Текст книги "Снадобье для вдовы"

Автор книги: Кэролайн Роу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Серена смотрела на Улибе глазами, полными ужаса, как будто он принес вести о сотнях погибших людей.

– Фантастических зверей? – прошептала она. – Жанна принесет мой узелок, – попросила она Ракель, коснувшись ее руки.

Служанка притащила узелок из пыльной, покрытой пятнами грубой шерстяной материи и положила его перед своей госпожой. Серена развернула его и достала оттуда платье, летнее детское платье, сшитое из легкой тонкой ткани.

– Посмотрите, – сказала она.

На рукавах и по подолу юбки были вышиты немного вытянутые в длину причудливые звери, несмотря на их маленький размер, на каждой морде было заметно то или иное выражение – лукавство или веселье, а кот, например, выглядел озадаченным.

– Она была так искусна в вышивке, – сказала Серена. – А я постоянно бранила ее заставляла штопать дырки и шить сорочки, пока она не уселась украшать свою одежду.

Ракель взяла платье в руки и с большим интересом начала его изучать.

– При этом вы, сеньора, покупали девочке самый дорогой шелк для работы. Вы не можете себя винить в том, что были к ней несправедливы, – сказала она.

– Это все, что у меня от нее осталось, – сказала та. – В ту ночь, когда мы бежали из дома, банда пьяных хулиганов подожгла его.

– Кто-нибудь пострадал? – спросила Ракель.

– Никто, – ответила Серена. – И я, и прислуга были готовы, мне сообщили, что это может произойти. До нападения у нас оставался час или два. Думаю, что слуги унесли все, что смогли.

– Итак, сеньора, – спросил Беренгер. – Должен ли я отправить просьбу о ее возвращении?

– Пожалуйста, прошу вас, – ответила Серена. – Я должна увидеть ее как можно скорее. И я должна вернуться в имение. Мы будем жить там все вместе.

– Сеньора, – сказал Улибе, – вы не можете туда вернуться, пока мы не нашли того, кто убил вашего мужа.

– Так найдите его, милорд, – сказала она. – Найдите его.

Глава 19

– Продвинулись ли мы хоть немного в поисках убийцы? – спросил Улибе, когда они входили в кабинет епископа.

– Связана ли та карта со смертью Жиля? – ответил Исаак вопросом на вопрос.

– Карта? Да это же дороги к имению – одна и вторая, – сказал Улибе, достав карту и посмотрев на нее внимательно в очередной раз.

Бернат стоял позади стула, на котором сидел Улибе, и тоже рассматривал карту из-за его широкого плеча.

– Это участок дороги рядом с имением, – заметил он. – Но не само поместье. Речка здесь изображена, но нет ее изгиба или водопада. Но вот это, – он показал на карте, – дорога в Остальрик. А здесь – небольшая гостиница.

– Гостиница, в которой мы останавливались, – сказал Улибе. – А незнакомцем оказался тот самый загадочный Луис, который был готов выложить сто су за карту, который, похоже, убил Паскуаля. Я имею в виду Жиля.

– Это звучит бессмысленно, – сказал Беренгер. – Если он уже знал, в какой гостинице остановился Жиль де Фенестрес и в какую сторону он вторую ночь направляется, зачем покупать карту?

– Он не эту карту купил, – тихо произнес Исаак. – Он купил вторую половину. На которой ясно, какой именно дом принадлежит Жилю де Фенестресу.

– Тогда почему он не напал в тихом уединенном местечке рядом с домом или на дороге? Зачем ждать понедельник и убивать его прямо под стенами города?

– Возможно, он получил карту только в воскресенье, – сказал Улибе. – И если он знал, что мы с Жилем в понедельник уезжаем, проще было перехватить его около города, чем гоняться за ним.

– Такое ощущение, что в нашей провинции не было человека, который не знал бы, где находится Жиль, – заметил лекарь. – В конце концов, за ним следовали от самой Кастильи. А вот местонахождение сеньоры было под вопросом.

– Но после смерти мужа ее никто не беспокоил, – возразил Улибе.

– Интересно, как ваша светлость и ваше преосвященство отнесутся к идее, которая пришла мне в голову…

– Невозможно, – возразил Улибе. – Я не согласен.

– Дайте подумать, – сказал Беренгер. – Из этого может что-нибудь получиться.

– Только если об этом станет известно всему городу, – сказал Исаак.

В следующий вторник Серена де Фенестрес покинула надежные стены епископского дворца и не торопясь направилась в свое имение в нескольких милях от города. Она была одна, если не считать служанки, ее маленького сына, лекаря, его дочери и Юсуфа. Лекарь со своими помощниками сопровождали ее, чтобы проследить за ее здоровьем в дороге. Они должны были вернуться в город на следующий день.

До имения добрались без происшествий, как рассказывал потом сосед, который шел мимо в этот момент, и тут же исчезли внутри хорошо забаррикадированного здания.

Город разошелся во мнениях и разделился на два лагеря: одни считали ее поступок неразумным, другие – уместным.

– Я бы поступила точно так же. Я бы не осталась во дворце епископа в такой горестный час, – говорила жена Понса Мане, которая питала к мужу нежную привязанность. – Я бы лучше по возможности была дома.

– Но говорят, что ее жизнь в опасности, – возражала Франсеска, ее невестка, застенчивая молодая женщина. – И теперь с ней нет ее мужа, который мог защитить ее. Я бы не покинула дворец на ее месте.

На площади то же самое обсуждал сам Понс Мане с торговцем зерном.

– Говорят, что епископ сам выставил ее, – говорил торговец. – Он правильно сделал. У нее великолепное поместье, и ей нужен мужчина, который мог бы присмотреть за ним. А кого она найдет, спрятавшись во дворце?

– Дайте бедняжке время оплакать свою потерю, – ответил добросердечный мастер Понс, думая о своей любящей жене. – Лучше бы она осталась в безопасном месте хоть на какое-то время.

Кто должен остаться в безопасном месте? – спросил подошедший Луис Мерсер.

– Жена Паскуаля, – ответил торговец зерном. – Епископ отослал ее домой. Наверное, устал от нее.

– Отослал? – удивился Мерсер. – Не похоже на него.

– Но это так, – сказал торговец. – У меня надежный источник.

– Это какой же? Бартоломью, торгующий рыбой? Не может быть, чтоб вы верили сплетням и слухам, которые разносят на рынке.

– Каким слухам? – спросил присоединившийся к ним Луис Видаль.

– Что госпожа Серена вернулась в свое имение. А сказал мне об этом отец Франциск, – добавил торговец возмущенно. – Я не слушаю рыночных сплетен.

– Так я и думал. Для этого у тебя есть жена, – сказал Луис Мерсер и все рассмеялись.

– Это правда, – заметил Видаль. – Сегодня рано утром я сам видел, как она уезжала.

– Надеюсь, под охраной, – сказал Понс Мане.

– Ни одного стражника, если вы не считаете таковым паренька, что живет у лекаря, – ответил Видаль. – Он и его хозяин были единственными мужчинами, сопровождавшими ее.

– Тогда буду молиться за то, чтобы она благополучно добралась до дома, – сказал Понс.

Клара делала последние стежки на платье цвета морской волны, принадлежавшем ее величеству, когда ее срочно вызвали.

– Донья Клара, – сказала ее величество, – подойди и присядь рядом со мной.

Клара послушно села.

– Я получила несколько писем, в которых говорится о тебе, Клара де Фенестрес, – за этими словами королевы последовала долгая пауза.

– Ведь это твое нестоящее имя?

– Да, – ответила Клара.

– В письмах есть новости о тебе. И хорошие, и очень печальные.

– Да, ваше величество? – сказала Клара дрожащим голосом. – Могу я спросить, что меня ждет?

– Ты услышишь ответ на свой вопрос чуть позже, донья Клара. Мне горько сообщать тебе об этом, но твой отец, преданный и доверенный слуга его величества, пал от руки убийцы.

Кларе показалось, что время побежало вспять и что ей снова одиннадцать лет.

– Но, ваше величество, это случилось…

– Месяц назад, – сказала донья Элеонора. – Твоя мать, однако, жива и ждет не дождется, когда сможет тебя увидеть.

– Моя мать? Ваше величество, моя мать умерла.

– Нет, дитя мое, – мягко возразила королева. – Твоя мать жива и ждет твоего возвращения. Ты отправляешься утром. Поскольку донья Томаза выразила желание повидаться со своим братом, я посылаю ее с тобой. Остальное она тебе объяснит. Тебе нужно собрать свои вещи. Галера отчаливает на рассвете.

Клара застыла, последние слова королевы эхом отдавались у нее в голове.

– Донья Клара, вы поняли, о чем я говорила?

– Ваше величество – самый великодушный монарх на свете, – глаза Клары наполнились слезами. – Не знаю, как вам это удалось, но вы не только спасли меня, но и вернули в семью. Моя жизнь и моя честь принадлежат вам. Как я смогу оплатить такой долг?

– Девочка моя, никакого долга не существует, – ответила королева. – Это сделали другие люди. Когда ты вернешься домой, у тебя будет возможность отблагодарить их. Желаю тебе приятного путешествия, – добавила она. Разговор был окончен.

Клара складывала свои вещи – их было довольно мало, хоть и больше по сравнению с днем приезда – в небольшой ящик, появившийся неизвестно откуда. Ящик получился неполный.

– Томаза, – сказала она, – посмотри сюда, я сама могу залезть в этот ящик, и еще место останется.

Донья Мария Лопес де Эредия откинула полог шатра и вошла внутрь. Обе девушки вскочили и присели в изящных реверансах.

– Я принесла вам кое-что от ее величества, – сказала она. – Это свадебный подарок.

– Свадебный подарок, – повторила Томаза. – Но ни одна из нас не…

– Это для доньи Клары, в память об ее отце, – сухо ответила донья Мария.

Она отошла в сторону и в палатке появилась служанка, в руках которой было то самое зеленое платье, на котором Клара вышивала венки, составленные из цветов и фантастических зверей.

– Мне упаковать его? – спросила служанка и начала аккуратно его складывать, чтобы уложить в коробку.

– Вам невероятно повезло, – сказала донья Мария. – Это необыкновенный дар. – Она кивнула и оставила их.

– Это означает, – лукаво заметила Томаза, – что раз платье подарили одной из нас, оно предназначалось для доньи Марии. А я-то считала, что оно для сицилийской племянницы ее величества.

Служанка бросила на них быстрый взгляд, на ее лице мелькнула улыбка, но и она тут же вернулась к своему занятию.

Глава 20

Раздававшийся за окном птичий щебет, возвещавший начало нового дня, разбудил Исаака. Наступило утро его второго дня в имении. Он лежал тихо, слышно было, как кто-то поднялся с кровати в соседней комнате. Услышав звук скрипнувших дверных петель, он встал, умылся, как мог привел в порядок свою одежду и совершил свою утреннюю молитву. Прежде чем взять свой посох и выйти из спальни самому, он растолкал Юсуфа, крепко спавшего на самодельной походной кровати в той же комнате.

На кухне жизнь уже кипела вовсю. Огонь в печах горел и он мог слышать, как двигаются по меньшей мере два человека.

– Доброе утро, мастер Исаак, – сказала кухарка. – Как только печь прогреется, я напеку свежего хлеба. Если вы голодны, могу предложить вам вчерашний.

– Благодарю вас, госпожа, но я пока подожду и не буду нарушать свой пост, – ответил он и направился в сторону двери.

– Сеньору вы найдете в ближайшем винограднике, – сказала кухарка. – Она сидит там в тишине с самого утра. Если вы хотите к ней присоединиться, мальчик отведет вас.

– Я сам найду дорогу, – ответил Исаак. – У вас и без меня забот хватает.

– Это точно, – согласилась кухарка, глядя, как он уходит из кухни, затем вернулась к своему тесту, нарезала его на маленькие квадратные кусочки и поставила их отстаиваться возле печи.

– Просто удивительно, как он сам находит дорогу, – сказала она, но мальчик, помогавший ей на кухне, вышел и не слышал ее последних слов.

Исаак прогулочным шагом обошел дом, с наслаждением вдыхая свежий утренний воздух и прислушиваясь к звукам, которые можно услышать только за городом. Наконец, он повернул на тропинку, ведущую к речушке, нашел мостик и перешел через него. Отсюда он уверенно зашагал к скамейке, что стояла между рядами виноградника.

– Мастер Исаак, – позвала его Серена. – Идите сюда. Присоединяйтесь ко мне, если вы не против.

– С удовольствием, сеньора, – ответил он.

– Садитесь рядом, – сказала она. – Я прихожу на это место, когда мне надо обрести душевный покой.

– Должно быть, здесь очень красиво, – сказал лекарь. – Аромат цветов и фруктов, пение птиц и легкий плеск воды.

– Да, очень красиво, – сказала она немного натянуто. – Я была именно здесь, осматривала виноград, когда лорд Улибе принес мне весть о смерти Жиля. – Она тяжело вздохнула. – Это случилось со мной уже во второй раз, мастер Исаак. И все равно так же больно, – добавила она.

– Второй раз? Как это?

– Первый раз был в Барселоне, – сказала она. – На Жиля напали, когда он шел на какую-то встречу, важную и тайную встречу. Он случайно остался жив. По-видимому, один из моих доверенных слуг оказался шпионом. Кто-то решил, что будет лучше, если враг решит, что убийство свершилось. И мне сказали, что он умер.

– Они и вас считали шпионкой?

– Нет. Но они хотели, чтобы я вела себя так, как будто он умер. Шесть ужасных недель, мое сердце разрывалось от горя. Потом мне сообщили, что он жив, но все мы в опасности. Они хотели, чтобы его продолжали считать официально умершим, тогда их враги перестали бы его разыскивать. Мне сказали, что я должна вести себя, как обычная вдова, которая собирается переехать в дом, отданный за ней в приданое. Мне не пришлось изображать печаль. Я была зажата в тиски страха, Жиля рядом не было, и вряд ли я была похожа на счастливую женщину, – добавила она.

– Вам пришлось пойти на большие жертвы, – сказал Исаак.

– Я тоже так считала. Но когда я здесь поселилась, мы часто были вместе, чаще, чем многие жены со своими мужьями. И теперь, когда я сижу тут в винограднике, я почти начинаю верить, что те времена вернулись. Мы были очень счастливы, когда Жиль был с нами.

– Пока вас снова не отыскали.

– Его преосвященство думает, что искали именно меня, – сказала Серена. – Возможно, это были не привычные противники Жиля.

– Вы храбрая женщина, сеньора, – сказал Исаак. – Согласились приехать сюда, чтобы встретиться с убийцей лицом к лицу, кем бы он ни был.

– Я не храбрая, мастер Исаак, – сказала Серена. – Я в ярости. И я не одинока. Ваше присутствие служит мне большим утешением. Надеюсь, Его преосвященство не будет испытывать затруднений в ваше отсутствие.

– Даже не берите в голову, сеньора. Если и будет, он пошлет за мной немедленно, – голос лекаря звучал сухо.

– Какое тяжелое время, – сказала она, понизив голос. – Я вынуждена заботиться о самой себе. Ради моей дочери и моего сына и – в память о муже. Это тяжкая ноша.

– Вы ждете ребенка, сеньора? – спросил он.

– Откуда вы знаете? – изумилась она.

– Я только предположил. Он знал?

– Мы так радовались с ним, – голос ее задрожал от сдерживаемых слез. – В те последние дни. Как молодожены.

– Рад это слышать. Вот почему он сказал «позаботься о моих детях», – сказал Исаак. – Потому что в тот момент он должен был считать, что у него один ребенок, дочь ваша тогда еще не нашлась.

– И вы сделали вывод только из этой фразы?

– Не только. Возможно, вы горевали не только, как жена, но и как мать. Честно говоря, не могу толком объяснить, как я догадался. У меня просто возникло ощущение, что это так. Но, сеньора, вы должны заставить себя есть, несмотря на вашу потерю, – сказал он.

– Я буду, – ответила она. – Я шла в фруктовый сад, чтобы сорвать сладкую сочную грушу, но по дороге присела, чтобы послушать пение птиц и журчание воды.

Все это время Бланкета, мастиф светлого окраса, спала у ног Серены. Внезапно она подняла морду и тихо зарычала.

– Прекрати, Бланкета, – сказала ее хозяйка. – У нас гости. Что ты дергаешься из-за каждого движения.

– Сеньора, постарайтесь сохранять спокойствие, – прошептал Исаак. – Придержите собаку рукой и прислушайтесь.

Но Серене показалось, что она слышит лишь обычные утренние звуки. На скотном дворе прокукарекал петух. Птичьи трели и щебет смолкли; ветерок донес до них запах пекущегося хлеба, сопровождавшийся приглушенным звоном посуды. Затем хрустнула веточка, и она крепко схватила Бланкету за загривок.

– А ты поглупела, – раздался скрипучий неприятный голос. Исаак поднялся и обернулся, держа свой посох перед собой, слегка его наклонив, словно собрался обороняться.

– Кто это? – сказала Серена. – Кто прячется здесь в кустах в столь ранний час? – Исаак услышал шорох материи ее платья и понял, что она тоже обернулась. – Сеньор, вы находитесь в моем частном владении без моего на то разрешения. – Острая тоска в ее голосе уступила место стальной решимости. – Уходите, или вас изгонят силой.

– Я вооружен, – ответил тот. – В ветвях ближайшего дуба спрятался мой лучник, который с удовольствием всадит арбалетную стрелу в голову твоей собаки, если хоть один из вас сдвинется с места или ты отпустишь ее.

Исаак услышал, как Серена поднялась на ноги.

– По какому праву незнакомец нарушает мой покой? – сказала она. – И что вам от меня нужно, сеньор?

– Незнакомец? – В голосе явно звучало недоверие. – Я? Не могу поверить, Серена. Я предвидел многое. Я ожидал, что ты окружишь себя вооруженным отрядом или запрешься в своем доме, который ты превратила в крепость. Я был готов к встрече с мастифом. Только не к тому, что найду тебя под защитой слепого старика. – Он умолк, словно задумавшись о чем-то. – Ты притворяешься. Наверняка. Ты прекрасно меня знаешь.

– У меня нет ни малейшего представления, кто вы такой. Кроме того, что вы сумасшедший.

– Кто я такой? – на сей раз в его голосе появились страдальческие нотки. – Я тот, кому принадлежит вся эта собственность, Серена. Я тот, кого подло обманули, чья жизнь была разрушена из-за твоего воровства и интриг.

– Вы и вправду сумасшедший, сеньор, – рассердилась она. – Эта земля моя, ее отдал мне мой дед в полную собственность с правом делать с ней все что угодно – хоть продать, хоть завещать по моему усмотрению.

– Это было твое приданое, Серена. Он именно для этого передал тебе землю. Все должно было достаться мне. Вместе с тобой. Ты тоже принадлежишь мне по праву, и твои дети должны были быть моими. Я понял кое-что с того дня, когда я стоял и смотрел, как ты выходишь из церкви с другим мужчиной – этим ничтожным червем, которого и не знает никто. Теперь он умер, и на моем пути стоишь только ты и маленький мальчик. Когда тебя не станет, все будет моим – так, как это должно было быть с самого начала.

– Луис? – изумилась она. – Такое мог сказать только Луис, – с горьким смехом добавила она. – Наверное, это и вправду ты. Мне сообщили, что ты умер.

– Ты должна простить мне этот маленький обман, – чопорно произнес он. – Это облегчило мою задачу. Надеюсь, эта весть не причинила тебе страданий.

– Совсем нет, уверяю тебя, мой дражайший кузен. Теперь я тебя узнала, но ты выглядишь еще противней, чем в тринадцать лет. Не могу поверить, что ты всерьез рассчитывал, что я могу выйти за тебя. Разве я не говорила, что уж лучше отдам все свое имущество какому-нибудь монастырю? При этом сама я никогда не собиралась постричься в монахини.

– Мне тебя обещали! – взвизгнул он.

– Кто обещал? – спросила она. – Не папа. Не дедушка, который никогда не передал бы эту землю, если бы думал, что она может достаться тебе.

– Твоя мать обещала моему отцу…

– Бедная мама, – вздохнула Серена. – Папа обо всем позаботился. Как только он об этом узнал, вопрос больше никогда не поднимался.

– Мне тебя обещали!

– Не было никакой помолвки. – Она задумалась. Единственными звуками, нарушавшими тишину, были шорох листьев и приглушенное рычание мастифа. – И пользуясь тем, что Жиль убит, ты рассчитываешь, что можешь с легкостью убить меня и моего сына и получить все состояние? А потом? Что будет потом? Как ты собираешься покинуть имение? Все дороги будут перекрыты.

– Кем? Никчемным стариком, двумя мальчиками и несколькими служанками? Крестьяне уехали на рынок, и здесь больше никого нет. Кто меня остановит? Тебя убить будет еще проще, чем Жиля. А мне и это удалось.

– Так это ты, Луис? – тихо спросила она. – Ты убил моего мужа? Мне трудно в это поверить. Гораздо более умелые люди не раз в прошлом пытались это сделать, но лишь оставляли своих жен вдовами. Ты лжешь, ты просто хочешь присвоить себе храбрый поступок.

– Серена, клянусь Пресвятой Девой, это я убил его. Я сказал ему, кто я такой – его смертельный враг, но, как и ты, он рассмеялся мне в лицо, заявив, что у меня нет прав ни на него, ни на его жену и ее собственность. Он повернулся ко мне спиной, собравшись ускакать прочь. Я сказал ему, что унаследую все, когда его не станет, и убил его.

– Ты убил лучшего человека на свете, и все напрасно, – холодно произнесла она. – Потому что даже если ты убьешь меня и Гильема, все, чем я владею, отойдет к Кларе. Она жива. И в безопасности.

– Она была жива, – сказал он. – Это так. – Он замолчал и продолжил спокойным тоном. – Мне были подозрительны обстоятельства ее смерти, и я начал ее разыскивать. Ты хитро упрятала ее от меня, Серена, но я нашел ее и сделал все, чтобы в момент, когда я предъявлю свои права на наследство, она была так далеко от королевства, что никто никогда не смог бы узнать, жива ли она вообще. Если жива.

– Когда ты ее нашел? – спросила Серена.

– Всего лишь месяц назад. Устроить так, чтобы ее продали в рабство, стоило мне пятьсот су. Но не волнуйся. Свои расходы я возмещу с лихвой, – добавил он.

– Должно быть, ты продал какую-то другую девочку, Луис. Три дня назад Клара находилась под защитой ее величества, – сказала Серена. – У меня есть доказательства, что это правда. Поэтому оставь меня, пока я не спустила на тебя собаку.

– Я не верю тебе! – с бешенством в голосе рявкнул он. – Она сейчас в Египте. Он поклялся, что отвезет ее в Египет, где за таких девочек на невольничьих рынках платят большие деньги. Ты лжешь.

– Я не лгу. Это ты, Луис, можешь лгать, мошенничать, ударить ножом в спину человека, который этого не ожидает, но не я. Клянусь. Все, что ты сделал, совершенно бессмысленно. Она жива и в безопасности.

– Тогда я найду ее, – простонал он, – и сам женюсь на ней.

Юсуф нехотя встал с кровати, оделся и босиком спустился во двор, чтобы набрать воды из колодца. Он умылся, и вдоволь напился, прежде чем пойти на кухню, где кухарка бесцеремонно вручила ему ломоть вчерашнего хлеба. Поблагодарив ее, он взял хлеб и отправился в обнесенный стеной сад, утренние лучи солнца уже залили верхушку его западной стены светом и теплом. Он пробрался между капустных рядов к стене, вскарабкался на нее и с интересом наблюдал, как его учитель бредет вокруг дома, потом по тропинке через луг до самых конюшен. В какой-то момент Исаак поднял свой посох вверх; Юсуф спрятал остатки хлеба в кармане туники и спрыгнул со стены.

Стараясь не производить лишнего шума, он быстро бежал по восточному краю луга, пока не оказался у деревьев, отмечающих его южную границу. Он остановился и прислушался, потом зашагал вдоль ряда деревьев в сторону конюшни, около четвертого дерева он снова остановился.

Он должен пересечь луг так, чтобы его никто не видел, но между ним и речушкой не было никакого укрытия, кроме нескольких пасущихся животных. Любому, находившемуся на ближайшем винограднике, открывался отличный обзор на все поместье вплоть до деревьев, высаженных вдоль дороги. Его заметят, даже если он будет ползти. Помощь пришла с неожиданной стороны. Пасущаяся поблизости ослица с интересом разглядывала мальчика. Тот отломил кусочек хлеба и протянул, стараясь ее привлечь. Животное посмотрело на лакомство и, ухватив очередной пучок сочной травы, неторопливо двинулось в его направлении, не отрывая глаз от кусочка хлеба.

Бросив на мальчика еще один подозрительный взгляд, она нежно подцепила угощение с его ладони. Он снял с себя пояс и набросил ей на шею.

– Пойдем, моя хорошая, – ласково пробормотал он. – Пойдем погуляем.

Его план состоял в том, чтобы пересечь луг по двум диагоналям и добраться до речки, загородившись ослицей от виноградника. Все получилось идеально. Две лошади и мул, с рассеянным любопытством рассматривавшие свою соседку по конюшне, учуяли хлеб. На какой-то момент он оказался зажатым внутри небольшого стада. Благоразумно раздав остатки хлеба животным, он снова двинулся через луг.

В небольшой лощине он остановился и спрятался за кустом; еще раз его глаза медленно и методично осмотрели окрестности. Его импровизированное стадо немного подождало, а затем неторопливо побрело к речушке. Он освободил ослицу, припал к земле и ползком последовал за ними. С берега он быстро спрыгнул в холодную воду, снова пригнулся, замер на месте и прислушался. Наконец, он решился и двинулся по камням, острому галечнику, иногда попадая ногой в грязь. Когда он подобрался достаточно близко, чтобы слышать то, что происходило около скамейки, он уселся и принялся ждать.

Легкий скрип ставен разбудил Ракель. Она встала с кровати, приоткрыла дверь и прислушалась. Казалось, весь дом еще спит, слышались только приглушенные звуки с кухни. Она накинула на сорочку шаль, тихонько проскользнула в комнату Гильема и склонилась над его кроваткой. Она осторожно пощупала его лоб. Мальчика лихорадило. На соседней кровати крепким сном праведника спала Жанна – нянька мальчика. Ракель не удивилась. Гильем спал урывками, мучаемый кошмарными снами и кашлем, почти всю ночь не давая Жанне уснуть.

Но был он болен или нет, его следовало переместить в другое место. Она осторожно взяла его на руки – мальчик так и не проснулся – и направилась на кухню.

– Что он любит на завтрак? – шепотом спросила она. – Мне кажется, он простудился, да и спал ночью плохо.

– Бедняжка, – тоже шепотом ответила кухарка. – Хлеб с молоком. И медом. Сейчас принесу.

– Уложу его снова в кровать, – сказала Ракель, когда кухарка сунула ей в свободную руку тарелку с едой. – Спасибо.

Вместо того, чтобы вернуться в детскую, она пошла узкими коридорами, затем поднялась по крутой лестнице к гостиной его матери, которая находилась в квадратной башне на юго-западном углу дома. Как и рассказывала Серена, из многочисленных окон гостиной можно было видеть и дорогу, и двор, и виноградники, и даже возвышающиеся за ними холмы. Именно здесь Серена частенько сидела со своим вышиванием и наблюдала за дорогой, ожидая возвращения мужа, а Гильем в это время играл возле ее ног. Мальчику нравилось в этой комнате. Он выпил немного молока с хлебом, вздохнул и снова улегся спать на мягких подушках, разбросанных по кушетке.

– Остальные встали? – спросила кухарка.

– Я не слышал, – ответил мальчишка, помогавший в кухне.

– Хозяйка будет недовольна, – сказала она, со вздохом усевшись за стол. – Иди попробуй свежий хлеб, – добавила она. – Вряд ли у нас будет еще возможность перевести дух, когда они все разом встанут и спустятся завтракать. – И на кухне воцарилось затишье, которое, как известно, предшествует буре.

Всю ночь Улибе провел в ожидании, примостившись на паре шероховатых досок, прибитых к стропилам сарайчика, стоявшего в винограднике. Оттуда открывался отличный, хоть и ограниченный, обзор на дом, речку и сам виноградник. Он видел, как пришла Серена, потом – как Исаак присоединился к ней. Он не ждал ничего особенного и поэтому был готов к любому повороту событий. Когда в поле его зрения внезапно появился незнакомец, пробиравшийся между рядов виноградника, Улибе обхватил балку и спрыгнул вниз на жесткий грязный пол. Если Юсуф не пропустил его Улибе был более-менее спокоен за западные подходы к сараю. Сам он контролировал пространство с его восточной стороны. Он сосредоточился на мужчине в винограднике. Должно быть, думал он, это Луис. И хоть тот отвернул лицо в сторону, Улибе смог узнать его.

Наверняка где-то в винограднике спрятались его люди. Если это именно тот Луис, о котором думал Улибе, он не стал бы действовать в одиночку. Он осторожно лег на живот и выполз из сарая, прислушиваясь к малейшему шороху и осматривая покрытые листвой ряды виноградника на предмет едва заметного движения.

Нападение было ужасающим своей неожиданностью. Внезапно массивное тяжелое тело упало на него, откатив в сторону и распластав по земле. В какую-то долю секунды, когда Улибе ощутил полную беспомощность, в руке нападавшего блеснул нож. Улибе резко дернулся и повернулся на бок и, почувствовав, как по его ребрам чиркнула сталь, выхватил из сапога длинный кинжал. Он лягнул своего противника, потом еще раз, пытаясь высвободиться и подняться на ноги.

Второй удар ножом пришелся ему по руке, когда он рванулся вперед, пытаясь схватить того за руку, державшую оружие. Металл лязгнул о металл, и противник был обезоружен. Нападавший отпрыгнул от Улибе, подобрал с земли длинный тяжелый посох и крутанул его в руке.

Солнце поднялось над восточными холмами, слуги в доме уже встали, как вдруг раздался истошный вопль Жанны. Громко хлопнули двери, по каменному загрохотали шаги. Вопли и растерянные крики о помощи эхом отдавались в других комнатах.

Спокойствие сохраняло только в башне. Тяжелая дверь, ведущая на лестницу, была заперта на засов; чтобы ее сдвинуть с места, потребовался бы десяток человек, вооруженных тараном. Ракель выглянула из окна, чтобы посмотреть, что происходит, но увидела лишь своего отца, стоявшего в винограднике. Затем она увидела сидевшую перед ним Серену. Должно быть, что-то потревожило ее, потому что она поднялась на ноги и обернулась.

Когда она оборачивалась, восходящее солнце сверкнуло на рукоятке ножа, засунутого за корсаж ее платья.

Нарастающий в доме хаос переместился на кухню.

– Гильем пропал и госпожа Ракель тоже, – пронзительно взвизгнула Жанна. – Я обыскала весь дом. Их нигде нет.

– Не мели чепуху, – сказала кухарка. – Госпожа Ракель спускалась сюда вместе с ним, взяла хлеба и молока и пошла обратно наверх.

– Господи, что же я скажу хозяйке? – простонала Жанна. – А где она? – Она безумным взглядом обвела кухню, словно ожидала увидеть свою хозяйку разжигающей печь. – Хозяйка тоже пропала! – выкрикнула она в панике.

– Она в винограднике, – спокойно сказала кухарка. – А теперь убирайтесь с моей кухни, все вы. Вон!

И с криками и стонами все они – Дальмо, нянька и три служанки, – вывалили наружу и через кухонный сад двинулись в сторону виноградника.

При звуках приближающегося шума Луис Мерсер выхватил меч и развернулся, оказавшись спиной к Серене де Фенестрес и лекарю. Юсуф, мокрый и продрогший, выкарабкался из своего укрытия и ринулся на помощь своему учителю.

– Господин, – выпалил он, – я снова без меча, когда он так нужен.

– Забудь про свой меч, Юсуф, – сказал Исаак. – Позови его светлость.

– Не могу его найти, – ответил Юсуф. – Посмотрю еще раз. Серена де Фенестрес не видела и не слышала ничего, кроме Луиса Мерсера.

– Вряд ли Дальмо и мои служанки остановят тебя, – прошептала она ему в спину. – Это сделаю я. Отпустив Бланкету, она положила руку себе на грудь. Затем сделала пару шагов к Мерсеру. Затем, твердо держа в руках кинжал, со всей силой, которую был способен призвать ее гнев, она вонзила оружие ему в спину. Бланкета, освободившаяся от удерживавшей ее руки и обезумевшая от ярости и запаха крови, прыгнула вверх и вонзила зубы в правую Руку Луиса чуть выше запястья, толкая одновременно его на землю своими мощными, передними лапами.