Текст книги "В радости и в горе"

Автор книги: Кэрол Мэттьюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Глава 44

Джози благодарно бросилась на постель гостиничного номера, одним движением сбросив обе туфли со своих затекших ног, почувствовавших, как прекрасна внезапно обретенная свобода. Большие пальцы ломило от наслаждения, а теплое стеганое одеяло звало в свои объятия ее застывшее от холода тело. Городские огни, которым аккомпанировал вой полицейских сирен, прорывались сквозь шторы, и ей подумалось: где может быть сейчас Марта? Конечно же, она не сидела, как надлежало, в своем свадебном брючном костюме в «Уолдорф Астория» с мужем Джеком. Это ясно.

Она молила Бога, чтобы у Марты с Гленом все было хорошо, чтобы все сложилось, как надо, но все же где-то на обочине сознания у нее оставались незначительные, просто крохотные поводы для беспокойства. Можно ли в достаточной степени на него положиться, сможет ли он в этот раз позаботиться о ней? Хотелось надеяться. И все же брови у нее озабоченно сошлись на переносице: на ее месте мать сразу же обратила бы внимание на признаки, со всей очевидностью свидетельствовавшие о возможности совершения Гленом гнусного преступления. По мнению Лавинии, ни в коем случае нельзя доверять волосатым мужчинам. Убедившись в том, что ее собственные критерии оценки мужчин не работают, в будущем она, возможно, станет прислушиваться к тому, что говорит мать.

Джози вытянулась на постели и, положив руки под голову, наслаждалась ощущением тепла, распространявшимся по телу, отогревавшему промерзшие кости, и отдалась постепенно наползавшей на нее сонливости. Как было бы хорошо свернуться калачиком в чьих-то объятиях и унестись далеко на крыльях сна. Пришедшая на ум мысль о Мэте вызвала у нее раздражение. Где он там, в этом плюющемся, шипящем, грохочущем городе? Может быть, он уже уехал? Или еще сидит в своем номере? Один или с кем-то? Может, подцепил еще какую-нибудь легковерную бабенку и именно сейчас разбивает сердце и ей? Или, наоборот, лежит, одинокий, как она, и тоже смотрит в потолок? Нет, Джози Флинн, таким настроениям не должно быть места в твоей душе! Ему же хуже, что пропустил свидание века. На сегодня с нее достаточно обреченности, тоски, глубокой угнетенности. Пришло время подбодриться, а время надо ценить.

Водка. Ванна. В постель. И с этими жизнеутверждающими мыслями Джози собрала последние атомы своих сил и села на кровати. Все по порядку.

Не вдаваясь в детали процесса расстегивания и развязывания, Джози просто стянула через голову наряд подружки невесты и без всякого сожаления бросила его в корзину для бумаг. Наконец-то она отделалась от всего этого! Никогда – больше никогда в жизни – она не наденет ничего сиреневого, этот цвет приносит ей несчастье.

Надев предоставленный гостиницей халат размера Демиса Руссоса, Джози занялась наиболее неотложным из намеченных дел. Она открыла мини-бар и просмотрела его содержимое, отобрав для немедленного потребления две миниатюрные бутылочки водки и самую тоненькую бутылочку тоника из тех, что там были. Шипение пузырьков, когда она плеснула чуточку тоника в горящий нетерпением стакан, принесло ей успокоение, и она с облегчением вздохнула. А теперь в ванну.

На полке в ванной комнате ее поджидала коллекция очаровательных пузырьков с душистым содержимым. Можно было вообразить, что плывешь в чистой, прозрачной воде, и забыть о последних двух днях как о кошмарном сне. В предвкушении этого удовольствия Джози погладила пузырьки пальцами. Ландыш, жасмин, нарцисс, гвоздика, роза. Небесно-прекрасные ароматы, которые легко перенесут ее в английский деревенский сад. И все, что для этого надо сделать, это взять один из них и вылить в ванну. Но когда она отвернула краны, чтобы напустить воды, зазвонил телефон. Ой, это, наверное, Марта! С тоской посмотрев на соблазнительные куски мыла в форме раковин, она завернула краны и поспешила обратно в комнату.

– Это твоя мать, – отрекомендовался безошибочно узнаваемый голос на другом конце провода.

Джози опустилась на кровать. Как жаль, что между пунктами «ванна» и «в постель» она забыла вставить еще и «в уши затычки». Зато водка оказалась весьма кстати. Она выпила ее одним глотком.

– Здравствуй, мамочка.

– Ну как?

– Прекрасно, спасибо.

– Я имела в виду свадьбу Марты.

– М-м-м… – протянула она, прикидывая, дотянется ли телефонный провод до мини-бара.

– Как понимать это «ммм»? – забеспокоилась Лавиния. – Я так и знала, мне надо было тоже быть там.

– Не думаю, что это что-то изменило бы.

– Что «что-то»? И почему ты так рано вернулась в гостиницу?

– Зачем же ты звонишь, если думала, что еще слишком рано?

Последовал пауза: Лавиния обдумывала услышанное.

– На всякий случай, – наконец ответила мать. – Кроме того, твой мобильный телефон не работает на таком расстоянии. Миссис Смит сказала, что он числовой, а не анальный.

– Цифровой, а не аналоговый, – поправила Джози.

– Так почему ты не хочешь говорить о свадьбе? Почему не ревешь от радости и не говоришь, что она была прекрасной?

– Долго рассказывать, мам. Вот приеду и все расскажу. – Провод оказался сантиметров на тридцать короче, чем нужно. Черт возьми! С матерью придется разговаривать на сухую. Сердце у Джози обреченно упало.

– Она сказала свое «да», так ведь?

– В каком-то роде…

– В каком это «в каком-то»?

– Мне нужно идти, кто-то пришел, надо открыть дверь.

– Не открывай. Что, если это грабитель, который притворяется служащим гостиницы?

– Мне придется рискнуть.

– Подожди! Джозефин! У меня плохие новости…

Нет! На сегодня хватит. Применяем правила Последовательного Завершения Разговора.

– Плохие новости?

– Дэмиен все еще любит тебя!

– Знаю, – улыбнулась Джози себе под нос. – Ужасно, да?

– Я страшно переживаю за тебя. Что ты об этом думаешь?

– Он приехал сюда.

– На свадьбу Марты! Но его же не приглашали!

– Такие соображения Дэмиена обычно не останавливают.

– Какой наглец!

– Именно это я ему и сказала. «Дэмиен, ты наглец!» – Джози прилегла на кровать. Лежать на ней было мягко и тепло, а подушка приняла ее шею в свои убаюкивающие объятия.

– Ладно, я понимаю, что вы, молодые девушки, сейчас используете гораздо более крепкие выражения, но все они в конце концов значат то же самое, – обиженно изложила ей свое мнение мать. – Но, дорогая, голос у него был такой, как будто он и в самом деле очень хочет, чтобы ты вернулась. Я очень надеюсь, что ты сможешь устоять против его обаяния.

– Я всегда могла устоять против обаяния кого угодно.

Джози показалось, что мать фыркнула, но это могла быть помеха от статического электричества. По правде говоря, не так часто ей выпадал случай, когда надо было противиться чьему-то обаянию.

– Обещай мне, дорогая.

– Обещаю, – пообещала Джози. – Дэмиен скорее вые… влюбится в утку, чем опять в меня, и захочет, чтобы я снова вышла за него.

– Ты не представляешь, как ты меня обнадежила.

А ты, мамочка, не знаешь, как все это близко к действительности.

– Пока нас не разъединили, я, пожалуй, расскажу тебе о вросшем ногте миссис Ботомли.

Джози закрыла глаза. Ароматы ландыша, жасмина, нарцисса, гвоздики и розы улетали вдаль, медленно, но верно.

– Этот разговор влетит тебе в копеечку, мам.

– Да это и минуты не займет.

Обычно это занимало не менее шестидесяти минут.

– Я тебе не говорила, что она ходила к доктору Пилкингтону и он ей его вскрыл?

– Нет.

– Он сказал, что ей повезло, она могла его потерять.

– Правда?

– И у миссис Голдинг дела не лучше. Ты помнишь миссис Голдинг?

– Нет.

– Да помнишь. У нее сестра, которая преподает музыку у вас в начальной школе. Нехорошо говорить о людях плохо, но это из-за нее ты лишилась проигрывателя. Мы же тогда три месяца слушали «Зеленые рукава» во время завтрака, обеда и чая, а потом проигрыватель оказался непонятным образом сломанным.

По прошествии нескольких недель безрезультатных поисков Джози обнаружила его в комоде матери, разбитым на три болтающиеся на ниточках части и засунутым в ящик с бельем.

– Ты помнишь ее.

– Да. – Нет!

– У нее рак кишечника. По всем подсчетам, ей осталось недолго, – радостно известила ее мать. – Все эти годы нерегулярного стула наконец дали о себе знать. Вот почему я такое внимание уделяю слабительным…

– М-м-м…

– Джозефин, ты меня слушаешь?

– Да, мама. – Джози зевнула, перевернулась и уютно свернулась на боку.

Там, снаружи, в этом вибрирующем, волнующем городе, люди развлекались и веселились. Люди ели обильные обеды в дорогих ресторанах. Пили в компании с кем-то экзотические коктейли в изысканных барах. Влюблялись. Другие люди, счастливчики, делили с кем-то свою постель.

И Мэт Джарвис вполне мог быть одним из них.

Только подумать, что вместо этой, давно ожидаемой, поездки в Нью-Йорк она могла провести каникулы в Иль-де-Франс вместе с тридцатью двумя подростками с нестабильным поведением, вызванным гормональной перестройкой, путешествуя в составе школьной образовательной группы в компании нескольких других учителей, бородатых курильщиков трубок! Вот она, женская доля.

Джози поддалась сну, и монолог Лавинии, посвященный недомоганиям ее знакомых, соседей, молочника и разных других людей, в подробности состояния здоровья которых она была посвящена, стал далеким-далеким. Да, для нее, Джози Флинн, это было чудесное завершение чудесного дня.

Глава 45

– Да иди же сюда, свинья ты поганая! – Дэмиен уже стоял по колено в черной мутной воде и грязи.

«Кря-кря», – прокрякала «поганая свинья» и поспешно увильнула еще дальше от Дэмиена, решив, что этот человек, без сомнения, просто идиот.

Дэмиен зловеще поднял руки над головой и застыл в позе Питера Кушинга из старого фильма ужасов, готовый наброситься на бедного селезня.

– Я поймаю тебя, чего бы мне это ни стоило. – Дэмиен весь кипел от ярости.

К происходящему стали проявлять интерес и другие утки, принявшиеся плавать у ног Дэмиена.

– Эй вы, чертовы твари, – предупредил их Дэмиен. – Вы мне не нужны. Мне нужен вот тот Дональд. – Он поплескал водой, чтобы их отогнать. – Нет такой вещи в этом мире, как утиная солидарность. Убирайтесь, и пусть он сам защищается.

Плеск воды заставил и нужного Дональда тоже отплыть подальше.

– Господи, – воздел Дэмиен руки к небу, где сияла ясная, безмятежная луна. – Так я всю ночь провожусь.

Дональд принялся крякать, воинственно, откровенно и провоцирующе.

– Ах, вот ты как! – Дэмиен снял с себя пиджак и ослабил галстук.

Примерившись, он покрутил пиджаком над головой и, изо всех сил размахнувшись, бросил его на маленький декоративный мол. Пиджак опустился в воду, не долетев до цели сантиметров десяти.

– Четр возьми! – сказал Дэмиен, уже в тысячный раз проклиная свою несчастную судьбу, и, содрогнувшись от отвращения, нырнул в воду головой вперед.

Дэмиен в горячке погони – а скорее, в ее холоде – все же увидел, как Дональд метнулся от него.

– Предупреждаю, – Дэмиен судорожно глотнул воздух горлом, сведенным от ледяной воды, – что еще в пятилетнем возрасте я получил значок, подтверждающий, что я проплыл дистанцию в пятьдесят метров! Думаешь, многие могут этим похвастаться?

Дональд поплыл быстрее, и Дэмиен тоже.

– В тринадцать лет я был чемпионом по брассу в Риджент Грэммер Скул, и не только потому, что набрасывался на девочек в велосипедном сарае! Если и это не наводит на тебя ужас, то уж и не знаю, что тебе сказать.

Дональд уже достиг противоположного берега. Он вразвалку прошлепал по грязи берега и, присоединившись к остальным уткам, столпившимся там, стоял, элегантно расправляя перья. Не отстававший от него Дэмиен неуверенной походкой вышел из воды на прибрежную грязь; пошатываясь, он сделал несколько шагов и со страдальческим стоном упал на колени. Этот шум испугал Дональда, пустившегося от него наутек, но не тут-то было: Дэмиен послал свое тело вперед и в прыжке обеими руками обхватил трепетавшего от ужаса селезня.

– Поймал! – победно заорал Дэмиен, с трудом, но удерживаясь от искушения ударить кулаком по воздуху, как это делают забившие гол футболисты, поскольку боялся выпустить птицу.

Дональд крякал от неподдельного ужаса.

Зловещие черные тучи медленно наползали на луну, поднялся холодный ветер, от которого у Дэмиена пошли мурашки по шее, а у Дональда взъерошились перья на хвосте. Промокший до нитки Дэмиен сел в грязь, держа утку с бриллиантом в животе вниз головой. Если он и испытал определенное облегчение от того, что его собственность в целости и сохранности находится в этой птице, то оно сразу же было омрачено мыслью о том, каким образом эту собственность из птицы достать.

Дэмиен, крепко держа Дональда, осторожно пропустил пальцы в горло утки, в тайне надеясь, что засунутый перст заставит птицу отрыгнуть перстень. Но Дональд только защелкнул свой клюв, больно, как клещами, зажав Дэмиенов палец, и громко при этом крякнув:

«Кря!»

Дэмиен завопил, вытаскивая палец:

– Ах ты, гад такой!

Вытаращив глаза, Дэмиен и Дональд с отвращением уставились друг на друга. Здесь будет уместно упомянуть, что Дэмиен в своей жизни совершал кое-какие некрасивые поступки, делал то, о чем впоследствии жалел, но никогда – до сего дня – он не становился хладнокровным убийцей другого живого существа. Он попытался принять достаточно угрожающий вид. Но утка, почуяв перемену в его настроении, стала крякать как можно жалобнее.

– Черт! – сказал Дэмиен, поскольку более утонченные выражения его словарного запаса в этот момент вдруг бесследно улетучились.

Ему надо было лишь один раз резко потянуть и выкрутить утиную шею, и все было бы кончено. Он неуверенно взял утку за шею и потянул. Селезень в панике захлопал крыльями.

– Не надо так, – взмолился Дэмиен, – тебе совсем не будет больно.

Перепуганный Дональд крякал и крякал, изо всех сил стараясь освободиться и улететь, а Дэмиен пытался заставить себя пережать ему горло.

– Обещаю, ты ничего не почувствуешь. Мне будет гораздо неприятнее, чем тебе.

Дональд неистово крутился и молотил крыльями, тем самым ясно показывая, что не согласен с такой постановкой вопроса. Дэмиен отвернулся в сторону и потянул чуть сильнее. Селезень крякнул так, как будто вся его жизнь сейчас висела на волоске. Что, собственно, соответствовало действительности.

В конце концов, когда его колени оказались сплошь покрытыми утиным пометом, а утка так и не была умерщвлена, Дэмиен сдался. Поверженный, он опустился на землю, то есть сел в грязь. Он, конечно, не ангел, но и прирожденным убийцей он не был.

– Ладно, – сказал он, запихивая утку под мышку и с трудом поднимаясь из чавкающей жижи. – Нам с тобой придется придумать какой-то более гуманный способ…

И Дэмиен, в своем дико дорогом костюме от Поля Смита, заляпанный грязью до неузнаваемости, низко опустив голову, побрел обратно, на свадьбу Марты.

Мэт стоял в вестибюле, не зная, что ему теперь делать. Но что с того? Несколько последних раз он твердо знал, что будет делать, он планировал свои действия, если уж не с точностью до десятых долей, то, по крайней мере, придавая им определенную логическую форму. К чему все это привело? Он влип в эту дурацкую ситуацию и занимается какими-то пустяками.

Он не заметил, как к нему присоединился какой-то маленький смуглый человечек, по виду сицилиец, который недостаток роста и стати восполнял тем, что напускал на себя важность. Он чем-то напомнил Мэту Марлона Брандо в «Крестном отце», только этот был ниже ростом, тощий и уродливый. Почему-то такое сравнение вызвало у Мэта тревогу.

Человечек рассматривал Мэта с интересом, потом по-родственному кивнул ему. Мэт с вежливой улыбкой кивнул ему в ответ.

– У подружек невесты потрясные сиськи, – заметил дядя Нунцио.

– В самом деле? – задумчиво ответил Мэт. – Я еще не имел удовольствия это проверить. Хотя и очень надеюсь на такую возможность.

Дядя Нунцио обнажил в ухмылке свой беззубый рот, но прежде чем он смог пролить дальнейший свет на анатомические особенности женской половины присутствовавших на свадьбе гостей, их внимание было отвлечено от этой темы появлением чрезвычайно грязного мужчины, протопавшего из зала в вестибюль, неся дергавшийся портплед, из которого раздавалось приглушенное кряканье.

Человек направлялся к главному выходу из гостиницы, решительно подняв подбородок, не отрывая взгляда от своей цели. Мэт и дядя Нунцио посмотрели друг на друга и недоуменно пожали плечами.

Увидев это, Дэмиен свернул с пути и направился к ним; лицо у него потемнело и стало угрожающим.

– Что уставились? Какие проблемы? – выпалил он.

Мэт оглянулся, чтобы удостовериться, что эти слова относились к ним. В поле зрения никого другого не наблюдалось.

– У нас никаких, приятель. А вот у тебя, похоже, проблемы есть, – сказал он.

– Боже, – сказал Дэмиен, уронив сумку с Дональдом на пол. – Это ты!

– Боже, – эхом откликнулся Мэт, – это ты!

– Ты тот тип из такси!

– И ты тоже! – вскричал Мэт. – Я тебя сначала не узнал из-за этой грязи.

Дэмиен пристально и сердито посмотрел на него:

– Ты что здесь делаешь?

– Похоже, дел у меня здесь гораздо меньше, чем у тебя, – ответил Мэт, бросив выразительный взгляд на крякающий портплед, пытающийся удрать, перекатываясь по полу.

– Ты что, друг Марты?

– Не совсем… – ответил Мэт.

– Он трахает подружку невесты, – с улыбкой пояснил всегда готовый помочь дядя Нунцио.

– Неправда! – запротестовал Мэт.

– А какую из них? – Лицо Дэмиена стало потихоньку чернеть.

– Никакую, – упорствовал Мэт. – Ну хорошо, Джози. – Он обернулся и посмотрел на дядю Нунцио. – Благодарю тебя, ты, старое, морщинистое сицилийское дерьмо.

– Джози? – Дэмиен, казалось, вот-вот пустит слюну, как охотничья собака при виде кролика.

– Ну, – стал рассудительно объяснять ему Мэт, – строго говоря, я ее не трахал. – Выждав паузу, он опять уставился на дядю Нунцио испепеляющим взглядом. – Строго говоря, я не делал ничего такого, но я не возражал бы против этого. – И Мэт по-свойски, по-мужски, подмигнул Дэмиену.

– В самом деле?

– У нее классные сиськи, – вставил дядя Нунцио.

Мэт улыбнулся:

– Кто же спорит?

– Я! – произнес Дэмиен угрожающе тихим голосом. – Я! Потому что Джози – моя жена.

– Жена, – сказал Мэт, почувствовав, что во рту у него пересохло.

– Жена, – повторил Дэмиен, цедя слова сквозь зубы, стиснутые почти как у ротвейлера. Ротвейлера, который только что узнал, что кусать почтальона запрещается.

– Она говорила, что разведена, я просто уверен…

– А я кто в таком случае? Шотландский призрак?

Слова отказывались приходить Мэту на ум – именно тогда, когда он больше всего в них нуждался. Однако он был абсолютно убежден в том, что естество этого, судя по всему, очень разозленного человека, стоявшего перед ним, было гораздо более плотным и внушающим страх, чем клубы испарений в северо-западных нагорьях Шотландии.

– Могу тебя заверить, приятель, что она замужняя женщина.

– Как ни смешно, она почему-то даже не упомянула об этом, – сказал Мэт с некоторым оттенком бравады, хотя на самом деле его язык, казалось, присох к своду неба.

– Смешно? Я что, по-твоему, шучу? – спросил Дэмиен.

Следует сказать, что он не производил впечатления человека, способного спорить по мелочам. Скорее наоборот, подумал Мэт, он способен на такую мелочь, как походя выбить ему зубы или разбить губу.

– Она отлично трахается. – Дядя Нунцио, без сомнения, наслаждался происходящим.

– Ради всего святого! – взмолился Мэт. – И где вы набрались таких выражений? На учебном канале телевидения?

– Подожди-ка… – Глаза Дэмиена сузились настолько, что превратились в щелки. – Ты, случайно, не тот типчик, не Мэт?

– Э… – Мэт немедленно сообразил, что не стоит это отрицать. В конце концов, по Нью-Йорку разгуливают тысячи Мэтов, многие из которых могут заявить, что знают какую-нибудь Джози. Наверное, даже не тысячи – миллионы.

– Мэт Джарвис, – произнес Дэмиен, медленно вытягивая это имя из самых глубин своей памяти.

– Э… – произнес в ответ Мэт.

– Рок-музыкант, – презрительно бросил Дэмиен.

– Э… – опять сказал Мэт. Рок-музыкант? Звучит соблазнительно, так зачем же это отрицать?

– Тот самый, в кого влюблена моя жена, Джози, подружка невесты, которая так хорошо трахается?

– Вот как? – Лицо Мэта заметно просветлело.

– Не представляю, что такого приятного ты в этом нашел. Я сейчас тебе все зубы в глотку загоню.

– Где Джози? – спросил Мэт.

– Тебя это не касается!

– Я просто поинтересовался…

– Не интересуйся!

– Она здесь?

– Нет, – заверил его Дэмиен, – ее здесь нет.

– Так где же она тогда?

– Я думал, это ты мне скажешь, – сказал Дэмиен.

– Не знаю, – ответил Мэт, чрезвычайно озадаченный.

– Послушай, – сказал ему Дэмиен с усталым вздохом, – из-за тебя я зря потратил много тысяч фунтов, которые заработал тяжким трудом, чтобы прилететь сюда, а в результате оказался в глубокой дыре. Из-за тебя один кот остался без папочки. Из-за тебя моя жена меня бросила. Это из-за тебя огромный и умопомрачительно дорогой бриллиант оказался в желудке этой утки. Из-за тебя мой костюм от Поля Смита весь в отвратительной, вонючей грязи, а любимые кожаные туфли от Патрика Кокса пришли в состояние полной негодности. Благодаря тебе я теперь знаю, каково на вкус утиное дерьмо. Из-за тебя у меня теперь будет воспаление суставов. И вот теперь я точно знаю, что мне надо было последовать своему первоначальному побуждению, еще тогда, когда мы встретились в первый раз, тогда, когда столкнулись наши машины, и вот теперь я это сделаю: я вгоню тебе зубы в глотку, – сказал Дэмиен и поднял кулак к лицу Мэта.

Мэт показал в сторону портпледа:

– Эй, приятель, посмотри, твоя утка убегает!

Дэмиен бросил взгляд на свой мешок, который и в самом деле, медленно переваливаясь, неуверенно кувыркался на полу.

Мэт немедленно воспользовался этой возможностью и повернулся, чтобы убежать, но лицом к лицу столкнулся с Холли, стоявшей подбоченясь, надувшись, со сжатыми губами.

– Тебя и на пять минут нельзя оставить без того, чтобы ты не впутался в историю, – проворчала она. – Что здесь происходит?

– Я сейчас все объясню, – сказал Мэт за долю секунды до того, как кулак Дэмиена с силой пушечного ядра ударил его в лицо, выбив из его глаз фейерверк из тысячи искр, совсем как тот, что немного ранее озарял небо над Манхэттеном, сделав дальнейшие объяснения уже невозможными.

Мэт почувствовал, что падает на пол, успев почувствовать даже боль от падения. И в прямом, и в переносном смысле. И почему только Джози не предупредила его, что замужем? Даже сквозь туман, вызванный непомерным потреблением алкоголя, с чем он однажды уже решил покончить, он помнил, как она сказала ему, что разведена. Но даже если это и так, ее муж, похоже, об этом даже не подозревает. Если они разведены, то не могли же они не говорить друг другу или адвокатам, сколько боевых шрамов получил каждый из них на поле супружеской брани? Наверняка бы они сравнивали, сколько каждому пришлось потратить на этих адвокатов? Так почему же ее муж ничего не знает? Неужели Джози лишь водила его за нос?

Видно, все свое время в Нью-Йорке он растратил на погоню лишь за прекрасным призраком в сиреневой дымке, а теперь вот к тому же оказалось, что этот призрак – чья-то собственность. Как жесток этот мир! Никогда, ни за что, после всего того, что случилось с ним, он не допустит никаких отношений с замужними женщинами! Это ведь всегда было против его моральных правил. Правил этих у него было не так много, но уж тех, что были, он держался с той же цепкостью, с какой белая кошачья шерстинка липнет к черным брюкам.

Затем его подхватил водоворот, вконец все смешавший в мозгу и отключивший его мыслительные способности. Однако и сквозь крутившийся перед глазами туман он все же подумал, что без труда не вытащишь и рыбку из пруда. И он свернулся в шар и поплыл в потоке сна без сновидений, сохранив лишь одну мысль, приклеившуюся к его сознанию с прочностью суперклея: пусть Джози и не упомянула о наличии ревнивого мужа, по какой-то причине сделав из этого тайну, но все же она сказала этому самому мужу, что влюблена в него, в Мэта-рок-музыканта.

И теперь более, чем когда-либо, ему надо было поговорить с ней, задать несколько вопросов. И пока его накрывала медленно наползавшая дымка, он уже в третий раз за эти дни понял, что единственное, что ему необходимо сделать, это найти ее.