Текст книги "Том 28. Исчезнувший мертвец"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

Труп

Глава 1

– Вы можете думать о чем-нибудь еще, кроме секса? – ядовито спросила она.

– Я не знаю, – признался я. – Никогда не пробовал.

– В следующий раз, когда мы будем ехать в машине вместе, Эл Уилер, – приглушенным голосом сказала Аннабел Джексон, одергивая юбку, – я надену на себя доспехи!

Я взглянул на огромные неоновые буквы, которые должны были складываться в слова «Золотая подкова», если бы они, конечно, все горели.

– Это то самое место? – спросил я.

Она решительно взяла меня за руку и повела к двери. Мы спустились по ступенькам в небольшой погребок.

– Это то самое место, – сказала Аннабел. – Вам здесь понравится.

Мы нашли столик у стены и уселись. Этот погребок оказался не таким уж маленьким, но все же в нем явно ощущалось отсутствие свежего воздуха.

Неопрятный официант возник у столика, уставившись на Аннабел:

– Что будем заказывать? – спросил он.

– Виски со льдом, – сказал я. – И окажите нам любезность, вымойте сначала стаканы.

– За отдельную плату, – сказал он и куда-то улетучился.

Я взглянул на Аннабел:

– Я часто гадал, где находится преступный мир Пайн-Сити, теперь я знаю.

– Если внимательно посмотрите вокруг, – сказала она, – то увидите, что у всех преступных элементов высокие лбы и очки в роговой оправе. Это – интеллектуальный притон!

– С какой стати они сюда ходят?

– Джаз – вот и все, – сказала она. – Здесь играет трио, и такое трио стоит послушать. Клэренс Несбитт играет на контрабасе, Куба Картер – на ударных и Уэсли Стюарт – на трубе. Впервые их заметили всего месяца два тому назад, но сейчас все в городе только о них и говорят.

– Все, но не я, – сказал я.

– Есть еще одна причина, по которой это место может вас заинтересовать, – сказала она. – Ее имя – О’Хара. Она начинает петь ровно в полночь. – Аннабел взглянула на часы. – Осталось всего пятнадцать минут.

– В моей квартире, – сказал я, – вас ожидают лучшие пластинки мира. Мой проигрыватель – один из лучших…

– Вы ни о чем не забыли, Эл? – холодно спросила она. – Я обидчива!

Прибыло виски, и официант долго смотрел на Аннабел, прежде чем поставить перед ней стакан.

– О! – сказал он восхищенно. – Вот это женщина!

– Она девушка, – сообщил я ему, – в этом слове тоже семь букв. Но слово из семи букв можно подобрать и к тебе, правда, оно будет произноситься абсолютно иначе. Хочешь, чтобы я выразился яснее?

Он отплыл от стола, с упреком махая в мою сторону своей белой салфеткой.

– Вот сейчас вы их услышите! – сказала Аннабел. – Эти ребята – настоящие новоорлеанцы, может быть с уклоном в чикагский стиль. Ритм их музыки захватит вас, и тогда…

Смилостивившись надо мной, судьба заглушила ее голос этим самым трио, начавшим свое выступление с исполнения «Я нашел себе новую детку». Я осторожно отхлебнул виски, и мои худшие опасения подтвердились.

– Ну и как? – весело спросила Аннабел, когда номер закончился.

– Шумно, – сказал я. – А вот на моем проигрывателе есть ручка громкости, которую ты можешь поворачивать в любую сторону. Могу еще добавить, что виски в моей квартире настоящее шотландское, и я могу показать вам этикетку и фирменную пробку, прежде чем…

Мой голос затерялся в буре аплодисментов, когда кто-то объявил: «Миднайт О’Хара». Я сконцентрировал свое внимание на эстраде, где в подрагивающем островке света появилась Миднайт.

Миднайт О’Хара была женщиной до кончиков ногтей. Это была высокая блондинка с темными как ночь глазами. На ней не было ни бюстгальтера, ни трусиков, что явно подчеркивало ее черное облегающее платье. Она была прекраснее всех красавиц в мире. Так я считал до того момента, как она взяла в руку микрофон и запела.

Когда она пела, она воплощала всех женщин, которых ты когда-либо знал, и в то же время была той единственной, которую ты когда-либо хотел бы узнать.

У нее была своеобразная манера исполнения, пение ее было великолепно. Красота и глубина ее голоса не поддавались описанию.

Она спела «Беспокойный блюз», затем – «Усталые, обеспокоенные и возмущенные». Вершиной была «Девушка-бродяга».

Когда стихли аплодисменты и трио заиграло «Китайского мальчика», Аннабел с ожиданием взглянула на меня:

– Как она вам понравилась?

– Если бы она, пока пела, устроила еще и стриптиз, – сказал я, – я бы дал ей на чай.

К нашему столику подошел какой-то тип, который наклонился и принялся восхищенно разглядывать Аннабел, Ему было около тридцати лет, и у него уже был животик. Спортивная куртка его была достаточно широка, чтобы прятать под ней любое музыкальное трио вместе с инструментами, а не брился он уже несколько дней.

– Мужик! – сказал он восхищенно. – Скажи, где водятся такие сумасшедшие курочки, а?

– Пошел вон! – коротко ответил я.

Он не обратил на меня никакого внимания.

– Почему бы нам с тобой не потанцевать? Это было бы потрясающе!

– Убирайся! – хрипло сказала Аннабел.

Я наблюдал, как он неуверенно пробирается между столиками, направляясь к двери в дальнем конце зала.

– Здесь все так и липнут к вам, будто вы медом обмазаны, – заметил я.

– Стоит потерпеть, – сказала она, немного вздергивая подбородок. – Зато где еще можно услышать такой джаз?

– На этот вопрос я вам уже ответил. В моей…

– Эта музыка волнует меня! – перебила она. – Не могу понять, почему вы равнодушны, Эл? Никогда не думала, что вы такой толстокожий!

Я взглянул на нее.

– Вас я так никогда не назову, детка, – сказал я.

– Я говорила в переносном смысле.

– Я тоже, – согласился я.

– И вы удивляетесь, почему девушка боится пойти в вашу квартиру? – спросила она. – Вы единственный мужчина, чей взгляд я ощущаю изнутри.

– В моей квартире есть прекрасная музыка и хорошее виски, – в отчаянии сказал я.

– И случается та же старая история, происходящая со всеми девушками, о которых читаешь в душеспасительных журналах, – сказала она. – Нет, спасибо, Эл. Я предпочитаю слушать джаз на людях.

Неопрятный официант возник где-то у моего локтя.

– Вы так и собираетесь просидеть всю ночь с одной порцией виски? – спросил он.

– Можете принести нам еще, – сказал я.

Он взял со столика стаканы и скрылся.

– Вы хоть понимаете, что это уже второй доллар, который я потратил на вас за сегодняшний вечер, Аннабел Джексон? – спросил я.

– А вы не забыли плату за такси? – нежно пропела она. – Или, может быть, шофер заплатил вам за то зрелище, которое он мог наблюдать на заднем сиденье?

Я попытался было возразить, но опять загрохотало трио. На сей раз они играли «Парад на Рэмпарт-стрит», что делало беседу абсолютно невозможной.

Я закурил сигарету и стал раздумывать, вдохновит ли Аннабел на что-нибудь песня Джули Лондон «Я сдаюсь», если она окажется в моей квартире.

Мой мир мечтаний внезапно был разрушен визгом, за которым последовал выстрел.

Через несколько секунд тот самый парень, который нашептывал сладкие слова обольщения Аннабел, внезапно появился на эстраде перед трио.

Он ничуть не изменился с тех пор, как я в первый раз его увидел, разве что вся его небесно-голубая рубашка на груди была в крови. Он стоял, покачиваясь, несколько секунд, взгляд его помутнел.

– Сумасшедший! – сказал он, ухмыляясь.

Затем он упал лицом на пол и так остался лежать.

С того места, на котором я сидел, он выглядел совершенно мертвым.

Глава 2

Прежде чем я добрался до трупа, любителей, пришедших послушать трио, стало меньше ровно вдвое. Вторая половина их убегала по ступенькам.

Я опустился перед молодым человеком на колени и убедился, что он навсегда расстался со своей бренной жизнью. Я удивился, как это ему удалось с таким ранением дать нам дослушать финал «Парада на Рэмпарт-стрит».

Трио безучастно смотрело, как я поднялся на ноги и стряхнул пыль с брюк.

Неопрятный официант подошел ко мне.

– Вы врач? – спросил он дрожащим голосом.

– Нет, всего лишь полицейский, – сказал я, показывая ему свой значок.

– Это хорошо, – сказал он. – А то я не знал, кого звать сначала: доктора или полицейского.

– Кто владелец погребка? – спросил я его.

– Я, – ответил хриплый голос позади меня. – Что здесь происходит?

Я повернулся и увидел за спиной Миднайт О’Хара. Я глубоко вздохнул и на секунду закрыл глаза.

– Эти духи, – сказал я хрипло, – они как называются?

– «Миднайт», естественно. Я спросила, что здесь происходит?

– Убийство, – ответил я. – Если только он не застрелился, а пистолет потом проглотил. Это бы меня не удивило.

Она взглянула на мертвого молодого человека с выражением отвращения на лице:

– Кто он?

– Я его не знаю, – ответил я. Затем я с надеждой взглянул на официанта: – Может быть, он ваш брат?

– Я никогда его здесь раньше не видел, – быстро сказал он. – И вообще понятия не имею, кто он такой.

– И теперь вам уже не представится возможности узнать его поближе, – заметил я. – Это уж точно.

– Если вы из полиции, почему вы ничего не предпринимаете? – требовательно спросила О’Хара. – Все это наносит мне ущерб!

Я огляделся вокруг и увидел, что в погребке осталось не более полудюжины людей. Похоже было, что, для того чтобы встать и уйти, им требовалась посторонняя помощь. Было также похоже, что они очень хотят, чтобы эта помощь пришла как можно скорее.

– Где здесь телефон? – спросил я.

– В моем кабинете, – сказала Миднайт. – Я вас провожу.

– Оставайтесь здесь, – приказал я официанту. – И проследите, чтобы тело никто не трогал.

Он задрожал всем телом.

– Кому это придет в голову?

Я прошел за хозяйкой через сцену, на которой, уставившись в пространство, задумчиво сидело трио. Было похоже, им очень хотелось сыграть «О, разве он убит?» эпитафией покойному.

В кабинете Миднайт стоял письменный стол, стул в одном углу и небольшой столик – в другом. На полу лежала большая тигровая шкура. В стеклянных глазах тигра застыло довольное выражение, и я подумал, что это вполне понятно. Большинству тигров никогда не приходилось лежать дни и ночи напролет в кабинете, который служит заодно и туалетной комнатой женщины.

Я поднял трубку стоявшего на столе телефона и набрал номер. Дежурил Хэммонд, и я рассказал ему, что произошло.

– Сейчас пришлю туда сержанта Полника и еще несколько ребят, – кратко сказал Хэммонд. – Сам приеду попозже. Получил новые сведения по убийству Хэрст. Я арестовал супруга, и похоже, что он готов расколоться. Так что я буду занят, побудь там немного, Уилер.

– Лейтенант Хэммонд, – мягко сказал я, – так получилось, что я сейчас не на дежурстве. И в мои намерения не входит оставаться здесь, пока ты будешь издеваться над безобидным супругом, который совершил вполне оправданное убийство.

– Конечно, Уилер, можешь идти домой. Правда, это будет отражено в моем письменном отчете, но…

– Ну ладно, – угрюмо сказал я. – Я останусь, но без восторга.

– Теперь мне гарантирована бессонная ночь! – сказал он. – Постарайся не пройти мимо улик, которых там наверняка уйма, ладно?

– С каких это пор ты знаешь, что такое улика?

Я поднял трубку примерно дюймов на двенадцать над рычагом, затем отпустил ее. Она упала точно на место, так что барабанным перепонкам Хэммонда не поздоровилось.

Миднайт нетерпеливо смотрела на меня:

– Ну, не собираетесь ли вы чем-нибудь заняться?

– Чем?

– Расследованием или чем-нибудь в этом роде. И долго еще этот труп будет здесь находиться, отпугивать посетителей?

– Некоторое время, – сказал я. – Пока доктор его не осмотрит и не будет сделано несколько фотографий. Это обычные формальности, требующиеся от любого работника полицейского управления. Не помню, кто изобрел их. – Я закурил сигарету. – Так как ваш официант занят, могу я налить себе сам?

– Выпивка вон в том баре, – сказала она. – Вы всегда пьете при исполнении служебных обязанностей?

– Только когда мне это удается. – Я открыл бар. – Вам налить чего-нибудь?

– Водку с тоником. Мне хочется что-нибудь покрепче, чтобы успокоиться.

– Да, вашу фигуру ничто не может испортить, – сказал я. – Она великолепна!

– Типично полицейский комплимент, – фыркнула она. – Плоско и глупо.

– Со временем научусь, – пообещал я.

Я наполнил стаканы: для нее – водкой, для себя – виски.

Она рассеянно взглянула на меня, когда протягивала руку за стаканом.

– Вас что-нибудь беспокоит? – спросил я.

– Я просто подумала, – с горечью сказала она, – если вам нужен этот труп, то, может, я его хоть чем-нибудь прикрою.

Через пять минут в комнату вошла небольшая процессия во главе с сержантом Полником, за которым следовал доктор Мэрфи.

Доктор пристально посмотрел на меня:

– Когда-нибудь своим скальпелем обязательно вскрою вашу черепную коробку и посмотрю, что закладывает ваши уши.

– Что вы, док, – сказал я. – У меня стопроцентный слух.

– Не обманывайте меня! – проворчал он. – Если ничто не закладывает ваши уши, то как вам удается сохранить вакуум в голове?

– Это доктор Мэрфи, – представил я доктора Миднайт. – Неофициально известен как глава «Убийство инкорпорируемый». В его распоряжении уже два кладбища пациентов.

– Она не труп, – сказал Мэрфи, оценивающе окидывая Миднайт взглядом. – Она дышит. – Он глубоко вздохнул. – Но я бы не отказался от такого пациента!

– Какой отталкивающий тип! – Миднайт нахмурилась. – Он почти такой же отвратительный, как вы!

Полник деликатно откашлялся.

– Лейтенант?

– Сержант?

– Мои ребята ждут на улице. Можно нам начинать?

– Да, конечно, – сказал я.

Мы вышли из кабинета и прошли обратно на эстраду. Мэрфи склонился над телом.

– Мне придется его передвигать, – сказал он. – Вам надо сначала все сфотографировать?

– Да, – сказал я. – Прежде всего.

Фотограф сделал несколько снимков, а затем за труп принялся Мэрфи.

Через некоторое время он встал, отряхивая руки.

– Пуля прошла через левое легкое, – сказал он. – Возможно, задела сердце. Смерть, должно быть, наступила мгновенно.

– Сумасшедший! – сказал я.

Мэрфи нахмурился:

– Что вы сказали?

– Это сказал не я, а он. – Я указал на труп. – Он вскрикнул, вышел на эстраду, сказал «сумасшедший» и свалился.

Мэрфи раздраженно что-то прошептал.

– Сколько времени прошло с того момента, как вы услышали крик, до того, как он упал?

– Может быть, секунд пять, – сказал я, – может, меньше.

– А как вы считаете, что такое мгновенная смерть?

– Это вы, док, – вежливо отозвался я.

– Я проведу вскрытие сразу же, как только мне доставят его, – сказал он. – Вам еще что-нибудь нужно?

– То, что лежит у него в карманах. Вы не возражаете?

– Сколько угодно. Мой запрет мало что изменит.

Я вывернул все карманы и попросил Полника отнести содержимое в кабинет Миднайт.

Прибыла труповозка, двое санитаров вынесли труп, и Мэрфи величаво удалился.

Затем вернулся Полник:

– Этой даме не очень нравится, что мы занимаем ее кабинет, лейтенант.

– Мы попросим мэра прислать ей официальное извинение. А пока этой даме придется удовлетвориться моим. Пойду извиняться прямо сейчас.

– Да, лейтенант, – пробормотал Полник.

– Мне надо с ней поговорить, – сказал я. – А когда я закончу, хочу расспросить, вернее, повидать этих троих ребят. – Я кивнул на музыкантов.

– По одному?

– Для начала всех вместе, – сказал я. – А потом официанта.

– Какого официанта?

– Он тут один такой, лохматый, как нечесаная собака.

Я пошел в кабинет Миднайт.

– Вам, наверное, никто не говорил, что вежливые люди обычно стучат перед тем, как войти, – холодно сказала она.

– На данный момент я считаю этот кабинет своим временным штабом, если не возражаете.

– Возражаю, – сказала она. – Но не думаю, что это что-нибудь изменит.

Она сидела на диване, изящно скрестив ноги, в ее руке был стакан, по-моему с водкой и тоником. Я подошел к бару и налил себе виски, бросив туда несколько кубиков льда. Затем уселся за стол.

Все изъятое из карманов трупа Полник сложил на столе аккуратной стопкой. Я начал осмотр: полупустая пачка сигарет, коробок спичек, на одной стороне которого было написано «Золотая подкова», смытый носовой платок, несколько десятидолларовых бумажек общей суммой в сто шестьдесят долларов, расческа и пилочка для ногтей. Последней вещью в стопке оказался мятый и грязный конверт, на задней стороне которого было написано карандашом: «Не высовывайся, марихуанщик».

Я отхлебнул виски, открыл ящик стола – как выяснилось, пустой – и смел туда все вещи, включая и полупустую пачку сигарет, от которой пахло марихуаной. Затем вновь закрыл ящик.

– Чувствуйте себя как дома, лейтенант, – сказала Миднайт. – Не подложить ли вам подушку?

– Было бы неплохо, – признался я. – Но мне сейчас придется забыть о комфорте и заняться делом. Мне надо задать несколько вопросов и выслушать такое же количество ответов. Не возражаете, если я начну с вас?

– Только побыстрее, лейтенант, – сказала она. – Я должна распорядиться, чтобы убрали помещения, пока все не ушли домой.

– Я вас не задержу. Прежде всего – самое главное: вы работаете каждый вечер?

– Мы закрыты по воскресеньям и понедельникам.

– Это прекрасно. Что вы делаете в понедельник вечером?

Глава 3

Музыканты сели рядышком по другую сторону стола, и я наконец-то смог их как следует разглядеть.

Слева сидел Клэренс Несбитт, который без своего контрабаса выглядел растерянным. Это был грузный человек, и на нем все еще была коричневая шляпа-«дерби», в которой он играл на эстраде.

В центре этой троицы сидел Уэсли Стюарт, трубач, высокий и тощий, как скелет, с большими голубыми мечтательными глазами и длинным носом, не соответствующим пропорциям лица. Последним был Куба Картер – низенький и темноволосый человечек – обладатель длинных черных усиков и сверкающих белых зубов.

Я закурил и посмотрел на них.

Куба нервно задвигал ногами, пальцы Клэренса перебирали невидимые струны, и мне показалось, что сейчас зазвучит его контрабас, который стоял у стены напротив. Только Уэсли Стюарт сидел неподвижно, и, судя по его отсутствующему взгляду, он находился за тысячу миль от кабинета Миднайт О’Хара.

Я тихо откашлялся.

– Вы должны были видеть, как это случилось. Расскажите мне все подробнее.

Они недоуменно уставились друг на друга.

– Пожалуй, мы ничего не видели, лейтенант, – сказал наконец Клэренс высоким голосом. – Мы играли, и нам некогда было отвлекаться. Я только услышал, как какой-то парень застонал, но решил, что наша музыка довела его до экстаза. А потом прозвучал громкий хлопок, и этот парень появился перед нами. Я решил, что он пытается помешать нам, обозлился и уже собирался столкнуть его с эстрады, когда он упал, и я увидел кровь на его рубашке. И, о Боже, я тогда опоздал со следующим тактом!

– Он говорит правду, лейтенант. – Куба быстро кивнул и послал мне свою ослепительную улыбку. – Он говорит правду: мы ничего не видели, пока этот парень не свалился прямо перед нами.

Я взглянул на Уэсли Стюарта:

– А вы что скажете?

Он медленно перевел на меня свой взгляд:

– Что, лейтенант?

Голос у него был спокойный и приятный.

– Я спросил, считаете ли вы так же, как и ваши приятели?

– Простите. – Он смущенно улыбнулся. – Я не слушал. Я прикидывал, можно ли в «Спокойном блюзе» использовать тенор-саксофон вместо…

– Мне очень жаль прерывать ваши музыкальные размышления, – сказал я, – но всего полчаса назад здесь произошло убийство. Мне бы хотелось узнать, видели ли вы, кто его убил, и все такое прочее.

– Ну конечно, лейтенант… – Он опять улыбнулся своей спокойной улыбкой. – Мне очень жаль, но я ничего не видел, пока он не упал прямо перед нами. Когда я играю, я ни на что не обращаю внимания. Я не слышал ни стона, ни выстрелов. Я видел только, как перед нами остановился какой-то мужчина, который потом оказался на полу.

– Кто-нибудь из вас знал его? – спросил я, и все трое отрицательно покачали головами. – Вы когда-нибудь видели его здесь раньше?

Они вновь покачали головами.

– Ни один из вас ничего не видел? И вы не видели никого с пистолетом в руке? Никого сзади, справа или слева от вас, кто мог бы вытащить пистолет и выстрелить?

– Простите, лейтенант, – после некоторого молчания сказал наконец Стюарт. – Мы были слишком заняты.

– Ну хорошо, – отступился я. – Спасибо за помощь.

Они одновременно поднялись и в ногу пошли к двери.

Когда они вышли, в кабинете появился Полник.

– Ну что, лейтенант? – спросил он с надеждой.

– Женщина говорит, что ничего не знает, – сказал я. – Эта троица тоже ничего не знает. Попробуем поговорить с официантом.

Через полминуты неряшливый официант сидел напротив меня. Я пригляделся к нему внимательнее. Он был высок и крепко сложен. У него были густые черные волосы, которые надо было постричь и помыть недель шесть тому назад. Он сидел в кресле с решительным видом, и что-то подсказывало мне, что полицейский допрос ему не в новинку.

– Где вы были, когда все это произошло? – спросил я.

– На кухне, – сказал он. – У меня заказ был на четыре персоны за столиком рядом с вашим. Мне помогал Джо, а затем я услышал крик и выстрел и вбежал как раз тогда, когда он уже падал.

– Вы никого не видели за эстрадой?

– За эстрадой никого не было, – твердо сказал он. – Я никого не видел, кроме этих трех шумных музыкантов.

– Вам не нравится джаз?

– Да, лейтенант, – сказал он. – Я предпочитаю тишину.

– И того человека, которого некто застрелил, вы никогда не видели раньше?

– Нет, лейтенант, – ответил он.

Я достал из ящика стола коробок спичек убитого, открыл его и увидел там всего три спички.

– Что-то уж слишком много он израсходовал ваших фирменных спичек за те десять минут, что был здесь.

– Возможно, он бывал здесь и раньше, – нервно сказал официант, – просто я не замечал его.

– Может быть, вам надо носить очки? – сказал я. – Или вам надо проехать со мной в управление, где мы быстро освежим вашу память и улучшим ее настолько, чтобы вы уже никогда ничего не забывали?

– Не надо так говорить, лейтенант, – сказал он. – Может быть, я действительно забыл его. Я был очень взволнован в связи с этим убийством.

– Как часто он бывал здесь раньше?

– Четыре или пять раз. Всегда курил эти сигареты с марихуаной.

– Как вас зовут?

– Бус, – сказал он. – Эдди Бус.

– Почему же вы забыли, что он уже бывал здесь?

– Я был взволнован… я…

– Может быть, работа вам здесь нравится, – сказал я. – Может быть, вам даже нужны деньги. Поэтому, когда ваша хозяйка стояла рядом, вы решили обеспечить себе полную безопасность и отрицать, что видели его раньше?

Он тяжело сглотнул.

– Не давите на меня, лейтенант!

– И не пытаюсь, – сказал я, – Видели бы вы меня в деле!

– Миднайт не хочет никаких неприятностей, – сказал он, – а от этого парня можно было ждать чего угодно с тех пор, как он здесь появился в первый раз.

– Марихуана? – спросил я.

– Да, он курил не переставая. Иногда смотришь на некоторых людей и чувствуешь, что они принесут с собой беду. Я почувствовал это сразу же, как увидел его.

– Как его звали?

– Я не знаю, лейтенант.

– Вы в этом уверены?

– Уверен!

– Продолжайте.

– Он любил поболтать с Миднайт, – пробормотал он. – И я видел, что ей этого совсем не хочется, но по какой-то одной ей известной причине она не может ничего с этим поделать.

– Он знал о ней что-нибудь?

– Понятия не имею, да и не мое это дело, лейтенант. Я просто работаю здесь. Может быть, знал, а может быть, нет.

– Он говорил с ней здесь, в кабинете, или в зале, за одним из столиков?

– Он приходил примерно раз в неделю. Первый раз – около пяти недель назад. Сначала он посидел немного за столиком, потом спросил Миднайт. Последние несколько раз он проходил прямо к ней в кабинет, оставался там минут двадцать, затем уходил.

– Они когда-нибудь уходили вместе?

– Миднайт никогда не уходит до закрытия, то есть раньше трех часов ночи.

– Вы знаете, где он жил?

– Я уже сказал вам, лейтенант, что я даже не знаю его имени.

– Ладно, Эдди, – сказал я. – Что-нибудь еще?

– Вроде бы нет, лейтенант.

– Можете идти, – сказал я.

Он секунду колебался.

– Вы собираетесь беседовать с Миднайт?

– А вы как думаете?

– Если она узнает о том, что я вам рассказал, это ей может не понравиться.

– Я сделаю все, что смогу, для вас, Эдди, – сказал я. – Так же, как и вы сделали для меня.

Он обдумывал с минуту мои слова и явно не пришел от них в восторг.

– Ну что же, хорошо, лейтенант, – сказал он и пошел к двери.

Я вызвал Джо, помощника Эдди, убирающего грязную посуду, и он подтвердил все то, что рассказал Бус.

Затем я снова вышел из кабинета. Трио опять сидело на эстраде. Клэренс едва слышно перебирал струны, Куба тихо бил в барабан, а Уэсли просто сидел с закрытыми глазами.

Миднайт наблюдала за двоими мужчинами, отмывающими кровь с пола. Посетители, не успевшие уйти до прихода Полника и его ребят, уныло сидели за своими столиками. Выглядели они несчастными и трезвыми.

– Я записал их имена и адреса, – сказал Полник. – Хотите их допросить сейчас или пусть уходят?

– Пусть уходят, – решил я.

Я прошел обратно на эстраду, остановился и огляделся вокруг. Через несколько секунд подошел Полник и встал рядом.

– Что я должен сделать еще, лейтенант? – спросил он.

– Составь мне компанию в разрешении тайны убийства, – сказал я. – Вот мы с тобой стоим на эстраде, правильно?

– Правильно! – сказал он с энтузиазмом.

– За эстрадой, до стены, пустое пространство, примерно в шесть футов, правильно?

– Правильно!

– Слева – две двери. Одна из них ведет в кабинет мисс О’Хара, другая – на кухню. Больше дверей нет, правильно?

– Правильно!

– Труп, прежде чем стать трупом, должно быть стоял за эстрадой, прежде чем кто-то выстрелил в него. Затем он ступил на эстраду, обошел трех музыкантов, остановился перед ними, упал и умер. Правильно?

– Правильно!

– Музыканты не видели его. Они смотрели в другую сторону. Да и в любом случае они в это время играли. Мисс О’Хара была в своем кабинете. Бус был на кухне. Никто не смог бы выстрелить и заставить пулю лететь по кривой, через головы музыкантов, так чтобы она опустилась футов на пять-шесть и попала жертве в грудь. Правильно?

– Правильно!

– Итак, кто же убил его?

– Пра…

Полник несколько раз моргнул.

– Раз ты тоже ничего не понимаешь, – радостно сказал я, – я чувствую себя спокойнее.

– Пистолета на полу возле трупа не было, – сказал Полник. – Значит, мужчина не мог покончить с собой.

– У меня есть предположение, что мог, а затем проглотил свой пистолет, – сказал я. – Вскрытие покажет, прав я или нет. А теперь я собираюсь вернуться в кабинет мисс О’Хара и побеседовать с ней.

Полник все еще обдумывал теорию самоубийства. Он посмотрел на меня и нахмурился:

– Вы шутите, лейтенант!

Позади нас раздался придушенный смех.

– Лейтенант, как всегда, шутит, – сказал Хэммонд Полнику. – И то, что он считает себя полицейским, – самая удачная шутка из всех.

– Давно вы здесь, человек-невидимка? – спросил я его.

– Давно, – ответил он. – И можете не беспокоиться, с дамой я поговорю сам.

– Отлично. Пройдемте в кабинет, и я введу вас в курс дела.

Мы вошли в кабинет. Хэммонд подошел к столу, уселся в кресло и испытующе посмотрел на меня.

– Ну, Уилер, – сказал он резко, – в чем же дело?

– Вы хотите, чтобы я назвал вам убийцу? – заинтересованно спросил я.

– Умник! – сказал он. – Вы находились здесь достаточно долго. Просто расскажите мне все, что знаете, и можете быть свободны. Думаю, это займет у вас не больше минуты.

– Или меньше, – согласился я.

Я рассказал ему все, что произошло после того, как убитый последний раз вздохнул. Было понятно, что Хэммонд не очень верит всему, и я не мог упрекать его за это.

– Так что передаю все в ваши руки, лейтенант, – закончил я. – И желаю вам удачи. Она бы не помешала даже хорошему полицейскому!

Я повернулся и пошел к двери.

– Это дело мне вовсе не кажется таким сложным, Уилер! – крикнул он мне вслед. – Насколько я понимаю, это сделала хозяйка погребка!

– Миднайт? – спросил я. – А это мысль. Скорее всего, она засунула пистолет себе в трусики после того, как убила его. Если вам потребуется помощь, я могу остаться и помочь обыскать ее.

– Убирайся отсюда! – рявкнул он.

– Уже иду. – Я укоризненно покачал головой.

Я вышел из кабинета и подошел к столику, за которым сидела Аннабел Джексон. В ней бурлили самые разнообразные чувства.

– Я готов.

– По крайней мере, не для меня! – напряженно ответила она.

– Я имею в виду, что закончил свои служебные дела, что же касается личных, то не вижу причины, почему бы нам…

– Я сейчас расплачусь от умиления!

– …не убраться отсюда, пока Хэммонд не совершил второго убийства, пытаясь распутать первое, – закончил я.

Мы сели в машину, и Аннабел болтала не переставая, пока мы не очутились у ее дома.

– Оставить меня одну, а самому уйти в кабинет с… той женщиной! – сказала она напоследок, захлопывая дверцу.

– Зато какая женщина! – мечтательно сказал я. – Хотел бы я пойти на свидание к такой, а ее пение здесь вовсе ни при чем.

– Вы!.. – Она даже стала заикаться. – Волк в овечьей шкуре!

– Не понимаю, почему вы так разволновались? – сказал я. – Я в восторге от Миднайт, вы – от джаза. Не вижу здесь большой разницы.

Затем я понял, что говорю сам с собой.

Я поехал домой, по дороге думая, как мог бы у меня сложиться вечер. Позвонив в гараж, я попросил, чтобы мой «остин-хили» был готов к завтрашнему утру.

Как только я уютно устроился в кресле со стаканом в одной руке и сигаретой в другой, наслаждаясь пением Пегги Ли, зазвонил телефон.

Я поднял трубку и сказал:

– Все в порядке, детка. Я не сержусь!

– Уилер! – холодно сказал мужской голос.

Я сразу узнал этот голос, даже если бы он был заглушен лаем своры собак.

– Он вышел, – безнадежно ответил я.

– Это шериф Лейверс, – прервал он.

– Как поживаете? – весело поинтересовался я.

На другом конце провода раздался сдавленный крик.

– Сейчас не время валять дурака! Приезжайте немедленно ко мне в управление.

– Приду утром раньше всех, – преданно пообещал я.

– Я сказал «немедленно» – это значит сейчас! – сказал он. – И к вашему сведению, Уилер, утро уже наступило.

Когда он повесил трубку, в ухе у меня щелкнуло.