Текст книги "Освобождение (ЛП)"

Автор книги: Кери Лейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– На кровать, Айви. Я больше не могу. Мне нужно быть внутри тебя.

Едва услышав его приказ, я, пошатываясь на высоких каблуках, бросаюсь к кровати, и как только мои колени касаются матраса, Дэймон хватает меня за бедра и рывком притягивает к себе. Прижавшись к моему входу, он проскальзывает внутрь, заполняя меня до предела. Я сжимаю в руках простыни, чувствуя, как он вцепился мне в кожу и вколачивается так глубоко, будто, честное слово, проткнет меня насквозь. Уткнувшись головой в матрас, я выдыхаю последние остатки воздуха и пьянею от эйфории и наслаждения. И пока Дэймон что есть силы долбится в меня, стискивая мне грудь, внизу моего живота вспыхивают первые искры оргазма.

Грубые пальцы впиваются в нежную плоть, его темп усиливается от прилива крови, что наполняет пульсирующий во мне член.

– А, черт!

Я достигаю кульминации, и обжигающее покалывание сменяется прохладной волной. Дэймон направляет теплые струи своей спермы мне на задницу, и они стекают по моим бедрам. Это, наверное, самый быстрый секс, что у нас был.

– А ты и впрямь по мне скучал, да? – тяжело дыша, спрашиваю я и чувствую, как бешено колотится о ребра моё сердце.

Матрас резко проминается, и Дэймон падает рядом со мной на кровать, его кожа блестит от пота.

– Больше, чем хотелось бы признать.

– В каком смысле?

Он проводит рукой по лицу с видом человека, измученного своими желаниями.

– А в том, что гостиничное одеяло, под которым я спал, скорее всего, знавало лучшие времена.

У меня из груди вырывается смешок, и я ползу по влажным, смятым простыням, чтобы лечь рядом с ним.

– Тебя навещала старая подружка или типа того?

Он опускает руку, и подняв с подушки голову, устремляет на меня хмурый взгляд.

– Прости, я не знала, что священники в свободное время мастурбируют, – я провожу пальцем по его соску и поднимаю глаза на Дэймона. – Так вот чем занимаются священники, когда они одни в постели?

– Я понятия не имею, что делают другие священники, когда они одни в постели.

Я снова ухмыляюсь, но тут у меня в голове проносится лицо Кэлвина, и смех тут же стихает. Этот придурок никогда не оставит меня в покое.

– Дэймон, мне необходимо кое-что тебе сказать.

Мне не хочется ему говорить, но молчание очень похоже на ложь, хотя, может, все потому, что он священник, но это не даёт мне покоя.

– Что такое?

– Я ходила в дом Кэлвина…

– Айви..., – перебивает он, прикрыв ладонью глаза. – Тебе не следует вот так повсюду шнырять. Кто-нибудь может тебя увидеть.

– Хм. Кое-кто уже увидел.

Дэймон резко поднимается и буравит меня взглядом.

– Один из друзей Кэлвина. Парень, с которым он играл в карты. Я сказала ему, что приехала забрать свои вещи. Что мы расстались.

Дэймон с недовольным стоном откидывается на подушку, и от этого мне становится еще хуже.

– С моей стороны было большой глупостью туда возвращаться, но у него осталась та медкарта из больницы. А если бы кто-нибудь ее нашел? Она привела бы его в моё отделение. Прямиком ко мне.

Дэймон вздыхает, подложив руку под голову.

– Тебе удалось забрать эту медкарту?

– Да. И его компьютер.

Он снова устремляет на меня взгляд.

– Компьютер?

– У него были мои обнаженные фотки. Опять же, мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь нашел это дерьмо. Это могут посчитать мотивом. Ты что, не смотришь криминальные сериалы?

– Да вся моя жизнь была практически сплошным криминальным сериалом. И хотя я понимаю и ценю твое желание уничтожить все зацепки, суть в том, что то, что ты сделала, было очень опасно. Ты хоть знаешь этого парня? Чем он занимается? Потому что я предполагаю, что любой друг Кэлвина так или иначе связан с его бизнесом.

– Я даже имени его не знаю.

– Он тебе угрожал? Сделал что-нибудь подозрительное?

– Только хотел отвести меня на заднее сиденье своей машины, чтобы помочь забыть о Кэлвине.

Выражение его лица меняется с обеспокоенного на убийственное, и если бы причиной этому была я, то меня бы сейчас уже отпевали.

– Я говорю это тебе только потому, что, как мне показалось, он купился на мою легенду. Я его послала, не совсем вежливо, но все же он меня отпустил.

В комнате, наверное, на целую минуту повисает гробовая тишина.

– Он отпустил меня, Дэймон. И я тебе обещаю, что больше туда не вернусь.

– Хорошо. Потому что этот парень, который тебя отпустил… Думаю, вы с ним еще встретитесь.

– Почему ты так в этом уверен? По словам Кэлвина, он трахает одних супермоделей, ну или типа того. Он не будет тратить на меня свое время.

– Если он думает, что ты знаешь, где Кэлвин, то еще как будет. И если Кэлвин ему важен, то он не станет дожидаться, пока ты явишься к нему сама.

24.
Дэймон

В три часа ночи я просыпаюсь от непродолжительного двухчасового сна. После того как Айви задремала, я еще долгое время размышлял о своей жизни.

В горле пересохло и хочется пить, поэтому я встаю с кровати, но тут вдруг замечаю на окне что-то странное. Протирая глаза, я пытаюсь прогнать остатки сна.

Окно распахнуто настежь. На шнурке от штор висит какой-то предмет.

Я соскальзываю с кровати и, наклонив голову, тихонько ступаю по полу, чтобы не разбудить Айви. И вот тогда мне становится ясно, что это за предмет.

У окна без движения висит подвешенный за шею Филипп. Пустой, остекленевший взгляд его глаз говорит мне о том, что он мертв.

Я чувствую, как где-то у меня внутри зарождается ярость и горячей волной извергается мне в мышцы. Стиснув зубы, я бросаюсь к окну и вижу, как по пожарной лестнице спускается тот, кто несомненно является его убийцей, незваным гостем, который вторгся к нам, пока мы спали. Упершись пяткой в нижнюю часть оконной рамы, я пролезаю в окно и мчусь босиком вниз по лестнице вслед за этим мудаком. Под дребезжание металлической конструкции я пробегаю узкие пролёты, и тут ублюдок оглядывается на меня.

Я не узнаю его лица, но теперь уже никогда не забуду. Его гладко зачесанные назад темные волосы и красивые юношеские черты лица подсказывают мне, что прихорашивается он, скорее всего, чаще, чем убивает. Вот почему этот парень расправился с беспомощным котом, а не со мной или с Айви.

Даже не вспотев, я добираюсь до нижней ступеньки и, перемахнув через перила, спрыгиваю на тротуар. Ударяясь голыми подошвами ног о холодный асфальт, я его догоняю.

Бегун из него тоже хреновый.

В следующем квартале я пригибаюсь и вталкиваю его плечом в переулок между многоквартирным домом и небольшим торговым центром. Мы оба падаем на бетон, и при ударе я обдираю себе кожу. Когда он тянется к своей штанине, очевидно за оружием, я вскакиваю на него и бью кулаком в лицо.

Один раз. Второй. Третий.

Во мне бушует адреналин, я хватаю мерзавца за воротник и притягиваю к себе его окровавленное лицо.

– Ты кто, нахрен, такой?

Он плюет в меня кровью, тогда я бросаю его и бью наотмашь по щеке костяшками пальцев.

У него изо рта с брызгами свежей крови вырывается сдавленный смешок.

– Убьешь меня – и ты покойник.

Судя по его гнусавому голосу, у него сломан нос.

– Ты, сука, убил моего кота. Я тебя не пожалею, – я отвожу кулак, чтобы нанести еще один удар.

– Эль Кабро Бланко тебя тоже не пожалеет, – говорит он, прежде чем я успеваю ему врезать.

– Что ты сказал?

– Твоя девчонка помечена. Она была помечена еще с тех пор, как связалась с этим тупым ублюдком, Кэлвином. Он ее защищал. Но больше он ее не защитит.

– Почему ты так в этом уверен?

– А иначе ты бы не спал в ее постели.

– Кто ты этому Эль Кабро Бланко? Ты явно не киллер. Во всяком случае, не человеческий.

Он откидывает голову на асфальт и, оскалившись, вздрагивает.

– Я – глаза Козла.

– А кота моего зачем убил?

– Чтобы оставить сообщение. Дать ей знать, что они за ней придут.

– Где он? Где мне найти Эль Кабро Бланко?

– Ты не найдешь, но вот он тебя найдет. Его pajaros повсюду. (Pajaros (исп.) – птички – Прим.пер.)

От самодовольного выражения его рожи мне хочется прямо здесь свернуть ему шею. Он убил моего кота. Последнее, что оставалось у меня от прежней жизни.

– Знаешь, почему этот кот для меня так важен? – я не даю ему возможности ответить. – Он принадлежал моей дочери. Моей убитой дочери.

Губы мерзавца растягиваются, обнажая его окровавленные зубы.

– Знаю. Я был с Кэлвином в ту ночь, когда он их убил. Я не верил, что это ты, пока не увидел тебя в постели с Айви. Босс обосрётся, когда узнает, что ты еще дышишь.

Склонив голову, я вглядываюсь в его лицо, а в голове крутятся миллионы сценариев того, что он мог сделать для убийства моей семьи. Какова была его роль перед тем, как с ними расправились. Стоял на стрёме? Мучил их? Может, держал Беллу, пока издевались над ее матерью? Меня окутывает неизвестность, пробуждая во мне что-то мрачное и порочное, давно забытое. Тёмные стороны моей личности, которые я много лет назад спрятал глубоко внутри, опасаясь того, во что они превратят мой разум.

Едва сдерживая ярость, я бью его кулаком в лицо, отчего он вырубается.

В тишине ночных улиц я перекидываю его через плечо и несу обратно по пожарной лестнице прямо на крышу здания. Я бросаю его тело на гравий и замечаю во внутреннем кармане его пальто стальную фляжку.

– Дэймон?

Голос Айви меня не останавливает. Рядом на маленьком столике лежит тряпка и пульверизатор с прозрачной жидкостью. С их помощью я вытаскиваю у него из кармана фляжку и открываю ее.

По языку разливается вкус виски, и, запрокинув в себя немного бухла, я выплескиваю его на лежащего передо мной мужчину.

Ко мне подходит Айви, но я по-прежнему не поднимаю на нее глаз.

– Он… Это он...

– Да.

Незнакомец откашливается, отчего виски стекает по его рубашке. Он еще не пришел в себя, чтобы понять, что сегодня ночью он умрет, а потому просто стонет и мотает головой, шурша гравием.

Встав на ноги, я хватаю его за руку и тащу по гравию к краю крыши.

– Дэймон, что ты делаешь? – до меня доносится тихий голос Айви, почти что шепот.

– Возвращайся к себе.

– Подожди. Я позвоню в полицию. Я скажу, что он вломился ко мне в квартиру.

Я наконец поворачиваюсь к ней лицом и вглядываюсь ей в глаза, пытаясь понять, верит ли она вообще, что от полиции будет хоть какая-то польза. После всех ее неудачных попыток избавиться от Кэлвина, она, вне всякого сомнения, утратила последнюю веру в стражей правопорядка.

– Я просто не хочу, чтобы это привело их к тебе. Просто оставь его, и мы уедем. Сбежим отсюда. Из этого города.

– Они охотятся за тобой, Айви. Тот, на кого работал Кэлвин, теперь охотится за тобой.

Ее взгляд на мгновение опускается на незнакомца.

– Это он тебе сказал?

– Они работают на одного и того же человека. Он связан с картелями.

– Кто?

Будет лучше, если она не узнает. Судя по слухам, расспросы о нем могут плохо для нее кончиться.

– Бери все деньги, какие у тебя есть. Убирайся отсюда. Не говори мне, куда ты едешь. Никому не говори, куда идешь.

Широко распахнув глаза, она вскидывает руки и качает головой.

– Тпру. Подожди. Дэймон, о чем ты говоришь? Ты хочешь, чтобы я просто встала и ушла? Без тебя?

– Да. И не говори мне, куда.

– У меня есть работа. Квартира. Жизнь, – ее руки взлетают к бедрам. – Частью которой ты, как я думала, хочешь стать, но, если нет – ничего страшного. В любом случае, я не могу просто встать и уйти.

– У тебя нет выбора. Если ты останешься, то умрешь. Эти картели не шутят. Какие бы связи ни были у Кэлвина, они давали тебе некоторую неприкосновенность, но теперь, когда он мертв, ты должна уехать.

– А как же ты?

– Я тоже здесь не останусь.

Очередной стон предупреждает меня о том, что незнакомец постепенно приходит в себя, и я снова бью его кулаком в лицо, чтобы он замолчал. Снова взглянув на Айви, я вижу, что у нее в глазах стоят слезы, руки скрещены на груди, а значит, она будет упрямо стремиться оспорить мое решение.

– Дэймон, я никуда не поеду. Прости меня за Филиппа. Это моя вина, и я беру на себя всю ответственность за то, что с ним случилось. Мне не следовало идти к Кэлвину в тот вечер. Но ты... сейчас ты ведешь себя неразумно. Ты принимаешь быстрые решения, и это до смерти меня пугает.

Шагнув к ней, я замечаю, как она отступает назад. Потянувшись к ней, я хватаю ее за руки, и Айви замирает, отводя от меня взгляд.

– В том, что случилось с Филиппом, нет твоей вины. Они охотятся за тобой, независимо от Филиппа.

Наконец, Айви поднимает на меня свои глаза, и я вижу в них проблеск понимания.

– Ты собираешься его разыскать, так ведь? Разыскать человека, на которого работал Кэлвин.

– Он не знает, что я жив. Но как только он это обнаружит, я стану покойником, как и все остальные.

– Возьми меня с собой.

– Нет. Тебе нужно найти безопасное место и на некоторое время залечь на дно.

– Единственное безопасное место, которое я знаю, – это ты.

– Уже нет, Айви.

– Ну, я не уеду.

– У тебя больше нет выбора.

Не сводя с нее глаз, я пячусь к лежащему без сознания мужчине. Я подтаскиваю его к краю крыши и сбрасываю вниз.

Даже не вскрикнув, он ударяется о цемент, и из его треснувшего черепа растекается лужа крови, однако, судя по раздавшемуся у меня за спиной вздоху, Айви сейчас на грани нервного срыва.

Повернувшись к ней, я вижу, как она заслоняет дрожащими руками свое ошарашенное лицо.

– Теперь это место преступления. Скоро сюда набегут копы. Тебе нужно уходить.

Выражение ее лица, нахмуренные брови – нечто среднее между замешательством и беспокойством.

– Что ты наделал?

– То, что и должен был сделать, чтобы выиграть тебе немного времени. Если он еще не вернулся к своему боссу, тот, с кем он связан, в конце концов тоже здесь появится.

В три больших шага я преодолеваю разлепляющее нас пространство и, стоя перед ней, замечаю мертвенную бледность ее лица. Я хватаю ее за плечи, и мне хочется как следует встряхнуть эту женщину, чтобы она поняла всю серьезность ситуации. Что все услышанное мною об этом человеке, приведёт ее прямиком в лапы смирительной рубашки.

– Ты мне не безразлична. И я не позволю, чтобы человек, который мне не безразличен снова оказался в гробу.

Уставившись пустым взглядом в стоящую позади меня стену, Айви пожимает плечами.

– Куда же мне идти?

– Это тебе решать.

– Не имеет значения, куда я пойду. Они все равно меня найдут. Так ведь?

– Айви, ты хотела поехать во Францию. Поезжай. Убирайся отсюда как можно дальше.

– Ты просишь меня все бросить. Оставить все, что для меня что-то значит.

– Знаю, что это нелегко. Но да.

– У меня даже не хватит денег, чтобы туда добраться. Я буду жить на улице!

– Ты справишься. Время на исходе.

Я тащу Айви за собой вниз по лестнице прямо к ее квартире. Дрожащими руками она вставляет ключ в замок и открывает дверь. Оказавшись внутри, я иду к ее гардеробной и, схватив с полки чемодан, бросаю его на кровать. Срывая с вешалок одежду, я набиваю чемодан всем, что она может унести, а Айви снимает прикрепленные к пробковой доске фотографии ее бабушки и еще каких-то незнакомых мне людей. Из ящика стола она достает банку с деньгами и бросает ее на кровать.

Филипп лежит на полу, там, где его положила Айви. Я опускаюсь на колени и глажу его безжизненное тельце.

«Папа? Когда я умру, ты позаботишься о Филиппе? – эхом отдаются у меня в голове слова Изабеллы и, сдерживая подступившие к глазам слёзы, я развязываю верёвку у него на его шее. – Обещай, что всегда будешь заботиться о Филиппе».

Мои мысли нарушает раздавшийся с улицы крик. Я осторожно подхожу к окну и, прижавшись спиной к стене, смотрю вниз, на мужчину и женщину, склонившихся над размозжённой головой незнакомца.

Я оборачиваюсь на Айви и киваю.

– Поторопись. Тебе придется выйти через заднюю дверь.

Она собирает все наличные и засовывает их в сумочку. Затем закрывает чемодан и, смяв гору брошенной в него одежды, щелкает замками. Мы вместе покидаем квартиру Айви, на цыпочках проходим мимо двери мисс Гарсия, дабы не возбудить ее ненужное любопытство, и выскальзываем через черный ход. Лишь через несколько секунд вдалеке раздается вой сирен.

Я сажаю Айви в машину и бросаю на заднее сиденье ее чемодан. Выехав со стоянки и свернув за угол, я замечаю в зеркале заднего вида вспышку света и вижу, что на место происшествия прибыла полиция.

– Что ты сделала с компьютером, который забрала у Кэлвина?

– Разбила его кувалдой и выбросил в мусорный бак. Мусор забрали рано утром.

– Хорошо. А с медкартой? – я перевожу взгляд с дороги на ее беспокойно мечущиеся на коленях руки. Она нервничает. Ничего удивительного.

– Вернула ее на место вчера утром, перед похоронами mamie. В больнице никогда не узнают, что ее уносили. И куда ты меня везешь?

– В аэропорт.

– Дэймон, остановись. Пожалуйста, остановись. Всего на минутку.

С некоторой неохотой я сворачиваю на пустую парковку кантонского ресторана и выключаю фары, чтобы не привлекать внимания немногочисленных проезжающих мимо машин.

– Послушай, уже поздно. Я очень устала. И не полечу по щелчку в страну, в которой никогда не была. Кроме моего босса и коллеги, у меня практически нет знакомых. И я ни за что на свете не буду проситься к ним пожить. Мне буквально некуда идти. Так что можешь разворачиваться…

– Нет. Ни в коем случае, – я протягиваю руку, чтобы повернуть ключ, но она хватает меня за запястье.

– Пожалуйста. Никто не знает, что мы имеем к нему какое-то отношение. Если полиция меня спросит, я скажу, что очень расстроилась из-за похорон mamie. И обратилась за утешением к своему священнику. У тебя надежное алиби. Кто поверит, что священник как-то связан с его убийством или самоубийством, или что они там себе напридумывают.

– Уже к вечеру все будет в новостях. Люди, которые за тобой охотятся, наверняка это увидят и поймут, кто стоит за убийством. Только они не пойдут в полицию. Они придут непосредственно к первопричине.

– У меня нет выбора. Кроме пары ночей в отеле, мне больше некуда пойти.

Прикусив внутреннюю сторону щеки, я гляжу на красную дверь ресторана.

Похоже, все в моей жизни так или иначе сводится к церкви. Всякий раз, когда я думаю, что вера мне не нужна, церковь неизменно спасает меня от катастрофы. Появление Айви, несомненно, вызовет у Руиса удивление. А я не могу находится рядом с этой женщиной без того, чтобы мое тело не отзывалось на поток проносящихся у меня в голове грешных образов. Но также, как и она, я не могу придумать, куда бы еще ее отвезти.

Я медленно киваю.

– Я знаю, где ты можешь на какое-то время остановиться.

25.
Айви

Дэймон паркует машину на небольшой стоянке рядом с домом приходского священника и выключает двигатель. Судя потому, что всю дорогу он молчал, ему это не по душе. Полагаю, на него давит и произошедшее с Филиппом, так что, возможно, это не имеет ко мне никакого отношения, но, похоже, последние полчаса изрядно его утомили.

– Послушай, если у тебя из-за этого будут проблемы…

– У меня не будет проблем. Церковь всегда помогала нуждающимся в убежище. Долгое время она была таким пристанищем и для меня.

В доме темно и тихо. Мы выходим из машины, и я следую за Дэймоном по небольшой мощеной дорожке к черному ходу. Он вертит в руках ключи и, найдя нужный, открывает дверь в темный коридор.

– На верхнем этаже живет Руис, – шепчет он. – Чтобы избежать подозрений, я буду спать на диване.

– В долгосрочной перспективе звучит не очень-то удобно.

– Это ненадолго.

Мы минуем тренажерный зал, заполненный штангами и спортивным оборудованием. Пройдя по коридору чуть дальше, Дэймон останавливается перед двумя спальнями.

– Ты что, не можешь спать там?

– Слишком близко.

– Ах, да. Моя греховная похоть может просочиться сквозь стены, и ты всю ночь будешь мастурбировать.

– Айви…, – в его голосе слышится предупреждение, и одного взгляда в его печальные глаза достаточно, чтобы понять, что что-то не так.

– Филипп?

Его брови ползут к переносице, и он отводит глаза.

– Он каждый вечер встречал меня дома. Иногда, когда я работал, мне казалось, что это Изабелла сидит у меня на коленях, – Дэймон откашливается и, войдя в ближайшую ко мне комнату, ставит на пол мой чемодан. – Располагайся.

– Я очень сожалею. О Филиппе. Но он ведь сейчас с Изабеллой. Верно? В вечном раю?

Я говорю осторожно, потому что, несмотря на мое католическое воспитание, такие мысли редко меня утешают. Редко подавляют эгоистичное желание быть рядом с теми, кого я люблю.

Однако Дэймон кивает и с легкой улыбкой смотрит на меня.

– Да, я в этом уверен.

– Тогда... я, пожалуй, попробую немного поспать. Насколько это у меня получится.

– Да, конечно. И... пожалуйста, не ходи здесь в одной футболке.

Мысль о том, что он посчитал нужным мне это сказать, выводит меня из себя.

– Не волнуйся. Я шлюха только с придурками. Руис в безопасности.

– Что ты хочешь этим сказать?

Не обращая на него внимания, я иду к кровати, но почувствовав у себя на руке крепкую хватку, перехожу в режим атаки. Я разворачиваюсь и пытаюсь его оттолкнуть, но он хватает меня за другое запястье. Бесполезно вырываться из рук мужчины, который без малейших усилий удерживает меня на месте.

– Выслушай меня, – хуже всего то, что его голос излучает жутковатое спокойствие, по своей природе угрожающее и властное одновременно. – Мне нужно, чтобы ты залегла на дно. Стала невидимой. Не потому, что считаю, будто ты шлюха, и мне жаль, если мои слова прозвучали именно так. За последние недели для меня стали крайне важны только две вещи, и одну из них сегодня вечером подвесили за шею. Я не хочу, чтобы однажды так вздернули и тебя. Я этого не допущу, слышишь?

В глазах Дэймона пылает неприкрытая ярость, и если приглядеться подольше, то видно, как у него расширяются зрачки.

За неделю я дважды стала свидетелем, как этот мужчина слетел с катушек. Я чувствую, как дрожу от отчаянья в его стальной хватке, но киваю и улыбаюсь, гадая, а что же он имел в виду, когда говорил, что не допустит, чтобы меня повесили. Что за незримый план зреет у него в голове?

– Пожалуйста, скажи мне, что ты не собираешься его искать.

– Айви, я не собираюсь, – он меня отпускает и делает шаг к расположенной позади него двери. – Это уже решено.

– А если он первым тебя убьет?

– Свыкнись с мыслью о том, чтобы сесть на самолет до Франции.