Текст книги "Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.9 "

Автор книги: Кир Булычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 55 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Лидочка устала. Ей хотелось спать. Она убрала со стола. Кошки, не глядя на нее и не разговаривая, ушли к себе. Лидочка стала для них врагом, потому что хотела гибели Иришки.

Объясняться не хотелось. Ни объясняться, ни оправдываться, ни просить прощения.

Лидочка помыла посуду. Ее смущали нелады на кухне. Чего-то не хватало. Но может быть, ей померещилось. Не так уж много раз бывала она на этой кухне.

Лидочка поднялась к себе.

Надвигался вечер, хотя по часам было рано, всего шестой час. Может быть, это ощущение возникало оттого, что все небо затянули высокие сизые тучи, которые не двигались, словно ждали команды.

Листва на деревьях казалась светлой, голубой и салатной.

Лидочка стояла у разбитого окна и смотрела в сад.

И что мы все уткнулись в эту машину? Можно отделаться от трупа иным способом. О чем обычно пишут в газетах? О подвалах. Трупы здесь принято замуровывать в подвалах. Но, судя по всему, в Славином доме подвала не было. Или ход в него был надежно укрыт.

А что, если бы убийцей была она сама? Вот она убила Славу. Или Аллу. Не важно, что убийцы, вернее всего, были разными. Не важно. Главное – что делать. В первый раз я убила, не задумываясь о том, куда деть тело. А потом должна была спрятать труп.

Машина в этом случае – далеко не лучший способ. Хотя бы потому, что окно краснодарских Кошек выходит на улицу и все действия с машиной пришлось бы совершать буквально у них на глазах. А слышимость ночью такая, что Кошки должны были все увидеть и услышать. И конечно, они знают куда больше, чем говорят. Даже Слокам понял это. Они не спали, они подобрались к окну, они выглядывали наружу сквозь щель между рамой и шторой. И даже если фонарь у дома не горит, уличного освещения достаточно, чтобы понять, кто и чем занимается на дворе. А потом убийца должен был уехать, чтобы спрятать тело в каком-нибудь лесу или пруду.

Нет, версия с машиной Лидочке не нравилась. Ведь если ты уехал, то через час должен вернуться, снова поставить машину у дома и войти в дом. И с каждым рейсом шансы на то, что тебя никто не заметит, резко уменьшаются. А если ты замыслил второе убийство на следующую ночь, то должен еще раз пройти весь этот путь. А это уже самоубийство. Правда, если ты уверен, что наблюдающие за тобой Кошки никому ничего не скажут…

Если бы Лидочка писала детективный роман, она бы придумала версию элегантную, но не очень жизненную. Убийство было только одно – убийство Аллы. И совершил его Слава. Он не был ни убит, ни похищен – он сам скрылся из дома и переждал сутки где-то по соседству, надеясь, что бандиты испугаются и сбегут или по крайней мере отвяжутся от него. Но когда оказалось, что Алла осталась в доме, то движимый ненавистью и страхом Слава ночью убил лже-Аллу. И вывез ее… А Иришка? Иришка ему помогала. И даже вытирала кровь с сиденья в машине.

В таком случае Кошки стали свидетелями лишь одной поездки, и, конечно же, они даже под пытками не сознаются в том, что видели.

Завтра же Слава возвратится, появится с версией… А впрочем, не так важно, с какой версией он вернется, – главное, что во время исчезновения Аллы его не было в доме, он ни в чем не может быть виноват. Он скрывался в Брайтоне, стараясь сбить со следа бандитов.

Наверное, это самый хороший конец для всей истории. Правда, судьба настоящей Аллы все еще остается неясной.

Создав свою версию и поверив в нее, Лидочка успокоилась и вознамерилась полчасика соснуть. Хотя мама всегда говорила, что нет ничего вреднее, чем сон на закате.

Лидочка улеглась на кровать, и ее тут же посетила тревожная мысль. А что, если Слава не убивал двойника своей жены?

Вот я оказываюсь на месте убийцы. Не важно, кто я, но мне пришлось убить Славу. Или Аллу. И машины у меня нет, или я не смею ей воспользоваться. Куда мне деть труп, чтобы не шуметь и не перебудить весь дом?

Лидочка задремала, но продолжала размышлять, не замечая, что ее воображение разгулялось сверх всякой меры… И вот ей уже кажется, что она бредет вокруг дома, отыскивая укромное место. И тут Лидочку поразила мысль, которая, еще не оформившись, повела ее по лестнице наверх, на чердак, где она раньше не бывала, но знала, что его используют как чулан для ненужных вещей.

…Вот она открывает дверь. В руках у нее нож, широкий столовый нож из набора, что висит на кухне. Она делает несколько шагов вперед и видит человека, который сидит на корточках спиной к ней и что-то делает на полу. Человек оборачивается, и Лидочка узнает Славу. Он держит Аллу, прижимая ее плечи к полу. Он молчит, но Лидочка знает, что ей приказано зарезать Аллу. И Алла это тоже знает. Она открывает рот, чтобы закричать, и Лидочке становится страшно, что Кошки снизу услышат крик и вызовут полицию. Тогда она погибла.

Лидочка поднимает нож и вонзает его в Аллу. Нож мягко проходит сквозь грудь, но больше Лидочка ничего не видит, потому что Алла исчезает.

Слава поднимается и смотрит на Лидочку с укоризной.

Лидочка хочет спросить, куда делась Алла, но ее губы отказываются шевелиться…

И тут Лидочка очнулась.

Она сразу взглянула на часы: проспала только пятнадцать минут, а столько успела натворить! Где же она безобразничала во сне?

На чердаке.

Лидочка сунула ноги в туфли и выглянула на лестничную площадку. Если Кошки и сидели в доме, то молча. Да и вряд ли они отправятся сегодня по магазинам. Скорее всего они в очередной раз собирают вещи.

С лестничной площадки второго этажа, куда выходили двери ванной и женских спален, на чердак вела узкая лестница.

Лидочка включила свет на лестнице, но лампочка не зажглась, видно, перегорела.

На площадочке перед дверью на чердак было почти совсем темно. Свет еле проникал сюда через три этажа.

* * *

Лидочка толкнула дверь. На чердаке было темно, и если лампочка и была, то Лидочка не знала, где выключатель. Свет проникал сквозь маленькое окошко под самой крышей, а так как на улице уже наступили сумерки, то Лидочка зажмурилась и стояла, считая до ста, прежде чем открыть глаза вновь, ждала, пока привыкнет к темноте.

Открыв глаза, она увидела перед собой очертания множества ящиков, чемоданов, сундуков, сваленных в кучу стульев, прислоненных к стене рам от картин – то ли сюда стащили все, что принадлежало бывшим хозяевам дома, то ли привезли это добро из большого дома в деревне.

Постепенно глаза привыкали к темноте, и Лидочка начала медленное путешествие по чердаку, который распростерся надо всем домом. Хотя крыша была покатой, метров шестьдесят площади, заваленной вещами, Лидочке предстояло осмотреть.

Наверное, надо было спуститься за фонариком, но Лидочка даже не знала, есть ли он в Славином доме. Без фонарика она сможет лишь окинуть чердак взглядом и понять, есть ли тут место, чтобы спрятать тело.

Она сразу поняла, что такие места на чердаке есть.

Но ей не хотелось в темноте открывать сундуки и двигать ящики – пускай этим займется полиция.

Лидочка лишь приоткрыла ближайший к ней сундук. В нем лежали какие-то коробки. А под коробками?

Лидочка закрыла сундук и решила спуститься, но тут услышала на лестнице шаги.

Кто-то поднимался на чердак.

Медленно и тяжело, как в кошмаре.

Может, это сон? И ей снится, что она стоит посреди заполненного вещами темного чердака, а нечто страшное и неотвратимое надвигается на нее?

Лидочка стояла в оцепенении несколько секунд, а потом, как мышонок, кинулась искать убежища. Она ударилась об угол сундука, споткнулась об ящик с книгами, запуталась в плохо скатанной портьере и упала за груду стульев, к счастью, не рассыпав ее.

На чердаке стало чуть светлее.

Тот, кто пришел, оставил дверь открытой, чтобы лучше видеть.

Ой, умоляла его Лидочка, только не зажигай свет, ты меня сразу увидишь.

Что-то зашуршало. Может, этот человек проверяет, на месте ли труп?

Кто это?

В детективах и соответствующих фильмах герою достаточно взглянуть из-за угла ящика, и он сразу видит, что это его кузен Вилли, который и ограбил бабушку. Но в действительности все куда сложнее.

Лидочка лежала в жутко неудобной позе, вжавшись в пыльное пространство за ящиками, и, конечно же, не смела поднять головы, потому что это привело бы к подвижкам в завалах, шуму… И еще одним трупом в доме стало бы больше.

Что-то звякнуло.

Человек сделал пару шагов вперед, остановился, принюхиваясь и прислушиваясь. Лидочка замерла. Только не зажигай свет!

Человек повернулся и ушел. Он закрыл за собой дверь и стал возиться с засовом.

«Только не это! – перепугалась Лидочка. – Я не могу оставаться здесь, в темноте и тесноте. А Кошек отсюда не дозовешься. И я здесь умру, если завтра англичане не устроят в доме сплошного обыска».

А будут ли они устраивать обыск? Они разыщут в карьере труп Славы или Аллы. А может быть, поймают в аэропорте сбежавших Славу и Аллу, которые таким образом решили устроить себе медовый месяц, а заодно и вылечить Аллу от хронического кровотечения из носа.

Мысли путались, вернее всего, от страха.

Шаги удалялись. Человек спускался по лестнице.

Больше всего Лидочке хотелось кинуться вниз к двери и взломать ее. Ей уже начало казаться, что на чердаке и воздуха не хватает.

Лидочка заставила себя подождать у двери, пока не досчитает до ста. И только после этого она повернула ручку.

Как в самом страшном сне, ручка наткнулась на преграду и замерла.

Лидочка нажала еще сильнее. Может быть, если она ее сломает, будет еще хуже, но на мягкие, продуманные движения Лидочка сейчас была не способна.

Она навалилась на проклятую ручку всем телом, и та благополучно поехала вниз. Дверь открылась так резко и легко, что Лидочка буквально вывалилась на лестницу.

Она села на верхнюю ступеньку и сидела так минут пять, приходя в себя.

Потом обернулась, как оборачивается человек, выплывший из омута, бросая последний взгляд на черную, глубокую воду.

И оказалось, что никакого засова или крючка на этой двери нет. Только ручка, которая свободно поворачивается. Остальное – дело воображения.

Лидочка встала и на мягких ногах спустилась к себе.

Но войти к себе в комнату она не смогла, потому что снизу от столовой на нее глядела Валентина.

– Ну куда ты задевалась? – сказала она укоризненно. – Я тебя обыскалась. Тебя же в комнате не было!

– А что? – агрессивно спросила Лидочка, вспомнив, что с Кошками она состоит во враждебных отношениях.

– А то, что неизвестно, куда ты побежала! – Валентина тоже говорила агрессивно, подчеркивая враждебность. – Побежала, никому ничего не сказала…

– Я не обязана перед вами отчитываться, – сказала Лидочка, всей шкурой ощущая, как разгорается кухонный скандал, в котором она принимает участие.

Валентина тоже это почувствовала. И первой сказала:

– Мало ли что может случиться? Чей еще труп отыщется?

– Вам что-нибудь было нужно? – Лидочка еще не хотела мириться.

– Я хотела спросить, свечки у тебя нет?

– Нет.

– А может, знаешь, где Славик свечки держит?

– Не подозреваю.

– Придется пойти в хозяйственный, купить.

– Сегодня воскресенье, вряд ли что-нибудь открыто.

– Ну хоть с лучиной иди, – вздохнула Валентина. – У нас на чердаке некоторые вещички сложены – для внучат. А Василий пошел на чердак, так там темнотища. Он пошуровал, пошуровал, да и вернулся ни с чем.

«Господи, ну конечно же, это он – и тяжелые шаги, и шумное дыхание. До чего же я дошла!»

– Завтра утром там светлее будет, – сказала Лидочка.

– А мы с утренним рейсом решили улететь, – сказала Валентина. – Сначала мы улетать не хотели, думали, ну как мы Иришку оставим в такой ситуации. А теперь решили, мы ей ничем не поможем, лучше уж улетим подальше от этих безобразий.

Василий выглянул из комнаты и возразил:

– А если что с Иришкой случится? Если ее задержат? Как мы дом пустой оставим? И кто будет Иришке передачи, если что, носить?

– Молчи, сглазишь, старый дурак! – рассердилась Валентина. – Вернется твоя Иришка.

– Здесь не Россия, – сказал Василий. – Что можно сказать, если они здесь за шиллинг друг другу глотку перегрызут?

– Я и не знаю, – призналась Валентина. – Представления не имею. И себя жалко, и дом жалко, и Иришку жалко – всех жалко. Тебе этого не понять.

Лидочка только пожала плечами.

Значит, хомяки стаскивали на чердак свое барахло.

Лидочка вошла в свою комнату.

Уже темнело, но свет зажигать не хотелось – за окном стоял чистый синий вечер.

Она подошла к окну. Было грустно. Вечер оказался совсем не таким уж чистым. Даже в саду все было осквернено. В кустах прятали микрофон – что они подслушивали? А в сарайчике Лидочка спрятала этот микрофон в мешок с удобрениями… Лопата, которая еще недавно подпирала дверь сарайчика, теперь валялась на траве. Может, ее свалило порывом ветра?

«А вот еще одно место, куда бы я могла спрятать труп, – подумала Лидочка. – Оно не хуже чердака и даже удобнее – не надо волочить тело наверх».

Сходить бы и поглядеть… А может быть, отложить до завтра? Ведь уже темнеет, и в саду сыро… Мозг Лидочки придумывал отговорки и отсрочки. Ее телу не хотелось идти в сад, хватило и похода на чердак.

Нет, надо сходить. Хотя бы для очистки совести. Почему-то все так зациклились на автомобиле и каком-то озере, что забыли о более доступном месте…

Лидочка пошла в сад.

Для этого ей надо было спуститься с лестницы, пройти мимо столовой в кабинет Славы и через стеклянную дверь выйти в сад.

Валентина хозяйничала на кухне.

– Ты куда? – спросила она Лидочку, когда та проходила мимо.

Голос звучал дружелюбно, наступал период внутреннего мира.

– Я в сад, – сказала Лидочка.

– Надень туфли, а то в тапочках промокнешь – там роса.

– Я по дорожке, – ответила Лидочка.

В кабинете Славы все осталось без перемен, словно хозяин только что его покинул. Даже одеяло лежало на диване точно так же, как вчера. И английская книжка – детектив Рут Ренделл – лежала на столике возле дивана. Сначала Лидочке казалось, что Слава не настолько знает английский, чтобы читать детективы, но потом оказалось, что он тоже большой любитель романов Ренделл.

Лидочка открыла дверь и вышла в сад. На бетонной вымостке перед стеклянной стенкой кабинета валялись, поблескивая в вечернем свете, острые кинжалы стекол – они сыпались сюда, когда Лидочка разбила окно. А вот и лампа. Ее тяжелая ножка цела, а абажур откатился в сторону.

Лидочка пошла по дорожке. От травы тянуло сыростью.

Она старалась отвлечь себя от очередной вспышки страха, но это ей не удавалось. Она представила, как открывает дверь…

Лидочка подошла к сарайчику, почерневшему от возраста. Крыша была из толя, тоже почти черная. Маленькое окошко – в него ничего не разглядишь. Лидочка потянула дверь на себя.

И тут же услышала сзади шаги. К ней шла Валентина.

– Ой, – сказала Валентина, прижимая полные руки к груди. – Ой, что ты, Лидия, подумала! И не думай!

Лидочка обрадовалась тому, что Валентина пошла за ней. По крайней мере теперь она не одна.

Лидочка потянула на себя дверцу. Дверь отворилась со страшным скрипом. Не его ли она слышала ночью и подумала, что это кричит Алла?

Дверь поддавалась с трудом. Внутри было темно. Посреди сарая стояла большая бочка, у стены выстроились садовые инструменты, в углу были свалены мешки с удобрениями…

* * *

В первое мгновение Лидочка вздохнула с облегчением. Ей показалось, что ее опасения не оправдались. Никаких трупов в сарайчике не было.

– А это что? – спросила она себя и повторила вслух: – А это что?

На полу лежали два длинных мешка.

Один был белым или почти белым, второй – в красных пятнах.

Простыни, в которые были замотаны трупы, подобно туринской плащанице обрисовывали не только тела, но и лица, черты лиц.

Слава лежал на спине, и его нос натягивал ткань, а Аллу положили на бок. Из-под простыни выбивалась прядь черных волос. Отдельно, как тело непонятного существа, валялась измазанная в крови подушка.

Стало темнее – дверь заслонила могучая фигура Валентины. Она старалась заглянуть внутрь через Лидочкино плечо.

– Что там? – спросила она. – Нашла, что ли?

Лидочка хотела ответить, но язык ей не подчинился. Она слабо оттолкнула Валентину и протиснулась между ней и рамой двери.

Лидочку замутило, но в то же время она ощутила странное чувство освобождения. Ее перестала мучить неизвестность – исчезновение. Теперь все ясно. Никто их не увозил. Их убили и бросили здесь.

– Ой, – сказала Валентина. – Ты видела, Лидия?

– Конечно, видела.

– Кто же их так?

– Я не знаю.

– Я спать не буду, – уверенно заявила Валентина. – Ты только Василию не говори, он с ума со страха сойдет. У него нерв слабый.

– Хорошо, – сказала Лидочка.

Она пошла обратно к дому. Валентина осталась стоять у сарайчика, заглядывая внутрь.

Лидочка шла к дому, и в глазах ее стояла картина, увиденная в сарайчике: два трупа, завернутые в простыни.

Их убили во сне. А как, пускай в этом разбирается Слокам. Придется снова ему звонить.

Переваливаясь, как утка, Валентина бежала за Лидочкой к дому.

– Оставаться-то боязно! – крикнула она. – Ты не спеши, подожди меня. Я мертвых боюсь до отвращения!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Лидочку начало трясти, когда она вошла в дом. Она стояла посреди Славиного кабинета, смотрела на пустой диван и не могла сделать больше ни шагу.

До того момента, как она нашла тела, во всем происходящем был элемент игры, детективного романа, который ты читаешь на ночь. А теперь произошел обвал.

Ей было страшно оставаться в кабинете и трудно пересечь его.

Много лет Лидочка не падала в обморок, а тут в глазах стало мутиться, и к горлу вновь подступила тошнота.

Спасла ее Валентина, которая шла за ней.

Как слониха, которая хоботом выталкивает из грязной лужи свое чадо, она вытолкала Лидочку из кабинета в нейтральный коридор, а потом, обняв за плечи, ввела в столовую и усадила на стул.

– Держись, Москва! – призвала она Лидочку и поспешила на кухню.

Лидочка тупо сидела за столом, водила пальцами по пластику скатерти и ни о чем не думала, потому что ее находка ничего не объясняла, не разрешала никаких загадок, а только заводила в тупик.

В столовую заглянул Василий. Он был обыкновенным. Даже веселым, потому что не знал о сарайчике.

Валентина услышала, что он вошел, и крикнула из кухни:

– Лидочку не трожь! У нее шок.

– Чего?

– Шок у нее. Шокированная она.

– Ага, – сказал Василий и сел за стол напротив Лидочки.

– Я ей кофе сделаю, – сказала Валентина.

– И мне сделай. Пить хочется.

Валентина еще немного пошумела на кухне, потом оттуда донесся ее голос:

– Лида, скажи Васильку, что ты натворила.

Натворила? Лидочка удивилась неточности слова и в то же время его удивительной выразительности. Но она промолчала. Валентина сама стала громко рассказывать мужу:

– Она в сад пошла, глядит – сарайчик. Она туда и сунулась.

– Зачем? – не понял Василий.

– Наверное, Славика искала. А может, за лопаткой пошла.

– Наверное, искала, – согласился Василий.

«Они разговаривают, словно меня нет, – подумала Лидочка. – Словно я ушла».

– Если не сама все сделала, – продолжала Валентина.

Она выплыла из кухни, неся чайник в одной руке. Чашки висели на пальцах другой руки.

– Нет, – убежденно сказал Василий. – Я людей знаю. Не могла Лидия этого сделать. Даже если она бандитам служит, на убийство бы ее не хватило – кишка тонка.

Валентина налила кипятку, сама достала из шкафа растворимку, размешала и подвинула чашку к Лиде.

– Ты пей, а то нервы у тебя никуда не годятся.

Лида послушно стала пить. Кошки внимательно смотрели на нее. И вдруг Лидочка испугалась. Впервые за эти дни.

Они были такими толстыми, тугими, заботливыми, озабоченными… Не подсыпали ли они в кофе снотворного или яда?

Бред! Нервы у тебя и в самом деле никуда не годятся. Лидочка поднялась и пошла в прихожую.

– Ты что? Не попимши? – удивилась Валентина.

– Ты ее не трогай, – сказал Василий. – Может, она поблевать пошла.

Лидочка набрала телефон полиции.

– Полиция, – произнес улыбающийся английский голос.

– Вас беспокоят из дома 14 по Вудфордж-роуд, Сиднем.

– Очень приятно. Что у вас произошло?

– Я наконец-то нашла два трупа, – сказала Лидочка.

– Вы кого-то убили, мисс?

– Нет, это не я. Но мы их давно ищем. Сегодня Скотленд-Ярд искал, ваши сотрудники из ближайшего участка тоже искали.

– Повторите адрес. – Голос оставался таким же вежливым и дружелюбным.

Воцарилась тишина. Лидочка понимала, что ее слова проверяют. Прямо над ухом раздался голос Валентины:

– Надо было сразу этому молодому, толстожопому звонить. Из Лондона. Чего на районку время тратить? У них и вертолета нет.

Все-то она замечает, эта Валентина.

– Надо бы посмотреть в сарайчике, – сказал Василий.

– Что посмотреть, мой ласковый?

– Не оставила ли Иришка чего из своих вещей. Ведь они будут вынимать, а там ее сережка! Или колечко. Знаешь, как бывает?

– Вы меня слушаете? – раздался в трубке голос вежливого дежурного. – К вам выезжает наряд. Мы сообщим в Скотленд-Ярд. Прошу вас не покидать дом и не предпринимать никаких действий. Главное – не приближайтесь к телам. Вы меня поняли?

– Я давно все поняла, – сказала Лидочка. Ну почему так хочется спать? Идиотский организм, он не хочет присутствовать, он устал от этих дел.

– Пошли посмотрим, – предложила Валентина. – В самом деле надо проверить.

– Да не поможете вы Иришке! Я думаю, что, если она в чем-то виновата, в Скотленд-Ярде это выяснят, хотим мы этого или нет.

– Ох, Лидия, чудная ты для нас личность, – сказала Валентина. – Может, какая маленькая улика в сарае, а для Иришки разница во всей жизни. Ее посадют, точно посадют, а жизнь молодая искалечена. Она ведь все это сделала, чтобы за маму свою отомстить.

– Вы думаете, что она убила обоих? – Лидочка только сейчас осознала смысл Валентининых слов.

– Она же понимала, – убежденно заявила Валентина, – что, пока он живой, ее маме такая смертельная опасность грозит, что ты не представляешь. А нет его – маму выпустят.

– Почему?

– Они испугаются, что полиция этим делом займется, что расследование начнется. Они испугаются и убегут.

– Что же она тогда в полицию сама не заявила?

– Да ты сама подумай, ангел мой! Она что, изверг? Она что, привыкла отцов родных убивать? Это же такое потрясение всего организма, ты не представляешь! Она его случайно, в приступе безумия убила.

Валентина раскраснелась. Сейчас она являла собой некое подобие Шерлока Холмса, который разъясняет совершенно загадочное убийство своему другу, непонятливому доктору Ватсону.

– Значит, она убила, – промолвила Лидочка. – Потом испугалась. А потом убила Аллу?

– Ясное дело. Ей Роберт посоветовал.

– Вы и это знаете?

– А мы размышляем, – сказал Василий. – Мы мозгами раскидываем.

Он образно показал, куда они раскидывают своими мозгами. Получился жест сеятеля.

– Но зачем ей убивать Аллу?

– Потому что после смерти Славика, – Валентина понизила голос, будто полиция уже приехала, – бандиты не испугались, а стали пуще прежнего грозиться. Не получилось. Пришлось Аллу убивать.

– Чтобы они отстали?

– Но ведь отстали! Видишь, что отстали?

– Пока что их не поймали, – сказала Лидочка. – Мы не можем исключить их из числа подозреваемых.

– А я так думаю, что их тоже уже убили. А мы с тобой – свидетели войны двух банд. Как у гангстеров, – рассуждал Василий. – Одни на нас вышли, да сорвалось. Вот другие и кинулись добычу подбирать. Лучше бы Слава отказался от этого наследства, от дома этого проклятого. И все были бы живы.

– А я допускаю, – вмешалась Валентина, – что у Иришкиного Роберта есть целая компания дружков. В основном негры. Они здесь все знают. Вот и чистят мир от недобрых людей.

Лидочка чувствовала, что попала в сумасшедший дом. Как в романе Агаты Кристи, где каждый имеет возможность и желание убить подлеца.

– Только не надо говорить, что я – главарь этой банды, – взмолилась Лидочка.

– А про тебя мы мало знаем, – сказала Валентина. – У кого ты на зарплате. Недаром английский следователь тебя с собой переводить не взял. Тоже не доверяет.

– Но ведь это я нашла тела!

– Не считай нас дураками! – Голос Валентины прозвучал резко, по-кухонному. – Если бы ты не нашла, их сегодня до ночи кто-то обязательно бы нашел. Тебе выгоднее самой их найти и кричать – я раскрыла, я раскрыла!

Спорить не хотелось. Да и как переспоришь Кошек, если у тебя нет никаких доказательств собственной невиновности.

– Я пойду наверх, – сказала Лидочка. – Я себя плохо чувствую.

– Погоди, – остановила ее Валентина. – Ты полицию вызывала, тебе и беседовать. Почему нашла, где нашла, почему другие не нашли, а ты нашла…

– Вот именно, – поддержал жену Василий.

– Мне с вами быть не хочется, – сказала Лидочка.

– А ты с нами не будь, – ответила Валентина. – Василий, бери спички, пойдем посмотрим, чтобы против Иришки улик не нашлось.

Наверное, нужно было их остановить, но не Лидочке же решать, виновна Иришка или нет. Кошки должны стоять друг за дружку.

Полиция приехала, когда Валентина с мужем еще возились в саду. Но они услышали шум и прибежали, словно в сад и не заглядывали.

Лидочка подумала, что число английских полицейских, с которыми она так или иначе знакома, уже превосходит все разумные пределы.

Это снова были новые лица. Полицейские пошли в сад, светя себе большими электрическими фонарями.

Обитателей дома попросили остаться в столовой, что они и сделали. Молодая рыжая женщина с убегающим подбородком стала снимать с них допрос. Она упорно, как и положено новым лицам, требовала рассказа о том, кто эти мертвецы, откуда здесь появились, когда и кто видел их в последний раз и так далее.

К счастью, в середине допроса примчался Мэттью Слокам.

Он сразу же прошел в сад и, вернувшись через три минуты, сказал Лидочке:

– А ведь я был глубоко убежден, что их увезли в лес.

– Я тоже, – сказала Лидочка. – А потом подумала: а что, если у меня нет машины или я не решаюсь ею воспользоваться, так как пожилые господа, которые живут на первом этаже, могут меня увидеть?

– Но это означает… – задумчиво сказал Слокам. Он недоговорил и вместо этого спросил: – И вы начали ваше собственное расследование в саду?

– Нет, сначала на чердаке. Мне приснилось, что тела лежат на чердаке.

– Разумно, крайне разумно, – согласился инспектор. – Мне самому следовало об этом подумать. Но меня подталкивали к машине.

– Я вас никуда не подталкивала.

– Неужели? – поднял брови Слокам.

Это был не совсем вопрос, а то типично английское «неужели», которое скорее относится к междометиям.

– Чего он говорит? – забеспокоилась Валентина. – Надо бы переводить. А то вы все пользуетесь нашей необразованностью и за нашей спиной строите свои заговоры.

– Да не строим мы заговоры! – сказала Лидочка. – Я объясняла инспектору, почему решила заглянуть в сарайчик.

– И почему же? – спросила Валентина.

Василий сидел за столом. Он поднял пустую чашку, заглянул в нее и вздохнул тяжело и громко, как корова. Василий был бледный и потный, видно, переживал и устал от приключений.

– Потому что решила, что убить мог человек без машины.

– Ага, – согласилась Валентина. – А как же Иришка?

Лидочка перевела.

– Я понял вопрос, – ответил инспектор. – Мисс Кошко пока остается в Скотленд-Ярде. Она дает показания моему коллеге. Именно поэтому я вновь приехал без переводчика.

– Вы ее не мучайте, – попросила Валентина. – Девочка не знала, что творит.

– Все будет сделано в рамках закона, – заверил Валентину инспектор. – А что еще вам удалось найти?

– Ничего особенного, – быстро сказала Валентина.

– Вы не волнуйтесь, – сказал инспектор по-русски. – Если вы сказать правду, вам станет легко.

– Помнишь тот день, еще раньше, когда ты, Лидия, микрофон в кустах нашла? – спросила Валентина. – Тогда еще Иришка с тобой в сарайчик ходила. Вот она и обронила там сережку.

Валентина раскрыла руку – ладонь была потной, она давно держала что-то в кулаке.

На ладони блестела маленькая сережка – жемчужинка.

Лидочка вдруг испугалась, она не помнила, ходила ли Иришка в сарай, когда она нашла микрофон. Вылетело из головы. Но Слокам не дал додумать.

– Почему вы решили, что мисс Кошко потеряла свою сережку именно во время какого-то предыдущего посещения садового сарая?

– А то когда же?

– И вы ее тогда нашли?

– Я ее сегодня нашла. Мы с Лидочкой были в сарае, я думаю, что там блестит. И вижу – сережка. А я помню: в тот день я Иришку спрашивала, где сережка, которую тебе дядя Василий привез? А Иришка говорит, обронила. Вот я и запомнила.

– Большое спасибо. – Слокам вежливо улыбнулся и принял из руки Валентины сережку.

– Вы передадите Иришке? – спросила Валентина.

– Разумеется.

– А то мы с Василием, может, завтра на рассвете уедем. Но хотели вашего совета спросить.

– В чем заключается мой совет? – спросил Слокам.

– Как вы нам скажете: Иришку отпустят или нет?

– Не знаю, – сказал инспектор. – Это будет зависеть от развития событий.

– Потому что если отпустите, то мы уедем, – сказала Валентина. – Иришка взрослая, не пропадет, а нас дома дела ждут. А если…

– А если не отпустите, – вмешался Василий, – то нам придется здесь сидеть, дом стеречь. Нельзя же дом без присмотра оставлять.

Слокам выслушал эти заявления, но, видно, не отыскал в них того, что ожидал.

– И в чем же мой совет? – повторил он.

– Так уезжать нам или погодить? – спросила Валентина, не скрывая удивления перед умственной отсталостью инспектора.

– Я бы на вашем месте остался здесь, – дал свой совет инспектор.

– А если мы захотим уехать? – спросила Валентина.

«Ах как они испытывают нашего инспектора! – подумала Лидочка. – Где-то она слышала термин – мозговой штурм».

Но английского инспектора было трудно подавить залпами тяжелой краснодарской артиллерии.

– Если вы захотите уехать, – все так же вежливо и ровно сказал Слокам, – я бы не советовал вам так поступать до окончания предварительного следствия.

– Им свидетели нужны, – пояснил жене Василий.

И Кошки стали пристально смотреть на инспектора.

Инспектор не подал вида, что трепещет под их тяжелыми взглядами.

– Лидии это тоже касается, – утвердительно заявила Валентина.

– Разумеется, пребывание миссис Берестоу в Лондоне на этот период остается обязательным.

– А он длинный, ваш период? – подал голос Василий.

– Это зависит от обстоятельств. Но думаю… – Инспектор оттопырил верхнюю губу, показал заячьи резцы. – Думаю, это займет немного времени. Совсем немного.

Он замер, ожидая, будут ли еще вопросы. И дождался.

– А кого подозреваете? – спросила Валентина.

И тут наступила тяжелая пауза, потому что Лидочка мысленно подсказывала инспектору. Валентина и Василий тоже мысленно подсказывали инспектору, а у инспектора было свое мнение.

Лидочке показалось, что в томительной, безмолвной борьбе прошло полчаса, прежде чем инспектор произнес:

– Я подозреваю вас, миссис и мистер Кошко. И потому мне хочется задать вам несколько вопросов.

– Вот это лишнее, – сказала Валентина быстро, будто ждала подобного заявления со стороны инспектора и, когда оно наконец прозвучало, ей стало легче. – Мы без нашего адвоката вам слова не скажем. А то подстроите гонения на честных людей.