Текст книги "Наследник Каладана (СИ)"

Автор книги: Кевин Джей Андерсон

Соавторы: Брайан Херберт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)

Когда трапеза подошла к концу, Гарни с удовольствием выпил кружку пива из водорослей, но Дункан отказался, сообщив, что предпочитает сохранить ум и рефлексы острыми. Неугомонный Пол поднялся со стула, взглянул на голову быка на стене и кивнул Мастеру меча на выход:

– Давайте поднимемся подышать ночным воздухом. Может, сожжем немного лишних калорий в маленькой тренировочной схватке.

Дункан ухмыльнулся:

– Вечер сегодня прохладный, но, я думаю, мы разогреемся.

– Вам станет жарко от стыда, когда я вас побью! – поддразнил его Пол, выскакивая из столовой. Дункан поспешил за ним.

Над открытыми крепостными стенами на верхнем уровне замка сияли яркие звезды. Жемчужно-белая вода пенилась у подножия скал внизу.

Друзья направились в оружейную комнату, чтобы выбрать мечи для вечерней забавы. Дункан распахнул дверь, активируя внутренние светошары, которые засияли в полумраке. Пол шел следом, разминая кисти рук и рассуждая, какие клинки им следует взять.

Дункан внезапно замер, развернулся и вскрикнул:

– Берегись!

Пол осознал, что кто-то бесшумно бежит к ним. Он увидел серебристую вспышку обнаженного меча и фигуру, мчащуюся по крыше. Дункан схватил юношу за руку и втащил в оружейную комнату, пинком захлопнув за ними дверь. Засов встал на место как раз в тот момент, когда преследователь врезался в дверь, но у Дункана не было времени запирать ее и на замок.

– Дункан, кто это?..

– Не знаю. Как он сюда попал, черт его побери?

Человек снаружи ударил в дверь, выламывая щеколду. Дункан бросился к стойке с мечами, схватил первый попавшийся клинок и кинул его Полу. В ту же секунду нападающий выбил дверь.

Пол поймал меч за рукоять, но Дункан двигался еще быстрее – как разъяренный бык он врезался в незнакомца. Оба вылетели в дверной проем, вскидывая мечи, – масса Дункана отбросила другого мужчину обратно на улицу.

Пол успел заметить, что у незваного гостя копна черных волос, выбритые виски и суровые глаза. Одетый в залатанный коричневый плащ, незнакомец двигался с пугающей скоростью и ловкостью.

Дункан атаковал подобно урагану, не задавая вопросов – просто защищая Пола. Он налетал на противника, который казался насмешливо-самоуверенным. Незнакомец легко парировал каждый удар и даже перебрасывал оружие из руки в руку – в зависимости от того, что делал Дункан. Враг двигался плавно, как хищник в джунглях.

– Так кого же мне убить первым? – хрипло спросил он. – Мастера меча Атрейдесов или их наследника?

Дункан поправил:

– Я не просто Мастер, а Мастер школы Гинац!

Незнакомец фыркнул:

– Этого мало. Я мог бы сказать то же самое, но я – нечто большее!

Они переместились дальше, на открытую крышу, где у них было больше пространства для маневра. Пол следовал за ними, держа в руке собственный клинок и готовясь прийти на помощь Дункану.

Разгневанный Дункан жестом велел ему убираться в безопасное место, но Пол не хотел прятаться. Он нанесет удар, если увидит возможность.

В движениях врага юноша заметил что-то такое, от чего по спине поползли мурашки. Чужак искусно работал клинком. Дункан не уступал ему во всех отношениях, но Пол чувствовал, что у этого противника – мастера с собственными правилами? – есть в запасе что-то еще.

Пока Дункан гнал врага вдоль зубчатой стены, тот прыгал из стороны в сторону, петляя, навязывая свой стиль боя. Вскинув клинок, Пол бесшумно бросился вперед, чтобы атаковать чужака сбоку, вынудив изменить тактику и отвлечься на второго бойца.

Незнакомец раздраженно отмахнулся плащом и поймал меч Пола за острие, почти обезоружив юношу. Пол крепче сжал рукоять и выдернул оружие, а Дункан бросился в очередной вихрь схватки.

Враг отразил атаку Дункана, а когда его притиснули к стене, вскочил на широкий зубчатый край, заняв более высокую позицию. Чужой Мастер меча наслаждался своим положением, стоя высоко над морем и глядя вниз на двух мужчин, которые подбирались к нему.

– Пол, держись подальше! – предупредил Дункан, жестом приказывая юноше отойти.

– Даже не собираюсь. – Молодой человек продолжал искать лазейку в обороне противника.

Будто восприняв эти слова как приглашение, чужак спрыгнул вниз и бросился на Пола, нанося удары мечом. Юноше потребовались все его умения, чтобы их парировать, но незнакомец наступал как неистовый зверь. Пол едва удерживал свое оружие, руки дрожали при каждом ударе.

С гневным ревом Дункан налетел на врага с другой стороны. Его энергия удивила самонадеянного убийцу и вынудила переключить внимание на защиту. Взмокший от усилий, незнакомец отбивался от Дункана, даже оказавшись прижатым к низкому участку стены меж двух зубьев.

Пол не знал, кто этот убийца и кто мог его подослать, но намерения этого человека не оставляли сомнений. Он явно полагал, что сможет легко убить Пола и даже победить великого Дункана Айдахо, но прежде не имел возможности оценить герцогского наследника по достоинству.

Продолжая сражаться с Дунканом, незваный гость выхватил кинжал из ножен на поясе и метнул в Пола, но юноша сумел отбить его мечом в воздухе, – чужой клинок со звоном ударился о каменный пол.

Дункан взревел, будто воспринял это нападение как личное оскорбление, и ударил врага кулаком. Пол воспользовался моментом, чтобы броситься вперед, и острие его меча вонзилось в плечо убийцы.

Незнакомец отшатнулся к низкой стене, скорее от неожиданности, чем от боли:

– Кровь…

Дункану потребовалась лишь эта доля секунды, чтобы сократить расстояние. Убийца вскинул меч, готовясь отразить удар, но Дункан не воспользовался своим клинком. Открытой ладонью другой руки он толкнул противника в грудь. Потеряв равновесие, враг в мгновение ока кувыркнулся через низкую стену и спиной вперед упал в пропасть. Пол успел лишь мельком заметить изумленное выражение его лица, пока незнакомец летел вниз с обрыва. Он даже не вскрикнул, когда рухнул в пену прибоя.

Подбежав к краю стены, Пол и Дункан смотрели вниз, но не могли разглядеть тело врага в темноте среди скал и бушующих волн.

– Я думал, вы просто проткнете его насквозь, – сказал Пол.

– Не меч главное оружие, а сам Мастер меча. – Дункан вглядывался в скалы. – Иногда достаточно толчка в нужный момент. – Он помрачнел и вновь повернулся лицом к Полу: – Вы подвергали себя риску! Вам следовало отступить в безопасное место и оставить его мне!

Пол фыркнул:

– Я использовал все, чему вы меня научили, – каждое движение и каждый прием.

Они стояли под открытым небом, переводя дыхание и не теряя бдительности на случай, если появится другой незваный гость. Наконец Дункан хлопнул юношу по плечу:

– А ведь тебе едва исполнилось пятнадцать. Представь, каково с тобой биться на равных взрослому мужчине!

Объяснение, если ему поверят, может изменить курс Империи. Нужно просто продержаться в живых достаточно долго, чтобы дать такое объяснение.

Суд Ландсраада. Материалы обвинения

Лето сидел под стражей в административной цитадели Танегаарда, которую Шаддам превратил во временную штаб-квартиру имперских войск. Герцога усиленно охраняли, как ценный приз, изолировав от всех остальных.

Оперативники-сардаукары и имперские чиновники перемещались по этажам здания под пристальным наблюдением службы безопасности КАНИКТ. Все до единого охранники Якссона были убиты. Считавшийся неприступным центральный бункер наконец-то взломали, но лидера террористов не смогли взять живым. Лорда Раджива Лондина, еще одного изменника, так нигде и не обнаружили, несмотря на многочисленные поисковые группы.

Лето ощутил растущий страх, когда осознал, что он единственный оставшийся в живых из радикального ядра мятежников. Не имея под рукой других козлов отпущения, Шаддам может выставить его в глазах имперского правосудия номинальным главой восстания.

Сидя в камере, Лето требовал ответов на вопросы, касающиеся его лично, особенно беспокоясь о том, что происходит на Каладане. Даже сильнее, чем за собственную жизнь, он опасался, что силы сардаукаров уничтожили его дом точно так же, как они поступили с Куарте и другими мятежными планетами. Неужели замок Каладан превратился в груду обломков? Жив ли еще Пол? Даже с учетом того, что императрица Ариката выступала теперь от имени Лето, герцог боялся, что решение проблемы займет слишком много времени.

А сардаукары не станут медлить.

Он кричал из камеры, призывая императора Шаддама и требуя возможности высказаться, но только зря сорвал голос – охранники у дверей вели себя будто глухие.

Когда Шаддам и Ариката наконец через несколько часов пришли его навестить, Падишах-Император выглядел сердитым и обеспокоенным, а его прекрасные одежды были растрепаны. Императрица, напротив, казалась отдохнувшей и энергичной, как если бы весь день прогуливалась по прекрасному саду. В ее темных глазах тлел странный огонек, будто она слегка не в себе, но Ариката одарила Лето лучезарной улыбкой.

– Не сердись на него, любовь моя. Этому человеку мы обязаны своими жизнями. Он сделал то, чего не смогли мы. Он победил Якссона Ару и спас меня!

Вблизи камеры появилось еще больше сардаукаров, словно Лето внезапно стал представлять повышенную угрозу.

Шаддам оставался непреклонным:

– Моя императрица использовала все свои женские уловки, чтобы уговорить меня выслушать вас. Она была очень убедительна. – Он взглянул на красивую женщину, держащую его под руку. – Но я согласился лишь с условием, что все равно могу казнить вас, если меня не удовлетворят ваши слова. – На мгновение он стал скорее смущенным, чем разгневанным: – Вы мой кузен, Лето Атрейдес. Зачем вам предавать меня? Я оказал вам много добрых услуг. Разве моих одолжений недостаточно?

– Вы упускаете из виду некоторые важные факты, сир. Якссон Ару стремился завербовать меня в свое повстанческое движение, и я притворился, что соглашаюсь. Я чуял, что, если он мне поверит, я смогу пробиться в его ближайшее окружение. Смогу выявить его слабые места и передать его имперскому правосудию. Так я намеревался сделать с самого начала.

Шаддам скептически хмыкнул:

– Любой схваченный изменник мог бы сочинить подобную фантастическую историю.

Лето вскинул подбородок:

– Более полутора месяцев назад я отправил к вам курьера с точной информацией о моей миссии. Мой человек Гарни Холлик вез на Кайтэйн важное послание, имплантированное ему в руку.

– Я не получал такого послания.

– Да, вы его не получили, поскольку Холлика перехватили Харконнены и доставили на Ланкивейл как своего пленника, где подвергли пыткам. Надеюсь, к настоящему времени спасательная операция завершилась и его освободили из их лап. Если курьер выжил, он сможет подтвердить мои слова.

– А почему все это не довели до моего сведения заранее? Это имеет жизненно важное значение для Империи! – нахмурился Шаддам.

Сдерживая захлестнувший его гнев на Харконненов, герцог старался отвечать исключительно хладнокровно, твердым голосом:

– Я неоднократно сообщал о попытках барона опозорить и уничтожить Дом Атрейдесов. Я подавал официальную жалобу, когда одна из их атак уничтожила нашу рыбную промышленность и нанесла большой ущерб инвестициям графа Фенринга. Но вы отнеслись ко всему этому как к простой семейной ссоре.

Шаддам покраснел, вспомнив об этом деле. Ариката шагнула ближе к Лето:

– Я могу поручиться за него, дорогой. Я видела в хранилище, как отчаянно герцог старался найти способ одолеть Якссона Ару. Лето лично уничтожил камень памяти, в котором хранились ужасные сведения, и не дал их обнародовать. Он спас нас всех.

Шаддам кипел и фыркал, но было видно, что Ариката смягчает его гнев.

– Он спас тебя, мой дорогой, когда уничтожил данные из «черных» архивов. Это огромный шаг к императорскому прощению. – Она наклонилась ближе к мужу: – Помнишь, на Оторио он тоже спас нас обоих. Ты должен наградить такого благородного человека, как он, а не наказывать его.

Император с прищуром посмотрел на герцога:

– А когда мои сардаукары прибудут на Каладан, они найдут там доказательства ваших намерений?

– Я надеюсь на это, сир, – ответил Лето. – Я оставил подробное объяснение своему домашнему доктору, который давал имперскую врачебную клятву. Доктор Юэ – это безупречный источник.

Император поморщился, будто проглотил порцию яда:

– Посмотрим, как барон Харконнен объяснит, зачем он скрывал от меня жизненно важную информацию. Если это правда – он заплатит за это, не сомневайтесь.

– Сир, – начал Лето. Его голос от волнения прерывался, как и стук его сердца. – Если вы уже послали сардаукаров атаковать Каладан, прошу вас: остановите их, пока не случилось непоправимое.

Шаддам отстраненно пожал плечами:

– Вероятно, уже слишком поздно. Вторая волна штурма должна сейчас быть в самом разгаре.

– Тогда я должен полететь туда сам! Пожалуйста, отправьте меня на Каладан на корабле из вашего сопровождения! Я должен помочь своему народу! Или… взглянуть на то, что осталось. – Он думал о Поле и обо всем, что ему так дорого.

Ариката коснулась руки Императора:

– Мы должны это сделать, дорогой.

– Если Каладан пострадал по ошибке, то я, Падишах-Император, обещаю возместить ущерб, – произнес Шаддам. – Дом Атрейдесов не понесет никаких потерь. – Его голос превратился в низкий рык: – Хотя Дом Харконненов вскоре может лишиться своего самого ценного актива за то, что они сделали!

Лето всем разумом и сердцем сосредоточился на неотложных делах, зная, что должен найти самый быстрый имперский корабль до дома. Он получил разрешение Шаддама, которое позволяло обойти все правила и бюрократию. Теперь он обязан поскорее вернуться на Каладан.

* * *

Толстая дверь, ведущая в считавшийся неприступным внутренний бункер, лежала в руинах. На перекрученных сталепластовых блоках виднелись оплавленные разрезы. В воздухе висел маслянистый дым, пахло гарью. С помощью невероятно грубой силы сардаукары все же ворвались внутрь.

У Малины Ару защемило сердце, когда она увидела бессмысленные разрушения, причиненные имперскими войсками… причиненные ее сыном.

Вскрыв дверь бункера, бойцы Императора думали, что столкнутся с отчаянным сопротивлением. От Якссона Ару ожидали грандиозного самоубийственного шага – вроде того, который совершил виконт Тулл на Элегии. Вместо этого они обнаружили Якссона мертвым – его тело распростерлось на полу бункера, одна рука сжимала сухой побег папоротника барра. Ядовитый айлар заполнял его рот и успел распространиться по всему организму – как и многие другие, Якссон умер от наркотика, который сам же распространял.

Официальная имперская история назовет это поступком труса. Скажут, что лидер террористов испугался предстать перед имперским правосудием, хотя Малина знала, что это самый безопасный выход – лучший конец для всех этих запутанных схем. Перед уходом она сказала сыну, что самоубийство – последний путь чести, который ему остался, и он ухватился за эту соломинку и воспользовался ею. На самом деле, разумеется, она не видела для него достойного выхода – только не после всех ужасных поступков, которые он совершил и которые нельзя искупить.

Она вздохнула, стараясь думать о сыне только хорошее. Возможно, он смотрел на свою смерть как на благородный способ уменьшить ущерб, нанесенный семейству Ару. Но извилистые пути его мышления больше не имели значения. Смерть сына даст ей возможность замести весь этот кошмар под ковер и продолжить более деликатную деятельность.

Как ур-директор КАНИКТ, она использовала свое положение, чтобы пройти в отвоеванное хранилище крепости. Она взяла с собой Хара и Кара, и теперь псы вышагивали рядом с ней – сильные, преданные. Их глаза цвета расплавленной меди метались по сторонам, губы щерились, обнажая клыки – будто они готовились напасть на сардаукаров. Псы чуяли запах крови и огня в воздухе. Малина успокоила их кодовым словом.

Все вместе они пробрались в бункер через выжженную брешь. Сердце Малины екнуло, когда она увидела Якссона, лежащего на полу. Умом она понимала, что он мертв; она видела изображения других жертв айлара, так что следовало ожидать подобной картины. Его смерть не стала быстрой или безболезненной, но так было необходимо.

Сардаукары несли дозор вокруг хранилища снаружи, но им мало что оставалось делать. Якссон больше не представляет угрозы, а остальные жестокие бунтовщики уничтожены. Имперские офицеры смотрели на вице-директора, готовые прогнать ее прочь, пока не поняли, кто она такая. Малина не дрогнула, сохраняя стальное выражение лица. Оба пса зарычали, и она прошла дальше, самостоятельно приняв решение.

Голоса бойцов притихли до шепота, пока Малина стояла над телом сына, вглядываясь в его лицо, в его спутанные волосы, пытаясь вспомнить человека, которым он когда-то был, и что-то хорошее о нем. Перед глазами повисла пелена, и Малина едва не пошатнулась, но постаралась, чтобы никто не заметил ее состояния. Оба пса заскулили. Хар осторожно шагнул вперед и принялся обнюхивать тело Якссона. Кар нежно лизнул мертвую руку. Малина продолжала пристально вглядываться, но она не узнавала сына – какое-то время. Она пыталась, она надеялась, но он превратился в абсолютного незнакомца. Его измененное лицо напоминало лицо Брондона с остатками черт Якссона, но теперь они оба мертвы. Глубоко ущербные люди, они оба проиграли.

Разумеется, Малина будет горевать по Якссону и сокрушаться о том, что ей пришлось сделать, но она должна также использовать свое влияние, чтобы возместить ущерб, причиненный ее сыном. Она – ур-директор.

Малина негромко скомандовала псам и повернулась, чтобы уйти вместе с питомцами. Запах крови и дыма пропитывал воздух, и ей требовалось найти себе уединенное убежище, прежде чем она справится со смятением в сердце.

Мы так долго трудимся и строим планы, стремясь к самым возвышенным целям, а потом наши надежды рушатся. Снова и снова.

«Отчаяние Матери Квизаца». Запись в селекционном журнале

После трагической смерти Брома в Школе Матерей поднялся переполох. Высокопоставленные сестры не могли сдержать эмоций. Мать-настоятельница справилась бы со своими чувствами в обычных обстоятельствах, но теперь выглядела столь же глубоко потрясенной.

Печаль, разочарование и ощущение неудачи распространились по всему Ордену, даже несмотря на то, что большинство сестер не осознавали значения случившегося. Испытания мужчин происходили крайне редко, а Бром всю жизнь прожил в школьном комплексе. Рождение этого молодого человека стало неожиданностью – скорее всплеском, чем предсказанной точкой на графике запутанных родословных, и все же сестры позволили себе надеяться на этот шанс.

Джессика понимала все причины, но ее горе было более личным. Несмотря на предчувствие, что сын Ксоры не выживет, что он не готов, она ходила в оцепенении. Могла ли она обучить его лучше или предотвратить испытание? И изменило ли бы это что-либо? Случайный талант, взращенный тренировками Бинэ Гессерит, Бром родился вне тщательной программы селекции и точно так же, как Пол, не вписывался в изначальные планы Сестринства. Само существование Брома и Пола уже представлялось опасным.

«Тебе приказали рожать Атрейдесу только дочерей!»

Джессика загнала свою печаль глубже, сделав мысли холодными и безэмоциональными – такими, какими их хотели видеть Бинэ Гессерит. Она хорошо усвоила, каково наказание за непослушание. Сейчас в своей аскетичной келье она сидела у окна и смотрела на серое небо. Стая птиц летела на юг, их V-образный строй темнел на фоне облаков.

Она услышала стук в дверь, и женщина в мантии и вуали скользнула внутрь без приглашения, будто была самой главной во всем комплексе. Джессика поднялась со стула, чувствуя озноб во всем теле и гадая, что же Сестринство предпримет дальше. В прошлый раз она встречалась с Матерью Квизаца наедине в ее темной келье.

Следом, шурша одеждами, вошли еще женщины – мать-настоятельница Харишка, преподобная мать Кордана и даже преподобная мать Гайя Елена Мохайем. Лицо матери Квизаца оставалось скрытым, но суровое выражение на лицах других женщин заставило Джессику насторожиться. Не сомневаясь, что им что-то от нее нужно, она отвесила осторожный официальный поклон.

Загадочная женщина в вуали произнесла своим нестареющим голосом:

– Ты знаешь, почему мы здесь, сестра Джессика?

Джессику охватило зловещее предчувствие. Ее жизнь, некогда безмятежная и счастливая в кругу семьи, покатилась под откос, когда ее отозвали с Каладана. Ее выдернули оттуда с целью наказать и загрузить работой. И к ней, и к ее сыну Сестринство относилось как к простым пешкам. Полу грозила опасность из-за бредней старой Лезии, а саму Джессику назначили к другому дворянину, который теперь мертв, а его владения испарились.

Преподобная мать Кордана дала Джессике надежду, что ее искупление, возможно, закончится и ей разрешат вернуться на Каладан – восстанавливать то, что утрачено. Но Джессика не верила, что какие-либо новые планы Сестринства пойдут ей на пользу. Она опустила глаза:

– Нет, не знаю.

Мать Квизаца шагнула ближе, оказавшись прямо перед ней. Джессика нашла в себе силы взглянуть на вуаль, мысленно представляя скрытые глаза посетительницы.

– На протяжении сотен поколений мы составляли карты родословных всего человечества ради единственной цели. Наконец-то мы подошли к кульминации, но мы не можем видеть точный итог среди вариантов возможного будущего, – оно подобно мириадам водоворотов в дельте реки перед впадением в море. Генетика не точная наука. – Она склонила покрытую капюшоном голову. – Мы должны следовать нашему плану, но также должны быть готовы и рисковать, испытывая неожиданные возможности.

– Как в случае с Бромом, – с трудом выдавила Джессика. Слова застревали у нее в горле.

– Бром считался подходящим кандидатом, чтобы стать тем, кого мы так долго искали, но его генетическая линия оказалась тупиковой, – сказала женщина в вуали. – И прервалась с его смертью.

Мохайем, Харишка и Кордана хранили молчание, позволяя ей продолжать.

– Но мы близки к цели, очень близки. Я не ожидала, что это произойдет во время моего служения, но я выполню свои обязательства, как и все мы. – Она вновь склонила голову. – И дело не в одной женщине, исполняющей эту роль. Дело в тысячелетиях, которые потребовались, чтобы достичь этой точки в нашей истории селекции. Это связано с усилиями великого множества наших сестер, с испытаниями и невзгодами. Мы думали, что нашли приемлемый короткий путь, что можно пропустить шаг, но сегодня утром этой надежде пришел конец.

Джессика кивнула, думая о погибшем юноше не как о точке на графике, а как о личности.

– Я понимаю. Это печальный день.

Она попыталась представить мать Квизаца за ее маской и одеяниями. Какая она? Древняя, как Лезия, или мудрая и здоровая, гораздо более молодая женщина?

Харишка подошла ближе, чтобы присоединиться к разговору:

– Иногда оптимизм – это слабость, а мы возлагали на Брома слишком много надежд. Мы проявили нетерпение, и теперь Бинэ Гессерит должны сделать шаг назад и взглянуть на это с точки зрения вечности. Мы переосмыслим сложности нашей программы, исследуем генетические фрагменты, вновь возьмемся за некоторые заброшенные линии.

Джессика пыталась понять, зачем они здесь. Она не сомневалась, что это как-то связано с Полом.

– Какие заброшенные линии?

«Пол жив, – подумала она. – Что они намерены с ним сделать?»

Мохайем и Кордана топтались неподалеку, как огромные черные хищные птицы, словно желая ее запугать. Джессике казалось, что она задыхается, оттого что в келью набилось так много народу.

– Мы можем вернуться к своему первоначальному плану, – пояснила Мать Квизаца.

– Ты ведь хочешь вернуться на Каладан к своему герцогу, не так ли? – дразнящим тоном спросила Харишка. – После всего, что ты пережила.

Джессика застыла:

– Я доказала свою преданность Сестринству. – Она собралась с силами. – Я сделала все, что мне велели.

– Есть только один возможный путь… – прошептала Мать Квизаца сквозь вуаль.

– Чего еще вы от меня хотите? – спросила Джессика, не позволяя себе надеяться и в то же время демонстрируя силу. Она оглядела окружившие ее темные фигуры. – Вот почему вы здесь – потому что вам что-то нужно. Разве я не проявила себя в Доме Туллов? – Ее гнев и страх росли, но она не повышала голоса. – Это связано с моим сыном как еще с одним потенциальным кандидатом? Вы хотите заставить его принять яд, несмотря на то, что он так молод? Чтобы он умер, как Бром?

Теперь Кордана улыбнулась:

– Ну что ты, нет! Ты сама предложила альтернативу, дитя мое, когда мы беседовали в поместье виконта Тулла. Твой герцог хотел сына, и ты ему его подарила… Но возможно, тебе еще не поздно доказать свою ценность для Сестринства.

У Джессики перехватило дыхание.

– Нам требовались от вас дочери, но и ты, и Ксора родили сыновей без разрешения, – сказала Мохайем. – Теперь ты можешь исправить свою ошибку.

– Возможно, потенциал твоего сына еще стоит рассмотреть, как потенциал Брома, – вмешалась Мать Квизаца. – Но мы можем спасти эту генетическую линию другим способом и скорректировать направление селекции. Мы были слишком нетерпеливы с Бромом.

– Чересчур нетерпеливы, – согласилась Кордана. – С трагическими последствиями.

Мать-настоятельница Харишка заговорила своим самым суровым тоном:

– Если ты вернешься к герцогу Лето Атрейдесу, ты должна дать нам в точности то, чего мы хотим: дочь Атрейдеса.

У Джессики закружилась голова. Она понимала, что у нее есть некоторые рычаги воздействия на этих женщин, но это не было невыполнимой просьбой. Им нужна дочь Атрейдесов – от нее и от Лето. Но это может произойти только в том случае, если ей позволят вернуться на Каладан. Вернуться домой. И да, она могла это сделать. Пол их единственный сын, но они подумывали о том, чтобы завести еще одного ребенка. Лето будет рад дочери – и она тоже.

– Так вот как вы хотите, чтобы я доказала свое послушание.

Она увидела, как женщины кивнули, и подумала: «Я действительно люблю Лето».

Джессика знала, что они могли понять это по выражению ее лица, даже если она не говорила этого вслух.

– Возможно, я смогу спасти наши отношения, вернуться к нему и заслужить его прощение и доверие. – Она помолчала. – И тогда я рожу дочь Атрейдеса.

«Я смогу вернуться на Каладан! К Полу! К Лето!»

– А теперь иди и люби своего герцога, – произнесла Мать Квизаца с легкой ноткой сарказма.

Внезапно ей дали то, чего она хотела больше всего, и радость Джессики не знала границ. Но несмотря на то, что Бинэ Гессерит отпускали ее, она задумалась о Лето. Видел ли он скрытое послание, которое она включила в запись, где она стояла рядом с виконтом Туллом? Что он о ней подумал?

То, что Сестринство велит ей вернуться, еще не означает того, что Лето ее примет…

После того, как битва закончена и мы купаемся в почестях, нам все равно не по себе от осознания, что не все в порядке и наша жизнь никогда не будет прежней.

Герцог Лето Атрейдес. Из письма к сыну

Сойдя с имперского корабля в космопорте Кала-Сити и посмотрев на людей, собравшихся его поприветствовать, Лето увидел в первом ряду Пола – и не мог больше думать ни о чем другом, кроме как о своем сыне.

Молодой человек бросился ему навстречу. Несмотря на пока еще невысокий рост, теперь Пол выглядел более зрелым и гораздо более серьезным, будто груз ответственности за последний месяц состарил его на годы. Но он все равно оставался порывистым сыном, ликующим от долгожданной встречи с отцом.

Сам Лето формально воспитывался Паулусом и Еленой, привыкая к своему будущему положению в Ландсрааде и роли следующего герцога Каладанского, но они проявляли к нему мало теплоты. Даже имея тесную связь с собственным сыном, Лето никогда не позволял себе выказывать бурные эмоции – в его юности на такое всегда смотрели неодобрительно. Но только не сейчас. Он заключил Пола в крепкие объятия, оторвав его от земли. Сын похлопал его по спине:

– Отец, ты дома! Ты в безопасности!

– Теперь мы все в безопасности, – сказал Лето. – Восстанию конец, и я всем сердцем надеюсь, что мы вновь заживем нормальной жизнью.

Сафир Хават приблизился к ним, прямой как штык. Подскочил и Гарни, лихой и полный боевой энергии. Он искренне радовался герцогу, и в то же время в нем чувствовалась тень печали и стыда.

– Я подвел вас, милорд. – Отдельные синяки все еще виднелись на его лице. – Я не доставил ваше послание Шаддаму, как вы мне приказывали.

– Я знаю, Гарни, и вы заплатили за это ужасную цену.

– Недостаточно высокая цена, милорд, учитывая тот вред, который я причинил. Эта неудача едва не привела к уничтожению Каладана… и к вашей гибели.

Дункан Айдахо присоединился к ним, возвышаясь над Полом. В присутствии Мастера меча юноша казался еще ниже ростом и субтильней.

– Позже ты найдешь более подходящее время, чтобы предаться самобичеванию, Гарни. На что никто из нас не рассчитывал, так это на явную гениальность нашего великого переговорщика. – Он хлопнул Пола рукой по плечу. – Ваш сын встретился лицом к лицу с группой сардаукаров и убедил полковника-баши, что не стоит слепо следовать приказам.

Пол покраснел:

– Мы были там все вместе, отец. Я действовал так, как ты учил меня. Твоя репутация – вот что принесло успех, так же как и запись, которую ты оставил доктору Юэ.

Лето испытывал гордость – не только за сына, но и за непоколебимую стойкость своих верных советников и товарищей. Он огляделся по сторонам:

– А где же Юэ?

Доктор проталкивался сквозь линию охраны, пока толпа жителей Каладана рвалась ближе, чтобы увидеть возвращение их любимого герцога.

Пол махнул, чтобы доктора пропустили, и пояснил отцу:

– Доктор Юэ показал сардаукарам твое сообщение. Их полковник сказал, что ему и раньше доводилось пересекаться с тобой и у него сложилось о тебе благоприятное мнение.

Не совсем понимая, о чем говорит Пол, но решив, что сейчас это не имеет значения, Лето еще раз обнял юношу:

– Я просто хочу насладиться тем, что наконец дома… и мы двигаемся по жизни дальше. Император Шаддам даровал мне полное прощение всех предполагаемых преступлений, но некоторым Великим Домам и их подданным уже причинен огромный ущерб… непоправимый ущерб.

Перед его глазами вдруг возникло размытое пятно – будто все вокруг заволокло туманом, поднявшимся с морей Каладана. Джессика, вероятно, стала одной из жертв – наряду с виконтом Туллом, Виккой Лондин и многими другими. Сами радикальные заговорщики, возможно, и заслуживали сурового возмездия, но Джессика не виновата в том, что с ней случилось. Ее просто приставили как пешку к некоему дворянину Ландсраада ради исполнения дальнейших планов Бинэ Гессерит.

Пол последовал за отцом к ожидавшему их наземному автомобилю. Глаза юноши радостно сияли, но Лето замечал в них и проблеск печали, поскольку он явно тосковал по матери. Вернется ли когда-нибудь жизнь Пола в нормальное русло? Нет, только не без Джессики…