Текст книги "Пепел и проклятый звездой король (ЛП)"

Автор книги: Карисса Бродбент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 37 страниц)

Антракт

Для вампиров время стоит дешево.

Раб быстро это понимает. Будучи человеком, он чувствовал каждую уходящую секунду – упущенные возможности проносились мимо, словно унесенные вечно бурлящей рекой. Люди оплакивают время, потому что это единственная валюта, которая действительно имеет значение в такой короткой жизни.

Раб презирает многое в своей новой жизни. Но из всего, о чем он скорбит по поводу своей исчезающей человечности, потеря метки времени – самая разрушительная вещь. Жизнь, в которой ничто ничего не значит, – это и не жизнь вовсе.

Годы проносятся мимо, как мокрая краска под дождем, заливая вечно пустой холст. Вампиры королевского двора наслаждаются этой жизнью, в которой годы ничего не значат. Столетия жизни притупили обычные удовольствия, сделав их вкусы крайне необычными и жестокими. Иногда объектом этой жестокости становятся люди. В других случаях человеческие жизни слишком коротки и хрупки. Обращенные вампиры, в таком случае, являются следующей лучшей вещью – прочной, более долговечной, но такой же одноразовой, как и люди, которыми они когда-то были.

В рабе нет ничего особенного. Он не единственный Обращенный в коллекции короля. Он даже не является особенным фаворитом. Время и скука заставили короля собрать хорошо укомплектованный зверинец развлечений, мужчин и женщин любого телосложения, внешности и происхождения.

Раб действительно пытается – пытается сохранить свою человечность.

Но, так или иначе, день за днем, она ускользает от него. Вскоре он уже не помнит, сколько времени прошло с тех пор, как он был Обращен. Когда он думает о своей прежней жизни, ему кажется, что он думает о старом друге – ведь теперь это всего лишь далекие, приятные воспоминания.

Он каждый день наблюдает за восходом солнца, пока лучи света не вгрызаются в его кожу.

Дни превратились в недели, годы превратились в десятилетия.

Позже он попытается и не сможет описать словами степень своего упадка за это время. Для тех, кто его окружал, он был скоплением кожи и мышц, объектом, домашним животным, а не человеком. Когда вам годами говорят именно это, становится легко в это поверить. Если верить в это, становится легче выжить.

Только одна личность относится к нему по-другому.

Жена короля – тихая женщина с большими темными глазами. Она редко говорит и редко покидает своего мужа. Вначале раб думает, что она такая же, как и все остальные. Но позже он начинает видеть в ней жертву жестокости мужа, в молчаливом соучастии в его ударах, властвовании, приказах.

Так это продолжается на протяжении долгого времени.

Потом, однажды, он оказался с ней наедине. В тот день его сильно избили – в наказание за какое-то воображаемое непослушание. Когда остальные покидают комнату, он остается, перевязывая свои раны с заученной рутиной того, что он делал тысячу раз до этого и будет делать еще тысячу раз.

Она тоже остается.

Она не говорит ни слова. Она просто берет у него бинты и обматывает ими раны, до которых он не может дотянуться.

Сначала он отстраняется, но она мягко настаивает. В конце концов, он сдается. Когда она заканчивает, она встает и уходит, не сказав ни слова.

Он забыл, каково это. Доброе прикосновение. Это больнее, чем можно подумать. Он чувствует ее руки на себе до конца ночи. Это пугает его, потому что теперь он знает, что не сможет этого забыть.

Все началось именно с этого.

Они сближаются на протяжении месяцев и лет, утешая друг друга после жестокости короля. Проходят месяцы, прежде чем они начинают разговаривать друг с другом. Но слова имеют меньшее значение, чем доброта. Черта была перейдена в ту первую ночь, в то первое нежное прикосновение.

Все последующее кажется неизбежным.

В темном мире глаза естественным образом находят свет. Она становится самым ярким существом.

К тому времени, когда их молчаливые встречи превращаются в блуждающие разговоры, они уже давно прыгнули с обрыва.

К тому времени, когда он впервые целует ее, рот которой все еще испачкан кровью от руки ее мужа, они уже мчатся к земле.

К тому времени, когда они занимаются любовью, они так отчаянно нуждаются в связи, что их даже не волнует неизбежный крах.

Глава 29

Орайя

Время шло в обыденно и спокойно.

Казалось глупым, что это дом ощущался таким пустым без Райна. Мише постоянно болтала, и была особенно разговорчива теперь, когда я была ее единственным спутником, по крайней мере, единственным, кто действительно с ней общался, ибо охранники Кетуры всегда оставались неподвижными. И все же я не могла избавиться от ощущения недостающего кусочка головоломки, тишины между вдохами, которую хотелось бы заполнить.

Мы влились в легкую рутину – исцеление, тренировки, отдых, и опять все по новой.

Мише была хорошим учителем, хотя тренировки с ней слишком напоминали мне время, которое мы провели вместе, работая над магией во время испытаний Кеджари. Тогда Мише была только одной частью моего обучения. Второй частью был Винсент, чей стиль преподавания был противоположен ее стилю во всех отношениях – жесткие команды и контроль в противовес каждому случаю, когда Мише твердила о раскрытии сердца и души. Возвращение к одному без другого подчеркнуло форму его отсутствия… рану, которая, в отличие от ран на моих крыльях, казалось, никогда не заживет.

Во время отдыха мы изучали кулон. Мише была не только талантливым магом, но и хорошо разбиралась в колдовстве и в истории магии. И все же, даже вдвоем мы не могли понять, что это за штука и что она делает. Я была единственной, кто мог прикоснуться к ней, хотя это было не особенно приятно, ведь присутствие Винсента ощущалось слишком близко, даже ближе, чем его меч. Мише удалось выяснить, что это всего лишь часть чего-то большего – возможно, ключа, или компаса, или устройства, предназначенного для усиления силы чего-то другого. Не сама по себе сила, рассуждала она, а нечто, предназначенное для высвобождения другой. Но даже эти мысли были всего лишь догадками, которые, к сожалению, были основаны не только на удаче, но и на фактах.

На закате и на рассвете Мише ухаживала за моими ранами, которые с каждым днем заживали всё лучше и лучше. Ни одна из процедур не была такой болезненной, как та первая. Ни одна, к счастью, не была такой… приятной.

Однажды, наблюдая за оставшимися ранами, она заметила:

– Ты выглядишь уже намного лучше! Это средство, должно быть, стоило того, через что пришлось пройти Райну, чтобы достать его.

– Через что ему пришлось пройти? – спросила я.

– Его было нелегко найти. Но он был полон решимости. – Пауза, затем, более неуверенно: – Он так волновался. Мы думали…

Я думал, что потерял тебя, сказал Райн, и от этих слов у меня по коже пробежала дрожь.

Мне вдруг стало очень неуютно от этого разговора.

– Он должен защищать наиболее важные вещи, – пробормотала я, хотя слова были горькими на вкус – хотя я знала, что это неправда.

Мише вздохнула, обрабатывая последнюю рану на моем левом крыле.

– У Райна много недостатков, Орайя, – сказала она, – но он умеет любить.

Я не знала, что на это ответить.

Я не была уверена, что это значит, я вообще не могла ни о чем думать.

– ТЫ мешаешь своей силе, – сказала Мише в пятнадцатый раз за этот день. Я стиснула зубы и постаралась не обращать на нее внимания.

С тех пор как я получила свой знак Наследника, моя магия стала, несомненно, более мощной. Я чувствовала, как она постоянно пульсирует под моей кожей. Но с этой силой пришло и больше непостоянства, которое раннее мне не доводилось контролировать. Как будто каждый раз, когда я использовала ее, мне приходилось обращаться к чему-то болезненному.

Сейчас давление нарастало, становилось все острее и острее, как лезвие, медленно рассекающее кожу.

– Продолжай, – сказала Мише. Ее голос отдалялся от шума крови в моих ушах. – Не отпускай!

Бусинка пота стекала по моему носу. Несмотря на команды Мише, я все еще слышала голос Винсента рядом со своим ухом: Сосредоточься. Контроль. Сила воли.

В последнее время его голос подобен незваному гостью.

Ночной огонь шипел и ревел, угрожая либо выйти из-под контроля, либо совсем угаснуть, а я балансировала на грани между отключением и падением в яму эмоций, которым не могла противостоять.

Куда ты хочешь, чтобы я пошел? прошептал Винсент. Я – часть тебя. И разве не этого ты всегда хотела?

Когда-то я не хотела ничего, кроме как быть частью Винсента. Даже сейчас какая-то часть меня все еще хотела этого, даже зная, как он лгал мне, зная, что он сделал с моей семьей и его семьей, зная, какую жестокость он веками применял к таким же людям, как я.

Мне было стыдно за это.

Стыдно? сказал Винсент. Я сделал тебя такой, какая ты есть, а ты говоришь, что стыдишься меня?

Это было воспоминание. Одно из последних предложений, что он мне сказал.

Ночной огонь вспыхнул, выходя из-под контроля. Мише сделала шаг назад. Я боролась с ним. Боролась с волной стыда и вины в моей голове.

Но когда я использовала магию, все становилось намного ближе к поверхности. В конце концов, это была магия Винсента, ведь его кровь дала мне эту силу, а его знак Наследника усилил ее. Я не могла использовать ее, не чувствуя его присутствие, как будто он дышал мне в спину.

– Продолжай! – призывала Мише, хотя я едва ее слышала.

Мои глаза горели от слепящего белого света Ночного пламени. В этом свете я видела окровавленное лицо Винсента в те последние мгновения, и оно было всегда таким реальным, сколько бы раз я ни пыталась его забыть.

Голос в моем ухе прошептал его последние слова. В итоге я совершил столько ошибок. Но только не с тобой.

Я не могу этого сделать. Богиня, я не могу этого сделать…

ОСТАНОВИСЬ.

Я отрезала себя от всех этих нежелательных воспоминаний.

Ночной огонь вырвался наружу.

Внезапно мои колени оказались в сырой грязи. Дыхание было болезненным, и я сильно задыхалась.

– О, боги. – Мише встала передо мной на колени, ее руки лежали на моих плечах, и я прислонилась к ним, сама того не желая, будучи безмолвно благодарной за поддержку.

– Ты в порядке, – сказала она. – Все хорошо.

Я не знала, почему ее голос звучал так жалостливо, пока что-то влажное не капнуло на мою раскинутую руку. Я растерянно моргнула, глядя на него, и к нему присоединилось еще одно пятно.

Слезы.

Черт.

Мое лицо стало горячим.

– Я в порядке. Давай просто сделаем это заново.

Я встала и отвернулась, слегка покачиваясь на ногах. Было трудно взять себя в руки, когда я начинала ломаться. Как будто все это давление накапливалось прямо под поверхностью. Вот так я и рыдала перед Райном. А теперь перед Мише. Отлично.

– Я в порядке, – сказала я.

Мише мягко сказала:

– Тебе не обязательно быть в порядке.

Она сказала это так просто. Как будто это была просто истина, не требующая осуждения или несогласия. Я знала, что она верит в это, и в этот момент я горячо любила ее за это.

Даже если бы я не могла заставить себя.

На меня возлагало надежды королевство, и меня ждала корона, и люди, которым я была нужна, чтобы немедленно стать чем-то лучшим, чем то, что есть сейчас.

И что я сделала? Провела одну неудачную атаку? Нашла маленькое красивое ожерелье, которое никак не могла понять как использовать?

– Орайя…

Мише коснулась моего плеча. Я не повернулась, я не могла показать ей свое лицо. Возможно, она знала это, потому что не пыталась заставить меня, только предложила мне это одно прикосновение – такое легкое, что я могла бы отодвинуться, если бы захотела.

– Магия – это как… живое существо, – сказала она. – Думаю, есть смысл в том, что она исходит от богов, потому что она такая же непостоянная и темпераментная, как и они. Твоя питается твоими эмоциями. Она заставляет тебя тянуться к тому, что сейчас… является трудным для тебя. Но однажды самые болезненные воспоминания станут источниками силы.

Я посмотрела вниз, на руку Мише на моем плече и на несколько сантиметров ее запястья, видневшегося под рукавом. Шрамы покрывали почти всю ее открытую кожу.

Были ли они настолько серьезными раньше? Или она просто беспрестанно пыталась и не могла использовать свою магию с тех пор, как ее бог оставил ее?

Возможно, профиль моего лица задал вопрос, который я не озвучила, потому что она убрала руку и опустила рукав, когда я наконец повернулась к ней лицом.

– Не думай, что я не понимаю, каково это – терять что-то, – сказала она.

Когда я впервые встретила Мише, можно было бы легко отмахнуться от нее как от красивой и пустой куклы. Но время от времени я замечала под поверхностью что-то гораздо более тяжелое. Сейчас эта тень прошла по ее лицу. Блеск острой стали, спрятанной в цветочном саду.

– Могу я задать тебе вопрос? – сказала я.

Она поколебалась. Затем кивнула.

– Каково это было – Обратиться?

Ее лицо потемнело.

– Это было тяжело, – сказала она. – Я бы умерла, если бы Райн не нашел меня.

– Он спас тебя.

Тень исчезла, достаточно быстро, чтобы маленькая грустная улыбка проскользнула по ее лицу.

– Ммм. Он спас меня. Я не очень хорошо помню это. В одну минуту мне становится очень плохо посреди пустыни, и я… – Ее выражение лица застыло, и она оборвала себя. – Потом я просыпаюсь в какой-то дерьмовой гостинице с огромным ворчливым незнакомцем. Это, скажу я тебе, был чертовски сбивающий с толку момент.

Я могу себе представить.

– Ты была жрицей, – осторожно сказала я. – Верно?

Улыбка померкла. Она снова дернула за рукав и молчала долгое, долгое мгновение.

– Мне жаль, – сказала я. – Это было…

– Нет. Нет, все в порядке. – Она покачала головой, словно выныривая из своего оцепенения. – Да. Я была жрицей Атроксуса. Просто… иногда мне трудно об этом говорить. – Она подарила мне еще одну слабую улыбку. – Лицемерно с моей стороны, да?

– Нет, – сказала я. – Это не так.

– Магия – это… Я знаю, что некоторые люди считают ее просто другой дисциплиной, но я думаю, что она живет рядом с нашими сердцами. Я думаю, она черпается прямо из наших душ. Моя всегда была близка мне. И я… – Ее челюсть сомкнулась, глаза сияли.

– Все в порядке, – быстро сказала я. – Я не должна была спрашивать.

Было очень больно видеть Мише на грани слез.

Но она рассмеялась и вытерла лицо тыльной стороной ладони.

– Вот что я имею в виду, Орайя, – сказала она. – У каждого из нас своя расплата. Мое Обращение не было моим выбором, и оно сломало меня. У Райна был его выбор, и, возможно, оно сломало его еще больше. Может быть, другие не дают тебе увидеть осколки. Может, они не показывают тебе то, о чем скорбят. Это не значит, что этого нет. Это не значит, что они не чувствуют этого. И твой отец…

Теперь ее лицо стало серьезным, яростно-свирепым. Ее рука опустилась на мою, крепко сжимая ее.

– Твой отец, Орайя, тоже чувствовал все это. Он был так же сломлен, как и все мы, и он был так полон решимости не признавать этого, что истерзал тебя этими острыми краями, а потом ругал за то, что у тебя кожа, а не сталь.

У меня перехватило горло. Горе и ярость подступили к нему прежде, чем я смогла остановить себя.

– Не говори о нем так, – сказала я. Но мои слова прозвучали слабо и умоляюще.

Мише лишь печально посмотрела на меня.

– Вы с Райном всегда пытаетесь быть похожими на них, – сказала она. – Я не понимаю этого. Ты лучше его. Не забывай об этом, Орайя. Прими это.

Она была не права.

Но она не дала мне времени сказать ей об этом, прежде чем бросилась ко мне в короткое, крепкое объятие.

– Мы попробуем еще раз завтра, – сказала она, отпустила меня и не говоря больше ни слова, вернулась в дом.

ШЛИ ДНИ. Наша рутина продолжалась. Кетура прибыла из Лахора, уставшая и измотанная битвой. Она рассказала нам, что после смерти Эвелины город пришел в значительный беспорядок, и потребовалось некоторое время, чтобы взять ситуацию под контроль.

– Он уже был в значительном беспорядке, – отметила Мише, что было очень верно, и я содрогаюсь при мысли о том, насколько хуже могла бы быть ситуация.

Кетура стала еще одним учителем в моих ежедневных тренировках, чтобы меня научили обращаться с крыльями, теперь, когда они достаточно зажили. Она, по крайней мере, давала более привычные инструкции по сравнению с веселым стилем Мише, ведь это были суровые, резкие команды, которые заставили меня оценить, насколько жестоким командиром она должна быть для своих солдат. Тем не менее, она была эффективна и через неделю я уже могла отчасти наколдовать и убрать свои крылья по команде.

Но как бы ни длилось это время, день за днем признаки беспокойства Мише постепенно становились все более очевидными. Я часто заставала ее смотрящей в окно, с небольшой морщинкой между бровями, и потирающей шрамы на запястьях.

Я бы солгала, если бы сказала, что тоже этого не чувствовала. Было слишком тихо, словно мы были заперты за стеклом, застыв в искусственном спокойствии, в то время как тьма надвигалась на горизонт.

Однажды, когда Мише закончила обрабатывать значительно зажившие раны на моих крыльях, я сказала:

– Думаю, нам пора возвращаться в Сивринаж.

Она сделала паузу, прежде чем ответить:

– Райн сказал нам ждать, пока он не пришлет за нами.

Я успехнулась.

– Были ли новости от него?

Это был намеренно глупый вопрос. Я знала, что она не слышала никаких новостей, ибо ее тихое беспокойство говорило мне об этом. Я сказала себе, что знала это именно поэтому, а не потому, что так же внимательно следила за приходом писем от него.

Мише выглядела растерянной.

– Ты хочешь пойти, – сказала я. – Так пойдем. Что, Райн теперь король, и он может указывать нам обоим, что делать? Да пошел он. Я – королева. Мое мнение имеет такой же вес.

Я сказала это очень уверенно, хотя мы обе знали, что все не так просто.

Тем не менее, она улыбнулась.

– Мне нравится такое отношение.

Я знала, что она согласится. В конце концов, это была девушка, которая сбежала и присоединилась к проклятым Богиней Кеджари, чтобы принудить Райна к действию. Но, возможно, это было свидетельством ее дружбы с Райном и уважения к нему, из-за чего ей все же пришлось долго раздумывать.

Но ее нетерпение победило.

– Хорошо, – сказала она в конце концов, как я и думала. – Ты права. Мы не можем просто ждать здесь вечно.

Глава

30

Орайя

Увидев нас, Райн не выглядел счастливым.

Он явно не ожидал нашего появления, хотя Кетура написала ему письмо перед нашим отъездом. Путешествие было долгим, особенно потому, что мы ехали верхом, а не напрягали крылья, пролетев весь путь, за что я была благодарна. Мы прибыли в Сивринаж почти через неделю, усталые и измученные путешествием, и отправились в кабинет Райна, чтобы дождаться его.

Когда он открыл дверь, за ним следовали Вейл, Кейрис и Септимус, он на мгновение замер в дверном проеме, словно застигнутый врасплох нашим присутствием.

Мы тоже уставились на него, так же потрясенные его видом, ведь он был весь в крови.

Это явно была не его кровь. Брызги красно-черного цвета усеяли его лицо и руки, размазались по кончикам пальцев, прилипли к распущенным волосам. На нем была прекрасная одежда, которую он всегда надевал в замке, хотя она была растрепана, помята на рукавах, которые он засучил до локтей.

Было нетрудно собрать воедино то, чем он только что занимался. Ему нужно было разобраться с мятежниками. Мятежников нужно было допросить и наказать. Райн, я знала, был не из тех, кто позволяет другим заниматься своей грязной работой.

Я так привыкла видеть различные маски, которые он надевал в течение последних нескольких месяцев – обаятеля, короля, хладнокровного тирана. Теперь, при виде его в таком виде – покрытого кровью, с растрепанными волосами, с блеском в глазах от только что убитого мятежника – меня пронзило чувство словно мне это знакомо. Как будто мы снова были в Кеджари.

Мне стало интересно, думает ли он о том же, потому что медленная, волчья ухмылка, которая расползлась по его губам, повторила ту, которую он обычно дарил мне во время тех испытаний… даже если на этот раз она слишком долго не доходила до его глаз.

– Вы двое, – сказал он, – еще не должны были возвращаться. Я просил вас всего лишь о одном – ничего не делать, и даже этого вы не смогли выполнить?

Мише сморщила нос.

– Ты выглядишь отвратительно.

– Если бы я знал, что ты придешь, я бы принял ванну.

– Нет. Я не думаю, что ты бы это сделал. – Она оглядела его с ног до головы. – Долгий день, да?

Улыбка смягчилась.

– Долгая неделя. Долгий месяц.

Затем его взгляд переместился на меня. На долю секунды он был так же открыт, показывая лишь проблеск слишком многих эмоций. Затем маска вернулась на место, роль снова стала прежней.

– Я так понимаю, тебе уже лучше.

– Гораздо лучше.

Он посмотрел на мои крылья. Его лицо оставалось пустым, но я все же увидела слабый проблеск беспокойства – почувствовала его, как чувствовала его руки на своих крыльях.

Он был не единственным, кто смотрел.

Вейл, Кейрис и Септимус тоже были очарованы этими крыльями и не пытались это скрыть. Они также не скрывали своего настороженного любопытства, словно пытались примириться с тем, что не имело смысла.

Крылья были символом моей власти. Винсент оставлял свои видимыми только тогда, когда ему нужно было напомнить миру, что он – король Дома Ночи. А мои были почти точной копией его – глубокий черный цвет вкупе с ослепительным красным цветом Наследника.

Я сделала так, чтобы они не замечали мой знак Наследника, спрятав его под одеждой с высоким воротником. Но сейчас игнорировать крылья было невозможно.

Септимус улыбнулся, сделав затяжку своей сигариллы.

– Когда ты в сознании, ты лучше их держишь, – сказал он.

Мне не нравилось думать о том, что Септимус видел меня без сознания. Райну, похоже, это тоже не очень понравилось, потому что он сделал шаг ближе ко мне, словно прикрывая меня своим телом.

Мише молча переглянулась между всеми нами, отмечая очевидную неловкость, после чего на ее лице появилась еще одна веселая ухмылка.

– Мы умираем с голоду, – сказала она. – Мы можем поесть?

После заявления Мише прошло несколько целых секунд, прежде чем я осознала, что вампир произнес слово «голоден» в моем присутствии, и ни один из них даже не взглянул на меня.

Может быть, я действительно становилась вампиром.

Райн вытер кровь с лица тыльной стороной ладони, или попытался это сделать, но в основном безуспешно. Он хмуро посмотрел на свою измазанную кровью руку, на морщины на измазанном кровью лбу и сказал:

– Я тоже нагулял аппетит.

– Прошу меня извинить, – сказал Септимус, проходя мимо нас. – Я пропущу ужин. Боюсь, вечером я занят.

Он остановился в дверях и оглянулся на меня.

– Рад видеть, что тебе лучше, Орайя, – сказал он. – Мы все очень волновались.

Иногда казалось, что этот мужчина не делает шаги. Он словно просто исчезал, не оставляя даже эха за собой.

РАЙН ДАЖЕ НЕ удосужился помыться, прежде чем мы все сели за обеденный стол. Я подумывала о том, чтобы не отказаться от трапезы, ведь мне все еще не нравилось кормить вампиров, будь то кровь вампира или нет, но когда я поняла, что Вейл, Кейрис и Кетура будут там, очевидная выгода была слишком велика, чтобы упустить ее. Я слишком долго была поглощена своим горем и гневом, чтобы сделать что-то полезное. А сидеть за ужином с Райном и его высокопоставленными советниками было полезно.

Мне, конечно же, пришлось сесть рядом с Райном, хотя он едва взглянул на меня, когда я села. Казалось, он намеренно уделял мне меньше внимания, что было неловко замечать. Это имело неприятный эффект, заставляя меня больше замечать его.

Остальным подали тарелки с искусно приготовленным кроваво-красным мясом и, конечно же, огромные кубки с кровью, который Мише выпила сразу же, судя по всему королевские манеры шли к черту. Райн исчез на несколько минут, пока слуги накрывали на стол, а затем вернулся.

Я смотрела на него.

– Я думала, ты собираешься привести себя в порядок.

Кровь вампира все еще покрывала его лицо.

Он подмигнул мне.

– Не притворяйся, что тебя оскорбляет небольшое кровопролитие.

Но я поняла послание, когда увидела его. Райн позволял видеть себя в роли убийцы. Тот, кто убил и даже не позаботился о том, чтобы стереть остатки от жертвы со своего лица после этого.

Значит… он не доверял своему собственному окружению. Интересно.

Через несколько минут принесли мою тарелку и поставили передо мной. Мне немного не хотелось копаться в почти сыром мясе, которое давали остальным. Но я также не собиралась подчеркивать все свои отличия, отказываясь от него.

Но когда я откусила первый кусочек…

Солнце, черт возьми, забери меня. Должно быть, я была голоднее, чем думала, потому что это было невероятно. Я едва удержалась от того, чтобы не издать звук – удивления, удовольствия или и того, и другого.

Я чувствовала на себе взгляд Райна. Я взглянула на него. Он выглядел странно самодовольным.

– Что?

– Ничего, – сказал он непринужденно и вернулся к еде.

Меня осенило осознание.

О, черт возьми. Да, он хорошо готовил. Ну и что.

Я не дала ему удовольствия признать вслух, как это было вкусно.

Впрочем, есть я тоже не перестала.

– Итак. – Райн откинулся в кресле, сделав большой глоток крови. – Кейрис. Ты хотел о чем-то поговорить.

Кейрис обвел взглядом стол, потом посмотрел на меня, а затем на Райна.

– Здесь?

– Да. Думаю, Вейл заинтересуется твоей идеей.

У Вейла был такой вид, будто он уже предвкушал то, во что это выльется. Его жена, с другой стороны, выглядела так, будто ее это заинтересовало. Она была очень откровенно любопытной личностью, и я это ценила. Возможно, потому что это была человеческая черта. Мне было интересно, как много она поняла из этого разговора – она была иностранкой, и ее обитрэйский, как я слышала, был еще не очень хорош.

– Если ты настаиваешь, – сказал Кейрис и повернулся к Вейлу. – Нам нужно мероприятие.

Вейл уставился на него ровным взглядом.

– Мероприятие.

– Что-то грандиозное. Что-то с большим размахом. Что-то, что даст нам повод пригласить всех дворян в Сивринаж и похвастаться значительной и внушающей благоговение властью короля, и все такое.

Вейл выглядел неубежденным, и Кейрис наклонился к нему через стол.

– Войны ведутся не только на поле боя, Вейл.

– К сожалению, нет. Но я не в восторге от того, что все это имеет отношение ко мне.

– Это мероприятие будет в честь празднования вашей свадьбы.

Вейл выдохнул сквозь зубы и тут же решительно сказал:

– Нет.

– Ну же, Вейл. – Райн изогнул бровь. – Ты что же не хочешь, чтобы лучший организатор мероприятий в Обитрэйсе устроил свадьбу для тебя?

Несмотря на шутливый тон Райна, у меня сложилось впечатление, что никто на самом деле не предоставляет Вейлу или Лилит, если уж на то пошло – выбора в этом вопросе.

Вейл бросил на Кейрис острый взгляд.

– Мы уже женаты.

– Ну и что? Это просто мероприятие. Кроме того, разве брак считается заключенным без всего этого… блеска?

Кейрис размахивал руками в воздухе, словно демонстрируя пресловутый блеск.

Вейл выглядел взбешенным.

Лилит огляделась вокруг с морщинкой искреннего замешательства между бровями, как будто она приложила гораздо больше усилий, чем ее муж, чтобы понять это.

– Почему мы? – сказала она на сильно акцентированном языке Обитрэйса.

– Прекрасный вопрос. – Кейрис сделал долгий глоток вина, затем тяжело опустил кубок. – Потому что Вейл, в отличие от всех нас, псов, – настоящий Ночнорожденный ришанский дворянин. Его имя вызывает уважение среди ришанцев, которые больше всего испытывают… назовем это опасения… по поводу правления короля. – Он улыбнулся. – А свадьба – это всегда приятный, неполитический праздник, не так ли?

Я видела последствия достаточного количества свадеб вампиров, чтобы знать, что это, конечно, неправда.

– Нет, – сказал Вейл, возвращаясь к своей еде.

– Я не оставляю тебе выбора, Вейл, – сказал Райн. Так нарочито непринужденно, во всех смыслах, которые говорили мне, что в этом разговоре нет ничего непринужденного.

Вейл отложил вилку. Он застыл, не моргая глядя на Райна.

– Лилит – чужестранка и Обращенная, – сказал он между зубами. – Это не политический брак высокого ранга, как ты думаешь.

– К сожалению, – сказал Кейрис, – это лучшее, что у нас есть.

Глаза Вейла, янтарно-золотые, переместились на меня.

– Действительно? А как же свадьба самого короля, которую мы могли бы отпраздновать?

Расчетливая незаинтересованность Райна спала, как сброшенный плащ. Он сел прямо.

– Это, – сказал он, – не вариант.

И слава гребаной Матери за это. Я скорее убью себя, чем окажусь в центре такого зрелища.

В любом случае, все за столом знали, что это была бы ужасная идея. Я не отличалась большим политическим умом, но даже я знала, что представлять мой брак с Райном как нечто иное, чем прямой и устоявшийся, было бы ошибкой. Тот факт, что я все еще дышу, уже ставит под сомнение способность Райна править.

И кроме того, я должна была быть чем-то ближе к рабыне, чем к жене. Я не награда, которую нужно прославлять, а враг, которого нужно унижать.

Даже Вейл знал это. Он слегка поморщился, будто мысленно готовясь к ответу.

– И ты прекрасно знаешь, почему. – Голос Райна был суров, не оставляя места для возражений. – Это не аргумент. Ты сделаешь это.

Самообладание Вейла ненадолго отразилось на его лице, но самообладание взяло верх.

– Ты знаешь, какие они. Я отказываюсь класть Лилит к их ногам.

Райн издал отрывистый смех, такой жестокий и злобный, что я почувствовала его в позвоночнике.

– Они? – прошипел он. Внезапно он поднялся на ноги, положил ладони на стол, глаза горели ярче пламени. – Ты один из них, Вейл. Я видел, как ты был одним из них на протяжении большей части гребаного века. И тогда у тебя не было проблем с их поведением. Но теперь у тебя есть Обращенная жена, так что же все изменилось? Теперь это задевает и тебя, так что тебя можно перевести в опекуны? Не корми меня этим дерьмом.

Здесь нет спектаклей. Все было по-настоящему. Более реально, как я подозреваю, чем того хотел Райн.

Тело Вейла было напряженным. Напряжение натянулось в воздухе, и все мы балансировали на его грани. Я была наполовину уверена, что Вейл собирается броситься через стол на Райна. Мои руки инстинктивно потянулись к клинкам что было нелепостью, ведь что я собиралась делать, прыгать на защиту Райна?

Но тут Лилит вскочила на ноги, разрушив бездыханную тишину.

– Остановитесь, – сказала она. – Это глупая ссора.

Я не ожидала этого. Мои брови вскинулись без моего разрешения. Мише издала смешок, который казался в основном непреднамеренным.

Лилит оглядела стол, прежде чем ее взгляд остановился на Райне.

– Это нужно Дому Ночи?

Гнев исчез из выражения лица Райна, когда он посмотрел на Лилит.

– Да, – сказал он, голос сразу стал мягче. – Иначе я бы не стал этого делать. Даю слово.

Здесь тоже не было лжи. Это была правда. Это должно было удивить, ведь король вампиров разговаривал с бывшим человеческим чужеземцем с большим уважением, чем со своим высокопоставленным благородным генералом. И все же это ничуть не удивило меня.