Текст книги "Снадобье для вдовы"

Автор книги: Кэролайн Роу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Глава 10

– Желали бы вы вернуть свою прежнюю одежду назад, мой господин? – спросила Клара, пока Улибе помогал ей подниматься по доске на палубу галеры.

– Мой господин?! – воскликнул тот. – Меня зовут Улибе!

– Мне неизвестна ваша должность, мой господин, когда я назвала вас так, – с притворной скромностью проворковала девушка.

– Порой ты способна довести и ангела! – проворчал он. – А одежду можешь оставить себе. Я тебе ее дарю.

– Но я не знаю, мой господин, чью роль мне еще придется играть.

– Что, Клара, надоело изображать Жиля? – усмехнулся Улибе. – Прошу тебя, давай сейчас не будем об этом. У меня для тебя не найдется места. Почему бы тебе не занять одну каюту с Мундиной? – быстро добавил он, указывая на приземистую постройку на юте корабля. – Твоя – первая слева. Я через минуту вернусь. – И, пригнувшись, он исчез в густой толпе.

Когда Улибе вошел в крошечную каюту, в ее центре стояла элегантная молодая женщина в пышном платье рыжевато-коричневого цвета. Ее короткие светлые волосы были наполовину скрыты лентой из того же материала, туго обтягивающей ее голову, а в темных глазах отражался блеск шелка. На секунду ему показалось, что он зашел в другую каюту.

– Ты выглядишь совсем по-другому, – наконец кивнул Улибе. – Я имею в виду в платье.

– Оно элегантное, – подтвердила она, чуть опустив ресницы. – Когда-то оно принадлежало ее величеству, а потом было перешито для одной из ее дам, так что это – ее третья инкарнация. – Девушка медленно повернулась вокруг своей оси, демонстрирую ему свои юбки.

– Я смотрю, ты хорошо сложена, – признал он наконец.

Клара оглядела каюту с веселым изумлением.

– Она меньше, чем мой уголок на кухне в Барселоне, – сказала она, и он улыбнулся. Эта Клара была ему уже знакома. Улибе огляделся по сторонам. У стены висел гамак для ее вещей. Судя по всему, Мундине достанется узкая койка.

– Ты скорее всего переселила шкипера или кого-то из наших старших офицеров в другую каюту, – сказал Улибе. – Но пора вешать гамак. Вдвоем вы на этот рундук не втиснетесь.

– Я возьму гамак, – сказала Клара. – Я меньше. Ты возьмешь кровать, – сказала она Мундине. – А где будете вы с Юсуфом?

– Юсуф будет с младшими офицерами и командой, – сказал Улибе. – Между палубами. Я не поплыву на корабле. В этот момент у меня полно другой работы.

Клара села на рундук, и сверкание ее шелка неожиданно померкло.

– Я думала, вы тоже едете на Сардинию! – потрясенно сказала она с таким видом, словно он неожиданно дал ей пощечину.

– Не могу, – сказал он, присаживаясь перед ней на корточки. – Я подготовил полный доклад для его величества, который должен быть ему доставлен. Едва ты окажешься на Сардинии, ты будешь в безопасности.

– А до этого? – спросила она.

– Здесь тебе ничто не грозит. Когда нет зимних штормов или летних шквалов, эта галера идет очень легко и быстро. То же самое касается нападения пиратов. Существует всего несколько кораблей, способных ее обогнать.

Клара посмотрела на свои руки.

– Почему ты не позволил остаться мне со своей семьей в Жироне? – спросила она. – Зачем было выбирать меня, как бродячую собаку, и переправлять через море, чтобы я оказалась среди всех этих чужаков?

– Потому что иначе, Клара, попасть туда у тебя нет ни малейшей возможности, – спокойно сказал он. – Даже под видом мальчишки. Это просто чудо, что ты сумела пробраться настолько далеко. Ты не знала, кто были твои родственники и живы ли они до сих пор. Черная Смерть не ограничилась одной Барселоной, она ведь ударила и по Жироне тоже. Кроме того, я знаю, почему тебе помогаю.

– Неужели? – усмехнулась Клара. – Потому что ваша помощь – для меня до сих пор загадка, господин Улибе. Вы останавливаетесь, чтобы помочь каждому оборванцу, что встретится вам на пути?

– Нет. При всей своей честности должен признать, что нет.

– Тогда кто они? Скажите мне.

– Могу только заверить тебя, что в моих поступках нет злого умысла.

– Но вы так и не сказали, кто они такие.

– Как я могу сказать тебе, если сам в этом не уверен? – удивился он. – Ты поверишь мне, если я скажу, что ты – дочь знатного человека, которому я должен обязан своей жизнью? Правда, я до конца в этом не уверен, но такое вполне может быть.

– А если обнаружится, что – нет? Что тогда? Вы сорвете с меня это красивое платье, вернете его ее величеству и вышвырнете меня на улицу?

– Что за чудовище ты во мне видишь! – рассмеялся он. – Именно так ты меня и воспринимаешь, поэтому я больше не удивлен твоим вопросам о моих мотивах, госпожа Клара. – Он поклонился. – Желаю вам спокойной и быстрой поездки на Сардинию. Всего хорошего.

Она не успела произнести ни слова, как он исчез.

Большая часть корабельной палубы была занята скамьями гребцов: по двадцать пять с каждой стороны, а между ними – узкий проход. На каждой скамье бок о бок умещалось по трое гребцов, причем каждый имел возможность без помех работать своим веслом. Когда Юсуф вскарабкался на борт с фонарем, захваченным одним из пассажиров, ему указали на скромных размеров площадку, предназначенную для них и корабельных офицеров. По сравнению с его жилищем в квартире мастера Исаака, место выглядело тесным и обставленным по-спартански. Несмотря на четыре внушительного размере вентиляционных отверстия, вокруг было невыносимо душно. Клару и Мундину увел господин Оливер, Геральт де Робо тоже исчез, и Юсуф, к своему ужасу, остался наедине со священником-доминиканцем. Доминиканец сидел на скамье возле одного из иллюминаторов, о чем-то размышляя или погрузившись в молитву.

В попытке избежать внимания священника Юсуф подошел к другому иллюминатору и принялся наблюдать за тем, что происходит в гавани.

– Доброе утро, молодой господин, – сказал священник. – У вас печальный вид. Согласен, здесь не самое комфортное место для обитания, но уверяют вас, человек вполне в состоянии приспособиться и к трюму галеры.

– Я раньше не путешествовал на кораблях, – признался Юсуф сам того не желая, оборачиваясь к говорящему. – Отец…

– Мне сказали, что тебя зовут Юсуф, – улыбнулся – священник. – Я – Криспия. Я также слышал, что будет всего пять пассажиров, и двое из них – дамы. Это означает, что ты можешь подняться на палубу сразу, как только мы выйдем из гавани… да поможет нам попутный ветер…

– Вы имеете в виду, мы должны оставаться здесь?

– Пока мы выгребаем из гавани, здесь лишнего места для пассажиров-зевак не предусмотрено. Но когда корабль поднимет парус, появится много свободного места, где уже никто ни с кем не столкнется.

– Отец, вы ходили под парусами и много раз до этого?

– Да, – кивнул отец Криспия. Он повернулся, чтобы глянуть сквозь иллюминатор на горизонте. – С тех пор, как я много лет назад переплыл это море, – улыбнулся он, – то путешествовал очень много. Можно ли полюбопытствовать, откуда ты родом, Юсуф?

– С юга, – осторожно ответил мальчик.

– Я так и подумал, – кивнул Криспия. – Из-за небольшого акцента в вашей речи… очень легкого. Я тоже вырос, говоря на вашем языке. И вот теперь, благодаря любезности ее величества, плыву на Сардинию.

– Чтобы присоединиться к войне? – удивился мальчик.

– Вовсе нет. У меня другие цели, – с улыбкой сказал священник.

Откуда-то сверху послышался крик, затем – еще один.

– Что это? – удивился Юсуф.

– Готовимся к отплытию. Пассажиров как самую беспокойную часть груза выпроваживают на берег, – пояснил священник, – обычно по широкой доске. А вот этот громкий скрипучий шум – это звук поднимающегося якоря. Мы отсюда его не увидим, – добавил он, – но на корабле слышно все, и когда становится понятно, что это означает, ты, как и матросы на палубе, отлично начинаешь понимать, что происходит.

– Совсем, как мой хозяин, – сказал Юсуф, – он слепой, но знает о мире больше, чем в нем происходит.

Снова прозвучал гортанный крик, за ним – второй.

– Теперь гребцы готовы, – сообщил Криспия. – Через минуту мы увидим наши весла, и галера начнет покидать гавань.

Последний крик, и весла выскочили из уключин. Юсуф встал на колени на скамью, наблюдая за ними.

– Почему они касаются воды в разных местах? – спросил он. – Одни ближе, другие – дальше?

– Ты заметил, что скамьи гребцов расположены под углами? – полюбопытствовал отец Криспия.

– Да, отец, – пробормотал Юсуф, по правде говоря, ничего такого на самом деле не заметивший.

– Таким образом ты можешь посадить на ту же скамью одного вместо троих, и их весла не будут задевать друг друга. У гребцов, сидящих по бокам от центра, – самые длинные весла, и они сидят ближе всего к воде. Стало быть, каждый занят только своим пространством поверхности воды. Мне сказали, что так работа идет куда быстрее и легче…

– Вам когда-нибудь доводилось грести? – с любопытством (если не сказать – с подозрением) поинтересовался Юсуф.

– Нет, к счастью, Господь избавил меня от столь тяжелой работы. Я не был ни гребцом, ни воином, ни бойцом на Божьем поле боя. Я предоставляю это тем, кто справляется с этим лучше, а из меня вышел неплохой – школяр… учитель…

– Учитель? – удивился Юсуф.

– Я всегда был очень любопытным, даже будучи еще моложе тебя. Это решено, что для меня лучше всего быть школяром. А в чем натренирован ты?

Юсуф постарался, как мог, объяснить, сколькими духовными благами можно оделить каждого из нас, чтобы он стал лучше… насколько это возможно…

– Мне доводилось слышать еще на берегу, что с нами плывет воспитанник его величества, – сказал отец Криспия. – И вот теперь ты плывешь в его сторону именно тогда, когда твоя помощь нужнее всего. Весьма похвально.

– Я не уверен, что смогу помочь его величеству на поле боя, – сказал Юсуф, – ибо не насколько хорошо владею мечом, как должен был бы.

– Сардиния была давно известна своим нездоровым климатом, – сказал отец Криспия, – хотя ты не получишь благодарностей от королевской свиты, если осмелишься об этом упомянуть. Твое врачебное умение может принести куда больше пользы, нежели ратные подвиги. У его величества и без того много рыцарей и арбалетчиков.

– И вы, святой отец, намерены точно так же пользовать раненых в Альгеро? – осторожно спросил Юсуф.

– Увы, нет. Ничего столь благородного или даже, к огорчению моему, столь же полезного. Цель нашего образования заключается в постоянном учении и проповедях. Судя по тому, что мне удалось в себя впитать, я вполне подхожу для преподавания, и даже, дай Бог, смогу стать учителем, но я не оратор, наделенный серебряным языком, способный воспламенить всех страждущих. Мало кто желает слушать философские рассуждения на смертном ложе. И даже поговорить о том, почему всего три наших весла почти вместе толкают корабль вперед с куда большей легкостью, чем большее количество весел одновременно… Они Желают прихватить с собой всю красоту и многообразие небесного свода, – больше, чем я вижу в своем сердце, но не могу выразить словами.

– Возможно, вашим родителям стоило вас отправить туда, где молитвы не играют такой важной роли, – предположил Юсуф.

– Мои родители, – усмехнулся Криспия и надолго замолчал. – Когда я присоединился к Ордену, мои родители никак не могли меня контролировать. Однако мои наставники распознали мою силу и простили мои слабости…. И теперь, когда на корабле полно военных, я должен найти дорогу к особой библиотеке, где есть книга, с которой я обязан ознакомиться до последней строчки.

– Книга по философии? – спросил Юсуф.

– В каком-то смысле – да. Эта книга написана великим астрономом, изучавшим по-настоящему тяжелые тела.

– А никто не может вам ее пересказать? Стоит ли тратить столько времени на подобную поездку? – удивился прагматик-Юсуф.

– Во-первых, лучше причитать ее самому, – возразил отец Криспия. – А кроме того, это маленькая библиотека расположена в крошечном монастыре. В данный момент, никто из тамошних братьев не умеет ни читать, ни писать по-арабски. В благодарность на их гостеприимство, я переведу книгу на понятный им язык, а за мои труды они позволят мне сделать копию для моего Ордена.

– И вы умеете читать по-арабски? И писать?

– Разумеется, – кивнул тот.

– Отец, а вы меня не научите? Я знаю буквы и слова, но забыл столько много, а еще большего не знал! – выкрикнул он с огромным возбуждением и напрочь позабыл, что необходимо скрывать свое прошлое от наблюдательного человека.

В течение первого дня и начале второго команда что есть сил, налегала на весла. Как только плеск воды превратился в привычный, регулярный ритм, отец Криспия и Юсуф поднялись на общую палубу. Сейчас галера напоминала человеческий муравейник, все члены которого по горло заняты каждый своей работой, поэтому других пассажиров: Клары, Мундины, проктора казначея и Геральта де Робо – нигде не было видно.

– Где они все? – удивился Юсуф.

– У себя в каютах, – ответил отец Криспия, показывая на кормовую надстройку.

– Даже Геральт?

– Полагаю, что он выпросил себе место в каюте еще в замке. Я знал, там была свободная койка, но чувствовал, что если остальные должны остаться на палубе, то и я – тоже, – с сожалением проговорил священник, словно в этом заключалась его вина. – Но я принес книгу и писчую бумагу, если ты хочешь начать работу над арабским…

Пока Юсуф постигал начатки арабского, проктор Берната де Релата представлялся женщинам, помещенным под его защиту.

– Госпожа Клара, меня зовут Эксимено, – одаривая ее восхищенным взглядом, сказал он. – Если вам что-то понадобится во время путешествия, я сделаю все от меня зависящее, чтобы вы были обеспечены всем необходимым.

– Благодарю вас, дон Эксимено, – пробормотала она, – но у нас есть все, что нужно.

– Рад это слышать. Если вам захочется проветриться, корабельная палуба прямо перед вами. Но для вашей же собственной безопасности, госпожа, умоляю вас не поднимать вуали и не отделяться от остальной группы. Иначе вам придется провести остаток путешествия в каюте, как под домашним арестом. Если я не в силах сделать что-либо для вас в данный момент, то желаю всего наилучшего. – И, поклонившись, проктор оставил их наедине.

– Однако! – кивнула Мундина. – Он уделил нам достаточно времени и к тому же похож на осторожного человека, а это хорошо.

Клара надела длинную вуаль и прикрыла лицо.

– Пойдем, Мундина, – предложила она. – Давай поищем, есть ли ледник на палубе.

Оказавшись на палубе в обществе двух сотен мужчин, повернувшихся спиной к веслам, Клара поняла, что провела на кухне у своей хозяйки слишком много времени.

– Опытных работников сразу видно, – одобрительно кивнула Мундина. – Ни одно весло не сбилось с ритма. Потрясающее зрелище.

– Я не могу вынести мысль, что столько бесполезного труда уходит впустую, лишь бы доставить нас на Сардинию, где нам нечем будет заняться.

– Бесполезный труд? – удивилась Мундина. – Милое мое дитя, ты не представляешь, что будет, если нам придется грести всю дорогу до Сардинии! Если нам повезет, днем мы подхватим попутный ветер, и матросам не останется ничего другого, как ремонтировать паруса или полировать такелаж, чистить весла и рассказывать друг другу разные истории, пока мы не приблизимся к порту. Если только мы не столкнемся с пиратами и нам не придется удирать от них всю дорогу. Но мы можем ходить здесь, где нам захочется.

– Уважаемые дамы, – послышался голос у них за спиной. – Вы наслаждаетесь спектаклем, когда работают другие? Лично я нахожу этот факт очень стимулирующим.

Обернувшись, они столкнулись лицом к лицу с мастером Геральтом – тот приветствовал их поклоном и насмешливой улыбкой.

– Мы уже собирались уходить, – сказала Мундина. – Солнце очень яркое.

– Я поговорю с капитаном, – напористо сказал Геральт. – Возможно, ему удастся придумать что-то вроде навеса…

– Прошу вас, не стоит ради нас никого беспокоить, – покачала головой Мундина. – Команда и так занята свыше всякой меры.

Геральт поклонился.

– Позвольте представиться, милые дамы, – сказал он, обращаясь в основном к Кларе. – Меня зовут Геральт де Робо.

Клара сделала реверанс и уставилась на палубу.

– Я направляюсь на Сардинию, чтобы биться за нашего короля. Если король, конечно, примет меня в свои ряды, – вновь усмехнулся Геральт. Не дождавшись ответной реакции от Клары, он добавил: – Говорят, что он рад любому вновь прибывшему, вставшему на его сторону. Но, насколько я понимаю, вы, дамы, в битвах участвовать не собираетесь?

– Наше путешествие не имеет ни малейшего отношения к войне его величества, – саркастически усмехнулась Мундина.

– Можно ли полюбопытствовать, прелестная госпожа, откуда вы родом? – усмехнулся Геральт. – Почти уверен, что встречал вас раньше. Возможно, вы жили совсем неподалеку от нашего поместья.

– Напротив, очень далеко, – заверила его Мундина. – Мадам, мне кажется, нам пора. Вам не следует переутомляться. – Нежно обняв Клару за плечи, Мундина повлекла ее к каюте.

– Надеюсь, у нас еще выдастся возможность побеседовать с вами, сеньор, – сказала она, толкая Клару перед собой, словно куклу, пока они не оказались у двери каюты.

– За кого он меня принял? – удивилась Клара. – Я просто стояла перед ним, как статуя в одежде. – Она сорвала с себя вуаль и неудержимо расхохоталась, да так, что ей удалось успокоиться только после того, как она уткнулась носом в подушку.

– Самый что ни на есть дурень, слабоумный, да еще и не неспособный понять речь страны, – сквозь смех простонала Мундина.

– Или и то, и другое, третье, – вторила ей Клара, едва обретя способность говорить. – Хо-хо-хо!

Рано утром следующего дня задул долгожданный ветер.

– Суши весла! – послышалась команда, и гребцы превратились в обычных матросов. Но вместо спокойствия и расслабленности Юсуфу почему-то повсюду начали мерещиться опасности. И вместо того, чтобы наблюдать за гребцами и изучать корабль, он теперь, как мог, сторонился парусов, канатов и тяжелых деревянных рей. И вообще решил приналечь на арабский…

Едва поднимали паруса, Мундина отправлялась проверить, где находится Геральт. Если его поблизости не было, двое покидали каюту. Клара расхаживала по палубе (девять шагов от борта до борта), пока Мундина сидела под навесом, внимательно наблюдая за ее «ее прогулкой до Сардинии».

К вечеру третьего дня Клара неутомимо расхаживала по палубе, когда плотный ветер внезапно надул паруса… и тут же стих. Затем неожиданный порыв ветра вновь взметнул ее юбки и вуаль… и умчался в сторону Африки. Яркие вымпелы, украшавшие мачты, безвольно опали. Прямо перед ней рулевой о чем-то встревоженно переговаривался с одним из старших офицеров и капитаном. Он показал на правый борт, и Клара, проследив за его взглядом, увидела огромное черное облако, надвигающееся прямо на корабль. Неожиданно вымпелы бешено защелкали, а паруса – опали. Капитан закричал, его крик был подхвачен другими, и более двухсот человек, каждый занятый своим делом, быстро занялись приготовлением к столкновению с бурей.

– Мадам, прошу вас внутрь, – сказал старший офицер. Клара и Мундина нырнули в каюту.

Корабль раскачивало из стороны в сторону, по иллюминаторам хлестали струи дождя, пока какой-то матрос, не ворвавшись в каюту, не зашторил их каким-то плотным материалом. Вокруг них ревел невидимый шторм. Выл ветер, снасти трещали, гром гремел так громко, что казалось, молния угодила прямо в них и все это время бурлящие воды боролась за то, чтобы проникнуть внутрь. Вода то и дело обрушивалась на корабельные надстройки, глухо билась о борта, обрушивалась на палубу…

– Мы тонем? – устало спросила Клара.

– Не знаю, – мотнула головой Мундина. – Впрочем, надеюсь, что нет. Летние шторма здесь не такие сильные, как осенние. И тонут при них немного. Хотя мне и доводилось слышать истории о неосторожных матросах, которых смывало за борт.

– Я не буду возражать, если мы утонем, – простонала Клара. – Если бы мы не были на этом корабле, то, полагаю, сейчас меня бы уже продали. Лучше умереть свободной женщиной, чем жить рабыней.

– Ну… – покачала головой Мундина, – даже не знаю, что хуже. Во всяком случае, у раба всегда есть шанс получить свободу. Такое иногда случается. А если уж ты мертва – то это навсегда.

Так они проводили часы в наполненной страхом темноте, обсуждал этот вопрос.

Ближе к полуночи шторм начал стихать. Истомленные страхом и бессонницей, Клара и Мундина забрались на кровать и в гамак, несмотря на волны, продолжавшие раскачивать судно. Перед самым рассветом небо очистилось, ветер стал ровнее, погода улучшилась. Так и не покинувший своего поста, усталый и промокший до нитки штурман, продолжал рассчитывать, как сильно они сбились с курса на Сардинию. Несмотря на небольшой ветер, команда проворно ликвидировала нанесенный бурей ущерб, и к середине дня порядок был полностью восстановлен.

– Даже не верится, – пробормотала Клара, когда они с Мундиной осторожно высунулись из каюты. – Я думала, корабль наполовину разбился на куски.

– Так оно и есть, – послышался голос у них за спиной. Обернувшись, она увидела голову Юсуфа, торчавшую из люка, ведущего на нижнюю палубу. Я был как раз в той части, что разнесло на куски.

– Но ты не похож на мокрого, – сказала Клара.

– А я и не мокрый, – ответил тот. – Просто весь в синяках. Я свалился со своего гамака. А как вы?

– Я – замечательно, – сказала она. – Только тоже вся в синяках. Почему мы тебя не видели? Тебе не позволили выходить на палубу?

– Конечно. Я так и подумал, что вас тоже где-то заперли. Я поднялся подышать свежим воздухом и поделать упражнения, хотя матрос сказал, что если уж так мне хочется упражнений, то я могу залезть на рею и им помочь. Я бы с удовольствием, но они мне не позволили.

– Мы не выходили, когда там был Геральт – сказала она, понизив голос до шепота. – Я боялась, что он узнает меня.

– Он еще более любопытен, чем старуха.

– Ему просто скучно. На кораблях вообще очень скучно, если нечем заняться, – сказала Клара. – У меня даже нет вышивания.

– У кого-нибудь должна быть книга, – сказал Юсуф.

– Возможно, – согласилась она. – Если она не слишком сложная. Я давно не читала книг. Чем ты занимаешься, когда не падаешь с гамаков?

– Там есть отец-доминиканец, который знает мой язык. Он помогает мне учиться писать и учит словам, которых я не знаю. Он дал мне книгу, чтобы в ней записывать, с большим количеством пустых страниц в ней. Я пущу ее на то, чтобы написать дневник нашего путешествия. Я собирался начать с сегодняшнего утра, если никому не нужен стол для штурманских расчетов, описать, как мы отплыли их порта и сам корабль, а потом – шторм. Он сказал, что если я буду записывать то, что было каждый день, то стану, как он. Но он переводит заученные наизусть тексты с латыни на арабский. Он очень большой знаток языков.

– Тогда ты должен сесть и начать писать, – сказала Клара. – Нам совсем не хочется сидеть. С тех пор, как мы поднялись на борт, мы только и занимаемся тем, что сидим, – весело сказала она. – Но тут выбор небольшой: либо сидеть здесь, либо слушать Геральта. Даже странно, что его нигде не видно.

Самые положительные последствия шторма заключались в том, что он вызвал тяжелейший приступ морской болезни у Геральта де Робо, промучившегося у себя в каюте еще полтора дня.

Оптимисты на корабле были убеждены, что корабль являет собой чудо скорости и достигнет Альгеро самое большее через три-четыре дня; реалисты больше склонялись к пяти, да и то, если будет попутный ветер, и их не застигнет шторм. Так что когда корабль приблизился к гавани осажденного города на заходе солнце шестого дня, у капитана был довольный вид, проктор облегченно вздыхал, матросы ликовали…

– Я обсудил этот вопрос с капитаном, – сказал Дон Эксимео, присоединившийся к двум женщинам на палубе. – После шторма у нас были все шансы идти в обход, осторожно выбирая курс, либо совершить более рискованный шаг, но добраться до цели гораздо быстрее. Мы решили рискнуть, и я рад, что нам так повезло.

– В чем заключался риск? – спросила Клара.

– В противоположном ветре, вот в чем. Но удача оказалась на нашей стороне. Это товары достаточно важны, и соверши я ошибку, людей пришлось бы посадить на весла.

– Это ваше решение? Не капитана?

– Мое решение – политика, как нам целыми выбраться отсюда, – сказал Дон Эксимено. – Но вина полностью пала бы на меня, если бы мы вернулись поздно, да еще с измученной командой.

– Ваши люди знали, что они в случае чего обязаны грести? – спросила Клара.

– Конечно, знали, еще бы! – сказал Дон Эксимено. – Все они опытные моряки и знают эти воды лучше меня. Мне очень повезло, что мы так спокойно прошли сквозь шторм, а вдобавок, их ждет премия, которую они получат сегодня из моего кошеля. Это обошлось бы мне в два раза больше, если бы я проиграл свою битву с Царицей-Природой.

На палубе появились Юсуф и отец Криспия, каждый – со своим узелком. Когда якорь опустился, мастер Геральт вышел из своей каюты, которую он делал со штурманом и двумя другими офицерами, вид у него был бледный и больной. Работая в обратном порядке процесса погрузки, первый грузчик отплыл от корабля с какими-то вещами королевы, чтобы помочь спуститься дону Эксимено и остальным пассажирам.

Первой корабль покинула группа монахов-доминиканцев. Двое членов Ордена быстро подошли встретить их, едва они сошли на берег. Попрощавшись с Юсуфом, он заторопился к поджидавшим их мулам. Все трое уехали, их бледные, снежно-белые одеяния ярко контрастировали с темным камнем прибрежных скал, оставив слугу, чтобы тот захватил сундук отца Криспии, когда он будет выгружен. Геральт исчез почти так же быстро – Асберта де Робо буквально выхвалил из прибрежной толпы и потащил туда, где их дожидались конюхи с лошадьми. Все это время он говорил о делах, жалуясь на превратности перенесенного путешествия, и засыпал сына вопросами, не дожидаясь ответов.

– Это его конец, я надеюсь, – сказала Клара.

– Куда ты идешь? – спросил Юсуф. – Ты знаешь?

– Дон Эксимено обещал меня проводить туда, где королева принимает вновь прибывших. Мы с Мундиной должны дождаться его. А ты?

Однако прежде чем Юсуф успел ответить, к ним подошел человек в форме гвардии его величества.

– Юсуф ибн Хасан? – с почтением спросил он. – Мне приказано доставить вас в распоряжение его величества. Надеюсь, вы добрались без приключений.

– Да, – кивнул Юсуф. – Все живы и здоровы, – добавил он, решив про себя, что пока морские путешествия существуют, это – самое длительное, в котором ему хотелось бы побывать.