355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кемель Токаев » Таинственный след » Текст книги (страница 9)
Таинственный след
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 17:26

Текст книги "Таинственный след"


Автор книги: Кемель Токаев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)

– Попробую позвать Антонину, – предложил Бердаус, – свою сестру Антонину. Она не из болтливых, умеет хранить тайну. Вдвоем вы сумеете околпачить старосту. Старый пес лопнет от радости.

– Это хорошо, – согласилась Надежда, – со мной должен быть верный человек, иначе все можно провалить. Надо, пожалуй, предупредить и своих товарищей. Как вы думаете?

– Делай как лучше, – сказал Бердаус, – а я тебе во всем помогу.

– О событиях в селе Трахтомирове, – продолжал свой рассказ Алексеевич, – мы узнавали через связную Лену. Когда Лена доложила нам о работе Надежды и попросила инструкций, я сказал ей:

– Инструкций никаких не будет. Надежда действует правильно. Желаем ей удачи и ждем ее возвращения.

– Алексей Васильевич вы не собираетесь в лес? – спросила вдруг Лена, и в голосе ее я уловил глубокую озабоченность.

– Мне и здесь неплохо. Зачем идти в лес? Что я там буду делать? – попробовал отшутиться я. Но Лена не разделяла моего веселого настроения.

– Что-то тревожно, – с грустью сказала Лена. – После разгрома эшелона немцы просто озверели. Они мстят людям. Половина жителей станции уже в тюрьме. Сегодня опять за Днепр переправился карательный отряд.

– Конечно, нам надо остерегаться, – согласился я с Леной, – но особых причин для паники нет. Если немцы что-то разнюхают, мы всегда успеем уйти в леса. Ты не беспокойся. Пробирайся побыстрее к Надежде. Там сейчас потише, да и поможешь ей.

– Сегодня вечером еду, – сказала Лена, – у меня есть кое-какие поручения от комитета.

...Лена уехала. Но Воронецкая так и не дождалась ее в Трахтомирове. Ночью Лену схватили немцы, и никто не знал, как это произошло. Ее увидел Проценко, когда Лена шла в окружении жандармов. Лена долго и пристально смотрела на Проценко, словно прощаясь с ним. Весть об аресте Лены сильно встревожила нас. Ведь она знала всех членов комитета, были известны ей и многие наши планы. Особенно встревожился Утегенов.

– Товарищи, среди нас есть предатель, – прямо заявил он в штабе. – Какой-то подлец выдал Лену, чтобы спасти свою шкуру. Надо найти и уничтожить негодяя.

Ни Ломако, ни Примак и никто из членов комитета не возразили Кали. Казалось, они также убеждены в том, что какой-то ловкий и подлый предатель действует в нашем подполье.

– Всем, кому грозит опасность, надо немедленно уйти в отряд. Пока не выяснится положение, запрещаю показываться на явочных квартирах, – отдал приказание Примак. – Утегенов прав: среди нас предатель. Мы отыщем его и покараем за измену.

– А тебе, Алексей Васильевич, и на этот раз придется остаться на своем посту. Кроме тебя, некому. Ты – доктор, к тебе многие обращаются за помощью, подозрений особых не будет. Отряду нужна связь с городом, и мы будем поддерживать ее через вас.

– Пусть будет так, – сказал я. – Ваш приказ выполняю.

– Не робей, Алеша, – подбодрил меня Кали, – что бы с тобой ни случилось, я всегда выручу тебя из беды. Счастливо оставаться!

– Спасибо, друг, – добрые слова товарища растрогали меня. Я знал, что друзья меня не оставят и всегда придут на помощь.

...А в Трахтомирове дела шли своим чередом. Надежда готовилась к свиданию со старостой. Тот не заставил себя долго ждать. Бабак шаром вкатился в дверь и, переваливаясь с ноги на ногу, устремился к Надежде. Тут же вошла Антонина. Женщины принарядились и в момент очаровали старосту.

– Райские девушки, – причмокнул губами староста, сбросил с плеча объемистый мешок и полез целоваться. – Да что там райские? С вами и ангелам не сравняться.

– Что у вас в мешке? – вырвавшись из объятий старосты, спросила Надежда. – Можно посмотреть?

– Конечно, можно. Это подарки для вас. Свиное сало, яйца. И самогон есть. Осторожно, бутылки не разбейте.

– Думали, что в гостях с голоду умрете? – иронически спросила Антонина: – Зачем это? Или вы думаете, что мы продажные люди? За кого вы нас принимаете?

– Что вы, что вы? Разве я унижусь до каких-то недостойных людей?

– Ну ладно, соловья баснями не кормят, – перебила спор Надежда. – Садитесь, пан Бабак, к столу, будьте дорогим гостем. Есть у нас и самогон-первач и закуска всякая. Пейте и кушайте на здоровье. Мы рады попотчевать такого важного и знатного гостя.

– Это вы верно подметили, Надежда Ивановна, – улыбнулся польщенный Бабак и опрокинул полный стакан самогонки. – Думаете, мало в селе образованных людей? Не пересчитать. Советская власть давала грамоту кому попало. А вот немцы из всех только меня выбрали. А почему? Потому что родители мои богатыми были, не чета другим. Немцы понимают, что из бедняка никакого толку не будет.

– Должность старосты не каждому по плечу, немцы знали, кого назначать, – подзадорила Надежда гостя. Довольный Бабак пил и бахвалился:

– Ваша правда, Надежда Ивановна. Разве легко управлять нашим развращенным народом? У людей ума нет ни капли. Нет того, чтобы сидеть смирно да властям угождать, так они все бунтовать норовят. Селяне скрывают у себя всяких бандитов, помогают подозрительным личностям. Я знаю таких людей, они все у меня на заметке. Слежу, кто у кого бывает, чем занимаются. Как только они соберутся вместе, тут я их и прихлопну. Вы не думайте, что Бабак ротозей и наивный человек!

– Разве можно обвинять людей только за то, что они ходят друг к другу? – укоризненно проговорила Надежда. – Вот мы сидим сейчас с вами и разговариваем, выпиваем, что же тут плохого? И вдруг кто-нибудь донесет, а мы пострадаем.

– Не о вас речь. Я давно слежу за людьми, среди них мои слуги ходят и все мне передают. Вот я вам сейчас расскажу, как это делается, – Бабак наклонился к уху Надежды и что-то зашептал ей.

– Фу, щекотно, – отстранилась Надежда от захмелевшего старосты. Бабак хохочет и пытается облапать то одну, то другую женщину.

– Антонина, сядь поближе, – сердито сказала Надежда. – Этот человек совсем потерял разум и позволяет себе непотребное.

– Я, я... что вы? – забормотал Бабак, еле удерживая склоняющуюся к столу голову. – Я не какой-нибудь простой человек или разбойник. Ясно? Выходи за меня замуж. Эх и заживем мы с тобой! Домик у нас с усадьбой будете свиньи, коровы, куры, всякая живность. Я очень поросят уважаю. Любо смотреть, как по двору бегают и хрюкают поросятки. Соберу их в кучу да на речку погоню. А ты будешь стоять у крыльца и улыбаться мне. Самыми знатными людьми в селе будем.

– Вот и выпьем за это! – Надежда подняла сбою рюмку и подала старосте объемистый стакан.

– О, я готов. Пьем за наше богатство! – Бабак выпил самогонку, встал со стула и, пошатываясь направился к двери. Он хотел, должно быть, пройти во двор, но ноги не слушались его. Бабак постоял немного и рухнул на диван. Надежда поднесла ему еще стакан самогонки. Бабак дико таращил глаза, пил, захлебываясь, и храпел. Потом он согнулся вдвое и тут же заснул.

– Подлый пьяница. Никакой меры не знает, льет, как в прорву. Теперь, пожалуй, до утра не проспится, – ворчала Антонина, убирая со стола посуду.

– Оставь все, как было, – попросила Надежда. – Поищи лучше бланки. Утром он посмотрит, что пил и ел, и не будет придираться к нам. А то от них всяких подлостей можно ждать.

Антонина принесла чистые бланки справок, и они вдвоем с Надеждой стали ставить на них печать со свастикой. Вскоре Антонине прискучила это работа.

– Чем так возиться, лучше украсть у него печать, – предложила Антонина. – Если спросит завтра, то скажем, что ничего не знаем.

– Нельзя так. Утерянная печать считается недействительной. Да и зачем нам нужно это делать? Будем пользоваться печатью вместе со старостой, так сказать, на равных правах.

...Утром на улице послышались выстрелы. Староста соскочил с дивана и проворно ощупал свои карманы. Убедившись, что все оказалось на месте, он успокоился. Бабак озирался вокруг, пытаясь что-то припомнить, а Надежда и Антонина лежали на печи и украдкой наблюдали за ним. Антонина слезла с печки и с ходу накинулась на старосту.

– И не стыдно вам? Всю ночь мне покоя не давали. Разве я вас к себе в гости приглашала? Вы на Надежду даже и не посмотрели.

– Ай-ай-ай! Неужели это так? Вконец опозорился. А что же Надя сказала?

– Что ей говорить? Рассердилась на вас и ушла спать. Можно ли так напиваться?

Тут снова послышался выстрел. Староста встрепенулся. Мутным взором оглядел он стол, заваленный остатками вчерашнего пиршества и со страхом спросил Антонину:

– Что это? Где стреляют? Почему?

– Пес их знает. Ты староста, значит, ты и должен за порядком смотреть. Болтают, что красные опять парашютистов сбросили.

– Красные? – Бабак дико сверкнул глазами, схватил шапку и вылетел из хаты.

А через два дня Надежда принесла мне несколько пачек чистых бланков, заверенных круглой печатью.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Многих людей спасут эти бланки. Когда-нибудь молодежь поблагодарит тебя.

– О Лене ничего не известно? – спросила Надя.

– Нет. А ты откуда знаешь об ее аресте?

– Бабак сказал. Он сообщил мне, что в нашем отряде есть его человек по прозвищу Хромой. Вы не знаете такого партизана?

– Нет, не знаю. Хорошо, что принесла эту весть. Мы найдем этого изменника. Надо срочно сообщить в отряд. Придется тебе идти. Лену мы потеряли, и у меня нет связной.

– Если вы считаете, что операция «Ирина» закончена, то я готова идти хоть сейчас.

В эту же ночь Надежда ушла в лес.

ФЛАГ НА БЕРЕГУ

Вторые сутки шли кровопролитные бои. Партизаны отступали в глубь леса. Оккупанты бросили против народных мстителей целый батальон хорошо вооруженных солдат. Фашистов поддерживали броневики и минометы. Немцы вначале обработали партизанские позиции с воздуха, потом начали обстреливать лес из тяжелого шестиствольного миномета. Это очень страшное и грозное оружие. Вдруг слышится пронзительный неприятный вой, затем резкий свист, и тут же один за другим раздаются шесть скрежещущих, ревущих взрывов. Вверх взлетает земля, деревья вмиг становятся голыми. Подрубленные осколками стволы падают, как подкошенная трава, лес наполняется едким, вонючим дымом.

Люди мечутся от дерева к дереву, падают, поднимают раненых, торопятся укрыться в глухой чаще. Треск автоматов и пулеметов слышится повсюду. Кажется, что немцы совсем близко и нет от них никакого спасения. Чтобы задержать карателей и спасти людей, навстречу немцам вышел отряд Ногайцева, с правого фланга к нему на помощь спешил отряд Константина Спижевого. Отряд Кали после утреннего боя стоял в резерве, партизаны отдыхали, приводили себя в порядок. Командир соединения Иван Кузьмич Примак вызвал к себе Кали и спросил:

– Как у тебя дела, Вася? Твои люди могут скоро понадобиться. Как ты думаешь, сможет задержать Ногайцев карательный отряд хотя бы пару часов?

Кали понял тревогу командира. Бой идет жаркий, много раненых. Чтобы подобрать их, оказать помощь и укрыть в безопасном месте, требуется немало времени. А немцы наседают. Мины рвутся совсем близко. Кали прикинул обстановку и успокоил Примака:

– Броневики по лесу не пройдут. Они только в поле страшны, черт бы их побрал. А без броневиков не пойдет и пехота. Думаю, что наши сумеют пока задержать карателей.

Во время этого разговора на маленькую поляну выскочил запыхавшийся связной. Он мчался к Примаку и на бегу кричал:

– Товарищ командир, немцы обошли нас с тыла. Ногайцев просит подмоги...

– А где отряд Попова? Он должен был прикрывать тыл. – Примак со связным скрылись в лесу, где к этому времени заметно усилилась перестрелка. Вскоре он вернулся, усталый, закопченный и грязный. Примак велел выстроить отряд Утегенова.

– Товарищи! – обратился Примак к партизанам. – Положение наше трудное. Если мы будем действовать так, как до сих пор, немцы уничтожат нас. Все надежды мы возлагаем теперь на вас. Судьба отряда в ваших руках. Надо задержать карателей до вечера. Выполним эту задачу – отряд будет жить.

Примак смотрел на хмурых, еще не отдохнувших людей, и сердце его сжималось от горя. Они беззаветно храбры, но измотаны двухсуточным боем. Командир требует от них невозможного. Но он верит, что партизаны выполнят приказ. Подошел к своим товарищам и Кали, их командир и боевой друг.

– Ребята, – сказал он. – Нам не о чем долго говорить. Положение вам известно. Мы должны выполнить важную задачу. Думаю, что выполним...

Партизаны дружно загудели в ответ. Примак развернул карту и стал объяснять Кали его задачу. На левом фланге лес разделяет широкая, до километра, долина. Отряд Утегенова должен пройти в лес за этой долиной и завязать бой с карателями. Немцы примут этот отряд за свежие партизанские силы и постараются его уничтожить. Отряд Кали должен, отступая, заманить карателей в Хоцкие леса. К этому времени основные силы партизан соберутся в кулак и ударят по фашистам с тыла. Отряд Кали должен во что бы то ни стало удержать карателей.

– Товарищ командир, – сказал Кали, – мы все сделаем, как надо, не беспокойтесь.

– Надо сделать, – Примак крепко пожал руку боевому товарищу. – Необходимо спасти раненых, отряд. Я верю тебе. После боя иди в зимний лагерь, там встретимся.

Предположения Примака оправдались. Отряд Утегенова прорвался через боевые порядки немецкой роты. Эта рота после атаки на партизан понесла большие потери и находилась на отдыхе на опушке леса. Немцев было чуть больше двух десятков. Неожиданно столкнувшись с партизанами, каратели не оказали никакого сопротивления и сдались. Только их командир, обер-лейтенант, не пожелал сдаваться и пустил себе пулю в лоб.

– Обойдемся и без лейтенанта. Так, что ли? – спросил Кали немецких солдат. Те шарахались от него, поднимали руки и твердили: «Гитлер капут!» – Ну, ладно, с вами после побеседуем.

Незаметно сосредоточившись вблизи немецких позиций, отряд Утегенова внезапно обрушился на них. Партизаны громко кричали «ура!», лесное эхо далеко вокруг разносило звуки выстрелов. Каратели в панике побежали. Но через некоторое время они пришли в себя и повели наступление на отряд Кали всеми своими силами. Бой был тяжелым. Немцы разбились на мелкие группы, пытаясь охватить партизан кольцом. Но партизаны разгадали тактику врага. Они медленно отступали, завлекали карателей в гущу леса, выигрывая время, так необходимое основным партизанским силам.

Через два дня, успешно выполнив поставленную задачу, отряд Утегенова пришел на зимнюю партизанскую стоянку. В отряде были раненые, но он почти полностью сохранил свой боевой состав. Все были рады благополучному возвращению отряда. Мы уже знали из сообщений радио о крупном поражении фашистов под Орлом и Белгородом. Немцы отступали, фронт приближался, и мы с нетерпением ждали встречи со своими регулярными войсками. Отряд Утегенова вернулся в радостный для всех день. Мы встречали их, как победителей. Совсем еще юный парень, раненный в ногу, увидев Кали, спрыгнул с телеги и, прихрамывая, поспешил к нему.

– Спасибо тебе, товарищ командир, – взволнованно сказал паренек. – Когда подошли немцы, я подумал, что пришла моя смерть. Что я мог сделать с ними, раненый? Приготовил уже для себя последнюю пулю. Но, оказывается, не кончились мои дни, осталась еще еда, которая была мне предназначена. Вася, ты спас мне жизнь. – Паренек со слезами на глазах бросился обнимать Кали. Потом он пошарил в своих карманах и достал красиво вышитый кисет.

– Вот, – сказал он, – это самая дорогая для меня вещь. Когда я уходил в отряд, мне подарила его мать. Он был со мной во всех переплетах. Прими от меня подарок матери, возьми от всех раненых. Пусть минует тебя вражья пуля.

Я стоял рядом с Примаком, и мы оба с интересом наблюдали за этой трогательной сценой.

Кали расцеловал юношу, взял подарок и проводил раненого к товарищам. Мы с Примаком уселись под деревом. Он занялся своей походной картой, а я, чтобы не мешать ему, наблюдал за хлопотливой жизнью лагеря. Чуть дымились вдали устроенные в земле кухни, на кустах висели выстиранные рубахи и портянки. На лужайках в тесные кружки собрались партизаны. Кто чистит оружие, кто напевает вполголоса. Кое-где слышится веселый смех. Кажется, что не было боев, не было убитых и раненых. Просто в тени деревьев отдыхают крестьяне-косари. Но недолго жила в моем воображении эта мирная картина. К Примаку пришел начальник особого отдела соединения Бычков:

– Товарищ командир, я проверил всех людей. Двое в отряде вызывают сомнение, один из них и должен быть Хромой. Но кто именно – неизвестно. Будем выяснять.

Тут же посоветовались и решили пойти на хитрость. Командир отрядил для похода в село четырех человек. Двое из них – подозреваемые. Им приказали идти попарно на определенном расстоянии друг от друга. Первая пара вышла из леса и направилась к селу. Вторая, которую подозревали, шла сзади. Как только они вышли на опушку, из леса послышался оклик:

– Привет, Хромой.

Один из подозреваемых чуть вздрогнул и приостановился. Догадавшись, что он неосторожно выдал себя, Хромой схватился за оружие. Но партизаны были начеку. Они быстро обезоружили предателя и доставили в лагерь. На допросе Хромой сознался, что выдал фашистам Лену и указал карателям место сосредоточения партизанского соединения. Теперь стало ясно, почему партизаны вдруг оказались в таком тяжелом положении. Партизаны негодовали и требовали смерти предателю. Хромого судил партизанский суд, и шпион был расстрелян.

...Отряд оправился от потерь, люди немного отдохнули, и снова пришло время действовать. Мне тоже пора было возвращаться в свое село и продолжать «врачебную практику». Перед моим отъездом в отряде провели небольшое совещание. Здесь были и Примак, и Утегенов, и Бычков, и другие командиры. Совещание открыл Примак:

– Случай с Хромым, – сказал он, – должен насторожить нас. Из-за одного предателя чуть не погибло все наше дело. Прошу вас, Алексей Васильевич, будьте осмотрительны и крайне осторожны. Эту же просьбу передайте и Проценко. Он должен быть особенно бдительным. Мы должны нанести оккупантам еще один удар. Немцы в последней операции понесли большие потери, но повсюду трубят, что уничтожили партизан. Надо разоружить полицейских и разгромить гарнизон Переяслава.

Я вернулся в село. Раненых партизан мы разместили по деревням у надежных людей, и я принялся за выполнение задания. По плану Примака группа Проценко разоружает полицаев и захватывает почту и склад с боеприпасами. В это время отряд Утегенова должен уничтожить гарнизон и взорвать учреждения оккупантов. Мне предстояло связаться с Проценко и передать ему план командования. Мы обычно встречались с ним на явочной квартире у подпольщика Беляева. Были и другие люди, готовые помочь партизанам. Я с утра собирался выехать в город и сильно торопился. Но тут ко мне неожиданно пришел Кирилл Розовик. Он был бледен и растерян.

– Что с тобой, Кирюша? – в тревоге спросил я. – Болен?

– Алексей Васильевич, Гришу схватили...

– Что ты говоришь? Когда? – у меня помутилось в глазах, ноги подкосились, и я рухнул на стул.

– Прошлой ночью схватили. И Романова арестовали, и Братченко, и Мустенко. Всего двадцать человек.

– Значит, разоблачена вся группа?

– Пожалуй, так. Идут повальные аресты. И Беляева схватили. Я видел это своими глазами. Бежал к нему, чтобы предупредить, и сам чуть не попался.

Убитые тяжелой вестью, мы с Кириллом долго просидели в полном молчании. Мне казалось, что все рухнуло вокруг, и мы остались в глухой пустыне. Я не мог опомниться от удара. Мы долгое время готовились к этой операции. В группу Проценко людей подбирали по одному.

– Опять мы встречаемся с предателем, – сказал я Розовику. – Это его рук дело.

– Да, нас предали. И так ловко все проделано, что даже Проценко ничего не мог предпринять.

– Мы не могли знать тогда, кто предал Проценко, – рассказывал Алексей Васильевич. – Только после войны по документам гестапо было установлено имя изменника. Это был Киселев, «друг» Беляева. Он-то выдал и Беляева и группу Проценко.

Фашисты приговорили Проценко к смертной казни через повешение, а его товарищей – к расстрелу. Но буквально через два дня ко мне прибежал Розовик с приказом гестапо и жандармерии. В этом приказе было сказано, что Проценко бежал из тюрьмы и за его поимку назначена награда. В приказе имелось подробное описание внешности Проценко. Тот, кто задержит Проценко, получит десять тысяч марок, муку, сахар и мануфактуру. Кроме того, была обещана бесплатная поездка по Германии. Немцы ничего не жалели за голову отважного подпольщика.

– Гриша, богатырь ты наш, вырвался все-таки, – радовались мы за товарища. – Где лее ты теперь скитаешься, дорогой друг?

Надо сказать, что нас всерьез занимал вопрос, где же скрывается Проценко? Он не знал о расположении отряда и не мог уйти к партизанам. Отыскать их в лесу без проводника было невозможно. Григорий наверняка кружит где-то поблизости. А это очень опасно. Вся жандармерия поднята на ноги, полицаи рыскают по селам, дороги перекрыты. Полиции помогают солдаты гарнизона.

– Интересный все-таки у человека характер, – сказал Алексей Васильевич, несколько отвлекаясь от основной темы своего рассказа. – Когда человеку грозит какая-то опасность, он обязательно стремится в родные места, к близким людям, хотя именно здесь чаще всего и подстерегают всякие неприятности. Как будто не разум, а какой-то инстинкт руководит его поступками в подобных случаях. Просто удивительно...

Так поступил и Проценко. Не сумев пробраться к партизанам, он пошел в свое родное село Вовчиково. Там проживали его близкие родственники. Из этого села были уже взяты двенадцать заложников. Оккупанты заявили, что будут держать их под арестом до тех пор, пока не поймают Проценко. Григорий пришел к своему двоюродному брату Дайнеко, надеясь переодеться здесь, подкрепиться и идти дальше. Во дворе он столкнулся со своей снохой Даркой, и та в ужасе закричала на него:

– О, ужас! Этот негодяй здесь, еще жив! Говорили, что утонул в озере, а он заявился. Уходи прочь! Сам пропал и нас хочешь угробить? Иди, иди. Сейчас же донесу коменданту.

Проценко растерялся. Он не ожидал такой встречи. Тут из сарая появился Дайнеко и прикрикнул на жену:

– Замолчи! Сама себе могилу роешь. Если донесешь – нас всех расстреляют.

Дарка трясется от страха, но не унимается. Она набрасывается и на мужа:

– Думаешь, мне жить надоело? – голосит Дарка. – Не пущу в дом этого бандита. Пусть идет отсюда и не путает нас. Он тебя не жалеет, а ты печешься о нем. Если он наш родственник, то пусть пожалеет нас и убирается отсюда.

Дайнеко наконец понял, какой опасности подвергает свой дом. Он нахмурил брови, подошел поближе к Проценко, снял с себя старенькую телогрейку и проворчал:

– На вот тебе, Гриша, телогрейку и мотай отсюда.

Григорий показал на свои ноги и на непокрытую голову.

Дайнеко возмутился.

– Какой ты бесстрашный человек. Неужели ты не сознаешь своего положения? Село окружено жандармами, тебе не уйти. Скоро тебя убьют, а ты беспокоишься об одежде. Зачем покойнику ботинки? Нет, браток, так не пойдет. Скажи и за это спасибо.

Обо всем этом мы случайно узнали от одного человека, вырвавшегося из села Вовчиково. Мы посоветовались с Розовиком и решили во что бы то ни стало выручить Проценко. Быстро разыскали легкую бричку, навалили в нее сена и поехали в село Вовчиково. Под вечер добрались до окраины села и тут случайно столкнулись и Григорием. Он прятался в каком-то курятнике и, когда увидел нас, вышел навстречу.

– Зачем вы сюда приехали? Вас могут схватить! – в голосе Григория слышался и страх и неподдельная радость.

– Мы приехали за тобой.

Григорий забрался на самое дно телеги, мы закидали его сеном и поехали в обратный путь. По дороге из села нас остановили полицейские. Их было двое. Один – мой старый «знакомый» Говкалло, другого я не знал. За Говкалло уже давно охотились партизаны, но он всегда умел вовремя удрать и остаться невредимым. И вот этот зверь в человечьем облике стоял перед нами и преграждал нам путь.

– Зачем приезжали в село? Куда едете? – строго спрашивал Говкалло.

– Пан полицейский, – робко и заискивающе отвечал ему Розовик, – мать у меня сильно заболела. Пришлось доктора издалека везти. Теперь домой его отправляю.

Второй полицай ходит вокруг телеги, присматривается к чему-то. Вдруг он забирается руками в сено, начинает ворошить его. Я замираю от страха и стараюсь разговорами отвлечь полицаев.

– Пан полицейский, вы меня, кажется, не узнали? Мы ведь давно с вами знакомы. Будет время, заходите в гости, с радостью приму вас... – рассыпался я перед Говкалло.

– Вот изловим бандита, обязательно заеду, – милостиво пообещал Говкалло и разрешил нам ехать.

– Ну, Гриша, – сказал Розовик Проценко, – одну беду миновали, может, и дальше нам повезет.

– Это был Говкалло? – доносится до нас глухой голос Григория. – Я эту собаку по голосу узнал. Жаль, не попался он мне раньше. Я бы с ним посчитался.

– Нам надо до села благополучно добраться, – сказал я Григорию, – а потом уж об остальном думать.

По дороге на Переяслав мы очутились в группе немецких войск. Мы ехали прямо по шоссе, на виду у всех, чтобы показать нашу, так сказать, лояльность. Немцы проверили наши документы и остались довольны. Еще бы! Ведь эти документы были напечатаны на бланках, которые добыла Надежда Воронецкая. Круглая печать со свастикой сделала свое дело. Колонна войск свернула на дорогу в Харьков, а мы поехали дальше. Наконец добрались до своего села. Нашу телегу обступили любопытные. Каждому хотелось знать, что это мы привезли из города? Заехав во двор, я круто повернул лошадь, телега опрокинулась, и сено свалилось на землю.

– Лежи тихо, – сказал я Грише, – когда будет все спокойно, позовем.

– Я зашибся, – ворчит Проценко, – упал на какой-то камень.

Вечером Григорий перебрался в дом. Вскоре появился еще один гость – Надежда Воронецкая. Перед отъездом в село Вовчиково я дал знать в отряд о побеге Проценко. Из отряда специально прислали Воронецкую, чтобы узнать, как у нас обстоят дела. Особенно в отряде интересовались подробностями провала группы Проценко. Вот что рассказал нам об этом Григорий.

Отбыв свое дежурство, Проценко возвращался в казарму. Никаких особенных изменений он не заметил, в казарме царила обычная обстановка. Двое полицаев стоят в углу, никак не могут поделить награбленное сало. Кто играет в домино, кто режется в карты. Большинство полицаев сгрудились возле игроков в «очко». Тут особенно шумно, игра идет на деньги и на водку. Когда Проценко подошел к ним, Говкалло подвинулся и освободил ему место.

– Садитесь, пан старший полицай, берите карту, – предложил Говкалло.

– Я не увлекаюсь картами, – сказал Проценко. – Да и играть не умею.

– Если не умеешь – научим. Не жадничай. Что тебе стоит проиграть недельное жалованье? Возьмешь с людей больше, – Говкалло просто привязывался к Проценко, и он насторожился.

«Что хочет от меня этот пес? – думал про себя Проценко. – Раньше он со мной так не разговаривал. Неужели что-то подозревает».

– Я сегодня без денег, – говорит Проценко, надеясь отвязаться от назойливого полицая.

– Дело не в деньгах, пан старший полицай, – гадливо смеется Говкалло. – Нет денег, играй на свою девку. Мы люди не гордые.

– Что ты мелешь, собака? – возмущается Проценко. – О какой девке говоришь?

– А ты знаешь? О той самой, из села Козино. Не надоела она тебе? Ставь ее на кон.

Ошарашенный Проценко пятится назад, лицо его наливается кровью.

– О, ты, оказывается, шуток не понимаешь? – говорит Говкалло. – Я ведь тебе ничего плохого не сказал.

Проценко наступает на полицая и со всего маху бьет его по лицу. Говкалло бешено взвизгивает:

– Знаю я твою девку. Она красным служит. Вот почему заступаешься за нее. Я до сих пор молчал из уважения к тебе. Но теперь пеняй на себя. Понял?

Полицаи сгрудились вокруг. Некоторые смотрят на Проценко с недоверием. Он чувствует это. Надо что-то предпринять, рассеять подозрительность. Проценко ведь старший полицай, нельзя терять авторитета. Он хватает Говкалло за шиворот и бросает его к стене.

– Ты, собака, всех неугодных тебе людей считаешь большевистскими агентами, орешь на каждом углу, что они связаны с партизанами. Твоя подлость известна. Ты озлобляешь людей против немцев, хочешь, чтобы весь народ ушел к партизанам. Знаю я твои подлые мысли.

Кое-кто из полицаев поддерживает Проценко и ввязывается в ссору. Они бестолково орут и суетятся.

– Этот пес хочет спасти свою шкуру и подыскивает союзников среди партизан.

– То-то он какой активный. Выслуживается. Выводи его на чистую воду.

– Этот подлец хочет продать нас тем и другим, а самому остаться чистым. Мы ему покажем, где раки зимуют.

Говкалло сообразил, что зашел слишком далеко, и стал искать выход из положения. Он счел за лучшее примириться с Проценко.

– Я не сдержался и сболтнул лишнее, – робко заговорил полицай. – Но и ты тоже виноват. Зачем ударил меня при всех? Я тебе не жена, а полицай. Давай забудем все это и прекратим ссору. Мы с тобой одну песню поем и на одном лугу пасемся. Так сказать, одного поля ягоды. Если вернутся красные, нас обоих повесят, разбираться не будут. Судьба у нас одна. Лучше будем помогать друг другу. Прости меня и дай руку.

После этой ссоры Проценко не находил себе места. Говкалло, конечно, неспроста напал на него. Подлец, видно, был связан с предателем и знал, что ожидает подпольщиков. Однажды Проценко спал после дежурства. Поздно ночью к нему ворвались жандармы, заковали в наручники и увели в тюрьму. А на допросе он узнал, что арестована вся его группа.

– Дальше вам все известно, – закончил свой рассказ Проценко. – Но я до сих пор не пойму, как им удалось арестовать всю группу?

– Кому был известен список полицаев-подпольщиков? – враз спросили мы у Проценко.

– О нем знали только Беляев и Киселев, – ответил Проценко. – Я с ними советовался по каждой кандидатуре отдельно.

– Их арестовали вместе с вами?

– Да, – вздохнул Проценко. – Кто же нас выдал? Нельзя же думать, что предатель тот, кто вместе с тобой томится в камере?

– Как же вам удалось убежать? – спросила Воронецкая. – Даже не верится в это.

– Я и сам не думал, что вырвусь из этой темницы. Значит, не суждено мне было умереть. В общем, получилось так. Меня охраняли сами немцы. Приговор был уже объявлен. Обреченному на смерть все равно: повесят его или расстреляют. Не попытаться ли спастись? Я хитростью заманил часового в камеру, быстро расправился с ним и сбежал. Никто, наверное, и не думал, что я решусь совершить побег средь бела дня. Это мне и помогло. Немцы бросились в погоню, когда я был уже далеко. Добежал до опушки леса, выскочил на берег озера и закричал во весь голос:

– Люди, я освобожден! Я жив! Вот и все...

Мы радовались чудесному избавлению товарища от гибели, но нас огорчал провал задуманной операции. Арест подпольщиков был таким же неожиданным для нас, как и недавнее нападение карателей на партизан. Мы проиграли на этот раз. И опять нас подвел предатель. Немцы в своих приказах широко оповестили население о разоблачении и уничтожении крупной подпольной организации. Кто предатель? Руководство подпольем решило обстоятельно разобраться во всем этом.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю