Текст книги "Снадобье для вдовы"

Автор книги: Кэролайн Роу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Глава 17

Улибе провел неделю в однообразных заботах, принесших только крушение надежд, и в понедельник с пустыми руками вернулся к Беренгеру. Он не пропустил ни одного нотариуса в Жироне. Он ждал, пока каждый из них не найдет и не проверит записи о регистрации брака между женщиной, чье имя начиналось на «С» и неким Паскуалем, или Робером, или Жилем в течение десяти лет до рождения Клары.

Нашлись Робер, женившийся на Сибилле, и Паскуаль, женившийся на Сальвадоре. Паскуаль был столяром, как говорили, превосходным краснодеревщиком. Он всю свою жизнь прожил в городе и совсем недавно выполнял заказ для нотариальной конторы. Робер и его жена – оба умерли во время чумы. Пора было прощаться с епископом.

– Возможно, Ваше преосвященство, – сказал Улибе, – что Паскуаль женился или был помолвлен до своего четырнадцатилетия. Но думаю, что это маловероятно.

– И то, и другое в жизни иногда случается, – заметил Беренгер. – И гораздо чаще, чем может показаться.

– Попробую продолжить свои поиски в Барселоне. Если и там ничего не обнаружу, сразу вернусь сюда, Ваше преосвященство.

– В таком случае я окажусь в неловкой ситуации, радуясь вашей неудаче, – рассмеялся Беренгер. – Даже и не знаю, пожелать вам успехов или нет.

Утром во вторник Улибе нанял Четверых молодых и временно неработающих клерков, чтобы опросить нотариусов Барселоны. Делом Клары он решил заняться сам.

Дом ее бывшей хозяйки стоял на тихой улочке на краю города. Это был, конечно, не дворец, но вполне солидное здание; семья процветает, решил про себя Улибе. Улица была пустынна, только двое мальчишек играли в игру, представлявшую собой бросание камешков в круги, начерченные на сухой земле.

– Кто живет в этом доме? – спросил их Улибе, изучив его мрачный массивный фасад.

– В котором, сеньор? – отозвался один из мальчиков.

Улибе показал.

– Сеньора Висент, – ответил тот. – Она ведьма, – добавил он не без удовольствия в голосе. – Она выходит и кричит на нас, а потом посылает кого-нибудь схватить нас. Но ее повариха нам нравится.

– Я ищу Клару. Мне сказали, что она живет здесь.

– Больше не живет, – сказал второй мальчик. – Сеньора продала ее. Так все говорят. Спросите ее сами, – фыркнул он. – А вот и она.

– Он указал на крепкую женщину, быстрым шагом идущую по улице в сопровождении служанки с нагруженной корзиной.

– Вид у нее довольно свирепый, – подмигнул Улибе мальчишкам.

– Лучше поговорю с поварихой, – добавил он, бросил им пару монет и направился к боковому входу, что вел на кухню.

Его атлетическая фигура полностью перегородила дверной проем и отбросила длинную тень через всю кухню. Повариха обернулась к нему с покрасневшим лицом.

– Что вам нужно? – бросила она раздраженно.

– Клара, – сказал он, отступив в сторонку, чтобы солнечные лучи осветили ее лицо. – В монастыре мне сказали, что она тут. – Он обезоруживающе улыбнулся. – Вашей хозяйки нет, поэтому я зашел через черный ход. Можно ли мне полюбопытствовать, что так дивно пахнет? – он указал на внушительных размеров горшок, булькающий на огне.

– То, что и должно быть, – ответила она сквозь сжатые зубы. – Баранья лопатка, колбаски, чеснок, лук и травы.

– Нет, там что-то еще, – твердо возразил Улибе. – Нехитрую похлебку каждый может приготовить.

– Немного разных специй, – призналась она. – Имбирь и кое-что еще.

Она управлялась в огромной кухне в одиночку, в окружении блюд на разной стадии приготовления. Во время разговора она то поворачивала вертел в печи, то оставляла его, чтобы проверить содержимое горшка, то помешивала соус.

Улибе бросил взгляд на вертел.

– Бедро козленка, – сказал он, с видимым удовольствием втягивая ноздрями запах. – Как вы его готовите?

– В первом часу я натираю его маслом, солью, специями и травами. В шестом часу насаживаю на вертел, – ответила она, и поскольку Улибе сам принялся поворачивать вертел, она подошла к столу и начала шинковать зелень. – Но если вы действительно ищете Клару, а не пришли понюхать чей-то ужин, вы опоздали, – сказала она. – Она ушла.

– Ушла? – переспросил он. – Не понимаю. Куда ушла?

– Хозяйка говорит, что сбежала, а сама я не знаю, врать не буду.

– Именно поэтому вы здесь одна и делаете все сами? – спросил он. – В таком большом доме обычно поварихе помогают еще два-три человека.

– Да уж, незадача, – отозвалась она, отложив нож и обернувшись к нему. – Лопатка козленка, которую вы сейчас поворачиваете, готовится на ужин. Хозяин очень любит козлятину, а мне не жалко, раз он дает мне дополнительно денег на нее. – Она продолжила шинковать свежую зелень. – Цены на козлятину сейчас выросли до небес, но раз он платит, значит, он и получит то, что хочет. А она не потратит полностью даже того, что он ей дает, это всякий вам скажет. Не знаю, уж на что она там копит.

– До меня доходили всякие слухи о ней, – осторожно заметил Улибе.

– Да все знают, что она скряга. В горшке варится сегодняшний и завтрашний ужин, потому что завтра постирочный день, и мне некогда будет готовить. – Она вновь взяла в руки нож и начала остервенело им орудовать, как будто на доске лежали не пучки мяты, а ее хозяйка собственной персоной. – Как мы управимся со стиркой, когда в доме нет ни одного лишнего человека, ума не приложу.

– Если такая великолепная повариха выполняет еще и другую работу, удивительно, что ваша хозяйка не боится вас потерять.

На ее лице мелькнуло удовлетворенное выражение.

– Я опытная повариха, и я готова к тяжелой работе. Силы у меня есть, и работы я не боюсь. Но когда я нанималась в этот дом, я то думала, что буду заниматься только готовкой, а не стиркой в придачу. Я не против помочь тут или там, когда у меня есть время, но хозяйка ожидает… – Она покачала головой, словно то, что ожидала хозяйка, было так ужасно, что и вслух не произнесешь.

– Почему сбежала Клара? – спросил Улибе.

– Я не говорила, что она сбежала. А вам зачем это знать?

И снова Улибе представился ее давно утраченным двоюродным братом, вернувшимся из дальнего плавания.

– И монахини направили меня в этот дом, надеясь, что тут я смогу ее отыскать.

– Ну, – начала повариха, – прежде всего, это не то, что вы подумали. Я имею в виду, что когда девочка сбегает, языки всякое болтают, но у нее были настоящие проблемы. – И он снова услышал со смаком рассказанную историю о хозяине, воспылавшем страстью к бедной девочке-прислуге. – Хозяйка обо всем догадалась и не была в восторге, как вы понимаете. И, сказать по правде, хоть она и прелестная девочка, и я очень хорошо к ней отношусь, но она не была лучшей судомойкой в Барселоне. Старательная и умная, но это тяжелая работа, она к такой не привыкла.

– Так она поэтому сбежала? Хозяин давил на нее, а работа была тяжелой?

– Нет, не так. Она отважная девочка. Но кто-то предложил хозяйке за нее пятьсот су. Я сама слышала этого человека. Нужно было что-то делать. Мне совсем не хотелось, чтобы ее увезли за тридевять земель к каким-то безбожникам, чтобы она стала игрушкой в гареме какого-то богача, который неизвестно что мог с ней сделать. Она хорошая девочка, – добавила женщина, – несмотря на то, что когда ее сюда привели, она не умела ни разжечь в печи огонь, ни вскипятить воды. Но хозяйка ненавидела ее, и она ответила тому человеку, что он получит девочку, только ему придется подождать несколько дней, пока хозяин не уедет на Майорку.

Все это Улибе уже слышал раньше, хоть и в интерпретации Клары, и не в столь свободном изложении. Но повариха продолжала свой рассказ, и когда он услышал ее слова, то перестал вращать вертел и обернулся к ней всем телом.

– Она действительно хорошая девочка, понимаете? Хозяин хотел сделать ее своей любовницей, купить на ее имя дом, купить ей одежду, драгоценности, нанять слуг для нее, но она все отвергла. Я слыхала и как он ей предлагал все это и ее ответ тоже. Потом она прибежала ко мне вся в слезах, а я стала говорить ей, что он не такой плохой человек, и что вряд ли он попытается взять ее силой, но что можно знать заранее? Мы решили, что она не должна никогда оставаться с ним наедине. С того дня она перебралась в мою каморку, я спала с краю кровати, между ней и дверью.

Один только взгляд на могучие кухаркины плечи убедит кого угодно, подумал Улибе.

– Уверен, госпожа, что с вами она была в безопасности.

– Возможно, вы не видели свою кузину с детства, но она превратилась в настоящую красавицу.

– Ее мать была очень красива, – сказал Улибе. – Так что я не удивлюсь, если она пойдет в мать.

Козья лопатка задымилась. Повариха гаркнула:

– Мальчик!

Тотчас на кухне появился неотесанного вида парень лет четырнадцати.

– У меня есть имя, – буркнул он.

– Да что ты говоришь? – притворно изумилась она. – А ты его помнишь? Может, ты помнишь и то, зачем тебя наняли?

– Не кричите на меня, – угрюмо бросил он и начал крутить вертел. – Все на меня кричат. И вы, и хозяйка. И я слышал, что вы говорили о Кларе. Интересно мне знать, что там с моей туникой, которую она стащила. Это была не самая лучшая моя туника, но и она чего-то стоит.

– Заткнись, – отрезала повариха. – Эта туника была настолько мала тебе, что ее не хватило бы, чтобы прикрыть даже твой болтливый язык, не говоря уж об остальном.

– Но она была моей…

– Она принадлежала хозяйке, – перебила его повариха. – Иди и скажи ей, что ты хочешь другую…

Поскольку эта перепалка могла продолжаться неизвестно сколько, Улибе вложил в руку поварихе маленький кошель.

– Спасибо, что вы присматривали за моей двоюродной сестрой, – с этими словами он исчез за дверью.

Повариха открыла кошель и заглянула внутрь.

– Видишь, сказала она, показывая ему содержимое кошеля, – если б ты хоть когда-нибудь был добр с нашей девочкой, я поделилась бы с тобой. Но ты не был добр. Никогда. Господь знает, что я говорю правду.

От поварихи Улибе не узнал ничего нового, кроме того, что Клара рассказала правду – тоже полезная информация, но она никак не могла помочь в его поисках неуловимой жены Паскуаля.

Вздохнув с сожалением о соблазнительной козьей лопатке на вертеле, Улибе проигнорировал те места, где его могли накормить не хуже и где, он был уверен, его встретил бы самый радушный прием, и отправился в обычную таверну. Он заранёе пригласил туда свою маленькую команду клерков, чтобы они отчитались о том, как идут поиски.

У назначенного места встречи было два достоинства. Во-первых, оно было расположено в центре. Плюс к этому, суп был безвкусным, хлеб непропеченным, вино слишком кислым. Благодаря этому все, кому было известно о столь печальных особенностях этой таверны, избегали ее, и внутри всегда было немноголюдно. Суп был съеден, затем его проголодавшиеся агенты опустошили тарелки по три чечевицы с чесноком и жесткой бараниной, неприятно отдававшей прогорклым жиром, и наконец Улибе попросил их рассказать о результатах поисков.

– Я уже побывал у четырех нотариусов в своем районе, – с набитым ртом начал первый.

– Четырех? – удивился Улибе. – Разве это возможно? В Жироне я считал удачей, если мне удавалось встретиться с двумя за целый день, что гораздо меньше четверых за утро. Они действительно проверяли документы или просто отделывались от назойливого посетителя?

– Конечно, нет, – ответил второй, сидевший рядом с первым. – Дело в том, что кто-то уже искал записи о приданом в районе Жироны. Мои нотариусы уже знали, какие подходящие документы у них есть, и очень подозрительно отнеслись к тому, что этот вопрос заинтересовал сразу двоих. В частности, их расстроил тот факт, что мне известно было меньше, чем моему предшественнику.

– Ты был в районе, где живут обеспеченные и умеющие хранить тайну нотариусы, – заметил первый. – Им платят за подозрительность. Как я слышал, этот незнакомец ищет тот же самый акт установления семейной собственности. Если б у меня был полный кошелек, почти наверняка я смог бы узнать больше, – со значением добавил он.

– Мне удалось узнать кое-что, – вмешался третий, сидящий напротив них. – Но вы знаете, в какой части города мне пришлось работать. Мне пришлось заплатить четыре монеты мальчишке-трубочисту.

– И что вы обнаружили?

– «С» – это Серена или Серенета, а поместье находится где-то между Остальриком и Жироной. Это то, что мальчишка слышал сам, пока его не выставили за дверь.

– Вы не выяснили, кто до нас задавал аналогичные вопросы? Какие причины он приводил? Как он выглядел?

Они переглянулись.

– Мне даже не сообщили, что был другой человек, – сказал второй клерк. – Просто я сам сообразил, что совсем недавно они просматривали нужные нам записи. Все лежало на месте, и все они были готовы ответить на любой мой вопрос. Поэтому я сам сделал вывод, что меня кто-то опередил. А нотариусы были слишком недоверчивы.

– Могу себе представить, – пробормотал Улибе. Он возместил расходы тому, кто потратил свои личные деньги, снабдил каждого из них средствами, чтоб они могли подкупить помощников нотариусов, если представится такой случай, и отправил продолжать поиски.

Несмотря на полуденную жару, он прошелся пешком к дому за стенами Барселоны, в который он когда-то привез Клару. Минуя парадный вход, он скользнул в узкие ворота, обогнул здание и вошел через черный ход прямо на кухню.

– Милорд, – приветствовала его повариха. – Мы вас не ожидали. Вы уже поели?

– Передо мной стояли тарелки с едой, – сказал он, – но я не ел. Сойдет все, если это не суп на простой воде с сушеным луком и мясом барана, который умер от старости, доковыляв к нам из самого Перпиньяна.

Она покачала головой и поставила перед ним блюдо с холодной запеченной рыбой с соусом. За рыбой последовали блюда с фруктами, сырами, холодным мясом и свежевыпеченным хлебом.

– Вот если б вы пришли раньше, – многозначительно произнесла она, – или если бы я знала…

– Согласен, Габриэла, – перебил он ее, макая кусок рыбы в соус. – Но я клянусь тебе, то, что я сейчас ем – это мед, сочащийся из сот, а пью самые прекрасные вина на Земле по сравнению с тем, что я не стал есть на обед. Кто сейчас дома?

– Никого, – ответила она, – кроме твоего кузена. Это для него я запекала рыбу, но он ест как птичка.

– Возможно, я пробуду тут несколько дней, но только не хотелось бы превращать это в великое событие. Я собираюсь незаметно проскользнуть в свою комнату через кухню.

– Конечно, милорд.

– Разбуди меня перед Вечерней.

Днем раньше он покинул Жирону перед закатом, останавливался в разных местах, разговаривал с множеством людей по пути в Барселону, потому что в это время многие горожане как раз заканчивали свой ужин. Добрую часть ночи он провел во дворце, рассказывая, что он обнаружил и чего не обнаружил за время своего отсутствия, немного поспал во дворце и рано утром приступил к выполнению своей миссии. Сейчас он спотыкаясь поднимался по лестнице дома, принадлежавшего его кузену, к комнате, которую держали специально для него, упал ничком на просторную удобную кровать и мгновенно заснул.

Когда колокола позвонили к Вечерне, он вышел из здания умытый, переодевшийся и выглядевший вполне респектабельно. В голове он прокручивал список нотариусов, которых его люди уже посетили.

– Нет, милорд, – сказал первый. – Вы, разумеется, не первый, кто интересуется вдовьей частью наследства доньи Серены. Не далее, как сегодня утром некий клерк в поношенном платье спрашивал о нем у моего помощника. Но нотариус не болтает о делах своих клиентов. Это не та тема, которую я стал бы обсуждать даже со знакомыми мне людьми.

Поскольку Улибе знал немало нотариусов, которые как раз этим и занимались, на него эта тирада впечатления не произвела.

– Мне нужна информация именно о той загадочной личности, которая интересуется делами моей семьи. Был ли тот поношенный клерк первым?

– Нет. Недели три или, возможно, четыре назад приходил другой клерк с теми же самыми вопросами. Но ответ он получил точно такой же. Я не имел чести составлять акт установления семейной собственности для доньи Серены и – не могу вспомнить второго имени, которое он назвал.

– Но вы точно помните, что имя женщины было донья Серена?

– Моя последняя возлюбленная жена носила это имя, – натянуто произнес нотариус. – Я его никогда не забуду.

– Мне жаль, что я невольно навеял вам столь печальные воспоминания, сеньор, – сказал Улибе. – А не помните ли вы, как выглядел тот первый клерк?

– Там и говорить не о чем. Клерк как клерк. Совершенно обычный.

Он сказал, что его нанял нотариус из Жироны, чтобы разузнать, существует ли такой документ. Его хозяину сообщили, что именно я его составлял. Его ввели в заблуждение.

Второй нотариус отсутствовал в своей конторе с утра. Несомненно, он решил что не стоит возвращаться к работе после обеда жарким августовским днем.

Выяснилось, что третьего нотариуса посетил кто-то другой.

– Нет, милорд, – сказал он. – Ко мне приходил не клерк. Это был благородный человек. Эта донья Серена приходилась ему кузиной. Несколько лет назад она умерла, а документы, относившиеся к ее доле в семейной собственности, были утеряны. Похоже, речь идет о значительном состоянии. И этот человек разыскивал тех свидетелей, чьи имена стояли на документах, и любую другую информацию, относящуюся к этому делу.

– Вы предоставили ему то, о чем он спрашивал?

– Конечно, нет, милорд. Я спросил у него, оставила ли эта дама завещание, а он ответил, что завещание было составлено еще во время первой вспышки чумы – из страха, что она может умереть. И она действительно умерла именно от чумы, так же, как и ее нотариус, а документы пропали. Некий дальний родственник, рассказал этот господин, заявил, что он нашел свидетелей, которые заверяли завещание, и они якобы утверждают, что все состояние отписано ему, но вряд ли это соответствует действительности.

– Это он вам все рассказал? – спросил Улибе.

– Бедняга, – сказал нотариус. – Он занялся трудным делом и, думаю, он просто облегчил душу, когда выложил мне все подробности. Он надеялся, что именно я составлял акт установления семейной собственности, поскольку дама из Барселоны, и поэтому у меня есть условия этого акта. Если бы я его действительно составлял, – добавил он, – у меня были бы соответствующие записи, но их нет. Думаю, милорд, вы были поражены, узнав, у какого количества людей дела в таком же плачевном состоянии в результате эпидемии чумы, которая продолжает осложнять нашу жизнь даже сейчас, когда, как мы все надеемся, она уже позади.

– Никогда не думал о чуме с такой точки зрения, – признался Улибе.

– А у вас, милорд, что за интерес в этом деле?

– Мне пришлось побеспокоить вас в интересах единственного ребенка этой дамы, – сказал Улибе. – Как я понимаю, как только будут точно установлены права доньи Серены на эту собственность, она будет принадлежать ребенку, вне всяких сомнений.

– И оба загребущих кузена останутся ни с чем, – сдавленно хихикнул нотариус. – Возможно, мой посетитель не знал о существовании ребенка. Это сын?

– Да, – ответил Улибе. – Рожденный в законном браке.

Последний в тот вечер нотариус обитал в районе, слишком близком к гавани, вряд ли у него могли быть документы, относящиеся к значительной семейной собственности, но юный агент, которого Улибе посылал сюда ранее, рассказал, что таинственный незнакомец тоже наведался в эту контору, и, по его мнению, небольшое количество серебра могло расположить помощника здешнего нотариуса к дружеской беседе.

Комната, в которой оказался Улибе, была маленькой, темной, жаркой и душной. Сам нотариус отсутствовал, да и его помощник выглядел так, словно тоже предпочитал находиться в любом другом месте.

– Хозяин уже ушел, сказал он. – И я тоже ухожу. Приходите завтра.

– Ну и хорошо, – радостно отозвался Улибе. – Но вечер душный, а горло пересохло. Не покажете ли вы мне место, где мы можем посидеть за кувшином вина? Что-нибудь получше того уксуса, который мне подали сегодня на обед.

– Вы меня приглашаете? – спросил тот.

– Да. На вино и ужин, – ответил Улибе. – Поэтому при выборе места примите во внимание кухню. – Он вытащил туго набитый кошель и легонько подбросил его, чтобы продемонстрировать звон монет.

– Конечно, сеньор, – сказал тот. – Мой хозяин не настолько щедр, чтобы я отказался от хорошего ужина, который мне предлагают.

– Отлично. В такой вечер не стоит сидеть в конторе. Поскольку юноша сообразил, что Улибе не искал заведения, в котором предлагают свои услуги молодые женщины, он отвел его в приятное местечко, над которым витал соблазнительный аромат жарящихся свежих сардин. Улибе заказал кувшин лучшего вина, блюдо сардин и множество других кушаний, а первую чашу поднял за своего гостя.

– Итак, – сказал он, – подтолкнув три серебряные монеты в его сторону, – давайте поговорим.

Помощник нотариуса взглянул на деньги, потом поднял глаза на Улибе.

– О чем? – осторожно спросил он.

– О человеке, который приходил к вашему хозяину две-три недели назад, и который искал документальное свидетельство об установлении семейной собственности, или же брачного контракта, относящегося к замужеству некоей доньи Серены из Барселоны.

– Что именно вас интересует? Его внешность?

– Начнем с этого.

Помощник нотариуса описал обычного с виду человека, довольно хорошо одетого.

– Похож на купца, – сказал молодой человек, – который относится немного небрежно к своей одежде. Возможно, он просто был стеснен в средствах. Трудно сказать что-либо более определенное.

– Его имя?

– Вряд ли его, – ответил помощник. – Он назвался Робером де Фенестресесом, но когда я обратился к нему как к дону Роберу, он не отреагировал. Даже не заметил, по-моему.

– Очень любопытно.

– Мне тоже так кажется, – заметил молодой человек. – Он интересовался всем, что у нас есть в отношении Серены де Фенестрес. Он представился ее близким родственником, да и кем еще он мог представиться? Хозяин сказал ему, что составлял акт установления семейной собственности для дамы по имени Серена. Фамилию ее он точно не помнил. К этому моменту он выпил слишком много вина – не такого хорошего, как это, должен заметить, – и память уже не работала достаточно хорошо. Вроде бы он действительно составлял такой акт два года назад для какой-то Серены. Но речь шла не о том браке, которым интересовался этот Робер.

Улибе подтолкнул очередную серебряную монетку в сторону своего собеседника.

– Вам известно, где находится собственность – поместье? То, которое он искал? – спросил он, проделав такую же операцию со следующей монеткой.

– Ему было известно, что оно находится где-то между Остальриком и Жироной, – ответил юноша. – Вдалеке от главного тракта, как он считал, на какой-то маленькой дороге. Проверить в том районе каждое хозяйство – задача почти непосильная, – добавил он. – И он надеялся, что мы укажем ему точно место. Он утверждал, что это его собственность по праву и по завещанию доньи Серены.

– Он лжет, – произнес Улибе, подтолкнув третью монетку в сторону помощника. – Если он снова появится, вы получите столько же и даже больше. В этом случае вам нужно будет подойти к дворцу – тому входу, что возле часовни, – и сказать стражнику, что вы от лорда Улибе. К вам выйдут, и вы расскажете все, что знаете. В любом случае о произошедшем больше никому ни слова.

Многолюдные улицы были местами освещены ярким лунным светом, а местами – погружены во мрак. Улибе чувствовал головокружение – то ли от недосыпания, то ли от мрачных предчувствий, перед его усталым мысленным взором вставали кровавые сцены; хрупкое тело Клары, утопающее в поношенной коричневой тунике, превращалось в окровавленный труп Паскуаля. Сквозь этот кошмарный сон он вдруг услышал хрипловатый голос с деревенским говорком:

– Эй, сеньор, – произнесло худощавое создание в коротком платье.

– Пойдем со мной. Я вылечу вас от плохого настроения.

Оказавшийся поблизости фонарь осветил ее черты, и с тошнотворным чувством в животе он понял, что перед ним всего лишь девочка, не старше тринадцати-четырнадцати лет.

– Ну-ка, – грубо сказал он. – Возьми и больше не шляйся по улицам. – Он сунул ей в руку деньги и быстро зашагал мимо пьяных моряков и докучливых ночных охотниц, переполненный гневом от осознания тщетности своего порыва.

Он понял, что дошагал до гавани, когда уже уперся в парапет. Вдалеке, на глубокой воде, разгружали какую-то галеру, на берегу суетились ее пассажиры. Оттуда, снизу вдруг раздался мальчишеский голос, выкликнувший его имя, и он заметил знакомую фигуру, очерченную лунным светом.

– Юсуф, – крикнул он в ответ. – Откуда, черт возьми, ты взялся?

– Из Валенсии, сеньор.

– Подожди меня, сказал он. – Я сейчас спущусь.

Они отправили во дворец пожитки Юсуфа, а сами пошли пешком сквозь лунную ночь.

– Его величество снова хорошо себя чувствует, – начал Юсуф. – Он пил одну из микстур моего учителя и сказал, что она ему очень помогла, – смущенно добавил он. – Но мне ничего не удалось узнать о госпоже Кларе. Лагерь ее величества очень строго охраняется. Я посчитал, что лучше туда и не соваться.

– Очень разумно, – прокомментировал Улибе. – Между прочим, у меня есть там свой человек, который сообщил, что с Кларой все в порядке и она занята рукоделием. Мне трудно представить себе эту картину, но это, без сомнения, лучше, чем быть судомойкой. А что еще с тобой приключилось? Пойдем, – сказал он. – Я вымотан и меня одолевают мрачные мысли. Развлеки меня байками путешественников.

Юсуф рассказал ему про палатку, про Марка, про то, как они лечили больных.

– И Геральт де Робо вернулся с нами на той же галере. Правда, странно?

– Вряд ли странно, – ответил Улибе. – Как ты думаешь, сколько кораблей в день отплывают на Сардинию?

– Я часто видел его в лагере… вместе с его странным приятелем, доном Мануэлем. Дон Геральт отправился с нами в Валенсию. Он был очень любезен. Всячески мне помогал, отметая любую благодарность, объясняя, что это спасает его от скуки. Почему-то ему постоянно скучно. Он и сейчас должен был приплыть с нами, но опоздал, и корабль отплыл без него.

– Неужели дон Геральт – это самое главное в твоих приключениях? Ты ни разу не обнажал меча, чтобы защитить его величество? – сказал Улибе, поддразнивая мальчика.

– Ничего более существенного не произошло, – произнес тот обиженным тоном.

– Ну, пойдем, расскажешь, что еще случилось. Я не буду больше смеяться.

– Только еще одно происшествие, но архиепископ сказал, что он не имеет значения.

– Расскажи мне, – Улибе остановился и взял мальчика за руку. Юсуф подробно рассказал, как пропала, а затем нашлась его книжка.

– Они решили, что надо мной кто-то подшутил, ничего больше.

– А Геральт пропал. Остерегайся его, Юсуф.

– Да он не опасен. Вот его друг, дон Мануэль, тот действительно был опасен. Но он умер. А как продвигаются ваши поиски, сеньор?

– Медленно, – ответил Улибе, подытожив результаты работы его команды.

– Вы встречались с монахинями, у которых она жила? – спросил Юсуф.

– Да, – ответил Улибе. – Они знают еще меньше нашего. Клара думала, что ее ждут там. Сестры это отрицают.

– Это довольно странно, сеньор, – сказал Юсуф, – что состоятельная женщина отсылает куда-то свою дочь в надежде, что о ней позаботятся чужие люди.

– Возможно, ее няня должна была потом забрать ее, но не сделала этого.

– Возможно, она попала не к тем монахиням, – заметил Юсуф. – Это легко может случиться, если ты не привык один ходить по городу. Со мной так раз произошло. Мой предыдущий хозяин как-то послал меня отнести письмо мяснику и взять с него плату за то, что он написал письмо.

– Юсуф, – начал Улибе, – о чем ты вообще говоришь?

– Минутку, сеньор. И только когда мясник позвал стражу, чтоб те вышвырнули меня за городские ворота, я понял, что попал не к тому мяснику. Нужно найти монастырь, где Клару ожидали.

– Зачем? – спросил Улибе. – Что это нам даст?

– Они могут знать о ее матери.

– Мне тяжело в этом признаться, Юсуф, но, возможно, ты прав, – Улибе глубоко вздохнул. – Займемся монастырями.

– Мастер Исаак научил меня кое-чему, – сказал Юсуф. – Приводить в порядок свои мысли и логически рассуждать.

Взяв монастырь, приютивший Клару, за точку отсчета, он определил, какие еще монастыри расположены поблизости.

– Если ее отправили к ним одну, значит, он должен был находиться недалеко, – сказал Улибе.

– Недалеко от чего, сеньор? Мы же не знаем, где она жила.

– От того места, куда она попала, – огрызнулся Улибе. Его раздражало, что какой-то мальчишка двенадцати или тринадцати лет заставляет его шевелить мозгами.

В широкий воображаемый круг, в центре которого была их отправная точка, входили три монастыря, в которых Улибе еще не побывал, и два, которые он посетил, но задавал неправильные вопросы. В каждом из них ему приходилось убеждать привратницу пустить его внутрь, а затем он спрашивал разрешения взглянуть на их записи. Ни в одном из этих монастырей не было сведений о девочке по имени Клара. И никакого намека на то, что здесь ее когда-то ждали.

– Возможно, она все-таки попала в нужный монастырь, – смущенно пробормотал Юсуф.

– Здесь еще два, – сказал Улибе, чье мрачное расположение духа начало развеиваться по мере того, как солнце вступало в свои права.

– Если окажется, что и там ее не знают, мы рассмотрим другие возможности.

В ближайшем из этих двух монастырей привратница недоверчиво оглядела их и, оставив их за воротами, отправилась за указаниями.

– Если ее отправили именно сюда, значит, ее мама была высокого мнения о ее терпеливости и сообразительности, – сказал Юсуф. – От места, где она в итоге оказалась, это довольно далеко.

– Возможно, они жили ближе к этому монастырю, – заметил Улибе.

– Наша мать-настоятельница желает поговорить с вами, – раздался голос из-за ворот, это была уже не привратница.

– Упоминается ли имя девочки в ваших записях, сестра? – спросил Удибе.

– Следуйте за мной, – раздалось в ответ.

– Прежде чем я отвечу на ваши вопросы, – сказала мать-настоятельница, – объясните мне, какое вы имеете отношение к Кларе де Фенестрес.

Проницательный взгляд настоятельницы подсказал Улибе, что нужно говорить только правду.

– Другим, госпожа Виолан, – сказал он, – я обычно представляюсь ее дядей или кузеном, который пытается утвердить ее в правах на имущество ее матери. Но это не так. Я здесь, потому что я несу ответственность за обездоленную пятнадцатилетнюю девочку, чья речь и манеры убедили меня в том, что у нее есть семья, которая, возможно, ищет ее. – Он на мгновение задумался. – Я хочу вернуть ее в семью.

– Так, – произнесла настоятельница. – Продолжайте.

– В поисках ее семьи, – сказал он, осторожно подбирая слова, – и во время исполнения своей службы при дворе я обнаружил портрет женщины, невероятно на нее похожей, и я решил, что это может быть ее мать. Этот портрет и другие свидетельства привели меня к заключению, что эта женщина, ее мать, все еще жива, но скрывается по неким причинам, связанным с государственными делами, а именно – делами его величества. Если она действительно та женщина, о которой я думаю, ее муж погиб и более нет смысла скрывать свое подлинное имя.