Текст книги "Мир Приключений 1965 г. №11"

Автор книги: Кир Булычев

Соавторы: Еремей Парнов,Север Гансовский,Генрих Альтов,Александр Мирер,Александр Насибов,Николай Томан,Михаил Емцев,Сергей Жемайтис,Матвей Ройзман,Николай Коротеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 59 страниц)

Начался рассвет. На горизонте уже показалась стена, но Алексею с товарищем пришлось еще день отлеживаться в песчаной яме. Механизм, похожий на танк-вездеход, двигался взад и вперед, охраняя подступы к городу.

Двенадцать часов на нестерпимой жаре едва не доконали космонавта. Вода в кожаной фляжке кончилась, он физически ощущал, как под жгучими лучами высыхает тело. Иногда механизм приближался, Алексей и Суезуп затаивались, зарывшись в песок, как ящерицы. Потом аппарат уходил, у обоих отлегало от сердца. В середине дня со стороны Пространства пришло еще два вездехода. Три машины сошлись, и Алексей видел, как переговаривались одетые в металл гиганты.

Вечером он спросил у Суезупа:

– Почему они нас преследуют?

Тот пожал плечами.

– Они не могут позволить жить каждому. Тогда нас стало бы очень много… – Он показал на свой почти совсем стершийся знак-надпись на груди. – Видишь, уже смерть. Я не имею права жить. Тебе это трудно понять. Каждому дается срок жизни. Одним больше, другим меньше. А некоторым совсем не дается. Иногда бывает так, что разрешения на жизнь не получают маленькие дети.

– И что же делают те, кто не получает права на жизнь?

– Прячутся. Как я. Но, конечно, не каждому удается спрятаться.

– И так будет всегда?

Суезуп посмотрел на Алексея и отвернулся.

– После.

Оно прозвучало очень многозначительно – это “после”. Как возможность изменений в будущем.

Космонавт посмотрел на Суезупа. Ростом житель был не меньше его самого, крепкий, развитый, выносливый. Его молчаливость и скромность вдруг предстали в другом свете. Может быть, это не столько робость забитого существа, сколько свидетельство внутренней силы и уверенности?..

Ночь упала на пустыню разом, как она падала в тропиках на Земле. Суезуп долго разыскивал дыру под стеной. Рыча, ходили поблизости вездеходы, иногда мертвый синеватый луч света прорезывал темноту.

Когда они стали наконец спускаться в подземелье, Алексей испытал чувство путника, возвращающегося из долгого и опасного странствия в безопасный, уютный дом

Тнаврес и Толфорза действительно встретили его, как домочадцы уставшего путешественника. Умывшийся, накормленный, он рассказал о приключениях у подземной реки. Под утро в комнату-пещеру сошлись еще несколько желто-коричневых жителей. Собралось нечто вроде совета или консилиума. Маленькие люди осмотрели лицо и шею космонавта. Шрамы исчезли, он был здоров.

– Он может, – резюмировал общее мнение Тнаврес.

– Что могу?

Бородатый покачал головой:

– После.

С этим Тнаврес и ушел вместе с другими, поскольку тут же завыла сирена.

И снова потянулись пустые дни. Алексей вставал поутру, провожая Толфорзу и других жителей в подземные залы, а сам принимался слоняться из комнаты в комнату, наблюдая за играющими детьми, слушая разговоры стариков.

Суезуп куда-то исчез в первый же день по возвращении.

Головная боль стала меньше мучить космонавта, бездеятельность особенно угнетала. Иногда от нечего делать он часами лежал на постели, то забываясь в дрёме, то мечтая или вспоминая Землю. Она рисовалась в какой-то неясной дымке, прекрасная, невообразимо далекая и в пространстве и во времени. Было ли это все: детство в небольшом городке над Окой, мать? Было ли?.. Школа и первая самостоятельная авиамодель. Техникум, служба в армии, подмосковное училище космонавтов и сама Москва, оглушившая, ошеломившая в первый день быстрыми толпами на улицах, водопадами эскалаторов метро, широтой проспектов, опьянившая множеством впечатлений.

А больше как-то ничего и не вспоминалось. (Он и жениться не успел, только познакомился с черноволосой Галей-продавщицей книг в магазине на улице Горького. И встретился с ней только два раза).

Дни текли. Он лежал в пещере, долгими часами ожидая возвращения маленькой Толфорзы. Постепенно это делалось очень важным – услышать ее быстрые шаги в коридоре.

Порой ему казалось, что он годы живет в подземелье. Оно само с жутким городом айтсов над головой и вся планета стали бытом, привычкой.

Да, его жизнь тут и кончится, в этом коридоре. Ну и что?

Но тотчас он начинал возмущаться. Неужели он, здоровый и сильный, знающий, человек с Земли, так и будет валяться в пещере? Начинали одолевать различные планы и проекты. Разыскать Суезупа, найти еще десяток таких же, обучить их грамоте, наукам, создать первую инициативную группу, вооружиться и выйти из-под земли. Представлялось, как они частью истребляют, частью покоряют, а далее и цивилизуют злобных айтсов. Позже начинается борьба с пустыней, вода подземных рек поднимается наверх и орошает сухие пески: цветущие сады, поля, заводы, города. А там и первые попытки связаться с Землей…

Однако не с чего было начинать. Ни Тнаврес, ни Толфорза то ли не знали, то ли не хотели говорить, где Суезуп. И вообще маленькие жители вели себя странно уклончиво. Разговаривая, Алексей ощущал, что в какой-то момент наталкивается на стену. Ему отвечали, а потом следовало обескураживающее “после”.

Между тем обстановка в подземелье постепенно менялась. Становилось все более людно. В тех комнатах-пещерах, где прежде жило по две – три семьи, теперь селилось по пять – шесть. Наверху айтсы затеяли очередное сокращение разросшейся территории Подгорода. Мужчины, плачущие женщины, дети, которым не хотели возобновлять старых или вовсе не ставили новых знаков, заполнили коридоры. Передавались леденящие кровь подробности о машинах-повозках на улицах Подгорода. Машины выискивали тех, кто не имел права на жизнь.

Однажды Толфорза привела окаменевшую от горя женщину, у которой машина-повозка забрала двух детей. Потом таких несчастных стало приходить в подземелье все больше. Машины особенно охотились за детьми, уже подросшими, приближающимися к совершеннолетию.

Глухой ропот стоял в Углублении, но поутру жители все так же торопились в подземные залы. Участились обыски, чуть ли не через день Алексею приходилось прятаться в тайниках.

Что делать? Временами, когда голова болела особенно сильно, его охватывало какое-то оцепенение, он садился на пол, тупо уставившись в стену перед собой. Затем вдруг его осеняло: он ведь на чужой планете. В его лице человечество впервые встретилось с внеземным разумом. Чужая планета! За это одно стоит отдать жизнь – узнать, увидеть! Разве может быть большее счастье?

Но в коридоре плакали женщины. Старик рядом монотонно рассказывал о казнях наверху. Это отрезвляло. Можно ли думать о пафосе знания, когда необходимо сострадать и действовать?

Однажды он взял Толфорзу за руку.

– Как же мы будем жить дальше? Все так и пойдет, как сейчас?

Она не отняла руки. Ладонь у нее была маленькая, жесткая, а у запястья кожа делалась нежной, шелковистой, и жилка просвечивала у сгиба локтя.

– После.

Позже, когда все заснули, Алексей тихонько поднялся.

Хватит! Довольно с него этих “после”. Он просто сам выйдет наверх и узнает в конце концов, что же такое айтсы, “верхние”. И что с ними можно сделать.

Он пошел коридорами, перешагивая через лежащих вповалку жителей. Там и здесь слышались всхрапывания и стоны во сне. Коридоры переходили один в другой, постепенно повышаясь. На ровной площадке дверь вела в узкую кабину. Подъемное устройство.

Он вошел, наобум нажал какую-то кнопку. Кабина рывком скользнула наверх и остановилась. Сердце от непривычки чуть ёкнуло. Алексей открыл дверцу. Он был теперь в огромном темном помещении, напоминающем ангар. Зияли открытые ворота.

Алексей подошел к воротам. Ночь стояла над планетой. Перед ним был крытый неровным камнем просторный двор, слабо освещенный редкими фонарями.

Какая-то тень появилась слева, застыла, исчезла в темноте и снова возникла поодаль.

Алексей вышел из ворот, напряженный, с каждым новым шагом чувствуя себя все более беззащитным. Впереди темнели здания без окон, похожие на склады. Забор и еще ворота.

Из темноты у ворот послышался обрывок разговора. Это был язык “верхних”.

Двое говорили о каком-то празднике. Праздник был в Городе именно сейчас.

Будь что будет! Он сделал еще несколько шагов к воротам.

Огромная фигура айтса поднялась из темноты. Это существо, как и жители, тоже было удивительно похоже на человека. Руки, ноги, торс, голова. Но глаза – космонавт хорошо видел глаза – сразу выдавали. В них была какая-то нечеловеческая пустота.

“Верхний” шагнул к Алексею.

– Право?

Даже жутко ему сделалось – он понял это слово. Язык был другим, не тот, на котором говорили в подземелье, но все равно он его понимал, и не было никакого объяснения этому.

Ага, они имеют в виду право на жизнь. Как глупо! Ведь это же надо было предвидеть!

Он растерянно стал расстегивать изодранный комбинезон. Просто чтоб оттянуть время. Никаких знаков на груди у него, естественно, не было.

Айтс поднял ручной фонарик, осветил обнаженную грудь Алексея, потом лицо.

Он отступил на шаг и повернулся к своему товарищу.

Космонавт услышал странный звук, как бы исходивший из живота “верхнего”. Тот выдыхал воздух быстрыми толчками. Получалось что-то вроде смеха.

Второй оглядел изодранный летный комбинезон Алексея, рубашку, лицо и отросшие, соломенного цвета волосы.

И тоже засмеялся. Это был явный смех. Как если б в облике космонавта было что-то юмористическое.

Опять они заговорили о празднике. Первый айтс погасил фонарик и ушел в темноту. Второй последовал за ним.

Путь был свободен. Ему разрешали идти.

Алексей шагнул за ворота. Впереди была темная улица, образованная домами-складами. Над ее дальним концом небо сияло, отражая пляшущие огни города “верхних”.

III

Он шел один по улице, но издали, то стихая на миг, то опять возникая, приближались шум, голоса.

Алексей пересек другую улицу, тоже темную, и вдруг из-за угла на следующем перекрестке высыпала причудливая поющая толпа айтсов. Многие в масках, некоторые в каких-то накидках и плащах. Они с криками окружили космонавта, смеясь, хватая его за рубашку, дергая за волосы. И снова он отметил про себя удивительную вещь. Как только гиганты приближались к нему вплотную, они становились меньше ростом, почти такими же, как сам Алексей. Но отдаляясь, сразу увеличивались чуть ли не вдвое. Было то же самое, что с жителями, только наоборот, так как те, приближаясь, вырастали.

Впрочем, об этом некогда было думать.

В толпе были и самцы и самки, или мужчины и женщины. Он даже не понимал, как их считать, потому что, похожие на человека, они все же не были людьми. Странная, нечеловеческая пустота зияла у всех в глазах. И страх. Внешне они как будто бы веселились, а в глазах был ужас.

Его закружили, задергали. Айтс в маске совал ему в лицо продолговатый прозрачный предмет с чем-то красным внутри.

Он оттолкнул его. Не кровь ли?..

Двое – в масках, а второй с нелепой покосившейся короной на голове – подхватили Алексея за руки и повлекли к кричащей толпе.

Черт его знает, что такое! Фестиваль у них или этот, как его… карнавал?

Он бежал вместе с толпой. Пустынная улица сменилась оживленным, ярко освещенным проспектом. Огни перебегали по высоким зданиям: красные, синие, желтые… Прорезая черное небо, плясали и перекрещивались лучи прожекторов. А некоторые аппараты были установлены так, чтоб светить прямо вдоль улицы. (Алексей вспомнил, как смотрел на эти прожекторы из-за стены в пустыне).

Вообще, света было так много, что нигде не оставалось теней и все казалось вылизанным беспощадными лучами, вычищенным и мертвым. Порой, завывая, быстро проезжали какие-то автомобили-монстры без окон, только со щелями. Проехал один, особенно большой, напоминающий бронтозавра, на шести или даже на десяти колесах, – Алексей не успел рассмотреть. Толпы “верхних” бежали с разных сторон, сшибались, перемешивались.

Шум, изобилие света ошеломляли. Уж очень это контрастировало с тишиной Углубления, где спали сейчас, прижавшись один к другому, маленькие жители.

Самка-айтс вдруг бросилась к Алексею, заглянула в глаза, требовательно крикнула:

– Право?

Ее затолкали, оттеснили. Но, и удаляясь, она продолжала кричать:

– Право! Право!

Значит, что-то было с его глазами. Нечто такое, что могло выдать. Алексей сказал себе, что не надо встречаться взглядом с айтсами.

Странно, что на улицах не было никаких надписей. Светящиеся, перебегающие красные и синие полоски и дуги складывались только в различные геометрические фигуры и какие-то абстрактные комбинации.

Иногда здесь попадались и жители. В одном месте Алексей увидел их, совсем маленьких по сравнению с гигантами айтсами, робко жмущихся к стене. Двое из толпы, захватившей космонавта, подскочили к ним, запрыгали вокруг, издевательски гогоча.

Еще одна группа жителей – мужчина, ребенок и женщина – стояла, озираясь, у перекрестка, и Алексей невольно сделался свидетелем мгновенно свершившейся трагедии. Завывая, подкатила повозка – видимо, одна из тех, о которых говорили в подземелье, – скрыла от космонавта маленьких людей и через секунду уехала, оставив на мостовой одного только мужчину, в ужасе схватившегося за голову.

Все это мелькнуло подобно короткому кадру фильма.

Толпа, влекущая Алексея, повернула с проспекта, с криками протопала недлинной улочкой и вдруг рассыпалась, оставив космонавта вдвоем с молодым айтсом, на голове которого была корона. В уме Алексей почему-то назвал его для себя Студентом.

Вокруг сразу стало тихо. Впереди возвышалась ограда. Верхушки каких-то растений слабо чернели за ней на фоне неба.

Студент, тяжело дыша, кивнул в сторону ограды и приятельски обнял космонавта за плечи.

У этого айтса было почти человеческое лицо. Почти, но не человеческое. Безобразила безнадежная, бесконечная пустота в глазах.

Про себя Алексей уже давно считал жителей – Тнавреса, Толфорзу, Суезупа и других – просто людьми. Такими же, как и люди Земли. Но этого он не мог бы причислить к роду человеческому. Хотя, в общем-то, в гиганте было даже что-то симпатичное… Например, та нерассуждающая беспечность, с которой он взял и повел космонавта.

Они приблизились к ограде. Айтс протянул руку, дотронулся до маленькой дырочки в стене. Открылась дверца.

Темный зверь ростом с крупную собаку бросился было на Алексея, но Студент криком отогнал его.

– Идем.

Это был не то парк, не то сад. Сильно освещенный, но как-то понизу. Травы и кустов не было. Одни деревья.

Там и здесь ходили и сидели на земле айтсы.

Студент с космонавтом направились к дому. Навстречу медленно брел особенно крупный пожилой айтс, почему-то показавшийся Алексею чем-то похожим на генерала, виденного им на Земле, в Москве, на трибуне для иностранных военных миссий во время парада 7 Ноября. Но, конечно, и этот айтс был гигантом.

Студент остановился.

– Вот.

Крупный айтс осмотрел Алексея. Тело его затряслось, послышались прерывистые звуки.

Снова смех! Ну что же, лучше так. чем подозрения. У Алексея было такое чувство, будто его покрывает некая пелена, не позволяющая “верхним” попять, кто он такой на самом деле.

Вошли в дом. В большом зале айтсы стояли и сидели на полу. Один лежал на ковре, не то мертвый, не то уснувший. Кое-где была расставлена пища. Бродили маленькие четырехногие животные.

Женщина, тоже с нелепой короной на волосах, взглянула на Алексея, вяло удивилась и вяло улыбнулась. Потом сказала, показывая кивком на лежавшего айтса:

– Он может спать только среди нас. И когда нас много.

И уплыла величаво, как хозяйка дома, принявшая гостя и выполнившая свой долг.

Студент тоже ушел.

Алексей осмотрелся. Зал был низким. Наиболее рослые айтсы едва не упирались макушкой в потолок. Не было никаких украшений.

Он вспомнил, как Толфорза говорила, что “верхние” не имеют искусства.

Рядом с ним спорили. Он прислушался. И опять он понимал язык айтсов.

Айтс с широким жабьим ртом, разделяющим лицо едва ли не от уха до уха, говорил:

– Нет, остранение, и ничего больше! – Он огляделся со злобой. – Как только мы перестанем понимать разницу между айтсом и жителем, мы погибнем. Каждого, кто попытается помешать…

Его раздраженно прервал другой “верхний”, с длинной, почти остроконечной кверху и книзу физиономией:

– Если я ударяю жителя по голове, я лишь повреждаю себе руку. А если ударят меня, я буду убит.

Это прозвучало, как возражение.

Айтс-Генерал, вернувшийся из сада, сказал:

– Конечно. У нас же слабые черепа. Во всяком случае, слабее, чем у них.

Ах, вот что! Алексей закусил губу. У них слабые черепа. Может быть, поэтому они и ходят закованные в металл? Может быть, поэтому они и боятся и угнетают жителей?.. На миг Алексею представилось отвратительное зрелище: какое-то рыхлое, студнеобразное существо, которое разливает самое себя в им же изготовленные твердые формы. Но все это было ерундой. Здесь в зале ни на ком не было металла. Да и вообще айтсы были отлично сложены и достаточно крепки. Об этом свидетельствовали весьма увесистые затрещины, которыми они, веселясь, обменивались в толпе на улице. И те, что прохлаждались вокруг него, одетые в легкие бумажные одежды, никак не производили впечатления рыхлых и слабых. Наоборот, по земным критериям он назвал бы их атлетами. Одна девушка, например, прямая как стрела, мелькавшая то в одном, то в другом конце зала, энергией своих движений могла бы, возможно, поспорить с олимпийской чемпионкой на Земле.

Да и, кроме всего прочего, техника, которой владели “верхние”, с лихвой возмещала их относительную слабость, если такая и была.

Между тем спор возле него разгорался.

Кипели страсти.

Опять взял слово айтс-Жаба:

– А я говорю, ни шагу от остранения. Довольно играть, – это вопрос жизни и смерти!

Его перебили сразу несколько айтсов. Каждый спешил высказаться, никто не слушал других:

– Убивать!..

– Сократить Подгород!..

Слабенько прозвонил звоночек, чуть скрипнула широкая внутренняя дверь, и в чал с большим блюдом в руках вошел житель.

Все айтсы умолкли.

В настороженной тишине житель поставил блюдо на подставку. Лицо у него было маленькое, жалкое, а фигура мешковатая и странно, противоестественно гнущаяся при каждом шаге. Как если б у него не было позвоночника.

Алексей вспомнил об операциях, которым подвергались жители, переходящие на сторону “верхних”. Вот так, значит, и выглядят оперированные.

Житель подошел к женщине-айтс с короной, молча расстегнул свой пиджак на груди. Женщина пошарила в карманчиках надетой на ней серой хламиды, извлекла на свет что-то вроде вечной ручки и сделала пометку на обнаженной груди жителя.

Это было продление права на жизнь.

Житель вышел.

Тотчас возобновился крикливый спор.

Генерал бубнил:

– Никакого сожаленья. Если предоставить жителей самим себе, они выродятся через два-три поколения.

Айтс-Жаба с лицом, искаженным ненавистью, крикнул:

– Отнять право на жизнь!

И вдруг Алексей понял, что это был вовсе не спор. Все говорили об одном и том же, доказывали одно и то же. Подавление жителей, новые ограничения, истребление… Но каждым “верхний” вел себя так, будто ему возражают. Однако никто не возражал, и потому странной и нелогичной выглядела эта запальчивость.

Зачем кипятиться, если все согласны?

Алексей подошел к другой группе. Здесь были женщины-айтсы, и разговор шел о том же – о жителях. Говорили, что они глупы, что этот вид разумных существ на планете не имеет будущего, что жителей нельзя ничему научить.

Толстая айтс-самка вынула из кармана металлическую ампулу размером в спичечный коробок и стала показывать ее другим. Вызывая восхищенные возгласы, ампула переходила из ладони в ладонь.

Одна из женщин протянула руку с ампулой вперед, нажала на ней какую-то кнопочку. Сноп огня вдруг брызнул в метре от космонавта.

Он невольно дернулся в сторону. Слишком свежо еще было воспоминание об ожоге, с которого и началось его знакомство с “верхними”. Значит, против него применили тогда такую же штуку.

Женщины рассмеялись, ампула была убрана. Перебивая друг друга, опять заговорили о том, что жителям не должно быть пощады.

Нет ли в этом мире еще какой-то третьей силы?..

Или все дело просто в этом тупике. Он знал из истории: страх всегда является реакцией на невозможность движения. Когда некуда идти, когда экономика, политика и философия оказываются в тупике, всегда возникают подозрительность, репрессии, казни. Начинают даже попросту выдумывать себе врагов.

– Эй!

Он обернулся.

Прямая, как стрела, девушка-айтс смотрела на него в упор, прищурив близорукие глаза. Потом она отошла на шаг, осмотрела Алексея с ног до головы и одобрительно кивнула.

– Ловко… Где ты все это достал?

Что достал? Комбинезон космонавта и разбитые вдребезги ботинки?

Неожиданно его озарило: у “верхних” какой-то праздник, карнавал, и его принимают за ряженого. Поэтому он так просто вышел из Углубления, и поэтому его вид вызывает одобрительный смех. Что же, тогда так и надо держаться.

Он не мог сообразить, что ответить девушке, но та, не дожидаясь ответа, взяла его за руку и повела в сад.

Они прошли мимо рослого плотного айтса, в одиночество стоявшего, отвернувшись от всех, у окна. Единственный в большом зале, он не принимал участия в общем разговоре. Его крепкая фигура какой-то специфической подбористостью заставила Алексея вспомнить одного своего земного приятеля – летчика.

Айтс чуть повернул голову, они с космонавтом встретились взглядами. В глазах этого “верхнего” не было ни страха, ни пустоты.

Девушка нетерпеливо дернула Алексея за рукав. Они спустились по ступенькам в сад, пошли куда-то влево, в глубину.

Заведя космонавта за дерево, девушка-айтс повернулась к нему и вдруг, обхватив его обеими руками, прижала к себе так, что у Алексея, неподготовленного, затрещали кости. Ничего себе слабость!.. На миг перед ним мелькнул образ скромной Толфорзы, спящей в этот час, может быть, тут же под садом, в Углублении. Он схватил девушку за плечи, напрягся, оторвал от себя и оттолкнул.

Она запнулась обо что-то и, не удержавшись на ногах, села на подвернувшуюся тут же рядом скамью. На лице ее появилось удивление, по в следующий миг она как будто обо всем забыла, поднялась и спросила:

– А ты из Пространства, да?

– Да, – ответил Алексей на всякий случай.

Вглядываясь в его черты, она сказала:

– У тебя очень странные глаза. Ты кто?

Но, видимо, она была неспособна сосредоточиться на чем-нибудь одном даже на самый короткий срок. Она протянула руку, щелчком сбросила с плеча Алексея какое-то насекомое.

– Мой брат сейчас тоже в Пространстве. На охоте.

В этот момент из полутьмы вынырнул Студент. Он подмигнул девушке.

– Покажем ему это. А?

Та, довольная, захихикала, взяла Студента под руку, прильнула к нему, и они втроем пошли еще дальше в глубь сада.

Кто-то малорослый мелькнул сбоку. На секунду это вызвало у Алексея неприятное ощущение преследования и слежки, потому что показавшаяся и сразу исчезнувшая фигурка повадкой странно напомнила ту тень, которую он увидел сразу по выходе из Углубления. Нечто испуганное, но вместе с тем настойчивое.

Сад в глубине делался глуше, пустее.

Они подошли к новой ограде. Два айтса – на этот раз в металлических кожухах и шлемах – стояли у решетчатых ворот, но по молчаливому кивку Студента расступились.

Вниз, в широкую чашу, спускались ступени.

Что-то вроде стадиона. Но захламленного, загроможденного гигантскими конструкциями, сквозными, слабо темнеющими в полумраке. Какие-то длинные тонкие предметы, устремленные вверх, стояли рядами. Уж не ракеты ли?..

Они спустились еще ниже. То был котлован, частично накрытый сверху просвечивающей крышей.

Антс-Студент, рассмеявшись, вдруг толкнул Алексея вбок.

– Смотри.

В центре котлована возвышалось огромное серебристое сооружение тревожно знакомой формы.

Алексей шагнул еще вперед.

Ракета!.. Их ракетный корабль стоял здесь, спрятанный под ажурной крышей, в яме, охраняемой молчаливыми гигантами в латах.

Все было на месте. И шаровидная наверху, на двадцатиметровой высоте, кабина с радарной антенной и солнечным зеркалом, и топливные баки, и торчащие снизу горловины батареи двигателей, и амортизирующие подставки, которые Алексей сам на Земле тренировался убирать и выдвигать.

И даже кем-то предупредительно сооруженная система лесенок на тонких трубчатых стойках вела наверх, обрываясь у открытой дверцы в кабину.

На секунду мелькнула дикая мысль: броситься сейчас наверх, захлопнуть, завернуть дверь в кабину, потом руки на стартеры, и айда!

Но куда – “айда”?

Он закусил губу, чувствуя, как кровь стучит в висках. Но есть ли горючее в баках, в исправности ли механизмы включения? И не разлажена ли система снабжения кислородом и пищей?

Но главное – куда? Опять на десяток лет в одиночество, в космос, без всякой надежды достигнуть Земли? И потом: оправдано ли такое бегство – ведь у пего есть масса дел и в этом мире.

А затем тотчас поразила другая мысль. Если ракета здесь, значит, где-то тут же на планете, в Городе, скрываются или скрыты “верхними” Кирилл Дубинин с Борисом Новоселовым. Найти их – вот в чем будет теперь состоять его первая задача…

Боясь заговорить – он чувствовал, как хрипло прозвучал бы в эту минуту его голос, – Алексей оглянулся на Студента. Что он знает? Привел ли он сюда его только потому, что считает ряженым, одевшимся “под космонавта”, или здесь другое?

Однако беспечного айтса уже не было рядом. Тихие смешки, доносившиеся из-за какой-то темной конструкции, показывали, что девушка-айтс нашла себе наконец сговорчивого друга.

Но другая фигура возникла в двух шагах позади. Тоже айтс. Тот, которого он в доме мысленно назвал Летчиком.

Айтс-Летчик шагнул к Алексею и кивнул в сторону ракетного корабля.

– Скоро обратно? – Это было сказано шепотом.

Алексей ощутил, что у него волосы на голове шевельнулись.

– Как?.. Как обратно? – Он сказал это на языке айтсов.

Летчик оглянулся.

– Тихо… – Он прислушался, потом вдруг схватил космонавта за плечо.

И в этот миг что-то щелкнуло поблизости, свет залил котлован. Маленький человечек выскочил из-за стойки ракеты, крича:

– Вот он!..

И это был тот самый житель, чьи жадные желтоватые глаза Алексей запомнил после встречи у реки.

Уже бежали отовсюду вооруженные гиганты.

Алексей сбросил с плеча руку айтса-Летчика, кинулся к лестнице из котлована, ударом головы в живот сбил с ног айтса в металлической каске, могучим, его самого поразившим прыжком перемахнул решетчатую ограду и очутился в саду.

Здесь тоже зажегся дополнительный свет.

Откуда-то сбоку метнулся, шипя, столб огня. Но мимо.

Визжала женщина-айтс.

Деревья, освещенные снизу, как в театре, мелькали справа и слева. Четырехногое животное бросилось космонавту под ноги, он перескочил его.

Снова стена… Он подпрыгнул, схватился наверху за что-то острое, режущее, подтянулся, перехватил дальше окровавленными липкими пальцами, перебросил тело через стену и упал в черную неосвещенную улицу.

Запоздало грянул выстрел, другой…

(Выходит, что здесь тоже стреляют!)

Вблизи заскрипела отворяемая калитка, целая толпа айтсов вывалилась в темноту. Но Алексей уже мчался прочь огромными шагами.

Опять загрохотали выстрелы, простегивая вдоль всю улицу.

Сзади топот нарастал.

Слева потянулся невысокий забор. Улица резко повернула. Впереди была освещенная площадь, откуда доносились крики пляшущих айтсов.

Алексей оглянулся, зайцем метнулся к забору, перескочил его, почувствовал, что проваливается между какими-то ящиками, и затих.

Преследующие пробежали мимо.

Он встал, натыкаясь на пустые легкие ящики, и, падая в темноте, пересек широкий двор. Впереди опять была неосвещенная улица, он пошел было и остановился. Куда?.. Теперь хорошо было бы вернуться в Углубление. Но как найти знакомые ворота?

Он закусил губу, задумавшись, и вдруг услышал, что кто-то пробирается между теми же ящиками.

Алексей сжался, готовясь к борьбе.

Крупная крепкая фигура возникла рядом. Это был айтс-Летчик.

– Вы здесь?

Алексей молчал.

– А как вы вышли из подземелья?

Космонавт вдруг почувствовал, что этому можно довериться.

– Вышел… Просто вышел в каком-то дворе. Недалеко отсюда.

Айтс дышал легко, как тренированный спортсмен, которому достаточно нескольких секунд, чтобы прийти в себя даже после самого отчаянного рывка на дистанции. А у Алексея, отвыкшего бегать в тесных коридорах подземелья, все еще молотом стучало сердце.

– Вы знаете дорогу назад?

– Нет. – Алексей помотал головой. – Помню, что там были большие ворота.

– Ну, пойдемте, я вас доведу.

Айтс-Летчик пошел вперед. Это было долгое путешествие. Они шли по неосвещенным улицам, иногда перелезали через ограды из колючей проволоки. В одном месте гигант остановился и некоторое время соображал, после чего они вернулись и двинулись другим путем.

Все вокруг казалось вымершим, веселящийся Город остался справа. Нигде они не видели живой души, но на одной из темных улиц их вдруг догнала почти бесшумно движущаяся повозка из тех, что охотились за жителями. Сноп света осветил их, резкий голос что-то крикнул из мрака. Алексей затаил дыхание.

Но айтс-Летчик усмехнулся, помахал рукой, приветствуя водителя жуткой машины, обнял космонавта и прижал его к себе.

Повозка укатила, они пошли дальше, и возле высокого забора гигант остановился.

– Здесь?

Алексей заглянул в щель. Это был тот самый двор, только они подошли к нему с другой стороны.

– Ждите вот тут, – сказал Летчик, – а я пойду к воротам. Когда услышите свист, перелезайте через забор и спускайтесь в Углубление.

Он зашагал было к воротам, где виднелась фигура айтса-стража. Алексей остановил его:

– Подождите.

– Да.

– Вы сказали “скоро обратно”. Куда обратно?

Айтс-Летчик миг смотрел на Алексея. В глазах у него не было жадности и страха. Космонавт вдруг понял, что перед ним один из тех, кто из статута айтсов перешел в положение жителя. Или собирается перейти.

– Так куда же обратно?

Гигант покачал головой:

– После.

Он пошел вдоль забора, перешагивая через груды мусора, выбрался на освещенное место и там неуверенной походкой больного или пьяного подошел к айтсу у ворот и обнял его.

Алексей услышал спор, крики. Появился еще один айтс-стражник. Потом воздух прорезал негромкий свист.

Алексей перелез через забор, торопливо перебежал освещенное пространство и нырнул в тень знакомого ангара. Все тут было так, как он оставил несколько часов назад. Одиноко горел запыленный огонек в подъемном устройстве.

Алексей вошел в кабину. Пока он падал в глубину, в уме у него все время стучало, что их теперь оказалось тут трое: Борис, Кирилл и он сам. Да еще к ним наверняка присоединятся айтс-Летчик и такие жители, как Суезуп, например.

Затем ему пришло в голову, что он, в сущности, еще очень плохо знает “верхних”. Только увидел, какие они из себя и как вообще выглядит Город. Но ему неизвестно даже, представляют ли они собой единое общество или разделены на враждующие классы. По-настоящему обнадеживали только та запальчивость и злоба, с которой они говорили о жителях. Запальчивость показывала, что они, в конечном счете, все-таки слабы.