Текст книги "Содержанка"
Автор книги: Кейт Фернивалл (Фурнивэлл)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)
48
Лида колотила кулаком в дверь, пока та не начала скрипеть и чуть не вылетела, но ей не открывали. Она начала бить сильнее, пока у нее на руке не лопнула кожа. Наконец раздался щелчок и дверь рывком распахнулась.
– Какого черта… – Пауза. – Вот так неожиданность. Да это малышка Лида. Что это вы в такую рань шум подняли?
– Мне нужна ваша помощь, Дмитрий.
Советский чиновник улыбнулся. Спокойная уверенная улыбка, которая всплыла на поверхность из каких-то затаенных глубин, как будто он ожидал, что рано или поздно что-то подобное случится, только не был уверен, когда именно. Малофеев отошел в сторону, открыл пошире дверь и жестом пригласил Лиду войти.
– А почему вы не позвонили в звонок?
– Это было слишком… просто.
– Слишком просто? Что за безумная мысль!
– Мне нужно было что-нибудь ударить.
Они сидели друг напротив друга за длинным обеденным столом. Это был прекрасный предмет мебели, но своими тяжелыми резными ножками, покрытыми затейливым орнаментом, он совершенно не соответствовал модернистским вкусам его владельца. Лиде подумалось, что, как и браслет Антонины, он мог быть получен от кого-то, кто нуждался в помощи. От такого же, как она.
– Итак? – произнес Малофеев с легкой улыбкой. – Что же так взволновало юную Лиду этим утром?
– Я не взволнована. – Она подняла чашку кофе и со спокойным видом сделала глоток, но проглотить не могла, не могла приглушить пульсирующую боль, сжавшую ее горло.
Его серые глаза насмешливо прищурились, и она поняла, что его обмануть ей не удастся.
Когда она вошла в квартиру, Дмитрий, настояв, чтобы она присоединилась к его завтраку, усадил ее за стол, налил кофе и предложил горячие круассаны из французской булочной, консервированные персики и нарезанную тончайшими кусочками копченую свинину. Но ни к чему, кроме кофе, Лида не притронулась. Попробуй она что-нибудь съесть, она бы могла задохнуться. На Малофееве были вышитые тапочки, шелковый японский халат и белая льняная салфетка на груди. С хирургической точностью мужчина нарезал персик.
Лида набрала в грудь побольше воздуха и произнесла то, ради чего пришла:
– Дмитрий, сегодня стреляли в моего друга.
Он удивленно поднял бровь.
– В китайца?
– Нет! – Короткое слово точно само выпрыгнуло у нее изо рта. – Нет, он казак, его зовут Лев Попков.
– Казак? В таком случае он, вероятно, заслужил это.
Тихим голосом она произнесла, четко выговаривая слова:
– Дмитрий, я вот этим ножом перережу вам горло, если вы будете говорить такое о Льве Попкове.
Он положил в рот кусочек персика, приложил к губам салфетку и с серьезным видом откинулся на спинку стула.
– Расскажите, что случилось.
– Меня там не было.
Меня там не было, меня там не было. Черт! Меня там не было, когда ему была нужна моя помощь. Чувство вины круглым камушком со дна Москвы-реки застряло у нее в горле.
– Значит, кто-то другой рассказал вам, что случилось?
– Да. – Она подалась вперед. – Мой друг устроился на работу к пекарю, и сегодня утром они поехали отвозить хлеб в тюрьму…
– В тюрьму? – Дмитрий улыбнулся. – Какое совпадение.
Лида торопливо продолжила:
– Так вот, пекарь рассказал, что, когда они начали заносить подносы, кто-то из охранников неожиданно набросился на него с винтовкой и Попкову пришлось защищаться. После этого кто-то другой из охранников выстрелил во Льва.
– Это понятно, если он устроил там беспорядок.
Лида заставила себя не отвечать на это замечание.
– Пекарю приказали немедленно уезжать, и он не знает, жив мой друг или нет.
– Да, представляю, каково вам! – чуть наклонив голову, произнес Малофеев.
Возникло неловкое молчание. Лида положила руки на колени.
– Пекарь говорит, охранник кричал, что узнал Попкова. Похоже, что когда-то в Фелянке они встречались и подрались. – Лида заметила, что при упоминании Фелянки взгляд Дмитрия оживился, зрачки расширились, хотя внешне он оставался совершенно спокоен. – Тогда в Фелянке Попков из него дух вышиб, вот он и решил сейчас с ним поквитаться.
– Я достаточно повидал таких людей, Лида. Людей, которые думают кулаками. В лагерях их полно. Кулаки помогают им выжить, но чаще всего они же помогают им и умереть.
– Попков, может быть, еще жив! – воскликнула девушка.
– Итак. – Малофеев поднес к губам чашку и посмотрел на Лиду поверх золоченого ободка. – Вы хотите узнать, в каком состоянии этот тупица и где он находится.
– Нет.
– Так что же?
– Я хочу, чтобы вы вернули его мне.
– Мертвым?
– Мертвым или живым.
– И почему я должен этим заниматься?
– Дмитрий, это ведь не тот случай, когда я просила сообщить мне название тюрьмы. То была секретная информация. Но здесь же никаких секретов, это все просто страшное недоразумение. Глупая драка, которая началась не из-за чего. – Она подняла сцепленные руки, положила их на полированную поверхность стола и раскрыла. На ладонях ее лежали золотые часы с тончайшей гравировкой на замысловато украшенном корпусе. Это были те самые часы, которые она вытащила из кармана человека с сигарой. Лида посмотрела на Дмитрия и осторожно вздохнула. – Я уверена, вы можете мне помочь. Вам же это ничего бы не стоило. Пара телефонных звонков, и все бы уладилось.
Его глаза опустились на часы.
– Лида, вы меня в самом деле удивляете. И это все, во что вы цените свою дружбу?
Лида не поняла, что он хотел этим сказать, и разозлилась. Дружба с ним или дружба с казаком? Но что-то в том, как он посмотрел на часы, заставило ее сердце сжаться. Этого было недостаточно. Она поняла, что ему мало.
– Чего вы хотите вместо этого? – спросила она.
Он поставил чашку, уперся локтями в стол и пристально всмотрелся ей в глаза. Лида почувствовала, что в комнате вдруг стало ужасно жарко.
– Я уже говорил вам, Лида. Я хочу, чтобы вы посмотрели на меня так же, как смотрели на своего китайца тем вечером в «Метрополе».
– Этого никогда не будет.
– «Никогда» – слишком сильное слово, моя дорогая. Всякое может случиться.
Неожиданно он поднялся, бросил салфетку на тарелку, обошел стол и остановился у нее за спиной. От шуршания его тапочек по полированному паркету она почувствовала жжение в коже, как будто прикоснулась к крапиве. Он притронулся к волосам у нее на затылке. Она не вздрогнула. Его пальцы решительно погрузились в ее густую гриву, точно имели право быть там.
– Вы очень красивы, Лида. И очень молоды.
– Я достаточно взрослая.
Он наклонился к самому ее уху, так, что она почувствовала тепло его губ.
– Достаточно взрослая, чтобы понимать свои желания?
Она кивнула.
Он поцеловал мочку. Она не дернулась. Лишь вдохнула его чистый запах и почувствовала, как его волосы смешиваются с ее волосами.
– И вам этого хочется? – Он отодвинул в сторону рыжую прядь ее волос, наматывая ее на пальцы, и поцеловал бледную кожу шеи.
Лида кивнула. За то, на что пошел ради нее Попков, она была готова на эту жертву.
– В таком случае я думаю, что смогу помочь вам, – тихо произнес он, и рука его скользнула по шее к ее горлу. – Такая нежная.
Его пальцы начали исследовать линии ее тела, погладили хрупкие ключицы, постепенно опустились ниже, под блузку, там разыскали мягкий подъем груди. Щеку Лиды обдало горячее влажное дыхание.
– А ваша жена, Антонина? – спросила она. – Она сейчас здесь?
Пальцы замерли.
– Она еще в постели.
– Даже так. Условия не идеальные, верно?
– Не думал я, что вы – идеалист, Лида. Вы мне больше казались похожей на реалистку. – Он поцеловал ее в макушку, и его вторая рука обвила ее талию, прижав к спинке стула.
– Дмитрий, – произнесла она твердым голосом, – отпустите меня. – Лида услышала его приглушенное восклицание. – Даю вам слово: вы сами сможете выбрать место и время… сразу после того, как Лев Попков окажется в безопасности дома.
– Живой или мертвый?
– Живой или мертвый.
Неохотно он оторвал от нее руки. Лида встала. Таким образом она купила себе передышку.
– Черт возьми, Лида, вы когда-нибудь дадите мне жить спокойно? – успокаивая дыхание, промолвил он.
– Сомневаюсь. – Она заставила себя нацепить улыбку.
– Так вы дали слово?
– Да. Я обещаю. Только найдите Льва. – Она быстро шагнула вперед и приблизила к нему лицо. – Найдите его, – решительно произнесла Лида и увидела, как он от удивления отпрянул.
Лида направилась к двери и резко распахнула ее. За дверью стояла Антонина. Она была в светло-розовом неглиже. Одна рука ее была поднята, и острые ногти целились в грудь Лиде, чем-то напоминая когти дикого зверя. Как долго она стояла там, сказать было невозможно.
– Лида! А я и не знала, что ты здесь, – обрадовано воскликнула она. – Дмитрий, что же ты меня не позвал? Я бы с удовольствием выпила с вами кофе.
Улыбка ее была хрупкой, как ножка винного бокала. Лида догадывалась, что стоит ее неаккуратно коснуться, и она рассыплется на острые осколки.
– В другой раз, Антонина, – быстро промолвила она и вышла из душной комнаты.
Чан отыскал ее. Как ему это удалось, она понятия не имела. Главным было то, что он оказался здесь, и она чувствовала, что его сердце колотится так, будто он бежал. Он провел ее через лабиринт узких улочек, пока они вышли к ряду одинаковых серых домишек, но на двух прохожих никто не обращал внимания – никому не были нужны неприятности, у всех своих проблем хватало. Чан поднял ее подбородок и поцеловал. От стыда Лида почувствовала дурноту. Он не стал спрашивать, что она делает на улице в такое раннее время, и она опасалась, не почувствовал ли он на ней запах Дмитрия.
– Лида, Куань передала мне твое послание.
Она прижалась лицом к его воротнику.
– Вот ключ от новой комнаты. – Он положил ей на ладонь маленький кусочек металла с бумажкой, на которой был написан адрес. – Успокойся, – тихо произнес он. – Расскажи, что тебя тревожит.
Она молча покачала головой. Чан дождался, пока она найдет в себе силы заговорить.
– Это Попков. В него стреляли, – прошептала она. – Из-за меня он мог погибнуть. – Говорить ей было трудно, губы ее как будто окоченели. – И теперь я не знаю вообще, жив он или нет.
Его рука мягко скользнула по ее согнутой спине, и, вспомнив о прикосновении другого мужчины, Лида чуть не задохнулась. По всему ее телу прошла дрожь. Немного отклонившись, Чан всмотрелся ей в лицо, и она поняла: он почувствовал, что дело не только в Попкове.
– Я беспокоюсь о Елене, – быстро сказала она. – Она с ума сойдет из-за Льва.
Он снова подался вперед и поцеловал ее сначала в одно веко, потом в другое.
– Закрой глаза, Лида. Пусть они отдохнут. Ты ничем не можешь помочь своему другу.
И снова она уткнулась лбом в его воротник. Руки и ноги ее дрожали, и она не могла унять эту дрожь. Также как не могла перестать ненавидеть себя.
«Папочка, родненький!
Разговаривать с отцом – как это приятно. Я никогда не думала, что услышу твой голос, даже если он всего лишь на бумаге. Взрослея, я много раз разговаривала с тобой и рассказывала тебе много разных вещей, но всегда шептала в пустую темноту. Могло ли быть иначе? Ведь я считала, что ты умер. Но теперь я становлюсь жадной. Теперь мне этого не хватает, папа. Я хочу узнать тебя и хочу, чтобы ты узнал меня.
Что же мне рассказать тебе? О том, что у меня такие же, как у тебя, волосы, ты знаешь. Что еще? Я не научилась играть на фортепиано так же хорошо, как мама, но у моих пальцев есть другие таланты. Я пытаюсь осознать смысл этой новой системы, которая охватывает Россию и Китай. Это коммунизм. Я восхищаюсь его идеалами, но презираю его бесчеловечность. Сталин говорит, что невозможно делать революцию в шелковых перчатках, но все равно каждая личность важна. Ты важен. Я важна.
Что еще важно для моей жизни? Когда-то у меня был белый кролик, которого звали Сунь Ятсен. Он был важен. У меня есть друг, его зовут Чан Аньло, ты с ним разговаривал. Для меня он важнее моего собственного дыхания. Лев Попков – мой хороший друг, больше, чем друг. И Алексей, брат, которого я всегда хотела иметь. Теперь ты знаешь меня, папа. Я ношу ужасную коричневую шапку, люблю вареники с абрикосами и сахаром и недавно открыла для себя живопись Кандинского.
Расскажи мне о себе. Расскажи, о чем ты думаешь. Как проводишь дни. Опиши, над чем работаешь. Мне очень хочется все это узнать.
Люблю тебя.
Лида».
Йене поцеловал письмо. Он поцеловал каждое слово. Он бы расцеловал Льва Попкова, если бы мог. Умирая, этот богатырь доставил письмо. Йене нашел под скамейкой сложенный лист металла, когда их вели в грузовик, и остановился, чтобы завязать шнурок. Эх, Попков, старый друг!.. Его унесли, замотав в брезент.
Злость царапала Йенса изнутри, как наждак, когда он расхаживал по своей погруженной в полутьму камере. Но на себя он злился не меньше, чем на казака.
– Бабицкий, – глухо прорычал он, – надеюсь, ты сгоришь в аду!
Алексей любил Москву. Здесь были такие места, где сносили целые кварталы и вместо них появлялись прекрасные новые улицы. Ряды маленьких частных домов и лавок сметались тут одним росчерком архитектора, а на их месте, точно какие-то неведомые гигантские городские грибы, из земли вырастали огромные многоэтажные здания. Тоскливым зимним вечером, сидя на заднем сиденье автомобиля, несущегося мимо строительных площадок, Алексей понимал, что видит сейчас, как меняется мир. Это захватывало. Сталин бросал все силы на то, чтобы перекроить и расширить российские города, но вместе с ними перекраивались и российские умы.
– Максим, – обратился Серов к закутанному в покрывало человеку, сидевшему рядом с ним. – Один из воровских законов запрещает сотрудничать с властями, верно?
– Конечно. Те, кто стоит у власти, разрушают всякую надежду на свободу разума. Вор ни перед кем не встанет на колени. Поэтому на наших коленях и вытатуированы звезды – в напоминание.
– А если в два часа ночи к вам домой явятся огэпэушники и начнут спрашивать о ком-то из ваших друзей, что тогда вы будете делать?
– Я плюну им в лицо, вот и все.
– И окажетесь в трудовом лагере?
Максим рассмеялся.
– Там я уже бывал.
– Но теперь вы стали взрослее.
– У меня стало хуже со здоровьем, это ты хочешь сказать?
– Да. – Землистая кожа пахана свисала с проступивших скул серыми складками. – Вам нужно было остаться дома. Вы устали.
Ехали они в старом тряском драндулете. Большой гладкий лимузин, которым привык пользоваться Алексей в обществе Вощинского, сегодня остался в гараже, чтобы их никто не узнал. Эта машина не могла выдать никого, потому что не принадлежала никому. Она была украдена.
– Далеко еще? – спросил Максим.
– Еще несколько километров, – отозвался с переднего сиденья Игорь.
На затылке его поблескивали капельки пота. Он нервничал.
Алексей кивнул Лиде.
– По этой дороге дольше, но тут безопаснее.
Она ничего не ответила. Она молчала и ни на кого не смотрела с тех пор, как села в машину и забилась в свой угол. Алексею это не нравилось. Ему пришлось долго убеждать Максима разрешить ей ехать с ними, поэтому сейчас было бы нелишним проявить хоть немного вежливости. Иногда, как, например, сегодня, он просто не понимал сестру. Разве не должна была она обрадоваться или даже удивиться (не говоря уже о благодарности), узнав, в какое место он повезет ее этим вечером? Но нет. Молчание и угрюмая отстраненность. Карие с рыжинкой глаза ее отказывались встречаться с его взглядом. Она просто сидела и неотрывно смотрела в окно, как будто запоминала дорогу. Может, так оно и было? Эта мысль взволновала Серова.
Или все дело в страхе? Он удивился, что не подумал об этом раньше. Что, если сестра просто боится? Его вдруг захватило огромное чувство нежности, ведь он знал, что Лида скорее откусит себе язык, чем признается, что чего-то боится.
– Лида, – произнес он, пытаясь вывести ее из оцепенения, – сегодня рано утром заключенных отвезли на грузовике в ангар. Он еще не вернулся, поэтому мы думаем, что Иене все еще там.
Она отвернулась от окна и, нахмурившись, посмотрела на Максима.
– Это ваши люди следили за ними?
– Конечно.
– Что, если их заметили?
– Ха! Их никто не заметил.
– Но если их все-таки заметили, нас там встретят солдаты и вооруженная охрана.
Пахан рассмеялся. Густой искренний смех как будто наполнил холодный салон машины теплом.
– Мои люди – воры. Их труднее заметить, чем тени на снегу. Это понятно?
Она кивнула, но Алексей не был уверен, что она действительно поняла. Она не совсем четко представляла себе организацию воровского братства, как и то, что они находились вне законов общества. Для нее это были обычные преступники. Очевидно, что она не доверяла им, и он даже удивился, что она не потащила с собой этого болвана Попкова. Когда нужно было прикрыть спину, она, Бог весть почему, доверяла только этому грязному казаку.
– Сегодня ничего не предпринимаем, – напомнил он ей. Он немного волновался, не зная, что у нее на уме. – Мы едем туда, только чтобы посмотреть.
– Я знаю.
– Но не жди от этого чего-то особенного.
– Я ничего не жду.
– Звучит обнадеживающе, – усмехнулся Максим.
Она снова отвернулась к окну. Они уже выехали за пределы городской застройки и теперь, миновав зловонный резиновый завод «Красный Геркулес», двигались в северном направлении. Монотонность невыразительного ландшафта изредка нарушали лишь крестьянские избы с коровами на привязи перед входом и огородами позади. Дорога была прямой, как тюремный шлагбаум. Однажды они проехали мимо группки женщин, которые стирали в реке постельное белье. Те подняли головы на звук, но, увидев машину, сразу утратили к ней интерес. Больше по дороге не попадалось ничего, даже встречных машин, лишь ломаная линия соснового леса, скрывающая горизонт с обеих сторон.
Машина остановилась.
– Выходим, – скомандовал Игорь.
Все, кроме водителя, выбрались из машины посреди пустого, продуваемого ветром поля. Машина свернула, проехала немного дальше по ухабистой земле и остановилась. Водитель вышел и принялся менять колесо.
– Что теперь? – спросил Алексей.
– Туда. – Максим указал на тень среди деревьев.
Это был небольшой крытый армейский грузовик.
Опушка, на которой стоял грузовик, была прикрыта со стороны дороги молодой рощицей, рукавом отходившей от основного массива леса. След от машины шел прямо между тонких стволов, и, судя по глубоким, разбитым колеям на мерзлой земле, этой незаметной со стороны дорогой часто пользовались.
Глаза Максима сузились в щелки.
– Дальше без меня.
Алексей кивнул, накинул ему на плечи теплое покрывало и сел в армейский грузовик на место водителя. Мотор завелся с первого раза. Серов добавил газу, и мотор взревел во всю мощь.
– Если хочешь, можешь ждать здесь! – крикнул Алексей Лиде.
– Нет.
– Тогда садись.
Она забралась на переднее сиденье рядом с ним. Игорь запрыгнул следом за ней. Грузовик содрогнулся и поехал.
49
– Расслабься, Лида. Получай удовольствие от езды. – Алексей с трудом удержал руль, когда машину в очередной раз подбросило на узкой колее.
Игорь выругался.
– Разве там нет патрулей? – спросила Лида. – Наверняка территорию охраняют со всех сторон со снайперами.
– Конечно. Поэтому мы и едем в армейской машине. Никто не обратит на нас внимания.
– И что дальше? Когда мы приедем?
– Мы не подъедем к двери и не станем вежливо стучать, если ты это имеешь в виду. Не волнуйся.
– Я волнуюсь.
Алексей посмотрел в лицо сестры. Это была не та Лида, с которой он исколесил пол-России. Та Лида сейчас сияла бы от возбуждения.
– Что с тобой? – негромко произнес он.
– Черт! А как по-твоему, что со мной такое? – Она с силой зажмурилась, а потом открыла глаза и стала всматриваться вперед через ветровое стекло. – Это проклятая езда.
– Ты говорила, что хочешь увидеть место, где работает Йене Фриис?
– Да.
– Тогда держись крепче.
Обеими руками он резко вывернул руль в сторону, и машина свернула с накатанной дороги.
– Сюда. – Игорь указал направо.
Одним из боковых стекол грузовик зацепил низкую ветку, и Лида сильно вздрогнула от неожиданного треска. Она сидела как на иголках. Какое-то время внимание Алексея было полностью поглощено управлением. Он вел чертов грузовик между деревьями, стараясь объезжать кочки и холмы смерзшегося снега, эти природные ловушки, которые не растают до прихода весны.
– Так в чем дело, Лида? – снова спросил Серов, когда вывел грузовик на более или менее открытое пространство.
Ее руки в перчатках лежали на коленях, как два маленьких мертвых тельца, неподвижные и безвольные.
– Давай сосредоточимся на отце, – тихо произнесла она. – И на этой сумасшедшей езде.
– Если ты этого хочешь. – Да.
– Но с тобой все нормально? Что-то случилось?
,– Со мной все хорошо.
Ее рука соскользнула с колена, опустилась между его и ее бедрами и там свернулась, как будто ища тепла. В эту секунду Алексей нажал на педаль тормоза, чтобы не врезаться в корявый пень, и повернул руль, отчего колесу грузовика пошли юзом. Одно крыло прошло по длинной толстой ветке, увешанной сосульками. Раздался такой звук, будто в капот выстрелили картечью.
– Алексей, ты сам хоть понимаешь, куда мы направляемся?
На какую-то долю секунду их глаза встретились, и он понял, что она имела в виду не лес.
– Так мы того и гляди окажемся на верхушке какого-нибудь дерева.
Она улыбнулась.
Он быстро отвернулся, как раз вовремя, потому что еще секунда, и они врезались бы в черный сосновый ствол.
– Все? Приехали?
– Да. Дальше не поедем. Остальную часть пути – пешком. – Алексею не терпелось отправиться в путь как можно скорее.
Они выбрались из грузовика на холодный воздух, белый от тумана. Игорь забросил за спину рюкзак.
– Тут уже рукой подать, – сказал он.
Они шли гуськом, держась поближе к темным стволам. Ветер смел остатки снега в бесформенные кучи, и под ногами предательски похрустывали сухие сосновые иглы. Алексей достал из кармана пистолет.
– Часовые? – прошептала Лида.
Он кивнул.
– Они патрулируют лес парами. Но охранникам холодно и скучно* к тому же после нескольких месяцев скуки они не предполагают неожиданностей, так что в лесу не особенно смотрят по сторонам. Гораздо больше времени они тратят на патрулирование самого комплекса.
– Алексей, а зачем с нами поехал Максим? Сегодня ведь очень холодно, да и сам он неважно выглядел. Ему даже оставаться в машине опасно. Если его найдут и станут спрашивать… Ему было не обязательно ехать.
– Обязательно. Чтобы напомнить остальным ворам, кто у них пахан.
– Напомнить ворам или тебе?
– А это имеет значение? – Да.
Серов не ответил. Вместо этого приложил палец к губам, делая сестре знак замолчать. Дальше продвигаться нужно было особенно осторожно. Лида шла за братом. Небольшой строй замыкал Игорь. Лес оборвался резко. Каких-то десять шагов, и сумерки превратились в широкое открытое пространство под белым небом. Глубоко в лесу большая, размером с поселок, площадка была очищена от деревьев. Периметр был защищен от постороннего глаза десятиметровой кирпичной стеной, опутанной сверху колючей проволокой. Внизу, на земле, у стены, лежали еще мотки, похожие на кольца заснувшего змея.
– Не самое радостное зрелище, – прошептала Лида в самое ухо Алексею.
Он поморщился.
– Тут это и не требуется.
– Так как мы попадем внутрь?
– Никак.
– А я думала, мы приехали посмотреть на комплекс, который они построили.
– Правильно.
– Но стена закрывает все. Ничего ведь не видно.
Он прислонился спиной к сосне, слившись с грубой корой.
– Ты увидишь, – пообещал он.
– Лида, пора идти.
Алексей поднял голову. Сестра все еще внимательно рассматривала ангар через цейсовский бинокль, сидя на ветке сосны метрах в пятнадцати над землей. Там, в тени кроны, она казалась совсем маленькой, и по сосредоточенному выражению лица он понял, насколько ей хотелось там остаться.
– Лида, – спокойно произнес он, помня, как хорошо разносятся звуки в насыщенном влагой воздухе.
Неохотно она оторвала от глаз бинокль.
– Спускайте меня.
Игорь отвязал привязанную к стволу веревку и опустил на ней Лиду с такой скоростью, что Алексей удивился, как она не сломала себе ноги, когда приземлилась. Лида отдала Игорю бинокль.
– Спасибо, – только и сказала она.
Незадолго до этого Игорь удивил ее, когда скрепил петлей свои лодыжки, обведя кожаный ремень вокруг ствола одной из сосен на окраине леса, потом сделал то же самое со своими запястьями и, с силой отталкиваясь от ствола, ловко, как хорек, вскарабкался наверх. Его толстые ноги оказались на удивление сильными. Лида наблюдала за этим, изумленно разинув рот, но Алексей лишь улыбнулся. Он уже видел подобный фокус ночью на улицах Москвы. Таким способом Игорь взбирался по водосточным трубам высоких домов. Добравшись до кроны, он извлек из рюкзака моток веревки, укрепил на ветке простой шкив и поднял туда Лиду. Так что она, как и обещал Алексей, смогла заглянуть за стену.
– Это ангар, – сказала девушка, сдерживая волнение.
– Большой.
– А что внутри? – Глаза ее были широко раскрыты и сияли от возбуждения. Такой реакции Алексей ждал от нее намного раньше. Вот это уже было больше похоже на Лиду. – И все эти навесы, как думаешь, зачем они?
– Под навесами хранится оборудование. Мы видели, как они оттуда перевозили его на тележках в ангар.
– Там еще какие-то большие контейнеры. Они для чего?
– Не знаю, но они похожи на цистерны для бензина. Кирпичное здание справа – это караулка.
Девушка кивнула, отчего ее шапка съехала набок.
– Я видела, как солдаты входят и выходят, – сказала она, поправляя шапку. – Некоторые с собаками.
– Интересный комплекс они тут соорудили. Огромная расчищенная территория, посреди леса, высокие стены вокруг, чтобы никто ничего не увидел. Что они там делают, хотел бы я знать?
– Может, какой-то новый вид аэроплана?
– Возможно. Но Йене не…
Пальцы Лиды впились в его запястье с такой силой, будто пробуравили сами нервы, но он даже не обратил на это внимания. Лицо ее было бледным, как туман, окутывавший ее плечи.
– Я видела его, – прошептала она.
– Что?
– Я видела папу.
– Нет, Лида, он наверняка работает внутри. Им бы никто не разрешил самим гулять по территории. И, кроме того, – несколько раздраженно бросил он, – через столько лет ты бы его не узнала.
– Говорю тебе, я видела его.
– Где?
– Он сидел там, на скамейке, у большого ангара. Я его видела в бинокль.
– Тебе показалось.
– Это был он! Я точно знаю.
Алексей не стал спорить. Зачем? Если ей так уж хочется думать, что она видела отца, пусть думает.
– Идем, – произнес он, освобождая руку. – Нужно двигаться. Игорь уже сложил веревку.
Усилившийся ветер зашевелил ветки, всколыхнул туман. Они снова двинулись в путь, шагая друг за другом. Лида бросила последний взгляд на высокую стену и прошептала:
– Алексей, с ним рядом сидела женщина. Она держала его руку.
Они чуть не споткнулись о тела.
– Алексей!
Лида вцепилась сзади в его пальто с такой силой, что чуть не задушила его.
Она наступила на чью-то руку.
– Ложись! – выдохнул он.
Рывком он заставил ее опуститься рядом с ближайшим деревом. Игорь уже лежал, распластавшись на земле. То, что в сосновом лесу почти не было подлеска, конечно, упрощало передвижение, только, если нужно было укрыться, это преимущество превращалось в серьезный недостаток. Прижимая Лиду к земле, Алексей чувствовал, как бешено колотится ее сердце. Десять минут он выжидал с пистолетом в руке. Потом еще десять. Никаких признаков движения, не скрипнула ни одна ветка, не вспорхнула ни одна птица. Ни единого звука, полная тишина. Они не разговаривали. Даже не перешептывались. Алексей подал Игорю знак рукой, потом пополз на животе и локтях.
Он нашел следы. Много следов. И еще он нашел тела. Четыре тела в красноармейской форме, покрытых кровью. Как будто кто-то полил их сверху красной краской. Серов тщательно обыскал территорию вокруг, ползая между соснами, осматривая кроны, но так никого и не обнаружил. Никого живого, чье дыхание рассеялось бы в воздухе белым облачком. Он вернулся к Лиде. Она не пошевелила ни единым мускулом, словно холодный воздух заморозил ее, превратив в ледяную скульптуру. Но как только он кивнул, она поднялась на колени.
– Смотри, – шепнула она.
Взгляд ее был обращен на одного из мертвых солдат. Это был молодой человек, он сидел, прислонившись спиной к стволу сосны, вытянув перед собой застывшие ноги, и смотрел прямо на нее неживыми глазами. Остекленевшими, невидящими, небесно-голубыми глазами. Горло его было перерезано от уха до уха. Разрез походил на огромную улыбку, случайно опустившуюся ему под подбородок. И из-за этой ошибки жизнь вытекла из него на воротник серой шинели… Только это не было ошибкой.
– Тут еще, – негромко произнес Алексей и поднял четыре пальца.
Лида провела рукой по своей белой шее и вопросительно подняла бровь. Он кивнул. У всех были улыбки под подбородками. Алексей увидел, как сестра задрожала всем телом, и испугался, что она может замерзнуть. Ее руки и ноги могли закоченеть. Шок иногда проделывает странные вещи с людьми. Серов был готов к тому, что придется остаток пути нести сестру на плечах. Но когда он продолжил путь, она тенью двинулась следом. И опять небольшой строй замыкал Игорь. Его маленькие глаза так и бегали от ствола к стволу.
Лишь когда они вернулись к армейскому грузовику, Лида спросила:
– Кто это сделал? Кто их убил?
Алексей был уверен, что знает ответ, но почему-то ему не хотелось говорить это сестре.
– Алексей? – не отступалась она.
– Наверное, Максим. Он прикрывал нас. Хороший пахан всегда поможет своим людям.
– Но ты говорил, что армейский патруль ходит в парах и они прочесывают лес невнимательно. Почему там было четыре тела?
Алексей постучал ногами о землю, сбивая снег, и забрался в кабину.
– Разве не понятно? – нахмурился он.
– Мне – нет.
– Нас предали.
– Предали? Кому было известно, что мы сегодня сюда поедем?
– Только нам.
Старый драндулет все так же стоял у дороги. Чувство облегчения нахлынуло на Алексея резко, как удар в лицо, и только сейчас он понял, что до сих пор подсознательно сомневался в Максиме Вощинском, боялся, что он бросит их здесь. Но почему, если он сам только что спас их? Алексей и Лида уселись на свои места, и Алексей приветствовал Максима, крепко, благодарно обняв его за плечи. От вора в законе пахло коньяком, но кожа его на ощупь казалась ломкой и холодной, как будто он долго пробыл на ледяном ветру.
– Я рад, что все прошло благополучно, сын, – улыбнулся Максим.
– Спасибо, отец.
Лида взяла руку Максима. Сдвинув перчатку, она поднесла руку к губам и поцеловала бледную, в синих венах кожу.
– Спасибо, пахан, – негромко сказала она.
Вор в законе отнял руку, улыбнувшись холодно, одними губами, и обронил:
– Алексей, уйми свою сестру.
В комнате пахло кровью. Металлический соленый и тягучий запах, как деготь, вливался в ноздри. Алексей, замерев, стоял у двери, пытаясь понять, откуда он исходит. Каждый удар его сердца был гулким, как раскат грома. Серов провел Лиду до дома и поднялся с ней по лестнице. Что-то было не так, он почувствовал это, когда шел по узким ступенькам. На верхней площадке их встретил худой человек с подозрительными глазами и редеющими волосами. Красная повязка у него на руке указывала на то, что это управдом. Он перегородил им проход.
