Текст книги "Том 28. Исчезнувший мертвец"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

Глава 6

Лэндис стоял перед своим письменным столом у телефона.

– Итак, – сказал он, – вы пришли сюда допросить мою дочь об убийстве ее брата всего лишь через несколько часов после того, как она узнала об этой трагедии. Вы не подумали о том, что такой допрос может тяжело сказаться на психике хрупкой, чувствительной девушки.

– Я…

Это было все, что мне удалось из себя выдавить.

– Сначала вам надо было повидаться со мной! Хотя бы из вежливости! И спросить у меня разрешения на такой допрос. Что ж, – он глубоко вздохнул, – разрешите сказать вам вот что, лейтенант. Вы сделали большую ошибку.

– Это мне еще ни о чем не говорит, – сказал я.

– Вам не повезло, вы имеете дело не с какими-нибудь жалкими эмигрантами! – взорвался он. – А с самым могущественным рупором общественного мнения нашего города, и я прослежу за тем, чтобы общественность познакомилась с теми методами допроса, которым пользуются стражи правосудия этого города! – Он набрал номер, затем пристально на меня взглянул. – Говорит Дэниел Лэндис, – сказал он в трубку. – Мне нужен шериф, немедленно!

Прошло четыре секунды – я считал.

– Лейверс? – спросил он. – Дэниел Лэндис. Я только что пришел домой и застал одного вашего молодого человека, терроризирующего мою дочь… Терроризирующего, именно это я хотел сказать. Бедная девочка и так вне себя от горя. И этот ужасный допрос еще более ухудшил ее эмоциональное состояние. Я настаиваю, чтобы этот человек, который силой вошел в дом, был сурово наказан – и немедленно!

Небольшие красные пятна появились на его щеках, пока он несколько минут слушал.

– Шериф! – резко сказал он. – Я не собираюсь учить вас, как командовать в вашем управлении, но этот допрос с насилием – за гранью того, что можно вынести… В любом случае в завтрашнем номере «Трибьюн» будет опубликован материал, посвященный этому беспределу. И честно вас предупреждаю – если хоть один из ваших людей опять приблизится к моему дому, я просто вышвырну его прочь! – Он резко бросил трубку. – Я надеюсь, что вы запомните этот урок, Уилер, – сказал он. – Я думаю, шериф не оставит без внимания мои слова еще до тех пор, пока он прочтет завтрашнюю газету.

– Вы думаете, что я буду регулировать уличное движение уже сегодня? – спросил я.

– Я не знаю, в каком направлении находятся ваши таланты, – сказал он. – Но думаю, что шериф позаботится об их правильном использовании в ближайшем будущем.

Я закурил и бросил горелую спичку в антикварную вазочку. Лэндис взглянул на нее, увидел там пепел и окурки, потом перевел взгляд на меня. Красные пятна на его скулах стали разрастаться и приобрели размер серебряного доллара каждое.

– Эта вазочка… – начал он приглушенным голосом.

– Настоящий восемнадцатый век, – закончил я за него.

– Убирайтесь! – сказал он. – Убирайтесь прежде, чем я велел бы вышвырнуть вас отсюда!

Я повернулся и пошел к двери. Уже открывая дверь, я опять услышал его голос.

– Не думайте, что мне не удастся сломать вас, Уилер, – мягко сказал он. – Вас выгонят из полицейского управления и занесут во все черные списки города. Вы кончите свою карьеру там, где вам самое место, – в придорожной канаве!

– Скажите, – вежливо поинтересовался я, – кроме передовиц, вы не пишете юмористические рассказы?

Я вышел в холл. У входной двери дворецкий оказался раньше меня. Он открыл дверь и слегка поклонился, в его глазах сквозила ирония.

– Доброе утро, сэр, – сказал он. – Или, может быть, прощайте?

– Тальбот, – спросил я, – в чем заключаются обязанности дворецкого?

– Сэр? – Он слегка приподнял брови.

– Мне показалось, что в этом доме они какие-то неординарные, – сказал я. – Может быть, я не прав. Но после моей встречи с мисс Лэндис я почему-то так не думаю.

– Боюсь, что не понимаю вас, сэр, – холодно сказал он.

– Я думаю, что вы меня прекрасно понимаете, Тальбот, – сказал я. – И еще думаю, что из сегодняшнего происшествия может получиться великолепный рассказ для газеты, конкурирующей с «Трибьюн».

– Что…

– Давайте не будем спорить, – заметил я. – Ваш хозяин желает, чтобы я покинул этот дом как можно скорее. – Я вынул свою визитку из бумажника и протянул ему. – По этому номеру телефона меня можно застать или рано утром, или поздно вечером, – сказал я. – Я бы хотел повидаться с вами еще раз, Тальбот, и побыстрее, но не здесь. Где-нибудь в другом месте, в баре например. Мне хочется спокойно поговорить с вами об этом доме и его обитателях.

– Я не могу злоупотреблять оказанным мне доверием, – деревянно сказал он.

– Вы человек свободный, – согласился я. – Я не собираюсь заставлять вас выдавать чужие секреты. Просто надеюсь, что у вас возникнет желание, чтобы убийца понес заслуженное наказание. Если это случится, позвоните мне.

– Невозможно! – сказал он.

– Все эти старые шутки о дворецких, которые слишком много видят, – мягко сказал я. – Над ними уже больше никто не смеется, не так ли?

– Я действительно не понимаю, о чем вы говорите, лейтенант, – сказал он бесстрастно.

Я пошел по дорожке и уселся в свой «хили». Завел мотор, и из-под колес во все стороны полетел гравий.

Когда я вывел машину на улицу, то успокоился, вспомнив, что мне особенно торопиться некуда. Кроме того, мне зверски хотелось есть.

Я остановился около кафе, купил себе сандвич и забрался обратно в машину. Ел и думал о Тальботе.

Может быть, я ошибался. Может быть, Тальбот был дворецким, и никем более. В противном случае после нашего разговора он мог бы открыть мне свое сердце. С другой стороны, наша беседа могла не содержать ничего интересного. Надо бы перенять тактику Хэммонда – арестовывать первого встречного, и пусть тот беспокоится.

Позади я услышал визг резины по асфальту. Кто-то на бешеной скорости огибал угол. В следующую секунду мимо меня промчался новый «кадиллак». Я успел разглядеть лицо водителя. Похоже было, что Рена Лэндис куда-то очень торопится.

Я нажал на стартер и вывел «хили» на улицу. «Кадиллак» был уже в трех кварталах впереди и шел не сбавляя скорости. Я включил вторую скорость, и стрелка спидометра поползла к пятидесяти.

Еще три квартала – и расстояние между нами сократилось. Я стал держать эту дистанцию – мне совсем не хотелось быть замеченным: она могла изменить свои планы.

Игра в «казаки-разбойники» немного подзатянулась. «Кадиллак» все время ехал на север. Мы выехали за город и повернули к Хиллстоуну.

Я старался не выпускать «кадиллак» из виду. Вряд ли Рена посмотрит в зеркало заднего вида – разве что ей надо будет поправить прическу.

Наконец «кадиллак» снизил скорость, резко повернул влево и остановился. Я проехал немного дальше, быстро оглядев все по дороге.

Она остановилась около высокого кирпичного забора, окружающего здание. Рена вышла из машины и у тяжелых железных ворот заговорила с мужчиной в черной униформе.

Я остановил свой «хили» у следующего поворота и прошел немного назад пешком. По обеим сторонам дороги росли деревья. Прислонившись к одному из них, я закурил сигарету и стал ждать. «Кадиллак» появился примерно минут через двадцать и с той же бешеной скоростью направился в обратном направлении – шум стоял в воздухе еще несколько секунд после того, как машина исчезла из виду.

Я выбросил окурок второй сигареты и пошел к воротам. На стене рядом с ними была прибита аккуратная белая табличка: «Хиллстоунский санаторий».

Охранник в черном вопросительно посмотрел на меня, когда я подошел ближе. Пришлось показать ему свое удостоверение.

– Девушка в «кадиллаке», которая только что отсюда уехала, – спросил я. – Что ей здесь было нужно?

– Она приезжала к доктору Мейбери, – ответил он, – больше я ничего не знаю.

– В таком случае мне нужен доктор Мейбери!

Он кивнул:

– Он главный врач. Я предупрежу его, что вы идете к нему, лейтенант.

– Хорошо, – сказал я. – Я не могу по дороге подцепить какую-нибудь инфекцию?

– А? – Он непонимающе взглянул на меня.

– Это ведь санаторий? Чем здесь болеют?

– Это не заразно.

Он ухмыльнулся, поднял руку и покрутил пальцем у виска.

– Сумасшедший дом? – спросил я.

– Немного грубо, лейтенант. – Он ухмыльнулся еще шире. – С теми деньгами, которые требуются для того, чтобы попасть сюда, клиент не может быть сумасшедшим – он просто неуравновешенный.

– Где я могу найти Мейбери?

– Идите прямо по дорожке, лейтенант, – сказал он. – Когда войдете в здание, то попадете в приемный покой. Я позвоню и предупрежу о вас.

Я отошел на два шага, затем остановился.

– Скажите, я не встречу по дороге кого-нибудь из… членов вашего клуба?

– Если и встретите, идите смело, – сказал он. – Там знают, кого можно выпускать.

– Ну хорошо, – вздохнул я.

Двухэтажное здание выглядело огромным и прочным. Его можно было использовать под мэрию, если только немного увеличить окна и снять с них решетки.

Я вышел на каменную террасу, поднялся наверх на девять ступеней и подошел к открытым настежь дверям. Внутри стоял специфический запах больницы.

За столом сидела рыжая девушка в белом халате. Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но в это время сверху донесся дикий визг. Этот звук продолжался долго и очень действовал на нервы. Было впечатление, что человеку просто захотелось кричать без всякой на то причины.

Кто-то пробежал, хлопнула дверь, и вновь наступила тишина.

– Если я отвечу этому типу таким же визгом из солидарности, – спросил я, – вы возьмете меня к себе?

– Вы, должно быть, лейтенант Уилер? – бодро сказала она. – Вторая дверь налево по коридору, лейтенант. Доктор вас ждет.

– Благодарю. Я никогда раньше не видел, чтобы сталь имела такую чудесную упаковку.

– Простите? – Ее огромные глаза блеснули, когда она уставилась на меня.

– Ваши нервы, – уточнил я. – Вы даже не поморщились, когда услышали этот крик.

Она слабо улыбнулась:

– К этому привыкаешь, лейтенант. И знаете, все, что можно сделать для наших пациентов, делается на совесть.

– Если бы я сидел здесь целыми днями, – сказал я, – то не беспокоился бы о пациентах, а беспокоился о себе.

Я прошел по коридору и постучался во вторую дверь слева. Голос сказал мне: «Войдите!» – и я вошел.

В комнате стоял большой стол, две стены были уставлены полками с книгами, а всю третью стену занимало окно, но без решетки.

Мужчина в коротком белом халате, поднявшийся мне навстречу из-за стола, был доктором Мейбери. Понять это было легко – кроме него, в комнате никого не было.

Он был невысокого роста, немного полноват. Белая кожа оттеняла черные волосы, аккуратно разделенные прямым пробором и зализанные по бокам. Тонкая линия усиков подчеркивала мягкие, как у женщины, губы.

– Лейтенант Уилер? Я доктор Мейбери.

Рука его была тоже мягкой, а ногти покрыты бесцветным лаком. Но пожатие было твердым.

– Присаживайтесь, лейтенант.

Он опустился в кресло, положив локти на стол, и переплел пальцы.

Я уселся в замечательно удобное кресло и посмотрел на него:

– Скажите, доктор, что нужно было той девушке, которая только что ушла от вас?

– Вы имеете в виду мисс Лэндис?

– Да.

– Прекрасная молодая девушка, – сказал он. – Возбужденная, захваченная очень сильными эмоциями. – Его глаза слабо сверкнули. – Вы, случайно, не знаете, не испытывает ли кто-нибудь в ее семье комплекс неполноценности?

– Эта девушка практически лишена каких бы то ни было комплексов, – мрачно сказал я.

Он кивнул:

– Именно это говорит в пользу моей теории. Вы заметили в ней эту чрезвычайную веселость? Речь ее становится очень быстрой, она начинает играть словами и так далее… Вы когда-нибудь…

– Мне все-таки хотелось бы знать, что ей здесь было нужно? – прервал я его.

– Да, конечно. – Он выглядел слегка разочарованным. – Причина была простой, лейтенант. Она хотела узнать, проходил ли ее брат Джон курс лечения от наркотической зависимости в нашем санатории.

– Ну и…

– Нет. По крайней мере, за последние два года пациента с такой фамилией у нас не было.

– Пока я здесь, – сказал я, – вам не трудно будет проверить по вашей картотеке еще несколько фамилий?

– Ну конечно, – сказал он и взял со стола паркеровскую ручку с золотым пером. – Слушаю вас, лейтенант.

– О’Хара, Несбитт, Картер, Стюарт, Бус, Тальбот.

Он записал имена на листе бумаги, затем нажал на кнопку на краю стола. Вошла рыжая, и Мейбери велел ей проверить эти имена по картотеке. Она взяла список и вышла.

– Это займет не более десяти минут, лейтенант, – сказал Мейбери. – Чем еще я могу вам помочь?

– Пока ничем, – ответил я. – Впечатляющее у вас здесь место.

Он улыбнулся и небрежно провел по своим усикам ногтем указательного пальца.

– Хиллстоун имеет репутацию, – сказал он. – Мы открылись пять лет назад. Я горжусь тем, что во всем штате нет санатория лучше.

– Это, должно быть, дорого вам обходится.

– Да. – Он кивнул. – Но наши клиенты достаточно богаты.

– Вы хотите сказать, что здесь находятся только люди из богатых семей, которые хотят скрыть от окружающих свои пороки?

Он прикусил палец.

– Не совсем так, лейтенант. Тем, что мы принимаем сюда пациентов, мы облегчаем работу государственных больниц. И конечно, каждый имеет право лечиться частным образом. Что здесь такого?

– Конечно, конечно, – согласился я.

Раздался вежливый стук в дверь, и опять вошла рыжеволосая: Она положила на стол доктора большой лист бумаги.

– Из всего списка только один, доктор, – сказала она и вышла.

– У нас зарегистрирован только Бус, – сказал Мейбери. – Лечился здесь около года. Вышел из клиники четыре месяца назад.

– И где он сейчас?

– Трудно сказать, лейтенант. – Мейбери пожал плечами. – Кажется, он умер.

Итак, это не был неопрятный официант Бус.

– Моя информация поможет хоть немного? – вежливо спросил Мейбери.

– Нет, – сказал я. – Но… Что это?

– Я ничего не слышал.

– Будто кто-то скребется у двери, – сказал я. – Похоже на собаку или что-то в этом роде.

– Лейтенант. – Голос его звучал терпеливо. – Мы никогда не позволяем животным… – Внезапно мускулы его лица напряглись. – Что за звук?

Он был уже у самой двери, когда я только вставал с кресла. Тут же я услышал снаружи ужасающий визг, который резко оборвался.

Я вышел в коридор вслед за Мейбери. Перед столом в приемном покое стоял высокий мужчина, которого я когда-то видел. Он держал рыжеволосую за горло одной рукой, ее ноги безвольно болтались в воздухе дюймах в шести от пола.

Когда мы подбежали, он слегка стукнул ее в живот.

– Цедрик! – крикнул Мейбери властным высоким голосом.

Верзила презрительно отбросил девушку в сторону, она упала на пол и осталась лежать, задыхаясь. Затем он повернулся к нам.

Он был молод, не более двадцати двух – двадцати трех лет. У него были светлые, коротко подстриженные волосы и пронзительные голубые глаза.

Когда он взглянул на нас, его губы искривились.

– Глупая кукла! – сказал он обиженным голосом. – Не хочет говорить «мама»!

– Ты взял не ту игрушку, Цедрик! – мягко сказал Мейбери. – Кукла, которая говорит «ма-ма», в твоей комнате!

– Не пойду обратно! – сказал Цедрик. – Мне там не нравится. Все время темно, и они…

У входа возникли три огромных санитара, которые осторожно начали приближаться к нам.

– Не пойду обратно! – повторил Цедрик. – Хочу новую куклу, которая…

В дверях появились санитары. Они прыгнули на него сзади. Последовала короткая ожесточенная схватка, и на Цедрика надели смирительную рубашку.

– Как это случилось, Борден? – резко спросил одного из санитаров Мейбери.

– Извините, доктор, – смущенно ответил тот. Он вытер кровь с разбитой Цедриком губы. – Последние две недели он был спокоен. Джонс принес ему еду и оставил дверь незапертой.

– Если такое случится еще раз, Джонс будет уволен, – жестоко сказал Мейбери. – И вы тоже! Отведите его обратно… в комнату.

– Да, сэр, – сказал Борген, и они поволокли Цедрика по коридору, а затем вверх по лестнице.

Рыжеволосая уже поднялась на ноги и стояла, опершись на стол одной рукой, а другую держала у живота.

– С вами все в порядке? – спросил Мейбери.

– Да… Благодарю вас. – Она слабо улыбнулась. – Он ударил меня несильно. Я больше испугалась.

– Ну что ж, слава Богу. – Мейбери провел по лбу белым платком. – Какая неприятность, лейтенант. Санитар поступил безответственно, но этого больше не повторится. Обычно Цедрик так себя не ведет – он пациент тихий. – Доктор опять погладил усы. – Он из одной из самых уважаемых семей, конечно.

Глава 7

Возвратившись в город, я остановился у первого понравившегося бара. После всего случившегося мне необходимо было выпить.

Итак, в санатории я не узнал ничего нового. Может, Бус добавит что-нибудь к тому, что уже сказал, если на него надавить посильнее. Как бы то ни было, стоило попытаться.

Уточнив по телефону у Полника адрес официанта, я выпил еще рюмку, чтобы окончательно отогнать от себя образ Цедрика в смирительной рубашке, и пошел обратно к машине.

Дорога к дому, в котором жил официант, заняла примерно полчаса. Если этот дом видел когда-то лучшие времена, то и они были достаточно тяжелыми.

Поставив свой «хили» футах в пятидесяти вниз по улице, я двинулся по тротуару к дому, как вдруг увидел, что кто-то сбежал с его ступенек.

Если бы вместо этого человека я видел марсианина, то реакция у меня была бы та же. Его черный костюм, белый стоячий воротничок и черная английская шляпа явно дисгармонировали со всем окружающим. Он на минуту остановился, затравленно оглянулся, затем быстро пересек улицу и скрылся за углом.

Таким вот торопливым дворецким оказался мистер Тальбот.

Заглянув в список жильцов, я увидел, что цифра «девять» написана против имени Бус. Я поднялся по ступенькам на второй этаж и постучал в дверь девятого номера. В ответ за дверью послышался какой-то шорох. Может быть, Бусу вовсе не хотелось со мной разговаривать. Дверь оказалась не заперта. Я широко распахнул ее: Бус смотрел на меня, но не отвечал. И это было понятно. Для того чтобы наша беседа состоялась, потребовалось бы вмешательство сверхъестественных сил.

Голова Буса была аккуратно прострелена. Кровь еще вытекала из пулевого отверстия, что означало – выстрел произошел несколько минут назад. Я вошел в комнату, и это было моей ошибкой.

Я услышал за спиной какое-то движение. Прежде чем я успел повернуться, что-то очень тяжелое опустилось на мой затылок. Мысль о том, нет ли у Цедрика брата, еще успела мелькнуть в моем быстро угасающем сознании.

Мне не доставляет радости приходить в сознание после того, как тебя ударили по голове. К тому времени, когда мне удалось встать на ноги, я уже был уверен в том, что кто-то сделал мне трепанацию черепа, а потом просто забыл наложить швы.

В комнате ничего не изменилось. Тело Буса по-прежнему лежало на полу. Я вышел из квартиры, закрыл дверь и из вестибюля позвонил в полицию. Хэммонда не было, но Полник оказался на месте. Рассказав ему, что произошло, я вернулся к своей машине. Во рту был противный привкус, а на затылке красовалась шишка, которая обещала стать больше.

Исполнительный полицейский немедленно бы поднял тревогу и объявил всеобщий розыск Тальбота. Но я был уверен, что он не видел меня, когда выскочил из дома. Так что все шансы были за то, что я найду его в доме Лэндиса.

Часом позже эти шансы растаяли: толстая и глухая кухарка, сообразив в конце концов, что от нее требуется, сказала, что у Тальбота сегодня выходной и что он будет лишь поздно вечером.

Я вернулся в город, быстро перекусил и отправился в «Золотую подкову». Несколько официантов расставляли столики, а на эстраде Клэренс Несбитт лениво перебирал струны своего контрабаса. Подняв голову, он увидел меня и перестал трогать струны.

– Привет, лейтенант!

– Привет, Клэренс. Как дела?

– Миднайт считает, что нам придется отбиваться от посетителей палками. Она говорит, что убийство – лучшая реклама, которую мы когда-либо имели.

– Может быть, есть смысл положить перед сценой фальшивый труп и полить его сверху томатным соком. Вот это была бы реклама!

Клэренс закатил глаза:

– О! Какой ужас!

– Вы, вероятно, узнали, что имя того человека – Джонни Лэндис. Он был большим любителем джаза. Вы уверены, что никогда не видели его?

– Лейтенант, каждый день мы видим множество лиц перед собой. Вся эта толпа людей – на одно лицо. Мы просто играем, потому что любим джаз.

– Я понимаю, что вы хотите сказать. Мисс О’Хара здесь?

– Да. Она в своем кабинете, лейтенант.

Я постучал в дверь и вошел. Она сидела перед зеркалом. Сегодня на ней было красное платье.

– О! – воскликнула она, увидев мое отражение в зеркале. – Это вы?

– Вы сказали это так, будто вам меня недоставало.

– Как шпильки в одном месте! – огрызнулась она. – Что вам надо?

– Поговорить. Милая болтовня мужчины с женщиной всегда приятнее, чем мужчины с мужчиной, вы не находите?

– Нет, не нахожу, – ответила она сухо. – И я занята. Сегодня у нас будет горячий денек после всей этой шумихи в газетах. Все болваны в радиусе по меньшей мере пятнадцати миль рвутся сюда с широко открытыми ртами.

– Давая шанс вашим официантам пропустить лишний стаканчик, ничего при этом не заплатив, – добавил я.

– Я открыла свой погребок, чтобы он приносил доход.

– Со мной очень легко договориться. Мы можем поговорить сейчас или после того, как ваше выступление закончится.

– Я уже вам сказала, что буду сегодня очень занята!

– Тогда наша беседа может растянуться. Думайте скорее, или я доставлю вас в управление прямо сейчас и на несколько часов.

Ее глаза метали молнии.

– Ну хорошо! После выступления.

– Здесь?

– Лучше у меня дома. Сегодня я собираюсь уйти пораньше. Вы можете отвезти меня домой, если у вас есть машина.

– Я вожу автомобиль – владеет им финансовая компания.

– Встретимся у входа в двенадцать пятнадцать.

– Прекрасно. До встречи!

– Минутку, лейтенант!

– Слушаю вас.

– Это деловая беседа – и ничего больше. Я хочу, чтобы это было ясно с самого начала.

– Чисто деловая, мисс О’Хара.

Я вышел и подумал – не случилось ли у меня размягчение мозгов. К черту все, к черту Джонни Лэндиса, к черту его папашу, к черту шерифа Лейверса. С этими мыслями я отправился домой – они придавали мне уверенность.

Примерно около восьми часов вечера я вошел в свою комнату, включил проигрыватель, поставил Дюка Эллингтона, налил себе виски и уселся в кресло.

Вдруг зазвонил телефон.

– Где вы, черт побери, шлялись? – шарахнул мне в ухо знакомый голос.

– Подписываете мою отставку?

– Вы там были, когда Лэндис звонил мне?

– Был.

– Мне надо что-то сделать, – сказал Лейверс. – Он раздует эту историю в передовице своей завтрашней газеты. До сих пор я отбивался от репортеров, но завтра мне придется им что-нибудь сказать.

– Как насчет «К черту Лэндиса!»? – предложил я.

– А как насчет «Уилера – в сержанты»? – рявкнул он.

На это трудно было чем-то ответить.

– Не понимаю, как это он успел вернуться домой и застать вас там? – продолжал Лейверс.

– Могу вас помочь, – ответил я. – Это сделал дворецкий. Он позвонил Лэндису и сообщил о моем визите.

– Вам удалось что-нибудь узнать у дочери Лэндиса?

Я решил, что Лейверсу будут неинтересны мои любовные приключения.

– Ничего определенного, – сказал я, строго придерживаясь истины. – Она не любила Джона и назвала его мерзавцем. Джона никто не любил. Это примерно все.

– Немного!

– Я надеюсь узнать побольше.

– Вы лучше узнавайте побыстрее, – сказал он. – И будьте у меня в управлении завтра в девять утра. Не опаздывайте, Уилер!

– Да, сэр, – сказал я и повесил трубку.

Телефон тут же зазвонил снова. Я поднял трубку и сказал:

– Да, сэр, завтра ровно в девять.

Абсолютно несвойственное Лейверсу молчание прервал напряженный голос:

– Лейтенант Уилер?

– Кто это?

– Это Тальбот, сэр. – Голос слегка дрожал. – Я пытаюсь дозвониться до вас уже несколько часов. Мне необходимо немедленно вас повидать!

– Прекрасно, – сказал я и дал ему свой адрес. – Когда вы придете?

– Уже иду, лейтенант!

Он повесил трубку.

Я налил себе еще виски и опять уселся в кресло. Из пяти динамиков, расположенных в комнате, лилась песня «Любовный зов креолки», и мне нечего было больше желать, разве что блондинку. Через десять минут раздался третий звонок. Я угадал голос сразу.

– Эл, – сказала она, – мне ужасно неловко, что все так случилось. Я чуть не умерла. Правда. Не знаю, почему отец вернулся домой. Объяснять ему что-то бесполезно, он просто не будет слушать. Он… он пугает меня. И так всегда – с тех пор, как я себя помню.

– Не беспокойся насчет этого, Рена.

– Но я не могу, Эл. Ты знаешь, твоя близость была так волнующа, и я так и не успела выяснить…

– Это точно, – сказал я.

– Папы нет дома. Он в редакции, и его не будет очень долго. Я в доме одна. Ты не мог бы приехать ко мне, Эл? Дворецкий вышел минут десять тому назад, и не думаю, что он скоро вернется. Мы будем совсем одни, Эл.

– Прости, детка, но это невозможно.

– И ты меня прости. Сегодня утром у меня возникли по отношению к тебе низменные чувства, и если я не удовлетворю их, то наступит депрессия.

– Да, – поторопил я ее. – Ты мне уже рассказывала об этом сегодня утром.

– Почему бы мне к тебе не приехать?

– Замечательно! Тебе понадобится для этого много времени?

– Минут двадцать. Где ты живешь, Эл?

Я дал ей адрес, и она повесила трубку. Было ровно девять часов вечера. Тальбот придет сейчас, Рена – минут через двадцать. В четверть первого у меня еще одно свидание. Похоже, у меня будет веселая ночка!

Я перевернул пластинку и налил себе еще виски. Мне следовало взбодриться. Должно было произойти то, что женщины-романистки называют пикантной ситуацией. Рена приходит ко мне и видит своего дворецкого, изливающего передо мной свою душу. А ведь Рена считает «излияние души» своей монополией.

Прошло десять минут, и раздался звонок в дверь. Я открыл ее, и Тальбот свалился мне прямо на руки. На его куртке сзади виднелось пулевое отверстие, и он не дышал.

Что ж, чем больше трупов, тем меньше подозреваемых.