Текст книги "Снадобье для вдовы"

Автор книги: Кэролайн Роу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– Вы ищете женщину, само существование которой лишь обусловлено вашими умозаключениями.

– Это так. Но Клара считает, что утратила всю свою семью, за исключением какого-то дальнего родственника. Ее мать думает, что ее возлюбленная дочь умерла, потому что некому было о ней позаботиться.

– Откуда вам это известно, если вы только предполагаете ее существование?

– Кроме портрета, у меня есть еще письмо – и то, и другое было найдено в вещах моего друга. Письмо подписано буквой «С». В нем она упоминает смерть дочери. Портрет у меня с собой. Девочка на самом деле так похожа на женщину с портрета, что они просто не могут не быть родственницами. – Он достал кожаный футляр с портретом, вынул оттуда гладкий кусок дерева с рисунком на нем и передал его настоятельнице.

Она долго в задумчивости смотрела на портрет.

– Она удивительно красива, – наконец произнесла настоятельница и вернула портрет Улибе. Затем поднялась и подошла к окну. Она сосредоточенно рассматривала сад, как будто принимала важное решение, потом резко повернулась к своему собеседнику. – Но она всегда была очень красива. Тем не менее вряд ли я смогу помочь вам отыскать ее. Думаю, она уехала на Майорку.

– Нет, госпожа Виолан. Майорка была ее запасным вариантом и первым местом, которое я проверил. У нее слишком выдающаяся внешность. По моим сведениям, на острове нет женщины, похожей на нее. Если только она не работает служанкой.

На лице настоятельницы промелькнула едва заметная улыбка.

– Маловероятно, – сказала она. – У меня есть кое-какая информация, которая, возможно, вам поможет; сама я не разобралась. Пусть ваш мальчик подождет здесь вместе с сестрой-казначеем, я покажу вам эту запись.

– Вы узнали что-нибудь полезное? – спросил Юсуф, когда Улибе вернулся.

– Не уверен, – сказал тот. – Но она рассказала мне кое-что.

– И чем мы займемся сейчас?

– Сейчас? Мы возвращаемся в Жирону.

Глава 18

Когда на следующее утро Улибе направлялся по коридору к кабинету епископа, она заметил сидящую перед дверью женщину в темном платье и светлой вуали. При его приближении она встала и присела в реверансе.

– Лорд Улибе, – сказала она. – С возвращением в Жирону.

– Госпожа Ракель, не так ли? – сказал он. – Одаренная дочь лекаря.

– Именно так, милорд. Позвольте спросить вас, нет ли вестей от Юсуфа, хоть словечка? Должна признаться, мы все по нему очень скучаем.

– У меня есть кое-что получше, чем словечко, – улыбнулся он. – Когда вы вернетесь домой, вы найдете там его самого, и его рассказ вряд ли сведется к одному словечку. Буквально минуту назад я передал его лошадь на руки одному из конюхов Его преосвященства. Но что вы делаете здесь – в коридоре дворца?

– Жду отца, – ответила она. – Он занят со своим пациентом.

Дверь кабинета отворилась и появился Бернат.

– Лорд Улибе, Его преосвященство просит вас войти, – сказал он.

– Что еще интересного вы можете нам рассказать, лорд Улибе? – спросил Беренгер. – Вдобавок к тем наиболее приятным новостям о возвращении Юсуфа и выздоровлении его величества? Вы обнаружили что-нибудь, касающееся смерти Паскуаля?

– В данный момент я занят поисками одного поместья на территории вашей епархии, – сказал Улибе. – Если мне удастся его найти, возможно, я узнаю больше – гораздо больше. Но, боюсь, мне придется вести поиски осторожно, не привлекая внимание. У меня к вам только одна просьба – можно ли мне взять одного из ваших мулов, дело в том, что Нета осталась в Барселоне, а выносливость моей лошади и так была испытана сверх меры за прошедшую неделю.

– Разумеется, тут и говорить не о чем, – ответил Беренгер.

– Если Ваше преосвященство извинит меня, – произнес лекарь, – мне очень хочется увидеть снова своего странствующего помощника.

– Я провожу вас, мастер Исаак, – сказал Улибе. – Заодно проверю, как там моя лошадь.

– Нужна ли вам помощь в ваших поисках? – вежливо поинтересовался Исаак. – Наша местность изобилует тропками, удостоившимися названия дорог, что само по себе может ввести в заблуждение. Я мог бы порекомендовать – да и Его преосвященства, без сомнения, тоже – одного неболтливого человека, которые отлично знает окрестности, вам в помощь.

– Не думаю, что даже самый неболтливый человек сможет мне помочь, – сказал Улибе. – Если только он не мастер решать головоломки.

– Головоломки, милорд? – удивился Исаак.

– Да. Я ищу поместье, в котором можно заснуть под плеск воды.

– Больше похоже на морское побережье, – заметила Ракель.

– Речь может идти о фонтане, Ракель, – возразил ее отец. – В окрестностях города фонтанов много.

– В поместье также должен быть живописный пруд с рыбой и грушевые деревья.

– А вот это уже похоже на монастырь, – сказал Исаак.

– И что ты знаешь о монастырях, папа?

– Я побывал не в одном из них, дочка. Даже аббаты иногда болеют. Отлично помню один из них, тогда я еще мог видеть, в котором был пруд для разведения рыбы и много фруктовых деревьев. И еще фонтан. Фонтан был необыкновенно живописен, чего нельзя сказать о пруде.

– Не думаю, что это монастырь, даже женский, – сказал Улибе. – Полагаю, что речь идет о поместье.

– Между прочим, папа, это может оказаться то самое поместье, в котором мы недавно побывали, – мечтательно произнесла Ракель. – Чудесное местечко. Маленькая речушка. Виноградники. Оливковая роща…

– Не хватает только пруда или фонтана? – улыбнулся Улибе. – Или грушевых деревьев?

– Там есть глубокий пруд с водопадом, – ответила Ракель. – Вода мелодично журчит, падая на скалы, а затем попадая в пруд.

– Но нет груш.

– Там есть фруктовые деревья. Некоторые из них похожи на грушевые. С другой стороны, поместье не так уж близко к Жироне и не полностью подходит под ваше описание. Но очень красивое местечко, – вздохнув, добавила она. – За исключением самого дома. Все ставни были наглухо закрыты, словно хозяева готовились отражать штурм.

– Потому что хозяева не живут там, – сказал Исаак. – За домом присматривают домоправительница и старик-слуга, – пояснил он.

– И где оно находится? – небрежно спросил Улибе.

– Помните день вашего с Юсуфом отъезда? Как раз за тем местом, где мы останавливались перекусить. Если бы потом вы оглянулись назад, вы бы увидели, как мы сворачиваем с дороги.

На следующий день лорд Улибе покинул Жирону до рассвета, направившись по южной дороге при свете ущербной луны. Когда он добрался до тропинки, уходящей в сторону, в нескольких шагах от пересечения дороги и реки, он предоставил мулу самому выбирать путь среди выбоин и рытвин, направляясь вверх вдоль изгиба речки. Когда перед его глазами предстали пруд с водопадом, он спешился, оставив мула пастись.

Он шел пешком по дорожке, пока за ветвями деревьев не показался большой дом. Он стоял в безмолвии, с наглухо закрытыми ставнями, словно отгородившись от мира. Улибе не стал нарушать его дремотное состояние и продолжил свой путь вдоль речного берега, в сторону от дома. Он не торопясь следовал всем изгибам речушки, пока не оказался перед виноградником, к которому вел маленький пешеходный мостик. На покрытой росой траве рядом с виноградником отчетливо были видны следы ног. Кто-то переходил через мостик по направлению к винограднику. Он остановился, прислушался, а затем пошел туда прямо по следам.

Предупреждающе гавкнула собака.

– Тише, Бланкета, – раздался чей-то мягкий голос со стороны виноградника.

Еще один шаг – и он увидел высокую женщину, стоявшую к нему спиной, она осматривала гроздья наполовину созревшего винограда. На ней было унылое коричневое платье вроде тех, что носили все здешние крестьянки. Волосы были убраны назад и повязаны платком, с талии спускались завязки фартука.

Он остановился, едва не сплюнув от отвращения к самому себе. Да, он достиг невероятных успехов, решая опасную для жизни задачу выслеживания фермерской жены, вставшей спозаранку в обещавший быть жарким день, чтобы начать работу до восхода. Проклиная себя на чем свет стоит за то, что поддался очарованию рассказа мечтательной девушки о поместьях волшебной красоты, он сделал шаг назад и оступился. Собака старательно залаяла.

– Что такое, Бланкета? – сказала женщина, озираясь вокруг.

Ее лицо на мгновение ошеломило его, но только на мгновение.

– Сеньора, – быстро заговорил он. – Не бойтесь. Меня зовут Улибе де Сентель. Я работал с вашим мужем, которого я знал как Паскуаля Робера, но я хорошо знал его и любил еще с тех пор, как познакомился с ним. Мне тогда было восемь лет и я находился на службе у его величества, еще в ту пору он был очень добр ко мне, в отличие от большинства окружающих.

– Вы были знакомы, – спросила она, побледнев. – Почему вы говорите в прошедшем времени?

– К сожалению, сеньора, я не знаю, как сообщить об этом помягче.

– Значит, он умер, – произнесла она, покачнувшись и схватившись за подпорку, обвитую виноградной лозой. – Снова и снова я представляла день, когда ко мне придут и сообщат, что Жиль умер. В последний раз он обещал вернуться через неделю. Но не вернулся. Еще тогда я должна была догадаться. – Она прошла между рядами виноградника к небольшой скамейке и села, уставившись на свои крепко стиснутые руки. Наконец, она подняла взгляд. – Как он умер? – спросила она ровным голосом.

– Его убили, сеньора. Более трех недель назад.

– Когда именно?

– В понедельник. Рано утром. Да, в понедельник четвертого августа.

– Рано утром? Значит, сразу после того как он оставил мою постель, – сказала она. – Наверное, это я сделала его беспечным. – Лицо ее излучало холод, ни слезинки не пролилось из глаз. – Кто его убил? Кастильцы, которые вас преследовали?

– Я пытаюсь найти ответ на этот вопрос на всем пути от Кастильи до Барселоны с того момента, как он умер у меня на руках. Он говорил о вас перед своей смертью, сеньора. Тогда я подумал, что просто не смог разобрать слова, но теперь я понял, что он назвал ваше имя. «Прошу тебя, друг мой, расскажи обо мне Серене». Потом он сказал: «Это насмешка, насмешка… Господь посмеялся надо мной. Помолись за меня и присмотри за моими детьми».

– Значит, его убили не кастильцы, – тихо сказала она. – Он бы не назвал это шуткой, скорее провалом. Его убил кто-то, кого он не опасался.

– Он был заколот в спину, сеньора, – сказал Улибе, – человеком, который, по его мнению, не представлял угрозы.

– Кинжал?

– Да.

– В какое место? – спросила она. – Вы можете мне показать точно?

Улибе показал на своей собственной спине.

– О, господи боже мой! – простонала она и уронила лицо на руки, словно была не в силах более выносить разгорающийся свет дня.

– Вы сын Жильбера де Сентеля, – сказала она, подняв наконец голову.

– Да. Мой отец жил неподалеку, в опале. Он умер, когда мне было восемь.

– Мой муж много говорил о вас, – сказала женщина. – Он доверял вам, как доверял совсем немногим.

– Но не достаточно для того, чтобы посвятить в секрет вашего существования, сеньора, – сказал Улибе. – Мне пришлось вести длительные и трудные поиски, прежде чем я попал сюда.

– Кто направил вас сюда? – спросила она. – Я думала, что никто из посторонних не знает об этом месте, кроме нашего нотариуса, и мне больно думать, что он мог так нас предать.

– Конечно, это не ваш нотариус. Я побывал у многих нотариусов, и если один из них и был вашим, он клялся и божился, что даже никогда о вас не слышал.

– В таком случае не сомневаюсь, что он мне об этом сообщит, – сказала она. – Хоть это уже и не имеет значения, – добавила она глухо. – Ничто теперь не имеет значения.

– Сеньора, человек, который невольно выдал существование этого места, – ваш старый друг, настоятельница женского монастыря, к который вы отправили свою дочь.

– Виолан? – прошептала она и отвернулась. – Прошу вас, милорд, не умножайте мое горе, только не сейчас.

Он пропустил ее просьбу мимо ушей.

– А сам я посетил госпожу Виолан, потому что разыскивал мать пятнадцатилетней девочки по имени Клара. – Серена было поднялась, но он положил ей на плечо руку и твердо усадил обратно.

– Пожалуйста, сеньора. Позвольте мне рассказать вам о ней. Сейчас не так важно, как мы встретились, но я оказался в несвойственной для меня роли ее единственного защитника. Я немедленно поручил ее заботам своей собственной няни, надежной и достойной женщины. Эта Клара утверждала, что у нее нет семьи, нет другого имени, но, уверяю вас, ее речь и манеры выдавали хорошее воспитание.

– Неужели обязательно заставлять меня сидеть здесь и терпеть…

– Обязательно, сеньора. Я все еще разыскивал ее родителей, когда в мои руки попал портрет очень красивой женщины, которую я никогда не встречал раньше, но которая была поразительно похожа на Клару. Вот этот портрет, сеньора. Ведь он ваш, не так ли? И ваша дочь Клара выглядит в точности, как вы, только не такая высокая.

– Милорд, вы пытаетесь убедить меня, что она жива? Не мучьте меня, прошу вас. Я знаю, что это не так. Я сама носила цветы на ее могилу. Клара умерла.

Он схватил Серену де Фенестрес за плечи и легонько встряхнул.

– Она жива! – почти прокричал он. – Жива и здорова.

– Клара? – она вдруг горько и беспомощно разрыдалась.

– Где она сейчас? – спросила она, придя в себя. – Эта девочка Клара, о которой вы говорили.

– Тут не все так просто, – сказал Улибе. – Сейчас она на Сардинии…

– Сардиния! – воскликнула Серена.

– Где она живет среди придворных дам ее величества, в полной безопасности, с защитой, не менее надежной, чем в замке под охраной тысячи рыцарей и пяти тысяч лучников.

– Но почему она там оказалась?

– Это длинная история, сеньора, и я расскажу вам все до единого словечка, но сейчас будет довольно сказать, что я считал, что она нуждается в защите и не смог придумать ничего лучше, как поместить ее туда.

– Вы не ограничиваетесь полумерами, сеньор. Как вы с ней познакомились?

– Она направлялась в Жирону, надеясь получить помощь от родственника, который, как ей сказали, живет там.

– Хорошую помощь она получила бы, – презрительно заметила Серена. – Но в любом случае она его не нашла бы. Он умер. Уже давно. Он умер на второе лето чумы.

– Вы уверены? – спросил Улибе.

– Уверена, – сказала она. – Мне сообщил об этом мой нотариус в своем последнем письме. Видимо, по причине своей непроходимой глупости мой кузен уехал из дома – где никто в то лето не заразился – в городок, кишащий заразой.

– Вы были его единственной родственницей?

– Думаю, он был женат. И уж совершенно точно – у него были другие двоюродные братья и сестры. Его нотариус обратился к моему нотариусу с вопросом, знает ли он о ком-то, кто хочет предъявить права на наследство. Я попросила своего нотариуса отрицать, что ему известно что-либо на эту тему. Но поскольку письмо я получила гораздо позднее исчезновения Клары, она просто не могла знать, что он умер.

– Мне показалось, что она даже не знает его имени, – сказал Улибе.

– Вполне возможно, – отозвалась Серена.

Улибе внимательно посмотрел на нее. Лучи низкого солнца хорошо освещали собравшиеся на лбу от беспокойства и страдания морщинки. Она была бледна, в уголках глаз застыли еле сдерживаемые слезы. Но, несмотря на все это, она была прекраснейшей женщиной из тех, что ему приходилось встречать в свое жизни. Она сидела неподвижно, погруженная в свои мысли.

Наконец, она подняла на него глаза.

– Но если она жива, как вы утверждаете, расскажите, что случилось с ней в тот день, когда она пропала, – попросила она.

– Вы узнаете все в подробностях, сеньора, но немного позднее, – сказал он. – Как я понимаю – с ее собственных слов – в тот день она оказалась в гуще толпы, у нее в голове все перепуталось и она попала не в тот монастырь. Сестры там оказались добры и присматривали за ней какое-то время, – добавил он.

– Не в тот монастырь! – сказала Серена. – Не могу поверить. Она знала дорогу в монастырь не хуже меня. Мы обе очень любили навещать Виолану. – Она посмотрела куда-то вдаль невидящим взглядом. Улибе тихонько поднялся, не желая потревожить ее мыслей. – Я вернулась за ней через пять дней, – сказала она, снова обернувшись к нему. – Виолан сказала, что Клара не появлялась. Мы навели справки и узнали, что в тот день на улице умерла девочка, ее задавила лошадь. Когда обнаружили ее тело, оказалось, что к ее руке крепко привязан узелок. Мне его показали, чтобы я его опознала.

– Это был Кларин узелок?

– Да, увы. Не было никаких сомнений. Я храню его до сих пор. Ее бедное тело было уже похоронено на кладбище для неимущих, но как только представилась возможность, я его перезахоронила. Разве я могла надеяться, что Клара жива?

– Поэтому вы перестали ее искать, – заключил Улибе. – Теперь я понимаю, как все происходило. Думаю, вам лучше вернуться в дом, сеньора, – сказал Улибе. – У вас болезненный вид. У вас здесь есть прислуга?

На ее лице мелькнуло некое подобие улыбки.

– Со мной несколько верных слуг, сказала она поднимаясь. – Но я забылась недопустимым образом. Должно быть, вы выехали очень рано, лорд Улибе, Да и путь неблизкий. Когда я выходила из дома, огонь в печи уже горел, и моя кухарка наверняка уже сможет предложить вам что-нибудь перекусить.

– Сеньора, пожалуйста. Не беспокойтесь обо мне. Вам нужно беспокоиться о себе.

– Не вижу причин, – ответила Серене де Фенестрес, с видимым усилием выпрямляя спину. – В любом случае давайте пройдем в дом.

– Разумеется. – Он взял ее под руку и они не спеша повернули к дому. – Есть еще кое-что, сеньора, о чем я хочу сказать, прежде чем мы войдем внутрь. Существуют вопросы, на которые пока нет ответа, и, возможно, пока и вы, и ваша дочь, и ваш сын – все вы в опасности. Вы ничего не хотите мне рассказать до моего отъезда?

Она кивнула и поручила Улибе заботам Дальмо, старшего слуги.

– Присаживайся, Дальмо, – сказал Улибе после того, как закончил с едой, – и расскажи мне. Как часто вас беспокоили посетители, пытаясь встретиться с вашей хозяйкой? Или хозяином?

– Бывали такие, милорд, – ответил Дальмо, придвинув стул и усевшись на него. – Время от времени. Раза три-четыре в год. Появлялись люди, в одиночку или парами, и спрашивали хозяина или хозяйку дома.

– По имени?

– Хозяина по имени – ни разу, – сказал Дальмо. – Но вот недавно один человек назвал имя хозяйки. Но мы всегда отвечаем одно и то же. Что их нет в поместье и что мы не знаем, когда они появятся. У нас есть Бланкета, хозяин настаивает – настаивал, вернее, – он перекрестился. – Пусть земля ему будет пухом, он был добрым человеком, наш хозяин. Он настаивал, чтобы собака всегда была тут, для охраны хозяйки и мальчика.

– Он заботился об их безопасности, – сказал Улибе.

– Это так, милорд. Хозяйке будет очень тяжело перенести его смерть. Она сильно его любила.

– Истинно так, – согласился Улибе.

– Что истинно? – раздался голос за его спиной, и Дальмо тут же вскочил на ноги.

Улибе обернулся и тоже встал из-за стола.

– Сеньора, мы говорили о том, что случилось.

– Можешь идти, Дальмо, – сказала Серена. – Вряд ли вы от него много узнаете.

– Достаточно, чтобы убедиться, что ваша жизнь в опасности. В конце концов, если у кого-то были мотивы, чтобы осуществить убийство вашего мужа, и этот человек знает, где вы живете, он может…

– Ах, нет, милорд, – перебила его Серена. – Вы ошибаетесь. Это не моя жизнь в опасности. Это его жизнь. Пусть этот негодяй только появится тут. Только один раз, это все, о чем я прошу, и он узнает, что такое умереть с ножом в спине. – От волнения на ее бледном лице проступили красные пятна, затем все лицо и шея залились краской. Глаза, полные слез, гневно сверкали.

– Послушайте меня, сеньора. Когда я только начал искать убийцу вашего мужа, перед отъездом из Жироны, я поклялся, что вручу его жене голову этого убийцы. И я собираюсь сдержать свою клятву. Но прежде вы должны меня выслушать.

После полудня Улибе де Сентель вернулся в дворец епископа в сопровождении Серены де Фенестрес, ее шестилетнего сына Гильема, и служанки.

– Я послал за лекарем, – сказал Беренгер. – Сеньора де Фенестрес выглядит чрезвычайно болезненной.

– Надеюсь, лекарь поможет, – ответил Улибе. – Меня не обрадует, если получится, что я отыскал мать потерявшегося ребенка только для того, чтобы она умерла от горя, прежде чем они увидятся вновь.

– Вы точно сообщили ей, что ее дочь жива?

– Конечно. Она допускает, что это возможно, но не верит. В глубине души не верит. Она горюет о своем муже, чье имя было Жиль, Ваше преосвященство. Жиль де Фенестрес.

– Должно быть, это сын дона Франциска де Фенестреса, – сказал епископ. – Корабли и морские грузоперевозки.

– Вы знали его, Ваше преосвященство?

– Знал, – ответил Беренгер. – В сорок третьем на Майорке он принял сторону его величества, это был человек, который бросил вызов королю Хайме и победил его. Припоминаю, что один из его сыновей поступил на службу к его величеству в качестве пажа, но я слышал, что он умер в юности.

– Несомненно, искусно распускаемые слухи, Ваше преосвященство. Потому что он носил имя Паскуаля Робера уже тогда, когда я уехал в Сарагосу, а при его величестве он находился с детских лет. – Он подошел к окну и выглянул наружу. – Первый урок, который я усвоил во дворце, это считать каждого мужчину, да и женщину тоже, – своим потенциальным врагом. Школа его величества гораздо суровей, чем жизнь уличного оборванца.

– Его мачеха была бы очень довольна, если бы старший сын ее мужа умер от какого-нибудь незначительного недуга или чего-то в том же духе, – заметил епископ.

– Но для меня до сих пор остается загадкой, почему его величество не изгнал меня, когда оказалось, что мой отец – один из бунтовщиков.

– Он доверял вам, – сказал Беренгер. – Его величество всегда готов простить своих врагов – почти всегда. И щедро вознаграждает верность. Ваш отец раскаялся, и вся его последующая жизнь подтвердила его искренность. Он его простил. Вы сохранили верность. Все очень просто.

Улибе резко обернулся.

– Довольно об этом, – нетерпеливо бросил он. – Почему так долго нет лекаря?

– Мой дорогой милорд Улибе, – улыбнулся Беренгер. – Лекарь уже здесь. Давайте пойдем и проверим, как поживают наши гости.

– Ее физическое здоровье в прекрасном состоянии, – сказал лекарь. – Но горе ее так сильно, что она не может ни есть, ни пить. В этом причина, или одна из причин, ее обморока. Сейчас с ней Ракель, она убедила ее выпить немного бульона и съесть кусочек хлеба. Ей нужен сон, но она настаивает, что сперва должна сообщить вам все, что ей известно о делах ее мужа.

– Поскольку мы ищем его убийцу, – сказал Улибе, – нам действительно нужно поговорить с ней, но только если ее состояние позволит.

– Она женщина волевая и решительная, – сказал Исаак, – и желает с вами говорить. Но она гораздо слабей, чем сама осознает. Мне бы хотелось находиться поблизости, когда вы будете задавать ей вопросы.

– Конечно, мой друг, – сказал Беренгер.

– И парень тоже пусть присутствует, – сказал Улибе. – Она все еще считает, что ее живая дочь – это плод моего воображения. Он сможет убедить ее в обратном.

Серена полулежала на кровати, опершись на подушки, в одной из гостевых комнат дворца. Лицо уже не было мертвенно бледным, но глаза покраснели от слез, а на лице застыла маска безнадежности.

– Сеньора, – обратился к ней епископ, – чувствуете ли вы в себе достаточно сил и отваги, чтобы побеседовать с нами сейчас?

– Если это поможет отомстить за смерть моего мужа, у меня найдутся силы, – ответила она.

Они расселись вокруг кровати, Улибе и Беренгер – с одной стороны, Ракель, Исаак и Юсуф – с другой. Улибе переглянулся с епископом и начал:

– Сеньора, сейчас я уже понимаю, что, когда ваш муж пропадал куда-то без каких-либо объяснений, он навещал вас. Должен спросить вас, о чем он говорил в те несколько последних дней перед своей гибелью, это очень важно для нас.

– Хорошо, – в ее голосе прозвучала твердость. – Перед приездом в имение он остановился в маленькой гостинице неподалеку. Когда он сделал первую попытку попасть домой, то обнаружил, что за ним следят. Его этот факт не удивил, потому что кто-то следовал за вами обоими от самой Кастильи, вы это знаете.

– Мартин из Туделы? – спросил Беренгер.

– Да, – ответил Улибе.

– Но не в ту ночь, – сказала она. – По крайней мере, не с самого начала. Их было двое. Жиль их не знал и повернул обратно, чтобы выяснить.

– Наверное, это был Мартин со своим хозяином, Геральтдо, – предложил Улибе. – Те самые двое кастильцев, что преследовали нас.

– Хозяин Мартина – такой же кастилец, как я, милорд. Он родился в этих краях, и зовут его Геральт.

– Геральт! – воскликнул Улибе. – Де Робо?

– Его мать была из Кастилии, – вставил епископ.

– Так вот куда его посылали учиться, – сказал Улибе. – Его отец упомянул, что он только что закончил свое образование.

– Где он сейчас? – спросил Беренгер.

– Он пропал в Валенсии, Ваше преосвященство, – сказал ошеломленный услышанным Юсуф. – Даже когда его величество предостерег меня, я никак не мог думать о нем как о предателе.

– Наверное, он ускользнул к границе между Кастилией и Валенсией, – сказал Улибе.

– А потом Геральт оставил Мартина лицом к лицу с вашим мужем, – сказал Исаак, не обращая внимания на замешательство Юсуфа. – Он не мог допустить, чтобы его узнали.

– Нет, мастер Исаак. Жиль хорошо знал их обоих, – с ноткой нетерпения произнесла Серена. – И конечно, Мартин следил за ним, очень скрытно, но то же самое делал еще какой-то человек со своим слугой, но уже шумно, едва скрываясь.

– Жиль не узнал, кто это был? – спросил епископ.

– Нет, Ваше преосвященство, – она покачала головой. – Мартин тоже не узнал.

– Была ночь, – заметил Беренгер. – Слишком темно, чтобы что-то разглядеть.

– Стояла полная луна, – возразил Улибе. – Было светло, как днем.

– Да, милорд, – согласилась Серена. – Мартин сказал незнакомцу, что он потерялся. Он сказал, что его пьяный приятель обещал его приютить, если он пойдет вместе с ним, но он потерял того в темноте. Мартин спросил, не видел незнакомец человека на черной лошади и если видел, то куда тот направлялся? Незнакомец ответил, что он заплатит сто су любому, кто покажет ему место, где тот живет. Потому что он со своим слугой тоже разыскивали его. Потом Мартин сказал, что за сотню су он с радостью отыщет дом.

– Сто су, – произнес Исаак. – Луис.

– Это все, что Жилю удалось услышать из их разговора, – устало произнесла Серена. – Но и этого было достаточно. Он решил, что Мартин стал слишком опасен. Он вернулся в гостиницу, чтобы сбить их со следа, и следующей ночью снова направился в имение. Мартин снова следовал за ним. Но на этот раз Жиль поджидал его в засаде и напал на него. Потом он приехал к нам на несколько дней. Он не знал точно, как серьезно он ранил Мартина.

– Мартин умер примерно через неделю, – сказал Беренгер. – Возможно, перед смертью он решил за себя отомстить…

– Вряд ли, Ваше преосвященство, – вмешался Исаак. – Ранена была рука, в которой он привык держать оружие. К тому же в понедельник утром уже должны были сказаться последствия начавшегося воспаления. В таком состоянии скрытно следовать за кем-то, а потом быстрым движением всадить кинжал ему в спину – в спину человека, готового встретиться с врагом постоянно в силу своего образа жизни и подготовки, – вряд ли.

– Мне приходилось сталкиваться с тем, когда люди со страшными ранами производили перед смертью настоящее опустошение в рядах врагов, – заметил Улибе.

– Это возможно, милорд. Отважные герои могут совершить такой подвиг, – сказал лекарь. – Но они не сползают со своих кроватей, ослабленные от пятидневных ран, вдалеке от поля боя, и не скачут совершить акт мести. Они подождут, когда поправятся.

– Вы совершенно правы, мастер Исаак. Но если не Мартин, то кто?

Все разом замолчали.

– Действительно, кто? – первым прервал молчание Беренгер.

– Можно мне задать вопрос? – спросила Серена.

– Конечно, сеньора, – отозвался епископ. – Спрашивайте о чем угодно.

– Как вы нашли меня? Мы думали, что меня может обнаружить только тот, кто преследует моего мужа. Лорд Улибе сказал, что ему помогла Виолан, но это невозможно. Ей ничего не было известно об этом имении.

– Вы сказали госпоже Виолан, что если Клара не сможет уснуть, она должна рассказать ей, что вскоре девочка будет спать в таком месте, в котором слышен плеск воды и откуда открывается вид на пруд с рыбками и грушевый сад. На всякий случай она записала эти слова – чтобы сообщить тому, кого может волновать судьба вашей дочери.

– И вы нашли меня только благодаря этому?

– Только после того, как узнал, что мой старший по званию был женат. У меня было ваше письмо к нему и портрет. И ребенок, очень на вас похожий, а в письме говорилось об имении, описание которого я нашел в монастыре. Плюс к этому, помощник нотариуса сообщил мне, что оно находится между Жироной и Остальриком. Наконец, я рискнул и мне повезло.

– Сеньора, – сказал епископ, – думаю, что нам нужно принять меры к скорейшему возвращению вашей дочери.

– Ваше преосвященство, – холодно произнесла она, – я не раз слышала, что как только речь заходит о большом состоянии, пропавшие наследники находятся дюжинами. Я ни в коем случае не считаю, что вы пытаетесь меня обмануть, пользуясь моим горем и доверием, но не могу сказать того же о том ребенке или тех, кто ее проинструктировал.

– Нет, сеньора, – возразил Юсуф. – Я провел с Кларой несколько дней. Мы много разговаривали. Не важно, о чем именно, но она настаивала, что ее мать умерла. Между прочим, я тоже считаю, что она поразительно похожа на вас.

– Не могу в это поверить, – ответила она.

– Сеньора, – сказал Улибе. – Давайте я прочитаю вслух письмо, пришедшее во дворец с последней почтой, в нем говорится о Кларе. Вы сами сможете судить, идет ли речь в нем о вашей дочери.

– От кого письмо? – спросил Беренгер.

– От моего человека, – ответил тот. – Я уже говорил вам, по-моему, что при дворе королевы у меня есть свой человек. Моя сестра, сводная сестра, Томаза. Она сейчас на Сардинии, и я послал ей письмо, в котором попросил присматривать за Кларой и проявить к ней доброту, потому что мне казалось, что девочка очень нуждается в друге после всего того, что ей пришлось перенести.

– Что вы имеете в виду? – спросила Серена.

– Пожалуйста, сеньора, – сказал Улибе, – послушайте. «Дорогой брат, ваша протеже благополучно приехала и всех нас очаровала. После столь трудного путешествия она была несколько растерянна и трогательно волновалась, что ей нечем заняться, поэтому стала помогать мне с одним из платьев ее величества. Я сшила ей сорочку, потому что у нее почти не было с собой белья, да и вообще никакой сменной одежды. Пока я работала над ее бельем, она вышила мои свадебные сорочки. Ничего подобного ты никогда не видел. Я настаиваю на том, что должна выйти замуж немедленно, но только за человека, который способен оценить столь искусную и элегантную работу. Ты поймешь меня, я уверена. Сейчас она вышивает фантастических зверей на одном из роскошных платьев ее величества, и все просто околдованы ее работой. Она настоящая красавица, но очень застенчива и ни с кем не желает говорить о том, кто она такая. Так кто же она?» Дальше идут наши семейные сплетни, – закончил он.