Текст книги "Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.9 "

Автор книги: Кир Булычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 55 страниц)

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Когда они сидели за столом и словно по обязанности, а может, из нежелания обидеть Валентину, пили чай, мысли Славы все возвращались к Галине.

– Она же должна позвонить! – возмущался он. – Так не бывает! В конце концов, мы живем в чужом городе!

– Голову даю на отсечение, – сопротивлялась Алла, – что Галка воспользовалась поездкой, чтобы сгонять на свидание.

– Странно, – возразил Слава. – Зачем тогда договариваться с тобой? Что, у нее другого времени для свидания не нашлось? Ведь ты – ее лучшая подруга, вы долго не виделись… И вдруг такой поступок! Зачем было нам ее встречать?

– Она ехала-ехала и родила идею! – Алла засмеялась. Но никто ее не поддержал.

– Может, позвонить ей все-таки? – неуверенно спросила Валентина. Она заразилась беспокойством Славы, даже покраснела сильнее обычного.

– А я не знаю ее телефона, – нашлась Алла.

– Нет знаешь, – сказала Иришка. – Ты записывала. Возле телефона лежит. Хочешь, принесу?

– Ладно, позвоню, – сдалась Алла. – Впрочем, Слава, ты с ней знаком. И если ее нет дома, то поговоришь с ее мужем. А, Славик?

– Я сама позвоню, – сказала Иришка, – если никто не хочет.

– Но ее Джерри по-русски не говорит, – заметил Слава.

– Зато я по-английски могу спросить элементарную вещь.

– Ладно уж, – вяло сопротивлялась Алла. – Давай подождем до утра.

Но Иришка уже шла к телефону.

Лидочка подумала, что судьба Галины мало беспокоила девочку, но ей почему-то хотелось сделать что-то супротив воли матери.

– Я пойду спать, – объявила Алла, но не поднялась с места.

Все сидели на своих местах, смотрели в открытую дверь, выходившую в коридор, где стоял низкий столик с телефоном.

Лидочка услышала, как Иришка на вполне сносном английском спрашивает:

– Простите, можно попросить Галину?

Наступила пауза. Иришка слушала ответ.

– Спасибо, – сказала она. – Нет, я позвоню позже.

Она повесила трубку.

– Ее нет дома, – сообщила Иришка. – Галина уехала в гости к своей русской подруге.

– Но почему ты не представилась? – вдруг возмутился Слава.

– И правильно сделала, – ответила за Иришку Алла. – Не надо беспокоить человека. У них свои взаимоотношения. Я же говорила, что наша Галочка трахается на стороне.

– Где ж ты так по-английски насобачилась? – спросил у Иришки Василий.

– А я тут уже месяц с ребятами… Да разве это важно?

– Очень важно, дивчина, – объяснила Валентина. – А то мы как глухонемые на рынке – все руками показываем.

– Неплохо получается, – съязвила Иришка.

– Все-таки зря ты не сказала, что Галина не приехала, – сказал Слава. – Мало ли что могло случиться. Ведь мнение Аллы лишь одна из версий.

– Да что вы пристали ко мне с этой Галкой! – рассердилась Алла. – Сейчас пойду и встречу ее.

Она поднялась из-за стола.

– Ты куда? – удивился Слава.

– Пойду пройдусь перед сном.

– Нет, одну я тебя не отпущу, – решительно сказал Слава. – Сейчас уже темно.

– Папа! – предупреждающе закричала Иришка.

– Вот именно, – спокойно сказала Алла. – Я пошла. Через полчасика вернусь. И чтобы вы все вели себя на «отлично». Добро? Ну, добро?

– Добро, – покорно ответил Слава.

– Добро, – как эхо, повторил за ним Василий.

Алла прошла по коридору. Она быстро осваивалась на новом месте. Хлопнула дверь.

– Папа, – сказала Иришка, и впервые Лидочка увидела, как она подошла к отцу и взяла его за руку, – пап, может, еще раз позвонить…

Входная дверь приоткрылась. Возможно, Алла не дала ей захлопнуться.

– Только не надо снова звонить Джерри. Не волнуйте человека понапрасну. Гарантирую, что с Галкой все в порядке. Так что отдыхайте!

Все замерли, будто их поймали за каким-то нехорошим занятием.

А потом молча разошлись по своим комнатам.

Лидочка тоже поднялась к себе и стала читать. К несчастью, книжка попалась не очень интересная, она никак не могла вчитаться и потому прислушивалась к звукам дома. И ждала телефонного звонка. Она не могла бы сказать, от кого должен быть этот телефонный звонок, но он таил в себе угрозу.

Звонок раздался через полчаса после ухода Аллы.

Слышно было, как бегом протопала по коридору Валентина. Лидочка поняла, что она тоже сидела у себя и ждала звонка.

– Кто? Кого надо? – спросила она. – Ее нет. Вышла. Погулять пошла. Нет, не сказала, когда вернется… А что передать?

Видно, ей не ответили, потому что она повторила:

– Передать что? Кто звонил?

Потом повесила трубку. Постояла и медленно побрела к себе.

Лидочка с минуту соображала, что же ее удивило в звонке. Потом поняла, что Валентина разговаривала по-русски.

Алла возвратилась через час. Валентина, видно, ждала ее у двери. Лидочка услышала ее голос:

– Вам звонили.

– Кто звонил?

– Один мужчина. Приятный голос. Только не назвался.

– Ну и ладно, – сказала Алла. – Надо будет, еще позвонит.

– Он так и сказал.

– Тоскливая жизнь здесь, – сказала Алла. – Как глухая деревня. Вы всегда так рано ложитесь?

– Зато встаем рано, – ответила Валентина. – Здесь утром благодать.

– Для такой благодати не надо в Англию ехать. Под Конотопом места еще лучше.

Они замолчали, но, видно, стояли рядом. Весь дом прислушивался к их разговору.

– А Галина ваша не звонила, – наконец сказала Валентина.

– Догадываюсь, – ответила Алла. – Иначе бы вы мне об этом сразу же доложили.

– Может, позвонить ей?

– Не надо, сама позвонит. Она нас обманула, мы ее не обманывали.

– А если случилось что?

– Коли случилось, обязательно узнаем.

Не попрощавшись, Алла пошла вверх по лестнице. Потом полилась вода в душе.

Лидочка лежала, сжавшись от тоски и одиночества. Все это должно было плохо кончиться. И все, кроме Аллы, это понимали.

* * *

Утром за завтраком взбунтовалась Иришка. Она с отвращением отодвинула миску с корнфлексом и заявила:

– Вы как хотите, а я сейчас позвоню.

– Я сама собиралась, – сказала Алла.

Лидочка присмотрелась к ней. Алла была аккуратно, но чрезмерно накрашена, волосы были подвиты, ногти приведены в порядок. Видно, ей предстоял день на людях, и важно было хорошо выглядеть. Она походила на средней руки директора магазина перед важным совещанием в муниципалитете. В муниципалитете, а не в райисполкоме. Разница в том, что приезжают на такое совещание современные директорши на своих «мерседесах». Но в слове «начать» делают ударение на первом слоге, а в выражении «на складах» – на последнем.

– Тогда и звоните, – буркнула Иришка.

– Что за тон! – вмешался Слава.

– Лида, вы позвоните? – спросила Алла. – Джерри совсем не сечет по-русски. Боюсь, и те три слова, что знал, тоже позабыл.

Лида глупо спросила:

– А если подойдет Галина?

– Галина? – Алла удивилась, но совладала с собой и ответила спокойно: – Тогда передадите мне трубку.

Лидочка покорно пошла в коридор к телефону, хотя разумнее было бы позвонить кому-то из тех, кто с Галиной знаком, – по-английски говорили и Слава, и Иришка. Но те и пальцем не пошевелили.

Подошли очень быстро, словно человек держал руку над трубкой.

Лидочка поздоровалась и сразу, желая отделаться от неизвестности, произнесла:

– Можно попросить Галину?

Мужчина на том конце провода откашлялся.

– А кто говорит? – спросил он.

– Я звоню по просьбе Аллы, – сказала Лидочка. – Аллы Кошко. Подруги Галины Аллы Кошко.

– А где миссис Алла Кошко? – спросил мужской голос.

– Она здесь, рядом.

Подошедшая Алла показала пальцем на сомкнутые губы.

– Но она не говорит по-английски, – объяснила Лидочка. – Можно попросить Галину?

– Откуда вы говорите? – продолжал допрос мужской голос.

– Это Джерри?

– Так вам нужен Джералд?

– Ну конечно же, Джералд. Джерри Стюарт. Я правильно звоню?

– Мистер Стюарт не может подойти к телефону, – ответил мужской голос. – По какому делу вам требуется миссис Стюарт?

В иной ситуации ты возмущаешься и кидаешь трубку. Но в голосе мужчины звучал глухой тон официальности. Голос принадлежал человеку, который имел право задавать вопросы.

– Мы – ее знакомые, – пояснила Лидочка. – Она должна была вчера приехать, но не приехала. Поэтому мы звоним сегодня.

– А почему вы не позвонили вчера?

– Ну… как сказать… мы не считали нужным.

– Будьте добры, сообщите ваш адрес и фамилию.

– Четырнадцать, Вудфордж-роуд, Сиднем.

– Вам позвонят, – сказал мужчина.

– Простите, что-то случилось?

– Да, случилось.

– Что? Что-нибудь с Галиной?

Лидочка говорила, будто висела в безвоздушном и беззвучном пространстве, а все вокруг прислушивались к ее словам.

– Да, – односложно ответил мужчина и повесил трубку.

– Вы слышали? – сказала Лидочка.

– А что случилось? – спросила Валентина, которая могла лишь догадываться о смысле разговора.

– Это был Джерри? – спросила Алла.

– Нет.

– Значит, полиция, – сказал Слава обреченно. Будто это он сделал что-то плохое, а теперь пойман на месте преступления. – У них дома полиция.

– Кончай молоть чепуху, – оборвала его Алла. – Еще накличешь!

– Но почему ее нет, а Джерри не может подойти?

– Откуда я знаю? Не я по телефону разговаривала, а Лидия!

Как будто Лидочка была виновата в том, что Джерри не подошел к телефону.

– Надо снова позвонить, – сказал Слава, но к телефону не подошел.

– Что же делать? – спросила Валентина. – У нас я бы знала, куда звонить, а здесь не представляю.

– Потом позвоним, – сказала Алла таким тоном, будто знала, когда и куда здесь положено звонить.

Лидочка уже знала, что надо делать, но объяснять свои действия остальным ей не хотелось.

– Я за молоком пошла, – сказала она. – Молока дома нет.

– Я с тобой пойду, – обрадовалась Валентина. – Хлеба тоже не осталось.

– Я хлеба куплю, – пообещала Лидочка.

– Пускай идет, – сказал Василий, словно соглашаясь с правом Лидочки одной ходить в магазин.

Лидочка взяла сумку и остановилась в коридоре.

– Лидия… – позвал Слава.

Все стояли и смотрели на нее. Наверное, Слава сейчас даст ей денег.

– Ну ладно, – обреченно махнул рукой Слава. – Идите.

Нет, поняла Лидочка, о деньгах он не думал. Она вышла из дома. Было тихо, даже слишком тихо. Зачем же он ее окликал?

Потом она поняла. Когда у нас, в России, один уходит, остальные подозревают, что он пошел доносить. Даже в самое демократичное время.

Лидочка быстро дошла до станции. День был теплый, но ветреный и тревожный. Безумная страсть англичан к цветам в палисадниках придавала пригороду вид декорации к итальянской опере. Уже возле станции Лидочка чуть не угодила под автобус, потому что, перебегая улицу, посмотрела не в ту сторону.

Магазин с газетами располагался прямо возле станции.

Газеты лежали на нижней полке стеллажа, выше красовались журналы, по большей части женские. Газеты делились на серьезные, настоящие, форматом как наши большие газеты, и на несерьезные, в два раза меньше форматом, цветные, с портретом очередной особы королевской крови или члена парламента, которые опять нашкодили.

Лидочка собрала все газеты, что лежали на нижней полке, заплатила четыре фунта за это удовольствие и вышла на улицу. Хозяйка посмотрела ей вслед – поступок Лидочки свидетельствовал о том, что она или человек ненормальный, или иностранка. Домой нести все эти газеты не хотелось. Она зашла в соседний магазин, купила обезжиренного молока – все в доме худели, – потом булку в целлофане. Теперь, когда все обязанности были выполнены, она дошла до детского сквера и села на скамейку возле качелей. На качелях качался негритенок в черном костюме и при галстуке. Явно прогульщик.

Лидочка сложила газеты в стопку и начала их по очереди пролистывать. Ее предчувствия оправдались немедленно.

В «Дейли мейл» на первой полосе была помещена фотография миловидной молодой женщины с выщипанными бровями. Над ней была надпись большими буквами: РУССКАЯ МАФИЯ НАСТИГЛА ЖЕРТВУ?

Почему-то Лидочка ни на секунду не усомнилась в том, что видит Галину. Уже уходя в магазин, Лидочка была уверена, что в какой-то из газет будет рассказано о несчастье, случившемся с Галиной. Несчастье наверняка случилось…

«Вчера в шесть вечера, – сообщалось в статье под фотографией, – очаровательная миссис Стюарт, русская по происхождению, нашедшая счастье с инженером Джералдом Стюартом, когда он трудился в Москве, собралась в гости к своей русской подруге, недавно приехавшей из России. Но, к сожалению, подруга так и не дождалась миссис Стюарт. Судьба распорядилась иначе.

Дожидаясь поезда на станции подземки «Грейт Шортланд-стрит», миссис Стюарт потеряла равновесие именно в тот момент, когда поезд подходил к перрону. Короткий вскрик молодой женщины был заглушен шумом вагонов. Смерть миссис Стюарт была мгновенной.

Этот инцидент был бы списан еще на одну трагическую случайность, если бы не показания мисс Монмаут, 67 лет, которая, по ее словам, находилась в тот момент рядом с молодой женщиной. Более того, мисс Монмаут за минуту до того имела краткую беседу с миссис Стюарт, которая говорила с иностранным акцентом. Та спросила мисс Монмаут, где ей лучше перейти на Зеленую линию, так как намеревалась следовать до вокзала Виктория.

– Я могу поклясться, – сказала пожилая дама нашему корреспонденту, когда он посетил ее квартиру на Девоншир-стрит, – что в последнее мгновение к ней подошел молодой человек в длинном черном пальто, кепи и темных очках. Он задал ей вопрос, заставивший покойную вздрогнуть и отшатнуться от молодого человека. Именно в этот момент к перрону подъезжал поезд. Молодой человек толкнул миссис Стюарт и мгновенно отступил назад.

К сожалению, внимание мисс Монмаут было отвлечено криком молодой женщины, и она не придала должного значения поступку молодого человека в темных очках.

– Но что случилось потом?

– Поезд остановился, – рассказала нам мисс Монмаут, стройная, сдержанно одетая дама, много лет проработавшая медицинской сестрой зубоврачебной клиники, живущая в небольшой квартире с котом Томом и сеттером Кьюпидо (см. фото этого дружного семейства), – люди закричали. Кто-то пытался спрыгнуть вниз, чтобы оказать помощь попавшей под поезд женщине.

– Вы говорите, что миссис Стюарт попала под поезд?

– Нет, точнее сказать, что ее отбросило первым вагоном и кинуло на рельсы. А так как поезд тормозил, останавливаясь у перрона, то ее тело осталось лежать перед первым вагоном. Поэтому кто-то и попытался спрыгнуть на рельсы. Но другие люди кричали, что этого делать нельзя, потому что смельчака убьет током. Тут выбежал машинист и остановил того джентльмена. Видно, он сразу сообщил об инциденте, поскольку практически тут же появились люди с носилками, а машинист и еще один работник подземки спустились на пути – видимо, ток был уже отключен, не так ли?

– Вы совершенно правы, мисс Монмаут. Однако расскажите, что было дальше.

– Пострадавшую, то есть мертвую леди, подняли наверх и унесли в какое-то служебное помещение в конце перрона. Тогда же в туннель спустились полицейские. И знаете, что ужасно? Ужасно то, что поезд ушел, как будто ничего не произошло. А некоторые люди так и не вышли из вагонов, пока все это происходило. Начинаешь задумываться о тщете человеческой жизни.

– Как вы правы, мисс Монмаут! Что бы вы могли добавить для читателей нашей газеты?

– Вы спрашиваете меня о том, как я вела себя дальше?

– Именно это нас больше всего интересует.

– Поставьте себя на мое место. Вы становитесь свидетелем подозрительного события, и никто, кроме вас, ничего не заметил.

– И каково же было ваше решение?

Мисс Монмаут лукаво улыбается и отвечает:

– Первым моим желанием было убежать с места происшествия, ибо вид женщины, которая за минуту до того разговаривала со мной, а сейчас ее раздавленный труп уносят под простыней… Нет, это больше, чем может вынести человек! Более того, я направилась к выходу, желая как можно скорее скрыться со сцены.

– Далеко ли вы ушли?

– Покидая платформу, я оглянулась, чтобы еще раз запечатлеть в памяти эту жуткую сцену, и тут увидела, что на пустой платформе стоит один из полицейских и в некоторой растерянности оглядывается по сторонам. Если не считать пятен крови на рельсах, о происхождении которых догадывалась только я, то никаких следов смерти уже не осталось. И я подумала, что это ужасно и несправедливо.

– Это весьма разумно, мисс Монмаут.

– Тогда я подошла к полицейскому, который уже собирался уходить, отчаявшись отыскать хоть единого свидетеля смерти той женщины, и сказала ему, что готова выступить свидетельницей. И я должна сказать вам, молодой человек, что полицейский был несказанно счастлив оттого, что я нашлась.

– Что же вы сказали полиции?

– То же, что и вам.

– Вы сказали ему, что дама обращалась к вам с вопросом и показалась вам иностранкой?

– Нет, сначала полицейский поднялся со мной наверх, и там его ждала машина. Он предложил мне поехать с ним в полицейский участок и дать показания. Я не могла ему отказать.

– О чем же вы еще рассказали полиции?

– О том молодом человеке в темных очках и кепи.

– Полицейские вам поверили?

– Я вообще вызываю доверие в людях. Это было очень важно в моей прошлой профессии.

– Значит, вы рассказали о молодом человеке?

– Разумеется.

– Когда полицейские выслушивали вас, они что-то записывали?

– Не только записывали. Они отнеслись к моим показаниям со всей серьезностью. Они вызвали специалиста, который составил по моим словам портрет молодого человека.

– Похожий?

– Разумеется, похожий. Это очень интересная процедура.

– Мы о ней знаем.

– Тогда мне больше нечего рассказать. Я провела в участке около двух часов. Затем вернулась домой. А здесь меня уже ждали вы».

Это интервью было снабжено несколькими фотографиями: мисс Монмаут, квартира мисс Монмаут, мисс Монмаут дома со своими питомцами.

Далее следовала еще одна небольшая заметка.

«Наш корреспондент узнал, что дело о смерти миссис Стюарт находится на расследовании в Скотленд-Ярде и ему придается особое значение ввиду проникновения в Великобританию русской мафии. Возможно, смерть миссис Стюарт каким-то образом связана именно с этим. Ведущий дело миссис Стюарт инспектор Мэттью Слокам сказал нашему корреспонденту, что этот аспект расследования займет свое место в общей работе следователя. Однако инспектор Слокам полагает, что мисс Монмаут могла слишком серьезно отнестись к произошедшему на перроне, хотя версию о русских связях миссис Стюарт никак нельзя игнорировать.

Супруг миссис Стюарт, совершенно потрясенный неожиданным горем мистер Джералд Стюарт, с трудом мог заставить себя разговаривать с посторонними людьми. Наш корреспондент обращался к нему со всей возможной деликатностью. Мистер Стюарт убежден, что его супруга, находящаяся в Лондоне уже два года, не поддерживала никаких связей с бывшими соотечественниками, а заявление мисс Монмаут является «плодом старческого воображения».

Полиция также допрашивала мистера Стюарта относительно связей его жены среди русской колонии в Лондоне. Эти связи прослеживаются и далее. Мы рассчитываем, что уже в ближайшие сутки сможем ознакомить наших читателей с первыми результатами расследования».

Лидочка сложила газеты в сумку и пошла мимо поля для игры в крокет, где пожилые джентльмены элегантно гоняли шары, затем прошла наискосок по зеленому газону, обходя футбольное поле, условно выгороженное из газона кучками одежды, которые обозначали ворота. Собаки, гулявшие по обширному газону, на футбольное поле не забегали. Видно, английских собак учат правилам футбола с детства.

Зелеными столбиками по периметру газона стояли схожие с почтовыми ящиками урны для собачьего помета.

Впрочем, шагая по краю газона, Лидочка не замечала ни собак, ни футболистов.

Разумеется, не было никаких оснований увязывать гибель Галины с приездом Аллы. И какой смысл был Алле устраивать убийство своей подруги? Алла может нравиться, может не нравиться, но это не основание подозревать ее в каких-то мафиозных связях. Конечно, нет.

Чем упорнее Лидочка уговаривала себя, тем очевиднее становилось ей то, что Алла каким-то образом связана с гибелью Галины.

А потом, когда Лидочка шла по Вудфордж-роуд, другой образ стал вытеснять из воображения лицо Аллы – это был ее попутчик Геннадий. Ничто в газетной статье не указывало на то, что тем молодым человеком мог быть Геннадий, но ничто не указывало и на обратное.

У Аллы были знакомые в Лондоне? Да, были. Она с ними встречалась, говорила по телефону. А Геннадий с другом проявляли интерес к нашему дому. Что-то здесь не складывается…

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Василий с Валентиной прогуливались по тротуару перед домом.

– А мы вот решили воздухом подышать, – объявил Василий, когда Лидочка подошла поближе. Лидочка не стала спрашивать, почему они гуляют по тротуару, когда для этого есть сад. Впрочем, ей бы и не дали задать вопросы, потому что Валентина тут же спросила, как заблудившийся в пустыне путник у первого попавшегося караванщика:

– Молока купила?

– Купила.

– И хлеба купила?

– И хлеба.

Лидочка остановилась. Они перегородили ей дорогу. Пауза растянулась на полминуты, и когда Лидочка готова была пойти на прорыв, Валентина спросила то, ради чего они покинули дом:

– Ну и как там? Новости есть?

Они, оказывается, догадались, что Лидочка ходила за новостями.

– Да, – односложно ответила Лидочка. Она намеревалась сказать о смерти Галины всем сразу, но глупо скрывать такую новость только потому, что не собрался кворум. – Галина погибла.

Лидочка достала «Дейли мейл» и развернула так, чтобы видна была первая страница с портретом Галины.

– Это она? – спросила Валентина.

– Пойдемте внутрь, – сказала Лидочка. – Я еще раз прочту, что написано в газете.

Дверь в дом была приоткрыта, так ее оставили Кошки. Первой вошла Лидочка, за ней Валентина с раскрытой газетой. Все ждали новостей.

– И что же? – первым спросил Слава.

Он сидел, подперев подбородок тонкими руками и вытянув вперед шею. Локти с силой упирались в поверхность стола.

Лидочка посторонилась, пропуская торжественно плывущую Валентину. Валентина разложила газету на столе и сказала:

– Это она.

Алла молчала. Все смотрели на нее. Она глядела в окно на кирпичную стенку, отделявшую дом Кошко от следующего. Слава сказал:

– Это Галина. Я ее, конечно, давно не видел, но это Галина. Я так и знал, что этим кончится.

– Когда знал? – спросила Алла, не оборачиваясь.

– Уже вчера знал, – сказал Слава. – Неужели это было непонятно?

Лидочка понимала его – чувство обреченности охватило ее уже вчера, пока они ждали на платформе. Нет, пожалуй, позже, когда они возвращались со станции домой. И только Алла, которая не могла не испытывать того же, не хотела в том признаться.

– Кто-нибудь прочтите мне, наконец! – раздраженно проговорила Алла. – Я имею право знать, что там произошло!

– Она попала под поезд в метро, – сказал Слава, читавший газету. – Она подошла к краю и упала.

– Во сколько это случилось? – спросила Алла.

– В шесть вечера, – ответил Слава. – Разумеется, в шесть – она как раз ехала к нам.

– Ой, – всплеснула руками Валентина. – Вы ее встречали, а она уже неживая была. Господи, упокой и спаси ее душу.

– Наверное, надо поехать туда, – неуверенно произнес Слава, глядя на бывшую жену.

– Я не настолько знакома с Джерри. А вдруг он не хочет никого из русских видеть? Ты лучше прочти, что там еще пишут.

Слава начал читать. Иногда он запинался, ему не хватало английских слов, но Лидочка ему не помогала. Она смотрела на Аллу. Ей было интересно понять, что должна чувствовать женщина, подруга которой погибла вчера по дороге к ней.

Алла владела собой. Но лицо у нее было злым, напряженным, как у соседки на коммунальной кухне, готовой начать очередной бой.

Слава еще не успел дочитать второго абзаца, как раз подобрался к интервью с мисс Монмаут и завяз в незнакомых словах, как в дверь позвонили.

– Открой, Ириш, – попросил Слава, прижимая указательным пальцем строчку, чтобы не потерять.

Лидочка, как и все, замерла, обернувшись к коридору и прислушиваясь. Мужской голос спросил по-английски:

– Можно мне поговорить с мистером Кошко?

– Сейчас, – ответила Иришка и крикнула: – Папа, к тебе пришли!

– Кто там? – спросил Слава, поднимаясь из-за стола.

– Думаю, что полиция, – ответила из коридора Иришка.

Лидочка непроизвольно вышла следом за Славой. Впрочем, в коридор вышли все и столпились в дальнем конце, у входа в столовую, отделенные от входа и от гостя всей длиной коридора.

Свет падал в спину человеку, стоявшему в дверях.

Слава покачнулся, словно его задело сквозняком от двери. Он сделал шаг, потом еще шаг. Иришка отошла к вешалке и прижалась к ней, чтобы Славе было свободней.

– Я – Кошко, – сказал Слава. – А вы кто?

Гость протянул запаянную в пластик карточку – по крайней мере Лидочке так показалось издали.

– Мэттью Слокам, – сообщил он. – Инспектор полиции. Скотленд-Ярд. Мне хотелось бы, с вашего разрешения, задать вам, мистер Кошко, несколько вопросов.

Слава держал карточку в руках, смотрел на нее и никак не мог догадаться вернуть ее полицейскому.

Тому пришлось протянуть руку и отобрать карточку у Славы.

– Пожалуйста, – сказал Слава и пошел к гостиной. Полицейский двинулся за ним, и остальные жильцы дома раздались, чтобы их пропустить. Полицейский прошел мимо столовой и посмотрел сначала направо, потом налево, словно переходил улицу. Глаза у инспектора были темными, близко посаженными, птичьими. Больше Лидочка ничего не разобрала.

Слава остановился в дверях в кабинет и спросил инспектора:

– Вы говорите по-русски?

Вопрос был смешной, даже нелепый, но, как ни странно, инспектор Слокам вовсе не удивился.

– Я немного говорью по-русски, – сказал он. – Именно это есть причина…

Тут мистер Слокам замер на входе в кабинет в поисках нужного слова, чтобы завершить фразу.

– Но немного, – повторил он и прошел в кабинет.

Слава пропустил инспектора внутрь, а сам остался в дверях и призывно махнул рукой. Алла сочла его движение относящимся к ней и, оттолкнув Василия, ринулась к кабинету.

– Нет, не ты, – раздраженно сказал Слава. – Ты же не понимаешь по-английски!

– Меня это касается, – сказала Алла и решительно прошла в кабинет.

– Лидочка, – позвал Слава. – Боюсь, нам понадобится ваша помощь.

Краснодарские Кошки и Иришка остались в коридоре.

Инспектор вышел на середину небольшого кабинета и остановился в некоторой растерянности. И было отчего. Слава не убрал с дивана свою постель, так что на всех оставалось лишь одно кресло.

Слава кинулся к дивану и скатал простыни, одеяло и подушку валиком, освободив пространство.

– Садитесь. – Он показал полицейскому на кресло, сам сел на диван. Алла тут же уселась рядом с ним, а Лидочка отошла к книжным полкам, чтобы не тесниться на диване.

– Мой английский язык не очень хороший. – Слава говорил по-русски упрощенно и со странным акцентом, полагая, что так инспектору будет легче его понять. – Миссис Берестов будет помогать.

– Благодарю вас. – Инспектор обернулся к Лидочке и с явным облегчением вернулся на стезю английского языка. – Мой русский язык далек от совершенства. Я проходил курс в университете, а сейчас занимаюсь на курсах. У нас организовали специальную группу для контактов со славянскими элементами. Ваши соотечественники зачастую не знают языков, и приходится что-то делать.

Он замолк, давая возможность Лидочке показать, на что она способна. Лидочке стало неловко, как на экзамене.

Инспектор был молод, не старше тридцати лет. У него было узкое лицо с выдающейся вперед верхней губой и близко посаженными карими глазами. Темные волосы слегка отдавали в рыжину. Инспектор был высоким, большим, мягким человеком, которому в ближайшие годы грозила излишняя полнота.

– Простите, – сказала Лидочка. – У меня мало практики.

– О, – обрадовался инспектор, – вы так хорошо говорите. И надолго вы здесь?

– По-видимому, еще две или три недели.

– Вы жена мистера Кошко?

Лидочка обернулась к Славе.

– Слава, объясните ему, кто есть кто. Я переведу.

– Я его понял, – сказал Слава. – Ну, вы сами… Скажите, чтобы он понял. Что вы не жена, а наш друг. Друг дома. А жены у меня нет, то есть Алла – бывшая супруга.

Лидочка решила не торопиться с подробным рассказом, тем более что инспектор пока что не задавал никаких вопросов.

– Я не жена мистера Кошко, – сообщила она. – Мистер Кошко не женат.

– Оу, – грустно сказал инспектор, выражая этим междометием сочувствие русскому господину.

– Бывает, – сказал Слава. – Ты скажи про Аллу.

– Обойдется, – отрезала Алла.

Что-то в ее тоне насторожило полицейского, и он, кинув взгляд на Аллу, перевел глаза на Лидочку, ожидая объяснений.

– Миссис Кошко, – пояснила Лидочка. – Бывшая жена мистера Кошко.

– Оу, – снова посочувствовал мистеру Кошко полицейский.

Беседа зашла в тупик.

Инспектор подождал, насколько позволяли обстоятельства, и спросил:

– Знаете ли вы, мистер Кошко, о смерти миссис Стюарт?

– Да, мы узнали сегодня из газет… Объясни ему, Лидочка.

Лидочка сказала инспектору, что сегодня утром она купила газеты, откуда мистер Кошко и узнал о гибели Галины Стюарт.

– И вчера вы об этом не знали?

– Нет, не знали.

– Но мистер Стюарт считает, что его супруга ехала к вам в гости.

– Точнее, она ехала в гости ко мне, – вмешалась Алла. – Мы были знакомы в Москве.

Лидочка перевела и от себя добавила, что они вчера вечером даже ходили все вместе встречать Галину.

– Простите, – спросил инспектор, – но почему, не встретив миссис Стюарт, вы не позвонили ее мужу и не выразили интереса к ее судьбе?

Лидочка пожала плечами, передавая инициативу Кошкам.

– Скажи ему, что мы не хотели беспокоить мистера Стюарта, которого мало знаем, – сказал Слава. – Возможно, планы у Галины изменились. Мы думали, что она позвонит нам сама, когда сможет.

– Мы же не думали, что она попадет под поезд! – воскликнула Алла.

Инспектор явно хотел показать этим русским, что ему не зря платят надбавку к зарплате за знание экзотического языка. Если, конечно, здесь такая надбавка существует.

– А утром мы ждали ее звонка, – сказала Алла.

Инспектор обернулся к Лидочке. Оказывается, он не понимал слова «звонок» в данном контексте. Лидочка объяснила.

– И вы бы не позвонили миссис Стюарт? – спросил Аллу инспектор, но спросил он по-английски, и Алла его не поняла и посмотрела на Лидочку.

Лидочка перевела вопрос.

– Мы же звонили, – сказал Слава. – Мы позвонили, а потом Лидия, то есть миссис Берестов, пришла со станции и принесла газеты.

– Вы ездили в Лондон? – спросил инспектор.

– Нет, я купила газеты на станции.

– Какую конкретно газету вы купили?

Лидочке не хотелось лгать.

– Я купила все газеты, что были в магазине.

– Почему? – удивился инспектор. – Вы искали сообщения о несчастье?

– Честно говоря, да, – ответила Лидочка.

– И когда же вы почувствовали, что случилось несчастье?

– Не знаю. Трудно определить этот момент.

– Попробуйте вспомнить. – Инспектор был угрожающе вежлив. Он казался похожим на какого-то киноактера – такие же птичьи глаза. Как его фамилия? Ярмольник?

Слава вертел головой – старался понять. Алла и не старалась. Она дернула Славу за рукав.