Текст книги "Снадобье для вдовы"

Автор книги: Кэролайн Роу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

– Это неудивительно, – покачал головой Луис. – Это было в тот день, когда умер наш верный Паскуаль Робер. Я ожидал партию товара и приплатил стражнику, чтобы он открыл ворота до Первого часа. Как вы понимаете, я встал засветло и был на площади, когда случилось это ужасное событие. Но буквально перед этим, до того, как наш всеми любимый друг приехал в город, один человек – я не помню точно, кто именно – собирался представить меня вам, сеньор. И я не сомневаюсь, что случившаяся затем трагедия мгновенно стерла из вашей памяти столь незначительное событие.

– Странные фокусы наша память порой вытворяет с нами, – мягко отозвался Улибе. – Ваше лицо мне знакомо, а что касается трагического происшествия… что ж, оно уже в прошлом.

– Я не удивлен. Такое мирное спокойное утро! И страшная внезапная смерть! – он покачал головой. – Я много раз был свидетелем чьей-то смерти, но гибель Паскуаля Робера причинила мне необыкновенную боль. Я потерял сон на несколько дней.

– Я как раз хотел поговорить с вами о смерти моего друга.

– Со мной? – переспросил Луис Мерсер.

– С вами и многими другими людьми, – ответил Улибе. – Не обращался ли к вам в недавнем времени некий человек, желающий получить от вас сто су – в качестве возврата долга или платы за какую-либо услугу?

– Сто су? Какое это имеет отношение к смерти Паскуаля?

– Я знаю только, что связь есть. Возможно, вы просто не помните этого человека.

– Уверяю вас, сеньор Улибе, вряд ли я забыл бы человека, потребовавшего от меня такую сумму, – рассмеялся Мерсер.

– Вы никогда не берете в долг подобные деньги?

– Конечно, беру, – сказал Луис. – Каждый раз, когда приходит партия товара, я беру в долг примерно столько или иногда гораздо больше. Но это всегда происходит по плану. Не столь часто ко мне приходит незнакомец с улицы, чтобы потребовать небольшую сумму денег.

– Не спрашивал ли вас недавно о такой сумме какой либо незнакомый человек?

– Нет, – задумчиво произнес он. – Однако некоторое время назад со мной произошла забавная вещь. Некий незнакомец, с иностранным акцентом, настаивал на встрече со мной. Когда Катарина впустила его в дом, он внимательно оглядел меня, покачал головой, извинился за беспокойство и, не сказав больше ни слова, ушел.

– Как он выглядел? – спросил Улибе.

– Как выглядел? – переспросил Луис. – Ну… растрепанным. Одет в модные тунику и рейтузы, как слуга богатого господина, который переживает трудные времена. Туника была в грязи и разорвана в нескольких местах. Наверное, и рейтузы тоже.

– Он был высок? Толстяк?

– Невысокий. И скорее худой. Кажется, на лбу у него был шрам, так что, возможно, в прошлом он был солдатом.

– Не был ли он ранен в руку?

– Знаете, по-видимому, был. Удивительно, что вы об этом знаете, сеньор. Не желаете еще вина?

– Не буду больше отрывать вас от дел, мастер Луис, – сказал Улибе.

По пути домой Исаак зашел к Луису Видалю, торговцу мануфактурой, который специализировался на шелках и тонком полотне.

– Мастер Исаак, – сказал купец. – Рад вас видеть. Я только-только собирался послать за вами – так, пустяковое дело – а вы уже тут. Немного вина? – весело добавил он, наливая в бокалы вино и разбавляя его водой. – В такую жарищу постоянно хочется пить.

– Это так, – согласился Исаак. – Благодарю вас. А что за пустяковая проблема, которая вас беспокоит?

– Высыпание на руке, оно горит и чешется, – ответил тот.

– Со мной сейчас только малыш Джуда, – сказал Исаак, – который пока не научился отличать сыпь от собачьего укуса. Расскажите мне, как выглядит высыпание, и при необходимости я пошлю за Ракелью.

Он заверил купца, что пришлет ему соли, чтобы тот сделал успокоительные холодные ванночки для руки, а затем повернул разговор к тому делу, по которому он и пришел.

– Приходил ли ко мне кто-то за суммой в сто су? – переспросил Луис Видаль. – Коротко говоря, мастер Исаак, – да, приходил.

– Что вы можете сказать о нем? Почему он требовал деньги? Как его зовут? Как он выглядел?

– Он не назвался, мастер Исаак. Это был худой человек, с длинными руками и ногами, с немного угловатыми и заостренными чертами лица. Такой, знаете, крупный острый нос, запавшие щеки, низкий лоб, острые, но веселые глаза. Он мне скорее даже понравился. Он спросил меня, не интересуюсь ли я картами.

– Картами?

– Да. Он сказал, что он картограф и может составить мне карту местности, в которую я стремлюсь попасть. Я ответил, что никакие карты мне не нужны. Я не путешественник, а дороги, которыми я пользуюсь, знаю и без карт.

– Как он отреагировал?

– Он вежливо меня поблагодарил, сказал, что его ввели в заблуждение, и извинился, что отнял у меня время. Думаю, что он иностранец.

– Кастилец?

– Да.

Поскольку мастер Луис жил неподалеку от таверны Родригеса, Улибе направил свои стопы именно туда. Судя по шуму, доносившемуся из открытой двери, дело в таверне шло бойко, в это время многие работники заходили сюда подкрепиться перед тремя-четырьмя рабочими часами прохладным вечером. Он поднялся по лестнице и быстро нашел себе свободное место на краю длинного, стоящего на козлах стола.

– Что вам угодно? – спросила крупная красивая женщина, которая возникла рядом с ним столь бесшумно, что он даже не заметил, как она выходила из кухни.

– Вы хозяйка этого заведения?

– Меня зовут Ана, я жена Родригеса.

– Мне, хозяюшка, тарелку супа, вино и минуту вашего времени, – тихо произнес Улибе.

– Суп и вино принесут сейчас же, – так же тихо откликнулась он. – А мое время принадлежит только мне самой. Я не раздаю его направо и налево, и уж тем более не продаю благородным господам из дворца.

Она пошла на кухню и быстро вернулась, неся тарелку супа, пахнущего пряностями, и чашу вина.

– Тогда я не спрашиваю вас, а смиренно умоляю. В память о погибшем друге, – прошептал Улибе.

– Вашем друге или моем? – спросила она.

– Моем. Я говорю о Паскуале Робере. Человек по имени Мартин, впоследствии умерший от нагноившейся раны, искал некоего Луиса. Мне известно, что Мартин преследовал Паскуаля. Он следовал за ним от самой Кастильи. Мне также известно, что он его не убивал. А вот этот Луис может знать, кто и по какой причине убил Паскуаля.

– Я продам нужные вам сведения, – сказала госпожа Ана.

– Отлично, – пробормотал Улибе. – За сколько?

– За одну свечу, – ответила она. – Когда вы будете ставить свечку за упокой души Паскуаля, а он был добрый человек, поставьте еще одну за грешника по имени Баптиста.

– Клянусь, – сказал Улибе.

– Когда закончите с едой, заходите на кухню.

– Мартин появился здесь в субботу. Народу было много, помню, у всех было хорошее настроение. Он встал в центре таверны и сказал, что ищет какого-то Луиса – он точно не знал, какого именно – но этот Луис был человеком, которому был нужен определенный товар и который был готов выложить за него сто су. Ну, в зале сидело два человека с таким именем. С каждым у него состоялась долгая беседа. Один из них сейчас здесь. Рыжеволосый, с небольшой лысиной на макушке, довольно крупный, хоть и помельче вас, сеньор. Стоит ли мой рассказ свечки за упокой души Баптисты? – она с вызовом посмотрела на него, а он тут же кивнул.

– Сударыня, ваш рассказ вполне стоит не только свечи, которую я обязательно поставлю, но и мессы, которую закажу за упокой его души. Спасибо. – С этими словами он выскользнул из кухни и сел на свободное местечко рядом с рыжеволосым Луисом.

– Раз уж вы спросили, – сказал Луис, – должен признаться, что разговор был довольно странным. Этот Мартин подсел ко мне и спросил, не тот ли я Луис, который хочет заплатить сто су за то, что написано на клочке бумаги. Я ответил, что если и существует запись, за которую я готов заплатить, то это должен быть пергамент.

– А он что в ответ?

– А он сказал, что не важно на чем записано. Что это своего рода информация. Информация, благодаря которой я получу то, чего очень хочу. Видите ли, сеньор, – продолжал он, – вы, наверное, не знаете, но я мясник. Хороший мясник. Мой хозяин умер, а наследников у него не было, я хочу получить лицензию на открытие своего собственного магазина в том же помещении. Его лицензия все еще действительна, понимаете. И я заплатил бы сто су любому, кто помог бы мне ее достать, – закончил он, откидываясь назад и качая головой.

– И вполне естественно, что, поскольку вы постоянно думали о своей лицензии, вы решили, что он говорит именно о ней, – сказал Улибе. – Понимаю.

– Совершенно верно, сеньор. Вы нашли того человека, сказал я ему. Тогда он достал из своей туники листок бумаги, весь исчерченный линиями. Положил его на стол и сказал, что это половина. Я спросил – половина чего? – «Половина карты», – ответил он, – «Дайте мне сто су и вы получите обе половинки. Я следовал за ним от самой Сарагосы прямо до того места, которое вам нужно, и я умею выслеживать». И он объяснил, что хочет продать информацию мне, вместо того чтобы отдать карту своему господину. Тут я ему сказал, что он попал не на того Луиса, что мне нужна лицензия на мясную лавку. Он извинился и ушел.

– Спасибо, – сказал Улибе. – Желаю вам удачи с вашей лицензией.

– У нас есть три варианта поступков Мартина из Туделы, – подвел черту Улибе уже следующим утром. – По крайней мере, один из них насквозь лживый.

– Потому что к каждому из этой троицы Мартин подступался столь по-разному? – нахмурившись спросил Беренгер. Его лекарь был тут же, он сидел на стуле перед епископом, растирая его больное колено и массируя мышцы вокруг него.

– Да. Один человек утверждает, что Мартин искал человека определенной наружности, другой – что он был мастером-картографом, третий – что тот хотел продать ему информацию.

– Все трое могут говорить правду, – неожиданно заметил лекарь. – Проницательный человек кроит свой подход к другим людям так, чтобы он был впору слушателям. Например, я подробно объясняю Его преосвященству, как важно сбалансировать отдых и физические упражнения, когда речь идет о его многострадальном колене, а Катерину, торговку сладостями, в точно такой же ситуации я практически ругаю за то, что она ленится лишний раз оторвать от стула свои пышные формы.

– И какой подход срабатывает лучше? – рассмеялся Улибе.

– Никакой, сеньор, – ответил Исаак. – Они оба меня игнорируют.

– Но я ценю то, что знаю сам, почему мои боли возвращаются, – сказал Беренгер. – В знании – сила. Что-нибудь еще вам удалось узнать?

– Достигнув неплохих успехов с Бенедиктой и госпожой Аной в их тавернах, я занялся списками, которые приходские дьячки составили по моей просьбе с похвальной быстротой.

– И? – спросил епископ.

– Сплошная неразбериха, – ответил Улибе. – К некоторым из них он подходил; другие только слышали о нем от кого-то; и для каждого у Мартина были свои причины, почему он к ним обращался. Даже сумма не всегда оставалась одной и той же. Но как минимум с половиной из Луисов Мартин не встречался вообще. И тому может быть несколько причин.

– Он слишком ослаб, чтобы продолжать свои поиски, – пробормотал Исаак.

– Возможно, – согласился Улибе. – Но матушка Бенедикта настаивает, что он получил приличную сумму денег после того, как приехал в город.

– Я тоже слышал об этом, – подтвердил Исаак.

– А это допускает вероятность, что он нашел своего покупателя.

– Покупателя чего? – спросил Исаак. – Что именно он продавал?

– Ту самую карту, – сказал Улибе. – Что еще?

– Первая сложность в том, что он ее не продал, – заметил Исаак. – Матушка Бенедикта нашла ее в его пожитках. Хотя, конечно, он мог сделать копию. Другая и более важная сложность – что изображено на этой карте?

– Я изучу ее со всей тщательностью, – Улибе поднялся на ноги. – Доброго вам обоим утра.

– Куда вы направляетесь, друг мой? – спросил епископ.

– Повидать шесть или семь нотариусов, – отозвался Улибе. – А ежели вашему преосвященству понадобится мясник, которому вы отдали бы лицензию, я бы порекомендовал вам некоего Луиса, жителя Жироны. – Он поклонился и вышел из комнаты.

Глава 15

В день отплытия галеры королевские придворные дамы только и обсуждали внезапную смерть дона Мануэля.

– Он был болен? – спросила донья Томаза.

– Дон Мануэль? – Донья Эльвира де Вилафранка подняла взгляд от своего шитья. – Нет. Он давно вылечился от лихорадки. Моя горничная говорит, что он проводил много времени со своим другом, который отплыл этим утром в Валенсию. Они часто выпивали вместе и были не прочь повеселиться. Но когда нынешним утром его слуга вошел к своему хозяину, он обнаружил того на стуле, уже окоченевшим. – Она понизила голос. – Что-то было подмешано в его вино, и многие считают, что он сам с собой такое и сотворил, но, как сказала моя горничная, его слуга в это не верит. Он думает, что его хозяина отравили.

– А кто был его компаньоном? – праздно спросила Клара.

– Геральт де Робо. Красивый молодой человек. Младший сын, никаких перспектив, – подытожила донья Эльвира. – Моя дальня родственница когда-то вздыхала по нему. Но ее отец быстренько выдал ее замуж за человека, который мог предложить ей что-то более существенное. Вы с ним знакомы?

– Нет, – ответила Клара. – Мы столкнулись с ним по дороге в Барселону, он был со своим отцом.

– Что вы о нем думаете? – спросила донья Эльвира. – Мне это любопытно долько из-за переполоха в нашей семье. Он действительно так красив?

– Достаточно красив, но слишком насмешлив и любопытен, – ответила Клара, возвращаясь к своей работе. – И он почему-то не узнал цвета епископа Жиронского, – добавила она.

– Очень странно, – заметила донья Эльвира. – Цвета стражи епископа хорошо всем известны.

Получив наконец впервые какую-то реальную информацию о донье Кларе, дамы посмотрели на донью Эльвиру с едва заметным удовлетворением.

– А что еще вы слышали о доне Геральте?

– Как вы считаете – мне повторить этот фрагмент узора на другой вставке юбки? – спросила Клара. – Или сделать другой, такого же размера, но с другими животными?

Их внимание снова переключилось, и следующие двадцать минут дамы провели, горячо рассуждая, как должен выглядеть подол платья ее величества. Когда решение было принято, все уже забыли и о доне Мануэле, и о Геральте де Робо.

– Ты умная женщина, донья Клара, – прошептала Томаза, подхватив свою работу. – Однако, настанет день, когда я захочу услышать все. У меня есть очень веские причины желать твоей дружбы.

На рассвете третьего дня плавания Юсуф чувствовал себя уже опытным лекарем и бывалым путешественником, его двадцать с лишним пациентов понемногу шли на поправку, несмотря на тяжелые условия. К началу Третьего часа его уверенность в себе куда-то пропала. Под сильным боковым ветром галера кренилась то на один, то на другой бок, мальчик ощущал, как его завтрак уже готов выпрыгнуть наружу.

– Мы направляемся прямо в бурю? – спросил Юсуф ближайшего к нему матроса.

– Нет, сеньор, – ответил тот. – Погода-то стоит хорошая, сами видите. Но мы пока идем вдоль островов, поэтому ветер встречный. Но не волнуйтесь. Ручаюсь, мы прибудем в порт без всяких происшествий.

Рулевой осклабился.

– Не слушай его, парень. А к сильной качке ты привыкнешь еще до того, как она прекратится. – И загоготав, снова сосредоточился на руле.

Тут к Юсуфу подошел слуга дона Рамона де Рюисека и тронул его за локоть.

– Молодой господин, – сказал он. – Прошу вас. Мой хозяин. Ему очень плохо. Я не смог напоить его отваром, сеньор.

– Дело в погоде, – ответил Юсуф. – Она действует на всех.

– Не думаю, сеньор. Пойдемте, вы сами на него посмотрите.

– Иду, – сказал Юсуф. – Только захвачу свою корзинку.

Он зашел в свою каюту за корзинкой и нетвердой походкой отправился к дону Рамону.

Тот выглядел вконец расхворавшимся.

Юсуф присел на краешек его койки и начал протирать влажной тряпицей лоб больного, чтобы облегчить лихорадку, затем попытался влить ему в горло немного подслащенного травяного отвара и мясного бульона. Желудок дона Рамона, однако, не мог удержать хоть что-нибудь, и снова и снова Юсуф повторял свои попытки, начиная с простой воды и заканчивая травяным отваром, но все безуспешно. Вспомнив о том, что в похожих случаях делал его учитель, она накапал в воду болеутоляющего из своих собственных запасов, напитал получившимся раствором губку и приложил к потрескавшимся губам больного. Дон Рамон провалился в сон и спал так долго, что Юсуф испугался, не убил ли он его случайно. Но через какое-то время тот проснулся, а состояние его не улучшилось.

Пока дон Рамон спал, Юсуф сходил за пером и чернилами и, не обращая уже внимания на качку, устроился снаружи каюты, чтобы записать все, что он сегодня сделал для пациента.

– Это изумительно, что ты можешь писать даже сейчас, – раздался знакомый голос. Рядом с ним стоял улыбающийся Геральт де Робо.

– Буквы идут немного наперекосяк, но мой пациент как раз сейчас уснул. А вы что делаете на палубе в такую погоду?

– Я помогал внизу тем беднягам, – сказал тот. – Захотелось глотнуть свежего воздуха. А что ты пишешь? Печальную историю моего друга дона Мануэля?

– Нет, – ответил Юсуф, захлопнув книгу. – Это заметки о путешествии и записи о состоянии и лечении моих пациентов. А что за печальная история?

– Я гордился своей проницательностью, – иронически усмехнулся Геральт. – Дон Мануэль не оставил от нее и камня на камне. Тебе известно, что он никогда не был пажом в замке лорда Пере? Меня восхищают люди, способные придумывать что-то правдоподобное, – немного несерьезно добавил он, – но думаю, что он зашел слишком далеко. Я часто спрашивал его о его бытности пажом. В какой-то момент я понял, что он знает Валенсию еще хуже меня.

– И что вы сделали, когда это обнаружили?

– Сделал? – переспросил тот. – Ничего. Понимаешь, Юсуф, он был моим другом. К счастью, я как раз собирался оставить лагерь, буквально на следующий день, так что я проглотил этот горький урок и сел на галеру. Но мне было больно.

– Почему собирались оставить? У вас, кажется, не было лихорадки.

– Приказ, – беспечным тоном отозвался Геральт. – Я вернусь туда, как только…

Но их беседа была прервана появившимся слугой.

– Сеньор, его колотит.

Юсуф сунул книжку под бухту каната, плотно закрыл чернильницу и пристроил ее рядом с книжкой.

– До встречи, сеньор, – бросил он на бегу Геральту де Робо.

– А потом, лорд Пере, – рассказывал он, – когда я вернулся на то место, книжку найти не смог. Чернильница и перо были там, где я их оставил, а книжка пропала.

Мальчик и взрослый мужчина притулились в уголке возле сходного трапа.

– Что это за книга? – спросил лорд Пере, откидываясь назад и подставляя лицо солнцу.

– Разные истории… про рыцарские подвиги в дальних краях, про любовь и волшебство. На пустых страницах я вел дневник.

– И что ты записывал в своем дневнике?

– Я писал о своих пациентах, об их лечении, о том, как меняется их состояние. Еще о погоде и всяких происшествиях во время нашего плавания.

– Ты написал там о том, что услышал в королевском шатре?

– Конечно, нет. Он сказал, что нельзя повторять ни слова из того, что я услыхал в его шатре.

– Даже иносказательно не написал?

– Есть люди гораздо хитроумнее меня, и они бы все расшифровали, – сказал мальчик.

– А разговоры на корабле? Их ты записывал?

– Только то, что моряки рассказывали мне об устройстве корабля, – ответил он. – Такие вещи сразу не запомнишь. Все остальное только у меня в голове. Поэтому ни у кого нет никаких причин красть эту книгу. Возможно, я не укрепил ее как следует, и она свалилась за борт.

– Вряд ли, ведь чернильница и перо остались, заметил лорд Пере. – Естественно, на борту все считают, что его величество приказал тебе шпионить за нами. Думаю, как только вор прочтет твои путевыё заметки, твой дневник снова найдется, – закончил он, зевнув.

– Вы тоже считаете меня шпионом? – спросил Юсуф.

– Да все мы бываем шпионами – так или иначе. Мне кажется, что к концу нашего плавания я буду уже хорошо держаться на ногах, – сказал он. – С каждым днем чувствую, как силы возвращаются ко мне.

Глава 16

Воскресным солнечным утром, двадцать третьего августа, галера на всех парусах вошла в гавань Валенсии. Как и предсказывал лорд Пере Бойль, книга Юсуфа нашлась днем раньше, она была засунута под сломанное весло, которое как раз начали чинить. И, как он также предсказывал, он спрыгнул с трапа так проворно, словно никогда и не болел, хотя его бледность подсказывала Юсуфу, что лорд все еще нуждается в помощи.

Высадка на берег остальных пассажиров оказалась делом сложным и нескорым. Дон Геральт де Робо переходил от одного к другому, кому-то помогал, кого-то подбадривал шуткой.

– Юсуф, ты надолго собираешься остановиться в Валенсии? – спросил он, когда моряки опустили рядом с ним последнего больного.

– Нет, сеньор, – ответил тот. – Я вернусь в Барселону сразу, как только смогу. А вы?

– Я возвращаюсь вместе с флотом, – сказал он. – До его отплытия останусь тут. Для меня это желанная передышка. Однако нам пора сходить на берег. Будь осторожен.

– Юсуф, ты поедешь со мной, – сказал лорд Пере, который поджидал его с грумами и парой лошадей. – И я позабочусь о том, чтобы как можно скорее ты сел на корабль, отплывающий в Барселону.

– А сейчас мы куда? – сказал Юсуф, когда они уже неторопливо ехали по тенистым улицам.

– Во дворец, – ответил Пере. – Ты должен представить свой отчет.

– Не уверен, что мне есть о чем доложить, – сказал Юсуф.

– Имеет значение любая мелочь, – возразил его проводник. В молчании они подъехали к ступеням дворца. – Мы направляемся в Большой зал, – сказал он. – Ты помнишь это место?

– Нет, – ответил Юсуф, и тут двери Большого зала распахнулись перед ними, и он замер, как вкопанный. – Я не могу сюда войти, – лицо мальчика покрылось смертельной бледностью.

– Конечно, можешь, – твердо сказал лорд Пере, обхватив мальчика за плечи и подталкивая внутрь. – Посмотри. Это всего-навсего комната. Что ты видишь?

– Они переделали зал. Раньше он был больше, – сказал Юсуф. – Раньше каждый звук здесь раздавался эхом.

– Это не зал изменился, Юсуф, это ты изменился.

Он взглянул в дальний конец зала, освещенный ярким солнцем, проникающим через широкие окна. Вслед за солнечными лучами его взгляд скользнул вниз, на плитку пола. На плитках растеклась огромная лужа ярко-красной крови, запах крови и смерти наполнил его ноздри.

– Она все еще тут, лорд Пере, кровь все еще тут – прошептал он и потерял сознание.

Когда он вновь открыл глаза то обнаружил, что его поддерживает пара крепких рук.

– На полу ничего нет, – сказал лорд Пере. – Кровь твоего отца смыли с этих плит давным-давно. Посмотри на них внимательно.

Он снова посмотрел. Белые и голубые плитки сияли чистотой, с легким летним ветерком в комнату проникал цветочный запах.

– Прошло… Что случилось?

– Все прошло много лет назад, – ответил лорд Пере. – Думаю, он уже может стоять сам, – кивнул он слуге, поддерживающему Юсуфа. – Пойдем-ка посидим во дворе. – Он вполголоса отдал слуге еще какие-то распоряжения и проводил Юсуфа в усаженный кустами и апельсиновыми деревьями внутренний дворик с фонтанами.

– Я был уже на службе его величества, но довольно молод – пажеские годы были позади, но бородка только-только начала пробиваться – когда ко двору прибыл твой отец вместе с тобой. Ты очаровал всех, особенно нашу последнюю королеву – Элеонору. Ты был прелестным ребенком с манерами завзятого царедворца.

– Я частенько недоумеваю, почему отец взял меня с собой, – сказал Юсуф. – Я же был для него обузой.

– Ты и был причиной его приезда, – объяснил лорд Пере. – Ты должен был стать пажом при дворе его величества.

– Пажом? Его величества?

– Да. Вот почему его величество чувствует, что несет за тебя ответственность, – сказал лорд Пере. – Ты должен был послужить небольшим символом договоренностей между Гранадой и Арагоном, это была попытка установить мир в приграничных областях и ограничить кастильское могущество.

– Заложник, – произнес Юсуф.

– Нет, не заложник, даже если бы эмир разочаровал его величество, с тобой не случилось бы ничего плохого. Твоего отца схватили и убили бунтовщики еще до того, как ты присоединился ко двору. Мы решили, что ты тоже убит, хоть твоего тела так и не нашли. Чудо, что ты избежал той кровавой бойни. Должно быть, ты очень быстро убежал.

– Я помню, как бежал. Потом прятался, потом снова и снова бежал, пока не оказался за городом, – сказал Юсуф. – Меня подобрал странствующий артист. Он и научил меня вашему языку.

– Твой отец был добрым человеком и великим воином, – сказал лорд Пере. – Я был чрезвычайно опечален его смертью и очень обрадовался, когда узнал, что его сын нашелся. А теперь мы подкрепимся слегка, а затем доложимся секретарю прокуратора его величества.

Когда лорда Пере Бойля и Юсуфа проводили в кабинет Его Высокопреосвященства, Хука де Феноле, архиепископа Валенсии и прокуратора Королевства Валенсии, тот сидел вместе со своим секретарем и несколькими помощниками. Он выглядел усталым и изможденным, однако приветствовал вошедших теплой улыбкой.

– Милорд, – сказал архиепископ, – вас я ожидал увидеть во дворце в последнюю очередь. Мне сказали, что когда вы сегодня утром сходили с корабля, то были скорее мертвы, чем живы.

– К счастью, Ваше высокопреосвященство, – заметил Бойль, – они преувеличили. Однако надеюсь, что ваше самочувствие лучше моего.

– Так, небольшие осложнения, – слегка покачал головой Феноле. – Какие новости вы привезли о его величестве? Нам докладывали… – он умолк.

– Его величество поправился. С ним случился очередной приступ малярии, его старого врага, – сказал Бойль. – Но теперь он снова возглавил военную кампанию.

– Большое облегчение, что именно вы подтверждаете эту новость. Все королевство возносило молитвы за его здравие. Что с Рамоном де Рюисеком?

– Его состояние весьма тяжелое. Нам пришлось нести его на берег на носилках.

– Предполагалось, что он тут же вернется на Сардинию с шестью галерами, нагруженными оружием и припасами, – устало произнес архиепископ. – Мы работали не покладая рук, чтобы подготовить судна и людей.

– Они готовы? – лорд Пере обернулся к секретарю.

– Будут готовы, милорд, – ответил тот, – к тому моменту, как он поправится.

– Он поправится, парень, как ты считаешь? – спросил лорд Пере.

– Милорд, – сказал Юсуф. – Я видел людей в его состоянии, все они умерли. К сожалению, мне не хватает знаний и опыта, чтобы сказать что-то еще.

– Кто этот мальчик, милорд? Он разговаривает, как лекарь. Ваш паж? – спросил Феноле.

– Паж его величества, Ваше высокопреосвященство. Юсуф ибн Хасан.

– Юный Хасан, – произнес архиепископ. – Ходили слухи, что ты нашелся. – Он изучающее посмотрел на Юсуфа. – Рад убедиться, что слухи подтвердились. Ты просто копия своего благородного и доблестного отца, – добавил он любезным тоном. – Но новости о доне Рамоне вы принесли самые тревожные.

– Что поделать, – отозвался Бойль. – У Юсуфа есть и более тревожные новости, которые он привез с Сардинии, если, конечно, мы еще не утомили Ваше высокопреосвященство.

– Мы слушаем вас.

– Многие офицеры больны, и армия его величества ослабляется еще и из-за тех, кто сбегает с острова, – сказал Юсуф. – Или пытается сбежать.

– Некоторые говорят, что у них нет средств вести длительную осаду, и поэтому такая война для них бессмысленна. Другие – что они не для того пережили чуму, чтоб умереть от лихорадки. Кто-то считает, что даже если город будет взять, прибыли они не получат. А есть такие, кто говорит, что его величество слишком слаб, чтобы править, и что лучше передать королевство в другие руки.

– Измена, – тихо сказал архиепископ. – Все эти разговоры – измена, особенно последние.

– Я бы не стал рубить головы только за болтовню о том, как тягостны осады, или о смерти от лихорадки, – заметил Бойль. – По крайней мере, пока такие люди готовы идти в битву за его величеством.

– Разумеется, ворчанье не карается смертной казнью, но они должны держать свое личное недовольство при себе, – сказал Феноле. – Что еще вы нам расскажете?

– Только то, что его величество считает, что кто-то намеренно раздувает это недовольство, Ваше высокопреосвященство. С утра люди собираются, чтобы провести время, а к ужину они только и говорят о том, какими способами можно покинуть остров и вернуться домой. Я слышал, что кто-то полушутя предложил, что можно притвориться больным, потому что он слышал, что всех больных, если они того пожелают, отправляют домой. На нашей галере было несколько таких мнимых больных.

– Да, Ваше высокопреосвященство, – продолжал Бойль, – это так. Меня подмывает навестить их, но только я уверен, что мы обнаружили бы их уютно устроившимися в окружении домочадцев и без малейшего желания возвращаться на войну.

– И кто стоял за этим? Кто раздувал недовольство?

– Его величество подозревал дона Мануэля де…

– Эта проблема решена, – сказал архиепископ. – Дон Мануэль был отравлен поздно вечером накануне вашего отплытия. Возможно, он сам и отравился. Это было во вчерашней почте.

– Дон Геральт де Робо рассказал мне, когда мы уже плыли на корабле, что обнаружил, что его друг обманывал его, – сказал Юсуф. – Мне показалось, что он сильно из-за этого расстроен. Но он не знал о его смерти.

– Его тело было обнаружено, когда галера уже отчалила, – объяснил секретарь. – Почта пришла с более быстроходным судном.

– Нужно будет написать отчет о нашем сегодняшнем разговоре, – сказал Феноле, – а сейчас… – он зашелся в продолжительном приступе кашля. К нему подошел один из его помощников, и все поднялись.

– Его высокопреосвященство нуждается в отдыхе, – сказал секретарь. – Меня просили организовать для кого-то проезд в Барселону, это для юного Хасана?

– Совершенно верно, отец, – сказал Бойль. – Парня нужно вернуть в Жирону, под крыло дона Беренгера де Круильеса, и как можно скорее.

– Все будет сделано.