала я хочу убедиться, что тот, кто проводит время на квартердеке – настоящий Мильт.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

НИЧТОЖЕСТВО

Он читает исторические книги только для того, чтобы вспомнить.

Вспомнить, как горит основная плиаретская верфь, как огненным цветком распускаются паруса фрегата, как плачут, поливая песок брызгами, бесконечные волны. И как отчаянно, страшно, давясь собственной болью, кричит королева Хайрен.

Вот она – невысокая, хрупкая, одетая в тонкое льняное платье. Из-под растрепанной рыжей челки выглядывают зеленые глаза. Этим глазам известно все, они живут в мире с момента его сотворения. Они догадываются, кем был Создатель. И они точно уверены, что молодой смешливый амайе не подведет ни музыкальное королевство, ни лично Ее Величество.

Вот она, а вот он – худой, как скелет, мальчишка в рваной рубахе и дырявых сапогах. И Хайрен отдает ему самое ценное, что есть у архипелага – огромный, светлый, прекрасный фрегат, пока что безымянный, но вскоре наделенный именем "Белая крыса".

Хайрен отдает ему...

Мильт проснулся, судорожно хватая ртом воздух, и уцепился за краешек гамака. В каюте было полутемно, свеча успела оплыть и растечься желтоватым озером по глиняной подставке. Рядом с ней, наполовину исписанный белобрежными рунами, лежал старый клочок пергамента.

Амайе сделал глубокий вдох, а потом – очень осторожный, растянутый на целую вечность, выдох. Он и предположить не мог, что война, произошедшая в далеком прошлом, снова ему приснится.

Где-то среди сумок с вещами хранились дневники, где подробно описывалось каждое новое событие. Местами там были и гравюры, нарисованные самыми талантливыми солдатами. Мильт хранил их работу, как некоторые хранят сокровища – втайне от тех, кого называл друзьями, предпочитая не вспоминать об их существовании и никогда, никогда не произносить вслух ни одно слово, записанное на потемневших от времени страницах. Сильно потемневших. Еще немного – и от них останется бесполезный прах, не способный с кем-либо поделиться своими секретами.

Первая плиаретская война. Время, когда архипелаг был куда больше, включая в себя не четыре, а десять островов, пускай шесть из них и считались непригодными для жизни. И время, когда герцог, следивший за порядком на землях от Райвела до Отрэ, отказал старшему сыну в праве наследования.

С одной стороны, правильный поступок – вспыльчивый человек не получил власть. Но с другой – огромная ошибка, потому что он ушел на необитаемые острова и построил там новое королевство, окрестив его Клиарной.

Поначалу он царственно игнорировал просьбы королевы Хайрен вернуть ее собственность. Вероятно, он игнорировал бы их до конца жизни, – а человеческая жизнь коротка, – если бы не...

Мильт зажмурился, заново переживая картины столь давних дней, что знать о них могли только представители народа амайе.

...в тронном зале очень тихо, из окон мягкими потоками льется солнечный свет. Королева Хайрен стоит, разглядывая внутренний двор, и нервно перебирает пальцами пояс длинного, до пят, бирюзового платья. Оно удивительно ей идет, выгодно сочетаясь с высокой прической и осанкой, такой идеальной, что Мильту страшно – вдруг она переусердствует, и под напором волнения хрустнет позвоночник?

Хайрен юна. Ей от силы девятнадцать лет, и она еще не умеет спокойно оценивать ситуацию. Многочисленные советники, помощники и доброжелатели сбивают девушку с толку, и ее взгляд беспомощно скользит из угла в угол, по старинным картинам, гобеленам и тканым полотнам.

Но теперь ей приходится решать в одиночку, и амайе терпеливо ждет.

– Я слышала, будто... будто вы были на торговом корабле, затонувшем у Острова Отверженных, – запинаясь, говорит Хайрен. – Что там случилось?

– Ничего страшного, – честно отвечает Мильт. – Но капитан был придурком и мечтал о пышных похоронах своего жирного тельца, поэтому плюнул на мой совет обойти рифы с юга. И лично мне не кажутся странными последствия. На море было неспокойно, шхуну бросало туда-сюда, словно перышко, и при столкновении она погибла.

– Разве шхуна – живое существо?

– Ну разумеется. И не только шхуна. Любой плиаретский корабль, построенный моими сородичами – это такая же личность, как вы или я сам.

Королева качнулась с пятки на носок, собираясь с мыслями.

– Я также слышала, что вам удалось спасти команду.

– Не всю, – возразил амайе. – И я не нарочно. Я всего лишь подбадривал их, как мог, пока мы плыли к берегу. Воды у Острова Отверженных кишмя кишат нежитью, и рулевого, а за ним и четверых караульных сожрали с потрохами. – Он понимал, что общаться с королевой нужно иначе, возможно – скрывая большинство мерзких деталей, но... не мог. Для Мильта она была не всемогущей владычицей Плиарета, а перепуганной девочкой, нуждавшейся в правде.

– И все же, – продолжала настаивать Хайрен. – Вы проявили завидную храбрость и верность. Вы подали достойный пример, вы... – она запнулась и смущенно покосилась на двустворчатую дверь, опасаясь, что за ней имеются чужие любопытные уши. – Я очень вам благодарна. И хочу взамен предложить место на фрегате, который неделю назад сошел с центральной плиаретской верфи.

– Простите? – вежливо уточнил амайе.

– Вы станете капитаном. Я считаю, что у вас достаточно опыта для того, чтобы стать капитаном.

– Ваше Величество, – он выбрал тон помягче, надеясь на нее повлиять. – Мне всего двадцать три. Какой опыт? Какой капитан? Разве что, – он улыбнулся, – вы хотите, чтобы фрегат пошел ко дну, едва покинув границы порта?

– Он не пойдет. – Хайрен устроилась на троне, посмотрела на Мильта неожиданно твердо, без прежней глупой боязни. – Все мои советники голосовали за вас. За бессмертного амайе.

– А-а-а, вот, в чем штука? Намекаете, что в случае неудачи я не сдохну, а если пропаду, так у меня нет родственников и вам не придется выплачивать компенсацию? – расхохотался Мильт. – Чудесный план, госпожа.

Девушка вспыхнула, порывисто встала и влепила ему пощечину. Просторный зал радостно подхватил эхо, понес его к сводчатому потолку, мимо облицованных мрамором колонн.

– Или вы сейчас же прекращаете свои шуточки, или ваша якобы бессмертная голова завтра будет болтаться на воротах Эльма! – выпалила Хайрен.

Мильт, рассчитывавший на совсем иную реакцию – что Ее Величество откажется от идеи подарить ему небесный фрегат, – скривился.

– Ладно, – негромко произнес он. Щека горела, словно вместо изящной ладони по ней пришелся удар раскаленным прутом. Впрочем, у королевы в запасе наверняка имелись магические штучки, как и у каждого чистокровного амайе. – Ваша взяла.

– Отлично, – бросила Хайрен, тщетно пытаясь отыскать на его лице признаки недовольства.

– Отлично, – повторил за ней он.

Следующее утро было ясным, теплым и укутанным в пушистые облака. Мильт, выполняя приказ Ее Величества, поднялся на борт фрегата, чувствуя, как колотится обезумевшее сердце.

Палуба. Мачты. Реи. Паруса. Квартердек, где перед штурвалом устроился пожилой мужчина – человек, но вроде бы из военных. Он вытащил изо рта острую деревянную щепку, вышвырнул ее в море и задал вопрос:

– Ты, что ли, капитан Мильт?

– Я, – подтвердил амайе. – Приятно познакомиться.

– Ну конечно. Приятно ему, – мужчина брезгливо сплюнул. – Родился бессмертным и возомнил себя важной шишкой, а? Ненавижу вас. Проклятое племя. Ни болезни вас не берут, ни раны, ни даже яды. Вы катите бочку на демонов, хотя ничем от них не отличаетесь. Такие же твари. Хорошо хоть за границы Плиарета не лезете, ограничиваетесь островами. Или, если точнее, ограничивались. Вот объясни, капитанишка – на кой вам сдалась Клиарна? Забыли бы об этом тупом конфликте и жили, как прежде, безо всяких надуманных проблем.

– Ха-ха, – равнодушно улыбнулся Мильт. И, не размениваясь на вежливость, молниеносно шибанул человека рукоятью кинжала в переносицу.

Тот заорал, ухватился за ушибленное и с наивной обидой уставился на амайе. Свежеиспеченный капитан судна насмешливо ему отсалютовал:

– Ну как, больно? Это чудесно. Боль способна научить нас многому. И твой сегодняшний урок гласит, что отныне ты не работаешь на моем фрегате. Не хочу прожить сотню лет бок о бок с командой, ненавидящей меня, словно какого-нибудь ублюдка. Пошел вон.

Мужчина грязно выругался и спустился на шкафут, а оттуда – на пристань. Мильт усмехнулся, мысленно празднуя свою первую встречу с плиаретскими корсарами, заметил низенького мальчишку, спешащего на камбуз, и велел:

– Эй, малец! Прогуляйся по кораблю, собери тех, кто успел напроситься в команду. Сообщи, что я жажду их увидеть. Справишься?

– Да, – коротко выдал ребенок. И, не выдержав, уточнил: – А вы – амайе? Настоящий? Как здорово! До меня только слухи о вашем племени доходили, причем наполовину лживые.

– Такое со всеми слухами бывает. Поторопись.

Мальчишка поклонился, поудобнее перехватил ручку плетеной корзины и помчался прочь.

Спустя минут двадцать ему удалось вытолкать на шкафут почти всех – в общем гомоне Мильт уловил фразу, что отсутствует кок и помощница широкоплечего канонира со шрамом на подбородке.

– Пожалуй, можно и без них разобраться, – пробормотал он себе под нос. И уверенным, спокойным, ровным голосом выдал: – Здравствуйте, господа корсары! Меня зовут Мильт, и с этого дня я буду вами руководить. Благодарю всех за то, что вы пришли на фрегат. Насколько мне известно, королева Хайрен лишь вчера вечером объявила о наборе команды.

Молчание. Оценивающие взгляды. Амайе подобрался, как готовый к внезапному прыжку кот, и продолжил:

– Наша цель – кратковременное, но опасное плавание к берегам Клиарны. Тамошний самопровозглашенный король, сын райвелского герцога, позволяет себе слишком много. Мы с Ее Величеством склонны полагать, что его нападение на Эльм, Сатру, Виерду и Остров Отверженных – это начало войны. И королева пожелала отомстить, подарив противнику ту же испачканную кровью монету: мы с вами подкрадемся к Лесташу и откроем огонь. Когда я говорю "мы", я имею в виду собственно фрегат и еще семь кораблей-добровольцев. Кому-нибудь что-нибудь не понятно?

– Мне, – обратился к нему канонир. – Лесташ – это город, где живут обычные люди. Мирные люди. Жертвы правителя, не обремененного мозгами. И мы их всех убьем? Просто возьмем – и выстрелим по плиаретскому же населению?

– Во-первых, они больше не плиаретцы. Я никого не осуждаю, но свой выбор – уйти с обитаемых земель на покинутые, – они сделали сами. Во-вторых, Лесташ уже около года представляет собой укрепленный воинский форт. Там нет никого, кроме солдат, и эти солдаты тонко намекнули, что будут с нами сражаться. Им без разницы, единый мы народ или нет.

– Это всего лишь проявление верности, – настаивал канонир.

– Верности кому? – вежливо осведомился Мильт. – Самозванцу?

– В жилах Насталя течет благородная кровь. Он имеет полное право распоряжаться своим происхождением, как угодно.

– Мне жаль, но он лишился права наследования. Если бы он не сунулся на близлежащий архипелаг и не начал вопить, что, мол, создал целое королевство – его бы не трогали. Но он нарушил плиаретские законы, а значит, стал преступником. Врагом короны. И все люди, покинувшие Плиарет в поисках лучшей жизни на его территории – тоже теперь не плиаретцы. Они – убийцы. Они поддержали сынишку герцога всеми силами. Да, ваша милость! Давайте пнем королеву Хайрен, чтобы она не засиживалась на троне! Пускай страдает и хоронит своих подданных, а мы порадуемся и устроим веселый пир.

– Вы правы, но чем мы будем лучше, если повторим их действия? – сдвинул брови канонир.

– Ничем, – легко согласился амайе. – Для них мы будем точно такими же злыми, жестокими и продажными тварями, как они – для нас. Такова война, господин стрелок. И от нее никуда не денешься.

Он не беспокоился, что человек может развернуться и уйти. Не беспокоился, что на фрегате гораздо меньше людей, чем включает в себя стандартная команда судна такого типа. Но канонир, а с ним и остальные корсары сохраняли неподвижность, а легкое недовольство сменилось мрачной решимостью.

– Мы пойдем с вами, капитан, – выразил общее мнение мальчишка, на этот раз волочивший полную корзину фруктов. – Мой папа убеждал, что вы достойны – значит, вы достойны. Мы верим, что вы нас не подведете.

– А ты очень смышленый для своих лет, – усмехнулся Мильт. – Спасибо.

В темноте город клиарнийцев казался крошечным. Одна часть стены, другая часть стены, скопление крыш и едва различимых шпилей. Все остальное охватывал, раскинув голодные щупальца, густой туман.

У Клиарны было всего несколько отличий от Плиарета: здесь не любили музыку, не строили храмы Аларны и не пользовались строгими правилами этикета. Мол, кому надо, тот и так научится вежливости, а обычным жителям это ни к чему.

Мильта здорово раздражало такое отношение к древним традициям. Плиарет, как государство, всегда славился чистотой и аккуратностью своих подданных. Там, в отличие от Хасатинии и Шаэла, никто не выливал содержимое ночных горшков прямо на улицу, никто не бросал мусор где попало, никто не повышал голос на случайных прохожих. А те люди, что предпочли Клиарну, быстро и радостно примерили на себя образ свиней.

И он им понравился.

Остров, где построили Лесташ, тянулся с запада на восток, вгрызаясь в пучину моря высокими скалистыми берегами. Чуть выше зеленел смешанный лес, обступая обитель клиарнийцев со всех сторон: местами непролазный, а местами – вырубленный.

Рядом с капитаном застыл цейхватер – угрюмая женщина лет сорока, чьи виски успели поседеть, а лицо – обзавестись морщинами. Она поглядывала на вражеский город искоса, явно испытывая очень далекие от радости встречи чувства. Ее темно-синие, почти черные во тьме глаза полыхали гневом, осуждением и – совсем немного – жалостью.

– Спустись на дек, – собравшись, безо всяких эмоций велел Мильт. – Прикажи открывать огонь по мере готовности.

– Есть, – кивнула цейхватер, развернулась на каблуках и отправилась выполнять задание.

Волны, тихие и мирные, с шелестом разбивались о штевень. Этот звук для амайе был самым дорогим, самым близким, самым... необходимым. Возникая на границе моря и суши, бессмертные создания получали огромную любовь к бирюзовым, бушующим водам и кораблям, способным их пересечь. Именно возникая, а не рождаясь, как все нормальные, смертные, дети сотворения мира.

Правый борт ослепительно полыхнул, фрегат качнулся, и Мильт стиснул пальцы на фальшборте. Оглохший и ослепший, он не сразу справился с обстоятельствами – и к этому моменту Лесташ уже горел, стоном и плачем приняв атаку плиаретских корсаров.

Результат превзошел абсолютно все ожидания: пламя подхватили деревья, понесли прочь на крыльях западного ветра, занимаясь одно за другим. Небо над городом посветлело, и, будто моля его о спасении, гулко забил набат.

Спустя несколько минут из порта Лесташа выдвинулись лодки, забитые людьми. Все судорожно цеплялись друг за друга, кто-то отчаянно выл о потерянных пожитках. Один человек – вроде бы, молодой парнишка со смешной татуировкой-фиалкой на левой щеке, – сыпал проклятиями. Мильт прислушался, уважительно хмыкнул и громко, чтобы фраза достигла тех, кому предназначалась, рявкнул:

– Повторный залп!

– Огонь! – отреагировала цейхватер, и ее окрик прозвенел неожиданно ясно и четко, пока не утонул во вновь наступившем грохоте.

Издали пришел ответ – слабый, рассчитанный столь плохо, что ядра канули в глубину моря, не причинив "Белой крысе" вреда. Мильт хлопнул по плечу испуганного рулевого, велел четко следовать плану и помчался на шкафут, навстречу давешнему мальчишке.

– Принес?

– Да, – пропыхтел тот, важно помахивая желтым конвертом. – Амулет внутри.

– А инструкция?

– Инстру... что? – ребенок растерянно замер. – А, пояснения! Да, все там. Берите, господин капитан.

– Можно просто капитан, – отмахнулся амайе.

В конверте лежало нечто угловатое и острое. При ближайшем рассмотрении оно оказалось метательной звездой, обернутой хрупким, готовым вот-вот рассыпаться листком. Осторожно развернув его, Мильт пробежал взглядом по корявым, ползущим влево и вниз строкам:

«Данный предмет составлен для одноразового использования. С равной вероятностью вызывает ветер, бурю, шторм, грозу и так далее. Будьте осторожны, используя его в море».

Не менее корявая подпись – «Нидрэ, городской маг Эльма», – пристроилась в углу, но за те годы, что звезда провалялась на складе, успела выцвести и побледнеть. Амайе сунул листок в карман, поудобнее перехватил амулет, оборвал его связь с внешними потоками силы и, размахнувшись, швырнул за борт.

Вспыхнуло, повеяло холодом, и между кораблями двух враждующих государств растянулась, ощерившись тысячами сосулек, ледяная стена. Мальчишка вообразил, как "Белая крыса" разбивается об эту громадину, после чего поежился и дернул Мильта за рукав. Зря – фрегат уже покидал клиарнийское пространство, предоставляя уцелевшим жителям Лесташа убирать порождение колдовства самостоятельно.

Амайе успел обрадоваться, что поручение Хайрен достигло цели, когда стена лопнула, и осколки брызнули прямо на плиаретские суда. Кто-то закричал, кто-то, ругаясь, требовал вернуть на место парус, а кто-то молча рухнул на палубу, заливая доски кровью. Мильту повезло: осколки зубьями выстроились по фальшборту, но его самого не задели.

– Ты не мог бы выбросить этот чертов конверт, куда положено? – попросил он. И, не дождавшись реакции, обернулся.

Мальчишка сидел у мачты – видно, отчасти все-таки успел отскочить. Но даже один-единственный кусок льда, сумевший соприкоснуться с человеческим телом, вызвал необратимые изменения. Из косой дыры в животе вывалились внутренности, красновато-розовым ореолом рассыпались по правую руку от ребенка. Алая жидкость, отражая отблески далеких факелов – факелов клиарнийцев, – потрясающе быстро растекалась по шкафуту. Вот она подступила вплотную к носкам кожаных сапог амайе, а вот – скользнула под них, горячая, словно уголь.

– Нет, – глупо произнес Мильт. – Нет. Не может быть.

– Капитан! – рулевой, выпустив штурвал, свесился с квартердека. – Они наступают! Наступают проклятые колдуны!

Бессмертное существо, получившее признание королевы Хайрен, а вместе с ним – и право распоряжаться жизнями смертных, проигнорировало призыв. Оно, не отрываясь, наблюдало за гибелью подручного. Мальчишка перестал стонать, его зрачки, заключенные в круги серо-зеленых радужек, остановились. Обмякшие ладони стали кукольными, на губах надулся и лопнул последний кровавый пузырек.

– Капитан! – зов человека был столь отчаянным, что больно бил по ушам.

По ушам женщины-цейхватера, по крайней мере. Она выбежала на шкафут, пылая от ярости, и отвесила Мильту оплеуху – резко, не задумываясь, будто била старого знакомого, а не капитана фрегата. Амайе вздрогнул, недоверчиво покосился на нее – и огреб снова. Женщина замахнулась, чтобы ударить его в третий раз – и ударила, сквозь зубы прошипев:

– Приди в себя! Какой смысл стоять столбом, если мальчику уже не помочь?!

В тот же миг ее голова, поливая все вокруг кровью, слетела с плеч. Невысокий человек в тонкой, насквозь промокшей одежде отсалютовал Мильту ятаганом, дернул щекой, выдавая свою ненависть. Его атака, наверняка разрубившая бы грудь кого-нибудь менее расторопного, прошелестела по капитанской рубашке – и наткнулась на ответный удар.

Амайе оскалился, словно псина, обнаружившая во дворе воров. Пальцы на прохладной рукояти подрагивали, готовые сменить хват, но пока что это не требовалось – противник не ожидал такого решительного отпора, споткнулся о тело погибшей женщины и со стоном растянулся на палубе. Мильт, пользуясь ситуацией, нанес ему быстрый, блеснувший размытым росчерком стали, укол.

И тут же развернулся, встречая нового противника.

Этот был одет лучше – в клиарнийскую военную форму, синюю с черным. Под подошвами его низких ботинок горели руны, а губы приподнялись в насмешливой, полной презрения, улыбке:

– Не только у вас есть маги.

– Верно, – легко согласился капитан. – Не только у нас.

Топот, звон, взаимные оценивающие взгляды. Человеку удалось заставить Мильта отступить, наткнуться спиной на гладкий рангоут мачты. Тяжелый палаш выбил из нее целый сноп щепок, но разминулся с быстрым, не знающим боли, телом бессмертного существа.

Противники застыли на почтительном расстоянии друг от друга, сдвинув брови и выискивая хоть малейшую брешь.

– Ты амайе, – обвинил капитана человек.

– Я в курсе, – расхохотался тот. – Представляешь?

– С вашей стороны было очень глупо нападать на Лесташ, – с укором произнес клиарниец. – Герцог Насталь...

– Герцог Насталь что? Основатель великой расы? Победитель змей, укротитель бешеных плиаретцев? – участливо осведомился Мильт. – Может быть. Для вас – может. Но я так не думаю. Он всего лишь убийца, мечтающий о власти и о деньгах.

– Для вас – возможно, – вернул шпильку мужчина. И быстро, в опасном изворотливом выпаде метнулся вперед.

Парировать Мильт не успевал, поэтому просто отшагнул вправо, наугад взмахивая мечом. Острие наткнулось на чужую кость, сломало ее и двинулось дальше. Наградой капитану послужил сдавленный вопль, однако взамен его собственная спина стала влажной, горячей и... странной.

До этого он ни разу не выступал в роли раненого, поэтому лишь слегка удивился. Удивился, когда мир пошатнулся, словно крохотный котенок на слабых еще лапках, и пропал.

– Значит, они все погибли? – спросил надтреснутый женский голос. За вопросом последовал глухой всхлип, полускрытый кружевным, не способным по-настоящему избавить от слез, платком.

– Не все, – возразил другой, тоже женский, но куда более старый и невозмутимый голос. – Капитан Мильт жив. Тринадцать человек из его команды – тоже, а это неплохая цифра для нынешних обстоятельств. Кроме того – вдумайтесь, Ваше Величество! – фрегат "Белая крыса" сумел возвратиться в порт, да еще и не сильно пострадал. Признаю – паруса сгорели, а борта пестрят дырами... но ведь он стоит на воде! Стоит, а не тонет!

– Разумеется... – очередной всхлип сменился неуверенным смехом. – Разумеется, ты права. Однако я вовсе не ожидала, что Клиарна сумеет столь мощно... и столь сокрушительно... отреагировать на наше нападение. Я... стыдно признаться... надеялась, что так называемый герцог Насталь осознает свою ошибку и перестанет тягаться с небесными кораблями. А у него, как выяснилось, были неплохие методы по устранению моих корсаров. Во всем, что произошло, виновата я. Советники говорили – ничего не получится, и мы лишь поставим под угрозу плиаретский флот. Но я глупо настаивала, что план верен. Убеждала. И вот, чего добилась...

От мысли, что совсем рядом находится королева Хайрен, Мильту стало нехорошо. Он поднял руку, потер тяжелые, опухшие веки, пытаясь прогнать из-под них туман. Белая морось уходить не спешила, и пришлось выпустить ее во внешний мир – она стаей перепуганных мышей закружилась перед глазами, но уже через мгновение бесследно исчезла.

– Господин Мильт! – Ее Величество склонилась над раненым, ничуть не смущаясь своего откровенного декольте. – Как вы? В порядке?

– Нет, – сдержанно отозвался амайе. – Но вы все равно не должны обвинять себя. Поболит и пройдет, всего-то крохотная царапина. Правда, госпожа лекарь?

– Правда, – любезно согласилась полная, закутанная в зеленый халат бабка. Зубов у нее явно не хватало, из-за чего некоторые буквы теряли изначальное звучание, и угадывать их приходилось по остатку слова. – Ваш господин Мильт поваляется, отдохнет – и станет как новенький! – Она жизнерадостно улыбнулась. – Такие мелочи еще никого не убивали. Разве что этот кто-то умудрялся подцепить заражение, но нашему дорогому герою повезло.

– Не называйте меня героем, – поморщился капитан. – Я на самом деле ничтожество.

– Ложь! – рассердилась Хайрен. – Перестаньте себя недооценивать!

Мильт наигранно изумился:

– Недооценивать? Я же вроде наоборот – переоценил!