Текст книги "Темные души (СИ)"

Автор книги: Карина Василий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

Когда Гильом пришёл, она потребовала оставить их одних. Недовольная Катерина вышла и плотнее закрыла дверь.

Гильом ле Муи замер на пороге, в то время как побледневшая и осунувшаяся красавица Габриэль д’Эстре, герцогиня де Бофор лежала в кровати с поднятым балдахином.

– Гильом, – слабо начала Габриэль. – Я знаю, что только на вас могу положиться. – Она указала ему на кровать. Смущённый Гильом робко присел на самый край. – Я знаю, – лихорадочно зашептала Габриэль. – Они все хотят моей смерти. Для них я грязная шлюха, дочь убитой шлюхи, племянница шлюхи и родственница алчных прохиндеев и торгашей. Но король обещал моему сыну корону, а мне – брак. Он должен исполнить обещание! Ведь только неделю назад, после скандальной истории с тем непристойным портретом, он прилюдно обещал жениться на мне. Подумать только – выставить полуголую Генриетту д’Антраг моей преемницей! Убила бы того художника, своими бы руками убила. А равно и того, кто так обрядил эту плоскую доску с детским лицом во время праздника…

Её глаза лихорадочно блестели, пальцы мяли простыни. Она судорожно облизывала растрескавшиеся губы.

– В этом письме, – Она достала из-под покрывала сложенный лист. – я прошу у короля дозволения вернуться к нему в Фонтенбло. Почему, ну почему они запретили ему встречать пасху со мной? – Она откинулась на подушки. Через секунду, вцепившись одной рукой в рукав Гильома, другой она поднесла письмо к его лицу. – Умоляю, доставь это письмо королю. Я не знаю, хватит ли у меня сил бороться со всеми соглядатаями сейчас, но я должна видеть короля. Не спрашивай, – Она подняла руку к его губам. – Я не знаю почему, но знаю, что это очень важно. Передай ему письмо, – Гильом взял сложенный лист и положил его за обшлаг рукава. – И ещё, Гильом, – Она отпустила его и снова откинулась ан подушки. – Если со мной что-то случится, проследи, чтобы Александр получил обещанную корону. Клянешься?

Гильом встал и положил правую руку на сердце.

– Я обещаю, мадам, сделаю всё, что в моих силах.

– Я верю тебе, – устало произнесла Габриэль. – А теперь ступай, – Она взмахнула рукой и закрыла глаза.

Гильом опустился на одно колено, поцеловал край её одежды и быстро вышел. Габриэль тихонько застонала, закусив бледную губку. По её телу пробежала судорога.

В коридоре Гильома поджидала Катерина.

– О чём вы говорили? – спросила она, вцепившись в его рукав.

– Мне надо срочно доставить письмо, – он отстранил её и направился к выходу.

«Ах, так? Значит, она хочет вызвать его сюда. Молодец, вовремя. Наверно, ещё и священника потребует, чтобы венчания не откладывать», – подумала Катерина, стукнув кулаком одной руки в ладонь другой. И, подхватив юбки, Катерина побежала к чёрному ходу. Наткнувшись в дверях на слугу господина Ла Варенна, она шепнула ему, что мадам Габриэль только что в истерике написала письмо королю. Слуга молча кивнул и повёл ее в комнату к своему господину.

– Итак, мадам Катерина, что вы хотели мне сказать? – спросил толстенький человечек, сидевший у покрытого различными бумагами стола. За соседним, меньшим по размеру, несколько дворян играли в карты.

– Мадам Габриэль снова взялась за старое. Она написала королю, чтобы он приехал сюда.

– Ну, это никуда не годится, – Ла Варенн отшвырнул перо, которое вертел в руках, когда Катерина вошла. – Я помню, какой спектакль она закатила, когда прощалась с королём на пароме. Как будто жизни лишалась. Это надо немедленно прекратить. Король назначил меня смотреть за ней. Что ж, пока я не вижу, зачем ему нужно, чтобы он приезжал. Обмороки, судороги – да мало ли, что ещё случается с женщинами в деликатном положении. Из-за каждого пустяка дёргать короля? Нет, пусть себе думает о душе там, в Фонтенбло, – Катерина злобно улыбнулась. – Да, даже наш король может думать о душе, – заметив её гримасу, назидательно сказал Ла Варенн. – Я сейчас напишу королю, что всё хорошо и ему ехать не надо. Позови слугу. Он отвезёт письмо.

Катерина кивнула и вышла. В коридоре она, нахмурившись, остановилась. Гильом не какой-нибудь слуга. Он дворянин. Король может потребовать у него отчёта о состоянии здоровья своей любовницы. И что Гильом скажет? Она думает, что умирает, поэтому приезжайте скорее? Нет, такого допустить нельзя. Катерина снова прошла к чёрному ходу. Спустившись по лестнице, она завернула в конюшни. Заметив ещё совсем юного конюха, она остановила его:

– За лошадьми герцогини и госпожи де Гиз хорошо присматривают?

– Да, госпожа, – смущаясь, сказал тот.

– А лошадь господина ле Муи?

– Её накормили, хотя она и не была голодная, и напоили, как следует. Теперь она рассёдланная в своём деннике.

– Молодец, мальчик, – улыбнулась Катерина и похлопала его по щеке. Тот покраснел. – А мой слуга приехал?

– Да, мадам. Странный он…

– А где он? – прервала его Катерина.

– Сидит, как мёртвый в конюшне с лошадьми.

– Он просто устал. И ты, наверно, тоже. Ну, иди, – Она ещё раз потрепала мальчика по щеке и направилась вглубь конюшни. Мальчик заворожено смотрел ей вслед. Затем вздохнул и пошёл на кухню.

Катерина стояла на пороге конюшни. Вот-вот должен появиться Гильом. Она тихонько прошептала в темноту:

– Хаим, ты мне нужен.

Справа от неё послышался шорох, и к ней придвинулась массивная тень.

– Я здесь, госпожа.

Выйди за дверь. Иди за мной, – всё так же тихо произнесла она и вышла из конюшни. Массивная тень двинулась за ней. На свету она сформировалась вы высокого коренастого мужчину с бесстрастным выражением лица. В его глазах не было ничего. Казалось, они умерли.

– Слушай, Хаим, внимательно, – медленно и чётко сказала женщина. Великан никак не отреагировал. – Ты едешь в Фонтенбло. Как – это твоё дело. Можешь переплыть реку, взять паром или вброд на лошади её перейти. У тебя есть кинжал и пистолет, – Она рассмотрела его оружие и одежду. – Ты можешь убить любого, кто тебе помешает доехать до Фонтенбло. Там ты можешь только драться. Убивать не нужно. Твоя цель – доставить до моего брата, Бертрана де Го, моё послание. Повтори?

– Моя цель – доставить ваше послание Бертрану де Го, вашему брату.

– Именно. Только ему. Теперь запомни послание. – Катерина помолчала. – К королю едет наш кузен, Гильом, с письмом от мадам Габриэль. Он не так хорошо читает мысли, как мы. Если он читает десять минут, его голова потом болит полдня. Поэтому употребите всё ваше умение, чтобы он не смог убедить короля ехать в Париж. Вам на помощь может придти письмо от Ла Варенна, где он пишет, что всё это блажь беременной и опасности нет. В чём бы ни была ваша цель. Сейчас она совпадает с моей. Король не должен видеть мадам до конца недели.

Она замолчала. Бесстрастное лицо великана ничего не отражало.

– Повтори.

Великан повторил слово в слово.

– Теперь езжай. Быстрее! Ты должен торопиться.

Великан развернулся и через несколько минут послышался топот копыт его лошади.

В это время Гильом ле Муи седлал свою лошадь. Катерина из-за двери наблюдала за ним.

– У Хаима лошадь отдохнула. Она моложе и резвее. У Гильома лошадь наелась и напилась. Её бы сейчас поспать. Если Хаим успеет на паром первым, Гильому придётся ждать. Чёртова Габриэль. Не могла о письме предупредить заранее. Ну, ничего. Даже, если король получит его, рядом будет Бертран. Да и письмо Ла Варенна собьёт его с толку. И с чего вдруг у братца взыграла любовь к этому похотливому козлу? Или Бертран ведёт свою игру? А, чёрт с ним. Потом выясню. Сейчас у нас одна цель – не дать состояться браку короля и госпожи Бофор. Чёрт возьми! Какая была бы заваруха, кабы он помер тогда, в октябре! Ведь уже почти все ему панихиду готовили.  Два сына, но наследник – младший! Гражданская война обеспечена. И что с того, что он Бурбон, а нас терзали Капетинги? Короли – они и есть короли, неблагодарные мелкие душонки. Как наша семья извела Валуа, так и с Бурбонами управимся. Никто не имеет права безнаказанно трогать нашу семью! Никто!

Понаблюдав ещё некоторое время, Катерина отошла от двери. Задумчиво глядя перед собой, она направилась к дому.

Глава четвёртая

– Кой чёрт она шлёт кого-то в такое несуразное время? – услышала Катерина, подойдя к двери. – Чем там всё это время занимался Ла Ривьер? – Мужчина был явно недоволен и готов был пустить в ход кулаки. Катерина тихонько шмыгнула в дверь и замерла в полутьме коридора. – А я вам говорю, милостивая госпожа, что нечего человеку разъезжать впотьмах. Сейчас везде ещё весенняя грязь. Завтра с утра пораньше пусть едет. Тем более, что этот тупоголовый Ла Ривьер утверждает, что за ночь ничего страшного не произойдёт.

– А если произойдёт, дорогой Фуке? – Голос женщины был полон сомнениями

– А если произойдёт, мадам, король об этом узнает из первых рук. Она итак уже отослала своего верного оруженосца. Я послал своего гонца. Что ей приспичило ещё писать? Ну, прямо, как будто под ней кровать горит!

– Вы слишком суровы к ней, Фуке.

– Суров? Я? Из-за того, что какая-то королевская шлюха хочет навесить на себя королевскую цацку, вся страна может пойти ко всем чертям! А эта дура думает только о том, чтобы свой зад пристроить на чужое место! Да, мадам, я суров. Но моя суровость оправдана. Спросите хоть короля. Если бы он имел намерение жениться, то женился бы давно. Но он всё тянет. Потому что он, в отличие от этой эгоистичной гадины, думает о королевстве, а не о своей персоне.

Катерина больше не стала слушать разглагольствований севшего на своего конька Фуке де Ла Варенна. Она их уже знала наизусть. Последний год кто только ни рассуждал на эту тему. Все мнили себя знатоками политики. Многим давно было понятно, что из-за Габриэль д’Эстре может случиться нечто ужасное в стране. Только сама Габриэль и её многочисленная родня слепо шли к своей цели. Катерина вздохнула. Ну, чего ещё надо? Куча титулов, поместий, богатства, дети, любящий мужчина под боком, причём, мужчина не самый последний в королевстве… Не многим так везёт в жизни. Нет, ей хочется ещё и на небе при жизни посидеть. Одного не понимает: власть – это не одни только радости. Недостаточно назваться королевой. Нужно ещё заслужить любовь подданных. Вон, Марго, детей не родила, а полстраны её любит и благословляет. А пол-Европы ей сочувствуют. Потому как не только красива, но и умна, образованна и знает, когда надо остановиться. А этой выскочке всё мало…

Внезапно Катерина остановилась. Если Гильом сегодня не уедет на своей объевшейся лошади, то куда она послала Хаима? Того не остановят ни стражники, ни ворота, ни отсутствие парома. Она дала ему цель, и он её повеление выполнит. Если только его не убьют. Что вряд ли. Хаима убить может только она. И всё же… не страшно. У неё в запасе есть Жан – такой же беспрекословный исполнитель.

Катерина прокралась к конюшне и заметила Гильома, в ярости хлеставшего кнутом по двери. Значит, его лошадь не дала ему далеко уйти, и он ждёт, когда оседлают другую. Что ж, у Бертрана будет время подготовиться.

Катерина некоторое время понаблюдала за беснующимся человеком, оглядела конюшню, заметив, что коня слуги Ла Варенна нет, удовлетворённо кивнула и вернулась в дом.

Глава пятая

Рано утром, не дождавшись восхода солнца, из дома священника пешком спешно выскочил еще один слуга с письмом от мадам Габриэль королю, едва не сбив с ног портшез с повитухой. Мадам Дюпюи крепко выругалась, отряхивая своё платье. В дверях её встретила домоправительница с красными от бессонницы глазами.

– Проходите, сударыня, – бормотала она, провожая мадам Дюпюи по коридору. – Уж не знаю, что с ней такое. Месье Ла Ривьер прибыл вчера довольно поздно. Но он успел осмотреть мадам. Приказал давать ей тёплое молоко с водой. Он очень нервничает. У мадам судороги. То они есть, то их нет. Мадам плохо спала.

– Да и вы тоже, мадам Эрман, – бросила повитуха уставшей женщине, скользнув по ней взглядом.

– Я вообще не спала, – вздохнула домоправительница. – Ведь это наша гостья. Ведь это мадам Габриэль. А ну как что случится – король не простит нашему дому.

– Не городите чепухи, милочка, – сурово одёрнула домоправительницу повитуха. – Ещё ничего не случилось.

– Да, но всё же…

Дамы подошли к комнате Габриэль д’Эстре. Повитуха, не колеблясь, открыла дверь и вошла. Домоправительница, помедлив, робко последовала за ней. Пока повитуха осматривала мадам Габриэль, в комнату вошёл Ла Ривьер. Обменявшись им одним понятными словами, они начали отдавать распоряжения. Муж домоправительницы, капитан гвардии, выделил несколько человек для охраны комнаты мадам Габриэль. А так же выставил пост у въездных ворот, чтобы чернь Парижа, да и просто любопытные дворяне, не дай бог, не начала штурмовать дом священника, чтобы убить мадам Габриэль, полюбоваться на её муки или просто поглазеть на королевскую шлюху. Домоправительница и повитуха усадили полуживую красавицу в ванну. Наблюдавший за ними Ла Ривьер,  скривился, когда вода начала окрашиваться в коричневый цвет.

Ближе к вечеру мадам Габриэль перестала видеть. Затем у неё отказал слух. Она всё порывалась на ощупь написать письмо или хотя бы продиктовать его. Встревоженный известиями от Ла Ривьера, Ла Варенн потребовал вернуть очередного курьера. На вопрос удивлённой госпожи де Гиз, Ла Варенн ей ответил, что отвезёт письмо королю сам вместе с последними известиями о здоровье его любовницы. И, несмотря на возражения госпожи де Гиз, он решил незамедлительно ехать в Фонтенбло.

В суматохе последних событий все как-то забыли про Катерину. Весьма довольная выпавшей ей свободой, Катерина попыталась прочитать мысли Гильома. Но того так захватывали эмоции, да и расстояние было уже порядочным, что все попытки Катерины заканчивались головной болью. Тогда она попыталась проследить мысленно за Хаимом. Тот немедленно откликнулся на призыв. И через несколько минут она уже могла смотреть его глазами на своего дьявольски красивого родственника.

– Очень хорошо, Хаим, – сказал Бертран, похлопав по плечу Хаима. – Я получил предупреждение дражайшей родственницы. Передай ей вот что. Пусть она делает то, что считает нужным там, а я попытаюсь задержать короля здесь. Гильом и Ла Варенн, вернее, его гонец, тоже были тут. Насколько я могу предположить, сам Ла Варенн тоже скоро пожалует. Это всё. Ступай.

Бертран взмахнул рукой, и заляпанный грязью и кровью гигант, молча, без эмоций повернулся и вышел. Катерина тут же оставила его оболочку.

– Ах, Катерина, – пробормотал Бертран, шагая из одного угла комнаты в другой, от чего пламя одинокой свечи слегка колебалось. – Что за игру ты ведёшь? А Гильом? Ему-то что надо?

Его размышления прервал стук в дверь.

– Дружочек, ты не спишь? – раздался голос короля.

– Нет, мой господин, – Бертран подошёл к двери и распахнул её. На пороге со свечой в руке стоял король. Его расстёгнутая сорочка была измята, как будто он в ней спал.

– Почему ты не спишь? У тебя утомлённый вид, дружочек, – Генрих поставил свечу на стол и расположился в ближайшем кресле.

– Да и вы, мой король, не в постели, – Бертран заложил руки за спину и насуплено смотрел ан короля.

– Я там был. Пока этот чёртов Ла Варенн меня не вытащил от туда. Надо сказать, в тамошнем обществе мне было приятнее, чем в его.

– Он приехал?

– Да вот только что. Приехал и огорошил меня сведениями о моей драгоценной Габриэли.

– Он ведь говорил вам, что мадам плоха?

– Он мне сказал, что она очень плоха. Что она уже ничего не видит и не слышит, – Генрих нахмурился. – Что бы это могло быть?

– Вы о чём, мой король?

– Ещё четыре дня назад, в понедельник, кажется, я прощался с ней на берегу. Она была здорова и выглядела очаровательно, хот очень печальна. Что неудивительно после того, как ей голову задурили всякие предсказатели и гадатели. Да и сон нам с ней приснился удивительный накануне. А в среду у неё начинаются судороги. Вчера она пишет какое-то истерическое письмо с просьбой вернуться в Париж, а сегодня она ослепла и оглохла. Дружочек, для меня это очень подозрительно. Тем более, что вчерашний гонец Ла Варенна принёс его письмо, в котором этот дурак утверждал, что всё в порядке. Как может быть всё в порядке, если человек чувствует приближение смерти?

– Вы не знаете, ехать ли вам или нет, мой король? Вы боитесь, что, если вы поедите, что вас тоже могут отравить?

– Отравить? – Король грустно улыбнулся. – Я же обещал жениться на ней. А ты, дружочек, мне говорил не раз, что Франция её не любит. Знаешь, – Король понизил голос до драматического шёпота. – Я знаю ещё кое-что.

– Что – Бертран невольно подался вперёд.

– Я знаю, что и Европа её недолюбливает, – серьёзно сказал король. – А флорентийцы готовы её живьём съесть. Ведь Дзаметта, у которого она в понедельник обедала, флорентиец? – внезапно спросил он.

– Итальянский финансист, бывший сапожных дел мастер при Валуа, которым единственно он шил обувь по причине малого размера их ног, – ответил Бертран, пристально глядя на Генриха. – А флорентиец он, венецианец, веронец, генуэзец или еще кто – надо Ла Варенна спросить. Ведь это по его совету мадам Габриэль там обедала.

– Ах, да, верно, – Генрих встал.

– Так что вы решили, мой король? – спросил Бертран после долгого молчания. – Что вы будете делать?

– Спать пойду, – рассеянно сказал Генрих и вышел из комнаты, оставив свою свечу на столе Бертрана.

– Непостижимый человек,  – восхищённо произнёс Бертран закрытой двери. – Прах меня побери, если этому повесе не покровительствуют боги! Только поэтому можно быть таким беспечным. Его корона того и гляди свалится, а он идёт спать! Впрочем, он прав. Будет утро – будут новые вести. А нет, так хоть голова отдохнёт.

Он задул обе свечи и, не раздеваясь, кинулся на кровать. До  рассвета оставалось совсем немного.

Глава шестая

Бертрану показалось, что он только что преклонил голову на подушку, как его разбудил шум во дворе. Медленно встав, он подошёл к окну. Его глазам предстала деловитая суматоха. «Какого чёрта?» – он ударил кулаком по подоконнику.

– Эдак ты окно разобьёшь, – послышался от двери весёлый голос.

– Мой король! – Бертран резко обернулся. – Что это значит?

– Я решил навестить бедняжку, – Король прошёл в комнату и остановился рядом с Бертраном, глядя на снующих во дворе слуг.

– Вы хотите поставить под удар вашу корону, ваше королевство ради?..

– Тс-с, – Король приложил палец к губам. – Эта женщина, всё же, родила мне наследников. И один из них объявлен будущим королём.

– А его брат? – Бертран повернулся к Генриху и внимательно посмотрел в его глаза.

– А что с ним?

– Оба ваши сына рождены вне вашего брака. И, если уж на то пошло, то прав на корону после вас больше у Сезара. Хотя, его матушка и была в то время как раз замужем за другим человеком. Тонкости закона не для простых людей. И, если развернётся борьба за корону, то те, кто будет за неё воевать, чтобы посадить угодного себе принца, как раз и будут мало внимания обращать на законы, уповая на то, что черни они неизвестны, а дворяне поддержат того, кому им выгодно. К тому же, ходят слухи, что отец детей не вы. А Бельгард, любовник её молодости. Тот, который хвастовства ради познакомил вас с ней, и у которого вы её увели прямо из-под носа. Тоже, согласитесь, повод нервничать и  сомневаться.

– Дружочек, что на тебя нашло? – Король повернулся и с удивлением посмотрел на Бертрана. – Когда Сезар родился, госпожа Бофор была замужем за своим мужем! Он обычный бастард, хоть и королевской крови. А Александр родился, когда мы оба были уже свободны. Моя любовь мне верна. Мне не в чем её упрекнуть.

– Свободны? Королева Маргарита отозвала свое согласие на ваш развод. И вы думаете, тем, кто захочет нажиться на поставках вооружения во время войны, отхватить кусок от страны после неё, дорваться до власти, есть дело до таких тонкостей? Когда разразится грандиозная война, каждая сторона будет утверждать, что права она. Гизы и их сторонники – Лига* – ещё тешут себя призрачной надеждой, что посадят своего короля на ваше место. И что, что вы с их военачальником Меркером заключили брачный союз между вашими детьми? Как союз заключён, так его легко и разорвать. А это новая смута, новая война.

– А война разразится? – прищурился Генрих.

– Нет, – нехотя произнёс Бертран.

– Ну, так что ты беспокоишься? – Генрих хлопнул его по плечу. – Если тебе ведомо будущее, дружочек, не беспокойся о настоящем.

– Мой король, я вижу общую картину. Но, как любое полотно, она состоит из мазков. Это, как читать книгу, зная окончание, но, не зная, что к нему приведёт. Да, я знаю, что будет, но не знаю, как. Я знаю, что вас убьют. Но не знаю, почему.

– Ну, так и что? Ведь убьют же? Какая разница, почему?

– Огромная! Одно дело, умереть королём, которого любят все – от нищего до принца. И совсем другое – умереть, как собака только потому, что не можешь удержать свой член в штанах, – с досадой сказал Бертран.

Король расхохотался.

– Жаль, я тебя раньше не знал, де Го, – Он весело хлопнул Бертрана по плечу. – Мне не так тоскливо было бы выздоравливать той осенью, когда мне вытаскивали камень из почки. Мерзкая была операция. И до сих пор я иногда содрогаюсь, когда представляю, какие последствия она могла мне принести. – Он посерьёзнел. – Но я должен, смерть Христова, знать, что там творится, в Париже. Поэтому поторопись. Мы выезжаем довольно скоро. Я уже послал гонца предупредить, чтобы был готов паром у Тюильри. Не хочу являться с помпой. Ведь я же обещал покаяние на Страстной неделе.

Он развернулся и стремительно вышел.

– Чёрт тебя возьми, Генрих, – сквозь зубы прошипел Бертран. – Я ничего не могу поделать. Уж не из нашей ли ты семьи? Или тебя действительно хранит бог? Или дьявол?

Наскоро приведя в порядок свою помятую со сна одежду, он быстро спустился во двор, на ходу застёгивая пуговицы и пряжки. Король уже был в седле. Рядом с ним стоял ещё один осёдланный конь.

– Садись, дружочек, – Он кивнул на него Бертрану. – Ты поедешь вперёд.

– А, так вы, всё же, не хотите, чтобы вас узнали в Париже? – спросил Бертран, перебирая поводья. – Что ж, предусмотрительно.

– Езжай, а то пошлю другого, – Король весело хлопнул по шее лошади Бертрана.

– Уже в пути, мой король, – крикнул Бертран, пришпорив лошадь.

Как только пыль за ним улеглась, король обернулся к окружающим.

– Ну что, бездельники? Все собрались? Тогда поехали! Опоздавшие пусть заботятся о себе сами!

Глава седьмая

После своего возвращения Гильом не один раз пытался попасть в комнаты, где лежала страдающая Габриэль. Но постоянно натыкался либо на лекарей, либо на повитуху, мадам Дюпюи, то на домоправительницу мадам Габриэли, Мари Эрман, то на непонятную личность, мадам де Мартиг. Однажды он столкнулся в дверях с Катериной. Лицо её было осунувшимся и бледным.

– Куда ты мчишься? – недовольно прошипела она, оттаскивая его одной рукой, а другой закрывая дверь за спиной.

– Я должен её увидеть, – с мольбой произнёс Гильом. – Я должен ей сказать…

– Ей сейчас не до тебя, – Катерина схватила его за руку и потащила вглубь коридора. – Она всё равно тебя не увидит и не услышит. После отъезда Ла-Варенна она написала ещё два письма. Но разобрать ничего невозможно.

– Но я должен быть там! – воскликнул Гильом, ударив себя кулаком по лбу.

Катерина внимательно посмотрела на него. Да, Гильом в своём ослеплении любовью забыл обо всём на свете. Возможно, он, всё же, позволит ей покопаться у себя в голове.

– Выпей, – произнесла она вдруг, протянув ему фляжку.

– Что это? – рассеянно спросил Гильом, не сводя глаз с дверей комнат мадам Габриэли.

– Это успокоительный отвар, который мадам Дюпюи даёт мадам Габриэли, чтобы облегчить боль, – солгала Катерина.

Гильом, не глядя, отхлебнул добрую половину и закашлялся.

– Мерзость какая, – произнёс он, утираясь и оглядывая фляжку.

– Это точно, – усмехнулась Катерина. – А теперь иди, поспи часок. Если что-то изменится – я тебе сообщу.

– Обещаешь?

– Клянусь.

Гильом кивнул ставшей вдруг тяжёлой головой и направился к комнатам для слуг.

– Через четверть часа отвар подействует. И я, наконец, заставлю тебя утихомириться, – прошептала Катерина, пряча фляжку в складках платья. Она внимательно следила за пока ещё ровной походкой Гильома, пока он не свернул за угол. Затем она подбежала к дверям комнат мадам Габриэли.

Едва добравшись до чьей-то кровати, Гильом рухнул на неё как подкошенный. Наверно даёт себя усталость и волнения, думал он. С трудом скинув камзол и сапоги, он позволил себе расслабиться и закрыть глаза. Наверно, Катерина права: ему стоит немного отдохнуть. Он решил, что не будет спать. А просто полежит, прислушиваясь к звукам в доме. Но через некоторое время сон сморил его. И он увидел, как в полутёмную комнату со свечой в руке заходит Катерина. На ней был лёгкий пеньюар, который больше открывал, чем закрывал её фигуру, и мягкие туфли ,в которых она бесшумно подошла к его постели. Поставив свечу на столик у кровати, она наклонилась к нему. Её распущенные чёрные волосы коснулись его лица, прямо в ноздри пахнуло терпким запахом мускуса, влажной древесины и цитруса. Гильом протянул к ней руку. Катерина селя рядом на кровати, теребя завязки пеньюара. В тёмном углу комнаты кто-то заворочался и, от неожиданности она сильно дёрнула одну из лент. Пеньюар мягко соскользнул с её плеч, открывая Гильому абсолютно обнажённое тело. Он с восторгом осматривал тонкую шейку, покатые плечи, округлые груди и ещё две, едва заметные прямо под ними. Почему-то это его не удивило и не заставило морщиться от отвращения.

– Ты хочешь их потрогать? – жарко шепнула Катерина прямо ему в ухо. По его телу пробежали мурашки предвкушения.

Катерина медленно встала с кровати, и пеньюар скользнул на пол, оставшись лежать светлым пятном. Гильом, привстав, потянулся к ней. Катерина, перешагнув через одежду, наклонилась над штанами Гильома, развязывая завязки. Едва она распутала все узлы, как ей навстречу поднялся горячий и красный член Гильома. Внимательно оглядев его, она заметила, что ни мошонки, ни яичек под ним нет. Очевидно, во время подросткового периода они не успели или не сумели опуститься вниз. Катерина перекинула длинную белую ногу и уселась верхом на Гильома, поглаживая его член перед собой. В этот краткий миг он заметил, что чисто выбритый лобок её не содержит малых половых губ. Но тут он отвлёкся на розовые бутоны сосков на белых шариках грудей. Он обнял Катерину за спину и, притянув к себе, приподнялся, коснувшись губами твёрдого соска. Катерина тихо застонала. Она прикрыла глаза и слегка откинулась назад, опершись о кровать за спиной одной рукой, другой продолжая ласкать член Гильома. По телу Гильома пробежали сладкие волны желания. Он оторвался от её груди и запустил руку ей в пах. Снова сладкий стон был ему ответом. Мерно раскачиваясь из стороны в сторону, Катерина позволила себе насладиться ласками Гильома. Потом она медленно приблизила пурпурные губы к его члену и запустила его в рот. Гильом схватился за простыни и выгнулся на кровати в сладостной неге. Катерина некоторое время посасывала его член, дразня языком. Затем она вытащила его изо рта и направила к себе в лоно. Гильом схватил её за талию и начал медленно, затем всё быстрее двигаться навстречу её учащающимся движениям. Но Катерина то замедляла свои прыжки на его члене, то ускоряла, то, нагнувшись, покусывала его в ухо или шею, то пощипывала его грудь и теребила соски, то своими длинными волосами водила по его лицу и плечам.

Когда у него уже не оставалось сил сдерживаться, она ещё более ускорила темп, и горячее семя струёй выплеснулось в её чрево. Гильом, обессиленный, повалился на кровать.

Подождав некоторое время, он приоткрыл глаза. На его коленях сидела Катерина, поглаживая свою шею и грудь, а рядом с кроватью стоял, теребя свой член, Бертран де Го. Похотливая улыбка блуждала по его лицу. Странное дело, но Гильом тут же снова почувствовал, как его член наливается силой. Бертран прилёг на его кровать, продолжая теребить свой член, а Катерина подползла к его лицу и, встав на колени, поднесла своё лоно к его губам. Гильом впился в розовые холмики и складки, поглаживая ее груди. Бертран в это время поглаживал его белый зад. Ловкими пальцами он гладил его анус и то, что должно быть мошонкой. Наконец Гильом не выдержал и вскочил с кровати, увлекая за собой Катерину. Он уложил её на спину и резко проник в неё. В это время Бертран, нежно поглаживая Гильома, осторожно проник в его зад. Гильом дёрнулся от непривычного наслаждения, и все трое начали двигаться в каком-то сумасшедшем танце. Темп задавал Бертран. Гильом подстраивался под него, а Катерина была только послушной исполнительницей в этом трио. Она уже не сдерживалась и стонала во весь голос. Гильом вторил ей, хрипло сопя. А Бертран, молча удерживал его зад, направляя его согласно своей похоти.

Наконец, Бертран задвигался сильнее, Гильом вслед за ним тоже убыстрил темп, и они оба излили свое семя в одно время. Гильом повалился на Катерину, а Бертран опустился на кровать, опираясь о её спинку. Гильом перекатился на подушки рядом с Катериной и провалился в глубокий сон. Без сновидений.

Когда Гильом задышал глубоко и мерно, Катерина отвернулась от его обнажённого тела, всплеснула руками и, оправив юбки, выглянула в коридор от двери, у которой стояла. Она ещё раз всплеснула руками, как будто они были мокрыми, и прикоснулась к своей голове. «Какой же ты лицемер, Гильом, – хищно улыбнувшись, подумала она. – Любишь одну женщину, а трахаешь другую. А вот интересно, если бы я вместо себя в твой сон впустила образ мадам Габриэли, ты бы устоял? Как бы там ни было, я знаю, о чём ты думал. Не стоило и утруждаться, влюблённый дурак. Ты отвёз письмо. Одно. Но других писем ты не получишь. А теперь мне надо сделать так, чтобы ты перестал вертеться под ногами». Катерина повернулась к мирно спящему Гильому и шёпотом приказала: «Спи, пока я тебя не разбужу». Она ещё некоторое время постояла в дверях, глядя на спящего Гильома. Затем повернулась и вышла, закрыв за собой дверь.

Глава восьмая

Катерина ещё раз всплеснула руками, нащупала в складках своего платья фляжку. Капнув несколько капель на носовой платок, она его развернула и встряхнула. Затем, неслышно приоткрыв дверь и тихо прокравшись к кровати, на которой лежал Гильом, она опустила платок на его лицо. Пробормотав несколько слов, она обвела взглядом комнату. Тяжёлый вздох и ровное дыхание были ей ответом. Подождав ещё некоторое время, она вышла в коридор.

Мрачная тишина была ей ответом. Куда подевались все слуги красавицы, толпа народа, осаждавшая ещё недавно её покои? Куда делись все те люди, которые глазели на её страдания, словно предчувствуя ее конец? Гулкая тишина была ей ответом.