Текст книги "Клуб смерти (ЛП)"

Автор книги: Кэролайн Пекхам

Соавторы: Сюзанна Валенти
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 36 страниц)

Найл снял свою черную футболку, обнажив все эти божественные татуировки и рельефные мышцы, которые всегда заставали меня врасплох. Я так и не привыкла видеть его таким. Может быть, потому что желание исследовать карту сокровищ на его коже никогда не исчезало. Особенно желание исследовать ее своим языком. Но потом я вспомнила, что он был моим тридцатилетним похитителем, который ясно дал понять, что я ему не интересна. Ну и ладно, я привыкла к тому, что людям я не нравлюсь. Но я также привыкла и сама не испытывать симпатии к людям, поэтому каждый раз, когда мои глаза задерживались на нем слишком долго или я начинала представлять его в постели по ночам, мне приходилось вытеснять его из своих мыслей вместе с Матео. Собирайте свои мускулы и убирайтесь отсюда, мальчики. У меня есть Красный Здоровяк, чтобы удовлетворить мои потребности.

– Ты попытаешься сразиться со мной, – объяснил Найл. – Если сможешь оставить пять отметин на моем теле в местах смертельных ударов, я отдам тебе твой приз.

Я прикусила губу в предвкушении, кивая и глядя на него, вспоминая все места, попадание в которые, как он меня учил, гарантировали смертельный исход. Голова и сердце, разумеется. Были и более хитрые места: задняя часть шеи, сонная артерия на шее, подмышечная артерия в подмышечной впадине (кто бы мог подумать?), печень, бедренная артерия в паху и подколенная (новое любимое слово) артерия с обратной стороны колена. Я поняла, что закрыла глаза, чтобы пройтись по своим мысленным заметкам, и, открыв их, обнаружила, что Найл разделся до темно-зеленых боксеров, демонстрируя свои загорелые мускулистые бедра. И его татуировки продолжались и там: питон обвивал его левое бедро, а горящая колода карт украшала правое. Мммм…

– Паучок, – прорычал Найл, и я подняла глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.

– Да? – Спросила я беззаботно, совершенно невинно и все такое.

– Ты готова?

– Да, – повторила я, перекладывая маркер в руке, как нож, и готовясь к бою.

Он мрачно усмехнулся, покачав головой, и поднял руку, показывая мне золотой маркер.

– Нет, не готова. Разве ты не слышала, что я сказал? Я тоже играю.

Черт, я, наверное, пропустила это, когда отвлеклась, чтобы поглазеть на твое трахни-меня тело, Адское Пламя.

Я ухмыльнулась, а затем сняла топ и отбросила его в сторону.

– О, тебе не нужно…

Я разделась до своего блестящего синего спортивного лифчика и красных трусиков, а затем снова приняла боевую стойку.

– Хорошо, – мрачно сказал он, а его глубокие зеленые глаза скользнули по моему телу. – Это хорошо.

– Ты уже сказал это, – указала я, шагнув вправо, подкрадываясь к нему, а он приподнял бровь и шагнул влево. Он предпочел обойтись без обуви, но я все еще была в своих каблуках, разбивающих черепа, потому что была полностью за стиль. Найл разрешил мне покупать любые средства женской гигиены, которые я хотела, так что мои ноги были гладкими, как задница летучей мыши. По-видимому, мне не разрешали пользоваться бритвами из-за соображений безопасности (то есть из-за того, что я могу убить его), поэтому мне пришлось выбрать восковую эпиляцию. Которая теперь была моим самым любимым занятием. Почему люди так ненавидят это дерьмо? Воск был таким тягучим и приятно пах, потом наносился на кожу, и становилось приятно горячо и липко, а потом ва-туш, лучший вид боли. Клянусь, я возбуждалась каждый раз, когда делала это. А еще я купила себе какую-то вкусную маслянистую штуку, которую наносила на ноги, и теперь они сияли, как светлячки. Я была твердо намерена забрать эту штуку с собой, когда уеду отсюда. Хотя не знала, как в будущем буду нагревать воск. Может, на огне у Дымного Джо, но он всегда требовал плату за пользование им в виде поцелуя в щеку. А мне не нравилось целовать его, потому что он поворачивал голову и пытался дотянуться до моих губ. Каждый. Ебаный. Раз. Но я еще ни разу не поцеловала его. Ха. Я была ниндзя поцелуев. А теперь я собиралась стать ниндзя маркеров и хорошенько пометить тело Найла.

Он бросился на меня, но я увернулась от его руки, когда он потянулся к моему горлу, метнулась ему за спину и полоснула кончиком маркера по тыльной стороне его колена.

– Ха!

Он громко рассмеялся, развернулся, схватил меня за талию и оторвал от земли. Он ткнул кончиком маркера мне в печень и шлепнул по заднице, прежде чем отшвырнуть меня от себя. Я прокатилась по полу, а затем вскочила на ноги с горящими щеками. Горели щеки на лице, мои ягодичные щеки, все щеки, и я даже вроде как захотела, чтобы он сделал это снова, но сейчас мы вели смертельную битву, так что я отложила эту просьбу на потом.

Он самоуверенно широко раскинул руки, и я бросилась к нему, сосредоточившись на том, чтобы не позволить своим эмоциям взять верх надо мной, когда нацелилась на его сердце. Я увернулась от его руки, когда он попытался схватить меня, но его рука все же успела зажать в кулаке одну из моих косичек, так что его маркер оставил след на моей шее. Я подняла свой маркер в тот же момент, и провела им от его пупка к сердцу и ткнула туда для пущей убедительности, подчеркивая свою точку зрения. – Ка-бах! – Закричала я.

Он схватил мою запястье другой рукой, прижав его к своей груди, пока я оставалась в клетке его рук целую вечность, пытаясь высвободить свою руку. От него до меня донесся запах дыма, сладкого-пресладкого мужского масла и Coco Pops, и у меня потекли слюнки от этого аромата, а мои веки немного опустились, когда я посмотрела на его губы. В тот момент они выглядели так аппетитно, но я не могла позволить себе отвлечься.

Я моргнула, и Адское Пламя толкнул меня на пол, упав вместе со мной и проведя маркером по моему горлу, зажав своими бедрами мои, удерживая меня на месте. Я нанесла ему два мощных удара в живот, и он зарычал, пытаясь схватить мою ногу и поднять ее вверх, чтобы провести линию на тыльной стороне моего колена. Но я была гибкой сучкой, так что смогла вырвать ее из его захвата, и высоко поднять, а затем ударить ей в его плечо, оттеснив на дюйм назад. Я полоснула его маркером по горлу, и он ухмыльнулся, как демон, снова навалившись на меня всем весом. Я резко взмахнула рукой, целясь в его печень, но он перехватил мое запястье и прижал его к полу, вдавливая в доски. Его причиндалы прижались к моей промежности, и я ахнула, почувствовав, каким твердым он был для меня, мой пульс застучал в ушах, когда его лицо оказалось настолько близко к моему, что я ощущала его повсюду, а его тьма проникала в мою кожу, поглощая меня.

Поглоти меня, Адское Пламя, заставь меня гореть, гореть, гореть.

Я обмякла под ним, решив использовать свои обольстительные приемчики, чтобы притянуть его ближе, хотя мне казалось, что я просто убеждаю себя в этом. Потому что в тот момент я хотела, чтобы он был как можно ближе.

Он провел своим маркером по моему боку, оставляя след на коже и глядя на меня так, будто я написала в его хлопья, а я бы так и сделала, дай мне только шанс. Хотя в его Coco Pops я бы не стала, они были священны.

Он приподнялся и раздвинул мои бедра шире, пытаясь дотянуться маркером до бедренной артерии в моем паху. Но я начала дергать бедрами, тереться о его стояк и стонать, как порнозвезда, заставляя его рычать от разочарования.

– Остановись, – скомандовал он.

– Но это не игра, – сказала я хрипло.

Он отпустил мою руку и схватил меня за горло, сжимая его, а затем просунул вторую руку между нами и провел маркером по внутренней стороне моего бедра до того самого смертельного места. Но моя рука теперь была свободна, и я засунула ее прямо в его боксеры, заставив его встревоженно рыкнуть, а затем провела маркером по его твердому члену для верности, прежде чем с силой вонзить его в мясистое местечко у него в паху. Конец игре, членосос.

Его пальцы сжались на моем горле, и я вытащила руку, оставив маркер в его нижнем белье, а потом невинно подняла ладони, хлопая ресницами.

– Я победила.

– Ты… ты, блядь, сжульничала, – прорычал он, отпустил меня и, оттолкнувшись, встал, повернувшись ко мне спиной и запустив пальцы в свои светлые волосы.

– Как я могла это сделать?! – В шоки и ярости спросила я, вскакивая на ноги.

– Я тебя поймал. Ты уже была мертва, – резко ответил он.

– Ты тоже. – Я подбежала к его спине и ткнула пальцами в места, которые пометила, и он резко развернулся, оттолкнув меня на шаг назад. – В игре было пять меток, и я нанесла их первой. – Я уперла руки в бока. – Отдай мне мой приз, Адское Пламя. Или я… я…

– Ты что? – с издевкой спросил он, поворачиваясь ко мне с кривой улыбкой. – В этом доме не ты главная, малышка. Главный здесь я. И я сказал, что ты проиграла.

Мой рот открылся, а сердце бешено заколотилось в груди.

– Это нечестно!

– Ты просто не умеешь играть. – Но от только покачал головой, схватил джинсы и натянул их, одновременно поправляя свой член и доставая маркер из трусов, нахмурив брови.

Я догадалась, что его возбудила мысль об убийстве, а не я. Потому что этот ублюдок ненавидел меня. И я ненавидела его в ответ.

Пошел он нахуй. Если он не отдает мне приз, я сама его заберу.

Я развернулась и побежала на кухню, роясь в шкафчиках и распахивая их все настежь в поисках Coco Pops. Я иду за вами, хрустящие маленькие шоколадные самородки славы.

– Паучок! – Крикнул Найл из другой комнаты, но я проигнорировала его, ища их повсюду, но ничего не нашла. Правда, оставался один шкафчик, высоко над плитой, поэтому я забралась на рабочую поверхность, поднялась на носочки и дотянулась до него. Может, я и была маленькой, но также я была находчивой. Я рывком открыла его, выбросила пакеты с макаронами, которые лежали впереди, и мой взгляд зацепился за коробку Coco Pops сзади, всю такую желтую и соблазнительную, с той дерзкой обезьянкой, которая шептала: «иди сюда».

Я дико рассмеялась, схватила ее и спрыгнула вниз с коробкой в руках как раз в тот момент, когда Найл зашел на кухню. Я бросилась к холодильнику, когда он рванул ко мне, схватив оттуда бутылку молока и уклоняясь от его протянутых рук, когда он попытался схватить меня.

Я взвизгнула, выбегая из кухни, открыла коробку с хлопьями и сняла крышку с бутылки молока зубами. Я выплюнула ее через плечо, когда за мной послышались тяжелые шаги. Но было слишком поздно. Они были моими, моими, моими!

Я налила молоко прямо в коробку, а затем швырнула полупустую бутылку за спину, как ракету. Последовавший за этим рык сказал мне, что я попала в злобного дьявола, преследовавшего меня, и я рассмеялась, добежав до лестницы и начав бежать вверх, доставая из коробки горсть божественных Coco с молоком. Я поднесла их ко рту, и запах шоколада, молока и всего самого прекрасного наполнил мои чувства, но тут сзади на меня налетел десятитонный зверь, и я ударилась о ступеньки, а Coco Pops разлетелись во все стороны, как в замедленной съемке.

– Неееет! – Закричала я, когда те, что были у меня в руке, упали на ковер, а Найл поднял меня, перекинул через плечо и понес обратно в подвал. Я забарабанила кулаками по его спине и пнула изо всех сил, но он не отпустил меня, а его рука крепко обхватила мои ноги сзади.

– Ты получишь Pops, когда заслужишь Pops, – прорычал он, и я начала драматично рыдать, продолжая колотить его кулаками.

– Ты монстр! – Закричала я, когда он отпер дверь в подвал и пинком распахнул ее.

Он отнес меня вниз, бросил на кровать и с рычанием навис надо мной. Я ахнула, когда увидела Дьявола в его глазах, ясно как день, и чистый мрак промелькнувший на его лице.

– Да, я худший из монстров. И если ты снова забудешь об этом, то, возможно, узнаешь, почему весь мир боится меня, маленькая психопатка.

Он оттолкнулся от кровати и вышел из подвала, а в это время металлический лязг кулаков Матео о клетку эхом разносился по помещению, пока я лежала, охваченная яростью и сексуальной неудовлетворенностью. Потому что хоть Найл и был сущим чудовищем, он был именно тем злом, от которого у меня сладко ныло во всех нужных местах. Хотя моя маленькая влюбленность должна оставаться тайной. Потому что он не должен узнать, что его жестокость – моя слабость.

Все в порядке. Никто об этом не узнает.

«Оденься элегантно» было одним из тех расплывчатых приказов, которые можно было понять как угодно. Это было чертовски неоднозначно. Сбивало с толку. Мое представление об «элегантности» могло сильно отличаться от представлений любого другого ублюдка. Хотя я должен был признать, что прекрасно понимал, что имел в виду мой отец. Для него элегантность означала как минимум костюм-тройку. Сшитый на заказ. Темного цвета, если только мы не собирались на яхте летом, тогда он допускал кремовый или бежевый, но никогда белый – белые костюмы были для официантов и девственников. Не знаю, что он имел против девственников, но так оно и было.

Поэтому, когда меня не слишком любезно пригласили к нему домой и не слишком тонко намекнули одеться «элегантно», я прекрасно понимал, чего он от меня ожидает. Я также прекрасно понимал, что встреча с моей невестой и ее отцом – не то событие, на которое я хотел бы наряжаться, поэтому к этому так называемому «ужину» я подготовился с минимальной тщательностью, даже чуть меньше необходимого.

Я был одет в черные брюки и блестящие мокасины, как хотел бы мой отец, но вместо того, чтобы дополнить образ элегантной комбинацией рубашки и пиджака, я выбрал кое что немного другое. Моя рубашка была белой с черными пуговицами, и я решил оставить несколько из них расстегнутыми на шее, чтобы татуировки на моей коже были видны, а не были задушены галстуком. И я решил не надевать пиджак, несмотря на то, что сегодня вечером на улице определенно дул леденящий душу ветер. Но я надел подтяжки в знак уважения к первым гангстерам, которые заложили основу моей семьи преступников более ста лет назад. По моему личному мнению, я выглядел чертовски хорошо, но для моего отца это было почти так же плохо, как если бы я появился голым.

Я вошел в столовую с опозданием почти на двадцать минут и широко улыбнулся, как будто не хотел быть нигде больше в мире. Стол был битком набит русскими, моими братьями и сестрами, но по правую руку от моего отца было отведено место для меня, маленького старичка.

– Извините, я опоздал! – Крикнул я, широко раскинув руки в знак извинения. – Меня задержали на работе. Ничего не поделаешь.

На краткий миг Па выглядел так, будто готов был высрать кирпич, но потом взял себя в руки, и я почувствовал небольшой прилив адреналина, понимая, как сильно его разозлил мой внешний вид. Да, да, тридцатидвухлетнему мужчине, вероятно, на самом деле должно было плевать на то, что думает о нем его отец, но я бросал вызов любому, попробовать пожить в моей семье, а потом сказать мне, что ему удалось полностью избежать всей этой мафиозной иерархии.

Анастасия сидела на сиденье рядом с моим, одетая в пыльно-розовое платье, из которого выглядывали ее сиськи. Ее глаза были ледяными, пока она смотрела, как я приближаюсь, хотя и натянула на лицо для меня свою фальшивую улыбку.

Я наклонился и схватил ее руку со стола, прижимаясь губами к тыльной стороне костяшек ее пальцев, как будто целовал ее, и вдохнул отвратительный запах искусственных роз, который прилип к ее коже.

– Добрый день, невестушка, – промурлыкал я, подмигивая ей, когда она в шоке уставилась на меня, не имея ни малейшего представления, что обо мне думать.

Я отпустил ее холодную руку, сел на свое место, схватил салфетку, сложенную в виде какого-то животного, и, развернув ее, положил себе на колени.

– Что за работу ты выполнял? – Спросил папа, явно не купившись на мою чушь, и я ухмыльнулся ему, расстегивая манжеты по одному за раз, и закатывая их на предплечья, чтобы Дьявол мог улыбнуться ему.

– Просто небольшой личный проект, – ответил я, пожимая плечами. – Ты же знаешь, я терпеть не могу насильников.

Коннор фыркнул от смеха в свой бокал через несколько стульев от меня на другой стороне стола, и я бросил на него ледяной взгляд, давая ему понять, что я не прочь перепрыгнуть через стол и убить его десертной ложкой, если он меня вынудит.

Кстати говоря, что такого чертовски особенного было в десертной ложке? Почему именно ее выбрали для сладостей, а бедную старую суповую ложку оставили для жидкой еды? Я мысленно пообещал дать передышку своей суповой ложке и использовать ее для пудинга, пусть тоже повеселится как следует.

Мой брат бросил на меня скучающий взгляд, стараясь сохранить невозмутимый вид, а я просто ухмыльнулся ему своей психопатической улыбкой, но он не осмелился принять мой вызов. Гребаный дилдо.

– Мы обсуждали даты, – сказал Влад, сидя напротив меня за столом, и я равнодушно кивнул.

Откровенно говоря, по пути сюда я принял пару таблеток валиума. Проблема заключалась в том, что я забыл: они на меня практически не действовали, разве что убирали где-то процентов тридцать моих тормозов. А если учесть, что у меня особо их и не было, то предстоящее обещало быть… интересным.

– Отлично, – сказал я, протягивая руку, чтобы взять со стола виски Па и залпом выпить его. – Ты с нетерпением ждешь свадьбы, перчатка? – Спросил я Анастасию, закидывая руку на спинку ее стула. И да, я сказал «перчатка» вместо «любовь моя», и никто не заметил. Чертовски забавно. Когда-то у меня была пара синих перчаток, которые были мне как братья, и даже лучше, потому что они не несли всякую чушь и не носили хвостиков. Я бросил взгляд на гребаный конский хвостик Коннора, а потом понял, что моя невеста заговорила. (Прим.: игра слов love – любовь моя, glove – перчатка, на русском языке подобную игру слов передать невозможно)

– …ты так не думаешь? – промурлыкала она, ее рука легла на мое бедро и заскользила вверх. Да что с ней, зачем она пыталась завести мой член?

Я взглянул на своего отца, задаваясь вопросом, не поможет ли он мне здесь, но он лишь смерил меня невозмутимым убийственным взглядом, поэтому я вытащил из кармана пачку сигарет.

– Повтори, перчатка, я пропустил конец, потому что пялился на твои сиськи, – сказал я, не глядя на нее, поднес сигарету к огню и глубоко затянулся.

Русский парень, сидевший рядом с Владом, начал что-то бормотать на языке… хм, французский был языком любви, так чем же тогда был русский? Понятия не имею, но, судя по его тону, могу предположить – чистейшей яростью. Он был большим парнем, хотя и не таким большим, как я, и я на мгновение подумал, не захотела бы суповая ложка провести вечер в его заднице вместо того, чтобы подавать десерт.

Разгневанный парень, казалось, был готов ударить кулаком по столу, и я посмотрел на его блестящую лысину с легким желанием поиграть на ней, как на бонго.

Анастасия убрала когти с моего бедра и наклонилась вперед, прошипев что-то по-русски, что заставило его замолчать, а взгляд, который он бросил на нее в ответ, сказал мне, что они трахались. Что было удобно, потому что я не хотел, чтобы мой член приближался к ней. Удачи им и их лысым большегрудым детям.

– Я говорила, что летняя свадьба была бы идеальным вариантом, – сказала Анастасия, снова переводя взгляд на мое лицо. Я не был полностью уверен, что смотрел на нее с тех пор, как приехал, и не собирался делать это сейчас, поэтому было трудно сказать наверняка, насколько она разозлилась или не разозлилась из-за того, что я не обращал на нее внимания.

– Конечно, – согласился я, не проявляя ни малейшего интереса к этой свадьбе, и следовательно, не имея никакого мнения на этот счет.

– Хорошо. – папа хлопнул в ладоши и улыбнулся мне, что было чертовски странно, ведь сейчас я явно выводил его из себя, а он обычно не давал никаких поблажек моим выходкам. – Тогда решено. Свадьба будет летом.

Я замер, совершенно, полностью, даже мизинцем не пошевелил.

– Идеально, – согласился Влад. – Чем скорее мы уладим это, тем скорее сможем выступить вместе против Кастильо.

Они перешли к разговорам о политике, и я откинулся на спинку стула, размышляя, строя планы. Однако ни одна из моих идей не заслуживала особого внимания. Я сомневался, что смогу обмануть Анастасию, нарядив обезьяну в свой костюм и заставив ее жениться на ней. Я, вероятно, мог бы убить ее и обставить все как несчастный случай: автомобильная аварии, падение пианино, взрыв грудных имплантатов или что-то столь же вероятное. Но в море было еще много русских. Так что несомненно, из ниоткуда появилась бы еще одна дочь, кузина или двоюродная бабушка Владимира, и свадьба все равно состоялась бы.

Я смотрел на ужасную татуировку на лице Влада и думал, не стоит ли мне просто срезать ее. Наверняка дыра на лице будет лучше, чем это размытое уродство? Он мог бы использовать дыру для множества забавных вещей, например, есть, не открывая рта, принимать член сбоку (при условии, что он любит сосать член). Он мог бы позволить птице свить в ней гнездо или просто украсить ее блестками. Все было бы лучше, чем эта чернильная клякса.

Подали еду, и пошли разговоры о платьях, цветовой гамме и прочей ерунде. Время от времени я вставлял свои пять копеек: «А как насчет тыквенно-оранжевого цвета?», «Мне всегда казалось, что камни – отличное украшение для центра стола», и мой личный фаворит: «В качестве сувениров гостям можно раздать отрезанные пальцы. Я могу достать их по дешевке на работе».

Вскоре они просто перестали обращать внимание на мои реплики и рассмеялись, а Анастасия с какой-то сердитой женщиной с монобровью, сидевшей по другую сторону от нее, погрузились в обсуждение планов на русском. В дело пошла какая-то папка, к моей коже прикладывали образцы тканей, но больше всего меня интересовала монобровь. Я имею в виду, эта херня впечатляла. Такую штуковину мне точно было не отрастить. Я решил, что эта женщина – мать Анастасии, и догадался, что если она пошла в нее, то это объясняет все пластические операции, которые она явно сделала.

– Давай надеяться, что эта свадьба будет веселее, чем твоя последняя, а, брат? – Спросил Коннор, похоже, заметив мою не слишком восторженную реакцию на все происходящее и, очевидно, подумав, что это была хорошая идея – подразнить меня.

Я ухмыльнулся ему, беря со стола нож для стейка и засовывая его в карман.

По крайней мере, еда была хорошей. Марта, как обычно, превзошла саму себя, и я ел как умирающий с голоду, пытаясь заглушить окружающий меня шум.

По крайней мере, до тех пор, пока кое-что, что Влад говорил моему отцу, не привлекло моего внимания.

– … зовут Матео Ортега. Ты слышал о нем?

– Звучит знакомо, – согласился Па, и я посмотрел на него, давая понять, что это меня заинтересовало.

– По слухам, он на самом деле не умер год назад, – сказал Влад. – Вместо этого произошла какой-то крупная разборка, и он убил кучу людей Сантьяго Кастильо, а потом украл у него деньги и сбежал, как крыса в канализацию.

– Такой человек мог бы стать настоящей кладезью информации, – согласился Па, взглянув на меня. – Ты слышал что-нибудь об этом раньше? Среди твоих источников не было слухов о беглом члене картеля? – Его губы презрительно скривились, но даже великий Лиам О'Брайен знал, как важно держать ухо востро. Проблема была в том, что он не любил заниматься этим сам, а это означало, что он полагался на то, что я буду передавать ему все, что услышу. Он очень доверял мне. Некоторые могли бы сказать, что это было глупо.

Слышал ли я что-нибудь о человеке, сбежавшем из картеля после того, как он бесконечно разозлил их и украл у них несметные сокровища? Конечно, слышал. Но я услышал эту новость, когда она была еще свежа, и я уже выследил его и запер в своем подвале. Кто нашел, тот и владеет.

– Ничего, – ответил я, пожав плечами. – Если это произошло год назад, я бы поставил на то, что он сейчас далеко-далеко отсюда. Но я могу поспрашивать, может, удастся его выследить. А почему ты так уверен, что эта информация достоверна?

– Потому что мы поймали маленький кусок дерьма, принадлежащий Кастильо, который шнырял возле наших складов, – спокойно ответил Влад. – Это заняло четыре дня, но перед смертью он запел, как канарейка. С его развязавшегося языка сорвалось много чего, что может помочь нам в борьбе с ними, но мне показалось, что это их самый важный секрет.

– Я согласен, – сказал Па. – Он занимал высокое положение в их организации, так что он мог бы рассказать нам о них массу всего, что могло бы стать как раз тем самым козырем, который нам нужен для их уничтожения.

– Звучит как золотой билет, – лениво согласился я. Ничего особенного, нет необходимости заглядывать в мой подвал.

– Я хочу, чтобы этим занялся ты, Найл, – сказал Па, и я бы рассмеялся, если бы это не выдало меня. – Ты лучший в выслеживании таких подонков. Найди Матео Ортегу и доставь его ко мне для допроса.

– Тогда, похоже, мне лучше заняться этим прямо сейчас. – Я резко встал, борясь с желанием выпить еще, потому что хотел уехать отсюда к чертовой матери сегодня вечером.

Анастасия тоже встала, похоже, решив, что пойдет со мной, и я приподнял бровь, глядя на нее.

– Увидимся позже, перчатка, – твердо сказал я. – У меня сейчас есть дела, которыми нужно заняться.

Она выглядела ужасно разозленной, но мне было на это наплевать, поэтому я просто пожелал спокойной ночи своему Па и его новому русскому другу, а затем обошел стол, направляясь к выходу.

Глаза моих братьев и сестер следили за мной, пока я уходил, но никто не успел остановить меня, когда я остановился позади Коннора, достал нож для стейка из кармана и схватил его за гребаный конский хвостик. Я резко дернул его назад и прижал лезвие к его горлу.

Все за столом замолчали, и я усмехнулся, глядя в полные ужаса глаза моего старшего брата. Да, он знал, что я могу это сделать. Знал чертовски хорошо.

Я наклонился так, что мои губы оказались у его уха, и заговорил только для него.

– Еще раз отпустишь какой-нибудь ироничный комментарий об Аве, и я отрежу то, что больше не отрастет. Понял?

– Ты гребаный псих, – прошипел он, и я легонько полоснул лезвием по его коже, пролив совсем немного крови.

– Хочешь повторить? – Мрачно предложил я.

– Нет, и я понял, – сказал он, поморщившись, и я отступил.

Я с большой неохотой убрал нож от его горла, а затем начисто отрезал его гребаный конский хвостик и бросил в его напиток, прежде чем воткнуть нож для стейка в стол прямо рядом с его рукой и грубо толкнуть его голову вперед.

Я приподнял воображаемую шляпу перед своим Па, а затем направился к выходу, даже не потрудившись поторопиться, хотя слышал, как Коннор вскочил на ноги, с грохотом уронив стул.

Я просто продолжал идти, и мгновение спустя нож для стейка пролетел мимо моего уха, не причинив вреда, прежде чем отскочить от стены и со стуком упасть на пол.

– Ты никогда ни хрена не умел целиться, – крикнул я через плечо, поднимая нож и глядя на Коннора, который уже догонял меня, и бросил нож обратно.

Глаза Коннора едва не вылезли из орбит от страха, а я показал ему все свои зубы, прежде чем лезвие вонзилось в свод стопы, недалеко от пальцев ног.

С улыбкой на лице я покинул комнату под его болезненные вопли, размышляя про себя, понимает ли он, что должен благодарить меня за то, что я не целился выше.

Я зашагал прочь, больше не оглядываясь, игнорируя голос Анастасии, когда она звала меня вслед, и ускорил шаг, пока не добрался до дверей и не распахнул их. Сегодня я взял свой вишнево-красный мускул-кар, и был в настроении прокатиться на нем с ветерком.

– Не делай из меня врага, Найл О'Брайен, – отрезала Анастасия, как только я открыл дверцу своей машины и, оглянувшись, увидел, что она стоит на верхней ступеньке каменной лестницы, ведущей к дому.

– И не подумаю, перчатка, – согласился я, любезно подождав, пока она спустилась по лестнице ко мне, а ее светлые волосы развевались на ветру.

Она не останавливалась, пока не оказалась прямо в моем личном пространстве, и я заметил жука, приземлившегося у нее в волосах. Ему там нравилось? Там уютно и тепло, как в ее сиськах, затянутых в это платье, или холодно и пусто, как в ее сердце?

– У нас есть возможность, – сказала она с акцентом, который, как я предполагал, должен был звучать соблазнительно. – Мы можем максимально использовать ее. Скажи мне, почему ты не решаешься, это из-за твоей бедной покойной жены?

Я бы дал ей пощечину, будь она кем-то другим, но у меня начинало складываться впечатление, что эта женщина – настоящая змея, и мне не мешало бы действовать с некоторой осторожностью.

– Вот как обстоят дела, – сказал я ей, решив выложить все начистоту. – Мы с тобой взрослые люди. Я мужчина, который пережил изрядную долю дерьма и жестокости, и мне не нравится, когда мне указывают, что делать. Тем не менее, я также являюсь членом маленькой преступной империи моего отца, а ты явно пешка в империи своего. Так что, если мы не хотим пойти против наших семей и, возможно, столкнуться со смертью из-за мелкого непослушания, кажется, что эта свадьба – наш единственный вариант.

– Я не пешка, – прошипела она, протягивая руку и хватая меня за подбородок розовыми когтистыми пальцами. Я позволил ей это, потому что мне было любопытно, что она может сделать.

– Пешка, шлюха, как хочешь назови, для меня нет разницы. – я пожал плечами, и она впилась ногтями так сильно, что я был почти уверен, что она оставила след на моей коже.

– Я не шлюха, – прорычала она.

– Хорошо. – Я оторвал ее руку от себя и одарил взглядом, предупреждающим, чтобы она больше так не делала. – Тогда я скажу тебе вот что. Я был женат чертовски давно, и моя жена умерла. Я ясно дал понять, что больше никогда не вступлю в брак, но мой отец решил пойти против моей воли. Так что, чтобы сохранить мир, я пойду к алтарю, надену платье и всю эту херню.

– Но это я должна надеть…

– Но я не буду жить с тобой. И я не буду трахать тебя. На самом деле, ты можешь продолжать трахать того парня с головой в виде бонго, и я уверен, что мы все будем счастливы.

– Нет, – отрезала она. – Так не пойдет. Смысл этой свадьбы – объединить наши семьи. Это значит, что мы будем жить вместе и заведем детей.

Я расхохотался и оттолкнул ее на шаг назад, садясь в машину.

– Удачи с этим. Я не создан быть папочкой, даже если ты заставишь мой член встать. Советую принять все как есть, пока не ранила свои чувства. Я сказал тебе, как обстоят дела, и это не изменится.

Двигатель зарычал, и я включил песню «Stan» от Eminem и Dido, начал подпевать и умчался прочь от ее злобного личика, смеясь про себя.

На улице было темно, а часы на приборной панели показывали почти девять, поэтому я нажал на газ, обдумывая планы на вечер.

Я почти ничего не ел на ужин – только жаркое со всеми гарнирами, странную закуску из помидоров, три дополнительных блюда и две тарелки десерта, и Паучок, вероятно, сейчас тоже голодна. Может, я мог бы снова пригласить ее поужинать со мной и…