Текст книги "Пепел и проклятый звездой король (ЛП)"

Автор книги: Карисса Бродбент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 37 страниц)

Глава

40

Орайя

Музыка стала громче, хаотичнее. Я уже не слышала своих мыслей. Алкоголь лился свободно. И кровь тоже. Прибыли торговцы кровью – это была дюжина людей, которых явно выбирали не только из-за крови, но и из-за внешности. Все они были одеты в наряды, которые не мог позволить себе ни один человек в Обитрэйсе – их одел Кейрис, в этом я была уверена. Некоторые из них были явными профессионалами – я даже узнала некоторых из них, поскольку они были на вечеринках Винсента. Другие казались новенькими. Одна сидела на коленях у Тенерожденного принца, ее щеки и грудь раскраснелись, ресницы трепетали, когда он покусывал ее горло, а его рука блуждала между ее ног. Ее телохранитель, а это был один из телохранителей Кетуры стоял рядом с ними, явно пытаясь выполнить свою работу по наблюдению за человеком, не создавая при этом неловкого зрительного контакта.

В этом и заключалось отличие этой вечеринки от вечеринки Винсента: у каждого из торговцев кровью был телохранитель. Я узнала этих. Они были одними из лучших у Райна. И именно для этого они были выбраны сегодня. Не охранять Райна. Не прислуживать Тенерожденным гостям. Они присматривали за этими людьми – людьми, которые при моем отце считались бы ненужными.

Это был приказ Райна. Вероятно, он столкнулся с возражениями. Вампирским дворянам не нравилось чувствовать себя под присмотром, когда они обгладывали красивых людей.

Я сделала глоток вина, о чем тут же пожалела. Я незаметно выплеснула его обратно в кубок. Вампирское вино было крепким. У меня возникло неприятное ощущение, что я должна сохранять осознанность.

Мои мысли невольно вернулись к Райну, к той маленькой запинке, к тому мелькнувшему смятению.

Я оглядела зал и нигде его не увидела. Не было видно и Мише, хотя ее платье должно было бы выделять ее. Вейл и Лилит все еще сидели за своим столом, не принимая участия в танцах, причем Лилит смотрела с любопытством, а Вейл выглядел так, словно был готов лечь спать.

Все остальные были заняты… развратом.

Я почувствовала, что начинаю ерзать. Я опустила руку на бок и потрогала рукоять клинка, пристегнутого к бедру, чтобы проверить, на месте ли он.

– Неплохая вечеринка, не правда ли?

Я подняла взгляд.

– По-моему, я никогда не видела, чтобы ты не курил, – сказала я.

Септимус улыбнулся. Это была та самая улыбка, которой он одарил меня в первую ночь нашего знакомства – улыбка, призванная срывать нижнее белье и скрывать всем глотки.

– Боюсь, что у меня закончились сигариллы, – сказал он. – Я бы предложил тебе одну.

– Я все равно не люблю, когда их слишком много. Зависимость – это для слабых.

Он сделал глоток вина.

– О, как она ранит.

У него был красный мазок в уголке рта. Видимо, сегодня он развлекался с продавцами крови.

Мой взгляд переместился на бальный зал, где через открытые арочные двери можно было попасть в замок. Жена Саймона была занята одним из молодых мужчин, торгующих кровью, а Саймон подошел к ней и что-то прошептал ей на ухо. Она обернулась к нему и, смеясь, протянула ему запястье человека.

Матерь, я их чертовски ненавидела. Одной встречи с ними было более чем достаточно. Они выглядели слишком счастливыми.

Даже странно счастливыми для двух дворян, которым только что пришлось кланяться бывшему рабу.

– Должен признаться, – сказал Септимус, – хотя я и знал, что у тебя много талантов, но никогда не думал, что ты сможешь строить из себя актрису.

Я ничего не ответила, продолжая наблюдать за Саймоном через всю комнату, нахмурив брови. Тревожное ощущение покалывало шею.

Что-то показалось…

– Актриса? – сказала я слушающему меня в пол уха Септимусу.

– Танец, – ответил он. – Честно говоря, я не уверен, что ты выиграешь, если заставишь Райна поверить, что он тебе нужен.

Это привлекло мое внимание. Мой взгляд вернулся к нему, и он негромко посмеялся.

– Ну какая же из тебя актриса, – промурлыкал он. – Посмотри, как ты вздрогнула.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – сказала я.

– Не играй со мной в дурака. – Улыбка не дрогнула. Но его глаза сузились, сверкая, как заточенная сталь. – Я знаю, что ты очень умная девушка. Хотя… – Он убрал бокал и наклонился ближе, его дыхание согрело мою щеку. – Нет, я все-таки думаю, что ты не очень хорошая актриса.

Его рука схватила меня за предплечье с такой силой, что острый ноготь большого пальца проткнул кожу, и я отшатнулась.

ГОНГ.

Часы пробили.

За всю свою жизнь здесь я никогда не слышала такой громкости – как будто весь зал раздулся, чтобы принять ее в свои легкие, и мрамор, камень и стекло вибрировали вместе с ней. Музыка становилась только громче, словно подбадриваемая этим.

В другом конце зала Саймон и его жена поднялись, оставив полуживого торговца кровью. Они направились к двери, ведущей из бального зала.

Какого черта они делали это одни? Почему им позволили уйти куда-то в этом замке?

Внезапно мне стало наплевать на кровь, стекающую по руке.

– Извини, – пробормотала я и направилась через зал, прежде чем Септимус успел что-либо сказать.

Все были пьяны. Танцевальная площадка представляла собой не более чем оргию в одежде. Некоторые из ришанских гостей валялись на полу, истерически хохоча над собой, а по их подбородкам текла кровь.

Саймон и его жена исчезли в коридоре.

ГОНГ.

Я последовала за ним. В бальном зале было так жарко, что как только я вышла из него, меня встретил порыв холодного воздуха. В зале было тихо. Далекие шаги затихали впереди. Я увидела, как лиловая шелковая юбка Леоны исчезает за углом.

– Как благородно с твоей стороны, – произнес шелковистый голос. – Преследовать похитителя своего возлюбленного с клинками наготове. Как мило.

Я даже не заметила, как достала свои клинки.

Я повернулась. Септимус стоял в дверях, засунув руки в карманы, на губах его играла извечная ухмылка. За его спиной арочная дверь обрамляла картину декаданса на вечеринке.

Я не собиралась ждать, что он скажет дальше. Я начала двигаться…

Но также быстро его рука оказалась в кармане, пальцы поднялись.

Боль пронзила меня. Мое тело сжалось. Я посмотрела вниз, на порез, который он сделал на моей руке всего несколько минут назад.

Я не могла пошевелиться. Вокруг меня медленно сгущался красный туман – это была моя собственная кровь, обращенная против меня. Я не ожидала этого. Матерь, Септимус, был сильным магом. Сильнее, чем большинство других, с которыми я сталкивалась в Кеджари. Значит, я смогу хотя бы частично справиться с этой магией.

Теперь я застыла, задыхаясь, когда он подошел ближе.

– У тебя могло быть все, голубка, – прошептал он и на мгновение выглядел таким глубоко разочарованным, и будучи в некотором замешательстве. Пожалуй, это была единственная искренняя эмоция, которую я когда-либо видела на его лице.

Я попыталась выдохнуть: Что ты делаешь?

Но смогла вымолвить лишь невнятное:

– Чт…

ГОНГ.

Мир померк по краям моего зрения, как раз вовремя, чтобы я успела увидеть, как на вечеринке за ее пределами разразился кровавый хаос – Кроворожденные воины обратились против воинов Кетуры. Волна звериных криков поднялась, обгоняя музыку: мечи пронзали плоть, клыки – глотки.

Но все это было не громче, чем голос Септимуса, который словно убаюкивал меня.

– Я же говорил тебе, что делаю только выигрышные ставки, Орайя, – прошептал он. – Прости, что на этот раз ставка была поставлена не на тебя.

Он щелкнул пальцами.

ТРЕСК, когда мое тело искривилось.

ГОНГ.

Все стало черным.

Глава

41

Орайя

Сознание не хотело возвращаться ко мне. Мне пришлось вцепиться в него зубами и ногтями, и даже тогда мне удалось отвоевать лишь его обрывки.

Пол, движущийся подо мной.

Руки на мне. Руки повсюду на мне.

Не трогайте меня, черт возьми.

Я попыталась произнести это вслух, но мое горло, мой язык не поддавались.

Кто-то дергал меня за юбку, проводя рукой по бедру. Инстинкт подсказывал мне, что нужно ударить его ногой. Но я подавила этот порыв и осталась лежать, давая себе несколько секунд на то, чтобы собраться с мыслями.

Я была… где я? Я все еще была в замке. Я узнала этот затхлый запах розы.

– Давно бы уже убил ее.

– Не можем. Ты же знаешь, мы не можем.

Мужчина. И женщина. Оба из Кроворожденных, я узнала этот акцент. Дездемона.

– Сними это, – огрызнулась она.

– Пытаюсь, – шипел он.

Руки, скользившие по моей юбке, не совершали разврата.

Он пытался снять мои клинки.

Быстро я собрала воедино нечеткие воспоминания о случившемся. Септимус. Саймон. Переворот. Кровь на полу.

Райн слегка спотыкался, когда отходил от меня.

Внезапно я очнулась, и моя кровь застыла в жилах.

Райн. Уходит с Кейрисом.

Возможно, он уже мертв.

Кроворожденному удалось отстегнуть мой кинжал.

– Чертова…

Когда он ослабил хватку, чтобы поднять ножны, я схватила рукоять и вонзила клинок ему в грудь.

Черная кровь брызнула мне в лицо. Он отлетел назад. Это было не смертельно, ведь мне не хватило сил на движение.

Но этого хватило, чтобы выиграть время.

Дездемона сразу же оказалась на мне. Я должна была действовать быстро, я никогда не видела, чтобы она использовала магию крови, но это не означало, что у нее не было способностей. Я не могла быть сильнее ее, поэтому должна была быть быстрее. Но и это оказалось непросто: мои движения были слишком вялыми, поскольку боролись с последствиями успокоительного воздействия магии Септимуса.

Я ударилась спиной о стену, когда Дездемона бросилась на меня. Мой клинок глубоко вошел в ее бок.

Она едва вздрогнула, ее глаза не отрывались от моих.

Дерьмо.

Мы обе знали, что я в полном дерьме. Она улыбнулась, выхватывая оружие.

Но потом она замешкалась. Следующий удар она нанесла не по горлу, не по сердцу, а по ноге.

Ее мгновенная пауза дала мне возможность вырваться из ее хватки, из-за чего она всего лишь задела меня.

Осознание этого поразило меня – это было мое величайшее преимущество. Септимус мог бы легко убить меня сам. Дездемона могла убить меня прямо сейчас. Но ни один из них этого не сделал. Это был намеренный выбор.

Септимус все еще нуждался во мне – или, по крайней мере, нуждался в моей крови. Он не стал меня убивать. Не сейчас.

Он бы просто держал меня взаперти, как рабыню. Он сделал бы меня еще одним инструментом, которым можно пользоваться.

А почему бы и нет? Это все, чем я когда-либо была. Вещью, которую можно использовать в угоду другим, или риском, который нужно уменьшить.

А не самостоятельной силой.

К черту.

Ночной огонь разгорелся в моих руках, цепляясь за острие клинка. Дездемона не была готова. Она споткнулась, ее руки взлетели вверх, чтобы защитить лицо.

Я же устремилась прямо к ее сердцу.

Может быть, Райн был прав. Может быть, моя полувампирская кровь означала, что я способна на большее, чем могла себе представить. Потому что мне казалось, что мне даже не нужно было сильно давить, ведь кинжал вонзился в ее плоть, как будто так и должно было быть.

У меня не было времени насладиться этим.

Я сбросила ее со своего клинка и развернулась. Знакомое жжение уже разлилось по моим венам. Ее напарник пришел в себя, его рука поднялась, а капли моей крови разлетелись вокруг нас.

Мы бросились друг на друга и запутались в конечностях, зубах и стали. Жжение его магии становилось все сильнее и сильнее. Мне никогда не удавалось так долго сопротивляться ей. Я позволила ей угаснуть до слабого гула в глубине моего сознания – просто делала каждый удар сильнее, чтобы компенсировать его силу, боролась изо всех сил, чтобы преодолеть сопротивление.

Я уже ни о чем не думала.

Я была зла.

Я была в ярости.

Я не призывала Ночной огонь поглотить меня, но он явился ко мне сам.

И когда он вырвался наружу, бело-голубые пятна заслонили мне зрение, осталось только потрясенное лицо моего противника на кафеле пола, мои колени вокруг его торса, мой поднятый клинок.

Я опустила его вниз.

Он замолчал. Бесчисленные мельчайшие капли моей крови брызнули на землю, как туманный дождь.

От тяжелого дыхания стало больно в легких. Адреналин заставлял мое сердце быстро биться, разливаясь по всем венам. Ночной огонь все еще горел и горел.

Я встала. Меня слегка трясло. Я заметила это только при слабом осознании. Я все еще была так зла, что не могла говорить. Не могла думать.

Не могла думать, кроме одного слова, одного имени:

Райн.

Я взглянула на стол, на котором лежала рука Кроворожденного мужчины, словно он тянулся к чему-то в последние минуты жизни. Прямо за его рукой лежал длинный предмет, завернутый в белый шелк. Я сразу же узнала его. Его взяли из моей комнаты.

Меч Винсента. Пожиратель сердец.

На этот раз я не колебалась. Я убрала клинки в ножны и развернула меч. Когда моя рука сомкнулась на рукояти, было совсем не больно. Матерь, как я могла подумать, что это больно? Это была не боль. Это была сила.

Вот кем ты всегда должна была стать, моя маленькая змейка, – прошептал мне на ухо Винсент.

Я вздрогнула от звука его голоса – он стал намного реальнее, когда я прикоснулась к этому мечу.

Но он был прав.

Это то, кем я всегда должна была стать. А он скрывал это от меня. Он подавлял меня. Он лгал мне. Он дал мне свою силу, а потом двадцать лет заставлял меня быть маленькой, бояться и говорить, какая я слабая.

И все же, когда я выхватила меч, в горле встал комок мучительной скорби.

Я была всем, чем должна была быть.

Дочь своего отца. Жертва и протеже. Величайшая любовь и его погибель.

Я не знала, как примирить все эти вещи. Вдруг мне стало все равно. Не имело значения, что он хотел от меня.

Я обладала его силой.

Ночное пламя накатывало на тонкий клинок, как солнце на горизонт.

Мне даже не пришлось сознательно призывать свои крылья. Вдруг они раскрылись, расправились, и воздух закружился вокруг меня, когда я с ревом вылетела из двери в коридор, и ветер выжег слезы из моих глаз.

ГДЕ ТЫ?

Меня отвели в подвал замка. Я проскользнула в туннели, по которым так мало кто умел ориентироваться, как я, – туннели, которые, как надеялся Винсент, однажды спасут его от переворота, подобного этому. Звуки кровопролития эхом отдавались в стенах, как будто сам замок стонал и кричал в предсмертных муках. Под некоторыми дверями, мимо которых я проходила, проступала кровь, темная и скользкая, растекающаяся на каменных полах.

Я бежала, бежала и бежала, не останавливаясь, не задумываясь, не задаваясь вопросом, почему я рву себе горло, чтобы спасти его. Я не знала. Я не понимала. Все, что я знала, это то, что правда была передо мной, подобная неизбежному действию.

Где ты?

В замке были подземелья. Но Райн был королем. И не просто королем, а королем, которого оскорбил тот, кто намеревался отнять у него корону.

Я точно знала, что Саймон думает о Райне. Обращенный. Раб. Испорченный. Он считал, что Райн годится только для того, чтобы его использовали такие, как он, а не наоборот.

Саймону нужна была демонстрация силы. Он хотел поставить Райна на место перед всеми. Так же, как когда-то Винсент повесил по городу тела ришан на кольях.

Вампиры убивали не из соображений практичности. Они убивали ради радости. Возмездия. Зрелища. Страха.

Этого не сделаешь в подземелье. Так не поступают в подземелье, так не поступают в тишине, в заднем коридоре.

Где ты?

Я побежала вверх по лестнице. Мои бедра горели.

Я все время думала о Винсенте, о всех этих ришанских крыльях, приколоченных к стенам Сивринажа.

О всех тех случаях, когда он вешал перед замком какого-нибудь бедного ублюдка, бросившего ему вызов.

Где ты?

Я продолжала подниматься, подниматься и подниматься.

Потому что я знала, где Райн, – по крайней мере, я молилась, что знала, – и эта догадка цеплялась за мое нутро с отчаянной надеждой.

Я добралась до последней ступени и распахнула дверь. Стена горячего сухого воздуха обдула мои волосы.

Верхний этаж замка – бальный зал, стена из окон и балкон. За окнами открылось ночное небо, розовое от наступающего рассвета, и отражение луны и звезд рассыпалось по черному мраморному полу, отполированному как зеркало.

На мгновение все это было так чертовски красиво – неприкосновенная красота момента, когда стекло разбивается вдребезги.

Несколько персон находились в комнате и стояли спиной ко мне.

И там, за стеклом, силуэтом на фоне неба, с силой расправив крылья, находилась фигура, которую я сразу узнала – даже с такого расстояния.

Следующие секунды пронеслись медленно.

Ночной огонь вокруг меня взвился и разгорелся.

Ришанские солдаты повернулись, чтобы посмотреть на меня.

Я крепче сжала в руках Пожирателя сердец. Ладони горели, но мне хотелось прижаться к нему. Это подпитывало меня.

Теперь ты понимаешь.

Голос Винсента звучал немного гордо. Немного грустно.

Власть причиняет боль. Она требует жертв. Ты хочешь изменить этот мир, маленькая змейка? Карабкайся по решетке, пока не поднимешься так высоко, что никто не сможет тебя поймать.

Я уже говорил тебе это однажды.

Я знаю, потому что я это сделал, дочь моя. Я знаю.

Мой взгляд остановился на фигуре Райна, увешанной цепями.

Когда ришанские солдаты бросились на меня, я была готова.

Глава

42

Орайя

Я всегда была хорошим бойцом. Но это… это было как дыхание, сделанное без усилий, словно это было со мной с самого рождения. Мне не нужно было думать. Не нужно было планировать. Мне не нужно было компенсировать свою слабость.

Я была наследницей Дома Ночи, дочерью Винсента, Ночнорожденного Короля, и я была настолько могущественна, насколько это можно было предположить.

Пожиратель сердец был невероятным оружием. Он кромсал тела и пробивал грудную клетку, словно та была сделана из песка. Теперь я понимала, почему Винсент был готов пожертвовать своей душой ради такой силы. Почему Септимус был готов разорвать Обитрэйс на части ради чего-то еще более великого.

Я была пьяна от этого.

Я не помнила, как убивала их. Я лишь смутно осознавала, что под моими ногами скапливаются трупы. Крылья стерли барьер между землей и небом, помогая мне двигаться быстрее, быстрее уклоняться и бросаться именно туда, куда нужно. Кровь заливала лицо, капала в глаза, окрашивая мир в черно-красный цвет.

Еще один порыв ветра, и я с трудом пробилась к открытым дверям балкона. Сивринаж расстилался подо мной, было море изгибов слоновой кости, река Литуро скользила по нему, как стеклянная змея.

Пожиратель сердец в считанные секунды расправился со следующим ришанцем, который бросился на меня.

Нанес ли он мне удар? Я не была уверена. Я не почувствовала.

В любом случае, мне было все равно.

Я почувствовала странное ощущение в спине – не боль, не совсем. Я повернулась. Меч мужчины был окровавлен, с него капала багровая кровь.

– Сука-полукровка, – прорычал он, но мой меч украл остальные его слова.

Хорошо, – сказал Винсент. Они заслужили это.

Последний воин, тот, что управлял цепями, бросился на меня. Я опустила Похитителя сердец и пробила ему ногу, отчего он, спотыкаясь и воя, упал на землю.

Я не дала ему упасть полностью. Я подняла его на ноги, хотя и с трудом, но осознавала, что мои мышцы горят. Прижала его к стене.

Последний здесь. Последний между мной и Райном. Но я еще не закончила. Я была голодна. Я была зла.

– Саймон, – прорычала я. – Септимус. Где они?

Мужчина плюнул в меня и попытался замахнуться. Он ударил по чему-то, я не знаю точно, по чему.

Хорошо. Если он не хотел говорить, значит, он не хотел жить. Как будто он был настолько важен, чтобы узнать эту информацию.

Я проткнула его мечом и сбросила с балкона.

Я крутанулась на месте, будучи готовая к следующей атаке. Но вместо боевых криков, криков боли и лязга стали я услышала только стук собственного сердца.

И…

– Чертовски впечатляющее появление, принцесса.

Его голос был пустым и хриплым.

Я сморгнула красную пелену с глаз. Дымка моей кровавой ярости рассеялась, и внезапный холод охватил меня при виде этого зрелища.

Райн.

Райн, прикованный серебряными цепями к стене замка. Его крылья были раскрыты и пробиты гвоздями, кровь запеклась в изящных перьях. Кровь забрызгала его лицо и измазала некогда изысканную одежду. Волосы свободно разметались по лицу, прилипая к коже.

Он дрался. Один взгляд на него говорил мне об этом. Был он под снадобьями или нет.

Я рухнула обратно на землю с ошеломляющей силой. Внезапно, глядя на Райна вот так, я не почувствовала себя могущественной, несмотря ни на след из тел, который я оставила после себя, ни на меч в руке, ни на Ночной огонь на кончиках пальцев. Я вообще не чувствовала себя могущественной.

Он одарил меня слабой, полуулыбкой.

– Не может быть, чтобы я выглядел так плохо.

Я убрала меч в ножны и прошлась по балкону. Вблизи он выглядел еще хуже – некоторые цепи были ввинчены прямо в кожу.

Я выругалась себе под нос.

Они собирались дать ему сгореть. Пусть рассвет убьет его, медленно, прямо на глазах у всего Сивринажа. Самый унизительный способ смерти для вампира. По мнению Саймона, он даже не был достоин настоящей казни. Казнь была только для угроз.

– Кейрис, – прохрипел Райн. – Это был Кейрис. Предатель. Ты можешь в это поверить?

Затем он рассмеялся, как будто что-то в этом было истерически смешным.

– Не делай этого, – огрызнулась я.

Я слышала голоса вдалеке. Много голосов.

Черт.

Моя атака была не совсем изящной. Они пришли бы за мной. За Райном.

Он тоже услышал это, его голова наклонилась в сторону шума. Потом вернулся ко мне.

– Сейчас будет больно, – пробормотала я. У меня не было времени на нежность. Я выдернула первую цепь из его запястья, и по руке потекла струйка крови.

– Ты можешь оставить меня, – сказал он. – Со мной все будет в порядке.

Я рассмеялась. Это был отвратительный звук.

– Черта с два ты будешь в порядке.

– Ты ранена, Орайя. Их будет много.

Больше никаких шуток. Никаких дерзких замечаний.

Райн был прав. Я была ранена. Возможно, сильно. Теперь, когда адреналин улетучился, все болело. Я старалась не думать об этом, но у меня кружилась голова.

В горле встал комок.

– Я уже зашла очень далеко, – прошептала я, двигаясь быстрее, схватила еще одну цепь и потянула за нее. Одно крыло опустилось, по его лицу пробежала боль от дополнительного веса, дернувшего его за другую сторону.

Голоса становились все громче. Черт.

Я оттянула вторую цепь на его левой руке, освобождая ее.

– Вот. Теперь у тебя есть рука. Помоги мне, – сплюнула я, переходя на другое крыло.

Он так и сделал, морщась от боли в правом боку.

Голоса были уже на этом этаже или ближе.

– Поторопись, – сказала я.

– Орайя…

– Не смей говорить мне, чтобы я уходила, – прошипела я. – У нас нет на это времени.

Теперь оставались только лодыжки. Оба крыла и обе руки были свободны. Я опустилась на колени, чтобы схватить одну лодыжку, пока он тянулся к другой.

Богиня, у нас были секунды. Даже меньше.

– Орайя.

Я не поднимала глаз.

– Что?

Металл с ЛЯЗГОМ упал на землю.

– Зачем ты пришла за мной?

Я сделала паузу на долю секунды, которой у нас не было.

Я не задавала себе этот вопрос. Я не хотела слишком пристально всматриваться в ответ, запутывающийся узел в моей груди.

– У нас нет на это времени. – С последним грохотом я освободила его от последних пут.

Я встала, а Райн попытался сделать шаг вперед, но упал на меня. Я чуть не рухнула под его весом.

Через его плечо я видела, как появляется поток ришанских и Кроворожденных солдат. Больше, чем я могла сразить в таком состоянии, даже с Пожирателем сердец под рукой.

Райн тоже заметил их и, спотыкаясь, подошел к перилам.

Я смотрела на его крылья, сломанные и бесполезные. На его раны. На обрыв внизу. На солдат.

И, наконец, на его лицо.

Он купался в розовом золоте, когда солнце взошло над горизонтом, и его глаза сверкали, как темные рубины. Правая сторона его лица уже начала покрываться волдырями от солнечных лучей. Его волосы были такими красными в лучах рассвета – краснее, чем я когда-либо представляла, по цвету ближе к человеческой крови, чем к вампирской.

Стрела просвистела у него над головой.

Когда первые солдаты ворвались в дверной проем, я схватила Райна и прижала его к себе.

– Ты так невероятно красива, – прошептал он мне на ухо.

А потом я расправила крылья, и мы опрокинулись через край балкона.