Текст книги "Снадобье для вдовы"

Автор книги: Кэролайн Роу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Глава 1

Жирона, 22 июля 1354 г.

– Могу ли я полюбопытствовать, чем вызвано беспокойство Вашего преосвященства? – Лекарь Исаак стоял на пороге кабинета епископа Жиронского, слегка касаясь плеча своего ученика.

– Входите, мастер Исаак, – улыбнулся епископ. – Ничто не беспокоит. Хвала Господу нашему, тело мое здорово, да и личные заботы не одолевают. Ничего пока не случилось… но может случиться…

– Мой господин, следует ли мне подождать снаружи, пока я не понадоблюсь? – с готовностью предложил Юсуф, ибо, несмотря на природную склонность к любопытству, уже успел побывать свидетелем такого количества диспутов на политические и философские темы между этими двумя весьма уважаемыми им людьми, что почти утратил интерес к каким-либо дискуссиям.

– Нет, Юсуф, – покачал головой Беренгер. – Ты в самой гуще этих событий, поэтому тебе лучше остаться. Сказать по правде, ты и есть источник, если не сама первопричина этого беспокойства.

– Я, Ваше преосвященство?! – воскликнул Юсуф, с тревогой глядя на своего покровителя. – Что же такого я натворил?

– Сейчас узнаешь, – махнул рукой Беренгер и позвал: – Бернат! – В тот же миг из соседней двери в кабинете появился его личный секретарь Бернат са Фригола. – Принеси мне те письма от дона Видаля. – Маленький францисканец исчез и, почти тотчас же появившись вновь со свитками документов, принялся раскладывать их по порядку на столе Его преосвященства. На стол легли три листа лучшей изготовленной в Жироне бумаги, покрытых письменами. Они были еще из тех запасов, которые дон Видаль де Блан, аббат Сан-Фелиу, а ныне – временный прокуратор его величества, захватил с собой в Барселону, отправляясь туда на королевскую службу.

– Письма, Ваше преосвященство, – почтительно пробормотал Бернат.

– Прочти нам отрывок из последнего – насчет Юсуфа.

– Слушаюсь, Ваше преосвященство, – отозвался Бернат. – «В отношении доминиканца, излеченного от злокозненной лихорадки вашим лекарем и мальчиком-арабом, Юсуфом. Как я и опасался, молодой человек имел беседу с отцом Сальвадором, который ныне поднимает вопрос относительно статуса Юсуфа».

– Статуса? – удивился Исаак.

– Сейчас поймете, – усмехнулся Беренгер. – Продолжай, Бернат.

– «Отец Сальвадор желает знать, не является ли этот молодой человек рабом, и если да, то почему он проживает в обществе свободных людей».

– Поскольку всем известно, что Юсуф как воспитанник короля не может быть рабом но определению, то подобный вопрос я расцениваю как чисто зловредный, – сердито буркнул Беренгер. – И он прекрасно осознает все сложности, к которым приведет крещение.

– То есть он больше не сможет жить и учиться в нашем доме, – помрачнел Исаак. – Или даже где-либо в Еврейском квартале.

– И это может создать проблемы, если он пожелает вернуться в свою семью. Что же ты такого ему сказал, чтобы его душой овладел такой страх? – поинтересовался епископ, поворачиваясь к мальчику. – Кстати, дона Видаля это тоже весьма интересует. В противном случае он не сможет предпринять верные шаги.

Двое священников – епископ и его секретарь – выжидательно воззрились на мальчика; его хозяин и учитель, не способный видеть по причине слепоты, слегка склонил голову набок. Под таким пристальным вниманием Юсуф покраснел, заморгал и попытался сосредоточиться на том, что хотел высказать еще четыре-пять месяцев назад.

– Начать с того, – быстро заговорил Юсуф, – что он назвал меня хорошеньким или еще как-то по-глупому вроде этого и поинтересовался, не уроженец ли я Жироны. – Выпалив все это на одном дыхании, ученик Исаака глубоко вздохнул и уже более спокойным тоном продолжил: – Это произошло, когда он уже выздоравливал от лихорадки, но был еще немощным и нуждался в постоянном присмотре.

– Присутствовал ли в комнате кто-нибудь еще? – спросил Исаак.

– Нет, – покачал головой Юсуф, – сначала он дождался, пока вы, хозяин, выйдете.

– Продолжай, – кивнул лекарь.

– Я сказал, что нет. Тогда он спросил, откуда я, и я сказал, что из Гранады. Затем он спросил, не являюсь ли я рабом, на что получил ответ отрицательный. Тогда он поинтересовался, когда я возвращаюсь к своей семье. Я сказал, что не знаю. Потом что-то случилось – кажется, меня, к счастью, позвал хозяин, – и мне удалось уйти.

– Спасибо, Юсуф, – кивнул епископ. – Теперь, когда мы знаем, с чем имеем дело, можно спокойно действовать.

– И что же предлагает Ваше преосвященство? – спросил Исаак. Лицо его было спокойным, однако в голосе чувствовалось напряжение.

– Насколько я помню, его величество приглашал молодого человека провести некоторое время на Сардинии, дабы попрактиковаться в искусстве владения мечом и ведения войны, а также поучиться дворцовым манерам, – лениво произнес Беренгер.

– Да, Ваше преосвященство, – с крайне неловким видом согласился Юсуф. – Так оно и есть. Но, когда он пригласил меня его сопровождать, я признался, что предпочел бы этого не делать. С моей стороны было крайне неприлично говорить в такой манере с его величеством… однако сейчас я передумал, и если бы меня спросили, хотел бы я поехать… – Он беспомощно замолчал. – Но это невозможно…

– Полная ерунда! – с усмешкой отмахнулся Беренгер. – Большинство его придворных не в состоянии удержать одну мысль более десяти минут. Он не будет ни огорчен, ни удивлен, если ты передумаешь. Решите этот вопрос, мастер Исаак. Дальнейшие планы мы обсудим после прибытия секретаря дона Видаля, который ознакомит нас с соображениями благородного аббата по этому и прочим поводам.

– На Сардинию?! Что за чушь! – Зычный голос Юдифи, жены Исаака, разносился по всему двору, казалось, застывшему в полуденном мареве. Ее сотрапезники, сидевшие за столом в тени деревьев, в очередной раз вскинули от тарелок головы.

– Кто поедет на Сардинию? – тут же полюбопытствовал Натан, один из восьмилетних близнецов. – Это где-то рядом с Константинополем? Значит, он увидится с Даниэлем?

– Юсуф поедет, – подсказала ему сестра Мириам. – Почему ты никогда ничего не слушаешь внимательно?

– Отец, а я смогу поехать на Сардинию? И я слушаю лучше тебя, Мириам! Когда я в школе…

– Это ради его же благополучия, – сказал Исаак в надежде прервать перепалку близнецов, прежде чем она не успела разгореться по-настоящему. – Надеюсь, это не надолго, и пока отсутствует, мы все будем по нему скучать.

– Никуда он не поедет! – решительно отрезала Юдифь. – Я не позволю отправить его сражаться на войне, к которой он не имеет ни малейшего отношения. Отпустить мальчика в такую даль, на корабле, одного… Он же еще совсем ребенок!

– Ему уже тринадцать, – возразил Исаак. – Разве нет, Юсуф?

– Возможно, – неуверенно пожал тот плечами. – Точно не знаю.

– Сколько тебе было, когда ты приехал в Валенсию со своим отцом? – спросил Исаак.

Лицо Юсуфа побледнело.

– Точно не уверен.

– Ты говорил, что семь, – напомнила Ракель. – Неужели ты лгал?

Старшая сестра близняшек осуждающе посмотрела на парня.

– Не думаю, – с несчастным видом ответил тот. – Но кто-то сказал, что в год Большой чумы мне было семь.

– Мы не можем верить в подобную ерунду, – отмахнулась Юдифь. – Люди тебе еще и не такого наговорят. Ты помнишь, как потерял первый молочный зуб?

– Да, – кивнул Юсуф. – Я тогда играл во дворе.

– Каком дворе?

– Нашем. Это было за день до того, как мы отправились в Валенсию. Я отдал его маме, а она меня за это поцеловала и подарила серебряную монетку! – Молодой человек потрясенно покачал головой. – И всю дорогу до Валенсии у меня была такая странная дырка между зубами. А потом я эту монетку потерял. После того как…

– Не думаю, чтобы ему было больше двенадцати, – быстро сказала Юдифь. – Мне всегда казалось, что он младше, чем говорит, и я…

– Тем не менее он достаточно взрослый, чтобы последовать за его величеством на Сардинию и ради этого пересечь море, – перебил ее Исаак. – При дворе и на королевском флоте полно ребят и помладше нашего Юсуфа, полным ходом изучающих искусство войны и навигации… Дорогая, у нас просто нет выбора.

– Он никуда не поедет! – решительно заявила Юдифь.

Вторник, 29 июля 1354 г.

– Превосходная мысль! – расцвел в улыбке секретарь дона Видаля. Беренгеру было прекрасно известно, что в то утро этот востроглазый молодой человек проскакал не менее тридцати миль, однако, несмотря на усталость, дорожную пыль и полуденную жару, оставался изящным и подтянутым. – Причем по нескольким причинам сразу, – добавил он, беря стоявший перед ним кубок с прохладительным напитком – его единственную уступку тяготам этого дня.

– В самом деле? – вежливо улыбнулся Беренгер.

– Ваше преосвященство, я выехал из Барселоны во вторник, имея по дороге и другие поручения, касающиеся дел его превосходительства. Когда я разговаривал с ним в последний раз, дон Видаль только что получил печальные известия с Сардинии. В наших войсках свирепствует лихорадка, уже унесшая немало жизней. Кроме того, припасы для поддержания сил больных тоже на исходе. Его величеству срочно требуются лекарства, вино, домашняя птица и сахар. Галеры выйдут в море, едва мы закончим погрузку и посадим на корабли команду. Воспитанник его величества может с удобством занять место на одном из них.

– Когда это произойдет?

– Первая галера отплывает не позже понедельника, а остальные – на той же неделе.

– У меня есть очень простое решение этой задачи, – твердо сказал Беренгер.

– Простое решение? – переспросил секретарь. – Вы хотите сказать – отправить мальчика назад в Гранаду? Вы уверены, что его величество одобрит подобное решение в столь сложное для нас время?

– Я подумал вовсе не об этом, – решительно заявил Беренгер. – Как нам обоим известно, все, о чем он мечтает, – это о разрешении оставаться там же, где пребывает в настоящий момент. Его величество, несомненно, не откажет в таком разрешении. Или…

– В отсутствие дона Педро прокуратор его величества может поддержать его, – добавил секретарь. – Разумеется, дону Видалю подобная мысль тоже приходила в голову. Но есть ряд обстоятельств…

– Например, то, почему отец Сальвадор выжидал почти пять месяцев, прежде чем высказать свое мнение относительно чего-то такого, что он находит столь непозволительным? – сухо осведомился епископ. – Кстати, существует ли у него объяснение подобной отсрочки?

– Он утверждает, что, будучи отлично осведомлен о вашем скрупулезном подходе к вопросам религии, знал, что вы не станете действовать поспешно, но не терял надежды, что теперь вы измените подобное отношение.

– Да, надежды он не терял…

– Пока их величества не отправились на Сардинию, полагая, что они будут слишком заняты войной, чтобы отвлекаться на такие мелочи. В таком случае его превосходительство дон Видаль может с блеском сочинить письмо, дающее мальчику позволение остаться там, где он есть.

– Он слишком мало их знает, если и в самом деле думает, что дон Педро сочтет это какой-то мелочью, – сделал вывод Беренгер. – Но я понимаю беспокойство дона Видаля. Подобное письмо может дать злокозненным людям повод обвинить его в том, что он ставит короля выше Церкви. Насколько я понимаю, столь серьезное дело для священника с большим будущим впереди – это вовсе не обычный пустяк.

– Несколько возможностей и впрямь упоминалось, – скромно признал секретарь с довольным видом человека, планирующего яркое будущее на волне успеха своего сюзерена.

– Пост Архиепископа в Валенсии – это отнюдь не мелочь, – сухо сказал Беренгер. – Будет жаль, если он достанется менее достойному человеку вместо претендента, обвиненного в злокозненных намерениях, или даже по причине обычной некомпетентности.

– Поскольку молодой человек находится под опекой его величества, дон Видаль предложил окружить его всемерной защитой, – склонился перед епископом секретарь. – Если на Сардинии с ним не случится ничего – скажем так – неприятного, прежде чем его величество сможет вмешаться…

– В таком случае его следует отослать отсюда как можно скорее, – подытожил Беренгер. – Я поговорю с лекарем.

– Я знаю, что при дворе его величества он будет в полной безопасности! – встревоженно заявила Юдифь. – Но само путешествие! Ехать в такую даль с такими деньжищами. Его могут убить уже по дороге в Барселону.

– С какими деньжищами, мама? – удивилась Ракель.

– Подобные поручения не даются просто так! – с негодованием заметила Юдифь. – Юсуф повезет с собой большую сумку с золотом.

– Воспитаннику его величества не нужно никакого золота, чтобы остаться в целости и сохранности, – сказал Исаак. – Никакое золото не перейдет из рук в руки благодаря этому письму.

– Как скажете, – с сомнением произнесла Юдифь. – Но ведь он поплывет на корабле.

– Он поплывет на быстрой галере, моя дорогая, причем обитой тремя слоями сыромятной кожи.

– Зачем столько кожи, отец? – подмигнула Ракель, стараясь поскорее развеять тревоги матери.

– Толстая сыромятная кожа, покрывающая корпус корабля, спасет его от самой жестокой атаки, – со вздохом пояснил Исаак. – Такой был обит даже корабль Даниэля.

– Никакая кожа не защитит его от штормов! – возразила Юдифь.

– Сейчас не сезон штормов, – успокоил ее муж. – А кроме того, он поплывет на личной галере ее величества.

– И как же его защитит королева?

– Мама, прошу вас, стоит ли нам обсуждать несчастья, выпадающие на долю морских путешественников? – жалобно простонала Ракель.

– Я начинаю нервничать.

– О Даниэле волноваться теперь уже ни к чему – он и так в Константинополе! – с удивительным пренебрежением к логике возразила Юдифь. – Он уехал уже, по крайней мере, две недели назад.

– Три недели и четыре дня, – поправила Ракель.

– И он отплыл на торговом судне, а не на военном, – добавила Юдифь. – Кто же будет на него нападать?

– Кто? – удивленно вскинула брови Ракель. – Пираты. Шторма. Военные корабли из других стран. Генуэзцы. Мавры. Они все охотятся за ценными товарами и рабами. Зачем мастер Эфраим отправил его в такую даль?

– Возможно, те несколько смелых душ, которым удалось побывать в подобных путешествиях – и, надо полагать, не только из Барселоны, – все же вернулись и с богатыми знаниями, и при деньгах, – попытался урезонить супругу Исаак. – Полагаю, совсем неплохо для молодого человека, собирающегося жениться на моей дочери, у которой, по слухам, у самой львиное сердце!

– Отец, вы смеетесь и надо мной, и над моими тревогами!

– Не над тобой, Ракель, а всего лишь над твоими напрасными волнениями. Опасности, которые могут угрожать Даниэлю, не столь велики, как ты думаешь. Помолись за его удачу и найди мне Юсуфа. Я хочу послать, с ним некоторые из моих самых действенных снадобий. Они могут очень пригодиться обоим их величествам, а также их воинам. Вы оба должны проверить, что там есть, а затем собрать или купить все, чего не хватает. И побыстрее. У нас мало времени, а для бесполезного нытья его совсем нет.

– Завтра начнутся приготовления к Шаббату, – не унималась Юдифь.

– А одежду Юсуфа еще надо достать и приготовить надлежащим образом.

– Этим должна заняться я? – саркастически прищурилась Ракель.

– Ничего с тобой не случится, – без малейшего сочувствия откликнулась ее мать. – Тем более что мы все будем заняты по горло.

На следующее утро солнце висело над холмами в небе, уже посеребренном мерцанием грядущей жары.

К тирсу оно приобрело слегка зловещий медный оттенок – на юго-востоке, но все же еще недостаточно высоко, чтобы его жаркие лучи успели проникнуть в узкие, похожие на ущелья городские улочки. На протяжении следующего часа то здесь, то там солнечные лучи все же попадали на мостовую, находя свой путь к окнам подвальных этажей. Булыжники стен и брусчатка мостовой начали потихоньку прогреваться, а городская жара все больше вступала в свои права. Возвращавшиеся с рынка домохозяйки уж сбавили шаг с трусцы до неторопливой поступи. Собаки, обнаружив спокойный уголок где-нибудь в теньке, с комфортом устраивали свои лежбища, чтобы проспать там целый день. Когда колокола отзвонили утреню, с полей к обеденным столам медленно потянулись длинные вереницы крестьян, после чего вся работа замирала до тех пор, пока солнце не начинало клониться к западным холмам.

Беренгер де Круильес сидел перед приоткрытым окошком, занимаясь вопросами, которые ему еще с раннего утра подкинул на стол неугомонный Бернат. Он уже сделал все самое простое: подписал разрешительные письма и утвердил график дежурств, составленный его дотошными подчиненными. Впрочем, вместо работы он позволил своим мыслям блуждать где попало, – там, куда их увлекал ароматный ветерок с холмов и едва слышный шум городских улиц.

Его грезы были прерваны быстрым стуком и поворотом дверной ручки. Снова Бернат!

– Не найдется ли у Вашего преосвященства минутки, дабы рассмотреть прошение отца Пау? Он ожидает внизу.

– Очень жарко, Бернат. Я не помню в наших краях такого жаркого лета. И ты думаешь, что я прямо сейчас буду рассматривать чью-то просьбу, особенно такую глупую? Скажи Пау, что если он не хочет получить в ответ простой отказ, пусть возвращается, когда будет попрохладней.

– Как пожелает Ваше преосвященство, – с легкой улыбкой кивнул Бернат. По этой улыбке Беренгер пришел к выводу, что его секретарь не любит отца Пау. – И еще, Ваше преосвященство – к вам некий господин.

– Господин?

– Ваш друг, – пояснил Бернат, – похоже, он с дороги и выглядит очень утомленным.

– Ваше преосвященство! – воскликнул голос из-за спины секретаря.

В дверном проеме, полностью сто загородив, появился крупный мужчина с квадратными плечами, волевыми чертами лица, с головой, покрытой роскошными светло-каштановыми кудрями. В нем безошибочно угадывался военный дух, хотя одет он был как вполне мирный человек, привыкший к скромной жизни.

– Господи! Мой дорогой Улибе! – воскликнул епископ. – Что привело вас сюда в такое пекло? Но сначала присядьте и выпейте чего-нибудь прохладительного. Вы выглядите, как человек с пересохшим горлом.

– Благодарю вас, Ваше преосвященство, хотя мы с моим толстым мулом уже слегка приложились к вашему фонтану. Я также пытался смыть хоть немного дорожной пыли, – добавил он, печально разглядывая свой плащ.

– И без какого-либо успеха, – улыбнулся Беренгер. – Но мы вас простим. Вы приехали один, бейлиф?

На секунду глаза Улибе остановились на секретаре епископа.

– Прошу прощения, Ваше преосвященство, я должен распорядиться, чтобы за мулом вашего гостя присмотрели, – сказал Бернат, быстро шагая к двери. – Закуски и напитки готовы.

– Что и говорить, отличный малый, – сказал Улибе. – Очень услужливый, хотя и не слишком рад моему вторжению. – Он придвинул кресло к окну так, чтобы его обдувал ветерок, и сел. – И я не против отдохнуть, прежде чем отойти ко сну. У меня была очень долгая и утомительная поездка.

– Могу ли я спросить, где вы были?

– Примерно в сорока милях к западу, – неопределенно ответил тот.

– В такую жару проделать сорок миль, Улибе? – воскликнул Беренгер. – Ваш мул, похоже, выкован из стали.

– Полная луна, Ваше преосвященство, и первые пятнадцать миль мы путешествовали при ее свете.

– Поездка в одиночку, – заметил епископ. – По таким опасным дорогам…

– Я был не совсем один, – сказал Улибе. – У меня был компаньон. Человек, которого вы, возможно, помните, – небрежно добавил он. – Мы выбрали укромное местечко для отдыха – для себя и наших животных, но, похоже, это был не лучший выбор. Мой компаньон не смог продолжить путешествие.

– Что с ним случилось? – встревожился Беренгер.

– Не могу сказать, – пожал плечами Улибе. – Потому что не знаю. Я уснул, а когда проснулся, то был уже один. Это все, что мне известно, Ваше преосвященство.

– Когда вы остановились на привал? – спросил Беренгер. – Уже ночью?

– Да, когда все нормальные люди давно спят. Мы поднялись, когда раздались колокола на утреню. Съели пару кусков хлеба, по кружке разбавленного вина и тут же отправились в дорогу, поскольку все собрали заранее. Самое большее, что я себе позволил, – это несколько тихих словечек малому на конюшне. Потом мы осторожно провели мулов в поводу, чтобы не разбудить никого в доме, и были в седле уже через пять-десять минут после полуночи. Когда мы остановились на привал, ночь близилась к рассвету. Да-да, луна начала бледнеть перед рассветом.

– Его мул тоже исчез?

– Да, но не мой. Понадобится волшебник, чтобы утащить мою Нету куда-то в ночь, если сам я сплю неподалеку. Ее ржание способно разбудить любого, не говоря уже обо мне.

– Возможно, у вашего компаньона были свои причины уехать?

– Возможно. Однако, Ваше преосвященство, не собираюсь рыдать по поводу его отъезда. Вместо этого я приехал к вам просить об одолжении.

– Все, что вам требуется, бейлиф, – это только попросить, – любезно кивнул епископ.

– Я прошу о постели в тихом уголке, Ваше преосвященство, и корма для Неты до утра понедельника. Мне надо в Барселону, но совсем не обязательно быть там до рассвета понедельника. Я думал остановиться здесь как можно дольше. Вообще-то, просто провести спокойное воскресенье в Жироне.

– Мы готовы с радостью предложить вам все, чем располагаем, – сказал епископ. – Бернат проследит за тем, чтобы у вас было все, что понадобится. И вы намерены выехать в понедельник?

– Совершенно верно. Полагаю, дольше я ждать не смогу.

– Тогда, возможно, я смогу найти вам другого компаньона.

– Если у него быстрый глаз и он умеет обращаться с мечом, то с удовольствием, – ответил Улибе. – И, конечно, изрядная храбрость.

– Полагаю, вы все это у него найдете, – сказал епископ. – А отсутствие опыта он легко восполнит умом и ловкостью. Для паренька двенадцати или тринадцати лет он отлично с этим справляется.

– Двенадцати или тринадцати!