Текст книги "Я стану твоим зверем (СИ)"
Автор книги: Катерина Снежинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
ГЛАВА 10
Просыпаться вместе с рассветом всегда неприятно, а уж когда тебя стаскивают с кровати силком, неприятно вдвойне. Спросонья Ренна и не поняла, кто это её за руку волочёт, зато испугаться успела: брыкнулась, угодив пяткой в твёрдое, попыталась пощёчину залепить, да промахнулась – ладонь скользнула по воздуху, по чьим-то волосам.
– Да тише ты! – прошипела Брэна, ловко скрутив руки принцессы у неё же за спиной. – Пойдём скорее, а то всё пропустим.
– Да что случилось?
– Не кричи, а то слуги набегут, – зашептала госпожа Орун, попытавшись рот её высочеству зажать, но только ногтями по носу царапнула. – Я сама толком не знаю, что случилось, но явно что-то важное. К суженному моему кто-то явился, темно ещё было. Так мой-то подхватился, помчался, едва успев портки нацепить. Только и удалось разобрать: ему срочно нужно попасть туда, откуда статую дракона хорошо видно.
– Какую статую? Кто пришёл? – Из лихорадочного бормотания бывшей наперсницы Ренна ничего не поняла. Да и сложно соображать, когда в голове ещё ото сна не прояснилось, а спутанные волосы не только в рот, но, кажется, и в уши лезут. Поправить же их никакой возможности нет – руки-то держат. – Да пусти ты!
– Ну а что мне делать было, если ты в драку полезла? – госпожа Орун сделала вид, будто смутилась, правда, получилось у неё не слишком правдоподобно. – Ладно, пошли быстрее!
– Куда?
– Да на балкон твой, сколько раз одно и то же повторять надо?
Девушка схватила её высочество за запястье, поволокла слабо сопротивляющуюся принцессу к двери.
Правда, упираться Ренна мигом перестала, как только увидела каменный палец, с восседающим на макушке золотым драконом. Солнце, вопреки сетованиям принцессы, уже успевшее подняться довольно высоко, но всё равно только выглядывающее из-за скалистого хребта, подсветило статую, рождая вокруг неё чуть подрагивающую сияющую ауру. Сам же кекур оставался в густой лиловой тени, но гигантскую арку то ли провала, то ли прохода внутрь горы всё же разглядеть было можно.
Крылатых, которые сидели – или стояли? – по краям ступеней, спускающихся от арки в никуда, Ренна сначала за украшение вроде горгулий приняла, какими любили свои дома наранцы украшать, да ещё и удивилась, почему раньше их не замечала. Только через пару мгновений до неё дошло: никакие это не скульптуры, а самые обыкновенные драконы. В смысле, с крыльями, когтями, хвостами и всем, что полагалось. Синие, зелёные, жёлтый – всех цветов радуги и оттенков – они замерли в одинаковой неподвижности, чуть приподняв наполовину расправленные крылья, дугами выгнув шеи, склонив гранёные головы к выпуклым грудинам, по-кошачьи обернув хвосты вокруг лап. Всего их было четырнадцать – по двое на ступеньку.
– Что там происходит? – непонятно у кого ошарашено спросила Ренна.
Естественно, ответа она не дождалась.
Зато в чёрной пасти входа появились ещё двое Крылатых. Одного – тёмно-красного с антилопьими витыми рожками – принцесса знала, а вот второго нет. Да такого один раз увидишь – никогда не забудешь, даже если захочешь. Громадный – Яо головой ему до плеча не доставал, хотя шею молодой Защитник гордо вверх вытягивал; чешуя густого, насыщенного, словно бы даже чуть светящегося в полумраке алого цвета; хребет на спине топорщился горным отрогом; рога на узкой, сильно вытянутой морде мощные, буйволиные.
Драконы шли не спеша, грузно переваливаясь с лапы на лапу, но ничего смешного в их походке не было, наоборот, жутковато, хотя с балкона Крылатые выглядели совсем небольшими, но уж ни как не игрушечными.
Когда двое появились на ступенях, звери, сидящие по краям, слаженно, будто репетировали это сотню раз, подняли морды, распахнули крылья во всю ширь, рявкнули в четырнадцать глоток. Рёв ударился в стены каменной чаши, в террасы склонов, разбился осколками эха, кажется, не ослабевающего, а только усиливающегося. И будто в ответ на него в саду зашумели деревья – тревожно, лихорадочно. Невесть откуда взявшийся сухой горячий вихрь взметнул волосы девушкам, хлестнул по лицам, запорошив глаза мелким песком.
– Да что!.. – крикнула принцесса, едва себя расслышав.
Отступила от перил, придерживая вздымающийся пузырём подол, локтём загораживаясь от ветра.
Там, на скале, тёмно-красный дракон спустился по лестнице – толстый хвост волочился следом змеёй. Остановился на последней ступеньке, на один удар сердца замер: тёмный силуэт на фоне ещё более густой черноты. А потом тяжело, словно бы с натугой взмахивая крыльями, взлетел. И тут же все четырнадцать защитников взмыли в воздух, на лестнице остался только алый Крылатый.
Драконы клином, поднимаясь по спирали, летели вслед за маленьким, взрыкивая коротко, зло. Хлопки огромных крыльев доносились до балкона сухими аплодисментами. Один Защитник вырвался вперёд, вытянувшись в струну, бросился на Яо – вот-вот протаранит! Но в последний миг, действительно последний, нырнул вниз, прошёл под брюхом красного.
И вот тут принцесса поняла: драконы гнали Яо, как собаки гонят оленя.
– Что они делают?!
Хлещущий порыв ветра заглушил крик принцессы, загнал его обратно в горло, заставив подавиться, закашляться.
– Яо изгнали, – ответил Нангеши спокойно и ровно – Говорящему ветер явно не мешал.
– За что?
– Он желал стать гемноном. Но хотел занять это место не силой, а подлостью и коварством.
– Да это же… Это бред какой-то!
Ренна растерянно оглянулась на свою наперсницу, но девушке не до принцессы было. Госпожа Орун, обеими руками вцепившись в перила балкона, подавшись вперёд, следила за драконами. Глаза у неё возбуждённо поблёскивали, на губах полуулыбка. Помниться, ещё в империи госпожа Орун тайком бегала на борцовские состязания, уважала и медвежью травлю. Её высочество увлечения фрейлины никогда не понимала. Да и драконы уже успели почти раствориться в белом небе, в пожарище наконец-то вышедшего из-за хребтов солнца, превратились в крохотные, едва различимые силуэты – не поймёшь, что происходит.
И ветер утих так же резко, как и поднялся.
– Объясните толком, что произошло, – потребовала принцесса, тыльной стороной ладони утереть взмокшие виски.
– Сегодня утром, при гемноне и главах родов, было доказано предательство Нерина, – невозмутимо пояснил Говорящий, поправив капюшон, натянув его край до кончика носа.
– Кто такой Нерин? – машинально переспросила Ренна.
– Яо – это прозвище, означающее «младший». Отец дал нашему бывшему брату имя Нерин.
– Бывший брат, – нервно хмыкнула принцесса, – но я помню, да. Так, кто доказал это самое предательство?
– Во-первых, люди нам передали переписку Яо с твоим отцом. Император обещал поддержку Нерину, собирался войска прислать. Признаюсь, я не слишком хорошо в этом разбираюсь.
– Зато я неплохо, – принцесса прислонилась к балюстраде, обеими руками оперлась позади себя о перила. Чересчур ровный тон Нангеши её раздражал, но не сильно. Так, досада, вроде зудящего в углу комнаты комара. На Ренну и саму ледяное спокойствие накатило – неестественное и ненормальное – она это понимала. Зато голова стала ясной, мысли чёткими, упорядоченными, будто её высочество и не думала, а с заранее заготовленного листа читала. – И ещё раз повторяю: это бред. Отец потому Защитников и поддерживает, чтобы империи не пришлось на Грани собственные войска держать. Слишком дорого, слишком неудобно, да и враг неизвестен.
– Переписка Яо свидетельствует о другом, – шевельнул плечами под мантией дракон.
– И кто вам предоставил эту… переписку?
– Человек, – будто даже удивился Говорящий, – она его мать, – кивнул на Брэну.
– Шито белыми нитками, – фыркнула очнувшаяся госпожа Орун.
– Видимо, не для местных, – негромко отозвалась Ренна. – Вы хоть поинтересовались, умеет ли Яо писать? Насколько я знаю, у драконов своей письменности нет. Ладно, письма. Что ещё?
– Умеет. И читать тоже. Он увлекался вашими трудами о войне, но держал это в тайне. И это тоже говорит не в его пользу. А тому, что он хотел завладеть матерью гемнона, свидетелей было много.
– Завладеть – это, надо понимать, помочь до дому добраться? – усмешки её высочество прятать и не собралась. – Хорошо хоть не овладеть. Только не очень понятно, на кой ему такое сокровище. Неужто на самом деле любовью воспылал?
– Про чувства я ничего не знаю, – всё так же мягко, словно уговаривая, ответил Нангеши. – Но поскольку Яо нуждался в помощи императора…
– Ага, понятно, – кивнула Ренна, – хоть кто-то из драконов наконец-то понял, что такое политические интересы. Ну надо же! Не прошло и нескольких веков! Это всё?
– Нет, не всё. Ещё совет, который он вам дал перед судом Старшей Матери. Про Суд Силы.
– Но это вовсе не… – возмутилась было её высочество и захлопнула рот – даже зубы клацнули. По спине продрало холодом, как тёркой. – Зачем ему это потребовалось?
– Он решил, что ты непременно вмешаешься, а остановить поединок способен только гемнон. Тем самым Арэн навлечёт на себя гнев духов, – говорил Крылатый по-прежнему размеренно, но у Ренны было стойкое ощущение: из-под своего капюшона он пристально за ней наблюдает, будто ожидая чего-то. – А ничем хорошим для него это не закончится. Если Яо повезёт, то карой для гемнона станет его смерть.
– Весьма хитроумный план, – кивнула принцесса, прикусив щёку, лишь бы не захихикать истерично. – И пришёл в голову мальчишке, почти ребёнку! Да он просто гений! Только с чего вы решили, будто это он мне насоветовал?
– Ни у кого больше возможностей не было. До суда возле тебя был только Яо, а во время Барт. Но все видели – он ни слова не сказал.
– Даже так? А, может, он не вслух говорил, а как-то иначе?
– Люди не владеют магией и не могут принимать мысли.
– Да, я забыла, – пробормотала Ренна, растирая лоб. – Пожалуй, доказательства действительно веские. И стоят того, чтобы выгнать ребёнка из дома под всеобщее весёлое улюлюканье. Вы хоть подумали, как он выживет? Яо же ничего, кроме этой вашей Харсом драной Грани, не видел!
– Поэтому изгнание и является самым суровым наказанием для Крылатого, – равнодушно ответил Нангеши. – И Нерин не ребёнок.
– Ну да, – пробормотала принцесса. И для самой себя неожиданно рявкнула: – Оставьте меня! Все!
Говорящий просто кивнул, словно только этого и ожидал. Брэна, глядя искоса, по-сорочьи, с болезненным любопытством, присела в реверансе. Принцесса отвернулась, снова опёрлась о перила, слепо глядя в сад и ничего не видя, лишь марево дрожало перед глазами.
«А как же любовь?» – «А-а… Нет, такое бывает, конечно…»
Бывает, естественно, бывает. Даже с драконами случается, почему бы и нет?
«Такое чувство, будто в зверятнике живу. Не в лесу, а как раз в яме какой-то, куда тварей понапихали и меня вместе с ними – грызёмся, трупоеды!» А потом: «Но я же тоже всё-таки не человек, воспитывали меня по-другому и смотрю на такое иначе!»
Устал от местных нравов, подался к людям? Но откуда дракону, ничего кроме родных скал не видевшему, знать, что можно жить и по-другому? Он не мог «устать» от местных нравов, просто потому, что понятия не имел, будто можно по-другому. Или такая тонкая душа, слишком остро чувствует? Настолько тонко и остро, что у людей подался в наёмники, в телохранители?
«Получается, я заранее знал, что он тебя лапать полезет?»
Как, действительно, можно это знать, самому всё не подстроив? Но рассчитать, что человек ногу подвернёт… Не было там ловушек! Вот если только… если только… А так смутившая жидкость вытекла из туфли или стекла с неё? Можно ли сотворить петлю из воды, которая, например, дёрнет за каблук?
«Он решил, что ты непременно вмешаешься, а остановить поединок может только гемнон. Тем самым Арэн навлечёт на себя гнев духов» Это Яо-то, людей только с одной стороны и знающий? Есть же у него аж три «женщины для удовольствия»! Точнее, были у него три женщины.
– Как же мне это всё надоело, – простонала Ренна сквозь стиснутые зубы. – Хоть бы поскорее всё к Харсу провалилось!
* * *
Ренна заметила дракона только потому, что он хотел быть замеченным. Сколько Крылатый стоял, прислонившись спиной к столбу, подпирающему стрехи крыши, сколько любовался, как её высочество пытается взнуздать свою кобылку, слава Великому, смирно переносящую издевательства, принцесса понятия не имела. Долго, наверное. Защитник молчал, не заговорил даже когда девушка его увидела. Она тоже заговаривать не спешила, лишь косилась на шрамомордого – Нках одним только видом умудрялся напугать до колик. Да и не до разговоров, тут бы седло, оказавшееся совершенно неподъемным, на лошадиную спину взгромоздить.
Ренна, прогнувшись в пояснице, по-стариковски покряхтывая, придерживая проклятое седло не только руками, но даже и грудью, почти-почти подняла его так, как нужно, но мокрые от пота пальцы поехали по шлифованной коже, мускулы желейно дрогнули, и седловина брякнулась на пол денника, подняв облачко соломенной трухи. Кобыла покосилась на хозяйку и отошла – видимо, от греха подальше. Принцесса тихонько выругалась сквозь зубы, пнув клок сена.
– Далеко собралась? – глухо поинтересовался дракон.
– Куда угодно, только б подальше отсюда, – буркнула Ренна, пнув ещё и седло. – Лучше последней служанкой в империи быть, чем тут!
– Ну-ну, – хмыкнул Нках.
– А что вы предлагаете? – её высочество решительно откинула растрёпанные волосы за спину. – Чего мне дожидаться? Пока меня, к примеру, не решатся убить?
– Это ты про Ингрин, что ли?
– Да хоть и про неё! Знаете, существовать бок о бок с покойной возлюбленной собственного супруга не слишком уютно! – Ренна почти кричала, но ей дела не было, какое впечатление она производит. И до слёз, брызнувших из глаз, тоже. Туго скрученная пружина, каждый день стягивающаяся всё сильнее, расправилась, распрямилась с треском, разнося самообладание в клочки. – Я твёрдо решила: уеду, и никто меня не остановит, вы слышите?! Никто и ничто! Плевать на всё! К Харсу, к тварям и империю, и политику! Плевать!
– Да ты хоть соображаешь, что будет?
Кажется, дракон едва удержался, не добавил «дура» или ещё что похуже.
– А что я должна соображать? Это подорвёт авторитет вашего обожаемого гемнона? Так мне-то что за дело? Его заподозрят в слабости? Ну и очень хорошо! Может, кто башку открутит!
– Заткнись! – рявкнул Нках.
– Хватит, намолчалась! – выкрикнула Ренна.
И плюхнулась на кипу соломы, уткнулась в колени, разрыдавшись в голос, до икоты. Слышала, как дракон мнётся – кожаная куртка поскрипывала, как переступает с ноги на ногу. Слышала, что он подошёл. По движению воздуха почувствовала, как на корточки присел. Только вот слёз не остановить было – лились и лились, словно внутри головы плотину прорвало.
– Послушай, – негромко, но словно бы раздражение сдерживая, с утробным прирыкиванием заговорил Крылатый. – Ингрин для тебя не угроза, вот никак. Просто не ходи к усыпальнице и всё. А потом уговоришь Арэна от неё избавиться. Я же ваше племя знаю. Вы любого на что угодно уломаете. Он тебе ещё и спасибо скажет. Потом.
– Как же, скажет! – с подвыванием выдавила её высочество. – Он её лю-убит!
– Нет так, как ты думаешь.
– А как по другому-то можно?!
Дракон замолчал и молчал долго. Ренна уж решила: совсем не заговорит. А слёзы и иссякать стали. В голове стало пусто и очень просторно. И обруч, сжимающий рёбра, пропал, дышалось хоть и нелегко – немудрено после таких рыданий! – но всё равно свободнее.
– Слушай, если я тебе кое-что скажу, ты останешься? – выговорил Нках, наконец.
– Откуда ж мне знать, что вы скажите? – сипловато отозвалась её высочество, головы не поднимая.
Во-первых, демонстрировать распухший сопливый нос и покрасневшие глаза желания не было. Конечно, красиво плакать принцесса умела, учили, но сейчас не тот случай. А, во-вторых, любоваться изувеченной физиономией Крылатого совсем не хотелось.
– То, что другим слышать нельзя. Об этом знают только Арэн и я. Даже Нангеши, может, лишь догадывается. А, может, и не догадывается вовсе.
– Ну?
– Останешься или нет?
– Я ведь ещё ничего не услышала!
– Харсова кукла! – рыкнул шрамомордый. – Ингрин не его женщина и никогда ей не была!
– Так я и поверила! Да все вокруг…
– Она сестра! – прошипел Нках. – Сестра, поняла?
– А вот с этого места поподробнее.
Ренна вытерла нос о коленку и всё же выпрямилась, исподлобья глядя на обалдевшего дракона.
– Ты чего? – ещё помолчав, спросил меченый.
– А чего я? – удивилась принцесса.
– Специально, что ли, всё устроила? Чтоб про Ингрин узнать?
– Ну-у, не то чтобы именно про неё, но надо же с чего-то откровенный разговор начинать, верно? Что-нибудь сногсшибательное вы бы мне всё равно рассказали.
– Это с каких таких заслуг?
– Хорошо, давайте разберёмся, – кивнула принцесса и принялась пальцы загибать. – Вы очень преданы гемнону, как у нас говорят: до мозга костей. Даже после того, как Арэн вас изуродовал, остались, и мстить не собираетесь, так?
– Ну…
– Во-от. Дальше. Мой побег все расценят как слабость гемнона, то есть, позор и повод его спихнуть с трона. Ну, не с трона, но неважно. То есть, вы меня обязательно попытались бы остановить. Но не силой сдержать – я ж мать! – а убедить. И, в-последних, такие вояки, как вы, на дух не переносят женских истерик, понятия не имеют, как с ними справиться. Логично?
Нках ей ничего не ответил. Сидел, рассматривал. И по выражению его лица непонятно было: то ли восхищается он её высочеством, то ли прикидывает, как бы шею свернуть половчее. Спроси кто, Ренна бы поставила на последнее. И, честно говоря, под этим взглядом принцесса очень неуютно себя чувствовала.
– Ну я же не виновата, что вы подумали, что я могу оказаться такой дурой, что попробую сбежать, даже еды с собой не прихватив, – Ренна развела ладонями, по-прежнему обнимая колени. – И если что… – принцесса окончательно смешалась, почесала кончик носа. – Так что… тьфу ты! В общем, рассказывайте про Ингрин дальше.
– Я уже всё сказал, – хмуро буркнул дракон.
– Нет, вы только начали, – не согласилась её высочество. – Во-первых, почему ваше родство такая страшная тайна?
Крылатый подумал, да и сел рядом с принцессой на солому, ноги широко расставил, даже пихнул девушку бедром, сунул в зубы травинку.
– Да потому что папаша её не от своей матери родил, – ответил очень нехотя.
– А от кого?
– Чего не знаю, того не знаю. Я вообще их разговор, в смысле, Арэна и Ингрин, случайно услышал. Как раз перед тем, как… Перед тем, как она погибла, – Нках, видимо, сам того не замечая, потёр костяшкой шрам. – Может, чего не так и понял, но брат вроде бы всегда знал, что она нам сестрой приходится. В общем-то, оно и понятно, будущий гемнон. Кому отец дочуру, да ещё такую, поручить мог?
– Такую – это какую? – уточнила Ренна.
– Да она с детства дурная была! – дракон раздражённо выплюнул соломинку. – Это разве Крылатая? Арэн, когда ещё Красной балкой командовал, её в отряд взял. Выучил и при себе постоянно держал, вроде как с детства они дружили. Но слухи-то пошли, слугам рот не заткнёшь. А там и наши подхватили – дело-то невиданное! А Арэн… Да он такой у нас: за всех в ответе и про все вины виноват. Не уберёг, не спас! Как же, казни теперь себя до самого костра! А тут я ещё под лапу подвернулся. То есть, получается, он и мне жизнь покалечил. Ну как тут себя не гробить?
– Нет, подождите, не получается. Она же кричала, мол: «Не отдам тебя, кольцо моё!»
– Здесь я тебе ничего точно сказать не могу, услышал-то я немного. Но Ингрин вроде вбила себе в башку, что это она, а не Арэн должна следующим гемноном быть. По рождению-то, получается, раньше всех из нас родилась. Видимо, понимала: не примут такого, вот и решила стать хотя бы Старшей матерью. Брат с ней вроде как не соглашался, но поручится так оно или нет, не могу.
– Так они же единокровные брат с сестрой! – ахнула Ренна.
– И что? – явно не понял Нках, покосился удивлённо.
– Да так… ничего, – промямлила принцесса. – Ладно, спасибо за рассказ. Я надеюсь, что в следующий раз вы будете столь же откровенны.
– Не наглей, – хмуро предупредил дракон.
Но что-то в его физиономии было такое… Уголки губ, что ли, дрогнули, словно он улыбнуться собирался, да передумал? Или, может, морщина между сурово сведёнными бровями не такая глубокая стала? Да кто ж его знает?
– А я и не наглею, – ответила принцесса, для себя же неожиданно подмигнув. – Просто персики не люблю. И никто меня их есть не заставит.
«И быть несчастной тоже» – добавила, но про себя, не всё стоит вслух говорить. А если уж со счастьем не сложилось, то, по крайней мере, можно жизнь устроить по собственному, а никак не чужому, усмотрению. Не зря же она принцессой родилась, а не крестьянкой.
* * *
Дом гемнона поражал воображение. Правда, не положенной ему по чину роскошью, а убогостью. Лепнина и барельефы обветшалого фасада милосердно скрывал плющ, местами завядший, висящий сухой мочалкой. Чашу неработающего фонтана забили ещё прошлогодние, кажется, листья, ветки, песок. Плитка на подъездной дорожке растрескалась, как и три ступеньки, ведущие к рассохшейся, украшенной зеленоватыми потёками двери.
– Подожди меня здесь, – велела принцесса Нкаху.
Тот в ответ лишь плечами пожал, уселся на верхнюю ступеньку, расположился основательно. Сразу ясно, ждать будет до посинения, никуда не уйдёт – даже и надеяться нечего. Собственно, Ренна и не надеялась, да и убегать от своего нового стража не собиралась. А вот в дом ей идти не хотелось, непонятная робость одолела. Потому-то её высочество и толкнула дверь – не сильно, но решительно, не оставляя себе шансов, перешагнула порог.
В холле было сумрачно, пахло старой, слежавшейся пылью и ещё чем-то сладковатым, похожим на дымок от горящего можжевельника, но не так резко, как на коптильнях. Высокие окна арками закрывали плотные и изрядно грязные портьеры. Мебель, наверное, роскошная стояла в чехлах. Принцесса провела по одному рукой и брезгливо вытерла испачканную в пыли ладонь о юбку.
– Эй, – позвала не слишком уверенно, не решаясь повысить голос, – есть тут кто-нибудь?
Прислушалась – ни звука. Вообще ничего: ни скрипа половиц, ни голосов, даже шороха кустов, росших возле входа не слышно, хотя дверь осталась полуоткрытой.
– У него и слуг нет? – спросила Ренна у сгорбленной спины дракона, оставшегося на ступеньках сидеть.
Нках даже не шевельнулся. Принцесса с трудом, но поборола-таки желание сбегать, посмотреть: не окаменел ли Крылатый, не превратился ли в траченную временем статую. Ещё разок вытерла ладони и медленно, зачем-то про себя ступеньки считая, поднялась на второй этаж.
Здесь царило такое же запустение: паутина по углам и клоки пыли, на затёртом полу грязные следы ног, лак на дверях облупился, дерево словно струпьями покрылось. Зато сладковатый запах дыма стал сильнее.
Ренна наудачу открыла дверь, ожидая увидеть всё что угодно – от ещё одной сокровищницы, до логова пожирателя младенцев, – но никак не мастерскую, а комната ею и была. Радостное солнце било в чисто промытое окно, лишённое занавесок, лилось на не слишком тщательно подметённый пол, кувыркалось в разложенных на бархатных подушках выпуклых стёклах. Инструменты – пилочки, до смешного маленькие ножечки, стамесочки и ещё что-то, чего принцесса никогда не видела – висели на стене, каждый на своём месте. На полках баночки и горшочки с плотно притёртыми крышками, отдельно ровная стопка чистых льняных салфеток. В углу комнаты, как дрова, валялись рога: обломки, аккуратно отпиленные куски и целые; ветвистые, закрученные – всякие. На противоположной стене тоже полки, уставленные статуэтками.
Принцесса оглянулась через плечо, посмотрела в один конец коридора, в другой – по-прежнему никого и ни звука. Осторожно, морщась в ожидании скрипа, прикрыла дверь. На цыпочках подошла к полкам. Кого тут только не было: животные, деревья, даже цветы – и все размером не больше ренниного мизинца. А чуть в стороне стояла очень узнаваемая фигурка Яо: вытянулся во весь рост, отирает лицо ладонями и как-то сразу понятно: парень только что вынырнул из воды, восторг его просто распирает. Рядышком Нках: сидит, широко разведя колени, строгает палочку. И снова понятно, что не просто так сидит, а у костра, ночь уже, наверное. Тут же и Нангеши без мантии, окна нет, а всё равно в него смотрит – грустный, даже безнадёжный какой-то.
А на полке чуть выше целый ряд скульптурок, впереди явно пустое место – одной не хватает. Девочка, ещё одна, только постарше, подросток, девушка – все разные, но всё равно одна и та же: смеющаяся, насупленная, рассерженная, даже зловредная, вот-вот кому-то язык покажет.
Ренна потянулась, взяла статуэтку, провела по прохладной полированной кости пальцем. Фигурка изображала девушку, сидящую то ли на скамейке, то ли на качелях – за пышным юбками не разобрать. На коленях раскрытая книга, но смотрит человечка в сторону, будто прислушивается, теребит цепочку круглого медальона, висящего на шее. На крохотном пальчике перстень, вырезанный с таким мастерством, что все завитки оправы разглядеть можно, разве что искры в камне не играют.
себя со стороны узнать сложно, а в статуэтке и подавно. Но знакомые с детства, привычные, как собственная рука вещи узнаются без труда.
Принцесса аккуратно, словно она разбиться могла, поставила скульптурку на место. Поближе подошла, коснувшись полки грудью, рассматривая фигурки. Ну да, котёнка ей на шестилетие подарили. Ренна её Госпожа Фуфу назвала, удивительно ленивая выросла кошка, но очень высокого мнения о себе. Спать предпочитает ни где-нибудь, а в императорской постели. Отец, сначала, злился, а потом ничего, смирился. Так в обнимку до сих пор и ночуют.
Вот это, наверное, перед представлением послам. Сестра тогда наговорила, что они её, Ренну, сватать приехали, а за гемнона дочь отдавать император передумал. Принцесса тогда в сад удрала и платье в клочки порвала, решив, что ждать её никто не будет, как-нибудь обойдутся. Ничего, подождали.
А вот такого Ренна не помнила. На дереве она, что ли, сидит? Юбки выше колен задраны, все ноги наружу.
И вот что странно: фигурки, маленькую девочку изображающие, едва не дышали – живые, по-другому не скажешь. Но чем старше модель, тем холоднее статуэтки. Красивые, но чего-то очень важного им не хватало. И позы какие-то… Как будто слишком правильные, словно специально модель позирует…
Дверь распахнулась с таким грохотом, словно целиком из железа отлита была, ручка врезалась в стену, обрушив целый пласт штукатурки.
– Что ты тут делаешь? – низкий рявк дракона прокатился по маленькой комнате, ударился от стен, вернулся без эха, заставив волоски на коже дыбом встать.
Наверное, Крылатый должен был ужас наводить: громадный, плечи сутулятся, будто броситься готов. Всклокоченный, рубаха расшнурована до пупа, глаза кровью налиты. Да, выглядел он кошмарно. Точь-в-точь Его Императорское Величество, изволивший вина перекушать. Даже за косяк хватался так же.
– Что тебе надо? – набычился гемнон, злобно глядя исподлобья.
– В данный момент или вообще? – уточнила Ренна, стряхнув с рукава пылинку. – Если говорить про сейчас, то, пожалуй, мне нужно уложить вас в постель.
– Зачем? – помолчав, спросил Арэн, заметно снизив тон.
– Так ночь на дворе, – беспечно отозвалась принцесса.
– Да?
Дракон недоверчиво глянул на окно.
– Это луна, пусть она вас не смущает. Пойдёмте, я уложу вас в кровать и велю подать… Чем вы там набрались? – Ренна не без труда отодрала пальцы дракона, вцепившиеся в косяк. И охнула, присев. Всё-таки папенька, человек тоже немалых размеров, весил поменьше. – Пойдёмте, а то вы всех слуг на уши поставите, завтра опять сплетни пойдут. Оно вам надо? Сейчас ляжете, поспите, а с утра станем разбираться.
– С чем?
– А со всем и сразу, – пообещала принцесса. – Будем считать, что наша семейная жизнь с завтрашним восходом солнца и начнётся.
Гемнон, послушно шагнув из комнаты, покосился на её высочество. И взгляд дракона был каким угодно, но только не угрожающим. Пожалуй, больше всего он походил на испуганный, если б драконы вообще пугаться могли.
