Текст книги "Клуб смерти (ЛП)"

Автор книги: Кэролайн Пекхам

Соавторы: Сюзанна Валенти
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 36 страниц)

Из комнаты в конце коридора доносились приглушенные крики, и мое сердце забилось чаще, когда Найл повел меня к двери, прихватив по пути большую спортивную сумку. Он отпер дверь и завел меня внутрь, неся сумку, в которой позвякивали металлические предметы.

Комната была пуста, если не считать единственного стула посередине и мужчины в клетчатых боксерах, привязанного к нему целлофановой пленкой. В рот у него был вставлен апельсин, а еще один валялся на полу у его босых ног.

– А теперь скажи, что, я сказал, произойдет, если ты позволишь этому апельсину упасть у тебя с головы? – прорычал Найл, захлопнув дверь и отпустив меня, после чего ударил пленника по лицу.

Мой взгляд метнулся к окну, и я задумалась, как быстро я смогу добраться туда, открыть его и вылезти наружу. Насколько там высоко? Внизу был бетон или трава? Я могла бежать со сломанной рукой, но не со сломанной ногой. Внезапно Найл что-то обмотал вокруг моего горла, и я ахнула, пытаясь вырваться, когда позади меня щелкнул замок.

Адское Пламя отпустил меня, достав из кармана маленький пульт дистанционного управления, и помахал им передо мной, а я подняла руку, чтобы дотронуться до толстого пластикового ошейника, который он надел мне на шею, с маленькой коробочкой на нем сбоку.

– Это шоковый ошейник, lass. Такой же, как на нашем друге. – Он указал на связанного мужчину, и я заметила у него такой же ошейник. Мое сердце забилось чаще, и я вцепилась в ошейник, пытаясь его снять, пока мужчина смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Когда я поняла, что это бесполезно, я бросилась на Найла, целясь в пульт в его руке, но он легко отшвырнул меня, его сила с легкостью отбросила меня назад.

– Пошел ты, Адское Пламя, – выплюнула я.

– Успокойся, это просто на случай, если у тебя возникнут какие-нибудь безумные идеи насчет побега, – сказал он, пожимая плечами. – Так ты хочешь научиться убивать лучше или как? Потому что у меня нет всего дня.

Мой взгляд упал на сумку, когда он расстегивал ее, показывая набор оружия внутри. Меня охватило стальное спокойствие, когда я оценила их идеальные изгибы и острые грани. Черт возьми, да.

– Научи меня, – невинно сказала я. Может, мне и не нужно будет его соблазнять. Я просто подожду, пока он вручит мне одно из этих орудий, а потом всажу его ему в сердце. Бац-бац, спасибо, мадам.

Он бросил сумку к моим ногам.

– Вот, выбирай.

Я наклонилась и начала рыться в наборе ножей, молотков, плоскогубцев и всевозможных инструментов, которые ласкали мои пальцы, когда я проводила ими по каждому из этих прекрасных орудий смерти. Правда, они были довольно простыми. Им не помешало бы несколько наклеек, немного блестящего клея и яркой краски. Когда я убью этого ублюдка, обязательно возьму парочку своих любимых и придам им более привлекательный вид.

Я выбрала мачете, лежавший на дне сумки, который выглядел так, словно ему требовалось немного заботы. Ты бы хотел пролить сегодня немного крови, не так ли, Мачи?

Я поднялась на ноги, взвешивая его в руке, и пристально посмотрела на Найла, а мужчина, привязанный к стулу, начал кричать, несмотря на апельсин во рту. Я была почти уверена, что слышала, как апельсин хихикает.

Найл облизнул губы, глядя на меня, а я оценивающе посмотрела на него, чувствуя, как в душе разгорается первобытная жажда смерти. Он был аппетитным, но так же аппетитно выглядел бы мертвым и залитым кровью.

– Хорошо, сейчас я его отпущу, и ты покажешь, на что способна. Он будет сопротивляться изо всех сил, так что будь готова.

Найл шагнул вперед, начиная снимать изоленту с мужчины, обходя его круг за кругом и разматывая пленку. Я подпрыгнула на цыпочках, наблюдая, как Найл снова прошел мимо меня, подставляя мне спину, и я с решительным криком бросилась вперед, замахиваясь Мачи ему в голову.

Найл резко развернулся, перехватив мое запястье, когда я уже занесла мачете для смертельного удара, и швырнул меня на пол. Его большой палец нажал на кнопку пульта, и я закричала, когда электричество пронзило мое тело. Это была та самая боль, что зажигала кожу изнутри, словно костер. Боль была невыносимой, но когда она утихла, из груди вырвался хриплый стон, а между ног разлилось обжигающее тепло.

Я тяжело дышала, скорчившись на полу, чувствуя, как в венах пульсируют и искрят электрические разряды.

– Трахни меня, Адское пламя, – простонала я, немного запоздало осознав двойной смысл своих слов.

Я невинно заморгала, глядя на Найла, когда он посмотрел на меня сверху вниз, его губы изогнулись в усмешке, а глаза наполнились жаром, и он протянул мне руку. Мачете больше не было в моей руке, и я зарычала, потянувшись за ним, мои пальцы уже коснулись рукояти, но ботинок Найла надавил на мое запястье, не давая мне поднять его. Недостаточно сильно, чтобы раздробить кости, но достаточно, чтобы остановить меня. Это была приятная боль, поэтому я не особо возражала.

– Ты играешь в мою игру по моим правилам, Паучок, или можешь возвращаться в подвал, – предупредил он. – Ты хочешь научиться убивать или нет?

Я фыркнула от разочарования.

– Я не собираюсь убивать какого-то случайного чувака, которого ты связал. Я не убиваю невинных, если только они не пытаются убить меня первыми.

– Он не невинен, – рассмеялся он, и я снова попыталась схватиться за мачете, но его ботинок надавил сильнее, заставив меня поморщиться. Найл наклонился вперед, его лицо погрузилось в тень, и весь свет исчез с его черт. – Если ты попытаешься убить меня снова, ты пожалеешь об этом.

По мне пробежала дрожь страха, от которой мне стало еще жарче, и я задумалась над тем, что он мне предлагал.

– Что он сделал? – спросила я, кивнув в сторону мужчины, который отчаянно пытался освободиться от пут на стуле.

– Он женоубийца, не так ли, Генри? – крикнул он через плечо, и Генри захныкал, яростно вырываясь из оков. – Забавная история, я случайно зашел к нему домой. Он, блядь, не тот, кого я искал! Но когда он лежал у моих ног, окровавленный и кричащий, он просто признался, что убил свою жену и закопал ее в неглубокой могиле. Все потому, что его член не мог ее удовлетворить, и она решила трахнуться с садовником. Удобно, да? Я бы отпустил его, если бы он мне этого не рассказал, но в данной ситуации я думаю, что что-то привело меня к нему прошлой ночью. – Найл выпрямился, а его глаза были полны ненависти, когда он протянул мне руку, чтобы я снова встала, сняв ботинок с моей руки.

– Типа Дьявола? – С благоговением прошептала я, и Найл пожал плечами.

– Возможно.

– Значит он убил свою собственную жену, которую клялся любить, беречь и защищать? – Спросила я, чувствуя, как меня наполняет отвращение, когда Генри закричал сквозь кляп.

– Да, – прорычал Найл, плюнув в него и заставив его вздрогнуть так сильно, что стул опрокинулся назад.

Я схватила мачете и вскочила на ноги, мой взгляд остановился на новой добыче. Мне не нравились женоубийцы.

Найл наблюдал за мной, и между нами пробежала мощная энергия, общая ненависть к такого рода подонкам наполнила его глаза. Я побывала в руках таких мужчин, как Генри. Возможно, даже мужчины похуже. Все они трусы. Все они заслуживают смерти. Эй, Красный Здоровяк, у меня есть для тебя один изворотливый тип. Отправлю его прямиком в ад экспресс-доставкой.

Найл шагнул ближе, наклонился и заговорил мне на ухо, пока Генри бился в путах, как человек, знающий, что скоро умрет. Адское Пламя отбросил прядь волос с моей шеи, и по мне прокатилась волна удовольствия – и от его близости, и от витавшего в воздухе запаха смерти. Мне не следовало желать, чтобы он был так близко, но он разбудил во мне хладнокровную убийцу, а она требовала того, в чем я не могла ей отказать, когда она брала верх.

– Ну, что скажешь, девочка? Позволишь своей убийце выйти поиграть?

Я кивнула, шагнула вперед и просунула мачете под последний кусок целлофана, все еще удерживающий Генри, решительно рассекая его. Он сорвал скотч со рта и выплюнул апельсин, немедленно вскочив на ноги. Он был довольно крупным мужчиной, выше меня, впрочем, как и большинство людей, так что это неудивительно. Без сомнения, он был и сильнее меня. Но я убивала добычу, подобную ему, и раньше. И собиралась устроить славную расправу над этим обидчиком жен.

Я бросилась на него, пытаясь проткнуть его мачете насквозь, но он увернулся, и лезвие лишь рассекло ему руку. Его кулак врезался мне в бок, когда он взвыл, и я с хрипом отшатнулась назад, но это меня не остановило. Я была смертью в миниатюре, с крошечными рожками и кожаными крыльями погибели. Я рванулась вперед с решительным рыком, но Найл внезапно оказался рядом, ударив мужчину кулаком в лицо и отбросив его к стене.

– Убирайся с дороги! – крикнула я, и Найл неохотно отступил, наблюдая, как я обеими руками подняла мачете над головой, обрушивая его на Генри. Он резко отскочил, но лезвие рассекло его плечо, и он взревел, когда хлынула кровь.

Злобная ухмылка растянула мои губы.

– О, тебе нужен поцелуй для твоей бо-бо? Интересно, не подарит ли тебе Сатана такой перед тем, как выцарапает глаза?

Я попыталась эффектно крутануть мачете в руке, но мужчина выбил его у меня из рук, а его кулак врезался мне в челюсть. Дерьмовые бисквиты. Я рухнула на пол, и он внезапно оказался сверху, его руки сомкнулись на моем горле под электрошоковым ошейником. Я яростно отбивалась, царапая его руки, пока кровь из его раны лилась на меня, но его хватка была неумолимой, зубы стиснуты, он старался убить меня быстро.

Внезапно его оторвали от меня, и Найл ударил его ногой в ребра, заставив перевернуться на спину. Он продолжал пинать и пинать, и я была уверена, что вижу настоящее пламя в его глазах, когда он набросился на Генри.

– Эй! – рявкнул я. – Я думала, это моя добыча. – Я вскочила, толкнув Найла в бок, чтобы попытаться отодвинуть его, а Генри тем временем вскочил на ноги, подбежал к окну и отчаянно попытался его открыть.

Найл развернулся, поймав меня за руку, и громко рассмеялся.

– У тебя плохо получается. Зачем я купил себе бесполезного маленького мышонка?

Я задохнулась от гнева и сильно ударила его по лицу, так сильно, что его голова повернулась набок.

– Да, – возбужденно прошипел он.

– Я не гребаная мышь, – выплюнула я. – Я единорог.

– Конечно, – саркастически протянул он.

Я побежала к своей добыче, но Найл пронесся мимо меня, сбив с ног как раз в тот момент, когда Генри открыл окно.

– Эй! – рявкнула я, ярость клокотала во мне. – Так нечестно.

Найл схватил его за плечи и оттащил от окна, швырнул на пол и начал ритмично пинать, как будто занимался тренировкой.

Моя рука наткнулась на сумку с оружием, и я яростно зарычала, вставая на колени и хватая в охапку несколько ножей, а затем начала швырять их в них обоих с криками гнева.

Найл рассмеялся, широко раскинув руки, пока я бросала все больше и больше ножей, и они пролетали мимо него, как будто он был самым везучим мудаком на свете. Маленькое лезвие вонзилось Генри в бедро, и он завопил как сука, а Найл продолжил пинать его, начав петь «My House» Flo Rida во всю мощь своих легких.

Моя рука сомкнулась на топорике, и я вскочила, метнув его в Найла, стараясь сосредоточиться и не дать ярости затуманить мой взгляд. Топорик полетел к его голове, но он в последний момент уклонился, и его острие с громким ударом вонзилось в стену позади него.

Он посмотрел на меня сверкающими глазами.

– Лучше!

Я схватила нож и с рычанием бросилась на него, но он толкнул меня прямо на Генри, увернувшись от моего удара. Я оседлала Генри, направив свою ярость на него, и вонзила лезвие в его бок. Он закричал, его кулак впечатался в мои ребра все сильнее и сильнее, так что я начала думать, что что-то точно сломается. Я повернула нож, когда он застрял, и его крики превратились в вопли, но затем он ударил меня так яростно, что меня отбросило назад.

Найл поймал меня сзади, оторвал от Генри и отшвырнул в сторону, так что я покатилась по полу.

– Адское Пламя! – рявкнула я в ярости. – Это мое убийство или нет?

Я снова поднялась, обнаружив, что Найл несет Генри к окну, перекинув его через плечо. Черт возьми, он был силен. У меня внутри все покалывало. И между бедер. И в моей заднице.

– Эй! – Я выхватила молоток из сумки и побежала, чтобы добить свою жертву, но Найл вытолкнул Генри из окна, и мужчина, крича, рухнул на землю.

Я подбежала выглянуть наружу, не желая пропустить момент, когда свет погаснет в его глазах, но было уже слишком поздно. Он лежал на бетоне, а вокруг него растекалась лужа крови. Все было тихо, неподвижно и мертво, мертво, мертво.

Я надула губы и ударила Найла кулаком в грудь.

– Он был моим.

Найл прижал ладонь к моему лицу и оттолкнул, а затем с грохотом захлопнул окно.

– Ты вообще не справилась, Паучок. Чертовски бесполезна.

Мое сердце превратилось в пыль. Возможно, я и была бесполезна во многих вещах, но убийство не входило в их число.

– Я не бесполезна, – сказала я, чувствуя, как дрожит нижняя губа. Он проигнорировал меня, направившись через комнату собирать оружие в сумку. – Я не бесполезна!

Он отрывисто рассмеялся.

– Ты только что показала мне свою ценность, и она равна нулю.

Я тряслась от ярости, его слова переполняли меня ненавистью. Как он смеет? Я была убийцей. Чертовски хорошим убийцей. Это было все, в чем я была хороша. Ну, еще в соблазнение. Но убийство – мое главное достоинство. И теперь он просто отмахивается от этого! Нет. Я не позволю ему так легко сбросить меня со счетов.

– Я выжила в смертельной игре против четырнадцати других людей, – огрызнулась я.

– Четырнадцати бесполезных, неподготовленных людей, – насмехался он. – На мгновение мне показалось, что в тебе есть что-то особенное. Но нет, я ошибся.

Я бросилась на него с криком ярости, прыгнула ему на спину и изо всех сил ударила кулаком по голове, прежде чем вонзить зубы в шею. Он сбросил меня, развернувшись, и я ударилась об пол, но в мгновение ока вскочила на ноги и снова бросилась на него. Я впилась ногтями в его яремную вену, жалея, что у меня нет когтей, потому что будь они у меня, после такого удара он бы истекал кровью у моих ног.

Его рука сомкнулась на моем горле, и он впечатал меня в стену, удерживая на месте с издевательской ухмылкой.

– Ну давай, выберись из этого. Прояви себя, Паучок.

Я вцепилась в его руку, лягалась и плевалась, отбиваясь со всей силой, на которую была способна. Но это не могло сравниться с его физической мощью. У меня заложило уши, когда он перекрыл мне доступ воздуха, и сердце ухнуло куда-то в глубины моего тела, когда я поняла, что он был прав. Я не могла победить его. Но я могла победить Генри. Он украл у меня это убийство. И зачем? Ведь это он привел меня сюда и велел сразиться с ним. Зачем было размахивать пакетиком вкусных конфет у меня перед носом только для того, чтобы отобрать их? Это было настоящее зло, вот что это было.

Он оскалил на меня зубы, и в его глазах вспыхнуло искушение прикончить меня, а я посмотрела в ответ, замерев. Он думал, что я побеждена. И та слабость, которую, как ему казалось, он увидел, заставила его захотеть прикончить меня. Но я еще не закончила. Я была далека от чертовой капитуляции. И даже если он свернет мне шею, я вернусь зомби, чтобы съесть его мозги. И они мне очень понравятся. Устрою из них настоящий пир. Но борьба сейчас не шла мне на пользу. Поэтому я прибегла к другому своему таланту.

Я приподняла свое бедро между его ног и прижалась им к его члену, а мои глаза встретились с его, когда он застонал. Я продолжала тереться о него бедром, пока не почувствовала, как он затвердел у моей ноги, и победоносная улыбка тронула мои губы. Губы, которые, вероятно, прямо сейчас были синими, потому что я серьезно не могла дышать.

Его хватка на моем горле внезапно разжалась, и он отпустил меня, так что мои ноги коснулись пола. Я наклонилась вперед, хватая ртом воздух, и позволила себе дико рассмеяться. Но мое веселье длилось недолго, потому что он схватил и зажал в кулаке мою майку, а затем потащил меня за нее из комнаты.

– Это твое последнее предупреждение, Паучок. Докажи, что ты чего-то стоишь, или я избавлюсь от тебя любым способом, который сочту нужным.

– Это ты отнял у меня это убийство, ты не дал мне шанса доказать свою ценность! – Огрызнулась я. – Почему ты продолжал вмешиваться каждый раз, когда я была близка к тому, чтобы прикончить его?

– Я, блядь, не вмешивался, – прорычал он, нагло соврать мне в лицо.

– Врунишка, врунишка грязные штанишки, – выплюнула я.

– Что? – он замер в замешательстве, а его кулак сжался на моем майке. – Я не вру.

– Ты только что снова соврал, – прошипела я. – Ты выбросил его из окна. Он был моей добычей.

Его челюсть запульсировала от ярости, и он потащил меня вниз по лестнице к двери в подвал, а на виске у него вздулась вена. Он прижал меня к двери, вдавив грудь в мою грудь, и даже приподнял над полом, чтобы говорить прямо в лицо. Я обхватила его ногами, пытаясь применить свой фирменный прием ассасина, но он, казалось, не заметил этого. – Я не собирался стоять и смотреть, как ты делаешь свою работу наполовину, девчонка. Я слишком гордый психопат для этого.

Он открыл дверь позади меня, и я ахнула, едва не упав навзничь, но он удержал меня и понес вниз, в подвал, к клетке. Я начала колотила кулаками по его бокам, когда он подхватил меня под мышку, отпирая клетку Матео, а затем бросил меня внутрь прямо к ведру для какашек. Решетчатая дверь с лязгом закрылась, как раз в тот момент, когда Матео бросился на нее, как росомаха на цепи, пытаясь достать Найла через прутья. Но тот уже отступил.

Матео зарычал, как зверь, и я поняла, что вся в крови, а мое тело болит от свежих синяков.

– Сегодня ты можешь снова воспользоваться ведром, – усмехнулся Найл. – Ты не выполнила свою часть сделки, Паучок, так что я не буду выполнять свою.

Он зашагал прочь, закуривая сигарету и громко напевая, чтобы перекрыть звук моих оскорблений в его адрес, пока он поднимался по лестнице и исчезал из виду.

Матео повернулся ко мне, его яростный взгляд пробежался по моему телу, когда я упала в угол клетки и свернулась калачиком, спрятав лицо на сгибе руки.

Я чертовски ненавижу этого сосущего член, теребящего член, трахающего ножом, тупого, лохматого сучьего хорька!

Я был законченным мудаком. Я знал это. Мои призраки знали это. Вся моя семья знала это. И теперь мой маленький паучок тоже это знал.

Я оставил ее в клетке до конца дня, а потом снова выпустил в подвал, потому что мне не понравилось, как Матео на нее смотрел. Он был долбанутым сукиным сыном, и я не собирался позволить ему запускать в нее свои когти. Не то чтобы я был уверен, что именно это и происходило, но я наткнулся на слишком много многозначительного молчания внизу, чтобы доверять им. Может быть, мне нужна была камера там, внизу. Но тогда пришлось бы сидеть и смотреть ее, а это казалось слишком большой тратой сил.

Так что Паучок находилась у меня в немилости всю прошлую неделю, и за это время мы устраивали эпические поединки взглядов каждый раз, когда я спускался туда покормить их и сменить чертово ведро.

Всю неделю ей доставляли новые модные шмотки в пакетах, и я складывал их в углу. Но теперь они смотрели на меня и спрашивали, что я собираюсь делать с пакетами одежды, предназначенной для миниатюрной женщины, если избавлюсь от нее. И у меня не было ответа. Ну да, кое-что могло подойти и мне, она упоминала шляпы, так что это было вероятно. Но все остальное…

Я встал и пересек комнату, направляясь к куче пакетов возле камина, а затем открыл верхний из них. Внутри оказался желтый купальник с надписью «Гангстер» черными буквами.

Я приложил его к своему татуированному торсу и довольно быстро признал, что он не подойдет, да и в целом я не смог бы его носить. В основном потому, что его нижняя часть была в форме стринг, а у меня на заднице до сих пор красовались четыре красные колотые ранки от той чертовой вилки.

Я вздохнул, бросая купальник обратно на вершину кучи. Я мог бы нарядить Брута в эту одежду. Если бы он существовал. Хотя в моем воображении он определенно существовал, но воображаемые собаки не могут носить настоящую одежду.

Сегодня я впервые был трезв. Не то чтобы я топил свои печали из-за этой чертовой свадьбы или чего-то подобного, но я был вынужден посетить еще один обед с моей невестой и ее мерзким папашей. Он даже не рассмеялся, когда я предположил ему начать трахать всех своих врагов вместо того, чтобы убивать их, и называть себя Владом Цепешем, как того чувака из стародавних времен. Ничего. И глазом не моргнул. Чертовски жаль. Даже Анастасия не заставила меня по-настоящему смеяться, хотя она сразу же вернулась к попыткам соблазнить меня фальшивым хихиканьем.

Но мой член не поддавался соблазнению. Во всяком случае, не со стороны моей русской невесты. И, скорее всего, больше ни от кого.

Мне нужно было что-то изменить сегодня вечером. Мне нужно было проснуться и просто сделать так, чтобы что-то произошло, иначе я сойду с ума.

Может, пора было протянуть оливковую ветвь. По крайней мере, тогда у меня была бы компания здесь наверху, и я не бродил бы по дому, как одинокий мясник, которому нечего резать.

Я взял ключи от подвала из ящика в кухне и пошел открывать дверь. На этот раз я сделал это осторожно, открывая хорошо смазанные замки тише, чем пукает мышка, прежде чем распахнуть дверь и прислушаться.

– …понимаешь? Потому что так они не смогли бы меня найти. Я свернулась калачиком, как котенок в кукурузных хлопьях, в задней части сарая, и никто ничего не знал! – С энтузиазмом говорила Паучок. Я подождал, ответит ли Матео, но последовало лишь молчание, прежде чем она перешла к разговору о важности проветривания обуви.

Я бесшумно спустился по лестнице, двигаясь как монстр в тени, и оставаясь скрытым в темном лестничном проеме, пока не спустился достаточно низко, чтобы их увидеть. Матео делал отжимания внутри своей клетки, а Паучок сидела на подушке прямо перед ней, наблюдая за движениями его мощного тела и наслаждаясь первоклассным видом на тюремное порно, которое он устраивал прямо перед ней.

Я наблюдал, как она замолчала, прикусив нижнюю губу и накручивая на палец прядь волос цвета черного дерева.

Мое нутро сжалось от какой-то острой, дикой эмоции, и я испытал сильное искушение спуститься вниз и затащить Матео в свой кабинет для чертовски жесткого допроса. И под своим кабинетом я имел в виду свою комнату для убийств. Но когда я сделал шаг из тени, я понял, что могу поступить еще лучше: могу просто забрать ее отсюда и оставить себе наверху.

Паучок резко повернулась прежде, чем я успел приблизиться к ней, и я одарил ее акульей ухмылкой, когда проявилась частичка того таланта, который, как мне показалось, я разглядел в ней в первый день.

Она в мгновение ока вскочила на ноги, оскалив зубы, как загнанная в угол кошечка, а ее ярко-голубые глаза горели ненавистью.

– Ты очень сильно меня ненавидишь, да, Паучок? – подразнил я ее, и она зарычала. На самом деле зарычала, как лев или медведь. О боже.

– Это было мое убийство, – прошипела она, все еще не в духе, даже после нескольких дней, прошедших с тех пор.

– А ты прям соленая штучка, да? – Поддразнил я ее, и она снова зарычала.

Матео прекратил тренировку и встал на колени, сверля меня взглядом, словно представлял мою смерть, надеюсь, чертовски красивую.

– Солонее моря, – согласилась Паучок, и моя улыбка стала шире.

– Я пришел с предложением мира, – сказал я, разведя руки в стороны в притворном жесте невинности. На мне была только пара джинсов, так что у нее не было причин думать, что я что-то прячу.

– Это пицца? – спросила она, и я нахмурился.

– Нет. Но могла бы быть.

– Тогда сделай так, чтобы это была пицца, – согласилась она, ее боевой настрой угас, и она сложила руки на груди, одарив меня сердитым взглядом.

– Договорились. Твоя одежда здесь, можешь подняться и…

Она радостно взвизгнула и пробежала мимо меня, прыгнув на ступеньки и грохоча по ним, так что я остался один на один с Матео.

В его глубоких темных глазах бушевала ярость, и я мог бы поклясться, что в воздухе еще чувствовался и привкус ревность. Я сделал шаг ближе к нему, не беспокоясь о Паучке, потому что запер за собой дверь, так что она могла ждать только наверху лестницы.

– Хочешь что-то сказать, ублюдок? – Предложил я, и его верхняя губа приподнялась, когда он поднялся на ноги.

Он пристально посмотрел на меня, но когда Паучок начала колотить в дверь и кричать, чтобы я поторопился, его взгляд на мгновение переместился за мою спину, и я понял в чем дело.

– О, тебе нравится моя маленькая питомица, не так ли? – Спросил я, подходя прямо к решетке, давая ему шанс броситься на меня через нее. – Ты беспокоишься о том, что я могу сделать с ней, когда останусь с ней наедине? Или о том, что она может захотеть сделать со мной?

Он бросился на решетку, а его кулак просунулся между прутьями и попал мне в челюсть.

Я рассмеялся, принимая удар. У парня был чертовски хороший хук, клянусь, он чуть не выбил мне зуб. Меня даже подмывало открыть дверь его клетки и устроить старую добрую драку. Это заставило бы мое сердце биться чаще, но, честно говоря, моя маленькая психопатка чаще вызывала у меня подобное состояние.

– Найл! – нетерпеливо крикнула Паучок, но ее хриплый голос позволял почти представить, что она делает что-то другое, выкрикивая мое имя. Что-то, о чем я не должен был позволять себе думать, но что продолжало прокрадываться в мои мысли с назойливой настойчивостью.

– Я иду, любовь моя, – пообещал я ей, а затем понизил голос и заговорил только для Матео. – Или, по крайней мере, скоро приду, а? (Прим.: Игра слов, come – можно перевести как глагол идти (иду, приду), а также как глагол кончить. Здесь в тексте изображено поддразнивание одного героя над другим)

Я отступил, когда он яростно зарычал, бросился на решетку и отчаянно попытался дотянуться до меня, а чистая ядовитая ярость окрасила каждую черту его тела. Я громко рассмеялся и отступил еще дальше, наслаждаясь этой новой, легкой формой пытки, которую я мог ему устроить, и гадая, как бы еще лучше использовать его маленькую влюбленность в свою пользу.

– Найл! – зарычала Паучок, и я должен был признать, что мне нравилось выводить ее из себя подобным образом.

Я взбежал по лестнице и обошел ее, чтобы отпереть дверь и выпустить ее наружу.

Она выскочила в коридор, а я выключил свет, погрузив Матео в темноту, прежде чем снова запереть дверь и последовать за ней дальше в дом.

К тому времени, как я нашел ее снова, она уже добралась до входной двери и гремела замками, пытаясь выбраться наружу. Я ухмыльнулся и последовал за ней, схватив ее сзади за шею, когда догнал и развернул лицом к себе.

– Я думал, ты будешь хорошей девочкой для меня? – Спросил я, прижимая ее спиной к двери и приподнимая ее подбородок, чтобы она посмотрела на меня.

– На это нет шансов, – ответила она с придыханием, когда моя грудь коснулась ее. – Я плохая до мозга костей.

Я улыбнулся, потому что мне это понравилось, а затем вытащил из заднего кармана электрошоковый ошейник. Она надула губы, когда я надел его ей на шею, а затем развернул ее, чтобы можно было закрепить его маленьким висячим замком сзади.

Она прижалась задницей к моему паху, когда я зафиксировал ее, и я замер, почувствовав, как мое сердце забилось чаще от этого небольшого движения. Я уперся руками в дверь по обе стороны от ее головы, когда она снова прижалась задницей к моему твердеющему члену, и с моих губ сорвалось рычание, когда я попытался предостеречь ее. Она не знала, что делает, так со мной играя, а я не испытывал влечения к женщинам с тех пор, как единственная, которую я когда-либо любил, умерла из-за меня.

Прежде чем какие-либо порочные мысли смогли вторгнуться в мой мозг и украсть последние унции контроля, которые я сохранял над своим телом, я поймал ее за руку и потянул за собой, направляясь обратно в огромную гостиную с двухуровневым потолком и открытыми балками над головой.

Я закружил ее под своей рукой, словно мы танцевали, и она рассмеялась, прежде чем ударить меня кулаком в грудь, прямо по татуировке туза пик там, где должно было быть мое сердце.

– Я все еще ненавижу тебя, – добавила она на случай, если я этого не понял.

– Ну тогда, ненавидь меня и примеряй одежду, – предложил я, указывая на гору пакетов, ожидавших ее внимания. Честно говоря, я понятия не имел, как она умудрилась заказать столько всего за то короткое время, на которое я дал ей доступ к своему ноутбуку, но она сделала это, и я был в настроении для показа мод. – Я закажу пиццу.

– Убедись, чтобы в моей был сыр, – предупредила она. – Однажды Жирный Гэвин у моста угостил меня пиццей, но в ней не было сыра. Или томатного соуса. Да и на самом деле это была всего лишь старая подошва от ботинка. Очень обидно.

Я фыркнул от смеха, на самом деле не зная, шутка это или нет, а она отвернулась и нырнула в пакеты, вытаскивая вещи одну за другой и сваливая их кучей на край дивана.

Мне пришлось отвернуться от нее, чтобы сосредоточиться на заказе еды, и я сделал это быстро, чувствуя улыбку на своем лице и желая вернуться к ней. Что-то в ней просто заставляло меня улыбаться. Имею в виду, я чертовски много улыбался, потому что эта была одна из моих психопатических черт, но с ней мое лицо выглядело по-другому. Больше похоже, что это действительно было мое лицо, а не маска. Мне это нравилось.

Я закончил разговор с пиццерией, но как раз когда уже собирался снова повернуться к ней, покалывание в затылке предупредило меня, чтобы мне нужно срочно пошевелить задницей.

Однако я был недостаточно быстр, и она набросила неоновый купальник мне через голову, обернув его вокруг моей шеи, и дернула назад, сделав из этой чертовой штуковины удавку, чтобы задушить меня. Она запрыгнула мне на спину с боевым кличем и позволила своему весу сделать всю работу, удушая меня, пока висела на купальнике.

Я крутанулся, но она вцепилась в меня с диким смехом, плотно обхватив бедрами мою талию и скрестив лодыжки перед моим животом, чтобы я не смог ее сбросить.

Я налетел спиной на стену, зажимая ее между собой и ней, но она только рассмеялась еще громче, крепко держась за меня. Я мог бы сделать это снова, сильнее, разбить ее хорошенький череп об стену, но не хотел. Поэтому направился к огромному серому дивану и рухнул на него, придавив ее своим весом.

У нее вырвался сдавленный стон, когда мой вес выбил воздух из ее легких, и я улыбнулся шире, потянувшись к купальнику, который она выбрала, чтобы меня задушить. Не лучший выбор, потому что он был эластичным, а значит, приложив немного усилий, я смог оторвать его от своей шеи и стянуть через голову.