Текст книги "Темные души (СИ)"

Автор книги: Карина Василий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Часть седьмая

Глава первая

– Как там дела с Бурбоном? – громко спросил мужчина в грязной куртке, отхлёбывая вино из кружки.

– С которым? – тут же отозвался толстый трактирщик, остановившись сзади грубо сколоченных столов с кружками в одной руке и замызганным полотенцем в другой. – С тем, что в бутылках* или в Пале-Ройяле? – Раздался грубый смех. – Бутылочного давно не видно. А второй? Прячется где-то.

– Далеко не спрячется, – грубо отозвался бородатый мужчина в красном колпаке. – С такой приметной рожей любой его узнает.

– Что ты имеешь в виду под приметной рожей? – заинтересованно спросил его сосед.

– Да возьми любой луидор – там его морда выбита, – Бородач щёлкнул пальцами. – А на ассигнациях вообще во всей красе он расписан.

– Ха! Если ты такой богач, может, и узнаешь этого рогоносца. А я луидор видел только в мечтах.

– Чудеса случаются. – Бородач громко отхлебнул из кружки. – Мне луидоры с неба не сыпятся. Но своего тирана я в лицо изучил. Ежели замечу, завсегда узнаю.

– Хвастун.

– Это ты кого хвастуном назвал? – Бородач стиснул кружку и грохнул свободным кулаком по столу.

– Да ты даже, если лицом столкнёшься и соседку свою не узнаешь. Если только со спины. Вернее, с задницы. Ты ж её зад чаще, чем перёд видишь, пока её муж в лавке с клиентов деньги дерёт.

Громкий грубый смех разозлил бородача настолько, что он схватил со стола кувшин и со всего размаху обрушил его на голову острящего соседа. Тот, вытирая остатки вина с лица, опрокинул стол и кинулся на бородача с кулаками. С соседних столов послышались подзадоривающие выкрики. Потасовка переросла в драку, в которой хозяин, лавируя с кружками между столов, покрикивал на драчунов. Однако, судя по его виду, он был не слишком огорчён порчей своего имущества.

– Скоты всегда останутся скотами, – брезгливо сказал черноволосый человек, отворачиваясь от потасовки. Его соседи, сидевшие в самом тёмном углу таверны, молча уткнулись в свои кружки и тарелки. Гладко выбритый полноватый мужчина надменно посмотрел на драчунов и пониже натянул на глаза шляпу. Он вообще старался говорить поменьше и не поднимать лица от тарелки со скудной снедью лишний раз.

– Кто бы мог подумать, – прошептала бледная дама в скромном одеянии, поднеся руку ко рту. – И это французы! Гнусный скот, который так недавно благоговел перед своим королём.

– Я бы посоветовал вам, мадам, – Черноволосый мужчина наклонился к даме, закрывая её от посетителей, – не произносить здесь этого слова. И вообще говорить поменьше и пореже сверкать своими драгоценностями. Что до французов, то вы ошибаетесь. Благоговение перед… ним, – Черноволосый многозначительно сделал ударение, – у них закончилось лет десять назад.

– Но почему? – жалобно прошептала дама, стиснув кулачки.

– Слишком много философов в мире, слишком много ученых, – Черноволосый покачал головой. – Раньше как было? Люди поклоняются богам, боги им помогают. Потом люди поклоняются богам, а боги дают власть быть посредниками между небом и стадом. Потом появились философы, которые стали утверждать, что бог может общаться с каждым. Потом появились учёные, которые сказали, что мир держится не на божьем замысле, а движется по законам науки. Что человек сам может стать богом, если не будет подчиняться. От сюда и пошло пренебрежение богом и властью.

– Ах, оставьте ваши сентенции, граф, – Полноватый мужчина откинулся на спинку грубо сколоченного стула со скучающей миной. – Стаду всегда нужен пастух. А когда пастухи дерутся за стадо – наступает хаос. Сейчас каждый хочет править. И каждый не упускает случая поносить меня. Но посади любого такого крикуна на моё место – много ли он нацарствует? Все эти крики о равенстве и братстве хороши на словах. А в реальности лентяя не сделаешь трудолюбивым. А из мясника не получится министр. Крестьянин хорош в поле, а не в банковской конторе.

– Золотые слова, ваше величество, – произнесла вторая дама, салютуя кружкой.

– Тише, – шикнул черноволосый.

Бойкая служанка, некоторое время крутившаяся у соседних столов, посматривала на странных посетителей со смесью восхищения и зависти.

Наконец они, видимо, заканчивали трапезу и были готовы расплатиться. Низкорослый пузатый мужчина в изношенном дорожном костюме достал из кармана потёртых штанов монету и протянул её девушке.

– Спасибо, милая. Надеюсь, этого хватит. И передай хозяйке, что её жаркое было сочным для нынешних неспокойных времён.

Девушка подхватила одной рукой монету, другой пустые кружки и направилась к хозяйке, которая, наблюдая за дракой, только хмурила брови и яростнее ощипывала худую курицу.

Девушка подошла к ней и отдала монету.

– Ого! Золотой! – Хозяйка рассмотрела монету со всех сторон, попробовала её на зуб и вдруг глаза её сощурились.

– Постой-ка, что-то лицо того толстяка мне знакомо, – Она внимательно посмотрела в надменное полное лицо мужчины, которое прикрывала шляпа. – Где ж я его видела?

Отложив курицу, она, вытирая руки о передник, поспешила к тёмному углу.

– Надеюсь, граждане, вам у нас понравилось? – громко спросила она притихших при её появлении посетителей.

– Да, хозяюшка, – ответил низковатый мужчина, пытаясь загородить собой надменного человека рядом. – У вас отличный повар.

– Вы дали слишком много, – сказала хозяйка, пытаясь рассмотреть заинтересовавшее её лицо.

– Это за нас и за наших лошадей. Я надеюсь, они отдохнули.

– Лето выдалось жаркое, но лошадей нам пока есть, чем кормить, – Женщина опустила глаза на монету, что продолжала держать в руке. И вдруг она быстро подняла глаза. – Пресвятая дева! – закричала она. – Людовик! Тиран! Капет здесь!

Присутствовавшие в трактире замолчали.

– Хозяйка, ты ошибаешься, – с угрозой произнёс черноволосый мужчина, потихоньку вытаскивая шпагу.

– Это чёртовы дворяне! – заорала хозяйка, указывая на тёмный угол и застывших в страхе людей в нём. – Они хотят увезти проклятого тирана!

Вся зала наполнилась возмущёнными голосами. Особо прыткие посетители кинулись на застывших дворян. Черноволосого, пытавшегося обнажить шпагу, без лишних слов оглушили бутылкой по голове. Остальные сдались при виде направленных ножей и хозяина с вертелом в одной руке и мушкетом в другой.

– Господа, – громко провозгласил надменный человек, встав из-за стола. – Вы ошибаетесь. Я месье Дюран, дворецкий баронессы де Корф, которая едет к своему умирающему мужу. Расступитесь и позвольте бедным детям в последний раз увидеть своего отца.

Невозмутимость и решительность перед лицом толпы и ножей заставили толпу поколебаться. Полноватый мужчина помог подняться черноволосому, который, держась за свою голову, пытался нащупать шпагу. Дети, сидевшие у окна, тихонько заплакали.

– Итак, разрешите нам пройти, – властно сказал полноватый человек. Толпа расступилась, ворча, как собака, у которой отняли кость. Мужчина вышел из дверей трактира, пропуская впереди себя двух женщин и девочек, которые, быстро семеня, проскочили мимо него. Оставшись один, он оглянулся на черноволосого, который все ещё держался за голову, и сказал ему:

– Гастон, вы передохните здесь. Потом нагоните нас по дороге. Ваша лошадь одна догонит нашу карету.

– Хорошо, сударь, – пробормотал черноволосый, падая обратно на скамью.

Полноватый мужчина холодно улыбнулся толпе и взмахнул шляпой.

– До свидания, господа. Когда я смогу увидеть короля, я передам ему, как его любят его благословенные французы.

Он нахлобучил шляпу и вышел за дверь. В карете его уже ждали перепуганные женщины и заплаканные девочки.

– Как неосторожно, сударь, как неосторожно! – восклицала худощавая бледная дама.

– Оставьте причитания, мадам. Мы всё ещё здесь. Рыдать будете, когда мы выедем из этого города. Едем! – крикнул он, стукнув в потолок кареты. Щёлкнул кнут и карета тронулась.

Глава вторая

Некоторое время всё шло хорошо. Убаюканные дорожной качкой, пассажиры потихоньку расслабились. Через некоторое время до них донеслись звуки приближающейся толпы, и карета с сильным толчком остановилась. Лошади испуганно заржали.

– В чём дело? – спросил полноватый человек, высовываясь из окна.

– И он ещё спрашивает, в чём дело? – возмущённо крикнул ему в лицо щуплый небритый мужчина со злостью на невзрачном лице. – Ты король Людовик. И ты собираешься удрать из страны.

– Господа, – громко сказал мужчина, высунувшись из кареты. – Вы ошибаетесь. Я не король. И уж тем более, не хочу, как сказал этот человек, удирать из страны. Я месье Дюран. А это баронесса де Корф с детьми и гувернанткой. И едем мы в Россию к мужу баронессы, который сейчас при смерти.

– Давайте ваши документы, – заносчиво потребовал мужчина.

– Для начала, с кем имею честь? – учтиво спросил человек в карете.

– Я Друэ, смотритель почтовой станции. И я был в том трактире, где вас опознала мадам Дешо и от куда вы столь благополучно улизнули. Давайте ваши паспорта, немедленно!

Мужчина спокойно повернулся к бледной женщине в карете и тихо сказал:

– Мадам, надо делать так, как они требуют. Дайте наши документы.

Женщина кивнула и полезла в ридикюль. Мужчина отвернулся и спокойно смотрел в окно кареты на колыхающиеся в полумраке головы. Вокруг щуплого человека увеличивалась толпа. Появились факелы. Женщина в карете подала мужчине бумаги, и тот по прежнему спокойно передал их щуплому человеку.

– Это подделка! – возмущенно крикнул он, разглядывая бумаги в свете факелов. – Здесь нет печати Ассамблеи!

– Любезный, это паспорта. В печати Ассамблеи тут нет нужды.

Щуплый мужчина, всё ещё державший бумаги в руке, вдруг вскочил на подножку кареты и закричал:

– Граждане Варенна! Вы меня знаете! Я никогда не обманывал вас, когда вы хотели куда-то поехать! Мои лошади всегда самые отдохнувшие и крепкие. Если они больны или устали, я вам так и говорил. Теперь послушайте снова. Это, – Он ткнул пальцев в окно кареты, чуть не попав спокойному мужчине в глаз, – король Людовик Бурбон, гражданин Капет, наш тиран. И этот король хочет удрать за границу, чтобы собрать армию и утопить свой народ в крови! Его надо задержать! Иначе мы с вами не доживём до сбора урожая!

В толпе начались волнения и послышались возмущённые голоса.

– Я не так красноречив, как ваш господин Друэ, – сказал полнолицый человек из кареты. – Но вы меня очень позабавили, сравнив с королём. Возможно, что это королева? – Он указал на бледную даму в карете. Та побледнела ещё больше, что казалось просто невозможным. – А это – наследник престола? – Он указал на младшую девочку, которая захихикала. – Это госпожа баронесса де Корф, – Он указал на женщину, сидевшую напротив него. – А я её дворецкий. Мы путешествуем к умирающему мужу мадам, чтобы две её дочери могли проститься с отцом, пока тот ещё на этой земле. Кто же виноват, что барон в данное время находится в России? Если бы он находился в Париже, мы бы ехали туда.

Его насмешливая речь и спокойствие поколебали толпу. Но щуплый мужчина не хотел успокаиваться.

– Говорю вам, это король!

– Есть ли среди вас представитель власти, с кем мы можем выяснить это недоразумение? – наконец сказал полноватый мужчина, видимо, устав спорить.

Толпа настороженно замолчала.

– Месье Сос, – процедил сквозь зубы щуплый мужчина. – Он наш прокурор и вице-мэр.

– Месье Сос? – переспросил полноватый мужчина.

– Ну да, наш торговец свечами, – крикнули из толпы.

– Тогда, будьте любезны, пошлите кого-нибудь за ним. Мы и так задержались здесь дольше, чем было необходимо, – произнёс мужчина и спокойно вышел из кареты. Он невозмутимо прохаживался взад-вперед перед дверцей, пока хмурый щуплый человек некоторое время за ним наблюдал.

– Я сам за ним пойду. А вы, – Он обернулся к толпе, – не спускайте с них глаз. Это король, говорю я вам!

Он бросил злобный взгляд на прохаживающегося мужчину и скрылся в темноте переулков.

– Это конец, – прошептала бледная дама, обмахиваясь платочком.

– Сударыня, еще ничего не кончилось. Это только отсрочка, – сказала дама, которую полный человек называл баронессой Корф.

– Нет, я чувствую. Это конец, – Бледная дама схватила свою соседку и с силой сжала ей руку.

– Сударыня, не надо тревожиться раньше времени, – Она похлопала рукой по её колену и указала глазами на девочек.

– Вы правы, милая, – Бледная женщина утёрла глаза. – Вы правы. Это только отсрочка. Ещё ничего не кончилось.

Через некоторое время появился щуплый человек, который за руку тянул за собой другого, высокого и плотного буржуа.

– Я господин де Сос, прокурор. Чем могу помочь? – спросил он, на ходу застёгивая сюртук.

– А, добрый вечер, господин прокурор, – полноватый человек слегка улыбнулся. – Видите ли, здесь произошло недоразумение. Этот господин, – Он указал на щуплого хмурого человека, так и пожиравшего его глазами, – утверждает, что я – король. А я всего-навсего дворецкий баронессы де Корф, – Он протянул бумаги, которые до этого показывал смотрителю станции. – Баронесса и её две дочери едут в Россию. Муж баронессы по несчастью заболел и вынужден был остаться там. Мы получили известия, что он очень плох. Попросту, умирает. И хотел бы напоследок увидеть своих дочерей. Барон очень любит своих детей. И баронесса не смогла ему отказать в такой малости.

Прокурор перебирал бумаги, разбирал в свете фонаря буквы и печати. И потом поднял глаза на щуплого мужчину.

– Друэ, что на вас нашло? Спору нет, это чёртовы дворяне. Но с чего это вам стукнуло в голову, что этот, – Он кивнул на полноватого мужчину, – король? Пусть их, едут куда хотят. Зато тут их меньше останется.

– Гражданин, – мрачно сказал Друэ. – Это король. Я в этом уверен. И отпустить его будет изменой. А вдруг он смоется за границу и соберёт войска? Что тогда?

– Ну и как нам поступить тогда?

– Чёрт побери, кто из наших горожан был в Версале и может доподлинно подтвердить, что это король?

– Возможно, судья д’Эстес. Он в Версале был точно.

– Тогда пусть эти люди побудут у вас, пока я съезжу за судьёй?

– Ну ладно, Друэ. Но если судья не опознает в нём короля, я лично наложу на тебя штраф за то, что ты мешаешь путникам ездить по нашему городу.

Друэ из-под лобья посмотрел на него

– Мы ещё посмотрим, кто будет платить штраф, – Он повернулся к толпе и крикнул: – Граждане, мы проводим этого дворецкого и всё семейство в дом прокурора и подождём там нашего судью д’Эстеса, который сможет точно сказать, прав я или не прав.

Толпа удовлетворённо загудела. Полноватый мужчина пожал плечами.

– Надеюсь, у вас в доме будет, где передохнуть баронессе и её детям? – спросил он смущённого прокурора.

– Конечно, сударь. Возможно, мы даже сможем вас накормить.

– Ну, это не столь важно. С полчаса назад мы замечательно отужинали недалеко в трактире. Басни, сказанные там пьянчугами, возможно, заставили воображение вашего Друэ разыграться. Помнится, тамошняя хозяйка тоже приняла меня за короля, – Он натянуто улыбнулся.

– Если вы не король, сударь, – вежливо произнёс прокурор. – То дальнейших препятствий для вашего путешествия не будет.

– Надеюсь на это, – произнёс полноватый человек и тяжело вздохнул.

Сопровождаемый толпой он, женщины и две девочки направились к дому, который указывал прокурор.

Разместившись там, он, прежде всего распорядился уложить девочек. Одна из них, постарше, уже клевала носом. Жена прокурора увела их в соседнюю комнату и уложила на широкий диван. Женщины и мужчина остались в передней, сопровождаемые толпой и смущенным прокурором де Сосом.

Когда запас шуток у полноватого мужчины иссяк, а бледная женщина бледнела её больше и, наконец упала на предложенный стул, снаружи послышался шум. В комнату в сопровождении нескольких солдат в мундирах вошёл представительный мужчина в наскоро надетой одежде.

– Добрый вечер, господин де Сос, – поздоровался он с прокурором. – Друэ мне сказал, что вы захватили короля?

– В этом всё и дело, господин д’Эстес, – запинаясь, начал прокурор. – Я не знаю, король ли это. Или тот, кто указано в бумагах, которые он предъявил.

– Вот как? – Судья удивлённо посмотрел на него, потом перевёл взгляд на троих посетителей в комнате. Его лицо нахмурилось, он некоторое время молчал, не зная, что сказать. В его голове метались разные мысли, что очень хорошо отражалось на лице. – Но… ведь это… я не понимаю… Конечно, король, но…

– Не трудитесь, друг мой, – произнёс полноватый мужчина, подойдя к нему, и положив руку ему на плечо. – Да, я ваш король, – Толпа настороженно примолкла. Мужчина подошёл к бледной женщине. – А это ваша королева, которую так ненавидят рифмоплётчики Парижа, – Он положил ей руку на плечо и успокаивающе погладил его. – Да, я еду из Парижа. Со своей семьёй. Что мне ещё оставалось делать? Я и моя семья не могли оставаться в городе, где каждый норовил плюнуть мне в лицо. Где власть, которую захватили крикуны и бунтовщики, только и делала, что держала нас в четырёх стенах. А я ведь не государственный преступник. И суда надо мной не было.

– Вы хотели бежать за границу! – запальчиво выкрикнул Друэ.

– Не сметь со мной так разговаривать! – грозно вскричал король. – Я ваш король! Я отец своего народа! Я ехал в Монмеди, а не за границу. Я собирался с вами вместе, вместе с Ассамблеей работать над новой конституцией. Потому как в Париже это делать невозможно! В Париже бунт! В Париже анархия! В Париже каждый день кровавая резня!

Ошеломлённый прокурор только и делал, что хлопал глазами и растерянно разводил руками:

– Король? В моём доме король? Какая честь для меня…

– Это король! – кричал Друэ. – Я говорил, что это король!

В это время за окнами раздался шум и зычный голос сказал:

– Я капитан Дигелло! Пропустите меня и моих драгун!

Король и королева радостно вздрогнули. Через некоторое время в проёме двери показался мужчина с широкими усами в расшитом золоте костюме драгунского капитана.

– Дигелло! Мой бог! Это вы? – Король увлёк пришедшего в сторону от следящей за ним толпы в дверях. – Но где Шуазель? Почему его нет?

– Шуазель ждал вас пять часов у креста. Его люди устали и привлекали слишком большой интерес. Он был вынужден уехать.

– Он был должен выполнять приказ! – твёрдо сказал король. Подошедшая королева мягко положила руку ему на плечо.

– Но теперь мы можем ехать? – спросила она.

– Со мной отряд драгун, – сказал капитан. – Я и мои люди расчистят вам дорогу.

Капитан отдал честь и вышел из комнаты. Появившись на пороге, он обнажил саблю и крикнул:

– Дайте дорогу! Идёт королевская семья!

– Кто ты такой? – крикнули в толпе. – Ты не смеешь нам указывать!

– Солдаты! – крикнул капитан. И, прежде, чем он успел сказать хоть слово, стоявший напротив него солдат с виньеткой из трёх цветов разрядил в него ружьё. Капитан упал, держась за левый бок. В толпе произошло смятение. Кто-то из находившихся в доме затянул капитана обратно, помогая ему встать на ноги. Поблагодарив, тот вернулся в комнату к королю.

– Что случилось? – сурово спросил король, глядя на капитана. Увидев кров, запачкавшую перчатки капитана, он крикнул месье де Сосу: – Человек ранен! Срочно бинты для повязки!

Он схватил капитана за руки и усадил его на стул. Затем, не слушая его возражений, он стянул с него мундир, и разделся сам, засучив рукава рубашки.

– Царапина, – презрительно сказал капитан, баюкая раненое плечо.

– Мы выедем от сюда только идя по крови, – мрачно сказал король, смачивая свой платок в вине. Он приложил его к ране и начал протирать вокруг поданными мадам де Сос тряпицами.

– Я и мои люди готовы за вас умереть, – сказал капитан, морщась.

– Я в этом не сомневаюсь, – усмехнулся король, разрывая остальные тряпки на полосы.

– Шуазель добрался до Варенна, – тихо сказал капитан. – Он поможет нам выехать от сюда.

– Я не отдам приказа стрелять по людям. Я их отец, – мрачно сказал король, бинтуя плечо капитана. – Вы можете обещать, что никто не пострадает, когда мы начнём выбираться от сюда?

Капитан молчал.

– Тогда надо выбираться от сюда другим способом, – сказал король и завязал узел на плече капитана.

Через некоторое время в окна сквозь ставни стал пробиваться рассвет. На улице снова послышался шум и по лестнице поднялся человек в форме Национальной гвардии.

– Капитан Байон, Национальная гвардия, – произнёс он, кивнув королю и королеве. – У меня приказ генерала Лафайета: Ассамблея велит вам возвращаться в Париж.

– Да! – запальчиво закричал Друэ. – Отвезите короля в его Париж!

Игнорируя его, капитан подал королю запечатанный пакет. Медленно подойдя, король взял его в руки и разломал печать.

– Париж на грани восстания, – сказал капитан Байон. – Если вы не вернётесь – прольётся кровь. И это будет на вашей совести.

– Так это, по-вашему, я виноват, что могут погибнуть мои подданные? – холодно произнёс король, читая пакет.

– Они не ваши подданные, – жёстко сказал капитан. – Они граждане.

Король поднял глаза от пакета и задумчиво посмотрел на капитана.

– Но если нет подданных, – медленно произнёс он, глядя куда-то за плечо капитана, – значит, и нет короля.

Королева дёрнулась. Король спокойно положил руку ей на плечо.

– Он король! – Королева вскочила, сжав кулачки. – Он великий король! Король, который спасал ваш народ от иностранных завоевателей и французских притеснителей! Король, который спорил со своими алчными министрами! Король, которого вы хотите теперь обвинить во всех смертных грехах, чтобы отдать палачам! – Она зарыдала. – Этого короля вам будет не хватать! Вы ещё вспомните его доброту! – Она схватила руку короля, орошая её слезами, и упала перед ним на колени. – Я его подданная! И мой долг – умереть ради него и у его ног!

Король опустился перед ней и заключил её лицо в свои ладони.

– Этот король, – прошептала королев, – которого я всегда любила и которому буду верна до конца моей жизни.

– Встаньте, мадам. Они хотят получить своего некороля. Что ж, они его получат.

Он поднялся сам и поднял, держа за руку, королеву. Вместе они проследовали к выходу из комнаты. Месье Сос, который попался им на пути, испуганно отскочил в сторону. А Друэ, который стоял в стороне, наоборот преградил им дорогу. Король презрительно, сверху вниз взглянул на щуплого человека с горящими ненавистью глазами. Ни единый мускул не дрогнул на его лице. Он лишь спокойно сказал, глядя в глаза Друэ:

– Я король. И король не бежит.

Друэ, злобно сверкнув глазами, отошёл в сторону. Король под руку с королевой медленно вышли из комнаты. За ними, как цепной пёс, шел капитан драгун Дигелло в мундире на одно плечо с перевязанной рукой. Рядом с ним шли «баронесса» и её «дочери».

– Французы! Дети мои! – сказал король, когда остановился в дверях дома. – Я – ваш король, а вы – мой народ. Самый великий народ в мире. Я слышал ваши стоны, я слышал ваш зов. Нынешние ваши беды мне известны и ваш гнев мне понятен. Но умоляю вас, не дайте горлопанам задурить вам голову, а интриганам обмануть вас ложными обещаниями. Доверьтесь себе: своему разуму, своей душе. Свобода возможна только тогда, когда человек ощущает себя свободным, а не когда это решают за него. Я люблю вас, мой народ. Если нужно будет, я сам, ваш король, пострадаю за мой народ. Молю бога, чтобы моя жертва была не напрасной.

Он оглядел толпу у дверей дома, небо, которое ещё не проснулось окончательно, и медленно пошёл к карете, которая так и не увезла его из Варенна. Молчаливая толпа расступалась перед ним. А люди, набившиеся в комнате месье де Соса, высыпали посмотреть вслед со всеми на последнее путешествие короля в столицу.

– Как думаешь, – спросил бородач, затеявший недавнюю драку в трактире, у своего бывшего противника. – Его приговорят?

– С ума сошёл? За что? Пусть это тиран и трус, но он пока наш король. И останется им до своей смерти.

– Вот попомни мои слова – недолго ему быть королём.

– Тоже мне, пророк выискался. Ему в Париже не только власть вернут, но и прощения попросят.

– Ах ты, дворянский ублюдок! Если в Париже есть у людей головы на плечах, то его они повесить должны за все его выкрутасы!

– Сам ты, моча ослиная! Дворян не вешают, им головы рубят.

И два недавних противника вновь сцепились в драке.

– Ну, братец, как вам зрелище? – спросил красивый молодой человек своего соседа, мужчину постарше с несколько мрачным лицом. – Какой слог! А какова концовка!

– Что ж, Бертран. Как сказал тот мужественный дурак, скот всегда остаётся скотом. Хоть обряди его в бархат, хоть дай ему свободу.

– Ах, Гильом, ты несправедлив. Эти, как ты говоришь, скоты своим невежеством и тупостью дают нам возможность выжить. Мы теряемся в их массе.

– Эта масса может и раздавить. Не говоря о том, что она плохо воспитана и дурно пахнет.

– Вы слишком мрачны, кузен. Кстати, вы не видели моего братца? Что-то я потерял его из виду.

– Гильом де Го сошёл с ума.

– А вы, Гильом, забыли, из какой мы семьи? – Бертран тонко улыбнулся Гильому и, завернувшись в плащ, смешался с толпой, махнув на прощание рукой.

– Ах, Бертран де Го, Бертран де Го, – пробормотал Гильом, провожая взглядом стройную фигуру. – Убьёт тебя гордыня. Да, наша семья – дьявольское порождение. Но у некоторых хватает ума понимать это. Надо бы предупредить Катерину и Бьянку, чтобы уезжали из Парижа. Да и вообще из страны. Скоро тут такое начнётся – недолго ждать. Только слепцы, вроде Гильома де Го, думают, что казнью короля всё закончится. Нет, с казни-то всё и начнётся. Да, надо предупредить семью.

И, натянув на глаза поношенную шляпу, Гильом ле Муи отправился к лошади, которую предусмотрительно привязал в переулке.

Толпа, привлечённая необычайным зрелищем ареста короля, понемногу начала редеть.

Глава третья

Дрожавшие от утренней свежести люди стали собираться у эшафота, едва рассвело. Женщина в простой, но чистой одежде уже находилась у постамента, когда стали подходить первые зрители. Красивый молодой человек в широкополой шляпе с иронической улыбкой на гладком лице, некоторое время наблюдал за ней, кутаясь в плащ. Наконец, когда площадь перед эшафотом немного заполнилась, он медленно подошёл к ней и тронул её за плечо. Женщина мгновенно обернулась, сжимая в руке кинжал.

– Ого-го, сестрица, – смеясь, сказал красавец, отступая на шаг и выставив вперёд руки. – Не надо так приветствовать родственников! – Он на мгновение поднял руки вверх в шутовской сдаче.

– Предатели мне не родственники, – прошипела женщина, сверкая глазами. Из её рта вырывались облачка пара.

– И кого же я предал? – Молодой человек сложил руки на груди.

– Свою семью, поганец, – Женщина плюнула ему под ноги.

– Даже так? – Молодой человек усмехнулся. – В первый раз об этом слышу.

– Ты поддерживал этого жирного борова, – Женщина кивнула на эшафот. – Ты поддерживал его поганую жену, когда она интриговала против собственной страны и своего народа. Пока этот скот и его блудливая жена роскошествовали, люди с голоду умирали. Аристократы в шелках швыряли драгоценные камни, как шелуху от семечек на ненужные обряды, одежду и мебель, а народ перебивался с хлеба на воду. И, в конце концов, остался на воде. Поскольку цена на хлеб всё время растёт. Ненавижу вас, лицемеров. И этого ленивого пьяницу – первейшего среди всех лицемеров королевства. Все вы одинаковые...

– А разве ты не аристократка? – с иронией прервал её яростную речь красавец. – Разве ты не принадлежишь к одному из самых древних аристократических родов?

– Не смешивай меня с ними! – в гневе сверкнув глазами, выкрикнула женщина. – Я хочу вернуть своё. Я хочу наказать королей за столетия унижений. Ты слишком долго живёшь на свете. Ты оторвался от реальности. Раньше это быдло, – Она указала на собиравшуюся перед эшафотом промерзшую толпу, – считало, что король – это бог на земле. Потом, что ставленник бога. А теперь, благодаря мне, все видят, что это обычный человек. Да ещё не из самых лучших. С кучей ненужных ритуалов, для которых требует огромнейшей толпы людей, и ящиком, полным добра. В то время как некоторые мамаши едва и на корку хлеба наскребают.

– Благодаря тебе? И что это значит?

– Ну и глупец ты, Бертран. Неужели ты думаешь, что эти памфлеты и сплетни появились сами собой? Конечно, это надо было выдумать, издать и привезти через пол-Европы. Гильом мне помогал. Пока не тронулся умом на своих тамплиерах. Он всё ищет голову Иоанна Крестителя и пытается разгадать, куда подевались их сокровища. Тоже глупец. Не понимает, что в дурацкое копьё Лонгина или Библию дьявола, гвозди из креста Христа или его крайнюю плоть никто не верит. Их сила не в магии. Христос был человеком, вокруг которого сочинили утопическую сказку и огородили церковью. Все эти волшебные вещи волшебны лишь в воображении тех язычников, кто в экзальтации верит в них. Несмотря на все эти «тайные» общества, сейчас всё решает человек. Вспомни, ведь ещё так недавно появились эти листки, которые именовались газетами и которые мало кто читал. А теперь, благодаря мне и моей фантазии, у нас тысячи читателей. В разных слоях населения. Я и неграмотных не обошла стороной – для них есть картинки. Ты частенько держал моё творение в руках. Но, в конце концов, мне это надоело. И я решила убить австриячку одним ударом – этой афёрой с ожерельем. Её Трианон и Сен-Клу слишком дорого обошлись казне. Это уже вызвало недовольство. Когда она въехала в Париж после рождения сына – её хоть кто-нибудь приветствовал? Хорошо быть щедрой за чужой счёт. Хорошо прослыть благотворительницей, раздавая милостыни из денег, которые отобрала у нуждающихся. Ненавижу это лицемерие. За это я её и наказала. Да ещё за то, что она жена короля. Мной не должны править те, кто изничтожал мою семью.

– Уж не хочешь ли ты сама влезть на трон? – забавляясь, спросил Бертран.

– А зачем мне это? В моих руках власть тайная. Зачем мне отдавать это преимущество? Во Франции не должно быть королей. Должно быть правительство, которое прислушивается к мудрым.

– Как в Американских Штатах?

– А почему бы и нет?

– А к мудрым ты относишь себя?

– Ну так почему бы нет? Уж я, по крайней мере, не буду выбрасывать деньги на сады, секретеры и «идеальные деревни», не допущу, чтобы моё имя хоть вскользь попадалось в сатирических памфлетах.

– Неужели всё это выдумка – то, что написано в них?

– Большей частью. Мне плевать, сама австриячка покупала ожерелье, или её обманул кардинал Роган. Мне плевать, от кого она рожала своих детей – от короля, графа д'Артуа или Ферзена. Не это главное. Чтобы поверили в ложь, нужно,  чтобы в её основе была крупица правды. А потом, многократно повторенная ложь, становится истиной. После всего, что я навыдумывала, можно обвинить Антуанетту в том, что она спала со своим сыном и ела некрещеных младенцев. И этому поверят. И найдутся «очевидцы».

– Жуткие вещи ты говоришь, – улыбнулся Бертран. – Неужели люди так глупы?

– Каждый человек умён по-своему. А в толпе разума нет. Толпа – стадо, которым легко управлять, если знаешь как. Я не собираюсь править толпой. Я хочу осуществить свою месть. Потому что, за всю историю нашей семьи одиночки и дворцовые заговоры ни к чему не привели. Уж на что было смутное время, когда правил «народный король» Генрих. А всё равно – Бурбоны у власти. Уж на что наша семья способствовала казни Карла Стюарта, а его сынок, всё же, пришёл к власти. И пусть Стюарты на нём закончились – на трон сели их родственники*. Теперь я попробую иной путь. Веками королевские дома уничтожали нашу семью. Пора ответить тем же. Карл с головой простился. Теперь очередь Людовика. Я хочу, чтобы его голова скатилась под топором палача, как голова Карла. Я хочу видеть это! Я хочу видеть голову австриячки на воротах! Я хочу видеть там головы всех её детей!