Текст книги "Снадобье для вдовы"

Автор книги: Кэролайн Роу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

Глава 22

– Мастер Исаак, я позвал вас сюда, чтобы сообщить хорошие новости, – сказал Беренгер.

– Ваше преосвященство хорошо себя чувствует?

– Совсем не об этом. Мне сказали, что лорд Улибе де Сентеллес въехал в город в сопровождении вашей достойной дочери. Сначала они заедут сюда, потому что она хочет убедиться, что дорога не повредила ему.

– Он был ранен всего лишь восемь дней назад, – заметил Исаак, – а так несерьезно к этому относится. Человека послабее такие раны свели бы в могилу.

– Я получил от него отчет, в котором в числе прочего он пишет о своем намерении обеспечить будущую безопасность дочери сеньоры Серены, женившись на ней. Мой добрый сержант был уверен, что он влюбился в нее с первого взгляда, поэтому, возможно, это и не удивительно.

– Он подвергал себя опасности ради этой семьи. Я думал, что причина – его сильная привязанность к Паскуалю Роберу, вернее, Жилю де Фенестресу, как его следует называть, – сказал лекарь.

– Мне хочется думать, что обе причины были для него важны, – ответил епископ. – Но вот что огорчает меня, мастер Исаак, так это то, что Луиса Мерсера занесло так далеко. Он не был приятным человеком, и у него имелись свои странности, но я даже не догадывался, что он сошел с ума.

– Думаете, ваше преосвященство, что это сумасшествие? – сказал Исаак. – Вряд ли. Подобные деяния произрастают из жадности. Так много народу умерло, вокруг столько разбогатевших в одночасье благодаря свалившемуся на голову наследству от какого-нибудь дальнего родственника, что лжецы и мошенники расплодились неисчислимо. Теперь каждый занят поисками невостребованного наследства среди своей родни. Печальный факт, но он стал частью нашей обыденной жизни. Так что Луис Мерсер не был сумасшедшим.

– Но ведь Луис Мерсер не был родственником Жиля.

– Не был, Ваше преосвященство. Он был дальним родственником сеньоры. Она рассказала мне, что его отец строил планы в отношении ее семьи, когда его сын был еще маленьким мальчиком. Похоже, он взрастил в сыне уверенность, что тот получит свое состояние, когда женится на ней. Мерсер был в ярости, когда она вышла за другого.

– Но больной человек не станет лелеять свою ярость так много лет, – заметил епископ.

– Я и не говорил, что он это делал, – сказал Исаак. – В конце концов, он удачно, как говорят, женился, но и его жена, и его ребенок умерли. Думаю, что когда он говорил мне, что последние два года он мучается от бессонницы и меланхолии, он не лгал.

– Говорили, что он опечален смертью своей жены, – сказал епископ.

– Мне кажется, – Ваше преосвященство, что он вынашивал планы выгодного брака, который когда-то ему не удалось заключить. Давайте представим ситуацию. Мерсер был в Барселоне, когда его кузина выходила замуж за Жиля де Фенестреса. Он видел, как они выходили из церкви. Паскуаль Робер появился в нашем городе два года назад, и Мерсер узнал его. Не как верного слугу короля, а как человека, который женился на Серене вместо него самого. Вероятно, он был единственным в городе человеком, который знал, кто такой Паскуаль Робер на самом деле. Он видел его каждый день на обменной бирже, это действовало на него, как язва _;которая с каждым днем становится все больше.

– Вы хотите сказать, мастер Исаак, – произнес епископ, – что человека, который хранил свои тайны, как в могиле, и был осторожен, как дикий зверь, узнал некто, кому было известно его лицо только потому, что он был мужем женщины, на которой тот сам хотел жениться?

– Совершенно верно, Ваше преосвященство. Мерсер вообще считал, что она вручила себя и свое богатство простому клерку. Кому-то, стоящему на социальной лестнице гораздо ниже его самого.

– И он нанес самый жестокий удар, какой только мог, убив его. Кто знает… Может, он еще надеялся жениться на ней.

– Вы знаете, она ждет ребенка, – заметил лекарь. – Это помогло ей выдержать удар.

– Значит, среди печальных новостей есть и радостные… Полагаю, что с приездом его светлости и вашей дочери здесь снова поднимется суматоха.

– Что с тобой происходит, Ракель? – нетерпеливо накинулась на нее мать. – Через два дня Йом Кипур, столько дел надо сделать, а ты сидишь в уголке и хандришь, как благородная дама в окружении слуг.

– Мама, я устала, – отозвалась Ракель. – У меня было много работы.

– Чепуха, – отрезала Юдифь.

– Последние пять дней, я или утешала вдову, которая потеряла любимого мужа, или выслушивала всякий вздор от двух юных дам, которые считали, что они влюблены. То плакала от искреннего сочувствия к настоящему горю, то давала советы, например, о том, что имеет в виду твой возлюбленный, когда он говорит то-то и то-то. А в промежутке – ухаживала за больным, который напрочь отказывался делать то, что ему говорят. Я устала.

– Но ты уже дома, – напомнила ей мать.

– Они постоянно мне жаловались, мама, но при этом возлюбленный одной из них находился рядом, а другой – не далее как в двух часах езды верхом. – Она разрыдалась.

– Он вернется, – мягко произнесла Юдифь, присаживаясь рядом с Ракелью на скамейку под деревом, и приобняла ее.

– Я не должна сердиться, – всхлипнула Ракель. – Госпожа Клара прошла через такие испытания, а мать доньи Томазы пытается выдать Томазу за другого. И она была великодушна ко мне. Перед моим отъездом она принесла мне завернутый в полотно сверток. Я до сих пор не посмотрела, что там.

Леа с ворчанием отправилась за свертком.

– Она сказала, что это от них обеих, – сказала она, положив сверток себе на колени. – В знак благодарности за спасение жизни лорда Улибе.

Юдифь заглянула было через плечо дочери, но потом поднялась.

– Покажешь мне потом. Мне нужна Наоми… – с этими словами она уже исчезла в доме.

Ракель развязала ленту, которая скрепляла сверток, и развернула его. Внутри оказалась изысканная сорочка из тяжелого шелка, вышитая белыми и серебряными нитями.

Мама, посмотри, – сказала она. – Это львы, они играют… – и только тут вспомнила, что рядом никого нет.

– Конечно, львы, – произнес глубокий голос позади нее. В конце концов, меня же зовут Даниэль.

– Даниэль! – пронзительно вскрикнула Ракель, вскочив и уронив сорочку на скамейку. – Я думала, что ты затерялся в море, – она обвила его руками.

– Когда меня ждет такая девушка? – улыбнулся он. – Никогда!

– Когда ты вернулся? – спросила она, отпустив его и, взяв себя в руки, снова опустилась на скамейку. – Нам никто ничего не говорил.

– Я только-только с дороги, – ответил он. Даже моя тетя еще не знает, что я вернулся, поэтому мне срочно надо домой. Но сначала я должен был увидеть тебя. Ты прекрасна, как никогда, – добавил он. – Но глаза заплаканные.

– А ты пропыленный и загорелый, как заправский моряк, – рассмеялась Ракель. – Но самый-самый долгожданный.

– Не понимаю, как мать может так глупо потерять своего ребенка, – рассуждала Юдифь. Они сидели во внутреннем дворике, наслаждаясь вечерней прохладой после ужина. Ветерок задул свечу, но Юдифь не стала звать служанку за другой свечой. – Я понимаю, что такое может случиться во время войны или бунта. Но она просто проявила беспечность.

– Она винит себя, моя дорогая, – заметил Исаак. – Но она любит своих детей столь же страстно, как и любая другая мать. Мы не знаем в точности, что происходило в их жизни в то время. Знаем лишь, что королевство воевало и свирепствовала чума. Такие события оказывают серьезные последствия, которые быстро не проходят. Она сбежала от опасности, полагая, что ее дочь в надежном месте.

– И она ошиблась, – сказала Юдифь. – Отправила девочку к каким-то монахиням. Даже не к друзьям. Это не то же самое, что послать Мириам к Дольче на соседнюю улицу.

– Юдифь, ты слишком строга к ней.

– Просто мне невыносимо слышать о тех страшных вещах, которые могут случиться с детьми. Очень рада, что Даниэль вернулся. А то я уже начала беспокоиться.

– Что такое, моя дорогая? Что тебя растревожило?

– Ничего. Ты рассказывал мне о сеньоре, а я тебя перебила.

– Просто я пытался объяснить, почему Ракель должна была находиться там.

– Она присматривала за благородным лордом, ведь так? Он производит приятное впечатление… особенно, когда никто не знает, что он благородный лорд.

– Он именно такой, Юдифь. Но с того момента, как я впервые увидел Серену де Фенестрес, я догадался, что она ждет ребенка, поэтому беспокоился, что из-за своего горя она не будет есть и пить, как необходимо в ее положении, – продолжал он. – Ракель находилась в поместье в большей степени, чтобы присматривать за ней, чем за лордом Улибе, который даже при своих тяжелых ранах был способен позаботиться о себе сам. А теперь этим занялась и ее дочь, и, насколько я понимаю, они присматривают друг за другом со всей тщательностью.

– А как ты догадался? – спросила Юдифь.

– Даже не знаю. В женщине, которая ждет ребенка, есть что-то такое… настроение, манера говорить, возможно, даже запах говорят о ее беременности.

– Интересно, почему же в таком случае ты не заметил во мне ничего такого? – буркнула она. – Или это получается, когда речь идет о незнакомой тебе женщине?

Возникло долгое молчание, нарушаемое лишь стрекотом насекомых в теплой летней ночи. Исаак глубоко вздохнул.

– Ненаглядная моя, – наконец произнес он. – Это правда? Трудно поверить, ведь прошло столько лет…

– Близнецам всего восемь. А еще был ребенок, которого я потеряла, – сказала она. – Не так уж много времени прошло. И я не такая старуха.

– Конечно, нет, любовь моя. Свадьба и ребенок. Я самый удачливый из людей, – он легонько коснулся пальцами ее лица.

– Не говори ерунды, – сказала она. – Удача тут ни при чем. – И она зашлась веселым смехом, когда он нежно обнял ее.