Текст книги "Я стану твоим зверем (СИ)"

Автор книги: Катерина Снежинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 20

Старик доктор, чем-то неуловимо напоминающий придворного медика, лечившего ренниные детские болячки, то и дело клевал носом, задрёмывая в своём кресле. В том, что он умеет не только простуды пользовать, принцесса уже убедилась: лицо гемнона больше не пугало восковой бледностью и чёрные круги под глазами стали меньше. Оставалось надеяться: переломы срастаются так же быстро. И всё равно старый дракон очень походил на человеческого лекаря. Может острым костистым носом, может, рысьими бровями. А, может, тем, что одно его присутствие успокаивало, приносило уверенность: всё будет хорошо.

Дождь тихонечко, будто ноготками барабанил по мраморному карнизу снаружи. Убаюкивающе потрескивали, выстреливали искрами поленья в камине. То и дело таясь, испуганно замирая, шебуршились в стенах мыши.

Принцесса встала, потёрла ноющую шею, поправила сбившийся полог кровати. Насторожилась, прислушавшись – нет, шаги в коридоре не примерещились, хотя идущий и старался ступать тихо. Ренна, подхватив подол, чтобы не шелестел, быстро вышла из спальни, закрыв за собой дверь.

На Нангеши и смотреть было страшно: мокрый и грязный, будто в луже выкупался, он опирался на такой же заляпанный посох, которого Ренна у Говорящего никогда раньше не видела. Лицо дракона заострилось, щёки впали – это даже под капюшоном заметно.

– Нашли? – шёпотом спросила её высочество.

Крылатый кивнул.

– Он…

Принцесса закусила губу. Вслух сказать то, о чём она уже третий день думала, было не просто страшно – почти невозможно. Казалось, пока не заговоришь, самого кошмарного и не случится.

Нангеши покачал капюшоном.

– Я… – горло сжалось, слова приходилось пропихивать силой. – Я хочу его видеть.

– Не стоит, – глухо выговорил Крылатый. – Его на куски разорвали. Я не преувеличиваю.

Ренна прислонилась спиной к стене: ноги-то стояли твёрдо, она их даже чувствовала как-то по-особенному сильно, будто они не опирались, а попирали пол. Только вот голова закружилась.

– Откуда же вы можете знать, что это Барт? – сказала, слыша себя словно со стороны. – Пропали же ещё двое Крылатых.

– Они пропали неподалёку отсюда, – медленно, словно бы уговаривая, пояснил дракон. – А до Гнилого зуба почти сутки лёту. Там, кроме него, никого не было и быть не могло. Ещё его одежду и украшения нашли: серьгу, браслеты, обруч. Они выродкам ни к чему, не обобрали.

– Ясно, – протянула принцесса, растирая висок. – Ясно… – повторила зачем-то.

– Ренна… – вкрадчиво начал Нангеши.

– Не говори мне ничего!

Её высочество выставила руку, будто отгораживаясь от дракона.

– Я всё равно скажу, – упёрся Говорящий. – Ты разумна, поймёшь. Может не сейчас, но поймёшь. Нках разобрал следы. Арэну просто позволили сбежать, загнали на эти скалы и оставили, не стали добивать. Лекарь сказал: его возможно даже поили. И никакого риска: он сильный, почти наверняка выжил бы. А шансов, что он в таком состоянии запомнит…

– Замолчи! – прошипела принцесса.

Видения, как огромный дракон ползёт по камням; из последних сил, подтягивая гигантскую тушу на перебитых лапах под козырёк; а потом ждёт, и ждёт, и ждёт – бесконечные дни и ночи ждёт, не давая себе умереть, её и так преследовали, стоило глаза закрыть. Они будто поджидали в темноте.

– Хорошо, больше не буду, – успокаивающе прогудел Говорящий. – Тогда о другом. Тебя вывели к Арэну, это ты понимаешь? Да, связь была, даже я её чувствовал. Но тебя вывели прямо на него.

– Нет, я сама нашла, – упрямо мотнула головой её высочество.

– А ты знаешь, что призрак Ингрин исчез?

– Это ничего не доказывает. Арэн почти… Мы не знаем, что там, на той стороне. Я даже обсуждать это не хочу! – отмахнулась принцесса.

– Но послушай, ты же сама говорила…

– Нет, это ты меня послушай! – Ренна наставила на Крылатого палец, будто проткнуть его хотела. – И передай всем, кто ещё захочет обвинить Барта. Да, я наговорила Харс знает что, и была неправа! В моих словах нет и на медяк правды. Я не желаю слышать никаких домыслов по этому поводу!

– Ренна, всё…

– Вот именно! – шёпотом закричала принцесса. – Он погиб, защищая меня! Меня и Яо. Его изрубили… – голос дал сорвался, к горлу тошнота подкатила, но договорить твёрдо она сумела: – …его изрубили на куски, сам сказал. Какие ещё доказательства нужны?

– Но кто-то всё же это подстроил, – буркнул Нангеши.

– Так почему Барт? Почему, например, не ты?!

– Я? – кажется, дракон удивился вполне искренне, даже капюшон откинул, уставился на её высочество. – Мне-то это зачем? Посмотри на меня: я же урод! У таких нет ни единого шанса стать гемноном, даже если окажусь последним Крылатым на свете! Никаких!

– Прости… – пробормотала Ренна. Обхватила себя руками, растёрла плечи – холодно вдруг стало так, что озноб по позвоночнику продрал. – Прости, не хотела… В последнее время я только и делаю, что прошу прощения, – усмехнулась. – Но это не Барт. Я ошиблась, а теперь ошибаешься ты. Если б всё было правдой, если б я была права… Ему-то это зачем? – Рена подняла голову, снизу вверх глядя на Говорящего. – Зачем погибать, меня защищая?

– Может, что-то пошло не так, – Нангеши отвёл взгляд, но возвращать на место капюшон не спешил. – Девочка, сейчас говорит твоя вина, а не разум. Придуманная вина.

– Не называй меня так, – попросила принцесса устало. – Что же касается придуманной вины… Ну а в чём я могу быть виновата? Всего лишь обвинила невиноватого человека… Крылатого, – поморщившись, исправилась её высочество. – Всего лишь рассорила его с братьями. Ну, подумаешь, заставила пожертвовать собой. Он меня любил и не раз говорил об этом. Потом всего лишь доказал. А я что? Просто плюнула ему в лицо, какая малость!

– Мне кажется, что ты путаешь их: его и Арэна.

– Нет, – медленно, заторможено мотнула головой Ренна. – Никогда я их не перепутаю, свои чувства к ним тоже. И это ещё одна вина. Потому что не пожелала ответить Барту хотя бы добром. Но я справлюсь, не волнуйся. Теперь-то уж со всем справлюсь. А уж не мучиться совестью Багрянородные с рождения умеют.

Принцесса выпрямилась, одёрнула платье, поправила чуть съехавшее набок колье.

– Пожалуйста, прикажи, чтобы всё подготовили к похоронам. Прости, что опять прошу тебя, но кто лучше Говорящего с духами знает, как всё сделать правильно.

– Я распоряжусь, – кивнул дракон, накидывая капюшон. – Но ты подумай, не сейчас, а… Просто подумай. Всё же случилось не само по себе.

– Не само, – не стала спорить Ренна. – Почему бы не предположить, будто за этим стоит Харс?

– Это бред! – фыркнул Нангеши. – Он, скорее всего, умер ещё до нашего рождения.

– «Скорее всего» не значит «точно», – пожала плечами её высочество. – Извини, мне нужно вернуться.

Только закрыв за собой дверь, девушка сообразила, что так и не спросила, где нашли… тело. Впрочем, какое значение это могло иметь? Смерть – она смерть и есть: подводящая все черты и расставляющая все точки.

Ренне очень хотелось помолиться, но она не знала ни кого просить, ни, главное, за кого. Поэтому просто села у постели дракона, положила голову на край кровати, а ладонь Крылатого на свою щёку. Принцессе казалось, будто так он чувствует её, понимает: она рядом.

* * *

Неподвижное тяжелое небо низко висело над самыми верхушками поредевших золотолистов, цеплялось за ветки грязно-жёлтыми тучами. Кроны деревьев шелестели тревожно, будто предупреждая о чём-то. Порывы ветра, стелящегося по земле, приподнимали листья и тут же снова их бросали брезгливо. Новая гробница из неуместно светлого, словно умытого мрамора смотрелась не величественно, а нелепо, как будто вырезанная, наложенная поверх другой картинка.

Ренна стояла рядом с саркофагом, безвольно опустив руки, смотрела на статую лежащего дракона. Край белого траурного покрывала, который пузырём надувал ветер, то и дело загораживал лицо мужчины. Но это не мешало видеть – слишком хорошо принцесса его знала, могла представить и с закрытыми глазами. А она всё равно смотрела, с тупым упорством пытаясь запомнить именно мраморное изображение. Потому что знала: время выгладит его, сотрёт из памяти, заменит другим, живым. Этого не должно произойти.

– Прости меня, – прошептала. – Если сможешь, прости.

Тихий деревянный стук, будто бы палкой по камню ударили, заставил вздрогнуть, обернуться. Ренна обеими руками убрала с лица покрывало, придержала, глядя на гемнона. Дракон, безвольно повисший на костылях, выглядел страшно. Вечно бесстрастное лицо сейчас было каким угодно, но только не холоднокровным: смуглая кожа побледнела почти до серости, глаза широко распахнуты.

Сначала принцесса не поняла, что его так напугало, огляделась. Ничего опасного не заметив, хотела спросить… И словно бы всё со стороны увидела: деревья и новенькую усыпальницу. А ещё женщину в траурном платье, фигуру на крышке саркофага.

– Арэн, – позвала, боясь ближе подойти. – Это я. То, что ты видел, оно действительно сбылось. Просто… не так, понимаешь? Здесь не твоя могила.

Дракон кивнул, кажется, в реальность происходящего до конца так и не поверив. Наверное, он думал, что сходит с ума.

– Арэн, – снова начала принцесса и замолчала. Как убедить другого в своей реальности? – Ну, хочешь, дотронься до меня. Это вправду я.

Гемнон перехватил костыли, подковылял неловко, остановился возле лестнички, ведущей в усыпальницу. Ступеньки были довольно высокими, рассчитанными на драконов, и всё равно их лица оказались почти вровень. Девушка и Крылатый молча смотрели друг на друга.

– Я чувствую твоего зверя, – наконец, сказал Арэн негромко.

– У меня нет зверя, – помолчав – говорить было трудно, горло слиплось, даже дышать непросто воздух приходилось глотать, словно желе – ответила Ренна. – Я человек.

Гемнон мотнул головой, как муху отгоняя.

– Ему больно. Я его чувствую, – повторил упрямо, – здесь. – Дракон потянулся к принцессе, почти к самому горлу, чуть ниже ямочки между ключиц. Заметно дрожащая ладонь застыла в полпальце, а, может, и меньше, но всё-таки не коснулась кожи. – Что здесь?

– Говорят, будто у людей тут душа…

Слёзы всё-таки пролились – сразу и в горло, и на щёки. Они не хлынули, не заставили всхлипывать, но и остановить их Ренна не сумела бы, даже если б хотела.

Арэн кивнул, словно понял, о чём она говорит.

– Душа Крылатого, – выговорил, едва не по слогам. – Ты – Крылатый.

– Я человек, – принцесса и сама не поняла, зачем настаивает. Главное, что и спорить-то сейчас хотелось меньше всего. – К тому же женщина.

– Ты Крылатый, – гемнон всё-таки дотронулся до неё. Провёл шершавой ладонью по ключице, плечу, шее. Запустив пальцы в волосы, рывком притянул к себе, заставил в грудь уткнуться. А в рубашку его Ренна уже сама вцепилась. – И твоим зверем буду я, – прошептал в затылок, как поклялся.

И вот тут будто плотину прорвало. Девушка зарыдала в голос, чувствуя, как собственное тело становится легче – ей становится легче. Слёзы смывали всю накипь: боль и стыд, и вину, и запоздалое, никому не нужное раскаянье. А ещё облегчение, что всё вышло именно так, а не иначе: не другой умер.

Впрочем, может, слёзы тут и ни при чём, а всё неудобное, тягостное у неё кто-то забирал, вытягивал, как хирург гной. Кто-то давно привыкший к тяжести чужой вины. Но ведь он был таким сильным, а она… На самом деле, она слабая, очень слабая. И, наверное, только так и правильно.

Ренна рыдала, гемнон обнимал её, чуть покачивая, будто убаюкивая, тихонько намурлыкивая без слов. А над ними о чём-то своём – ни людям, ни драконам непонятном – перешёптывались золотолисты. И это тоже было единственно правильным.

* * *

Крылатые, стоящие на верхней ступени лестницы, ведущей к Воротам, выглядели маленькими и совсем неубедительными, слишком сильно похожими на людей. Наверное, дело было ещё и в отсутствии торжественности: никаких тебе драконов, сидящих по краям ступеней, никакого грозного рёва, размахивания крыльями. Даже солнца, которое, наверное, слепило Яо, когда он выходил сюда в последний раз, нет. Потому парень и расслабился: пока по тоннелю шли, он скрученную пружину напоминал, не шёл, а печатал шаг. А стоило ему братьев увидеть и отпустило.

Велер, присевший на корточки, махнул рукой. Нангеши, статуей Святителя стоящий у входа, кивнул. Нках никак не отреагировал – занят был, с глубокомысленной физиономией горизонты изучал.

Гемнон остановился, неуверенно кашлянул в кулак. Ренна перехватила его ладонь двумя своими, спрятала под плащ.

– А, может, всё-таки останешься? – попросила, ни на что, в общем-то, не надеясь.

– Да сколько раз говорить, – так же вяло отозвался Яо. – Не имею права. Совет решил меня изгнать и ничего не изменилось.

– Это можно решить, – подал голос гемнон.

Принцесса быстро глянула на мужа. Раньше он молчал, в их спорах участия не принимал и вроде бы соглашался: изменить ничего нельзя.

– Ты ради меня пойдёшь против воли совета? – хмыкнул Яо.

И, вроде бы застеснявшись собственного недоверия, нервно потёр нос, отвернулся.

– Ты же ради меня пошёл, – спокойно ответил Арэн.

– Ну да… – протянул молодой дракон. Передёрнул плечами, будто ему зябко стало. – Нет, Арэн, – сказал так, что принцессе моментально стало понятно: он всё уже решил. – Духи показали: мой путь не в Серых скалах.

– Ну а в чём твой путь? – сердито спросила Ренна. – У людей? Или, может, скитаться в гордом одиночестве?

– Это вряд ли! – Яо обернулся, подмигнул залихватски, мол: «Не пропаду!» – У людей мне делать нечего, а одиночество… Я теперь знаю, что искать надо.

Он мотнул подбородком, указывая на руки принцессы и гемнона, которые Ренна вроде бы незаметно для всех спрятала.

– Ты хоть не пропадай совсем, – попросила её высочество, пресекая попытку мужа выдернуть ладонь.

– Арэн знает, где меня найти, – Яо прочесал пятернёй шевелюру, мотнул головой, откидывая волосы назад. – Ладно, не умеем мы прощаться, нечего и начинать. Подари ему первым сына, сестрёнка.

– Я уже работаю над этим, – Ренна попыталась улыбнуться, но, кажется, у неё это не слишком убедительно получилось – губы дрожали.

Да и слёзы на глаза давили.

Яо шагнул вперёд, хлопнул сидящего Велера по плечу, быстро сбежал по ступенькам. Остановился на краю последней, даже, кажется, покачнулся, но устоял. Широко раскинул руки крестом.

– Йо-ху! – заорал так, что эхо пошло гулять между скалистых выступов. Крик мячиком отскочил от краёв чаши долины, от стены серых золотолистов, повторился десятикратно, теряясь в шуме водопада. Тогда Яо завопил ещё громче, и будто бы торжествующе: – Йо-ху!

Дракон сорвался со ступеней, с натугой загрёб выгнутыми крыльями воздух – ветер дул ему навстречу. Напряжённо вытянул шею, навалился грудью и взлетел-таки, пошёл штопором к тучам, мгновенно скрывшись в грязной пене облаков, не оставив после себя и тени.

– Во дурак, – словно бы даже и восхищённо протянул Велер.

– Ты себя в его возрасте вспомни, – посоветовал Нангеши.

– В его возрасте я предпочитал ломать крылья в драках, а не взлетая против ветра.

– Ладно, вали уже, – проворчал Нках.

– Пойдём? – спросила Ренна, оглянувшись на Крылатых. – Холодно…

Желание плакать начисто пропало – хотелось смеяться невесть чему, но ветер действительно пробирал до костей.

– Ты правда подаришь мне сына? – хмуро спросил дракон, не двигаясь с места.

– Нет, не подарю, – чопорно ответила принцесса. Гемнон кивнул, принимая ответ, отвернулся. Рожа, по обыкновению, каменная. Ренна привстала на цыпочки, потянула супруга за волосы, заставляя на себя смотреть. – Нельзя подарить то, что и так тебе принадлежит, – пояснила веско. – Я твоя и всё, что у меня есть, твоё. Дети тоже. Понимаешь?

Крылатый снова кивнул, но как-то неуверенно.

– Всё, что есть у меня, принадлежит тебе? – не повторил, не сказал, а, скорее, спросил.

– Ты ещё сомневаешься? – фыркнула её высочество. – И ты сам, и твоя жизнь, и всё что там у тебя в сокровищнице ещё осталось.

– Не думаю, что его надолго хватит, – встрял Велер. – Если он и дальше с тобой каждую ночь проводить будет…

Арэн, в лице не меняясь, вообще, кажется братца не замечая, оттеснил его плечом, повернулся, загораживая принцессу. Нахмурился, мучительно соображая. Открыл рот и закрыл. Даже захлопнул, будто крышку сундука. Губы сжал так плотно, что они стали почти не видны.

– Я слушаю, – поторопила Ренна, зябко кутаясь в плащ.

Больше всего принцессе хотелось закончить всё это и наконец-то в тепле оказаться. Желательно, с супругом наедине.

– Хочу сказать… – пробормотал гемнон, глядя себя под ноги. – Я хочу сказать…

И замолчал. Ренна положила руку ему на щёку, наклонила голову к плечу, пытаясь заглянуть в глаза, но дракон никаких нежностей не желал. Мотнул головой, даже на шаг отступил. Принцесса тихонько вздохнула: ну вот как, как с таким общаться нормально? Говорит, будто сказать что-то хочет, и молчит, дистанцию упрямо держит.

При императорском дворе одно время ходила шутка, что, мол, настоящий мужчина обязан быть хмур, вонюч, угрюм и волосат. Если верить этому определению, гемнон был просто олицетворением мужественности, даром что не вонял. Зато его хмурости и угрюмости на десяток бы медведей хватило.

– Я. Тебя. Люблю, – бухнул Крылатый, выговаривая каждое слово, будто камни швыряя.

Ренна машинально кивнула, облизала разом пересохшие губы, волосы поправила.

– Спасибо, – промямлила.

Дракон ещё разок кивнул, изобразил странное: то ли поклониться хотел, то ли ногой шаркнуть. Но не сделал ни того, ни другого, а просто развернулся. Кто-то за спиной гемнона – Велер, скорее всего, кто же ещё? – весьма правдоподобно изобразил, будто его тошнит.

Принцесса поймала мужа за рукав, обежала, мелко перебирая ногами, как вокруг майского дерева.

– Подожди, я хотела… – залепетала жалко. По крайней мере, самой Ренне показалось, что вышло это на удивление жалко. – Я тоже тебя люблю! – выпалила одним духом.

– Не говори тоже, – буркнул гемнон.

– Почему?

– Так получается, что ты просто со мной соглашаешься.

– А мне нельзя с тобой соглашаться? – удивилась принцесса.

– Нет, – отрезал Крылатый.

– Ладно, – тут же согласилась её высочество. – Я тебя люблю. И ты меня тоже. Так лучше?

– Гораздо.

Ямочка на щеке показалась на миг и тут же пропала, словно и не было ничего, привиделось. Дракон подтащил Ренну, накрыл полой своего плаща, как крылом.

– Будете ухмыляться – клыками подавитесь, – рявкнул.

Принцесса, прижимаясь к чересчур выпуклой груди Крылатого, улыбаясь, смотрела на солнечный луч, невесть как пробившийся через ватные тучи. Ни кусочка неба ни видно, ни намёка ни синеву, а луч – тонкий, игольчатый, блёсками играющий – был. И золотолисты на северном склоне чаши будто только этого и ждали: засияли, плеснув красками, словно никакого дождя, никакой хмари нет – банальный, даже пошлый символизм. Но иногда он удивительно уместен.

ЭПИЛОГ

Казалось, что усыпальницу сложили не из камня, а из старой выбеленной кости. Луна облизывала скат крыши, резные столбы, ступеньки, оставляя лаково блестящие следы. Но будто стесняясь или не решаясь, не забиралась внутрь, сохраняя между светом и темнотой чёткую границу. Очертания саркофага едва угадывались и то лишь потому, что он был чуть чернее ночи.

Могила ему нравилась. Обычно и надгробие Крылатые делали светлым – розовым или белым. Но тёмно-серый мрамор здесь гораздо уместнее. Во вкусе, а, может, и в юморе Арэну не откажешь – что есть, то есть. Наверное, лет через десять, двадцать, это будет смотреться ещё лучше. Неуместная новизна немного раздражала, мешала. Вот когда столбы оплетёт сухой вьюн, запятнает лишайник, плиты покроются патиной трещин, а скульптуру на саркофаге выгладит ветер и время, тогда всё станет просто идеально.

А ведь он любил идеал, то есть порядок, соответствие. И, в общем, новенькая усыпальница ему соответствовала, правда не до конца.

Мрамор холодил кончики пальцев, покалывал. На ощупь черты скульптуры казались ещё рельефнее, чётче и как-то конкретнее, весомее, что ли? Это лицо ему тоже нравилось – и в камне, и вживую. Предложи кто заменить, не захотел бы другого. Приятно было оставлять после себя что-то настолько настоящее.

Где-то в темноте громко треснула, переломившись, ветка. Он насторожился, прислушиваясь, даже глаза закрыл, чтобы зрение не мешало. Но ничего больше не услышал: то ли ветер подшутил, то ли лиса пробежала. Так или иначе, а настала пора уходить. Гемнон, окончательно спятив от своей бледной жёнушки, мог и патрули на дорогах выставить. А затевать шум сейчас ни к чему, совсем ни к чему.

Послушная вода взвилась вихрем, распалась на ручейки, ластясь к ладоням, нежно и преданно целуя брызгами. Закрутилась ураганчиком, выплетая лепестки, всплесками рождая листья, шипы на тонком стебле. Он откинул голову, оценивая совершенство цветка. Осторожно дохнул, превращая розу в лёд – хрупкий, прозрачный как стекло, непостоянный. Но и надёжный, обязательно доживущий до утра, а, может, и дольше.

Молния, по-змеиному шипя, сорвалась с его ладони, ударила в угол саркофага. Грохнуло. Эхо шаром прокатилось по темноте, золотолисты встрепенулись испуганно и снова затаились. Он брезгливо стряхнул с куртки мелкое каменное крошево, крутанул кистью руки, заставляя вихрь смести с каменной резьбы пыль. Осторожно положил ледяную розу поверх трещины.

– Всё-таки ты позёр, причём дешёвый. Хочешь, чтобы сюда половина Крылатых слетелась?

К женщине, тенью маячившей возле кустов, он даже не обернулся. Чуть поправил розу, добиваясь совершенства.

– Создание легенды требует усилий. Великий Дракон обязан быть немного актёром, дорогая. Тем более, если он новый, – ответил неторопливо. – Иначе кто же поверит, что он на самом деле Великий? Могут и в подражательстве обвинить.

– Переигрываешь.

– Нет, это просто ты не способна оценить задумки. Впрочем, как и все остальные. Но, пожалуй, этот спор разумнее вести в другое время и в другом месте. Пойдёмте, леди Орун. Злодейские планы требуют тишины и отсутствия лишних ушей.

– Перестань паясничать! – прошипела женщина. – Я всего лишь хочу…

– Пояснить некоторым, что даже совсем незначительные ошибки могут иметь далеко идущие последствия. Знаю. Недаром же я так люблю в людях тщеславие.

Он, не спеша, спустился по залитым белёсым светом ступенькам, шагнул в темноту, тут же растворившись в ней – тень в тенях. Ветер прошёлся по верхушкам деревьев, растрепав листья. Луна, решившись, заглянула под крышу усыпальницы, словно лампой высветив ледяную розу и чёрный провал трещины в крышке саркофага.

Вместо послесловия

Из работы Агнетины Ворс «Женщина и власть. Ложь, растянутая на века». Отпечатано в типографии Рагнерского университета Общественных и Гуманитарных Наук.

Большинство современных историков полагает, что начало расцвета эпохи королевства вингеров, иначе именуемых Крылатыми, пришлось на время Раганского мятежа (возможно, чуть ранее). Но некоторые исследователи утверждают: не только расцвет, но и само королевство возникло гораздо позднее, доказательством чему служит отсутствие каких-либо источников, подтверждающих участие вингеров в мятеже. И я склонна согласиться со второй версией. Если рассматривать полумифическое государство Крылатых всего лишь как не слишком большую часть Закатных земель, приходиться согласиться: переворот в Рагане не мог не затронуть интересов вингеров. Соответственно, они обязаны были принять ту или иную сторону. Но почему-то не приняли. Почему? Возможно, их тогда просто не существовало.

Как я уже упоминала в начале данной главы, вингеров окружает множество легенд. Кто-то даже берётся всерьёз утверждать, что они не относились к виду Homo sapiens, имели крылья, обладали магией и прочими чудесами. Но если не брать в расчёт чересчур бурную фантазию людей, взявших на себя смелость называться учёными, останется немало удивительного и даже необъяснимого.

Во-первых, королевство вингеров возникает буквально из ниоткуда, простите мне подобное несерьёзное выражение, «выпрыгивает» на историческую арену. Во-вторых, оно в небывало быстрые сроки достигает по-настоящему огромного экономического влияния (и этого отрицать нельзя). В-третьих, никому доселе неизвестное государство становится едва ли не политическим центром всех Закатных земель. Я уже не упоминаю его неестественную и выпадающую из всех теорий развития общества милитаризированность. Умолчу я об этом, так как сей факт, на мой взгляд, кажется весьма спорным. Да и не слишком большое значение всё это имеет для моего труда.

Предлагаю остановиться на фигуре легендарного короля Арэна (Орена, Орентуса). В той или иной форме, используя те или иные аллегории, мифы о нём донесли до нас следующее: он выстроил (восстановил?) цепь фортификационных сооружений на границе с Багровыми Степями; начал чеканку собственной монеты, которая впоследствии стала первой общеторговой валютой (для желающих я готова обосновать это утверждение); за счёт привлечения наёмников, собрал армию, сравнимую с силами того же Рагана; открыл университет (это в милитаризированном-то государстве!) и прочая, и прочая, и прочая. Включая ковку небезызвестного меча, предсказателя конца света, легендами о котором мы все зачитывались в детстве. Но оставим аллюзии и символизм любителям мистификаций.

Итак, думаю, даже мои самые непримиримые оппоненты согласятся: Арэн – фигура одиозная, король-прогрессор, государь-просветитель. Но! Все мы его знаем как просто Арэна или Орентуса. Теперь же вспомним его менее легендарную, но всё же известную супругу. Как её звали? Ренна Мудрая. Мудрая! Согласитесь, подобные прозвища исключительно из личной симпатии не даются. Так, может, и не было никакого государя-просветителя, а был простой, абсолютно стандартный, я бы даже сказала типичный для своего времени князёк, которому повезло взять в жёны умную женщину? Конечно же, о такой правде мифы умолчат, поскольку место по-настоящему достойной супруги всем хорошо известно: дети, кухня, церковь.