Текст книги "Снадобье для вдовы"

Автор книги: Кэролайн Роу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

От боли и изумления Луис застонал. Чьи-то руки схватили Серену за плечи и отстранили от Луиса.

– Нет, сеньора, – голос Улибе звучал хрипло. – Вам нужно научиться правильно держать нож. Так вы никогда не сможете убить.

Юсуф подхватил Серену и отвел назад к своему учителю.

– Я ударила его ножом, мастер Исаак, – сказала она без всякого выражения. – Но он не умер. Бланкета прижала его к земле, а лорд Улибе сторожит его.

– Присядьте, сеньора, – сказал лекарь. – Вот здесь, рядом со мной. Она послушно присела. Исаак взял ее руку в свою. Кровь бешено пульсировала на запястье, но сами руки оставались ледяными. Он бережно отпустил ее руку.

– Он убил моего мужа, – произнесла она, – и собирался убить моего ребенка. Я всадила ему нож точно так же, как он сделал это с моим Жилем. – Ее затрясло.

Тяжелый топот по деревянному мостику через речку возвестил о появлении няни и остальных слуг.

– Сеньора, – заплакала Жанна, – я не могу найти Гильема. Я искала везде, но не нашла его. И этой Ракель тоже нигде нет.

Ее хозяйка посмотрела на нее так, словно та говорила на чужом незнакомом языке.

– В моей гостиной ты смотрела? – наконец отозвалась она. – Они должны были уйти туда и запереться на засов.

– В вашей гостиной? – переспросила Жанна. – Я там не смотрела, – пробормотала она и опустила голову.

– Отзовите собаку, сеньора, – сказал Улибе, опустившись возле Луиса на колени.

– Так иди и посмотри, – сказала Серена няне. – Бланкета, ко мне. Оставь его, иди сюда. – Она наклонилась к собаке и спрятала лицо в ее шерсти на загривке. Платок, которым были повязаны ее волосы, развязался, и они тяжелым водопадом покрыли морду Бланкеты, словно спрятав ее от окружающего мира.

– Где мастер Луис? – Исаак поднялся и протянул руку в сторону своего ученика.

– На земле, – пробормотал Юсуф, схватив учителя за руку и потянув его в сторону от Серены. – С ним лорд Улибе. Он его перевернул и вытащил нож из спины. Сейчас он протирает нож виноградными листьями.

– Возьми у него нож, вымой в ручье и отдай Дальмо. Тот знает, где он должен лежать.

– Сию минуту, господин, сказал он и тихо подошел к Улибе. – Мой учитель попросил меня взять у вас нож, вымыть его и вернуть на место, милорд. Он весь в крови.

– Она неплохо это сделала, – Улибе с трудом перехватил дыхание. – Но я ранил его в грудь. Это для тех, кто считает, что преступника надо убивать в честной схватке.

– Он умер?

– Нет еще. Перенесите его в дом и перевяжите раны. Если он выживет, его приговорят к виселице за убийство офицера его величества.

– Вы тоже ранены, милорд, – сказал Юсуф.

– Но не этим типом, – сказал Улибе. – Каким-то разбойником, засевшим на дубе. – Просто пара царапин, – добавил он и рухнул, поверяв сознание.

– Разбойник на дубе? – оторопело произнес Юсуф.

Улибе де Сентеля перенесли в дом и поместили в отдельную комнату, где Ракель с помощью одной из служанок обработала его раны – на руке, ребрах и на голове. Она промыла их, перевязала, дала выпить обезболивающей микстуры и сказала, что его рассказ может подождать.

– Посиди с ним, – сказала она служанке. Не давай ему ни говорить, ни двигаться. Если ему будет хуже, зови на помощь.

Но пока она все это говорила, лорд Улибе уже провалился в сон, и она поспешила к отцу и Юсуфу, чтобы помочь им с тяжелораненым Луисом Мерсером.

– Как он, папа? – спросила она.

– Мы не можем сделать для него ничего более – как это было и с человеком, которого он убил, – в голосе Исаака не чувствовалось никаких эмоций.

– Я сказала ему, – произнесла Серена, – что ему нужно позаботиться о своей душе. Я послала мальчика за священником, а он твердит, что ему не нужен никакой священник, а только земля и все, что принадлежит мне. Болван! – Она покачала головой. – Как лорд Улибе?

– Он сражался, – ответила Ракель. – Был ранен и потерял много крови, но мы перевязали раны, и сейчас он заснул. Я не позволила ему разговаривать, поэтому не знаю, кто на него напал. Этот человек?

– Луис? Нет, – отозвалась Серена. – Луис не знал, что лорд Улибе с нами. Но он сказал, что привел с собой кого-то.

– Наверное, тот сбежал, сеньора, – сказал Исаак.

– Что мы тут делаем рядом с этой тварью, – горько заметила она, – как будто его жизнь имеет хоть какую-то ценность?

– Успокойтесь, сеньора, – мягко произнес лекарь. – Он тоже человек, творение Господа. И возможно, он сообщит нам нечто полезное.

Лежащий на кровати человек как будто весь сжался и теперь состоял из одного осунувшегося лица с запавшими глазами, словно уже начал покидать материальный мир. Он открыл глаза и моргнул.

– Ты говоришь так, как будто меня тут нет, – прошептал он. – Я слышал каждое твое слово. Ты еще пожалеешь, моя милая кузина, что вышла замуж за того недостойного человека, когда могла выйти за меня. Когда мой верный Энрике выполнит свое последнее задание. – Он зашелся в кашле. В уголке рта появилась струйка крови и глаза остекленели.

Исаак отнял руку от его груди.

– Иногда, сеньора, очень полезно знать, чего следует опасаться, – сказал он.

Глава 21

Три дня спустя Улибе де Сентель сидел в большом кресле, обложенный подушками, и наслаждался ласковым утренним солнцем. Рядом за рукоделием сидела Ракель, погруженная в свои мысли. И мысли были не о крупном мужчине с приятными, но словно высеченными из камня, чертами лица, а о высоком красивом молодом человеке с немного застенчивым привлекательным лицом, который, как ей мечталось, уже вернулся из Константинополя.

Серена сидела за работой в своей любимой гостиной, часть ее внимания была обращена на Гильема, который строил какую-то сложную конструкцию из деревянных кубиков, а часть, как всегда, на дорогу.

Она услышала их раньше, чем увидела. Кто-то пел глубоким низким голосом, песня раздавалась как раз со стороны большой дороги. Затем порыв ветра взметнул шлейф пыли в направлении ее дома. Она видела, как пыль поднялась в воздух и бесследно рассеялась. За деревьями, высаженными по обе стороны узкой дорожки, ведущей в поместье, мелькнула крупная широкогрудая лошадь. Она подошла к окну и осторожно выглянула, по давней привычке укрывшись от тех, кто мог увидеть ее снизу. Четверо вооруженных копьями всадников на боевых конях приближались к ее воротам. За ними следовали четыре женщины, два конюха, вьючные мулы и еще четыре копейщика и один офицер.

Она подхватила Гильема и сбежала вниз по лестнице, на ходу призывая Дальмо.

– Открой двери, – сказала она. – Парадные двери.

Пока тот возился с замками и засовами, она стояла в сторонке с Гильемом и терпеливо ждала.

Четыре копьеносца разделились, образовав проход, достаточный для того, чтобы первые две дамы подъехали к ступеням. Конюхи подскочили к ним и помогли спешиться. Меньшая из двух дам, мягко спрыгнув на землю, бросилась вперед.

– Мама! – закричала она и обхватила Серену, тут же заключившую ее в объятия.

– Кто она такая? – спросил маленький мальчик, выглянувший из-за спины своей матери, немного испуганный таким количеством незнакомых людей.

– Твоя сестра, – ответила Серена. – Клара. Клара вернулась домой.

– С небес? – скептически спросил мальчик.

– Нет, Гильем, – улыбнулась Клара. – Из Сардинии. Это за морем, но не так уж далеко от небес. – Она обернулась к молодой даме, стоявшей позади нее. – Донья Томаза, позволь представить тебе мою мать. Мама, донья Томаза была очень добра ко мне, когда я была на Сардинии.

– Донья Томаза, – сказала Серена. – Большая честь для меня. И, если не ошибаюсь, во внутреннем дворе кое-кто с нетерпением ждет вас. Вас обеих.

Она провела их через выложенный каменными плитами холл к тяжелым деревянным дверям. Они вели к большому внутреннему двору, который был огорожен основным зданием, его крылом и двумя высокими каменным стенами. Наружу вели тяжелые деревянные ворота, сейчас закрытые на засов. В этом надежном убежище в тени небольшого деревца, спиной к зданию стояло кресло.

– Милорд, – сказала Серена. – Я привела к вам друзей. Не буду мешать вашей встрече.

Человек в кресле медленно и неловко приподнялся, оборачиваясь к подошедшим.

– Улибе! – воскликнула Томаза, нежно обхватив его руками. – Что случилось?

Клара застыла, как будто в ее голову пришла неожиданная мысль, а потом внимательно посмотрела на обоих. Оба были высокими, с медового цвета волосами, сероглазыми.

– Милорд, – Клара присела в реверансе. – А вы чем-то похожи, – добавила она. – Раньше я этого сходства не замечала.

– Раз так, то мне жаль Томазу, – улыбнулся Улибе. – Она не сказала вам, что мы брат и сестра?

– Улибе, – буркнула Томаза. – Ты же сам просил меня не говорить.

– К счастью, – сказал Улибе, – ее отец, Сан-Климан, второй муж нашей матери, обладает более приятной внешностью по сравнению с моим отцом, поэтому сходство не слишком сильное, – добавил он. – А случилось вот что. Один разбойник, вооруженный ножом и посохом, застал меня врасплох. Наверное, хотел проломить мне голову и перерезать горло.

– Но у него ничего не вышло, – с улыбкой заметила Томаза. Я рада. Мне бы не хотелось потерять тебя. Без брата плохо. По крайней мере, мне.

– Он напал неожиданно, – обиженным тоном заметил Улибе. – Свалился с дерева, как гигантский орех. Поэтому я ранен. Но я тоже пару раз его задел. И прикончил бы, если б не его посох.

– Какое счастье быть там, где люди сражаются! – сделав серьезное лицо, заявила Томаза. – Я устала от мирной жизни в военном лагере. А ее величество поговаривает о том, чтобы провести зиму на Сардинии. Или на Сицилии. Как я найду себе мужа, если буду постоянно переезжать туда-сюда? Вот я и упросила, чтоб меня отпустили сопровождать Клару, но теперь я поняла, что моя главная задача – это забрать тебя домой к маме. Надеюсь, она будет рада видеть своих блудных детей – сразу обоих. Улибе, ты узнаешь Клару теперь, когда она не одета в мальчишеское платье? Или как монах? – спросила Томаза. – Если узнаешь, ты должен поговорить с ней. Причем любезно.

– Я смотрю, пребывание при дворе никак не повлияло на твою способность тараторить, Томаза, – Улибе покачнулся и побледнел.

– Наверное, лорду Улибе лучше присесть, – сказала Клара. – Мне хочется поговорить с мамой, поэтому с вашего разрешения оставляю вас вдвоем.

– Где моя мать? – спросила она у первого попавшегося ей слуги, которым оказался Дальмо.

– В гостиной, – ответил он. – Вверх по этой лестнице.

Клара взлетела по ступенькам, как будто и не проводила целый день в седле, и вбежала в комнату.

– Мама, – сказала она и, опустившись, уткнулась лицом в колени матери. – Я думала, что ты умерла. Почему ты не пришла за мной? – сказала она, подняв наконец голову. Лицо ее было залито слезами. – Я все надеялась, а ты не приходила, поэтому я решила, что ты умерла.

– Я не знала, где ты, моя дорогая, – сказала Серена, ласково поглаживая ее по голове. – Я искала и искала, но никто даже не слышал о тебе.

– А я никому не говорила, кто я такая, – сказала Клара.

– Почему? – удивилась ее мать.

– Ты мне так велела, ответила Клара, удивившись в свою очередь. – Не упоминать ни папиного имени, ни твоего, для безопасности. Вот я и не говорила никому.

– Я ничего не помню, – сказала ее мать. – В тот ужасный день… – Она замолчала, глаза ее наполнились слезами. – Если б я тебе так не сказала. – после некоторой паузы продолжала она. – Я смогла бы тебя найти. Я искала по всему городу. А потом мне показали узелок, который был найден в руках у девочки, задавленной насмерть в толпе. Это был твой узелок.

– Она украла его у меня, – объяснила Клара. – Выхватила его у меня из рук. Я пыталась отобрать его, но толпа была слишком плотной.

– Я похоронила ее, Клара, думая, что это ты. Бедное дитя. – Она крепко обняла дочь. – Где же ты была? Что ты делала все это время?

– Ну, – начала Клара, – не знаю, стоит ли рассказывать все подробности, – некоторое время я жила в монастыре, помогая сестрам присматривать за маленькими детьми. Мама, они были ко мне очень добры. А потом я работала.

– Работала? Что ты имеешь в виду? – спросила ее мать.

– Посудомойкой, мама. Не поверишь, какая кошмарная из меня получилась посудомойка. А потом я… сбежала, потому что повариха сказала мне, что мне оставаться там опасно. Она считала, что хозяйка собирается отослать меня куда-то далеко.

– А вот об этом я знаю, – внезапно догадалась ее мать.

– И повариха остригла мои волосы, я надела старую мальчишечью тунику и сбежала, надеясь найти нашего родственника в Жироне. Вместо этого я встретила лорда Улибе, брата Томазы. Он отправил меня к королеве.

– Благодарение Господу, – прошептала Серена.

– А уже ее величество отправила меня к тебе. Мама, а кто твой кузен в Жироне?

– Это был человек, который убил твоего отца и пытался устроить так, чтобы тебя продали в рабство, – с горечью ответила та. – Он ненавидел меня и хотел получить нашу землю и деньги.

– Значит, хорошо, что я не добралась до города. Но все-таки, ты могла бы меня предупредить, что он за человек, – с упреком добавила она.

– Дорогая моя, я и не думала, что снова увижу его. Последний раз мы виделись, когда ему было тринадцать. Мне в ту пору было семнадцать, и мне он казался омерзительным. Некоторое время назад до меня дошли слухи, что он умер от чумы. Но он был не кровный родственник. Он был сыном сводного брата моего дедушки.

– Почему он тебя ненавидел?

– Потому что я сказала ему, что лучше уйду в монастырь, чем стану его женой.

– А где он сейчас?

– Умер. Я видела, как он умирал. Я сама пыталась убить его, – прошептала она. – Здесь, в винограднике. Что ты теперь будешь думать о своей матери? И я была уверена, что мне это удалось, но лорд Улибе клянется, что это не так. Он настаивает, что сам нанес смертельный удар в честной схватке, когда тот напал на меня.

– Ты сильная и храбрая, мама. Я всегда это знала.

– Тебе известно, что его светлость и твой отец вместе служили его величеству?.. Но мне надо отдохнуть. У нас будет еще время поговорить обо всем, моя девочка. Сходи во двор, пообщайся со своими гостями. У меня кружится голова от радости.

– Сейчас пойду. Мама, только скажи, ты хорошо себя чувствуешь?

– Здесь с нами еще один человек, – заметила Томаза. – Она живая?

– Более чем, – ответил Улибе. – Она и ее отец спасли мне жизнь. Госпожа Ракель, – громко позвал он. – Умоляю простить мою бесцеремонность, но можно ли вас попросить оставить ваше удобное кресло и подойти к нам? Я хотел бы познакомить вас с моей сестрой.

– Милорд, нет никакой нужды повышать голос. Я отлично вас слышу, – сказала подошедшая Ракель и присела в реверансе. – Большая честь для меня, донья Томаза. И позвольте мне напомнить вам, милорд, что вы здесь для того, чтобы отдыхать и дышать свежим воздухом. А не кричать или гулять по двору.

Томаза рассмеялась.

– Я благоговею перед вашей храбростью, госпожа Ракель. Едва ли найдется и несколько человек, которые отважатся разговаривать с моим братом так твердо.

– Она внушает мне ужас, – ухмыльнулся Улибе. – Но она и очень искусна в своем деле. – Шорох материи за его спиной заставил его обернуться, и он дернулся от внезапной боли в раненом плече. Улибе судорожно перехватил дыхание, а Ракель наклонилась к нему и отерла пот с его лба кусочком мягкой ткани.

– Милорд, – сказала Ракель, – здесь вы в безопасности. Не нужно постоянно оглядываться по сторонам. Вам это может повредить.

– Я уже за это наказан, – отозвался он. – Донья Клара, мне показалось, что я узнал ваши шаги, но мой доктор запрещает мне вставать, чтобы я мог поприветствовать вас должным образом.

– Госпожа Ракель, – сказала Клара. – Моя мать бесконечно вам благодарна за все, что вы для нас сделали. И ваше присутствие здесь служит ей большим утешением. Она сказала, что без вашей помощи ее никогда не нашли бы те, кто хотел воссоединить нашу семью.

– Я сделала совсем немного, – ответила Ракель. – Но сделала это с большой радостью. Донья Клара, вы не возражаете, если мы поставим здесь для вас стул? Чтобы лорд Улибе мог разговаривать с вами, не крутясь во все стороны и не повышая голоса. – Не обращая внимания на вспыхнувшие щеки девушки, она подала знак Дальмо, чтобы тот принес стул.

– Мама говорит, что у нее кружится голова, – сказала Клара. – Она больна?

– Нет, – ответила Ракель, испытующе взглянув на Клару.

– Но она испытала только что и большое горе, и большую радость. Уверена, она подробно расскажет тебе обо всем, но сейчас она просто устала. Я схожу к ней сейчас.

– Тогда я возьму ваше удобное кресло, госпожа Ракель, – заявила Томаза, – потому что я тоже измотана дорогой.

Однако Томаза производила впечатление скорее неугомонной, чем измотанной. После нескольких мгновений тишины, установившейся во дворе, когда самым громким, что можно было услышать, был птичий щебет, она энергично вскочила с места.

– У меня нет с собой работы, – выпалила она. – Я не могу сидеть тут в праздности и слушать вашу беседу. У меня слишком много дел. Поднимусь наверх и посмотрю, что с моими вещами. – И она ушла, не дожидаясь ответа.

Интерес к своей работе Томаза потеряла где-то между двором и своей комнатой. Она приоткрыла дверь, заглянула внутрь, увидела, что все вещи аккуратно разложены, и снова закрыла ее.

– Где мне найти сеньору? – спросила она Жанну, проходившую мимо по коридору с охапкой чистого белья.

– Вверх по той лестнице, – ответила Жанна, умудрившись изобразить реверанс и удерживать свою ношу одновременно. – Вас…

– Не беспокойся, – перебила ее Томаза и взбежала по узкой лестнице вверх.

– Прошу вас простить мое вторжение, – сказала Томаза. – Особенно, когда вы нуждаетесь в отдыхе. Но я поняла, что пока не уйду со двора, мой бедный братец не осмелится произнести ни слова. Получилось, что я превратилась в преграду толщиной в каменную стену.

– Преграду, донья Томаза?

– Да, преграду, – ответила молодая женщина, придвинув низкий стул к кушетке, на которой полулежала Серена. – У Улибе отваги хватит на десяток львов, а Клара, я знаю это, умная и обворожительная девушка. Но, сеньора, они сидят немые, как две статуи. А брат мой писал мне о ней такими словами, что я не могу отделаться от ощущения, что он влюблен.

– Но Клара – всего лишь…

– Кларе шестнадцать лет, – сказала Томаза.

– Это правда, – согласилась Серена. – Просто я не привыкла думать о ней, как о почти взрослой женщине. Для меня это потрясение. – Она бросила на Томазу проницательный взгляд. – А вы, миледи, собираетесь сделать из них пару?

– Мне бы хотелось, чтобы Клара стала моей сестрой, – просто ответила Томаза. – Я наслаждаюсь ее обществом. Когда я вижу, как он сидит там внизу, такой несчастный и смущенный, думаю, что я права. И это удивительно, сеньора, – добавила она, – потому что женщины – благородные дамы с большим приданым – бросали себя к его ногам с того момента, как у него начала пробиваться борода. Но он даже и не думал о том, чтобы жениться, к великому огорчению нашей матери. И он к тому же очень упрям.

– Я должна подумать над этим, – сказала Серена. – И поговорить с Кларой. Мой муж очень любил вашего брата – как сына или как младшего брата. И полностью ему доверял. Но она еще так молода.

– Давайте послушаем, что другие думают об этой паре. Госпожа Ракель? Что вы нам скажете?

– Мне нравится ваш брат, сударыня, – ответила Ракель. – Но я считаю, что решение должно зависеть от чувств девушки.

– Ах, так вы верите в любовь? Прекрасно! Вы замужем, госпожа Ракель?

– Нет, я не замужем, – ответила та, наклонившись над своим рукоделием.

– Помолвлены?

– Да, донья Томаза.

– Я бы тоже хотела, – в голосе Томазы звучала досада. – Если б не моя мать.

– Вы хотите быть помолвленной с кем-то конкретно? – спросила Серена. – Или вам просто хочется иметь свой дом?

– Если бы мой брат женился на ком-то, кто мне симпатичен, – начала Томаза, как будто отвечала на вопрос, – я могла бы жить с ним. Земли его отца неподалеку отсюда. Уютное поместье, хоть и не такое огромное по сравнению с тем, чем владел его отец когда-то. Но он взбунтовался против его величества, что не только противозаконно, но не очень умно.

– Это важно? – спросила Ракель. – Жить в этих местах?

Щеки Томазы порозовели.

– У меня есть кузен со стороны моего отца – красивый и галантный молодой человек, хоть и застенчивый при этом. Он также и храбрец. Во всем, что не касается женщин. Матери моей он не нравится. Он не так богат, как мой отец, и равнодушен к карьере придворного. Она предпочла бы, чтобы я вышла за виконта, как это сделала она в свое время. На что я ей указала, что ни к чему хорошему это не приведет, потому что у виконтов есть привычка ссориться с монархом, их отправляют в изгнание и они умирают молодыми, как это случилось с отцом Улибе.

– Ну уж не с каждым виконтом такое случается, – усмехнулась Серена. – А что думает ваш отец?

– Папе он нравится, но пока мама стоит на страже, он никогда не осмелится сделать предложение.

– И живет он поблизости от имения вашего брата? – спросила Ракель.

– Откуда вы знаете?

– Догадалась.

– Расскажите мне о вашем женихе, – попросила Томаза.

Ракель сбивчиво пересказала им историю ухаживания, со смущением объясняя, как много времени ей понадобилось, чтобы понять, какой замечательный человек ее Даниэль.

– А сейчас, – сказала она, – его дядя отправил его в Константинополь, и теперь я с ужасом постоянно думаю о его путешествии через все море, это просто невыносимо.

– Глупости, – возразила Томаза. – Я была на Сардинии и вернулась так же, как и Клара, и обе мы живы и здоровы. Не может быть, чтобы Константинополь находился намного дальше. Когда он возвращается?

– Не знаю, – с несчастным видом ответила Ракель. – Надеюсь, скоро.

– Бедная донья Серена умирает от желания уснуть, слушая нашу болтовню, – вдруг сказала Томаза. – Давайте вернемся к моему бедному братцу.

– Ваша сестра просто-напросто сбежала, – сказала Клара. – Не пойму, в чем дело.

– Поскольку речь идет о моей сестре, – заметил Улибе, то это может быть брошь для ее накидки или серебряная заколка для волос.

– Донья Томаза – не пустоголовая болтушка, – возразила Клара. – Без нее я бы чувствовала себя на Сардинии потерянной и одинокой. В отличие от остальных, она ни разу не спросила меня, кто я и откуда. Она чувствовала, что я не хочу об этом говорить.

Улибе слегка покраснел.

– У нее добрая душа, но пока вы не сделали из нее святую, позвольте мне признаться, что одно из писем, которое я отправил с тем кораблем, было к Томазе, там я писал о вашем приезде и просил не расспрашивать вас о том, кто вы, так как ваша семья вовлечена в высшие дела государства.

– Вам должно быть стыдно, милорд, – сказала Клара, – сообщать мне, что мой лучший друг проявил деликатность только потому, что вы ее об этом попросили.

– Нет, – тихо произнес Улибе. – Она привязалась к вам с первой вашей встречи. И никто, включая ее брата, не заставит ее полюбить кого-либо против ее воли. Спросите об этом мою мать. Но если она воздержалась от расспросов, то скорее всего – из уважения ко мне.

– Вы уверены?

– Уверен. У меня есть письмо от нее, где она расхваливает вас на все лады. Возможно, когда-нибудь я покажу вам его, – сказал он. – А может, и нет. Клара, мне нужно кое-что вам сказать. – Он умолк.

– Да, милорд?

– Какой длины были ваши волосы перед тем, как повариха вам их отрезала?

Клара расхохоталась.

– Какой странный вопрос, милорд. Но раз вы спрашиваете, то вот до сюда, – сказала она и указала на линию примерно посередине спины. – Знаете, они снова отрастут.

– Вы… – Он замялся. – Необыкновенная.

– То есть, милорд? Я необыкновенная?

– Да. Вы отважны и умны. Вы можете привести меня в бешенство и рассмешить одновременно. – Он откинулся на спинку кресла, тяжело задышав от усилия. – Думаю, что если бы вы были в поношенной тунике или монашеской рясе, мне было бы легче с вами разговаривать. Шелковое платье и этот очаровательный дворик сковывают мне язык.

– Я заставляю вас смеяться, но вы предпочли бы, чтобы я была мальчиком? Младшим братом? – спросила она ледяным тоном. – Или вам нужен кто-то, кто седлал бы ваших мулов?

– Клара, я никогда не просил вас седлать мула, – отозвался он.

– А теперь вы обнаружили, что перед вами молодая богатая женщина, с которой нужно вежливо обходиться. Это вас расстраивает? А кем, вы думали, я являюсь, милорд? Кем-то, кого можно поселить в красивом маленьком домике и кто развлекал бы вас, когда вы в городе? – Она умолкла. – Если бы я хотела этого, я могла бы решить свои проблемы месяцы назад и избежать массы страданий. Но я не захотела.

– Нет, – серьезно ответил он. – У меня и в мыслях такого не было. Я видел изумительную девушку и понял, что влюбился.

– Любовь, – с горечью произнесла она. – Мой хозяин тоже говорил мне о любви. Вы вели себя со мной не так, как с тем, кого любят.

– Откуда вы знаете, как ведут себя влюбленные мужчины? – спросил он.

– Я была бедна, милорд, но никто не лишал меня зрения, слуха, да и разума. Я наблюдала.

– Возможно, донья Клара, вы выбрали неудачные объекты для наблюдения.

– И когда вы же в меня влюбились? – спросила она. – Когда увидели все это и решили, что у меня будет неплохое приданое? Донья Томаза нередко говорила о своем брате, который слишком беден для того, чтобы жениться.

– Моя сестра привыкла острить на тему денег, чтобы позлить мать, – ответил Улибе. – Нет, Клара. Я знаком со множеством женщин, у которых больше земли и богаче приданое. Мундина сказала мне, что вы девушка, и с того момента я влюбился. Хотя сержант Доминго обвинял меня в этом еще раньше и был серьезно обеспокоен. В конце концов, мы все считали, что вы одиннадцатилетний мальчик.

Она вдруг прыснула.

– Боюсь, не очень убедительный мальчик из меня получился.

– Вы не правы. Вы были странным мальчишкой, но я был убежден, что именно мальчишкой, – сказал он. – Вот происхождение свое вам скрыть не удалось. И если бы вы были, как предполагал ваш внешний вид, дитя улицы, полюбил бы я вас? – спросил он сам себя. – Думаю, да. И старался бы удержать вас в поле зрения, чтобы не потерять. Но поскольку я знал, что вы благородного происхождения, я поместил вас туда, где вы были и недосягаемы для ваших врагов, и подальше от меня самого.

– Сначала Мундина, потом Сардиния, – произнесла Клара. – Действительно, до меня сложно было добраться. И я чувствовала себя в безопасности. Но думаю, что моя репутация не пострадала бы и в каком-нибудь месте поближе, чем Сардиния.

– Только не от меня. Я хотел жениться на вас, Клара. И сейчас хочу.

– Жениться на мне? – с ужасом переспросила Клара. – Сейчас?

– Если не сейчас, то когда? – спросил он, и его серые глаза похолодели. – Думаете, я стану более привлекательным через полгода или год?

– Но как я могу выйти замуж с такими короткими волосами? – сказала она с явным расстройством в голосе. – И я хотела бы провести какое-то время с мамой.

– Общение с матерью – это вполне разумно, но я не буду ждать, пока ваши волосы отрастут до талии.

Клара обхватила себя руками и взглянула на него из-под ресниц.

– В таком случае, – сказала она, – вам придется вести переговоры с моей матерью. Если только она не изменилась сильно за последние четыре года, вы обнаружите, что она умный и жесткий человек.

– Я так и сделаю, – отозвался он. – И она поймет, что я столь же полон решимости, сколь она умна.

– Есть кое-что, о чем вы должны сообщить маме, – сказала Клара.

– О чем?

– Ее величество сделала мне свадебный подарок. Роскошное платье.

– Откуда ее величество могла знать? – изумился Улибе.

– Наверное, об этом лучше спросить вашу сестру, – сказала Клара. – Я начинаю подозревать ее более чем в одном заговоре.

– Хочу сказать вам одну вещь. Когда мы уедем отсюда, когда бы это ни произошло, нам надо посетить монастырь.

– Зачем? – спросила Клара.

– Я обещал сестре-привратнице, что вы сами ее навестите. Она будет счастлива, когда узнает, кто вы на самом деле.