Текст книги "Том 2. Клетка для простака"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 33 страниц)

– Ты значишь для меня не больше, чем она! – грохотал Брэдстоун. – Ей вздумалось сбежать и выйти замуж за негодного подлеца – бросив меня и моего отца! Она получила то, что заслужила, – нищету и тебя! И тебе досталось то, что ты заслужила, – ее фригидность и эгоизм. Клянусь Богом, это все, на что ты можешь рассчитывать!

– Вам не кажется, господа, что лучше успокоиться, отложить пока все разногласия, а завтра спокойно и интеллигентно обсудить все проблемы? – вдруг прозвучал ровный голос. Он принадлежал пляжному мальчику, который стоял, опершись о край стола, с веселой улыбочкой, придавшей ему еще более мальчишеский вид.

– Что за черт! – еще больше взвился Брэдстоун. Он оценил белокурого Корнелиуса одним покрасневшим слезившимся глазом, а затем снова обратился к своей сестре: – Отвратительно, что ты сама появилась тут нежданно-негаданно, но разрази меня гром, если я стану терпеть твоих красавчиков, вынюхивающих, что бы прибрать к рукам, не потрудившись хотя бы день! Убирайся с моего острова! Вон! – И он еще яростнее замахал тростью.

Джойс Джонсон оскалила зубы и попыталась выкрикнуть что-то злое, но у нее вырвался только сдавленный всхлип.

Но тут, откашлявшись, совершенно неожиданно вмешался Лофтинг.

– Сэр, шторм все еще продолжается. Нельзя ли предоставить миссис Джонсон и ее другу комнату на ночь, а утром они отбудут?

– Гм-м-м! – проворчал старик. – Они прибыли в ужасную непогоду. Не вижу причины, почему бы им не отбыть обратно. Если посчастливится, они утонут, и мир освободится еще от двух паразитов!

– Послушай, ты, старый ублюдок, – проскрежетала дама, – тебе не удастся выбросить меня с острова. Корнелиус не допустит этого. – Она бросила взгляд через плечо на бронзовокожего молодца, у которого автоматически заиграли мускулы только при одном глубоком вздохе. – Я еще не познакомила тебя с Корнелиусом, не так ли? Мистер Брэдстоун, это мистер Райан. Он не только мой любовник, дорогой братец. Он к тому же и мой телохранитель, поэтому попробуй грубо обойтись со мной! Я остаюсь здесь, чтобы познакомиться с твоими подставными дочерьми, которым тебе так не терпится всучить все свои денежки. И я тебе обещаю, что сделаю все, чтобы ни одна из них не получила и пенни!

Свое заявление она произнесла таким спокойным ядовитым тоном, что я стоял, обливаясь холодным потом. В наэлектризованной до предела атмосфере никто не мог проронить и слова в течение нескольких секунд. К тому времени, как у всех нас восстановилось дыхание, дамочка завихляла своим задом в цветочек и направилась к выходу из столовой, но прежде чем исчезнуть, бросила напоследок еще одну презрительную реплику:

– Я поживу в своей комнате – пока не сочту нужным уехать отсюда.

Корнелиус уставился в пустой дверной проем, с той же веселой улыбочкой и с тем же презрительным скучающим видом. Пожав плечами, он посмотрел прямо на старика, а потом неторопливо двинулся вслед за Джойс.

Я так и не определил, кто был в большей ярости – Лофтинг или его хозяин. Но потом решил, что злы они в равной степени. Только Брэдстоуну потребовалось больше времени, чтобы взять себя в руки, и у него было меньше резона делать это.

– Нетрудно заметить, – произнес я безразличным тоном, – что вы с вашей сестрой очень решительные люди. Очевидно, это наследственное.

– Возможно, у нас общая мать, но больше у нас нет ничего общего, – тихо возразил он. – Ничего, уверяю вас. Ничегошеньки общего нет у меня с этой стервой! – Голос его оборвался, и он начал оседать: всю физическую энергию он израсходовал на эмоции. Лофтинг помог ему сесть на ближайший стул, и старик скорчился, тяжело дыша и уставившись пустыми глазами на трясущиеся руки.

– Простите, – печально посмотрел на меня Лофтинг, – но мистеру Брэдстоуну необходимо сейчас отдохнуть. Я принесу ему ужин в постель. Если вы не имеете ничего против, то подождите немного, и я приготовлю вам что-нибудь.

Я покачал головой.

– Не беспокойтесь обо мне. Присмотрите за ним. Я перехвачу несколько бутербродов и полдюжины бурбонов – вот мне и ужин.

Лофтинг торжественно кивнул:

– Шкафчик для ликеров в гостиной.

– Ладненько. Я его разыщу.

– Уж наверняка, сэр, – хмыкнул Лофтинг и захлопотал возле хозяина.

Как только эта пара медленно проделала обратный путь, я тут же отправился в гостиную. К чертям бутерброды! Сейчас меня больше всего беспокоила неприглядная сцена, невольным свидетелем которой я был. Как Брэдстоун и его сестрица ненавидели друг друга – словно подростки, жестокие и бескомпромиссные!

Первые три порции бурбона успокоили мои нервы, поэтому я подумал о своем желудке и, чтобы заполнить пустоту, отправился на кухню, где нашел внушительное блюдо с холодным цыпленком. Потом отыскал досье, которые мне дал Брэдстоун, смешал себе четвертую порцию спиртного и уселся на диван в гостиной, чтобы сделать домашнее задание.

С тремя девушками я уже познакомился – Черил Андерсон, Раймой Сноу и Амандой Боумонт – именно в таком порядке. Я пропустил описание их внешности – интимные подробности уже твердо засели в моей памяти. Не считая Черил, конечно, – тут кое-что еще оставалось уточнить. Однако в отчете я не нашел ничего такого, чего бы не видел собственными глазами, кроме, пожалуй, откровения детективного агентства по поводу Черил. Она была фотомоделью, нудисткой, актрисой и оказалась единственной девушкой, которая жила совершенно одна и управлялась со своими делами с помощью влиятельного агента. Теперь я припомнил, где я видел не только ее лицо, но и ее фигуру – в последнем номере моего любимого журнала для мужчин! Сыщики туманно намекали на то, что она слишком обнажала себя перед камерой, являлась неискренней нудисткой, бесталанной актрисой и безмерно неразборчивой нимфоманкой. Все это не имело никакого отношения к ее идентификации в качестве дочери Брэдстоуна, но, когда вам платит миллионер, вы дополняете свои тощие отчеты цветистыми подробностями. Основная зацепка заключалась в том, что она точно находилась в приюте «Солнечная долина» в подходящее время и в подходящем возрасте. Я не обнаружил ни намеков на ее настоящее имя, ни следов ее происхождения, ни фамилии воспитавших ее приемных родителей. Бумаги на удочерение оказались потеряны.

Пролистав все отчеты, я установил, что эта неполнота сведений относилась ко всем. Похоже, семь девушек находились здесь потому, что по той или иной причине ничего не удалось установить о их жизни до того, как они попали в приют. В трех случаях под сомнение ставилось даже то, что они когда-либо жили в «Солнечной долине». Для дальнейшего изучения я выбрал именно их досье.

К числу наиболее сомнительных претенденток на наследство принадлежала и Аманда. Она работала лаборанткой в Сан-Матео, неподалеку от Сан-Франциско, и в последнее время занималась психологическими экспериментами, связанными с изучением поведения крыс. Для поездки на остров взяла отпуск, но едва ли вернулась бы к своим прежним обязанностям, поскольку служила в лаборатории всего шесть месяцев. До этого училась в университете в Сан-Хосе. В отчете имелся номер ее телефона, и я его выписал.

В досье сообщалось, что Аманда не слишком прилежно училась в колледже и преподаватели считали ее способной, но ленивой. Во время учебы она не очень усердно трудилась, но все-таки умудрялась содержать себя, имея чрезвычайно низкие личные доходы, при весьма обеспеченных приятелях мужского пола. Родители, вырастившие ее, умерли, но родственники заявили, что ее взяли на воспитание из приюта «Солнечная долина».

Ивонн Дженкинс оказалась малоизвестной личностью. С тех пор как ей исполнилось шестнадцать, она зарабатывала себе на жизнь, трудясь продавщицей или официанткой в баре, меняя или, как сейчас, совмещая эти профессии. Ее приемные родители тоже умерли, когда ей было десять, и ее отправили в еще один приют, затем к новым родителям, а потом и еще к одним. В этой суматохе сведения о ее пребывании в «Солнечной долине», само собой, канули в Лету.

Третьей барышней, которая могла и не попасть в нужный приют, оказалась Андреа Строганов. В отчете ее описывали как скрытую садистку. В пятнадцать лет она сбежала из дома. Следов ее приемных родителей обнаружить не удалось. Она работала сиделкой, но ее уволили за то, что она обмыла мужчине гениталии ледяной водой. Комиссии, расследовавшей это должностное преступление, она объяснила свой поступок тем, что недавно порвала со своим дружком и находилась в состоянии депрессии. В соответствии с рапортом, дружков у нее обнаружилось не так уж и много. И я не стал этому удивляться. Вернувшись назад, я просмотрел описание ее внешности, но оно оказалось слишком скупым: брюнетка с бюстом, который едва ли заинтересовал бы меня.

Оставались еще две, с кем я не встречался до сих пор – Робин Маки и Филиппа Джоунс. Родители, воспитавшие их, клялись, что взяли их из приюта «Солнечная долина». Но что касается настоящих имен девушек, то в одном случае оно затерялось, в другом – его, видимо, намеренно забыли. Робин с семнадцати лет работала стриптизершей в Норт-Бич и выступала на сцене вот уже пять лет. Ее родители – отец-алкоголик и мать, безразличная ко всему, – все знали и плевали на это. Девушка больше походила на отца – много пила и выбиралась из постели только по необходимости. Робин с энтузиазмом относилась к сексу и в перерывах между сеансами принимала денежные дары. Как танцовщица она не хватала звезд с неба, но, судя по отчету, активно наслаждалась тем, что обольщала мужчин своим телом.

Филиппа Джоунс представляла собой загадку. В том, что касалось ее личной жизни, агенты не смогли разобраться. Ее друзья, соседи и хозяин (страховой брокер) не знали о ней почти ничего. Ее считали слишком скрытной. Она никогда не говорила о себе, о своих родителях или о своем прошлом. Она не имела ни дружка, ни закадычной подружки. О ее прошлом агенты раздобыли только голые факты, все они вели к известному приюту, однако о ней самой не нашли ровным счетом ничего. Она характеризовалась как аккуратная, умная и самоуверенная девушка; немного рисовала и много читала, иногда ходила с друзьями на концерты или посмотреть хороший фильм. Она проявляла постоянство, поддерживая знакомства с одними и теми же людьми, в большинстве женского пола, но никого не допускала к себе слишком близко.

Я сидел с пустым стаканом в руке, устало уставившись на папку. Имя, напечатанное на обложке, гласило: «Райма Сноу» – и она проявила себя самой безумной из всех. Только к астрологии, вечной жизни, летающим тарелкам, дзэн-буддизму, движению за мир и свободной любви она относилась серьезно. Не хипповала – возможно, из-за непосредственного консервативного влияния присутствия А. З. Брэдстоуна, – но определенно выглядела слегка тронутой. Единственное, в чем ее не сумели уличить, – это в приеме наркотиков. Вероятно, она постоянно находилась в состоянии, близком к наркотическому опьянению, сама по себе и ни в каких дополнительных возбуждающих средствах не нуждалась.

«Итак, о чем же все это мне говорит? – устало спрашивал я себя, откладывая в сторону папки и отправляясь налить себе вторую порцию выпивки. – Только о том, что любая из семи девушек может оказаться наследницей семидесяти миллионов баксов – и никто не докажет обратного».

Я уже приканчивал стакан, решив, что шесть порций – мой предел, когда в комнату вошла чуть полноватая девушка небольшого роста с книгой в руке.

Она бросила на меня взгляд и слегка нахмурилась, ее большой рот и полные губы сложились в неестественную гримасу, выказывавшую то ли неодобрение, то ли неловкость. Ее жидкие прямые волосы имели какой-то неопределенный оттенок между темно-каштановым и черным. Широкое простое лицо с тяжелым подбородком не украшали узкие черные глаза.

Только с первого взгляда вы совсем не обращали внимания на ее лицо. В глаза бросались груди необычайных размеров, они придавали синему пуловеру невероятную форму. Либо лифчик, который она носила, представлял собой шедевр инженерного искусства, либо его содержимое было таким твердым, что совсем не отвисало. Она сразу же удовлетворила мое любопытство, назвавшись Андреа Строганов. Лицо совершенно непримечательное, а фигура – округлая и плотная, достаточно приятная, с намеком на свеженькие ягодицы, выделявшиеся под юбочкой из шотландки, которая не доходила ей до колен.

– Есть что-нибудь почитать? – быстро спросила девушка хрипловатым голосом. Мне пришло в голову, что это ее защитная реакция и что, вероятно, она так же нервна, как Райма Сноу, которая считала, что половой жизнью управляют звезды.

Я пожал плечами.

– Где-то тут мне попадалась на глаза парочка книжек в мягких обложках. – Я указал на низенький столик красного дерева рядом с диваном. – И несколько журналов.

– Я их видела, но я читаю только про убийства. – Она подняла книгу, которую принесла, так, чтобы я смог увидеть название: «Мертвые не чувствуют боли». Я не мог прочитать имя автора, набранное слишком мелким шрифтом.

– Не интересуюсь убийствами, – признался я искренне. – Но готов одолжить вам «Фанни Хилл».

Она кивнула, а ее губы странно задвигались; уголки их извивались в противоположных направлениях, так что казалось, у нее на лице одновременно два выражения – одна половина выглядела веселой, в то время как другая – печальной.

– И вы читаете подобную мерзость! – воскликнула она.

– А кто не читает? – спросил я из любопытства. – Если отбросить наши сдерживающие начала, мы, мужчины, – люди из плоти и крови.

Девушка крепко прижала книжку к груди и нахмурилась еще сильнее, чем раньше.

– Вы, должно быть, тот самый адвокат, о приезде которого сообщил мистер Брэдстоун.

– Верно, – любезно согласился я. – Я здесь, чтобы узнать, кто из вас, леди, лжет и кто получит все деньги.

Андреа молчаливо уставилась на меня с выражением спокойного любопытства.

– Вам это будет легко, мистер Робертс. Конечно же мы все лжем.

– Включая и вас, Андреа? – спросил я нерешительно, ожидая, за что бы уцепиться.

– Естественно. Любая из нас наплетет вам все, что угодно, лишь бы получить денежки. Как только возникнет возможность увеличить наши шансы, мы лжем. Сказать по правде, не верю, что какая-то из нас действительно приходится ему дочерью – однако одна из нас вполне может быть ею, вы согласны? Посудите сами, какой смысл в том, если все деньги пойдут на благотворительность или на что-то в этом роде?

Я покачал головой, неожиданно почувствовав бремя тяжелого дня и пяти порций бурбона, и решил, что еще одна порция совершенно избавит меня от шума в голове, поэтому налил себе и предложил Андреа.

– Нет, благодарю вас, – смутилась она и прижала книгу к груди. – Я не пью. От этого… я делаю необдуманные поступки.

Поскольку спрашивать, пила ли она когда-нибудь на дежурстве, работая сиделкой, было бы жестоко, я быстренько проглотил спиртное, в ту же минуту решив благополучно донести свои мужские достоинства до постели.

Когда я уже собрался уйти, Андреа остановила меня умоляющим взглядом:

– Мистер Робертс, я хотела кое о чем вас попросить. Пожалуйста, сделайте так, чтобы он оставил мне хоть какие-то деньги. Не отдавайте все этим сексуально озабоченным двуличным сучкам!

Я не знал, что ей сказать, поэтому криво улыбнулся и вышел нетвердой походкой. На цыпочках поднялся по лестнице и тихонечко проскользнул мимо двери Аманды – за запертой дверью она в полнейшей безопасности. От мысли, что я могу разбудить кого-то, меня бросило в дрожь.

Я закрыл дверь на задвижку и, тяжело дыша, огляделся. Ни кровать со спускавшимся до полу покрывалом, ни сама комната не предвещали сюрпризов. Я вздохнул с облегчением и подошел к стенному шкафу, чтобы повесить пиджак.

Когда я взялся за ручку, меня стал бить озноб. Что, если Аманды нет в ее комнате и она, решив опять устроить мне стриптиз, поджидает внутри, готовая бросить свое обнаженное тело в мои объятия? Что, если она ждет от меня благодарности?

Я застонал. Что же мне делать?

Ну, остается одно. Не будет же она все время видеть в шкафу, независимо от того, открою я дверь или нет. Поэтому я повернул ручку и потянул. И действительно, внутри оказалась прекрасная обнаженная женщина, но не Аманда, а рыжеволосая Райма, та, которая познакомила меня с практической астрологией Однако все обернулось не так оптимистично, как предсказывали звезды. Мой габардиновый костюм, стоивший больше двухсот долларов, теперь не взялась бы избавить от пятен крови ни одна химчистка. Девушка была мертва!

Глава 5

Райма, вероятно, поджидала в шкафу, чтобы предпринять еще одну попытку убедить меня судить по степени сексуальности о том, кто является дочерью Брэдстоуна.

В Райму всадили нож для мяса с деревянной ручкой, который, возможно, взяли на кухне. Он проделал здоровенную дыру в ее левом легком.

Захлопнув дверцу, я бросил пиджак на кровать, подумав, что нужно позвонить в полицию, но потом решил не делать этого. Сперва я должен сообщить обо всем своему клиенту. Старик, конечно, не в состоянии выслушать эту новость, но с Лофтингом, по крайней мере, я мог бы переговорить. Мне не хотелось, чтобы копы барабанили в дверь еще до того, как Брэдстоун обо всем узнает.

По пути я достаточно долго простоял под запертой дверью Аманды и совершенно случайно натолкнулся в кухне на Лофтинга. Он мыл посуду.

– Разве здесь нет служанки? – спросил я из чистого любопытства. – Экономите или вы нуждаетесь в дополнительной работе?

– Довольно трудно заполучить женщину на остров, – пояснил Лофтинг с ноткой издевки.

– А когда заполучишь, еще труднее удержать ее, – заметил я. – Лофтинг, произошло убийство.

Он не выронил тарелку, которую держал в руках, но и не положил ее. Просто держал ее в воздухе, пока медленно поворачивался, чтобы посмотреть на меня.

– Одна из барышень, сэр? – прошептал он.

Я кивнул.

– И нам нужно вызвать полицию. Но до прибытия копов необходимо сообщить об этом мистеру Брэдстоуну.

– Конечно, конечно. – Лофтинг задумчиво уставился на меня. – Как печально! А вдруг именно она и есть его дочь? Может, кто-то узнал и убил ее, чтобы правда не выплыла наружу? – Он моргнул и опустил глаза. – Кто это, мистер Робертс?

– Райма. Райма Сноу. Она увлекалась астрологией, но почему-то я думаю, что гибель явилась для нее неожиданностью.

– А что еще вы узнали о ней?

– Ничего важного.

– Да, конечно! Жаль, что для вас она – только имя на листке бумаги, – произнес Лофтинг печально.

Я не сказал ему, что мне она доставила такую чувственную радость, которую я запомню надолго.

– Разговоры о ней не сделают ее для нас тем, чем она никогда не была, – заметил я натянуто. – А как быть с Брэдстоуном?

Лофтинг на мгновение задумался.

– У полиции уйдет несколько часов, чтобы добраться сюда, даже на вертолете. Предлагаю позволить ему отдохнуть некоторое время. Я разбужу его через пару часиков. Не вижу причин откладывать звонок в полицию. Мистер Брэдстоун наверняка захочет, чтобы убийцу поймали как можно скорее.

– Думаю, вы правы. Я сейчас же позвоню.

Лофтинг кивнул и наконец поставил тарелку, которую держал в руке.

– Времени мало, верно? – спросил он тихо, заламывая пальцы. – А теперь еще меньше, еще меньше… – донеслось до меня, когда я направился к радиотелефону. Лофтинг все еще стоял в кухне, бормоча что-то себе под нос, когда через три минуты я снова вернулся туда.

– Телефон выведен из строя, – пожаловался я. – Кто-то разбил лампы.

– О Боже! – воскликнул Лофтинг. – Это уже серьезно. Но у нас есть лампы – в запаске под телефоном.

Я задумчиво кивнул, зная, что искать там совершенно бессмысленно. Но все-таки вернулся и проверил. В ящике лежало полно ламп, но все их вытащили из ячеек и разбили, скорей всего небольшим молоточком.

Когда я снова пришел к Лофтингу, то застал его в унынии, но он быстро собрался и предложил выход из положение.

– Есть яхта, мистер Робертс, кто-нибудь придет нам на помощь.

– Где она, в заводи? Я не видел ее у причала, когда приплыл сегодня утром.

На лице Лофтинга появилась вымученная улыбка.

– У нас тут нет заводи, но есть еще одна пристань, поближе к дому. Ей пользуется только мистер Брэдстоун.

– А о ней все знают – о яхте, я имею в виду?

Лофтинг нахмурился.

– Ну да, конечно. Девушки все причалили к ней, и миссис Джонсон наверняка знает – она тут частенько гостила прежде.

– Знаете, какой у меня самый большой недостаток? – прорычал я.

– Откуда же, сэр?

– Я думаю недостаточно быстро. Пойдемте покажете, где яхта. Меня не оставляет предчувствие, что нам надо поторопиться.

Яхта длиной сорок восемь футов со всякими прибамбасами, стоившая все сто тысяч долларов, лежала в воде на глубине в десять футов, ее кабину омывали накатывавшие волны. Луна взошла, но света оказалось недостаточно, чтобы рассмотреть, отчего яхта затонула. И все-таки у меня появилась догадка, что причиной тому стала дыра в днище. Средних размеров щель могла бы прорубить топором любая женщина.

Буря миновала, хотя тучи, несущиеся по небу, то и дело закрывали луну, а ветер все еще оставался сильным и пронизывающим.

– Дьявольщина! – ругнулся возмущенный Лофтинг. – Разрушить такую красавицу – непростительное преступление. Мистер Брэдстоун страшно расстроится.

– Что он будет жалеть больше – яхту или девушку? – спросил я.

– Зависит от того, являлась ли эта девушка его дочерью или нет, мистер Робертс, – холодно ответил Лофтинг.

– Естественно. Но полагаю, яхту можно вытащить и залатать корпус. И все-таки трудно представить, что ее хозяин поправится и проживет достаточно долго, чтобы снова пуститься в плавание.

Лицо великана застыло.

– Вы, оказывается, не слишком добрый человек, верно? Какое несчастье, что вы единственный, на кого нам приходится рассчитывать!

– Я никогда не питал сострадания к деньгам, – прорычал я. – Или к людям, которые ценят их слишком высоко.

Мои ботинки скользили по мокрым доскам пристани, когда я направлялся к берегу. Я сложил руки на груди и дрожал от холода. Разгуливать без пиджака на ледяном ветру не доставляло удовольствия, но я посчитал, что у меня нет времени, чтобы пойти одеться.

Через несколько секунд я услышал тяжелую поступь Лофтинга. Короткий, подъем привел нас на вершину скалы за домом. Луна исчезла, и темный океан, как накидка Дракулы, тяжело вздымался внизу. Яхту поглотил мрак.

– Вам не холодно, дорогой? – проворковал бархатный голос позади меня.

Я обернулся быстрее, чем политик уходит от обсуждения непопулярных мер, и передо мной возник самый непопулярный член семейства – Джойс Джонсон, следом за которой шел ее моложавый охранник.

– Из-за вас я чуть со скалы не сорвался, – проворчал я. – И как же тогда ваш братец распорядится своими деньгами?

Она смотрела на меня задумчиво, словно удав боа в шутливом настроении, и, полузакрыв глаза, улыбалась.

– Да, конечно, вы правы, дорогой. Об этом я не подумала! Как же он составит свое завещание без вас?

Намек прозвучал предельно прозрачно, и, хотя Джойс не сказала: «Возможно, у меня будет больше шансов в суде, если вообще не останется никакого завещания», – мне не понадобилось профессиональной ловкости адвоката, чтобы прочесть эти мысли по выражению ее лица.

– Вы только что поднялись сюда с пристани, – пробормотала Джойс подозрительно. – С яхтой что-то не так?

– Она ушла под воду, – кивнул я, – и определенно не на ходу.

– А почему вы подумываете покинуть остров? – спросила Джойс.

– Вероятно, старый джентльмен отдал концы, а мистер Робертс отправляется за помощью, – предположил Корнелиус. – Печально, если это так.

Они оба подозрительно уставились на меня.

Но тут рядом запыхтел Лофтинг. Короткий, но крутой подъем при его немалом весе оказался для него достаточно труден. Он сердито посмотрел на эту парочку, а Корнелиус непроизвольно сделал два шага в сторону, став прямо позади Джойс.

– Старикан немного слабоват, но, думаю, протянет годы и годы, – солгал я. – А завещание уже составлено. Нужно только вставить имя – что при необходимости может быть сделано и после его смерти.

Неплохая идея; поубавит им прыти, одобрил я себя.

– Он не протянет и месяца, – ухмыльнулась его сестра. – И я нисколечко не верю вам насчет завещания.

– А поверите, если я скажу, что у вас нет никаких шансов получить хоть какие-то деньги?

– Увидим, – слащаво улыбнулась она.

– Вы не ответили нам, зачем вам понадобилась яхта, Робертс, – возмущенно вставил Корнелиус.

Я посмотрел на него и тут понял, что при моей замедленной реакции я еще неплохой фокусник.

– Ведь вы же на чем-то приплыли! – глупо возвестил я. – Где эта посудина? Быстрее!

– А почему бы не рассказать нам сперва, из-за чего вся эта суматоха? – преспокойненько спросила Джойс. – Тогда, возможно, мы разделим с вами нетерпение убраться отсюда.

– Никто никуда не едет, – проворчал я. – Нам нужно вызвать полицию. Одна из девушек убита.

После секундного колебания Джойс улыбнулась.

– Надеюсь, та, что нужно?

– Кто, черт побери, знает, какая из них именно та?! – огрызнулся я. – А теперь – где ваше судно?

– У другой пристани. – Джойс пожала плечами. – Ей-богу, никогда не сочла бы вас таким легковозбудимым мужчиной, мистер Робертс.

– В таком вампирском окружении разве можно ожидать от меня ясных мыслей?

– Нам надо поискать яхту, – решительно вмешался Лофтинг, и мы отправились к фасаду дома.

– Ах, черт, совсем забыл спросить их, что они тут делали, – пробормотал я себе под нос, когда мы спускались по тропинке через сосновую рощицу к скалистой пристани.

– Не думаю, чтобы они вам доложили правду, – вздохнул Лофтинг. – Но конечно же причина говорит сама за себя.

– Все слишком очевидно, вам не кажется? Джойс Джонсон угрожала убрать с дороги любого, жаждавшего получить наследство Брэдстоуна. Спустя некоторое время убита девушка, разбит телефон, затоплена яхта – на месте преступления мы встретили ее и ее сообщника, бродивших в темноте. Слово «подозрительно» слишком мягко характеризует ситуацию, Лофтинг.

– Честно говоря, я бы выбрал слово «виновны», – уточнил он.

Позади послышались звуки скатывавшегося гравия, мы посмотрели вверх и увидели Джойс и Корнелиуса, идущих за нами следом через деревья.

– Мы решили пойти вместе с вами, дорогой, – промурлыкала она. – Не хочу, чтобы вы украли наше судно.

Через несколько минут мы добрались до пристани. Луна пряталась за тучами, и доски причала тонули в чернильной мгле, когда я осторожно двинулся вперед. У края моя нога неожиданно ступила в пустоту, но я вовремя схватился за поручень, чтобы не свалиться в воду.

– Яхты нет, – прошептал Лофтинг мне на ухо.

– Проклятье! Почему мы не взяли с собой фонарик! – проворчала Джойс.

– Погоди, луна вот-вот появится, – успокоил ее Корнелиус, а потом запричитал: – Господи Иисусе, где она? Яхта, Джойс, ее нет! – Он бросился к краю пирса и стал вглядываться в темноту, непрестанно бранясь.

– Какая тут глубина? – спросил я Лофтинга.

– Около двадцати футов в прилив.

– А сейчас прилив? – терпеливо расспрашивал я.

– Черт побери, верно, прилив! – ругнулся Корнелиус. – Посмотрите, вон там я вижу мачту. Какой-то вонючий ублюдок затопил нашу яхту!

Джойс вздохнула. Она стояла, уперев руку в бок, и выглядела опечаленной не больше, чем если бы собиралась прокатиться на автомобиле в выходной и обнаружила, что у нее кончился бензин.

– Ну и хорошо, – рассмеялась она. – По сути мне сейчас яхта вовсе ни к чему, зато теперь я, по крайней мере, получу наличные. – Джойс повернулась и встретила мой любопытный взгляд. – Конечно. Она конечно же застрахована.

– Боюсь, что вам придется еще поволноваться, – охладил ее я.

– И о чем же?

– Выставят вас с острова или нет. Ваш братец может приказать выбросить вас в океан.

Глаза ее сузились.

– В любом случае, я не намерена уезжать, мистер Робертс. И вам советую смириться с этим. Корнелиус влюблен в меня, а он – настоящий тигр, когда возбужден.

– Вы путаете занятия любовью с самозащитой, – указал я. – Если хотите знать, под этой горой мускулов скрывается сердце слабака.

Я препирался с Джойс, не обращая внимания на Корнелиуса, и не заметил, как он подкрался ко мне и достаточно сильно ударил под дых так, что у меня даже выскочили ушные пробки. Но все же между  обжигавшими легкие вздохами я смеялся последним. С небрежностью и сдержанностью, от которых я впоследствии пришел в восторг, Лофтинг схватил накачанного подлеца одной рукой и сбросил с причала.

– Ублюдок! – пронзительно завопила Джойс, подбегая к краю помоста, по пути больно пнув меня ногой. – Корнелиус! Эй, кто-нибудь, помогите! Он утонет!

– Если нам повезет, возможно, акулы обнаружат его быстрее, – выдохнул я, с трудом привставая на колено.

– Чтоб вас черти взяли! Да помогите же ему, – накинулась Джойс на Лофтинга, наотмашь ударив его по лицу. Он даже не моргнул. Тогда она влепила ему еще одну пощечину.

Великан еле заметно улыбнулся, и мышца возле уголка его левого глаза стала подергиваться. Затем он протянул руку и оттолкнул ее в сторону.

Ее пронзительный вопль исцелил мою раненую гордость.

Нам потребовалось пять минут, чтобы вытащить их наверх, и еще пять, чтобы выслушать все их непристойности. Потом я предложил всем вернуться в дом и согреться.

– Конечно, – прошипел Корнелиус, – и пока мы будем там, я отыщу владельца вот этого. – Он раскрыл перед моим носом свой дрожавший кулак. На ладони кусочек ткани цвета лаванды, насколько я мог рассмотреть при свете луны. Мини-юбка Аманды?! – изумился я. Если это так, тогда где же разорванное на клочки нижнее белье?

– Вы нашли это в воде? – скептически спросил я.

– Нет! – резко бросил он. – Это висело на гвозде вот на той свае. Я нашел его еще до того, как слуга бросил меня в воду!

– Восхищаюсь вашей цепкостью, – искренне заметил я. Не думаете ли вы, что клочок оторван от платья той персоны, которая затопила ваше судно?

– Конечно, думаю, ты, идиот! Откуда же еще!

– Возможно, вы и правы, – согласился я и уставился на обрывок ткани, уныло вспоминая Аманду.

– Всем приветик! – раздался веселый голосок.

Мы все посмотрели вверх, на девушку моей мечты, которая постепенно превращалась в ночной кошмар. Она вышла из тени и направилась по причалу к нам, держа в руке топор!