Текст книги "Блеф демона (ЛП)"

Автор книги: Ким Харрисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)

Глава 29

К несчастью, Burger Daddy был закрыт: два дня назад Ал разнёс магистральный водопровод. Зато Waffle House работал – пусть и с урезанным меню. Мы с птицей Элис сидели за угловым столиком; узор на пластике Formica давно стёрся в мутную дымку хлорки и времени. Солнце уже поднялось высоко, и движение на улицах удивляло оживлённостью: всего несколько ночей назад Ал терроризировал жителей Цинци. Над городом висело чувство ожидания, словно кто-то долго не решался выдохнуть: демона сослали в Безвременье, Пискари объявили дважды мёртвым, и образовался вакуум власти, который предстояло заполнить Ринну Кормелю. Насколько всё может быть плохо, если Waffle House до сих пор открыт?

Наш одолженный, прикрытый иллюзией грузовик стоял снаружи. Джонни – на заднем сиденье, под брезентом. Даже если бы его заметили, вряд ли кто-то сказал бы хоть слово. Не в Низинах.

Элис пошла к стойке заказывать еду – у них не хватало людей – с последними крошками наших денег в руке. Я вздохнула, плечи осели, и ворон рядом со мной наклонил голову, впившись острым вниманием в камень у меня на шее.

– Моё, – сказала я.

Ворон хрипло хохотнул, подпрыгивая на месте, словно тронутый. Он явно понимал, что значит «моё», и всё равно хотел это.

Waffle House, подумала я, оглядывая почти пустой зал. Когда мы пришли, тут было битком, а теперь остались лишь пожилая пара в углу, дотягивавшая одинокие кофе, да парень со шваброй, протиравший пол.

Поморщившись, я подтянула сумку поближе, прикрывая её: глаза защипало от слабого, но настойчивого запаха жженого янтаря.

– Эй, Слик, – сказала я, и птица перевела внимание с Элис на меня. – Птицы вообще запахи чувствуют?

Ворон снова каркнул, драматично кивая.

– Прости, – добавила я, и он, переступая боком, перебрался на другой край стола.

И всё же улыбка нашла меня, когда я проследила за вниманием птицы: Элис кокетничала с парнем за стойкой. Она держалась весело, но напряжение уже пробивалось наружу: адреналин от того, что сперва уделала Тритон, а потом Скотта, выветрился, оставив место ломоте и усталости. Добро пожаловать в мой мир, детка.

Осанка сдала; я вытянула ноги под столом, чувствуя, как наливается синяк там, где Адажио вытаскивал меня из земли. Или это я прыгала в грузовик. Или тащила туда Джонни. Локоть тоже ныл. Понятия не имею, когда приложилась.

Слик захлопал крыльями от возбуждения, когда Элис вернулась с подносом: две бутылки воды и две корзинки. Пахло тёплым хлебом, а не блинчиками и хешбраунами, и я выпрямилась, заинтригованная. Бургеры и курица?

– Урезанное меню, – пояснила она, ставя поднос и валясь на стул напротив; рука тут же потянулась гладить ворона по шее. – Я взяла гамбургер и сэндвич с курицей. Бери что хочешь. Что не съешь – доем я.

Я забрала бутылку воды и щёлкнула крышкой.

– А, возьму бургер, если твой ворон не против курятины.

– Слик? – она моргнула, и лицо тут же стало почти школьным. – Господи, конечно нет. Вороны постоянно едят птенцов. – Она перехватила корзинку и принялась сюсюкать с птицей у локтя. – Правда ведь, мой маленький дикарь?

Ворон вежливо принял тоненькую полоску дымящейся курятины, а я глотками осушала воду. Я уже забыла, как старое Безвременье может оставлять жажду.

– А, спасибо, – сказала я, поднимая бургер, чтобы объяснить свой выбор. – Сколько у нас осталось?

– Нисколько. – Она дала птице ещё один ломтик. – В обмен я простерилизовала им бак воды. Теперь у них кофе будет до конца дня.

– О! Отлично. – Я откусила, плечи снова опали. – Хорошо придумала… – Булочка могла быть тонковата, а ломтик помидора – жалким, но я умирала с голоду, и это было как рай.

С набитым ртом я смотрела, как птица принимает третий кусочек, зажимает его в лапе и аккуратно обгрызает края.

– Скотт пойдёт за ним прямо к нам, – добавила я. – На тебе, может, и нет чипа, а вот твоя птица – чипирована.

– Да, знаю. – Элис вздохнула, вытерла руку, потом взяла ворона за голову и заставила смотреть на себя. – Слик, иди сыграй в прятки со Скоттом.

Ворон подпрыгнул пару раз и взмыл в воздух, раздражённо каркнув, когда влетел на кухню и, по всей видимости, выскочил наружу через открытую дверь.

В торжествующей улыбке Элис было что-то неловкое, и я всунула обратно на бургер тонкий ломтик помидора, прежде чем откусить снова. Waffle House был одним из немногих межвидовых ресторанов, где подавали помидоры. Но Waffle House плевать хотел на чужие мнения.

– Слушай, как только мы погрузим Джонни на лодку, я хочу вернуть грузовик.

Элис застыла.

– Почему?

– Потому что он не наш? – сказала я, решив, что вопрос из детского сада.

– Мы его завели, – проговорила Элис с набитым ртом. – Никому он не был нужен.

Я вдохнула и выдохнула.

– От того, что мы его завели, он не стал нашим.

Лоб Элис сморщился.

– А со сном как? – раздражённо сказала она. – Ты там, где-нибудь в расписании сон отметила?

Я отодвинулась от стола, взяла бутылку воды.

– Я разберусь с грузовиком, если хочешь завалиться спать в библиотеке.

– Нет, я в порядке.

Ещё бы. Я уставилась в высокие окна, глядя, как люди и прочие любители дневного света выплывают на улицы. В последние дни сирен было слишком много. Слишком много пожаров, слишком много угроз. Зато Ал вернулся в Безвременье.

– На самом деле я хочу увидеть, как ты снова разожжёшь чары в этом амулете, – сказала она. – Если бы мы почти не потеряли души в Безвременье, добывая его, я бы решила, что ты всё выдумала.

Я уставилась на Элис, она жевала почти вызывающе, с полным ртом.

– Я не выдумываю.

Проглотив, Элис наклонилась ближе, хотя вокруг никого не было, кто мог бы подслушать.

– Если бы это было возможно, Ковен знал бы как это сделать.

Намек на улыбку дернул уголок моего рта.

– Может, Ковен и знал, да те, кто умел, умерли раньше, чем успели тебе показать. – Это было неправдой – умение демоническое, – но напоминание о том, что Ковен, скорее всего, растерял массу навыков из-за преждевременных потерь, могло слегка охладить её гордыню.

– Ладно, – Элис отложила остатки сэндвича и вытерла пальцы тонкой, почти бесполезной салфеткой. – Покажи.

– Сейчас?

Элис насмешливо обвела рукой почти пустой зал.

Она была права, и я достала из кармана погасший амулет. Уперев локоть в стол, аккуратно удерживала древний круг кончиками пальцев. Элис подалась ближе, повернулась так, чтобы заслонить стол от случайных взглядов. Да, я тоже заинтересовалась бы невозможной штукой, которая может безопасно вернуть меня домой.

– Как меня учили, по сути, ты заново наполняешь остаточную тень энергии, что оставило исходное заклинание в металле, – сказала я, и Элис кивнула, глядя на него с жутковатой сосредоточенностью. – С деревянным амулетом так не выйдет. Поверхность разрушается, и рисунок теряется. Но нужно тонко. Энергия, взятая прямо с лей-линии, его сломает. Нужна энергия твоей ауры, и сразу всё вливать нельзя. Накладывать слоями, оболочка к оболочке.

– Оболочка к оболочке? – переспросила Элис. – То есть ты разделяешь ауру на её оболочки?

– Именно, – подтвердила я. Амулет в одной руке, другой я буквально стянула ауру с кончиков пальцев, прогнала её вверх, за локоть. Оголённую плоть заломило – как при гриппе, – и я подумала, не стоило ли поставить вокруг себя защитный круг. Аура – первая линия обороны, а я только что обнажила себя для любой психической заразы, что могла прикипеть к нижней стороне стола. Но это был всего лишь Waffle House, я решила, что обойдётся.

– Ах, ты сейчас… – начала Элис, и я кивнула.

– Больше увидишь, если включишь второе зрение. – Сказав это, я перевела всю свою ауру в чисто-красный.

Я поняла, что она смотрит, когда Элис тихо выдохнула:

– Ого…

Не меняя ничего, я подняла взгляд:

– Умеешь разделять ауру на оболочки? – спросила, и она кивнула, не отрываясь от амулета на кончиках моих пальцев. Старый металл похолодел, и я подавила дрожь, позволяя тонкой струйке моей всецелой красной ауры стечь по руке и собраться лужицей в ладони, прямо под металлическим кружком. Она ещё не касалась его, но я ощущала, как металл тянется к ней. Облегчение. Если рука будет достаточно лёгкой, я смогу его оживить. До этого момента я не была уверена.

– Да, делала, – сказала Элис, не сводя глаз с амулета. – Не то, что ты сейчас, – быстро добавила. – Но я использовала ауры в паре заклинаний. Ага.

Меня кольнуло раздражение. Пара заклинаний, говоришь. Наверняка таких, что остальным запрещены.

– Ладно. Вообще, каждый артефакт хранит отпечаток ауры мастера, – сказала я, чувствуя себя прям как Ал: слова выстроились в наставительный ритм. – Если по чуть-чуть, слой за слоем, вернуть туда эту энергию, он может ожить. Красный – первый цвет, дальше идёшь по чакрам вверх.

Задержав дыхание, я позволила ауре из чашечки ладони подняться и омыть амулет на кончиках пальцев. Тонкая струйка обвила старый металл; одиночная длина волны заставила его звенеть красиво, очень уж подсознательным перезвоном. Я выдохнула. Этому меня учил Пирс. А потом он умер, пытаясь убить Ку’Сокса. Вина была давней и незаслуженной: я ведь просила его не делать этого. А вот боль от того, что Кери, мама Рэй, погибла вместе с ним… Это отпускалось куда тяжелее.

– Тут нужна тонкость, – сказала я, переводя красную лужицу в ладони в оранжевый. – Недобор – и чары не откликнутся. – Ко второму тону присоединился первый, когда почти весь красный в амулете сместился к оранжевому, оставив лишь тонкий след исходного цвета.

– Перебор – и всё сломаешь. – Я сменила ауру на жёлтую и поморщилась: новый тон звякнул резкой фальшью. Я нанесла всего три оболочки, а амулет уже был полон. Я начала с избытка красного – придётся начинать заново.

Раздосадованная, я смахнула энергию с ладони и опустила амулет на выцветшую Formica.

Элис уставилась на него и благоразумно не потянулась.

– Почему остановилась? Хочешь, чтобы я сделала?

– Нет! – рявкнула я, потом тише: – Нет. Я просто прикинула, сколько энергии потребуется, чтобы его заново зажечь. Я дала слишком много вначале, и этих трёх оболочек хватило до предела. Ещё хоть капля – и он бы развалился окончательно.

Продолжаем.

Элис склонила голову, приглядываясь:

– Сколько оболочек нужно?

– Шесть или семь, зависит от тонкости работы мастера.

Она нахмурилась:

– Не хочешь – не говори.

– Элис, это искусство, а не наука, – возразила я, и её хмурь углубилась, пока она вертела в пальцах стакан. – Кто бы ни сделал это, у него была очень лёгкая рука. Я-то решила, что это демон, раз амулет демонический, но теперь думаю, что это эльф. – Я подняла амулет, рассматривая слова призыва, выгравированные по внешнему ободу. – Порабощённый эльф, – добавила и снова положила. – Здесь нужно больше сосредоточения, чем я могу найти в Waffle House.

Через улицу чёрная тень пронеслась прямо по дороге – Скотт мчался следом.

– Но я могу попробовать, – добавила я. Хорошая птица.

– Я не какая-то там дилетантка, – обиделась Элис. – Я с десяти лет тренируюсь делить ауру на составляющие. Я не ребёнок.

У меня дёрнулся глаз.

– Ты когда-нибудь делала вот это? – сказала я зло. – Хоть что-то похожее? Говоришь, не ребёнок. По-взрослому ты точно сейчас не действуешь.

Губы Элис приоткрылись:

– Разве я не спугнула высокопоставленного члена совета так, что он даже не понял, кто мы?

– Ты причинила серьёзные повреждения двум зданиям и парковке. Не терпелось похвастаться большой пушкой?

– Я пыталась запугать Скотта! – рявкнула она. – И как это делает меня ребёнком?

Я подалась ближе, раздражённая:

– Проблема не в том, что ты сделала. Я говорю, что только ребёнок может подумать, будто так – нормально. А ты именно так и подумала.

– Ну а ты бы что сделала?

Я подцепила амулет – на случай, если она попытается выхватить.

– Кроме того, что сделала я? Взяла бы его в круг, может быть? Вырубила бы ударом? Ослепила на время? Навела бы на него неудачу? А ты, в своей бесконечной мудрости, решила покалечить два здания и парковку. Ладно, выбор. Но только ребёнок не признаёт, что ты прошлась катком по людям, которые там живут и работают, а потом пошла дальше, будто их боль и деньги ничего не значат.

Элис уставилась на меня:

– Ты думаешь, надо было дать ему нас догнать? Это всего лишь пара зданий и парковка!

Я потерла подбородок, вымотанная:

– Ты не слушаешь, – сказала я, понижая голос, чувствуя себя демоном. – Ты настолько привилегированная, что не понимаешь хаоса, который оставляешь после себя. Большинству за такое напоминают сроком, штрафами или возмещением. Поворот уж точно напомнил мне. Но не ковену, о нет, – добавила я горько, и, может, с лёгкой завистью. – Под предлогом «защиты нас» вам разрешено творить бардак без последствий. Вообще без.

Она коротко хмыкнула, злость улетучилась:

– Господи. Ты ревнуешь.

Может, и так, но дело не в этом.

– Услышь. Меня, – вбила я каждое слово гвоздём. – Ты пользуешься чарами и амулетами, которые другим недоступны. А потом называешь себя более искусной? Не думаю. Ты поставила всех у подножья холма, а сама стоишь на вершине и заявляешь, что лучше. Сначала попробуй работать с тем, что есть у нас, а уж потом вешай на себя ярлык элиты.

Самоуверенность Элис дрогнула – и вернулась.

– Знаешь что? – сказала я, устав спорить. – Ладно. Попробуй. – Я протянула ей амулет на раскрытой ладони. – Валяй. Если сломаешь, ждать не буду. Домой пойдёшь длинной дорогой, с Кистеном.

– Нет. – Она задрала подбородок вызывающе. – Я хочу увидеть, что ты и правда это умеешь.

Я сомкнула пальцы на амулете и подтянула к себе:

– Правильный выбор. Но имей в виду: если бы я хоть на миг подумала, что у тебя хватит навыка повторить это, я бы даже смотреть не позволила. Ковен не терял эту способность. У них её никогда и не было. И не будет.

Злость скользнула по её лицу, пока я снова проталкивала ауру из руки, и предупреждающее покалывание разлилось по предплечью.

– У тебя недостаточно тонкая рука. Это демоническая фишка, – добавила я, чисто чтобы её взбесить.

Игнорируя её возмущённый фырканье, я вновь перевела ауру в красный и послала по руке самый лёгкий след – такой лёгкий, будто касание бабочки. Выдохнув, позволила ему дойти до ладони, подняться, обнять ожидающий амулет, заставив древний металл вибрировать звоном, таким тихим, что его почти не было. Вот это, подумала я, может сработать, – и сменила ауру на оранжевый.

К первому звону присоединился второй; лишь редкая красная жилка задержалась в солнечно-оранжевой дымке у меня в руке. Уже было ясно, что теперь лучше, – и голова ныла от усилия держать основной поток ауры на поводке.

Следом пошёл жёлтый – чистый, как солнечный свет, – промыв лёгкую дымку. Оранжевый ушёл под живое сияние, третий тон лёг на два предыдущих. По позвоночнику пополз едва ощутимый зуд нарастающей силы – хотелось выпустить её.

Я быстро перевела ауру в здоровый зелёный и вздрогнула, когда резонирующий металл втянул его сильнее прочих – я даже занервничала, что оставила мало места. Тон стал богаче, глубже. Иглы уколов вонзились в ладонь; я напряглась, сердце защемило от чужого желания увидеть живые поля. Это был создатель амулета, и у меня наморщился лоб: грань между мной и тем, кто когда-то перекручивал амулет, начала стираться. Трещин в амулете не было, угрозы резкого фальшивого тона, как раньше, тоже – каждая слоечка ауры входила так, будто ей там и место.

Синий, подумала я, отчаянно желая закончить, – и покалывание болезненно хлестнуло по руке. Резонанс моей ауры сдвинулся, пальцы свело, когда новый тон влился в остальные, отдаваясь во мне ощущением ангельских крыльев, бьющих по воздуху. Боль была хорошей, громоподобной. Я моргнула, пытаясь сфокусироваться, пока амулет принимал более тёмный оттенок.

Почти готово; я изо всех сил пыталась пробиться сквозь глушащую дымку. Я уловила собственный вдох, лёгкие сжало мощью, когда я сместила ауру в ультрафиолет. Элис охнула. Казалось, живая копоть скользнула по моей руке, скапливаясь под светящимся амулетом, но не желая смешиваться. Мягко, верно, шёпот её потянулся вверх к металлу, а навстречу вытянулась такая же дымка вниз.

И на тонкий «пинг» две нити встретились – и амулет заново ожил. Отдельные оболочки ауры, по отдельности обёрнутые вокруг амулета, слились. Нужен был лишь последний цвет как катализатор.

Я охнула; пальцы судорожно раскрылись, когда по руке, словно молния, пробежал импульс.

– Нет! – выкрикнула я: амулет выскользнул из онемевших пальцев и упал.

Элис метнулась, поймала его – и наши взгляды встретились.

– Рисовые крекеры, – выдохнула она, и в её лице распустилось изумление. – Ты его починила! – Она смотрела на амулет не веря глазам. – Это невероятно. Сколько утраченной магии мы могли бы вернуть…

Я не смогла улыбнуться, не смогла ответить на её облегчение. Боль сердца того эльфа, что его создал, всё ещё звенела во мне – злость, предательство, жажда мести и тоска, медленно слившиеся в одно чувство – отчаяние.

– Валяй, – прохрипела я, и дрожащими пальцами потянулась к бутылке. – Только если сделаешь неправильно и запечатаешь слишком малой или слишком большой энергией – он сломается. Разгоревшиеся чары, сломавшись, уже не возродишь. – Я выпила воду до дна. – Я же сказала, я бы не показала тебе это, если бы думала, что ты справишься.

Элис приподняла подбородок:

– А вдруг я тебя удивлю.

Я была уставшей, облегчённой, немного злой – и чувствовала себя Алом, который пытается что-то мне втолковать.

– Удивишь, ага. Только не потеряй.

Её пальцы сомкнулись на амулете собственнически, и во мне вспыхнуло раздражение. Вдруг я поняла, что больше не выношу её манеру – и встала. После того как она спасла нас обеих от Тритон, я, видно, ожидала от неё большего… и не видела этого. Она раздолбала два здания и парковку там, где хватило бы простого удерживающего заклятия. Хуже того – считала, что имеет на это богом данное право, и пошла дальше. Как демон.

У меня дёрнулся глаз; я закинула сумку на плечо и посмотрела вниз:

– Пошли. Я хочу избавиться от мантии, и нам надо отправить Джонни на лодку. У меня есть пару часов, пока его не найдут, и я предпочла бы проспать их, прежде чем нам придётся кремировать его вместо Кистена.

Элис смотрела на меня, явно ошарашенная, когда я схватила наши корзинки и бумажные салфетки, скомкала всё в один ком, донесла до урны и затолкала внутрь. Размахивая руками, я вышла к грузовику, уверенная, что она последует.

Амулет был у неё, но билетом домой оставалась я.

Глава 30

Я прикрыла рот ладонью, подавив зевок, другой рукой упершись в торпеду – Элис сбрасывала скорость, вписываясь в крутой поворот на грунтовку к причалу, где стояла лодка Кистена. Над дорогой сходились старые болотные деревья, а низкое солнце резало тень не пятнами, а бегущими полосами. В подстаканнике покачивались два кофе навынос, но мой был без кофеина и никак не помог бы пережить ближайший час: уложить Джонни, стереть с лодки следы нашего присутствия, вернуть грузовик, а потом, может быть, урвать пару часов сна.

Сумка ощутимо полегчала без мантии, поясов и шляп – теперь они были запиханы в ночной ящик приёма у Сильвии с запиской «спасибо», – но по-прежнему пахло жженым янтарем, и я приоткрыла окно ещё на щёлку.

Элис выглядела такой же уставшей, как и я: дорога сюда и сопровождавшая её тишина оставили ей мало стимулов, чтобы не клевать носом. Перетащить Джонни на лодку Кистена будет нелегко – ни физически, ни морально. Прямо сейчас Форд помогал мне заново пережить смерть Кистена. А вскоре мы приедем сюда и найдём его. То, что плакать я буду по-настоящему из-за Джонни, легче не делало. Помогало только знание, что Кистен лежит в безопасном ящике морга.

Вероятность, что Кистен «проснётся», была меньше, чем призрачная. Он боролся с вирусом Арта. В лучшем случае мне удастся доставить тело домой без повреждений – чтобы с помощью проклятия Элис возвращать его призрак. Каждый. Чёртов. Вечер.

Плечи мои опустились ещё ниже.

Обходя выбоины, Элис крутанула руль, развернула грузовик носом к лодке и заглушила двигатель, не отрывая глаз от зеркала заднего вида.

– Я бы проспала двое суток подряд, – сказала она, расстёгивая ремень… и осталась сидеть.

Я изучила её лицо – усталость, облегчение от того, что после кремации Джонни мы наконец двинемся домой.

– Эй. Прости, что сказала про отсутствие тонкости. Уверена, у тебя есть всё, чтобы снова разжечь чары лей-линии.

Она перевела взгляд на меня.

– Извинение принято, – сказала, а потом уставилась на укутанное в брезент тело. – Всё ещё хочешь это сделать?

Я фыркнула.

– Немного поздновато переживать о законах, которые мы нарушаем.

Элис усмехнулась, но снова уткнулась в зеркало.

– Пожалуйста. Беспокоит меня не это.

– А меня – это. – Неловко, я собрала наш мусор и запихнула в пакет. Да, я восполнила его ауру от безымянного донора, который любил кошек, и, если доктор Офис будет достаточно часто пользоваться данным ей проклятием, он не умрёт от истощения ауры. Но по дороге домой он всё равно умрёт второй раз. Если бы не возрождённые мной чары стазиса на лей-линии, я привезла бы сильно разложившееся тело, из которого нужно вызывать призрак. Оно того стоит, Рейчел?

Я вдруг напряглась и прищурилась на Элис:

– Ты не забыла, что обещала показать мне проклятие для поднятия призрака Кистена?

Она, глядя через зеркало на дорогу позади, покачала головой.

– Оно твоё. Не верится, что ты правда хочешь его использовать. Айви – твоя подруга. Она собрала свою жизнь заново, а ты заставишь её снова через это проходить? Каждую ночь? Она не может быть и Наследником, и принадлежать Нине одновременно. Кто его будет кормить? Ты?

– Нет, – быстро сказала я. – Он будет призраком. Ему ничего не понадобится. По крайней мере, я так думаю.

Элис мельком взглянула с зеркала на меня.

– Заклинание придётся крутить каждую ночь. Много труда ради сомнительного результата. Ради кого ты это делаешь на самом деле? Ради Кистена? Он согласен быть «дважды мёртвым», если это значит, что у тебя и Айви всё в порядке.

Может быть. Но мне так – не подходит. Кистен только начал находить себя, и Пискари убил его, чтобы укрепить власть над городом.

– Я делаю это ради Цинциннати, – сказала я, отлично понимая, что рискую снова втянуть Айви в тот омут боли, из которого мы с трудом выбрались. – Если тебя снимут, а мне придётся уйти в подполье, Кистен сможет держать Констанс в узде и не пустит вашингтонских вампиров. Я обещала уберечь Констанс. Это сработает. Призрак – не призрак. – Я вздохнула. – Кистен был очень популярен. Пискари выбрал его своим Наследником ещё до смерти.

Элис нахмурилась.

– Я же говорила, – пробурчала, – я больше этого не добиваюсь.

Я горько хмыкнула:

– А я говорила, что один голос из шести не спасёт мне задницу от Алькатраса. Не будет зеркала – к июню уйду в подполье.

Я потянулась к дверце, но замешкалась: Элис не шевелилась, всё ещё уставившись через зеркало в заднее окно.

– Что там? – спросила я и тоже повернулась посмотреть.

– Ничего. – Она открыла дверь и выбралась наружу.

Так она сказала, но верилось с трудом.

– Тогда с чего ты на взводе?

Элис хлопнула дверью:

– У меня в багажнике мёртвый вампир, замаскированный под Наследника Пискари, вот с чего. – Сдвинув брови, она оглядела редкие заросли. – Наверное, я просто скучаю по Слику.

Это я понимала, и тоже выбралась из машины. Фамильяра у меня, может, и нет, зато есть целая куча людей, которые его заменяют, – и я не могла дождаться встречи: послушать, как Дженкс ворчит по поводу чего-нибудь, увидеть, как Айви закатывает глаза на моё отсутствие планов, почувствовать всё более плохо скрываемую гордость Ала, обнять Трента.

Я глянула на кольцо, подаренное им: маленький рубин тускло поблёскивал. Кулак сам сжался. Оставив пакет с мусором в кабине, я открыла заднюю дверь, ухватила Джонни за плечи и потянула.

– Элис? – позвала я, и она вернулась от шоссе, по которому мы сюда съехали, юркнула между ног Джонни и взяла его за колени. – Держишь? – спросила я, и она кивнула, заставив меня перейти на шаркающую, неловкую походку.

Взгляд метался между лодкой, Джонни и моими ногами, и я поморщилась, заметив, что ступаю по собственным следам.

– Мы тут натоптали туда-сюда как на променаде, – сказала я, и руки ныли.

Элис фыркнула; в утреннем свете лицо у неё раскраснелось от напряжения.

– У меня есть чары очищения.

Конечно, есть, – мрачно подумала я, когда мы добрались до причала, и перехватила Джонни поудобнее. С таким заклинанием обходить закон было бы куда легче.

– Готова? Тут ступенька высокая.

Она кивнула, и я шагнула рывком – больше на вере, чем на устойчивости. Нога встала на натёртый маслом тик; лодка мягко качнулась, плеснули волны. Я поползла боком по сиденью, пока Элис широким шагом не перешла через воду и тоже не взошла на борт.

– Эй-эй! – вскрикнула она, и я вдруг захлебнулась, принимая на себя весь вес Джонни.

Тяжёлое тело выскользнуло, и мы обе выругались, когда труп грохнулся на настил кокпита. Сгорая от стыда, я юркнула в углублённое сиденье, согнулась почти вдвое, просовывая руки под плечи Джонни.

И тут над самой головой прошипел чёрный сгусток магии; тонкие трели силы покалыванием прошли по моей ауре, ударили в воду – и вспухли там мерзкой пеной.

– Вниз! – я рванулась к Элис, когда она наполовину съехала со мной в заниженный кокпит. На нас нападали – не грязно, а умно. Профессионал. Он ждал, пока мы окажемся над водой. До лей-линии мне не дотянуться. Элис могла – через Слика, а у меня в ци было лишь то, что с собой. В лучшем случае на один приличный разряд.

– Видишь кого? – спросила я, выглядывая поверх сидений на редкий кустарник и высокую траву.

Челюсть у Элис сжалась.

– Я знала, что за нами увязались.

– Я брошу чары. Прикрою тебя. Спускайся с лодки. – Я положила ладонь ей на плечо – и вздрогнула, когда из неё в моё ци хлынула энергия лей-линии. На целых два разряда. – Защитный круг сверху не поставить… Элис!

Она уже поднялась; мои пальцы соскользнули, когда Элис стянула линейную энергию в заклинание и метнула его вертикально. Фиолетовая сфера взвилась в бледно-голубое небо со змеиным шипом, осыпая золотыми искрами, и лопнула, как сигнальная ракета, оставив на солнце мерцать золотую дымку.

– Пригнись! – я дёрнула её назад, не понимая, зачем она потратила чары на подсветку площадки. Нападавшего я не видела, и эта дымка не делала ничего, чего не делало бы уже солнце.

– Дай секунду, – Элис присела рядом, глаза загорелись. – Кто бы он ни был, он умный.

– Скотт? – предположила я, но Слика не видела. Если бы он шёл за птицей, ворон уже сидел бы у неё на плече и радостно каркал.

– Вон, – сказала она и указала.

Сбитая с толку, я проследила за её пальцем – к золотой дымке, сгущавшейся за огромным, растрёпанным кустом. Ох… Это была не подсветка: это было, чтобы вычислить нападавшего. Как Вивиан на фермерском рынке распускала по ветру семена, высматривая нелегального мага.

– Он реагирует на магию, – сказала Элис, меняя стойку; ей было явно неудобно сидеть на корточках. – У него лёгкая рука. Это не Скотт. Скотт – как слон в посудной лавке.

– Погоди.

Но она уже выпрямилась; волосы встали дыбом, когда она, широко взмахнув руками, с восторгом потянула энергию через Слика. Эта женщина обожала колдовать.

– Без следов, я сказала! – крикнула я, тянусь к ней. – Тут место преступления!

Она не слушала, и энергия сорвалась с неё к невидимому противнику с восторженным: A minoread maius!

Гул встречного контрзаклятия ударил вверх; листья взметнулись, зашумели на внезапном ветру. Словно ураган, они закружились, изрезались в конфетти и, теряя силу, осыпались вниз.

– Ты портишь площадку! – выдохнула я, пока Элис перебиралась с лодки на настил. – Здесь не было следов нападения. Прекрати!

Но она проигнорировала, уверенно зашагав на парковку; аура у неё была почти зримой, когда она тянула линию – рвалась в бой. Слишком сильно. Она кого-то убьёт.

– Я сказала, стой! – я спрыгнула с лодки, и, когда у неё в ладонях оформилось ещё одно заклинание, во мне что-то щёлкнуло: – Dictum factum!

Это было демоническое – Ал пользовался им на мне, пока я не начала его слушать. По сути, «нянька»: принудить адресата сделать сказанное. В данном случае – остановиться.

Элис охнула, когда собранная сила рухнула обратно в неё. Глаза распахнулись; она повернулась ко мне – злость, горячее предательство в взгляде.

– Прости, – сказала я, пока она пыталась собрать новые чары и краснела, когда те не ложились. – Ты не слушаешь…

Её взгляд метнулся мне за плечо – и меня полоснуло огнём и льдом; волна проползла по позвоночнику и вырвала волю. Я рухнула на колено, задержала дыхание, хладнокровно разобрала заклинание – эльфийское, – смяла его в ком и, попросив Богиню забрать, вжала в землю.

Стиснув зубы от оставшейся боли, я поднялась – и мысль вылетела из головы.

– Квен!

Эльф в чёрном вышел вперёд на мягких подошвах – опасный и скользкий, как ночь, что его породила. Зелёная и золотая энергия венцами обвивала ему руки, стекала с пальцев. На лице – лишь тень гнева.

– Это было слишком, Морган. Мне это не в радость.

Вот дерьмо. По эту сторону линий только Квен мог меня напугать. Не незаконной магией – готовностью без колебаний применить её, защищая своих. Немножко как я.

– Квен, подожди, – я попятилась, вспыхнув, вспомнив, как с удовольствием унизила Трента перед старейшими семьями Цинци. Да, дура. – Я всё испортила. Ты прав. Но выслушай…

Его губа дёрнулась – единственное предупреждение. Земля под ногами вскинулась, стала мягкой и потянула меня вниз.

– Teneo! – выкрикнула я, барахтаясь; чёрные жгуты взметнулись у ступней, проползли сквозь чары Квена и дали опору. Неуклюжая, испуганная, я выкарабкалась из сплетения, подняла ладонь примиряюще. – Нам нужно поговорить.

– Voulden, – произнёс Квен, и я отбила его, прежде чем оно свалило меня изнутри наружу.

– Он не хотел жениться! – крикнула я. – Он сам мне это сказал!

Квен остановился; зелёный шар боли зашипел у него в ладони, выбелив костяшки пальцев. У кромки деревьев стояла Элис – напряжённая, беспомощно пытавшаяся обойти «няньку», которую я на неё повесила. Выглядела она злой так, как должен бы был выглядеть Квен, но не выглядел.

– Тогда зачем он послал меня убить тебя? – спросил Квен.

Мысль встать в защитный круг всплыла – и тут же потонула: выглядело бы слабостью. А я и так уязвима.

– Потому что он пока не может это признать, – сказала я.

У Квена дёрнулась губа.

– От вас обеих несёт демонами.

Я напряглась: сила в его руке распухла, и из неё сорвался пронзительный визг. Элис присела, зажав уши, – ей явно было больно.

– Подожди! Подожди! – выкрикнула я, оставаясь на месте, хотя в глазах защипало. – Я знаю, Трент злится, но я его Мал Са’ан. Или буду ею. Видишь? – Я вытянула руку, и пальцы задрожали, когда я показала ему кольцо его матери. – Он отдал мне материнское кольцо, чтобы я обменяла его на дурацкое зеркало. Стал бы он так делать, если б злился на меня? Если бы хотел моей смерти?