Текст книги "Темные души (СИ)"

Автор книги: Карина Василий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

Племянник тогда согласился с ней, и больше на эту тему они не говорили. И теперь, на исходе четвёртого дня перед полнолунием, она передала брату записку, чтобы он подготовил карету и лошадь как только стемнеет для поездки в Кретей. Почему именно в Кретей, Катерина вряд ли могла бы объяснить одним словом. В Кретее, старой деревушке, видевшей, быть может, предков Карла Великого, находилась старая постройка, которую местные жители называли церковью первых христиан. Они боялись её и обходили стороной, от чего она пришла в запустение. А церковь, дом божий, который оставил бог, занимал дьявол – верование такое же древнее, как само христианство. От чего это произошло, никто не мог сказать точно. Одни говорили о сластолюбивом правителе, соблазнившем в божьем доме невинную девушку. Другие о первом священнике, не смогшем совладать с зовом плоти и от этого повесившимся над алтарём. Некоторые говорили о том, что на заре человечества, первый из пастырей, пришедший обращать язычников, разбил их идолы, и от этого жители разорвали его в церкви вместе с женой и детьми. На удивлённые вопросы о семье, местные жители, опустив глаза, стыдливо поясняли, что это было после Первого Вселенского собора 325 года в Никее, когда священникам было положено быть женатыми. И, хотя Шестой Вселенский 680 года собор в Константинополе и осудил целибат*, в католицизме он все же прижился настолько, что без него католическую церковь представить трудно. Словом, когда бы и что бы за злодейство ни случилось в божьем доме раньше, теперь это заброшенное место наводило на людей страх. В некоторые ночи в небе над ней виделись странные огни, как будто водившие хороводы дьявольской пляски. Иногда вблизи неё пропадали люди. А если потом вдруг и находились, то несли странную чушь о железных повозках без лошадей, о железных птицах, о железных коробках, умеющих готовить, и людях, умеющих общаться с невидимыми собеседниками. Один из пропавших принёс с собой странную материю, не пропускающую ни воду, ни воздух, но прозрачную и настолько легкую, что её не чувствовалось в руках. При малейшем усилии она растягивалась как тетива луков времён предков, но рвалась с трудом. Священник объявил её творение дьявола и повелел сжечь в костре. Однако материя не горела, только почернела и съежилась в комочек со странным отвратительным запахом. Именно запах, а также то, что материя не сгорела, и были, по словам священника, доказательством дьявольского вмешательства в сотворённую вещь.

– Вы видите? – вещал святой отец, держа в руках черный хрупкий комочек, крошившийся у него в руках. – Дьявол не хочет отпускать даже такой малости от себя! Принёсший это творение дьявола побывал у него! Теперь всю деревню ждёт приход его сил! Господне наказание за это обрушится на нас! Сожгите колдуна, и, может, бог смилуется над нами и нашими грехами!

Однако, ни призыв к казни, ни сама казнь не спасли деревню: через несколько дней её жители начали кашлять кровью, жаловаться на удушающий жар, которого не могло унять постоянное питье воды и отваров, и перед смертью истекать кровавым потом и коричневой мочой. Странная болезнь не коснулась только отъявленных пьяниц, которые, кроме вина, ничего не брали в рот. Исходя из этого, уже истекая кровавым потом, от дверей церкви умирающий священник призывал пить «христову кровь» и омывать ею тело. Но умирающим это приносило только кратковременное улучшение. Их уже ничего не могло спасти. Агония только растягивалась. И вскоре от деревни остались пустые дома. Через несколько десятков лет её заселили мрачные протестанты, бежавшие от религиозных войн и втайне близ Парижа продолжавшие исповедовать свою веру, названную во Франции гугенотской. Старая церковь зарастала. Дорогу к ней затапливали болота. К проклятому месту уже никто не рисковал приближаться. Вскоре молодой лес обступил деревню, болота целиком окружили церковь, а в деревне осталось жить всего  несколько семей, искренне верящих в своих богов фанатиков, и просто тех, кому некуда было идти.

В эту-то деревню и решила ехать Катерина, чтобы в дьявольской церкви принести жертву своему хозяину.

Когда назначенное время подходило, Катерина спустилась по потайному ходу к своей колдовской комнате. Однако сегодня она не собиралась колдовать. Не доходя до лаборатории, она повернула в стене еле заметный выступ камня. Перед ней появилась узкая щель. С трудом протиснувшись в неё, Катерина стала спускаться по крутой лестнице вниз. Чтобы не удариться головой, она вынуждена была согнуться.

– Трудновато будет тащить эту дуру здесь. Хорошо со мной бабушкино средство – Дениза пойдёт сама, как только я прикажу.

Ощупав карманы платья, Катерина убедилась в наличии упомянутого средства в тяжёлом флакончике и резвее продолжила свой опасный спуск, иногда опираясь о стены.

Наконец, она спустилась к основанию лестницы и снова нажала неприметный камень. Мрак полностью поглощал её, но наделённая от предков возможностью видеть в темноте, она нисколько её не боялась. Она только крепче сжала кинжал, вынутый из предосторожности из рукава платья, и вступила в мрачную подземную тюрьму. В нос ей пахнул запах нужника и немытого тела. В узкой тюрьме только и хватало места, чтобы можно было прилечь. Едва войдя, Катерина сразу наткнулась на тело Денизы. Девушка застонала. Она попыталась вскочить, но, ослабленная, только упала на колени, упёршись ладонями в пол. Волосы, спадавшие ей не глаза, мешали ей видеть.  Привыкшая за четыре дня к темноте, она увидела вошедшую женщину, но всё же не смогла различить черт её лица

– Я пришла освободить тебя, Дениза, – произнесла Катерина, протягивая ей руку. В другой она держала наготове кинжал. – Я вынуждена была так с тобой поступить. Ко мне уже стучали в дверь и требовали выдать тебя как пособницу Ла Вуазен. Это ведь ты стащила панталоны короля для Олимпии де Суассон, да? Камердинер короля признался. Его пытали, и он сказал, что графиня Олимпия, разозлённая  пренебрежением к своей персоне, захотела наказать короля, сделав его слабым мужчиной с помощью колдовства над его одеждой. А ты ей в этом помогла, стащив вещи из его  гардероба.

– Это неправда! Жерар врёт! – Девушка попыталась вскочить снова. Её мысли путались от долгого одиночества, как волосы от долгого отсутствия расчёски. – Эта дура хотела привлечь его к себе. Она не хотела его слабости. Жерар солгал!

– Не вини его. Он уже умер. Его казнили как посмевшего посягнуть на монаршую особу вчера, – Катерина на ходу сочиняла байки, чтобы ещё более запутать обессиленную девушку. – Скоро опять придут ко мне. Многие видели меня, когда я ходила к Ла Вуазен. Многие видели тебя, когда ты пришла ко мне. Сегодня я перевезу тебя в более подходящее место. Только выпей это, а то ты еле стоишь, – Заботливо поддерживая готовую снова упасть девушку, Катерина поднесла к её губам флакончик. – Выпей. Ты сразу почувствуешь себя лучше.

Дениза приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, и Катерина быстро влила ей содержимое. Девушка проглотила и закашлялась. Катерина некоторое время наблюдала за ней. Потом чётко произнесла:

– Тебе лучше. Ты сейчас поднимешься со мной по лестнице и сядешь в карету. До приезда на место ты будешь сидеть и молчать. Теперь пошли.

Она отпустила оцепеневшую руку Денизы и пропустила её вперёд, продолжая сжимать в руке кинжал.

– Потолок низкий, – проговорила она в спину Денизе. – Наклонись. – Девушка послушно согнулась и стала подниматься по ступенькам.

«Вообще-то, можно было и не тратить на неё бабушкино зелье – заключение сломило её. Но предосторожность никогда не помешает. Надеюсь, Бертран всё подготовил», – Катерина не спускала глаз с согнутой спины Денизы. Со времён бабушки, составившей рецепт этого чудесного зелья, прошло много времени. Появились разные неизвестные ранее приправы и фрукты из Нового Света. Сами люди давно привыкли есть кукурузу и картошку. И что у них внутри произошло, никто сказать толком не мог. Многие яды, которыми бабушки Катерины травили неугодных, теперь вызывали только сильное расстройство желудка. С другой стороны, «итальянская болезнь», то есть сифилис, по слухам, пришёл тоже от туда. Правда, тамошние жители уже настолько привыкли к ней, что не умирали от неё. Зато умирали от банальной простуды. И поэтому Катерина навещала Ла Вуазен, дополняя старые рецепты новыми знаниями. Однако Дениза сюрпризов не доставляла. Она покорно прошествовала наверх, где Катерина накинула на неё просторный плащ с капюшоном. «Не мешало бы её помыть, – подумала она. – Хотя, время уже не терпит. А Хозяину будет приятно». Она за руку вывела её из дома и усадила в простую без гербов и украшений карету.

– Что это за запах? – спросил с козел Бертран.

– Я не успела её освежить, – буркнула Катерина, усаживаясь рядом с ней. – Поторопись. У нас мало времени.

Пробормотав ругательство, Бертран щёлкнул кнутом.

Глава пятая

Через полчаса бешеной скачки они остановились у забытой деревни. Спрятав карету в перелеске, дальше Катерина пошла пешком, ведя за руку безучастную Денизу. Бертран с обнажённой шпагой в руке замыкал шествие. Ведомая одной ей известными путями, Катерина обошла деревню, прошла болото и вышла на поляну, на которой стояло покосившееся строение из тёмных брёвен. Покачивающаяся на одной петле дверь издавала пронзительный и тревожный звук.

– Мы на месте, – Катерина подняла голову к небу. Тучи как раз обнажили яркий диск полной луны. – Полнолуние вступит в силу через четверть часа.

Она вошла в бывшую церковь. Грязь, запустение, летучие мыши, лягушки, сонмы пауков нисколько её не смутили. Она быстро расставила и зажгла чёрные свечи вокруг алтаря, сам алтарь покрыла чёрной тканью с какими-то кабалистическими знаками. Сквозь крышу церкви на алтарь падал лунный свет.

– Скорее, – лихорадочно зашептала она Бертрану. – Время на исходе.

Она увлекла его на алтарь, попутно срывая с него одежду. Быстро обнажившись сама, она уложила его на алтарь и уселась сверху. Заунывным голосом произнося непонятные слова, она стала поглаживать, целовать и покусывать его. Потом, взяв в рот его член, она, прикрыв глаза, нежно его облизывала. Когда Бертран был готов, она рывком села на него, продолжая выкрикивать свои заклинания. Наконец, они оба дошли до пика, и их крик слился в один голос и унесся к луне. Лунный луч как раз находился над ними и освещал место единения их тел. Дениза, стоявшая напротив алтаря, вздрогнула. В разбитом притворе замелькали голубоватые огоньки. Дымка окутывала появляющуюся чёрную тень.

– Скорее, – зашептала Катерина в ухо Бертрану. – Это Хозяин. Уступи ему место, быстро. Он ждёт Денизу.

Легко соскочив с алтаря, обнажённая Катерина потащила к нему Денизу, попутно раздевая её. Бертран встал и расправил чёрную материю с пятном от своего семени.

– Ты идёшь к алтарю и ложишься, – чётко произнесла Катерина на ухо Денизе.– Ноги разведи, зад приподними. Ты девственница? Отвечай!

– Да, – глухо произнесла Дениза, двигаясь к алтарю.

Чёрная тень ширилась в притворе и принимала очертания человеческого тела. Дениза легла на алтарь, развела ноги.

– Хозяин, – дрожащим голосом произнесла Катерина, пав перед тенью на колени. – Эта девственница – дар тебе от меня. Она вся твоя. Её тело и её душа. Прими от меня моё униженное подношение, – Она опустила голову. Её распущенные волосы рассыпались по обнажённой спине. Глядя на неё, Бертран снова почувствовал желание.

– Я не против, Бертран, – произнёс вкрадчивый ласкающий голос. – Только если ты поделишься со мной. После жертвы ты и твоя девка будете моими. Мне она тоже понравилась. Аппетитная шлюшка. – В воздухе разнёсся резкий запах мускуса. – А теперь я хочу это свеженькое тело.

Катерина вскочила на ноги и, как была нагая, схватила за руку полуодетого Бертрана и бросилась вон из церкви. За порогом она увлекла его в лес, где набросилась на него как оголодавшая волчица. Через некоторое время из церкви раздался душераздирающий крик.

– Что это? – спросил Бертран.

– Лишение девственности Хозяином. Не отвлекайся, – Катерина снова притянула к себе голову Бертрана и впилась в его губы.

Наконец, она выдохлась.

– Теперь пора выполнить волю Хозяина, – Она потянула обнажённого как Пан Бертрана за руку обратно в церковь.

Войдя, Катерина сразу же легла на ступенях алтаря, бесстыдно раскинув ноги. А первое, что увидел Бертран, был очаровательный темноволосый юноша, чем-то похожий на него самого, пристроившийся у лона Денизы. Причмокивающие звуки говорили о том, что он пил девственную кровь своей жертвы. Не обратив внимания на Катерину, покорно ожидавшую его, он подошёл к Бертрану. Проведя холёной рукой по его груди, он осмотрел его как племенного жеребца. Его взгляд задержался на густых завитках внизу живота Бертрана. Нежно проведя по ним рукой, он резко развернул Бертрана спиной к себе и наклонил его. Его руки ласкали зад Бертрана, забирались в мошонку и самый анус. Наконец, он вонзил в его зад свой, оказавшийся холодным, член. Бертран дёрнулся.

– Тихо! – резко прикрикнул юноша. – Здесь я Хозяин. Дениза! – позвал он безучастно лежавшую девушку. – Приласкай его.

Дениза покорно слезла с алтаря и направилась к Бертрану. Встав на колени, она взяла его член в рот. Бертран опёрся о её голову руками. Через некоторое время, когда дрожь пробежала по телу юноши, он направился к алтарю, где лежала Катерина. Пригнув голову Денизы к её лону, он вошёл в неё сзади, а сам взял в рот член Бертрана…

По прошествии часа, пока менялись позиции и роли, юноша, наконец, удовлетворённо вздохнул. Он уселся голым задом на холодные плиты пола, поглаживая свой член.

– Вы хорошая пара, – улыбаясь, произнёс он. – Но я удовлетворён не до конца. Я хочу эту, – он кивнул на Денизу. – Я ещё не распробовал. Я хочу есть. Насадите её на вертел.

Катерина сорвалась со своего места и через минуту вернулась с большим прутом. Юноша взмахнул рукой, и на полу церкви вспыхнул огромный костёр, горевший голубоватым пламенем. Бертран подошёл к Денизе. Его взгляд упал на её лоно.

– Можно, можно, – милостиво взмахнул рукой юноша. Бертран уткнулся лицом в её кучерявые волосы. Дениза выгнулась и застонала. Бертран взял прут, принесённый Катериной, и воткнул ей в анус. Дениза страшно закричала. А Бертран продолжал посасывать её клитор и облизывать половые губы. Наконец, крики Денизы стихли, а Бертран рывком проткнул оставшийся кусок прута дальше. Кровавый конец вышел на темени. Юноша подошёл и легко взял насаженное тело Денизы. Подойдя к костру, он швырнул её в него. Тело не упало, а странно зависло, поворачиваясь из стороны в сторону, как мясо на вертеле. Юноша хлопнул в ладоши, и оглушительный грохот прокатился по пустой церкви. Внезапно вокруг костра заплясали тёмные тени. В голубоватом свете Бертран различил обнажённых женщин с жестокими ранами, обнажённых мужчин с красными и синими рубцами на теле.

– Мои слуги тоже хотят повеселиться, – пояснил юноша. – Бедняги умерли страшной смертью: кого сожгли, кого повесили, кого четвертовали. Надо же им немного развеяться. В аду не так плохо, как болтают ваши попы. Но и от него надо иногда отдыхать.

Пока на адском огне жарилось тело Денизы, пляска мертвецов продолжалась всё неистовее. Некоторые подставляли свой зад, чтобы принять в него член юноши. Женщины, к которым он подходил, услужливо разводили ноги. Наконец, мертвецы вповалку разлеглись вокруг костра, и вместо дьявольской пляски началась дьявольская вакханалия. Стоны, вскрики, рычание и удовлетворённые вздохи послышались со всех сторон. Юноша, усевшись на алтарь и свесив ноги, удовлетворённо наблюдал за этим.

– Хозяин, – робко спросила Катерина, подползая на коленях к юноше. – Можешь ты мне сейчас ответить?

– Что означают дни в твоих гаданиях? – не глядя не неё, равнодушно спросил юноша. – Он не сказал мне.

– Он? – Катерина испуганно прикрыла рот ладонями.

– Мой Оппонент, – уточнил юноша. – Очевидно, у него не тебя свои виды.

Он усмехнулся и спрыгнул с алтаря.

– Я прекрасно провел время. Надо его столь же хорошо закончить.

Он протянул руку к костру и вытащил потемневшее тело Денизы. Мертвецы настороженно следили за его действиями. С наслаждением запустив зубы в её плоть, юноша взмахом руки пригласил их присоединиться. Покойники кинулись к нему. Бертран кивнул и тут же получил свой кусок. А потрясённая Катерина так и осталась стоять на коленях. «Всё напрасно, – думала она. – Даже Хозяин не может мне помочь. Я погибла».

– Не всё так мрачно, – произнёс юноша, отрываясь от еды. – Может, Оппонент тоже хочет сыграть с тобой, как сыграл с евреями, швырнув им своего сынка на поживу, – Он хищно оскалился. – Тогда я думал, что выиграл. Но Он перехитрил меня.

– Но я не хочу!.. – начала Катерина.

– А тебя никто не спрашивает, – резким и злым голосом сказал юноша. На Катерину накатила волна ненависти с запахом могильного гниения. – Теперь ты уже ничего не решаешь. Ты уже все решила.

Катерина в страхе съёжилась. Юноша удовлетворённо кивнул.

Наконец, он встал, прекрасный в своём обнажённом естестве.

– Пойду я теперь отдыхать, – весело произнёс он.

Резко хлопнув в ладоши, от чего грохот снова прошёлся по церкви, он и его мёртвая компания стали темнеть и уменьшаться. Наконец, осталась маленькая чёрная тень, вспыхнувшая голубоватым свечением, и исчезла, оставив после себя запах, какой обычно появляется после грозы. Катерина медленно встала и при свете чёрных свечей собрала свою пропылённую одежду. Кое-как почистившись, она оделась. Бертран, уже одетый, ждал её.

– И что это тебе дало? – лениво спросил он, пристёгивая ножны к поясу.

– Ничего, – хмуро бросила Катерина. Не дожидаясь Бертрана, она направилась к выходу. Пожав плечами, он пошёл за ней.

– А я славно повеселился, – произнёс он про себя. – Только зад болит.

Он уже подходил к дверям, за которыми успела скрыться Катерина, как вдруг услышал странный шум. На поросшем травой  церковном дворе мелькали огни и тени. Крики: «Долой ведьму! На костёр её!» звучали всё громче. Спрятавшись за покосившейся створкой входной двери, Бертран сквозь щель увидел, как толпа крестьян с факелами, среди которых мелькали кирасы, гналась за женщиной, чьи чёрные волосы развевались на ветру. Наконец, наиболее прыткие догнали её и повалили на землю. Подоспевший кирасир связал ей руки за спиной.

– Именем короля! – услышал Бертран. – Мадам Ла Филастр, ты арестована за подготовку к покушению на жизнь его величества Людовика, короля нашего. По его указанию, как особенно опасная преступница ты будешь препровождена в Бастилию, где тебе учинит допрос королевский прокурор.

– Передайте Ларейни, что если он только подумает причинить мне зло, – звонким голосом сказала Катерина. – То в тот же день он умрёт в страшных мучениях вместе со своей семьёй.

– Обязательно, мадам. Как только увижу министра, я ему передам.

И Катерину, окружённую кирасирами с обнажёнными шпагами, повели к зарешеченной карете. Крестьяне сопровождали её гневными криками. Некоторые пытались ударить её, сорвать с неё одежду, вырвать волосы, но кирасиры, угрожая шпагами, заставляли их отступить.

Наконец, двери захлопнулись, и карета уехала. Крестьяне некоторое время провожали её криками и возмущением, в котором слышалась злость от того, что толпу лишили самоличной расправы. Однако никому не пришло в голову вернуться в церковь и обыскать её. Покричав некоторое время, крестьяне разошлись.

– Теперь, Катерина, ты поняла, что значил отсчёт дней? – прошептал Бертран. – Тебя сожгут на костре, как колдунью. Или отрубят голову, как покушавшейся на монаршую особу. Или тихо удавят, как слишком много знающую. В любом случае, ты уже умерла. Но я-то жив. И мне надо как можно дольше хранить свою жизнь. Никаких дьявольских месс, пока всё не затихнет. А сейчас я дождусь тут рассвета и потихоньку выйду от сюда. Надо только прут не забыть. Не хватало ещё утонуть в болоте, как собака.

Он собрал остатки одежды и нехитрый хлам. Завернувшись в плащ, он улёгся спать в самый дальний и самый тёмный угол старой церкви. Медленно бледнеющая луна уступала место розовеющему небу.

Глава шестая

– Почему эта женщина связана?

– Ваша милость, – Чиновник, записывающий показания  связанно черноволосой женщины в грубом балахоне, вскочил, опрокинув грубый табурет. – Нас никто не предупредил о вашем приходе.

Он зло посмотрел на коменданта, перебиравшего в смущении ключами рядом с пожилым полноватым мужчиной с редеющими светлыми волосами. Комендант засуетился, подставляя своему спутнику убогий стул. Парик мужчина держал в руке и изредка им обмахивался.

– Иначе вы бы проводили допросы в будуаре? – спросил он чиновника с кривой  улыбкой. – Я спросил, почему у этой женщины связаны руки?

Черноволосая женщина подняла голову, и на светловолосого мужчину полыхнули глаза Катерины де Го. Едко улыбнувшись, она повела плечами.

– Ваша милость, – заторопился чиновник, без нужды теребя перья на столе перед собой. – Эта женщина опасна. Она колдунья, – шёпотом произнес он, подавшись к посетителю.

– Какая чушь! – Мужчина резко встал. – Что вы мелете, любезный?

– Да-да. Когда её привезли, то отвели в камеру сразу. Там её развязали и дали умыться и привести себя в порядок – всё же не простолюдинка какая-нибудь. Но она не стала ничего делать, а только слегка ударила в грудь девушку, которая хотела помочь ей переодеться. Это дочь Трюшона, помощника коменданта, – Чиновник кивнул на коменданта, который все ещё стоял за пинкой стула нового посетителя. – Охранник стоял у двери. Так эта женщина, – Тут на лице чиновника отразился ужас. – Просто прикоснулась к Миетте и сказала, что та через две минуты умрёт. И – хлоп! Миетта на выходе из камеры падает. И что же? Она мертва! Ни один охранник не подходит к ней близко. На прогулке она так же убила одного заключённого.

– У вас что мужчины и женщины содержатся вместе? – перебил чиновника мужчина.

– Содержатся – да. В разных камерах. А гуляют в разных концах двора. В тюремном дворе каменная стена разделяет мужскую и женскую половины. Но один молодой человек слишком долго не видел и не прикасался к женщинам. А для него это было губительно. Вот он и перелез через стену, когда стражник отвернулся.

– И что же?

– Он напал на неё, – Чиновник со страхом кивнул на Катерину. – А она только слегка толкнула его в живот и сказала, что через три дня он умрёт.

– И что?

– Он ей в лицо рассмеялся. Подоспел стражник. А через три дня он на прогулке схватился за живот, упал и умер.

Мужчина подошёл к Катерине. Он задумчиво глядел не неё  сверху вниз, в то время как монах нервно крестился у него за спиной.

– Так это ты пожелала министру Ларейни жестокой смерти? – спросил он, продолжая задумчиво глядеть на неё.

– Да, сударь, – ответила Катерина. – Однако я сказала, что если вы только помыслите мне причинить зло, в тот же день вы и ваша семья умрёте в страшных мучениях.

Мужчина улыбнулся.

– Ты знаешь меня?

– Нет, – усмехнулась Катерина. – Я догадалась.

– Интересно. Однако, ты зря думаешь, что казнить или миловать буду тебя я. Это будет делать даже не палач. И это может сделать не только король. Есть закон…

– Который умные люди легко обходят.

Ларейни снова улыбнулся.

– Ничто не совершенно. Но и не всем везёт. Вот, Ла Вуазен, несмотря на её связи и болтливый язык, приговор не за горами. Её помощницу, Ла Вигуре, уже повесили. Уж очень она была упряма. Как её ни пытали, она  не сказала ничего. И ты…

– Если вы только…

– Полно, милочка, – Ларейни отошёл  от Катерины и сел свой стул. – Как суеверный человек я, конечно, могу допустить, что, проклиная от души, можно убить. Как современный человек я отвергаю эту чушь, но допускаю, что ты сама можешь верить в неё. И, наконец, как христианин я тебя жалею, хоть и ужаснулся твоим деяниям. Как христианин я верю, что каждому воздастся по его делам. Но я здесь не за этим. Пообщавшись с Ла Вуазен, я понял, что не она руководила всем этим… – Он щёлкнул пальцами, пытаясь подобрать слово. – Всей вашей компанией. Она обычная знахарка, которой в детстве подсказали, как унять кровь лопухом, и большего она ничего придумать не может. Ну, ещё глупые мистерии в виде «сатанинских месс» для простаков. Автор же ядов и  историй, для которых эти мессы были нужны, не она. Ла Вигуре мне ничего не сказала. Может, скажешь ты?

Катерина выпрямилась на табурете.

– Твоё имя? – резко спросил министр. От его благодушия не осталось и следа. Из дружелюбного он стал официальным.

Катерина вздрогнула. Она медленно подняла глаза на министра и чётко произнесла:

– Катерина ле Муи де Го, леди Глэдстон, баронесса Вилландре,  баронесса Фластилар, маркиза Монтижи, маркиза де Безе, дочь Бертрана де Го и Катерины ле Муи, баронов Фластилар и Вилландре, родных брата и сестры, порождённых кровосмесительной связью отца Бертрана де Го барона Вилландре и Фластилар, и дочери Катерины ле Муи маркизы Монтижи. Титулы маркизов Безе и Монтижи и баронов Фластилар и Вилландре мои предки получили сами, – усмехнулась Катерина. – Когда, изнасиловав наследницу, вынуждали отца к свадьбе, а потом молодая жена исчезала из этого мира. Или просто-напросто убив наследников мужского пола и захватив замок и земли силой. Не все были так покладисты, поэтому вновь приобретённых титулов всего четыре. На леди Глэдстон мой предок женился официально. Только после свадьбы она куда-то делась. Говорили, что она сошла с ума, и муж держит её в подвалах своего замка. Из милосердия, – она криво улыбнулась.

Спокойный рассказ Катерины произвёл на чиновника обратное действие. В страхе он уронил перо и закрыл лицо руками. Ларейни же  спокойно смотрел на Катерину, ожидая, когда она закончит.

– Об этом я знаю, – снова благодушно сказал он. – Знаю и о том, как Карл Первый Стюарт преследовал вашу семью. Знаю, как подло предал Кромвель вашего родственника Бертрана ле Муи. Мне это известно.

Он мгновение молчал.

– Французский архиепископ из Бордо, а так же кардинал и архиепископ Лионский не твои родственники?

Катерина улыбнулась.

– Бертран де Го, архиепископ Бордо и папа Климент Пятый и Беро де Го, архиепископ и кардинал Лионский мои предки. Однако после Столетней войны многие родственники отказывались признать нас тоже прямыми наследниками. Как же – Папа и Антихрист! Многих удалось заставить молчать, многих пришлось подкупить. Но до вас никто ещё не связывал имя первого пособника Филиппа Четвёртого Красивого с нами. Хотя, папа уничтожил тамплиеров вместе с королём. Так почему бы мне и моей семье не продолжить его дело? Или не уничтожать королей? Какая разница, чью кровь проливать? И во имя чего? Главное, чтобы это приносило удовольствие.

Зубы Катерины снова блеснули в дьявольской улыбке. Министр спокойно слушал её. Только изредка сжимавшиеся губы выдавали его волнение.

– Чего вы хотите от меня теперь, когда я в вашей власти? Казните меня как покушавшуюся на голову короля и дело с концом, – Катерина презрительно смотрела на Ларейни.

– Я хочу, чтобы вы рассказали, кто вывез вас и ваших детей из Англии? Кто купил вам дом в Париже? Кто его обустраивал и рыл потайные ходы и комнаты? Откуда у вас столько денег? Где находятся ваши тайные знания? В Монсегюре*?

– В Монсегюре? – Катерина была удивлена. – А чего бы им там делать? У катаров** своя религия и свои реликвии. А вы, даже если найдёте мои записи, не сможете их прочесть.

Ларейни задумался.

– Вы изготавливаете только яды?

Катерина улыбнулась.

– Ядов, как впрочем, и лекарств, нет. Ещё Парацельс это говорил. Надо просто знать что, когда и в каких дозах принимать.

– Король Людовик хочет выиграть «испанское наследство», а для этого ему надо уничтожить армию всей Европы? Ему мало Нимвегенского*** мира? Ненасытное чудовище. Но я не стану ему помогать.

– Почему же?

– Уничтожать людей, чтобы насытить алчность монархов?

– Вы предпочитаете уничтожать людей для своего аппетита? – тонко улыбнулся Ларейни.

– Если хотите – да, – с вызовом сказала Катерина.

– Значит, и вы ненасытное чудовище, – Улыбка его стала ещё шире. – Вы не хотите конкуренции?

Катерина опустила голову.

– Где ваши записи? – резко вскричал Ларейни, вскочив со стула. Катерина от неожиданности вздрогнула. – А, ты не хочешь говорить, продажная девка. Пригласите палача, – Министр повернулся к коменданту. – Список вопросов, на которые она должна ответить, – Ларейни протянул несколько листов, исписанных красивым почерком. – Даю вам три дня. Мне нужны ответы. Королю нужен результат. Ла Вуазен сожгут через два дня. А эта, если ничего не скажет, будет казнена вслед за ней. Приступайте.

Не глядя больше ни на кого, министр Ларейни взял свою шляпу со стола чиновника и вышел. Через несколько минут вошли солдаты, чтобы отвести женщину в пыточную камеру. Чиновник, со страхом поглядывая на неё, вышел последним, стараясь не приближаться к ней.

Глава седьмая

В течение трёх дней, отведённых министром полиции палачу и его подручным, сменяя друг друга на пыточных орудиях, трудились дознаватели. В один из дней, пришедшая в себя Катерина, собрав все силы, все же прикоснулась руками, наполовину раздробленными одним из подручных, к голове ближайшего человека, предрекая ему мучительную смерть через несколько часов. Согласно её словам, бедняга действительно умер, корчась в агонии, как будто его заживо сжигали. Взбешённый палач во время одной пытки так выдернул Катерине суставы, что её руки уже просто не поднимались. Мы не можем сказать, как способ убийства, применяемый Катериной, названный в наше время «смертельное прикосновение» или «отсроченная смерь» и пришедший в Европу из Китая, как этот способ стал известен Катерине де Го. То ли  её предки-крестоносцы во время походов  в Святую землю и встреч с различными купцами на пересечении торговых путей перенесли китайские хитрости и передали по наследству своей талантливой родственнице. То ли  это было собственное изобретение европейцев, ушедшее в Азию и прижившееся там, развившееся и вернувшееся в XX веке в Европу. То ли собственная природная интуиция Катерины наделила её таким талантом, который приводил в ужас её современников и заставлял поверить в её «бесовскую» природу. Мы не располагаем ни документами, ни фактами, ни даже домыслами. Мы излагаем историю. Что из вышеперечисленного ближе вам – вам и выбирать. Нам известно только, что согласно «прикосновению бесовской женщины», люди умирали тогда, когда она этого хотела. Поэтому помощник коменданта Трюшон, мстя за свою дочь Миетту, убитую прикосновением Катерины в первый же день её появления в Бастилии, однажды на исходе третьего дня, данного министром Ларейни на то, чтобы выудить сведения из Катерины, вошёл в её  камеру и просто  удавил её, когда она пребывала в забытьи после очередной пытки.  Он боялся её прикосновений, боялся её пророчеств, он хотел отомстить за дочь. Поэтому, едва Катерина перестала дёргаться, он для верности ударил её два раза кинжалом в сердце. Затем, постоянно крестясь и бормоча молитвы, он завернул её тело в холстину и потихоньку похоронил той же ночью во дворе тюрьмы. Когда он закапывал тело, его ждало ещё одно потрясение: Катерина пошевелилась. В ужасе, простояв над её могилой целую вечность, как ему показалось, он нащупал биение, но к ещё большему его ужасу, оно было с правой стороны. Выскочив из наполовину присыпанной ямы, он убежал к себе и схватил меч палача, по недомыслию оставленный последним без присмотра. С глухим криком он отрубил голову Катерины, из которой фонтаном брызнула кровь, что говорило о том, что она еще не была мертва, когда он её закапывал. Для верности он сбросил в могилу серебряный крестик, который носил на теле, чтобы дьявольские силы, заключённые в теле колдуньи, не смогли выбраться из-под святого креста на волю и не стали мстить ему. Исполнилось предсказание, которое Катерина не смогла разгадать в своё время. Через девять дней после того, как к ней в дом пришла Дениза, Катерина де Го была мертва. И ни бог и ни дьявол не захотели ей помочь. Прибывшему королевскому советнику помощник коменданта сообщил о совершении казни, опустив подробности, на что тот был весьма удивлён, ибо король подписал указ не далее получаса назад в его присутствии. Возмущённому палачу, которому не дали сделать его работу, и озадаченному начальнику тюрьмы он рассказал всю правду и, смиренно став на колени и склонив голову, попросил не предавать это дело, равно как и его суеверие, огласке. Подделанный протокол казни был вручен королевскому советнику, с чем тот и уехал. Своему помощнику комендант приказал исповедаться и просить прощения у бога, а так же выполнить епитимью, которую на него возложит исповедник. Последний, в свою очередь наслышанный о «талантах» «колдуньи», не стал злобствовать и приказал помощнику коменданта в течение месяца денно и нощно молиться и поститься в аббатстве Клерво, пока душа его не очистится. Что обрадованный помощник коменданта с радостью и исполнил.