Текст книги "Наследник Каладана (СИ)"

Автор книги: Кевин Джей Андерсон

Соавторы: Брайан Херберт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

– Я только что отправил это. Величайшие предательства, вероломство в бизнесе, шантаж и коррупция. Полагаю, это затрагивает примерно три четверти Домов Ландсраада. Все они будут возмущены Домом Коррино. Они набросятся друг на друга, как волки.

Он улыбнулся – задумчиво и злобно одновременно.

– И ты никак не можешь этому помешать, мама. Слишком поздно. Сообщение ушло, и его не воротишь. Ретрансляторы подхватят сигнал и будут передавать его все дальше и дальше. – Якссон откинулся назад, понимая, что только что использовал последнее оружие в своем арсенале. Он снял серьгу и со стуком бросил на пол. – Кто-нибудь да услышит. У меня много усилителей на Танегаарде, и сигнал уже там.

Малина слушала его, не двигаясь. Последняя искра любви к сыну только что погасла в ней. Она выдавила из себя натянутую, пугающую улыбку:

– Ты уверен в этом?

В ответ он посмотрел на нее, как капризный мальчишка, скрестив руки на груди:

– Тебе никогда не загнать джинна обратно в бутылку. Ты ничего не сможешь сделать!

– Мне ничего не нужно делать. Вспомни, где ты находишься – внутри самого защищенного бункера, который, в свою очередь, расположен внутри главного хранилища крепости Танегаард. Я заранее усилила все скремблирующие поля – как надземные, так и подземные. Ты окружен многометровой толщей пластали и свинца, воздухонепроницаемой, герметичной, абсолютно непробиваемой – изнутри и снаружи. – Малина пожала плечами, и от этого жеста безумие Якссона вспыхнуло с новой силой. – Ты ничего не добился своей передачей. Она затухла здесь, внутри, и никто ее не слышал. Тебе больше нечем угрожать.

Потрясенный Якссон смотрел на нее. Ему хотелось кричать, но он не находил слов. Слезы заблестели в его глазах, и одна из них скатилась по щеке.

Малина продолжала самодовольно-убийственным тоном:

– Твой последний отчаянный поступок превратился в пшик, как и все остальные. Я сделала выводы, сынок. Мы должны от тебя избавиться – это наш единственный выход. Иначе ты продолжишь наносить огромный ущерб народам Империи, убьешь слишком много людей… и испоганишь нам все дело.

– Мое дело и есть ваше дело! – выкрикнул он.

Малина покачала головой, объясняя тоном строгой учительницы:

– Цель Союза Благородных – преобразовать Империю во что-то лучшее. Благодаря кропотливой работе за прошедшее столетие мы уже сильно подорвали имперскую власть. В Ладсрааде существует раскол, ширится недоверие к Коррино. Империя рано или поздно рухнет, – но это произойдет не так, как хотелось бы тебе. Ты бы ее сломал и оставил одни руины. А это идет вразрез как с целями Картеля, так и с моими собственными.

Стук снаружи бункера становился все громче. Сильный удар по толстой пласталь стене указывал на то, что сардаукары перешли к более мощной взрывчатке. Стена начала светиться темно-красным. И Малина, и Якссон понимали, что она вскоре не выдержит.

– Если ты не сделаешь как я скажу – тебя схватят, Якссон. Шаддам устроит грандиозное зрелище из твоих пыток и казни. – Она добавила чуть больше теплоты в голос. – Бедный мальчик… Я знаю, ты думаешь, что сможешь стойко выдержать все это. Но имперские палачи – хорошие специалисты и любят свою работу. Независимо от того, насколько сильным ты себя считаешь, – они сломают тебя, заставят скулить и пресмыкаться. Ты будешь умолять и рыдать перед огромной толпой. – Малина в смятении покачала головой. – Я не смогу на это смотреть.

У Якссона подкосились ноги. Он осел на пол и остался сидеть там, как сломанная кукла. Проявив толику милосердия, Малина коснулась его плеча, погладила по густым вьющимся волосам. Черты его клонированного лица все еще вызывали в памяти образ ее покойного мужа. Но Якссон – не он; сходство лишь поверхностное.

– Подумай об этом, сын мой. Возможно, будет лучше… если ты просто все сделаешь сам?

– Для этого слишком поздно, мама.

Она сунула руку в карман своего делового костюма и достала пакет, завернутый в прозрачную полимерную пленку. Пленка затрещала, когда Малина сорвала ее. Внутри лежали два высушенных побега папоротника, коричневых и изогнутых, как жало скорпиона.

– Это барра, исключительно мощный сорт. Ядовитый айлар. Думаю, это достойный конец. – Малина вложила пакет в его потную ладонь.

Он посмотрел на нее взглядом маленького мальчика, полным боли. Малина вспомнила времена, когда он был юн и энергичен и еще не сбился с правильного пути. Поддавался исправлению. Но теперь – все.

– Постой, я же могу уйти вместе с тобой! – взмолился он жалобным детским голосом. – Забери меня отсюда! Спаси меня, мама!

Малина отступила на шаг:

– Я пытаюсь спасти тебя единственным способом, который в моих силах. Найди в себе мужество сделать то, что должен. Это последний путь чести, который у тебя остался.

Якссон уставился на пакет, словно в трансе, и Малина скользнула обратно к потайному выходу, ведущему в коридоры. Даже если бы сын последовал за ней, системы безопасности уничтожили бы его. Он смог бы пройти лишь несколько шагов.

– Устроить тебе побег было бы неразумным решением с точки зрения бизнеса, – сказала Малина на прощание.

Якссон вытащил два скрученных растения, когда дальняя стена стала ярко-красной. Внутрь сыпались искры, сардаукары рвались в бункер. Малина успела убедиться, что сын поднес ядовитый наркотик к лицу.

Она нажала на поворотную пластину и плотно закрыла за собой дверь, зная, что никогда больше не увидит Якссона. Малина родила его и заботилась о нем всю его жизнь – включая этот последний акт милосердия.

«Теперь у меня только двое детей», – подумала она.

Даже если мой брат – мой враг, он все равно мой брат. Это все усложняет.

Глоссу Раббан, граф Ланкивейльский

Увидев, как разгневался дядя из-за спасения Гарни Холлика и всех последствий, которые могли обрушиться на Дом Харконненов, Раббан понял, что одного лишь бегства в пустыню будет недостаточно. Он решил, что благоразумней улететь на Гайеди Прим – якобы по неотложным делам, – и поспешил покинуть Арракис, не уведомив об этом подчиненных. Он даже не успел привести в порядок бумаги с отчетностью, – но они поступят в канцелярию барона автоматически через несколько дней после его отлета. Раббан надеялся, что к тому времени, когда он вернется на Арракис, дядя остынет.

Оказавшись в безопасности на Гайеди Прим, здоровяк Раббан сразу отправился в Харко-Сити. Его сводный брат Фейд номинально оставлен здесь за главного и непременно оскорбится, если Раббан его потеснит. Несмотря на молодость, Фейд отличался коварством, был опасен и сосредоточен на собственной карьере. Но Раббан, если что, справится с ним – в крайнем случае, слегка поучит более слабого брата уму-разуму.

Он вышел из транспортного корабля и зашагал к машинам, обгоняя собственную охрану. Пока они ехали среди высоких угловатых зданий, Раббан смотрел вверх на паропроводы и дымящие заводские трубы, на затемненные окна из односторонне прозрачного стекла. Он с наслаждением вдохнул запах смога и вспомнил, что здесь ему нравится гораздо больше, чем на пустынной планете.

Темно-синяя военная форма и отделанный золотом плащ подчеркивали его благородный статус. В здание главной штаб-квартиры – наконец-то он дома! – Раббан прошел с высоко поднятой головой и расправленными плечами. Один из телохранителей громогласно объявил о его прибытии:

– Приветствуйте Глоссу Раббана, графа Ланкивейльского!

Раббан чувствовал себя полководцем-завоевателем.

Фейд-Раута выскользнул им навстречу, но на молодого человека этот помпезный выход не произвело впечатления. Он остановился перед братом – жилистый и тонкий, как хлыст, криво усмехаясь:

– По-моему, твое поведение слегка попахивает высокомерием. Ты примчался сюда, поджав хвост, после того как тебя унизили. Ты проявил больше, чем просто некомпетентность. Я удивлен, что наш дядя тут же не казнил тебя на Арракисе.

Раббан без лишних слов взмахнул открытой ладонью и отвесил Фейду оплеуху. Молодой человек пошатнулся, но не упал. В мгновение ока он выхватил длинный стилет и выставил перед собой. Ледяным тоном Фейд произнес:

– Я стерплю этот единственный удар – будем считать, из радушия. Добро пожаловать домой! Но если ты еще хоть раз дернешься, я порежу тебя на ленты и украшу ими свою спальню.

Телохранители Раббана напряглись, готовые к схватке. Охранники резиденции приблизились, наблюдая за происходящим, но не принимая ничью сторону. Раббан метнул косой взгляд на бойцов, рассредоточенных по всему гигантскому залу, – все одеты в цвета Харконненов. Он на мгновение ощутил нерешительность, задумавшись: кого они поддержат, если это перерастет в полномасштабный внутрисемейный конфликт. Но через секунду решил, что не хочет об этом знать.

– Я созову административное собрание, чтобы убедиться, что бизнес Харконненов не пострадал, пока ты оставался за главного!

– Можешь посмотреть все документы, брат, – насмешливо сказал Фейд, – хотя я сомневаюсь, что ты в них разберешься. Сложные концепции никогда не были твоей сильной стороной.

Раббан фыркнул:

– Дядя еще не объявил, кого из нас выберет своим преемником. Он посмотрит, как мы справляемся с его заданиями. – Усмехнувшись, он отвернулся. – Да, один пленник ускользнул из моих рук после тщательных пыток и допросов, но я выгляжу очевидным победителем в нашем состязании. А ты, младший братец, со своими пустыми разговорами похож на попугая. Разве ты чего-то добился?

Глаза Фейда сузились, их взгляд разил словно клинок – такой же острый, как стилет в его руке:

– Ты вообще не в теме и не тебе об этом судить!

Раббан прошел мимо него под нависающие скульптуры, которые веками наблюдали за делами Харконненов, – огромные грифоны выглядели одновременно капризными и смертельно опасными. Повернувшись, он вновь посмотрел на Фейда:

– Я в одиночку уничтожил рыбные промыслы Каладана! Банкиры Атрейдесов плачутся, что счета опустели!

– Да всем плевать на рыбу! – крикнул Фейд вслед брату, когда Раббан зашагал по коридору. – Дядя велел нанести прицельный удар по герцогу Лето – нечто такое, что сломало бы его душевно. Думаешь, он будет страдать из-за какой-то лунной рыбы, плавающей кверху брюхом? – Он поспешил вдогонку за Раббаном. – Позволить Холлику сбежать – это стыд и позор! А что еще хуже, Лето Атрейдес будет выглядеть героем, если поможет подавить восстание! Я словно вижу это своими глазами: герцог получает награды, в то время как нас все осуждают. – Его голос сочился презрением. – Ты действительно нанес болезненный удар, мой брат-тугодум, – удар по Дому Харконненов!

Раббан резко обернулся:

– Наш дядя стал для Императора незаменимым человеком, когда придумал ловушку для Якссона Ару, даже если сардаукары провалили операцию по захвату. Пускай даже Холлик заявит о нашем жестоком с ним обращении – что с того? Император Шаддам не принимает участия в дрязгах благородных семейств. – Поиграв мускулами, Раббан сердито взглянул на младшего брата: – А разве ты выполнил задание дяди? Ты не просто потерпел неудачу – ты даже не пытался. Или тебе слишком стыдно признаться нам в своем провале?

Фейд мрачно усмехнулся:

– Как я уже сказал, сложные детали – не твоя сильная сторона. Это многослойная интрига. Чтобы подготовить и нанести по-настоящему болезненный удар, требуется время. Я уже нанес один – убил новую наложницу герцога… хотя это было просто для разминки. Мой агент на месте, и я верю, что он завершит миссию. Возможно, Атрейдесы думают, что сейчас они в безопасности, но этот удар подкосит их как раз тогда, когда они меньше всего его ожидают! – Фейд громко рассмеялся, в то время как Раббан молча смотрел на него, кипя от ярости.

Все люди ежедневно сталкиваются с испытаниями, но далеко не каждый – с такими значительными и опасными.

Мать-настоятельница Харишка. Из выступления перед избранной группой сестер

Бром уверял, что готов к высшему испытанию. И должен его пройти.

Джессика сделала для юноши все что могла, но продолжала волноваться. Это испытание станет самым серьезным, с которым когда-либо сталкивался сын Ксоры, и она боялась, что Сестринство слишком его торопит, стремясь проверить потенциал вероятного Квизац Хадерача.

Хотя лишь самые высокопоставленные сестры знали о смысле их давней программы селекции, остальные чувствовали напряжение, витающее в холодном воздухе. Прежняя наставница Джессики, преподобная мать Мохайем, прибыла с Кайтэйна, чтобы провести это испытание. При встрече Джессика поприветствовала ее лишь сдержанным кивком. Они находились в прохладных отношениях с тех пор, как Мохайем пыталась растоптать Джессику сапогом Бинэ Гессерит за ее непокорное поведение.

Но Джессика не хотела сейчас вспоминать прошлую вражду. Вещающая Истину и мать-настоятельница Харишка были гораздо больше озабочены Бромом и его потенциалом.

Маленькое холодное солнце стояло прямо над головой. Сидя на каменной скамье возле статуи Ракеллы, Джессика смотрела, как Мохайем, Кордана и две другие преподобные матери шествуют от административного корпуса через главную площадь. Она знала, что они направляются в Затерянный Грот. И знала зачем.

К этому времени Бром, вероятно, уже находился в изолированной подземной комнате. Предыдущую ночь он провел готовясь, медитируя, настраивая себя на правильный лад. Он будет использовать все приемы и тонкие техники, которые показала ему Джессика.

Юноша принял ее помощь без высокомерия или излишней самоуверенности. Он рос среди сестер Бинэ Гессерит и обучался их особым навыкам, тогда как Джессика делала все возможное, чтобы поделиться ими с Полом. Благодаря запутанной паутине совпадений и генетических линий Бром обладал определенными качествами… как и ее сын.

Она вздрогнула, вспомнив язвительные и страшные фразы, исторгаемые старой Лезией, которая утверждала, что Пол слишком опасен и его следует убить. Если Бром пройдет испытание и справится с ролью человека, появления которого Сестринство ожидало тысячелетиями, тогда существование Пола никого не будет тревожить. Если только Бром справится с ролью Квизац Хадерача…

Сидя на скамейке, Джессика отчаянно надеялась на благополучный исход, но ей запретили видеться с Бромом перед испытанием – якобы для того, чтобы не отвлекать его в решающий момент, когда так много поставлено на карту. Он должен полностью сосредоточиться на каждой клетке своего тела, на каждой своей мысли.

Юноша просил Джессику быть рядом, но Мохайем категорически воспротивилась, и мать-настоятельница ее поддержала. Никто из тех, кто сам не пережил Агонию, не может при этом присутствовать. Брому придется пройти испытание одному.

Совсем одному.

Никому из мужчин раньше это не удавалось. Проявились ли наконец у Брома после бесчисленных тренировок генетические способности, которые требуются?

А у Пола?

Ожидая на улице, одинокая и замерзшая Джессика сосредоточилась на своем дыхании, не обращая внимания на резкий холодный ветер. Она подняла взгляд на статую – блаженное лицо Первой Преподобной Матери было высечено из мрамора. Хотя Ракелла Берто-Анирул жила десять тысяч лет назад, ее черты на этом изваянии считались точными, сохранившись благодаря Общей Памяти. Ракеллу отравили, и хотя она выжила – внешне она изменилась. Так и начались тысячелетия обучения и трансформации Бинэ Гессерит. Однако в данный момент героический вид статуи приносил Джессике мало утешения. Усталость и страх заполняли каждую косточку и мышцу ее тела. Она не могла перестать думать об эмоциональных и физических мучениях, через которые предстояло пройти Брому.

Услышав совсем рядом шаги, она подняла голову и увидела доброе лицо Корданы, которая тоже направлялась в Затерянный Грот. Преподобная мать сказала:

– Я буду там и поделюсь с ним твоей поддержкой. Он будет знать, что ты рядом, и это придаст ему сил.

– Спасибо, – откликнулась Джессика, хотя и считала, что это не то же самое, что личное присутствие. – Я боюсь, что он не полностью готов.

Сгорбленная женщина нахмурилась:

– А будет ли когда-нибудь готов полностью? А любая из нас? Это и определит тест.

Джессика продолжала думать и о Поле. Что они сделают с ним дальше?

Кордана понизила голос:

– У тебя что, нехорошее предчувствие?

Джессика покачала головой:

– Просто наблюдение. Он прошел всю подготовку, какую только мог получить в Бинэ Гессерит. Но все же… это яд. Многие умерли.

– А многие – выжили! – Преподобная мать цокнула языком: – Может, он справится с ядом и перейдет на более высокий уровень – гораздо более высокий. Мать-настоятельница возлагает на него большие надежды.

Джессика выпрямилась:

– А как считает Мохайем? Она же проводит тест.

– Преподобная мать Мохайем мало знает этого мальчика, но ей известно, что он обладает генетическими маркерами и поведенческими характеристиками, которые мы так долго искали. Он – наша главная надежда!

– Главная надежда… – повторила Джессика. – Он всегда был добр ко мне. Он… – она запнулась.

Кордана отступила на шаг:

– Я знаю, он напоминает тебе твоего собственного сына. Возможно, твоему ребенку в итоге и не потребуется проходить это испытание. – И она пошла дальше своей странной подпрыгивающей походкой, чтобы присоединиться к остальным в пещере под холмом.

Джессика видела, как еще несколько преподобных матерей направляются к гроту. Она взглянула на заснеженные горы вдалеке. Слезы щипали ей глаза, и она не чувствовала желания использовать навыки Бинэ Гессерит, чтобы загнать их обратно. Ей хотелось испытать и принять все свои эмоции. От этого она ощущала себя живой.

Бром заслуживает того, чтобы о нем кто-то беспокоился.

* * *

Молчаливые мрачные женщины занимали свои места. Бром стоял в полутемной нише, стараясь справиться с волнением. Он вглядывался в каждое лицо, высматривая Джессику. Ужасное испытание вот-вот начнется. Почему ее нет?

Он сконцентрировался, прислушиваясь к своему внутреннему состоянию. Ему не обязательно, чтобы Джессика присутствовала здесь и наблюдала. Он вполне самодостаточен и готов. В Школе Матерей учили, что полагаться на других – это слабость. А еще одна слабость – стать жертвой эмоций.

Я не должен бояться. Страх убивает разум…

Джессика помогла ему, и он думал о ней как о своем хорошем друге. Их связывали общие проблемы и общая борьба. Бром был благодарен ей за советы, за помощь в оттачивании навыков, но он также научился улавливать едва заметные изменения в лице и манерах человека. Глядя на выражение лица Джессики после тренировок, прислушиваясь к ее словам и тону, он понимал, что она тревожится за него – боится, что он не готов.

Страх – это маленькая смерть, которая приносит полное уничтожение.

Он собрался с духом и прочел литанию против страха так спокойно, как только мог, а затем дал себе более персональный совет: «Я должен быть сильным. Я должен сохранить то, что дала мне Джессика, чтобы добиться успеха».

Преподобная мать Мохайем подошла ближе и уставилась на него по-птичьи яркими глазами:

– Твое время пришло.

Бром последовал за ней в восьмиугольный зал.

Когда страх уйдет, не будет ничего. Останусь только я.

* * *

В зале воцарилась тишина, нарушаемая лишь редким покашливанием пожилых женщин. Харишка сидела молча, и Мохайем поняла, что мать-настоятельница затаила дыхание.

Мохайем склонилась над помостом, где навзничь лежал Бром с закрытыми глазами. Его тело казалось жестким и неподвижным, но с помощью своих обостренных чувств Мохайем смогла понять, что он дрожит от едва сдерживаемого страха. В руке преподобная мать держала флакон с прозрачной жидкостью – ядом Россака, собранном на планете, где много лет назад зародилось Сестринство. Другой вариант этого мощного средства использовался для усиления способностей Вещающих Истину. Этот яд убивал любого, кто не был готов к нему всем своим естеством. Мохайем хорошо помнила собственное испытание Агонией – один из тяжелейших и самых славных моментов в ее жизни. Она ничего не захотела бы в ней менять и не сожалела о последствиях. Она стала выдающейся и пользующейся доверием прорицательницей при Императоре. А этот молодой человек, возможно, наконец-то окажется Квизац Хадерачем. Как же замечательно, что ей повезло жить в такое время – после долгих столетий тщательного планирования и отбора… и ожидания.

Брому, сыну амбициозной Ксоры, предстояло принять препарат Россака, а затем переработать смертельный токсин в организме, преобразовать его в безвредное вещество и выйти из испытания с фундаментально измененными разумом и метаболизмом. Мохайем видела, как многие талантливые сестры пытались это сделать и терпели неудачу. И они быстро исчезали из памяти.

Но если Бром действительно Квизац Хадерач…

Она говорила мягко, скорее давая указания, чем подбадривая. Бром держал глаза закрытыми, но его веки подрагивали. Он не сопротивлялся, когда Мохайем раздвинула ему губы и вылила в рот содержимое маленького пузырька. Юноша поморщился – возможно, от противного вкуса, возможно, от осознания того, что это такое. Он долгое мгновение держал жидкость во рту, прежде чем набрался смелости и проглотил.

Бром открыл глаза и бросил в сторону Мохайем острый и дикий взгляд, затем посмотрел куда-то в бесконечность и улыбнулся, наконец, снова закрыл глаза и перестал дрожать. Одними губами он шептал знакомые слова молитвы.

Отчаянно надеясь, что Бром пройдет это испытание и станет мужчиной Бинэ Гессерит, который сможет соединить пространство и время, Гайя Елена Мохайем затаила дыхание.

Менее чем через минуту тело Брома обрело каменную неподвижность. Затем, к ее ужасу, из его глаз, ушей, носа и рта потекла кровь. Юноша издал еле слышный стон, за которым последовал еще один.

Склонившись над ним, Мохайем поняла, что он пытается закричать, но не может.

Затем начались ужасные конвульсии.

Каждый Мастер меча должен быть готов сражаться не на жизнь, а на смерть. Боевые навыки Гинац сослужат вам хорошую службу, но не менее важно умение правильно мыслить. Проанализируйте противника до мелочей. Вот так вы побеждаете. И именно так вы убиваете.

Урок в Школе Гинац

Пол беспокойно ерзал в библиотеке замка, пока смотрел книгофильм о ближнем бое, рекомендованный ему Дунканом. Диктор монотонно бубнил математические формулы, объясняющие, почему нужно замедлять движение клинка, чтобы пробить персональный силовой щит. Лучи послеполуденного солнца пробивались сквозь наполовину задернутые шторы на открытых окнах. Юноша все еще слышал шум снаружи, хотя день уже клонился к вечеру. Мысли витали вдали от урока – это занятие казалось слишком… обычным в данных обстоятельствах.

После того, как флот сардаукаров покинул Каладан, люди дрожали от радости и ужаса. Имперские войска высадились бесцеремонно и нанесли большой ущерб, продемонстрировав силу. Когда корабли улетели, они оставили после себя шрамы на поле космопорта и во многих других попавших под удар местах Кала-Сити.

По самым взвешенным оценкам, погибло сто пятнадцать человек, включая безрассудных смельчаков, пытавшихся сбить корабль-переговорщик. Другие расстались с жизнью в городе из-за бездушной жестокости захватчиков. Пол попросил составить список жертв и прочитал каждое имя, думая о них и поминая. Так поступил бы и Лето Атрейдес.

Командир сардаукаров снял копии с двух важных записей герцога, а чтобы не сомневаться, что информация непременно дойдет до Императора Шаддама, Сафир сделал еще четыре копии и отправил их на Кайтэйн разными космическими маршрутами. На этот раз никакое вмешательство Харконненов не сможет помешать Шаддаму Коррино узнать правду.

Однако Пол так и не получал вестей от отца – в эти окаянные дни новости распространялись по Империи бессистемно и без всяких гарантий. До юноши доходили тревожные сообщения о нападениях сил сардаукаров на другие благородные семейства, также обвиняемые в сговоре c жестокими мятежниками. Планеты казались выбранными случайно, сведения были противоречивыми и непроверенными. По крайней мере, Каладана среди целей не значилось.

Якссона Ару уже давно приговорили к смерти, но этот человек по-прежнему ускользал от имперского правосудия. Пол понимал, что отец сейчас вместе с лидером повстанцев и сардаукары продолжают его преследовать. Лето Атрейдесу грозила более серьезная опасность, чем когда-либо. Все сообщения, приходящие на Каладан, имели недельную давность.

Пол также знал, что старания отца внедриться в Союз Благородных сделали Каладан мишенью. Из-за этого и прилетели полковник-баши и его безжалостные сардаукары, чем нанесли мирным людям ужасный ущерб.

Сто пятнадцать погибших – невинные мужчины и женщины, не имевшие никакого отношения ни к жестокому восстанию, ни к планам Лето Атрейдеса. Герцог Каладанский вовсе не хотел этого, однако его народ заплатил высокую цену.

Несмотря на скорбь по погибшим, Пол понимал, что ситуация могла обернуться намного хуже, что жертвы могли исчисляться сотнями тысяч, включая каждого вассала, служащего Дому Атрейдесов, каждого жителя Кала-Сити или прилегающих земель. Древний замок превратился бы в руины, если бы полковник-баши отказался выслушать.

Несмотря на горе и череду поминальных служб, жители Каладана нашли повод и для праздника. В городе состоялся парад благодарения, а морской рынок наполнился покупателями. Пол слышал, как заключались десятки помолвок.

Чувство облегчения охватило и всех обитателей замка Каладан. После того, как мать и отец улетели, Пол довольно долго находился в тревожном и подавленном состоянии. Однако теперь, зная, что угроза имперского наказания миновала, он мог спокойно вздохнуть.

Даже старый воин-ментат проспал всю ночь напролет. Гарни Холлик стал больше времени проводить в лазарете доктора Юэ, где его основательно подлатали. Его синяки прошли, а благодаря терапии он вновь мог в полной мере пользоваться пальцами – достаточно, как он уверял, чтобы в кратчайшие сроки вернуться к игре на бализете.

Войска Дома Атрейдесов расслабились, солдаты вспомнили, каково это: жить на мирном Каладане и служить герцогу, которого очень любят в народе. Пол и все остальные начали терять бдительность.

– Вы смотрите невнимательно. – Дункан толкнул его локтем.

– Я уже видел этот книгофильм раньше, и мы проводили по нему тренировки.

– Обучение никогда не прекращается, и тренировки никогда не бывают одинаковыми, независимо от того, сколько раз вам покажется, что вы уже научились. Вы только что получили огромный урок, встретившись лицом к лицу с командиром сарадаукаров! И я признаю, что вы выступили исключительно хорошо.

– Мне пришлось, – сказал Пол, зная, как скуп Дункан Айдахо на похвалу. – Я не хотел оказаться избалованным герцогским сынком, который потерял планету, пока отца нет дома.

– В это отчаянное время вы показали себя настоящим лидером, Пол. Но давайте не будем забывать об опасности, в которой находится ваш отец, где бы он ни был.

– И моя мать… – Пол взглянул на залитые солнцем окна. Когда Джессика проскользнула сюда, чтобы защитить его – вскоре после того, как Ксору убили в гостинице, – она проговорилась о своем новом назначении на Элегию. Пол надеялся получить от нее хоть какое-нибудь известие, но почта работала ненадежно и медленно.

Фыркнув, Дункан выключил книгофильм.

– Вы знаете, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь. Просто скажите, что нужно делать.

Пол подошел к окну и раздвинул шторы. Выглянув во двор, он увидел, как с черного хода въезжают машины с припасами, доставляющие продукты на кухню. День клонился к вечеру, и по двору протянулись тени.

– В данный момент мне нужно, чтобы вы просто были моим другом, Дункан.

– Эту миссию я с удовольствием исполню.

* * *

Продуктовые грузовики въехали через служебный вход на обширную территорию замка, затем через густую рощу добрались до открытой погрузочной площадки за кухней. Сегодня они запоздали и прибыли почти затемно. И это вполне отвечало целям Игана Саара.

Порочный Мастер меча исполнял свои обязанности как обычно – ехал рядом с водителем, соблюдал все формальности. Это была его третья доставка в замок, и к настоящему времени он уже знал, чего ожидать и как действовать. Мысленно он составил список слабых мест.

После выгрузки ящиков и мешков с овощами грубоватый водитель расслабился. Он развернул машину и поехал обратно, небрежно крутя баранку одной рукой. Низкое закатное солнце било ему в глаза, когда они въехали в рощу, где тени и листья закрывали обзор. Водитель сменил позу, чтобы лучше видеть, и устало вздохнул.

Сидевший рядом Саар выхватил свой длинный кинжал и глубоко вонзил сбоку в грудь напарника, затем быстро нанес еще два удара – прежде, чем успела хлынуть кровь. Пока умирающий дергался и хрипел, Мастер меча без труда направил медленно движущуюся машину с дороги в гущу деревьев. Он вытер кинжал, сунул его обратно в ножны и, прикрыв меч грязным плащом, ускользнул пешком.

Он имел в запасе достаточно времени.

Пробежав через рощу, он направился обратно к кухне, куда его впустила прислуга, только что видевшая Игана при грузовике. Автомобиль уже пропустили на территорию замка, так что поблизости не было охраны. Рабочие все еще разгружали и сортировали продукты, болтая о большом праздничном застолье в честь того, что сардаукары улетели и Каладан вновь в безопасности.

Саар с рассеянной улыбкой на лице спокойно прошел среди них, будто просто что-то забыл. И поспешил по коридору мимо кухни, где другая смена сидела за ранним ужином. Поглощенные разговорами и едой, работники не заметили его.

Саар выучил наизусть план замка и ясно понимал, куда идти, когда прошмыгнул по служебной лестнице на верхний уровень. Со дня вторжения имперцев у Пола вошло в привычку по вечерам проводить время на крепостной стене, откуда он мог любоваться городом и космопортом, а также океаном внизу.

Оружейная комната на крыше также служила убежищем, где дежурные бойцы Атрейдесов могли укрыться от океанского ветра и тумана, хотя с наступлением сумерек Саар увидел, что ночь будет ясной и звездной. Подходящее время для убийства.

Дверь в оружейную оказалась закрыта, но не заперта, – по халатности, подумал он, хотя мог бы взломать ее в любом случае. Сжимая в руке собственный клинок и пригнувшись, Саар прокрался дальше по широкой крепостной стене и нашел место, где мог спрятаться среди ящиков с припасами, накрытых брезентом. Он втиснул свое гибкое тело в темную щель, откуда мог видеть любого, кто приблизится по открытой стене.

Теперь он находился на месте и мог ждать.

* * *

Пол и Дункан ужинали с Сафиром и Гарни в главном обеденном зале, который оказался для них слишком большим. Прислуга намного превосходила их числом, а свежие овощи, только что доставленные с ферм, шеф-повар приготовил множеством способов. Хотя доктор Юэ удалился к себе, предпочитая отдохнуть, Пол наслаждался трапезой вместе со своими друзьями и советниками. Но на сердце у юноши все равно лежала тяжесть, пока он ожидал известий – хоть каких-нибудь – о своем отце или матери.