Текст книги "Блеф демона (ЛП)"

Автор книги: Ким Харрисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)

– Откуда оно у тебя? Я думал, оно потеряно.

– Наверное, из старой лаборатории его матери за камином, – сказала я. Квен побледнел, и я отдёрнула руку, когда он потянулся. Меня согрело удовлетворение – надежда вспыхнула, когда следующие слова Квена застряли у него в горле. – Ага. Я так и думала, что ты об этом знаешь, – добавила я.

Взгляд старшего эльфа заострился.

– Откуда ты знаешь про лабораторию его матери? О ней знаем только Джонатан и я.

Я медленно выдохнула и распрямилась.

– Хорошо. Секреты хранить умеешь. Сейчас мне нужен ещё один секрет – иначе проиграем все. Все.

Элис резко втянула воздух.

– Заткнись, Рейчел. Мы разберёмся.

Она имела в виду чары забвения. Да, они лежали у меня в кармане, но если я сотру Квену память прямо здесь, он снова сосредоточится на нынешней мне у церкви.

Я должна была сказать Квену. Либо он поверит – либо кто-то из нас умрёт.

– Это ты была в хранилище, – Квен глянул мне через плечо. – Вы обе.

Я кивнула, морщась.

– Прости. Очень жаль, Квен. Пожалуйста. Я люблю его. Не сейчас – в будущем. И он любит меня. Отчаянно, говорит. Отчаянно.

Голова Квена чуть дёргалась – туда-сюда.

– Думаешь, ложь заставит меня оставить тебя в живых?

– Меня вообще не должно здесь быть! – выкрикнула я. – И Элис – тоже!

Элис свирепо уставилась на меня, не в силах что-либо сделать.

– Замолкни, Рейчел.

– Но мы здесь, – продолжила я. – И пытаемся вернуться домой.

Сила в руках Квена стала спадать; больной блеск вокруг пальцев потускнел.

– Куда?

– Точнее, когда, – поправила я, и Элис застонала. – Через два года я изменю демоническое заклинание и попаду сюда. Мне нужно кое-что из Безвременья – до того, как оно рухнет. Ты не можешь сказать ему. И не можешь сказать мне.

Ал говорил: правду – только мёртвым. Теперь я поняла, что он имел в виду. Но если я не скажу Квену сейчас, один из нас умрёт.

Свет в его руке дрогнул и почти погас, оставив лишь тонкую дымку возможной смерти вокруг пальцев.

– Он велел мне тебя убить. Я с ним согласен. Это давно назрело.

Я покачала головой.

– Решения из гордости редко бывают хорошими – ты знаешь. Не веришь, что я переместилась во времени – ступай к церкви и убедись. Сейчас я как раз выхожу из демонической комы: Миниас вытянул из меня фокус. – Я поморщилась. – Можешь передать Тренту: пусть засунет подальше свои попытки забрать его. Фокус принадлежит оборотням.

Квен хмыкнул, но взгляд у него был острый.

– Говоришь, любишь его, – насмешливо протянул он. – Поэтому ты перетащила Фелпса из-под солнца – пока он не умер дважды?

– Кистен всё ещё нежив, – сказала я. – На лодке не он. Там безымянный вампир из морга.

Квен чуть отпрянул, перенеся вес на другую ногу.

– Ты использовала демоническое заклинание…

– Модифицированное, – перебила я.

– Модифицированное демоническое заклинание, чтобы спасти нежизнь своего бойфренда-вампира – и я должен поверить, что ты влюблена в Трента? И что он влюблён в тебя? Через два года?

В его изложении это звучало как скоропалительная интрижка. Но чёрт возьми, за это время мы прошли через многое.

Элис обхватила себя руками.

– Почему, когда я хочу порвать линию времени – это проблема, а когда ты – это нормально?

Во мне вспыхнула не к месту злость.

– Потому что я была здесь, когда это случилось, а ты – нет! – Я собралась с духом и повернулась к Квену. – Кистен умрет дважды. Я не могу это остановить. Но у ковена есть чары, чтобы поднять его призрак, и мне нужен человек, который возьмёт на себя вампирские дела, пока я пережду в Безвременье.

С Трентом и Алом. Да, в это он поверит.

Квен глянул на Элис; та повела пальцами в воздухе, словно говорила: «Привет. Ага, я из ковена».

– Зачем тебе кто-то для «вампирских дел»? – нахмурился он. – Кто заменит Пискари? Айви Тамвуд? Ты помогаешь Тамвуд?

– Я не даю кремировать Кистена. Всё, – сказала я, не желая влезать в то, почему я пастырь вампирской популяции Цинци. Он бы не поверил. – Я не могу позволить тебе убить меня. И ты не можешь сказать Тренту, почему не убил. Через два года он поблагодарит тебя. Обещаю.

Но дымка вокруг его пальцев снова загустела.

– Ничего из того, что я передам, его не устроит, если я вернусь без твоей головы.

О да, это я понимала до боли.

О да, я это прекрасно понимала.

– Скажи ему… Скажи, что в бою ты понял: я – главное творение его отца, а не Стэнли Саладан, – выдохнула я, вдруг перехватив дыхание. – Скажи, что Ли всегда ставит свою семью на первое место и так будет всегда, а меня можно обманом втянуть во что угодно, даже в Безвременье. – Элис покашляла, но мне эта формулировка показалась безобидной. – Вместе мы сможем добыть эльфийскую ДНК, полученную до проклятия, как не смогли наши отцы. А потом он сможет меня убить. Скажи, что ему придётся подождать. Это у него хорошо получается.

Лицо Квена сморщилось.

– Откуда ты знаешь, что ваши отцы работали вместе?

– От мамы, – сказала я. – А Трент подтвердит, когда скажет, что Така́та – мой биологический отец.

Сомнение в глазах Квена стало сменяться недоверием.

– Ты знаешь, кто твой генетический отец?

– Я узнаю, – произнесла я уклончиво. – Только не говори мне. Трент скажет, когда будет злиться и захочет сделать мне больно. Ему это нужно. Сможешь? Сможешь держать язык за зубами? Мне надо, чтобы всё случилось, Квен. Тренту надо, чтобы всё случилось, и если ты расскажешь ему, что будет дальше, этого не произойдёт. – А если не произойдёт, он никогда… я никогда… Боже.

У Квена снова дёрнулась губа, и меня охватил панический холод: он не поверит.

– Пожалуйста! – я подняла ладонь, останавливая его; кольцо матери Трена сверкнуло между нами в утреннем свете. – Прости, но мы влюбимся. Никто этого не хотел, меньше всего – мы. Ты не хочешь, Трент не хочет, – я почти застонала. – Демоны не хотят, но это случится. И это сделает Трента лучше, целее. Квен, он станет тем, кем сам хочет быть, а не тем, кем его делал отец, лишь бы ваш народ выжил.

Квен уставился на мою руку; губы приоткрылись, будто его прошила незнакомая боль.

– Он изменится, – выпалила я, сама не понимая, что сейчас сдвинулось. – Как только ему не надо будет из последних сил удерживать своих людей в живых, он изменится. Он обожает девочек. Он так бережен с ними, что у меня сердце ноет. Он помирится с Элласбет. Он старается помириться со… своими врагами, – сказала я, зная, что признаться, будто Трент сам поставил палатку рядом с домом на колёсах демона, – слишком. – Он находит любовь во множестве вещей. Прошу. Не говори ему про будущее – вдруг ты его изменишь, а я не вынесу этой мысли. Я не могу его потерять. Я бы не стала тебе говорить, но и убить себя тебе не дам, и тебя убить не могу: ему пришлось бы проходить всё это одному, а ты ему нужен.

Элис смотрела на меня так, будто я только что разорвала континуум времени и… сделала в нём непотребство. Может, так и было. Но я не могла убить Квена – и не могла позволить ему убить меня.

Квен отшатнулся на шаг, опустил голову.

– Береги это, – сказал он, скользнув взглядом к моей руке. – Оно спасло тебе жизнь.

Я сжала пальцы в кулак.

– Что?

– Это кольцо. – Больше не говоря ни слова, Квен развернулся и ушёл.

– Квен? – окликнула я, но он не остановился. Четыре шага в кусты – и его не стало.

– Я знала, что за нами кто-то увязался, – пробормотала Элис.

Я облизнула губы, уже не уверенная, что именно подарил мне Трент. Вдруг стало страшнее, чем прежде.

– Не верю, что ты всё это выложила, – сказала Элис. – Эй, снимешь свои удерживающие чары? Нам надо уложить Джонни и убираться отсюда. – Она прищурилась на голые ветви, разрезавшие безупречно-синее небо. – Тут немного убирать. Сомневаюсь, что они устроят серьёзное расследование. Всё-таки он кровный дар.

Я разорвала чары, и Элис с облегчением выдохнула.

– Нет, не устроят, – прошептала я, всё ещё глядя на место, где видела Квена в последний раз. Он знал о моём приходе сюда последние два года – и ни разу не сказал ни слова. Слава Богу, я не упомянула про Кери.

Опустив голову, я последовала за Элис на лодку, уже не уверенная, что найду дома.

Если вообще доберусь домой.

Глава 31

Кофейня находилась прямо напротив городского морга, а значит, тут было шумно: кто-то встречался на ланч, кто-то делал вид, что работает за телефонами и ноутбуками, – хотя людей было меньше, чем когда мы с Элис сюда ввалились, обе помятые и невыспавшиеся. Я снова зевнула и устроилась спиной к стене за столиком в углу, воткнув шнур телефона в розетку. В руке у меня был очень большой стакан кофе – и всё равно казалось, что этого мало, чтобы прийти в себя. Между мной и пустым стулом Элис лежал раскрытый пакетик с мини-выпечкой; я покосилась на дверь в туалет и доела последний. Не зеваешь – не проигрываешь, детка.

Место было приятным: высокие потолки, большие окна на улицу. Но это был не Джуниор, и я чувствовала себя не в своей тарелке, нервно подтягивая поближе вонючую сумку и всё, что приволокла с собой на этом ковре-самолёте: так ни разу и не использованный пейнтбольный пистолет, сломанное ожерелье Ала – метка выхода из проклятия, сам гримуар проклятия и все мои правки, которые привели нас сюда.

Амулет стазиса лежал у Элис в кармане. Так было и благоразумнее и ей давало нужное ощущение контроля.

Мой взгляд от заряжающегося телефона скользнул к бариста в дальнем конце зала, и я по-дурацки махнула ей, когда она уставилась на меня. Темноволосая женщина откровенно раздражённо вернулась к работе. Она косилась на нас с той минуты, как мы ввалились сюда, как два бандита из пустыни. Думала, наверное, что мы бездомные – чем-то мы ими и были, – но мы заплатили за еду, так что выгнать нас она не могла, даже если Элис уже минут двадцать отмывалась у них в раковине и от поездки в Безвременье, и от ночёвки в библиотечном подвале. И я всё ещё воняю жжёным янтарём, подумала я, оттянула майку и поморщилась от вырвавшейся струйки воздуха.

Склонившись мыслями куда-то вдаль, я сделала глоток кофе – и вздрогнула от вибрации телефона. По привычке покосилась – и перехватило дыхание. Это была мама.

Вторник, прикинула я по времени. Сейчас я, наверное, рыдаю в своей комнате, освобождая в сердце место для Трента, для девочек, чёрт, может, даже для Элласбет. Я любила Кистена, но назад, в прежнюю себя, не вернусь.

Телефон, однако, продолжал настойчиво гудеть. Другая я, скорее всего, слишком утонула в горе, чтобы ответить, а мама всё равно будет звонить. Я скучала по ней и, понимая, что это плохая идея, всё-таки нажала «принять».

– Привет, мам.

– Рейчел? О, милая. – Один её голос был живым утешением, и грудь сжало. – Я слышала про Кистена. Как ты?

Горло перехватило. Сегодня был один из её хороших дней – когда умной должна быть не я.

– Больно, – прошептала я, чувствуя, как её утрата переплетается с утратой Кистена. Она совсем рядом, в паре остановок на автобусе, а не на другом конце континента. И всё, что я могла – крепче прижать телефон к уху.

– Я уже выхожу, – быстро сказала она. – Ты же у церкви?

Я часто-часто заморгала, пытаясь вспомнить.

– Кажется, да.

– Ох, солнышко. Дай мне пять минут. Я не смогу сделать легче, но помогу вынести. Ты справишься до моего прихода?

Она знала, через что я прохожу: сама это прошла, когда умер папа.

– Мам? – Боже. Она самая смелая женщина из всех, кого я знаю. – Я люблю тебя, мам. Я слишком редко тебе это говорю.

В горе я бы забывала говорить это, когда она качала меня на руках, шепча слова, которые снова связывали меня с миром и обещали, что когда-нибудь я снова стану цельной.

– И я тебя люблю. Пять минут.

Связь оборвалась, и я зажмурилась, чтобы слёзы не пошли. Она лучшая мама: хватает смелости дать мне наделать своих ошибок – и хватает мужества прийти с пластырем вместо нотаций.

Глаза открылись на шорох блендера.

– Да, это была ошибка, – сказала я, выдёргивая вилку из розетки и убирая телефон в наплечную сумку.

Дверь туалета пискнула – вышла Элис, настроенная заметно лучше, чем заходила. Волосы у неё высохли ровно, на рубашке проступили пятна воды; заметив мою натянутую улыбку, она весело села и потянулась к слойкам.

– Вот бы щётку для зубов. – Пакет зашуршал, на лице промелькнула досада – пусто.

Я поднялась и подтянула сумку поближе.

– Готова? Пока ты там была, по-моему, проезжал фургон из морга. – Сумка тянула плечо: внутри две книги – украденная у Трента и моя; от моей, побывавшей снова в Безвременье, сильнее тянуло жжёным янтарём. – Я возьму образ баристы – и двинем.

Элис глянула на женщину, которая всё ещё наблюдала за нами из-за стойки.

– Серьёзно? Вчера ты хотела быть собой.

– Вчера я воровала тело. Сегодня – кремирую.

Она хмыкнула:

– Справедливо.

Дерьмо на тосте, у неё было хорошее настроение. А я чувствовала лишь нарастающее предчувствие беды. Мы возвращались домой, но без зеркала это будет не радужный «ура-ура», как ей казалось. Они же выставят ее, если она потребует отменить планы превратить меня в их невольную мышцу.

Я нащупала у горла камень и послала лёгкую мысль к ближайшей лей-линии. Как и положено, мои «без заклинаний, без укладок» волосы взъерошились, распушившись почти нимбом: по мне прошла вкусная ниточка энергии.

– A priori, – прошептала я, глянув на женщину. – A posteriori, – добавила, посмотрев на своё отражение в отполированной стенке из нержавейки. – Omnia mutantur. – Я прошептала слова в отверстие, направляя их себе в солнечное сплетение.

По коже пробежала рябь, и мир на миг поплыл, когда морок лёг как надо.

– Нормально? – спросила я, и Элис шагнула, заслоняя меня от женщины за стойкой.

Она толкнула меня к двери:

– Надо было дождаться, пока выйдем. Иди. Я сейчас.

Двигаться было приятно. Я вышла к столам, покрытым уличной грязью, и потрёпанным зонтам. Движение всегда помогало. Движение всегда помогало. Наверное, поэтому я вечно куда-то несусь. Но движение значит перемены, а это обычно больно.

Устав, я повернулась к солнцу и позволила ему прогреть меня, пока не щёлкнула дверь и к плечу не прижалась Элис.

– Свет сменился. Пошли, – сказала она, и я торопливо шагнула, чтобы не отстать, – к улице.

– Что с этим кофе? – спросила я, заметив у неё в руке одноразовый лоток на четыре стакана. – Вниз его не понесёшь. Говорят, запах может разбудить раньше времени.

Элис усмехнулась и сунула лоток мне, когда мы переходили дорогу:

– Ты выглядишь как бариста из кофейни. Доставка.

– Ты сперла чей-то кофе… нет, кофе четырёх человек ради поддержания иллюзии? – меня тянуло обернуться, но я удержалась.

– Я не крала. Я купила, – смутилась она. – Если бы ты не стала копировать её образ, я попросила бы тебя сделать это ради меня.

Купила? Я фыркнула:

– Осторожнее, Элис. Так и совесть недалеко вырастить.

– Замолчи, – пробурчала она, а я ухмыльнулась шире.

– Не слушай. Ход умный. – Я запнулась. – Если я бариста, то ты кто?

– Я случайность, завернутая в ошибку и обсыпанная щепоткой везения.

– Точное определение. – Мы быстро поднялись по служебной лестнице. Слика я не видела, но была уверена, её фамильяр где-то рядом. Нагло, как ни в чём не бывало, вошли через главный вход. На нас никто не глянул. Было позднее послеобеденное время; в высоченном холле люди входили и выходили в умеренном потоке.

– Лестница, – сказала я, глядя на противопожарную дверь. Элис кивнула, прикрыла за мной – и мы оказались в гулкой лестничной клетке; дверь с грохотом захлопнулась.

Я вдохнула, кожа загудела: я сдёрнула полные охапки силы с лей-линии и намотала их в своё ци.

– В порядке?

Я взглянула на Элис, удивляясь, как за каких-то три дня мы прошли путь от противников до напарниц. Она мне нравилась, но дома её ждала одна боль. Ей казалось, примет решение – и остальное подтянется. Я знала лучше.

– А… звонила мама, – наконец сказала я, и её лицо скривилось от сочувствия.

– Ай. И как?

Она не знала, что зеркало нужно ей не меньше, чем мне: только сняв проклятие Брэда, она убережёт меня от Алькатраса и удержит руководство Ковеном. Доверившись мне, она рисковала карьерой.

– Примерно, как ты и ожидаешь, – отшутилась я, и Элис хмыкнула, почти подпрыгивая, пока плечом не врезалась в тяжёлую площадочную дверь, сдвигая её.

Коридор встретил привычной прохладной пустотой, и запах кофе стал сильнее.

– Тот же план, что и вчера?

– Я на лей-линии. Пойду первой. Береги силы.

– Ладно. Постарайся ничего не сломать.

Она положила ладонь на дверь, улыбка стала озорной:

– Завышенные ожидания редко делают жизнь счастливой.

Я, зажмурившись на долю секунды, кивнула ей: действуй. Желания у неё хватало, и после всего, что я видела, сомнений не было – «тяжёлую работу» она потянет. А вот у меня внутри всё скрутило. Я собиралась кремировать совершенно чужого человека – лишить его родных последней точки. Меня это грызло.

Рейчел, сначала продумай план, а потом ввязывайся.

Элис тем временем решительно протолкнулась через распашные двери – готовая сделать всё, что я скажу, если это вернёт её домой. Боже. Женщина побывала в Безвременье, поспорила с демоном, ночевала в библиотечном подвале и украла тело. Почему она теперь доверяет мне – не знаю.

Я, напрягшись, вслушалась в её шаги по продезинфицированной плитке… и – тишина.

Дёрнулась, когда дверь приоткрылась и она высунула голову:

– Здесь никого. И в самой морге – тоже.

– Хм. – Я вошла следом, замедляясь у каталок с заблокированными колёсами и аккуратно сложенным пледом для приличия. Включив все чувства, поставила кофе на захламлённый стол и тронула кресло. Тёплое. Я нахмурилась.

– И сзади пусто? – прошептала я, надеясь, что мы не подставили Айсмена.

– Ключ, – сказала Элис, и я сняла с крючка на стене голую куклу.

– Мне это не нравится, – пробормотала я, выдвигая верхний ящик, пока не нашла большой ключ от печи. Элис ждала у вторых двустворчатых дверей, и мы вместе продавили их. Шум вентиляторов и запах дезинфицирующих средств усилились, когда мы оглядели помещение. – Никогда не видела морг без дежурного. Здесь нежить на самовосстановлении. А если кто-то проснётся?

Элис взмахнула руками, шагая меж рядов ящиков, от неё веяло почти беспечностью:

– Ты говорила, Кистена кремировали до опознания. Освободить зал – только на руку, верно? – У конца длинного помещения она повернулась. – Чисто. Никого не чувствую.

– Да, но я всё это время исходила из того, что это мы их разогнали, – сорвался вздох. Она одна могла подключаться к лей-линии. Бросив последний взгляд на пустую стойку ресепшена, я позволила двери за собой закрыться. – Делаем, – сказала я, пока Элис подпрыгивала к двери печи и набирала код.

– Чисто, – отозвалась она, приоткрыв.

Чисто, сказала она, а ощущалось совсем не так. Неспокойно двигаясь вдоль «по-настоящему мёртвой» стороны, я искала имя Кистена. Сердце подскочило, когда нашла «К. ФЕЛПС», и я опустила сумку, подтащила куклу с прицепленным ключом, чтобы отпереть ящик. Неплохо бы одеть эту штуку, подумала я, глядя, как кукла Кусь-меня-Бетти висит вверх ногами – ключ пристёгнут к её ступне в замке.

Ящик выехал со скрежетом. Как и ожидалось, внутри был Джонни, прикрытый простынёй для приличия: ночь при комнатной температуре и поездка в кузове его потрепали, но сам факт, что он лежал в ящике с табличкой ФЕЛПС, означал, что иллюзия держится. Мне не понравилось оставлять его на лодке. Но едва пришедшее облегчение сменилось виной: семья никогда не узнает, что с ним стало.

– Элис, подгонишь каталку? – позвала я, и девушка вышла из комнаты с печью.

– Конечно.

Я поморщилась от металлического грохота, но во внешнем холле оставалось тихо: Элис заблокировала колёса, и мы, с точностью, рождённой необходимостью, переложили Джонни. На бирке с именем Кистена что-то дрогнуло; я уставилась, ком подкатил к горлу.

– Ты хочешь, чтобы я… – голос Элис сошёл на нет; я проследила за её взглядом – к открытой двери.

– Ага. Вкати его, – я сунула руку в карман и протянула ей огромный ключ. – Это открывает саму печь. Если ты займёшься им, я посажу Кистена в кресло.

– Сделаю.

Я задвинула пустой ящик, оставив незапертым, а бирку с именем Кистена сунула в карман – чтобы запутать тех, кто вдруг придёт искать его пепел.

– Эй, Рейчел! – донёсся приглушённый голос Элис. – Как переложить с каталки на решётку? Просто перекатывать? Они же не обрабатывают их лицом вниз, правда?

– Сейчас буду, – её беззаботность не вдохновляла. Я подошла к ящику, где оставила Кистена, отперла и выдвинула.

– Привет, – прошептала я, увидев спокойное лицо Кистена. Белое, но живое под простынёй. Живое – как присутствие. Желудок сжался. Домой он не попадёт, но тело – да, и с теми стазис-чарами на лей-линии будет выглядеть вот так же – красиво. Никому не будет дела до безымянного вампира, и я сняла бирку с ящика, добавила к бирке Кистена в кармане.

И тут я рывком подняла голову: все мысли исчезли, когда двустворчатая дверь со скрипом распахнулась, и вошёл Скотт – блеснула лысина, а ладони наполз густой фиолетовой дымкой силы.

– Брось линию и отойди от тела, – произнёс он. – Второй раз не повторю.

– Да чтоб тебя, – выругалась Элис, появляясь в дверях печи. – Сколько раз мне ещё смывать это дерьмо?

Я не сводила глаз со Скотта, потянувшись к Кистену; кожу защипало, когда Элис рванула линию через своего фамильяра.

– Вы обе задержаны для допроса Ковеном мораль… —

– Teneo! – крикнула Элис, а я дёрнула Кистена из ящика. Мы рухнули на пол – его тяжесть придавила меня почти полностью.

Скотт пригнулся; вокруг него щёлкнул кратковременный защитный круг. Он впитал чары Элис – и рассыпался. Наморщив лоб, Скотт выпрямился во весь рост, и из него потекла латынь, делая воздух дрожащим.

Нежить спящая – это плохо, и я выдернула ноги Кистена из ящика, едва не уронив его, когда он тяжело перевернулся на вдохе.

– Беги! – встала Элис, странная смесь смертельной сноровки и неряшливых больничных штанов с демоническими тапками на ногах, и шарахнула в Скотта россыпью крошечных шариков чистой силы. – Тащи его к печи! Всё у нас есть. Заклинание сделаем здесь. И не смей уходить без меня.

Скотт метался из стороны в сторону, уклоняясь от «огненных шариков из ада», пока один не задел плечо и он не понял, что в них нет магии, и угрозы они не представляют.

– Кто ты такая? – заорал он, уже собирая энергию, как яблоки с веток, чтобы пустить её на себя.

– Teneo! – радостно крикнула Элис, и Скотт взвизгнул, ныряя в сторону; рутина Ковена на ящики захрипела и задымилась, пытаясь пролезть внутрь и схватить кого бы то ни было.

Она снова делала мою работу. Стиснув зубы, я потащила Кистена в печную, бирка на пальце жалобно шуршала по полу. Кожу покалывало от выработанной впустую силы, что пропитала помещение; тонкие ручейки энергии бегали из кончиков пальцев к локтям, моё ци требовало что-нибудь сделать – или взорваться.

Каталка Джонни занимала почти всю комнату, я усадила Кистена в угол и подтянула простыню повыше.

– Сиди тут, – прошептала я – и подпрыгнула, когда грохот, как гром, встряхнул с потолка пыль. Вот тебе и «отпугивающие чары и пассивные ловушки». Если Элис не угомонится, кого-нибудь разбудит.

– Прости, Джонни. – Со сжатым нутром я скатила давным-давно мёртвое тело с каталки на решётку. Дверь печи была тяжёлой, я закрыла её, уже было надавила – и в последний момент выдернула волосок: чтобы его потом можно было опознать. Заперла и сунула ключ в карман. Я обязана поблагодарить его семью. Сказать, что Джонни помог спасти другого. Может, это поможет, когда «их» тело исчезнет.

В главной комнате Элис выругалась – и Скотта скрутило, уродливый сухой кашель вырвался, словно он задыхался.

– Не убивай его, Элис, – прошептала я, и на меня накатила волна вони – густой, едкой. Глаза защипало, я прижала ладонь к носу, стараясь не втянуть в себя смрад. Пыльца пикси тебя побери…

– Герой одного заклинания, да? – крикнула Элис, а Скотта снова вывернуло. – Подавись, старик!

Я едва видела, нажимая кнопки, – печь завелась. Горелки ударили глухим, сотрясающим душу «тумп», и я, освобождая место, выкатала каталку в зал.

– Пошли! – Я нащупала в кармане мел и вывела огромный круг – почти на всю комнату: хватит на троих. – Почти дома, Кистен, – прошептала я, убедившись, что он внутри. Ал бы нахмурился. Дженкс бы ржал до слёз. Айви бы…

Крик боли Элис полоснул по мыслям, как пощёчина.

Я подняла взгляд, мел в руке.

– Элис…

– Кто ты, чёрт тебя… – Скотт заорал на неё, и я рванулась к двери.

Злость вспыхнула: Скотт навалился на неё, кулак вцепился в рубашку у горла.

– Убери руки, – процедила я, и он почти рассмеялся, посчитав меня слабее.

У меня было два хороших разряда, может, три, если выбрать верно.

– Visio delii! – крикнула я и швырнула в него крошечную долю линии.

Глаза у Скотта округлились: он отпрянул от Элис, решив, что, если заклинание попадёт, ослепнет. На самом деле энергии там едва хватало, чтобы замутить зрение. Но он-то этого не знал.

– Implicare! – я поплыла вперёд, как мстительный дух, и по полу вокруг ног заклубилась вонь её ослабших чар.

Бледнея, он попятился от чёрных завитков, что тянулись туда, где он только что стоял: витки должны были сжаться и перехватить горло – если бы я вложила в них силу. Они были такими слабыми, что едва держали форму.

Я добралась до Элис и встала над ней, пока она держала руку на шее. Глаза влажные, злость вспыхнула – и она сломала чары Скотта.

– Parvus pendetur fur, magnus abire videtur, – пропела я, чувствуя, как тёмное проклятие расползается по мне пауками, – швырнула сперва пустяшный «тычок» вправо, чтобы он шарахнулся, – ровно в настоящее заклинание, дожидавшееся его слева, то, на которое я берегла всю энергию. Нелегальная магия из хранилища демонов: проклятие, которое выворачивает следующее заклинание против самого колдуна. Если он ничего не сделает – отделается легко. Но я сомневалась. Следующие пять минут обещали быть интересными.

Скотт ахнул, почувствовав, как проклятие легло, замер, собирая силу, чтобы встретить что бы это ни было. Ничего не происходило. Ничего не произойдёт, пока он не дернется.

– Кто вы такие? – спросил он.

Я щёлкнула пальцами:

– Руку, – бросила Элис, не сводя взгляда со Скотта. Облегчение накрыло, когда её холодные пальцы сжали мои, и я рывком подняла её на ноги.

– Вам не скрыться от Ковена, – сказал Скотт, уверенность вернулась – в зал ворвались ещё двое; по тону – даже больше, чем по эмблемам О.В. – стало ясно: у нас проблемы. Искры силы плясали по их аурам.

– Я не потяну троих, – прошептала Элис, и во мне поднялась решимость.

– И не надо. – Я всё ещё держала её за руку, и она резко втянула воздух, когда я дёрнула линию через неё и Слика; волосы у меня взметнулись от внезапного наплыва силы.

– Ложись! – Скотт нырнул к маятниковым дверям.

Но было поздно, и я радостно выкрикнула:

– Detrudo!

Скотт успел улизнуть, а двоих из О.В. размазало по стенам: руки мелькали, чары пошли вкривь.

– Это было демоническое проклятие! – выдохнула Элис, пока я утягивала её в печную и захлопывала дверь.

А чего она ждала? Я была демоном.

Желудок скрутило. Я разжала её пальцы, чтобы удержать тошноту. За дверью раздался ритмичный гул – кто-то начал долбиться.

Элис стояла посредине моего круга и дрожала; перевела взгляд на Кистена, на ревущую печь, затем на дверь. Стучать перестали.

Ничего хорошего это не обещало.

– Как только они подберут код, вломятся сюда, – сказала она.

Я потащила Кистена в центр круга.

– Тогда уйдём туда, куда они не сунутся. У тебя ещё есть чары стазиса на лей-линии?

Она коснулась плеча, поморщилась и кивнула:

– Есть. Но твоя сумка…

Дерьмо на тосте. Она осталась в основном зале.

– Всё, что надо, у меня здесь. Если дома тебя не вышвырнут из Ковена, вернёшь мне книгу. Ладно?

– Рейчел…

– Ты в круге. Сядь, – велела я.

– Рейчел, где сломанная мешалка? Она у тебя? Как ты поймёшь, что мы ушли достаточно далеко?

Она выглядела встревоженной, даже когда я залезла в карман и вытянула обломки.

– Всё в порядке. Пожалуйста, Богиня, пусть сработает, – подумала я, когда потолок дрогнул: по ту сторону двери три ведьмы что-то пытались сделать. – Ты права. Нас отсюда не выпустят. – Я протянула руку. – Дай чары стазиса. – Смотреть на Кистена я не могла. Домой он как нежить не попадёт, зато мне не придётся наблюдать, как он разлагается у меня на глазах, прежде чем вирус Арта убьёт его второй раз. Спасибо тебе, Трент.

Побелев, она достала амулет и вложила в мою ладонь.

– Если он очнётся и укусит, я отдам твою голову на блюде.

Вот бы, – подумала я, принимая ледяной на ощупь круг.

– Ты смелая, Рейчел Морган, – сказала Элис, неловко устраиваясь. – Ты сильна духом, и ты хорошая. Если это не выйдет, и я умру у тебя на глазах – это не твоя вина. И никому не позволяй говорить обратное.

Она глубоко вдохнула:

– Даю тебе разрешение тянуть лей-линию через меня, чтобы провести, возможно, нелегальные чары и вернуть нас домой. – Лоб её тревожно сморщился. – Будь осторожна. Слик для меня – всё.

Когда она протянула руку, я взяла её – на вкус в линии смешались её страх и доверие.

– Увидимся там, когда доберёмся, – сказала я, связывая её со своей линией.

Она раскрыла рот – что-то сказать, – и я выдернула шпильку:

– Receperatam sol. Ta na shay, – прошептала я, и древнее демоническое заклятие, изуродованное рабской эльфийской вязью, вызвало над нами с Кистеном красно-зелёную дымку, как покрывало.

Элис застыла; глаза оставались открытыми, губы – приоткрыты, недосказанные слова застряли где-то в мыслях. Встревоженная, я сунула очарованное серебряное кольцо – вместе со шпилькой – в карман, безмолвно молясь, чтобы всё работало как должно. Она выглядела… не мёртвой, но вещью. Кистен тоже – примерно так же; только в отличие от Элис он не проснётся, когда в конце я сниму чары.

За дверью начались приглушённые крики. Я стояла между Кистеном и Элис, теребя концы сломанной мешалки. Как только она срастётся – мы дома. Надеюсь.

Дыхание сорвалось, я закрыла глаза. Чтобы добраться до проклятия, придётся подцепиться к коллективу демонов. Всякий раз, как я делала это, меня замечали. Единственное спасение – оба раза это случится позже, в будущем. Значит, у меня есть фактор неожиданности.

Одной рукой – сломанная палочка, другой – плечо Элис; я дотянулась лентой осознанности до ближайшей лей-линии через неё и Слика. Линии в прошлом ощущались иначе – запутаннее, сложнее, привычнее. Мягкий гул энергии защекотал кончики пальцев и отлетел назад, и я осторожно скользнула крошечной частью себя в коллектив демонов.

Тут же плечи осели: меня накрыли тысячи фонов разговоров. Словно сидишь в переполненном ресторане: анонимность обеспечена количеством бесед – пока не выйдешь за рамки. А выйдешь – заметят. Пользоваться чарами Тритон – всё равно что вскарабкаться на стол и спеть «Non, je ne regrette rien». Этими – то же самое, только голой.