Текст книги "Пепел и проклятый звездой король (ЛП)"

Автор книги: Карисса Бродбент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 37 страниц)

Глава

9

Орайя

Я поняла, что что-то не так, еще до взрыва.

Мне было не чуждо смотреть с тоской в окно этой спальни. Целая жизнь, проведенная взаперти в этой комнате, давала такой эффект. Но последние несколько недель я не просто смотрела. Я ждала.

Ожидала массового бегства Кроворожденных воинов и ришанцев.

Ожидала массового бегства, который не состоялся.

Кроворожденные ушли несколько дней назад, и, хотя это было не такое масштабное событие, как я ожидала, судя по тому, как я слышала их разговоры, этого было достаточно, чтобы я не теряла надежды. Я думала, что ришанцы последуют сегодня за ними.

Но проходили часы, а ришанцы не двигались. Узел тревоги затягивался в моем животе, увеличиваясь с каждой минутой, когда я наблюдала и ждала. Я снова попыталась использовать зеркало, чтобы предупредить Джесмин, но не получила ничего, кроме туманных облаков в луже крови. Очевидно, она уже ушла. Атака уже началась.

Вскоре я уже вышагивал вдоль окон, не сводя глаз с виднеющегося вдалеке оружейного склада, мысли бешено метались.

Джесмин была сильным, опытным генералом, говорила я себе. Она бы не сдвинулась с места, если бы не убедилась, что у нее есть путь к успеху. А условия этой ночи были идеальными. Облачно, чтобы скрыть летающих в небе хиаджей. Многие из Кроворожденных ушли. Это было что-то иное. Но это была не основная сила армии, которое я ожидала. Если только я ничего не упустила.

Но Винсент прошептал мне на ухо: «Ты лучше знаешь, маленькая змейка, ты не нарочно неосведомлена».

Нет. Он был прав. Я остановилась у окна, прижав кончики пальцев к стеклу. Что-то изменилось. Вырвавшихся на свободу Кроваворожденных явно не хватило бы для осады такого города, как Мисрада.

И…

Взрыв стер все мои мысли.

Он был громким – настолько мощным, что я почувствовал его подушечками пальцев на стекле, даже находясь на другом конце города. Из далекого оружейного склада вырвался шлейф бело-голубого дыма.

Затаив дыхание, я смотрела, как вспышка света то разгорается, то гаснет. Я не видела ничего подобного с тех пор, как…

С момента нападения на Лунный дворец, много месяцев назад.

Джесмин. Чертовски гениальна. Мелочна. Но гениальна. Она использовала магов, чтобы воссоздать разрушение Лунного дворца, создав жестокий отвлекающий маневр. Я и глазом не моргнула, когда далекие силуэты пронеслись сквозь облака и дым – бесчисленные хиаджи, пикирующие на обломки.

Это зрелище пробрало меня до костей.

Мне нужно было попасть туда.

Мне нужно было попасть туда прямо сейчас.

Взрыв спровоцировал бурную активность в коридорах за пределами моей комнаты. Я подбежала к своей двери и прислонилась к ней, прислушиваясь к бешеному звуку удаляющихся шагов и кричащих голосов. Затем я ударила в дубовую дверь с такой силой, что у меня заболел кулак.

Тот, кто находился по ту сторону, долго не открывал ее, как будто не был уверен, что это хорошая идея.

Молодой ришанец с волнистыми светлыми волосами и выражением всеобщего недоумения на лице стоял с таким видом, будто тут же пожалел о своем решении.

Я моргнула.

– Ты не Кетура.

Когда у меня был охранник, чаще всего это была она.

– Нет, – сказал он. – Я Киллан.

Если Кетуры здесь не было, это означало, что ее утащили куда-то еще. Возможно, она уже была в оружейном складе.

Черт.

– Пропусти меня, – сказала я, уже собираясь двигаться, но Киллан неуклюже преградил мне путь. Повернув голову, я увидела, что по коридору спешат еще несколько солдат в доспехах.

– Я твоя королева, – прорычала я. – Дай мне пройти.

Посмотрим, действительно ли все эти бредни Райна ты – не пленница – ты – королева, что-то значат.

– Я не могу этого сделать, Ваше Высочество, – сказал Киллан. – Мне поручено охранять Вас. Там опасно.

Мне поручено охранять Вас, сказал юноша, как будто я не видела, как раздуваются его ноздри, когда я подхожу слишком близко. Он не умел ничего охранять. Он даже не знал, как противостоять запаху человеческой крови.

Если это все, что осталось в замке, значит, они действительно были в отчаянии.

Я сделала шаг назад. Два.

Киллан испустил видимый выдох облегчения.

Помни, кто ты, – прошептал Винсент.

Какого черта я делала, спрашивая у этого мальчишки разрешения уйти? Позволила ему думать, что он может охранять меня?

Я победила в проклятом Богиней Кеджари. Я выиграла битвы против воинов-вампиров вдвое больше меня и в десять раз старше. Я была дочерью Винсента Ночнорожденного, величайшего короля, правившего Домом Ночи, и я была его законной Наследницей, и я была лучше этого.

Матерь, мне не хватало гнева. Теперь я приняла его, как принимаю в свои объятия старого любовника.

Ночной огонь с ревом доходил до кончиков моих пальцев и разрывал предплечья.

Справиться с Килланом было несложно. Мальчишка, вероятно, никогда не бил мечом других живых существ, и он определенно не был готов к тому, что я стану первой. От прикосновения Ночного огня он задохнулся от боли, на его руках открылись бескровные раны, когда я схватила его и швырнула об стену. Он слабо пытался сопротивляться, но я выбила меч из его рук, и он со звоном упал на мраморный пол.

Было так приятно снова сражаться. Так хорошо, что я хотела, чтобы он сопротивлялся сильнее. Я хотела большего вызова.

Я хотела причинить немного боли.

Но Киллан не стал сопротивляться. Нет, он только пыхтел, его сердце билось быстро – Матерь, я могла слышать это сердцебиение так отчетливо, пока я прижимала свое предплечье к его горлу, а Ночной огонь покусывал его кожу.

Моя нога потянулась влево и подтащила его меч назад. Я потянулась вниз, чтобы схватить его, а Киллан попытался выскользнуть из моей хватки.

Бесполезно. Секунды, и я снова прижала его к стене, на этот раз с его собственным мечом у груди.

Он выглядел таким испуганным.

Раньше это приносило мне большое удовлетворение. Видеть, как они боятся. Несколько коротких мгновений, когда они чувствовали то бессилие, которое я ощущала всю свою жизнь.

На мгновение я почувствовала удовлетворение и от этого.

Если тебе так приятно, когда один человек смотрит на тебя таким образом, маленькая змейка, – пробормотал Винсент, – то представь, как приятно, когда на тебя так смотрит целое королевство.

Дрожь пробежала по моей спине. В такой мощи человек мог бы потерять себя. И я хотела бы это сделать, лишь бы это заставило меня почувствовать что-то, кроме бессилия.

Но неутешительная правда заключалась в том, что Киллан не был одной из моих целей в человеческих трущобах. Киллан был едва ли больше, чем ребенок, которому поручили работу, к которой он не был готов.

Убей его, – настаивал Винсент. Он расскажет остальным, что ты сбежала.

Я услышала голоса в коридоре. Далекие шаги. Черт. Нет времени.

Я подняла рукоять меча.

– Пожалуйста, – умолял Киллан. – Я…

УДАР.

Я ударила его головой о стену.

Его тело обмякло. Он был больше меня и физически сильнее, но он не ожидал этого. Вампира было трудно вырубить. Он недолго оставался без сознания. Я затащила его в свою спальню и закрыла ее за собой на все три щелчка.

Шаги становились все ближе. Замок словно ожил от тревоги. Раздались далекие крики, резкие от приказов.

У меня было всего несколько минут. Может быть, и меньше.

Я схватила меч Киллана и его военный плащ с капюшоном и побежала.

В ЭТОТ МОМЕНТ Я БЫ ОТДАЛА что угодно, чтобы иметь крылья. Даже если бы у меня была бы выносливость для пробежки через Сивринаж – а такая мысль кажется абсурдной – все равно ушло бы слишком много времени, чтобы добраться до оружейной пешком.

Мне нужна была лошадь.

Путешествия на лошадях не были особо распространены в Доме Ночи, учитывая, что крылья зачастую были гораздо эффективнее. Обычно ими пользовались только люди или стражи Ночнорожденных.

Это означало, что мне придется красться вниз к конюшням. Плащ Киллана был плохой маскировкой, любой мог учуять запах моей человеческой крови, но это лучше, чем ничего. Только благодаря полному хаосу в замке мне удалось незамеченной добраться до первого этажа. Залы наводнили фигуры в форме, начиная от гвардейцев Ночнорожденных и заканчивая обычными пешими солдатами, едва ли больше, чем слугами.

Было достаточно легко затеряться среди них, проскользнув до самой конюшни. Несколько лошадей были запряжены и выстроены в ряд, и я схватила первую попавшуюся, маленькую каштановую кобылу. Я ненадолго задумалась о том, что можно попытаться слиться с толпой, но у меня не было времени. Как только кто-нибудь увидит мое лицо или подойдет достаточно близко, чтобы почувствовать мой запах, он сразу поймет, кто я. Хуже того, когда я забралась на лошадь и наклонилась, чтобы поправить плащ, я увидела свою грудь и выругалась.

Мой знак.

Я была одета в камзол, а не в обычную кожу, что оставило открытой верхнюю часть моей груди. Плащ скрыл некоторые красные чернила, но не весь знак.

Отлично. Скорость – мой единственный выход.

Моя лошадь чувствовала себя неуютно, словно ощущая, что ее отделяют от табуна для неблаговидных целей. Лошади в Обитрэйсе, как правило, особенно взбалмошные создания. Эта пританцовывала от волнения, когда я подталкивала ее от дверей конюшни, пригнув голову, чтобы спрятаться под капюшоном. Ночная жара, засушливая и сильная, испугала меня. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что это, вероятно, потому, что я не выходила на улицу уже несколько недель.

Слова Райна, сказанные во время одной из наших первых встреч, теперь прозвучали у меня в голове:

Маленькая человеческая принцесса Винсента находится в стеклянном дворце, где все могут смотреть на нее, но никто не может до нее дотронуться.

Гребаный лицемер.

– Эй! Ты, мальчишка! Где ты должен находиться?

Ворчливый голос напугал меня. Я пустила коня рысью по городским улицам, натянув капюшон повыше.

– Парень! – снова позвал голос, но я пустила лошадь галопом, оставив его крики позади себя.

Человеческие районы. Я знала эти улицы лучше, чем любой вампир. Я могла прорваться и быстрее добраться до другого конца города по дорогам, не перегруженным солдатами и контрольно-пропускными пунктами.

Я пришпорила каблуками лошадь, галоп перешел в быструю езду, и мы поскакали по тихой темной улочке. Но за углом животное резко взвизгнуло, отпрянуло назад и едва не выкинуло меня на булыжники. Я едва успела выпрямиться, поглаживая кобылу по шее и произнося тихие утешения.

Было так темно, что сначала мое слабое человеческое зрение не могло разобрать фигуру передо мной. Но потом…

Они подошли ближе, подняли руки. Луч лунного света упал на взмах его серебристых волос и кривую бесстрастную улыбку.

– Не хотел тебя напугать, – сказал он. – Моя вечерняя прогулка стала немного суматошной.

Септимус.

Черт.

Я наклонила голову, пряча ее дальше под тенью капюшона. Но разве это имеет значение для зрения вампира? Для вампирского обоняния?

– Прошу прощения, – сказал он. – У тебя есть важные дела, не так ли? Но, по-моему, тебе стоит идти той дорогой. Здесь поставлены все виды заграждений.

Я кивнула, все еще пытаясь скрыть свое лицо.

Септимус засунул одну руку в карман и прошел мимо меня, похлопав рукой по моей лошади.

– Удачи тебе там. Похоже на неприятный случай.

Я выдохнула, когда он прошел мимо, не желая сомневаться в своей удаче, даже если бы у меня было на это время. Может быть, он отмахнулся от меня. А может, он узнал меня. Даже если так, я не могла позволить себе остановиться и подумать о том, что это значит.

У меня была задача, и передо мной лежал чистый путь. Я пустила лошадь в галоп.

Я двинулась по дороге слева.

ЭТО НАПАДЕНИЕ было почти идеальной копией атаки на Лунный дворец. Я должна была восхищаться приверженностью Джесмин к ее мелочности. Насколько она знала, Райн был ответственен за нападение на Лунный дворец. Для нее это было бы справедливо. И Матерь, она была чертовски хороша в своем деле. Было удивительно, что ей удалось это осуществить. Было ощущение, что я скачу галопом в сам подземный мир.

Дым ночных костров имел очень специфический запах и казалось, он обжигает ноздри изнутри. Когда я пересекла второй мост из человеческих кварталов обратно в вампирские территории Сивринажа, вонь от него была уже нестерпимой. В этот момент я была уже на окраине города, и как только свернула за угол на первую главную дорогу, ведущую к базе, я выругалась про себя.

Передо мной предстала сцена чистой бойни. Обжигающе-белый свет Ночного огня слепил мне глаза. Он поглотил большую часть оружейного склада.

Похоже, Джесмин решила – вероятно мудро, – что захватить и удержать базу так близко к сердцу Сивринажа невозможно. Так что придется уничтожить ее.

Однако им не удалось действовать без сопротивления. Ришанские солдаты окружали меня, литейщики отбивались от пламени, воины вступали в кровопролитную битву. На крыше, едва видимые в свете Ночного огня, сцепились воины. Я пришпорила коня, когда к его ногам с тошнотворным влажным стуком упало окровавленное, растерзанное тело хиаджа.

Я уставилась на него. Он моргнул мне. Его бесформенное лицо было залито кровью, что говорило о том, что большинство его костей было сломано. В его глазах мелькнула короткая искорка узнавания, рот открылся, но из него не вырвалось ни звука.

На какое-то ужасное мгновение передо мной возникло тело моего отца, изуродованное точно так же, как и это, пытавшееся заговорить со мной в последние минуты своей жизни и потерпевшее неудачу.

Я вскинула голову, когда раздался далекий крик, такой, от которого волосы встали дыбом.

Я сразу же узнала этот звук. Это был тот же звук, который пронзил воздух во время нападения на Лунный дворец.

Демоны. Джесмин получила в свои руки призывателя.

Моя лошадь тоже слышала этот крик, и ей крайне не хотелось приближаться к нему. Она резко взвилась вверх, затем взбрыкнула, и мне пришлось сбросить себя с ее спины, когда она понеслась назад по темным улицам города.

Я издала несколько ругательств, когда покатилась по булыжникам. Я выругалась и поднялась на ноги, озираясь по сторонам, пока снова не нашла меч Киллана. Это было грубое и ничем не примечательное оружие. Мне не нравилось сражаться традиционными мечами, ибо они были большими и неудобными и ими нельзя было орудовать быстро, как двигалась я сама, но что-то острое было лучше, чем ничего.

Я, пошатываясь, поднялась на ноги и направилась к горящей оружейной. Двери были взорваны. Целая четверть здания просто отсутствовала.

Джесмин могла быть внутри. Мои воины должны были быть внутри.

Я бросилась в огонь, не дав себе времени подумать об этом.

Глава

10

Райн

Черт, я знал это.

Если бы вокруг меня не было столько смерти, я бы, может быть, еще немного порадовался этому. А так, было трудно оценить мое чувство превосходства.

Мне повезло, что я пережил взрыв и остался живым. Многие ришанские воины не выжили. Кто-то сумел пробить стены оружейной и установить знаки, видимо, потому что взрыв произошел раньше, чем это сделали хиаджи или демоны. Я шел по коридорам, когда это случилось, и почувствовал его за секунду до того, как Ночной огонь расколол воздух.

Ты чувствуешь этот запах? Кровь.

Ну, теперь я точно чувствовал запах. Это было первое чувство, которое вернулось ко мне, когда я пришел в себя после взрыва.

Затем я поднялся и, пошатываясь, вошел в ад.

Ночной огонь был повсюду, мелькали силуэты хиаджских и ришанских солдат, бегущих сквозь пламя. Ночнорожденные демоны – эти четырехногие безволосые твари проносились сквозь огонь с невозможной скоростью. Раздался далекий вопль, когда они вцепились зубами в какого-то невезучего солдата. Они были идентичны тем, что были в Лунном дворце несколько месяцев назад.

Я был уверен, что это был намеренный ход. Все это. Ночной огонь. Демоны. Преднамеренная, искусная копия той ночи. Маленький чертов подкол Джесмин за нападение, в котором я отказался признаваться.

Ужасно ли, что я почувствовал некоторое облегчение?

Я не был лучшим королем. Даже не особо хорошим генералом, как Вейл, с его склонностью к стратегии и политике.

Но я был чертовски невероятным воином. Очень, очень хорошим в убийстве. Было приятно снова погрузиться во что-то знакомое, когда я прокладывал себе путь через резню.

С тех пор как Некулай умер, я чувствовал его силу, силу линии Наследника ришанского рода, глубоко под своей кожей. Я всегда был относительно силен с тех пор, как меня Обратили, но когда он умер… если бы знака было недостаточно, чтобы сказать мне, кто я, я бы смог почувствовать это через новый источник силы, который пробивается на поверхность.

На протяжении нескольких столетий я изо всех сил старался не замечать этого. Я не хотел принимать себя таким, какой я есть. Отпечатки пальцев Некулая уже были на мне. Он сделал меня таким, каким я стал. Я не хотел, чтобы моя сила тоже стала его.

Но с тех пор, как Ниаксия подарила мне дар, с тех пор, как она восстановила всю силу линии Наследника ришанского рода – больше нельзя было игнорировать это. Я чувствовал это с той первой ночи, после того как отнес бессознательную Орайю в замок и вернулся, чтобы помочь отбить город. Я чувствовал это, когда оторвал голову Мэртаса от его тела. И я чувствовал это сейчас, с каждым взмахом моего клинка, пронизанного Астерисом, сила выплескивалась из моих пор с такой силой, что я не смог бы ее скрыть, даже если бы захотел.

Я ненавидел то, что мне нравилось.

Я свернул за угол и прошел через очередного демона, которого разрубил надвое. Это было достаточно легко, но сколько бы я не убивал, другие были готовы броситься на меня из дыма. Сверху слышались голоса и шаги, это были воины хиаджи, которые, пользуясь плохой видимостью, пикировали вниз с облачного неба. Ближе голос Вейла разносился по коридорам, приказывая нашим солдатам оттеснить их, пока они не добрались до первых этажей.

Это было почти смешно, как много звезд сошлось, чтобы сделать эту ночь идеальным тупиком.

Если бы мы стянули силы, как планировали изначально, хиаджи легко бы взяли верх. Если бы ришанские дворяне прислали поддержку, как должны были, мы бы превзошли нападавших. Если бы Кроворожденные все еще находились здесь, мы бы разгромили хиаджей еще до начала их нападения.

Но в сложившейся ситуации мы были равны один к одному. Наши солдаты были здоровее, но хиаджи были более искусны, и на их стороне было преимущество неожиданности и демонов. По пути вниз я прошел мимо нескольких трупов, людей, которые были настолько равны в своих битвах, что убили друг друга вместо того, чтобы выйти победителем.

Я попал на нижний этаж. Мне нужно было попасть в заднюю часть и закрыть ворота.

Я повернул за угол и остановился.

Я узнал ее сразу, даже сквозь дым. Ночной огонь, казалось, склонялся к ней, извиваясь вокруг ее тела, словно осознавая каждый изгиб и угол. За ее спиной развевались нити длинных черных волос. Она сражалась мечом, дерьмовым мечом, с которым ей было явно не по себе, я сразу это понял, потому что знал ее и то, как она двигается и как сражается, знал ее так хорошо, что мне хватило всего одной доли секунды, чтобы понять, когда она вышла из равновесия.

Она сражалась с заблудшим демоном, который издал пронзительный вопль, когда она пронзила его, выпустив гнилостные брызги черной крови. Со сдавленным ревом она оттолкнула его обмякшее тело от себя. Затем повернулась и подняла голову.

Эти чертовы глаза. Серебристые, как сталь. Такие же острые. Такие же смертоносные. Каждый раз я чувствовал пульсацию в груди, желание потереть несуществующий шрам.

Ее лицо стало жестким и холодным, и на долю секунды я почувствовал огромное облегчение, увидев этот взгляд. Сражайся.

А вот и она.

Этот миг облегчения заглушил все остальные разумные мысли, мысли, которые должны были быть у меня, и они обрушились на меня лавиной вскоре после этого.

Она вышла.

Она пришла сюда.

Она знала, что нужно прийти сюда.

Она пыталась сбежать. Или…

Или она была ответственна за это.

Она отпрыгнула в сторону, как только увидела меня, сделав несколько шагов назад. Ночное пламя вокруг нее разгоралось и танцевало, прижимаясь к ее телу. Мне стало интересно, знает ли она, что делает это. Было ли это осознанно, или это просто новая часть ее, как и моя магия?

– Дай мне пройти, – сказала она. Приказ, а не просьба.

Я слегка улыбнулся.

– Или что? Ты снова проткнешь меня? Уже в третий раз?

Ночное пламя снова вспыхнуло, обвиваясь вокруг ее тела.

Я должен был ненавидеть то, что Орайя получила прилив собственной силы после того как получила знак Наследника. Но, будь я проклят, если мне не нравилось видеть это. Так же, как мне нравилось видеть силу в ее взгляде, когда она стиснула зубы и шагнула ближе.

– Я не собираюсь валять дурака, Райн. Пропусти меня.

– Я не могу этого сделать, Орайя.

– Почему?

Это было поразительно серьезно – морщина между ее бровями и все такое. Она сделала еще один маленький шаг, не сводя с меня взгляда. Это был метательный нож слов, уже пропитанный ее кровью.

– Почему?

Это поразило меня сильнее, чем следовало.

Я знал, мы оба знали, что это был более важный вопрос, чем просто одно слово. Больше, чем два человека в этом коридоре. Это был вопрос «Почему ты предал меня?», заданный тем же уничтожающим тоном, что и тогда, когда она обрушила на меня реальность в крыле Винсента: Ты убил моего отца.

Я практически видел обвинение в ее глазах. Нет, даже больше, чем обвинение – наблюдение. Потому что, как всегда, она видела меня насквозь.

Почему?

Потому что, если я отпущу тебя, я совершу измену собственному трону.

Потому что, если я отпущу тебя, у меня не будет выбора, кроме как сражаться против тебя.

Потому что, если я отпущу тебя, ты станешь моим врагом по-настоящему.

И я не могу убить тебя, принцесса. Я пытался. Не могу.

Слишком много проклятых слов. Слишком много откровенности в них.

Я остановился на:

– Ты знаешь почему, Орайя. Я еще не закончил с тобой.

Крупица правды, смешанная с подначкой: Давай. Сразись со мной.

Я хотел, чтобы она сражалась. Мне не хватало этого в ней. Я умолял ее об этом несколько недель.

Я поднял свой меч. Она сделала то же самое. Ночной огонь танцевал с каждым ее вздохом, поднимаясь вместе с ненавистью на ее лице.

Затем ее взгляд поднялся. Глаза расширились.

Я оглянулся через плечо как раз вовремя, чтобы увидеть, как стройная женщина с распростертыми крыльями без перьев мчится ко мне с мечом наперевес.

Джесмин. Ты не забудешь лицо того, кто часами мучил тебя.

Я едва увернулся от ее атаки, парируя ее удар, и наше оружие соприкоснулось. Она пустила кровь, ее лезвие рассекло мое левое плечо, где я был слишком медлителен, чтобы увернуться. Глупая ошибка.

Она двигалась как хорошо обученная, элегантная, невозмутимая танцовщица. Ее выражение лица было сосредоточенным, спокойным, как поверхность зимнего пруда под следами битвы – грязью, кровью, ожогами.

Она взглянула на Орайю, и я снова совершил ошибку – глупое отвлечение в критический момент. Следующий удар Джесмин был смертельным.

– Остановись! – Голос Орайи прорезался сквозь сталь и хаос. – Отставить.

Лицо Джесмин исказилось в замешательстве.

Орайя подошла ближе, усмешка появилась на ее губах.

– Он мой, Джесмин. Отставь его мне. Иди к остальным.

Я бы не причинил вреда Орайе, но у меня не было такой же привязанности к Джесмин. Когда она колебалась, озадаченная приказом своей королевы, я воспользовался случаем.

Теперь я едва мог регулировать новую силу и мне даже не пришлось призывать Астерис, прежде чем он заплясал на острие моего клинка. Джесмин была хороша, достаточно хороша, чтобы увернуться, несмотря на ее рассеянность, достаточно хороша, чтобы едва перенаправить взмах моего клинка своим, но сила удара отправила ее в полет через зал, ее тело вмялось в разрушенный камень.

Она едва успела упасть, как Орайя настигла меня.

Я почувствовал ее приближение благодаря Ночному огню, услышал этот звук в воздухе за долю секунды до того, как она бросилась на меня.

Я мог убить ее. Я мог повернуться настолько, чтобы выпустить взрыв Астериса, достаточно сильный, чтобы вырвать ее плоть из костей. Вместо этого мне пришлось потратить это драгоценное мгновение на то, чтобы убедиться, что я притянул ее к себе, сдерживая себя, прежде чем остановить ее.

Это поставило нас в равные условия, и Орайя воспользовалась этой возможностью.

Она уже несколько недель не дралась, но, если этот перерыв в тренировках и повредил ей, она этого не показала. Накапливающаяся энергия, казалось, подпитывала каждый ее удар.

И все же… многое оставалось прежним.

Мы двигались в такт, как в хорошо отрепетированном танце, интенсивность каждого движения увеличилась вдвое, втрое по сравнению с тем, что было несколько месяцев назад. Наша магия, ее Ночной огонь и мой Астерис, окружали нас, как сгущающиеся облака, свет и тьма, тепло и холод. Каждый удар, который я блокировал, отдавался эхом во всем теле, несмотря на небольшой рост Орайи. Она вкладывала в каждый из них столько силы. И она была быстра, заставляя меня напрягаться, чтобы не отстать от нее.

Она была очень хороша. Честно говоря, я не мог не восхищаться ею.

И все же, никто из нас не пролил кровь. Ночной огонь, собранный вокруг ее меча, подействовал на меня, да, но каждый ее выпад был полумерой, нанося неглубокие порезы, если они проходили мимо моих блоков.

Тем не менее, она была быстра. Слишком быстрой. Быстрее с каждым ударом, как будто она теряла контроль.

Ночной огонь становился все ярче и ярче.

Три удара, последний она нанесла настолько быстро, что я не успел увернуться, боль пронеслась по моей груди от линии плеча до бедра.

Если она думала, что я не заметил, как она вздрогнула, когда увидела кровь, словно это вывело ее из оцепенения, то она ошиблась.

Я использовал эту заминку против нее, парируя ее удар прежде, чем она успела двинуться, сменяя наши позиции. Она оказалась у стены, ее меч едва сдерживал мой, а мое тело прижимало ее к камню.

Ночной огонь был таким ярким, что я не мог видеть ничего, кроме ее лица.

Это все она. Смертоносная и потрясающая. Даже ее ненависть была чертовски красивой.

Мы остались там, прижавшись друг к другу, оба задыхаясь. Так же, как это было в Кеджари. Будто мы сражались с самим собой.

– Ты сдерживаешься, – сказала она.

Пульсация в груди – призрак несуществующей раны.

Я улыбнулся.

– Как и ты, – сказал я, завершая наш сценарий. Я наклонился ближе, настолько близко, что мои губы почти касались ее уха и на мгновение желание провести зубами по мочке ее уха, прижаться ртом к ее горлу стало непреодолимым. Ее запах, сильный как никогда, мешал сосредоточиться.

– Ты готова умереть, чтобы убить меня, – пробормотал я. – Так какого черта ты ждешь?

Я не двигался, но почувствовал холодное острие ее лезвия у моей груди и жжение там, где кончик грозил проткнуть кожу. Я отстранился, чтобы посмотреть на нее, и наши лбы соприкоснулись. Ее глаза, большие и круглые, как луна, смотрели в мои.

Иногда мне казалось, что я знаю Орайю лучше всех, кого когда-либо встречал. Иногда она была самой загадочной тайной. Сейчас она была и тем, и другим, и ее скрытая боль была так очевидна, и все же ее трепетная хватка вокруг ее клинка была вопросом, на который я не знал, как ответить.

Струйка крови потекла по центру моего живота.

Дыхание Орайи, дрожащее и быстрое, смешалось с моим.

– Ну? – прохрипел я. – Ты собираешься убить меня, принцесса?

Я действительно хотел знать. Может быть, сегодня наконец-то наступит та самая ночь.

Орайя молчала. Ее зубы стиснуты, рот оскален. Пламя обхватило нас, как объятия любовника.

Еще одна капля крови упала мне на грудь.

Но она не двигалась.

Она не сделает это.

Она не сделает это.

Эта истина поразила меня внезапной уверенностью. Подтверждение того, что меня откровенно смущало.

Потому что у Орайи действительно были все основания убить меня.

На краткий миг ее ярость уступила место чему-то другому, чему-то, от чего она закрыла глаза и отвернулась, чтобы не показать мне, но я схватил ее за подбородок и наклонил ее голову к себе.

Мой рот открылся.

И тут мне на лицо брызнула кровь, Орайя покачнулась, стрела теперь застряла в ее плоти.