Текст книги "Ужас глубин"

Автор книги: Карен Трэвисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

ГЛАВА 18

Очень скоро у нас кончится горючее. Я не перестаю вам об этом твердить, потому что это кардинально меняет наши перспективы на будущее. Если у флота не будет горючего, мы застрянем на острове. Если нам понадобится бежать, мы не сможем бежать. Возможно, когда-нибудь мы захотим вернуться на материк; необходимо начинать планировать переезд прямо сейчас и беречь оставшееся топливо. Нет абсолютно никакой надежды на то, что, сидя на Вектесе, мы сможем найти новый источник Имульсии.

Ройстон Шарль, глава Управления по чрезвычайным ситуациям, на совещании с Виктором Хоффманом, Квентином Майклсоном и Ричардом Прескоттом

Патрульное судно «Фальконер», к югу от Вектеса, наши дни, через пятнадцать лет после Прорыва

– Они еще там. – Гарсия говорил спокойно и не раздражался, несмотря на то что Дом без конца спрашивал его, где левиафаны. – Сейчас мы полагаемся на гидрофоны. Сонар бокового обзора бесполезен – это активное устройство: как только мы засечем левиафана, он тоже сразу поймет, где мы.

Дом вцепился в край приборной панели и уставился в ночь:

– А может, он и без этого догадается. Мы же про них ни черта не знаем, верно?

– Они взрываются. – Маркус слушал их переговоры, хмуро разглядывая что-то невидимое на горизонте. – Это единственный факт, который нам нужно знать.

«Фальконер» отключил свой собственный гидролокатор, чтобы случайно не нащупать какую-нибудь подлодку и тем самым не выдать свое местонахождение левиафану. Но двигатели и винты нельзя было заглушить. Они должны были рано или поздно привлечь внимание чудовища. Дом считал, что враги сочтут катер легкой добычей и придут за ним в первую очередь.

Майклсон опустил бинокль и взял из гнезда микрофон:

– Центр, это «Фальконер», готовьте «Молот»… «Фальконер» вызывает «Милосердный» и «Зефир» – действуйте!

Иногда им попадались гораснийцы, бегло говорящие на тирусском языке, иногда возникали сложности.

– «Зефир» вызывает «Фальконер», мы готовы. Стрелять, да?

Дом стоял в дверях рубки. Коул, проходивший мимо, подтолкнул его локтем:

– Что они собираются делать, Дом?

– По-моему, хотят подстрелить одного и того же, но с разных точек.

– Это где-то неглубоко, да? Метров двадцать? Мы же слышим их по радио.

– Это «Зефир», мы стреляем первыми, потому что мы к нему ближе. Самая короткая траектория.

Майклсон открыл было рот, чтобы ответить, но не успел. Дом услышал какую-то команду на гораснийском, затем голос Гарсия: «Огонь!»

Дом вытолкал Коула на палубу:

– Пошли, если они все-таки в эту тварь попадут, она…

–  Попадание.

Дом мог бы поклясться, что на миг его подбросило в воздух. Взрыв произошел километрах в двух от катера, справа по борту, и если бы он успел вовремя добежать туда, то, наверное, даже в темноте заметил бы фонтан. «Фальконер» содрогнулся. Левиафан наверняка был мертв.

– Точно, неглубоко, – заметил Коул.

– «Фальконер» вызывает «Зефир» и «Милосердный» – уходите оттуда, если не можете подбить Номер Два прямо сейчас.

– Это «Зефир», его приятель наверняка услышал. «Милосердный», слышу шум цистерн – вы погружаетесь?

Дом не слышал ответа со второй подлодки. Он напряженно ждал того, что, по его мнению, должно было сейчас произойти. Взрыв такой силы встревожит даже самого тупого левиафана. Либо он погонится за подлодкой, либо всплывет и будет искать более шумную и легкую добычу – «Фальконер».

Подойдя к Маркусу, стоявшему у пушки, Дом услышал громкий всплеск, как будто что-то шлепнулось в воду.

Маркусу не всегда удавалось скрывать свои чувства. Дом увидел его лицо – морщина на лбу исчезла, глаза едва не выскочили из орбит, даже челюсть слегка отвисла – и обернулся, чтобы взглянуть, что вызвало такую реакцию.

Проклятая тварь была действительно огромной. Несмотря на темноту, Дом понял это. Влажная чешуя блестела в свете огней катера. Даже без светящихся голубых точек очертания головы чудовища были ясно видны на фоне ночного неба. Маркус выстрелил.

Гарпун полетел со свистом, как реактивная граната; за ним тянулся канат. Дом услышал влажный хлопок – попали! Он ждал, что снаряд взорвется, но до него донеслось лишь какое-то слабое, приглушенное чмоканье, а затем левиафан развернулся и ушел под воду. Палубу захлестнуло водой. Катушка с канатом бешено завертелась.

– Сынок, ты кого-то поймал! – заорал Коул.

– Какого черта эта тварь не взорвалась?

– Понятия не имею, – сказал Маркус. – Может, мы попали в такое место, которое не взрывается.

Дом схватил топор:

– Коул Трэйн, отойди. – Он решил, что чудовище собирается уйти в глубину. Когда оно попытается увлечь «Фальконер» за собой, придется перерубить канат. – Если этот канат лопнет, тебе снесет полчерепа.

– Он держится! – крикнул Маркус. Трос натянулся. – Коул, иди сюда, присматривай за тросом.

Он схватил лазер для прицеливания и побежал на нос. Дом не мог понять, тянет левиафан катер вниз или нет, но в любом случае рулевому сейчас явно приходилось нелегко.

Длина каната составляла около восьмисот метров. Дом был уверен, что при горных работах безопасным расстоянием до места взрыва считается километр. Все происходило слишком близко.

Мюллер с мостика, должно быть, видел больше, чем Дом, перед которым то вздымалась, то опускалась палуба.

– Оно приближается, – сообщил он по рации. – Поворачивает к правому борту. У самой поверхности.

– Мне нужно подойти поближе. – Маркус направил на тварь лазер. – Вы можете подойти на сто метров?

Каждый понимал, чем это может закончиться, но все молчали. Если Маркус достаточно долго продержит луч лазера на существе, если Бэрд сможет сориентировать «Молот», если левиафан останется на поверхности на эти несколько секунд – тогда он взорвется, как взорвался брумак в подземельях Хасинто, и «Фальконер» превратится в облако ржавой шрапнели.

«Но брумак был под землей. Направленный взрыв и прочее дерьмо. Да, точно. Здесь гораздо больше пространства».

Но нет, Дом кое-что знал о взрывчатых веществах; они были слишком близко. Скоро он умрет. В лучшем случае «Фальконер» поднимет в воздух взрывной волной, а затем он ударится о воду с такой силой, что его корпус лопнет.

«Спасательные плоты. Да, не забывай. Плоты».

«Фальконер» набрал скорость. Они приближались к левиафану слишком быстро. Дом вцепился в фальшборт и всмотрелся в волны. Ему показалось, что он заметил равномерное волнообразное движение – существо плыло у самой поверхности, спина его виднелась из-под воды. Дом почувствовал, как «Фальконер» резко повернул вправо. Оглянувшись, в свете огней катера он успел заметить пенный след в виде дуги. Судно развернулось и направлялось обратно к Вектесу.

– Я бы сказал, что оно хочет выбраться на берег, – заметил Мюллер.

– Бэрд, ты готов? – Маркус переминался с ноги на ногу, стараясь, чтобы рука не дрожала. – Засек его?

В наушнике раздался треск. Бэрд ответил через пару секунд:

– Отлично, спутники поймали сигнал твоего лазера. Ты не мог бы попросить светляка плыть помедленнее?

– Рулевой, у нас трос слишком натянут, – сказал Маркус. – Давайте ближе к нему. Коул, берись за лебедку, укороти трос!

– Насколько?

– Пока опять не натянется. Тогда Мюллер сможет притормозить эту тварь.

– А это будет означать, что оно рванет чертовски близкок нам! – крикнул Мюллер. – Тогда мы точнопойдем ко дну.

В разговор вмешался Майклсон:

– Выполняйте, рулевой.

Двигатели взревели, трос обвис. Когда он упал на планшир бака, Маркус крикнул: «Давай!» – и Коул нажал на кнопку лебедки. Трос натянулся. Дом почувствовал, как задрожала палуба.

– Никогда не приходилось заниматься этим в море, – произнес Маркус. – Чтоб он сдох!

– Вы там готовы? – спросил Бэрд. – Потому что корректировать эти цифры вручную чертовски нелегко.

– Ну так давай поменяемся местами.

– Хватит чушь нести!

Маркус лишь проворчал что-то про себя. Дом заметил, как дрожащий луч лазера пляшет по чешуйчатой спине монстра.

– Я готов, – сообщил Бэрд. – Совсемготов, понятно?

– Понятно, Бэрд.

Дом уже ясно видел впереди военно-морскую базу, пристани и корабли, освещенные тусклыми фонарями. При их скорости они должны были преодолеть шестикилометровое расстояние за несколько минут. Левиафан продолжал плыть к острову.

Никто на самом деле представления не имел о способностях левиафана, тем более Светящегося. Возможно, он просто играл с ними как кошка с мышью, прежде чем показать им, насколько жалким является их суденышко по сравнению с его тушей. «Фальконер» почти остановился, потом мотор снова загудел, и людям на палубе показалось, будто судно разворачивается.

– Черт! – бросил Маркус. – Теперь полный назад. Оно нас гоняет туда-сюда. На такой скорости мы сожжем двигатель.

Дом уже приготовился перерубить трос: занес топор и встал так, чтобы его не хлестнуло концом. Ему показалось, что «Фальконер» сейчас врежется в бок монстра. Вдруг все разом вскрикнули: наблюдатели, Маркус, Майклсон, стоявший у двери мостика, – и левиафан исчез. Катушка завертелась, и канат потянулся в море.

– Черт! Потеряли контакт. – Маркус все еще держал лазер нацеленным на то место, где только что было чудовище, но луч его не мог проникнуть глубоко в воду, на поверхности которой к тому же плавало много мусора. – Можем мы его вытащить оттуда на канате?

Коул не сводил взгляда со скрежещущей лебедки:

– Напоминаю, что тащит нас этот угорь-переросток, а не мы его.

– На случай, если вы обо мне забыли, скажу, что я в полной боевой готовности! – раздраженно произнес Бэрд. – Свяжитесь со мной, когда закончите трепаться.

– Коул, дерни-ка его за поводок! – приказал Маркус.

Лебедка взвыла. Дом ежесекундно ждал хлопка и треска лопающегося каната. Он был настолько поглощен происходившим на палубе, что совсем забыл о том, что они имеют дело с существом, способным топить эсминцы и самопроизвольно взрываться.

«Вот дерьмо! А если оно спустит на нас полипов? Может, они умеют лазить по веревкам?»

Однако волноваться насчет полипов не стоило. Сейчас это была самая незначительная из их проблем. Лебедка начала дымиться, трос застонал, и «Фальконер» дернулся.

– Так, – произнес Мюллер, – начинаем думать о хорошем. Потому что… вот черт! Оно движется.

– Хорошо, следуем за ним, – сказал Маркус.

– Оно направляется к базе. Мне кажется, мы с вами превратились в камикадзе.

– Следуем за ним, – повторил Маркус, – но по моему приказу приготовьтесь табанить и сразу же выворачивайте руль.

– Слушайте, сухопутный краб, в море так не делается.

– Прекрасно. – Голос Маркуса звучал напряженно. – Значит, найдите какой-нибудь другой способ оттащить эту сволочь к западу от базы.

Дом решил, что топор уже бесполезен. «Фальконер» снова набрал скорость. Левиафан несся прямо на причал для авианосцев, и пассажирам катера предстояло его сопровождать, хотели они того или нет.

Командный центр, военно-морская база Вектес

Да, Маркус снова оказался прав.

Бэрд прекрасно разбирался не только в громоздкой технике, обляпанной смазочным маслом, он смыслил и в компьютерах. Он подумал, что Ане, наверное, было бы не справиться с такой стремительно движущейся целью при помощи спутниковой системы, разваливающейся прямо на ходу. Велик был шанс просто вскипятить воду по обеим сторонам от левиафана, вместо того чтобы сварить его самого.

Матьесон напряженно наблюдал за ним. Бэрд чувствовал на себе взгляд лейтенанта, готовый просверлить в нем пару дырок. Бэрд был вынужден постоянно вводить начало отсчета времени для спутников вручную, потому что синхронизация с одним из них время от времени нарушалась. Чем больше спутников он привлечет, тем точнее будет огонь. А иметь дело с мишенью, которая движется по непредсказуемому курсу, было ох как непросто.

А еще вся эта морока с погружением. Бэрд начинал серьезно злиться.

– «Фальконер», это Бэрд – попытайтесьудержать эту тварь на поверхности, хорошо? Спутниковый лазер в воде не работает.

Майклсон, казалось, был на пределе, но по-прежнему говорил тоном джентльмена-пирата:

– Бэрд, это «Фальконер», мы изо всех сил стараемся вам угодить. Сержант Феникс заверяет меня, что ваше благополучие и хорошее настроение для него превыше всего. Будьте готовы действовать.

«А если у меня не получится все как следует, он будет считать меня последним гадом. Ты только присматривай за Коулом, приятель. Предоставь этого кита-психопата мне».

До берега им оставался километр, а шли они со скоростью около двадцати километров в час. Пытаясь притормозить эту сволочь, они сожгут двигатель «Фальконера». Бэрд подумал, что, когда все это кончится, его ждет куча работы по ремонту. Хоффман снова с грохотом поднялся по ступеням и навис над ним:

– Если вы не сумеете остановить эту тварь, нам придется сжечь сто тысяч литров горючего, чтобы избавиться от его полипов.

– Да, я все понял, полковник, – раздраженно бросил Бэрд, не отводя глаз от монитора. – Понял.

– «Фальконер» снова набрал скорость, сэр. – Матьесон отвернулся к экрану радара. – Он старается двигаться параллельно берегу, но его относит к нам.

Хоффман взял микрофон:

– Хоффман вызывает «Фальконер». Что вы собираетесь предпринять?

– Это «Фальконер»; если мы не сумеем его задержать, то можно попытаться оттащить его от пристани.

Бэрд яростно щелкал по клавишам, пытаясь синхронизировать движение спутников.

– Пятьсот метров, – сообщил Матьесон. – «Фальконер» описывает широкую дугу. Он подойдет к берегу западнее базы, сэр.

– Бэрд, ну поджарьте же эту тварь! – приказал Хоффман. – Жмите на кнопку, даже если не попадете. Немедленно!

– Ладно-ладно. Готов к прожарке в течение шести секунд на максимальном огне. Это должно его хотя бы отвлечь.

Лазер «Молота» очень легко было сбить с прицела, когда он получал данные от спутника, висевшего на нижней орбите, а тот, в свою очередь, пытался найти луч ручного лазера, прыгавшего вверх-вниз на борту корабля. В этом деле главное – точность. Бэрд нажал на кнопку и посмотрел на вереницу цифр, бежавшую по экрану. Затем развернулся в кресле и выглянул в окно. От него больше ничего не зависело. «Молот» был приведен в действие. Бэрд ждал живописного зрелища – белых огненных лучей, озаряющих ночное небо.

Да, это действительно впечатляло.

Это походило на замедленную съемку грозы. Неестественно прямые молнии сходились в одной точке за стенами базы.

Бэрд вскочил на ноги и сделал четыре широких шага к окну. Это было глупо, но он должен был видеть.Хоффман схватил его за руку. Возможно, полковник лучше представлял себе, что сейчас должно было произойти, – в конце концов, старик участвовал в сожжении целой планеты. Бэрд услышал в наушнике вопль Майклсона: «Держись, держись, держись!» – а потом его ослепила белая вспышка. Он инстинктивно приложил руку к глазам. Звук пришел мгновение спустя.

Бэрд не слышал его – он его почувствовал.Это было нечто непередаваемое. Как будто ему разрубили череп топором. Затем лопнуло стекло, и холодные иглы впились в его лицо, шею, руки.

Он не сразу сообразил, где он, что происходит. Но он был жив. Он понял это по металлическому привкусу крови во рту.

«Черт! Похоже, сработало».

– Матьесон, ты как, сынок? – Это был голос Хоффмана, донесшийся до Бэрда словно сквозь толстый слой ваты. – Черт, ну и кашу мы заварили.

– Значит, система еще работает, сэр. Я в порядке. Гляньте лучше, что там с Бэрдом, – он стоял прямо у окна.

Бэрд сфокусировал взгляд на светлом пятне над головой, но это была не лампа. Лампочки лопнули вместе с окнами. Он смотрел на отсвет пожара.

Радиосеть была перегружена: со всех сторон поступали тревожные сообщения.

– Оно на берегу. Сэр, оно на берегу!Оползень! Черт, бежим!

– Полипы на пляже! Полипы!

Бэрд услышал далекий грохот – как будто горная лавина набирала скорость. Затем тревожная сирена заглушила все остальные звуки. Он поднялся на ноги, вцепившись в ближайший стол, подошвы его скользили по разбросанным бумагам и осколкам стекла. Хоффман вытолкнул его за дверь.

Бэрд потянулся к дробовику «Хищник», висевшему за спиной, и инстинктивно двинулся в ту сторону, откуда уже доносились очереди «Лансеров».

– А где стена? – спросил он. Перед ним расстилалось открытое море. Снизу по направлению к нему устремлялись дрожащие белые огоньки. – Там была стена.

– Черт! – выругался Хоффман. – Скала обвалилась. Чертова скалаобвалилась, капрал.

– Только не вздумайте вычесть ее стоимость из моего жалованья. Я только что прикончил светляка размером с кита. Это не могло произойти без ущерба для окружающих.

Ночью масштабы катастрофы трудно было оценить. Бэрд мало что видел, иначе его потрясло бы зрелище резко изменившегося пейзажа. Однако он заметил приближавшихся полипов, а это сейчас было важнее. Он прицелился в качавшиеся огоньки. Оказалось, что «Хищник» был эффективнее «Лансера» в борьбе с этими тварями, особенно если их подпустить на близкое расстояние. Ошметки посыпались ему на ботинки. Каждый раз, когда одна из этих маленьких сволочей взрывалась у него под ногами, он ощущал ликование, словно мстил им за свои личные обиды.

Видимо, большая часть «Воронов» была поднята в воздух – лучи прожекторов метались по земле на тех участках базы, где погасли фонари. У Бэрда кончились полипы, и, обернувшись, он заметил, что Хоффман исчез.

– Эй, полковник, у вас что, обеденный перерыв?

Он огляделся. Со всех сторон доносились беспорядочные очереди, но светляков больше видно не было. «Черт, где Хоффман? И что с „Фальконером“?» Бэрд начал отступать, на ходу перезаряжая «Хищник». Он попробовал включить рацию:

– Бэрд вызывает «Фальконер», скажите мне, что вы не на дне.

Маркус ответил не сразу:

– Отличная работа. Полбазы снесло, но это было замечательно.

Бэрд подавил прилив глупой гордости. «Слушай, ты же не ради его похвал старался, а? Возьми себя в руки».

– У нас еще полипы остались.

– Что поделаешь, сынок, нет в мире совершенства, – раздался голос Коула.

– Сколько? – спросил Маркус.

– Пара сотен до берега добралась.

– И?..

– И по-моему, мы их всех перебили.

С Коулом все было в порядке, поэтому Бэрд снова мог начинать волноваться о своей безопасности, не чувствуя угрызений совести.

– Мне нужно найти Хоффмана. Я стою тут посреди площади совсем один, все ушли на вечеринку и забыли меня.

Бэрд слишком часто оказывался в непосредственной близости от места взрыва. Он знал, что это не пройдет ему даром. Но, как всегда, он необыкновенно быстро вернулся к нормальному состоянию, даже впал в какое-то странное умиротворение. Впрочем, он знал, что это последствия шока. Это похоже было на операцию под местным наркозом: ты видишь, что доктор режет тебя на куски, но это происходит как будто с другим человеком.

Он двинулся вперед, мимо казарм; каждую минуту он боялся услышать с «Фальконера» или от Матьесона новость о том, что к базе на всех парах приближается целый косяк разъяренных левиафанов. Но он слышал только треск пламени. На стенах плясали желтые отсветы. Должно быть, какой-то полип взорвался рядом с горючими веществами.

«А я все-таки припечатал эту тварь, прежде чем она изрыгнула еще полипов. Я сделал все как надо».

Завернув за следующий поворот, Бэрд ощутил, как лицо его обожгла волна горячего воздуха, и замер на месте. Он привык натыкаться на перестрелки, пожары, на всякие неожиданные и зловещие сцены, но сейчас он не сразу сообразил, что происходит перед ним.

Посреди площади пылал огромный костер. Движущийся ковер из алых углей шипел, свистел, плевался искрами. Время от времени что-то взрывалось, словно перегретая банка из-под аэрозоля. Солдаты, бродяги и гораснийцы стояли вокруг, большинство из них держали оружие стволами вниз или даже повесили автоматы на плечи. Три человека поливали из огнеметов какую-то кучу.

Хоффман протянул руку к одному из гораснийцев, и тот отдал ему огнемет. Полковник в мрачном молчании водил из стороны в сторону соплом, как будто выполнял некий ритуал. Бэрду захотелось тихо отойти назад; он надеялся, что его никто не заметит.

Костер на самом деле представлял собой кучу мертвых и умирающих полипов. На этот раз их пришло немного, и применение огнеметов было, пожалуй, излишним; однако подобное же рвение Бэрд наблюдал, когда уцелевшая Саранча догнала спасавшихся бегством жителей Хасинто. Тогда червей осталось всего-то несколько штук, но половина армии бросилась им навстречу; солдаты жаждали рубить врагов на куски, жаждали прикончить последних тварей из стаи, долгие годы не дававшей им ни минуты покоя. Тогда Бэрд тоже поддался всеобщему порыву.

Какой-то бродяга выключил огнемет и передал его Бэрду.

– Прошу, – пригласил он. – Может, это у тебя последняя возможность.

Занятие было бессмысленным, но Бэрд все равно взялся за огнемет, только ради того, чтобы опробовать эту штуку и посмотреть, насколько далеко летит струя. Он не думал, что огненный ритуал принесет ему какое-то облегчение.

Через несколько секунд кто-то завел сирену, раздался сигнал отбоя тревоги. Хоффман подошел к Бэрду и хлопнул его по спине. По лицу его было видно, что он думает сейчас о чем-то более жутком, чем разрушенная военно-морская база и новый, незнакомый людям враг.

– Вы подонок, Бэрд, – произнес он. – Но вы нашподонок.

Это был самый лучший комплимент из всех, которые получал за свою жизнь Бэрд. А комплиментов он получал мало.

– Кто-нибудь, принесите солдатам швабру! – крикнул какой-то бродяга. – Им придется целый год здесь прибираться – если они продержатся еще год. До встречи, уроды!

Они все уходили. Гораснийцы стояли и молча смотрели на них; может быть, думали, что сигнал отбоя означал также возобновление кровной вражды.

– Уходите? – спросил Бэрд. – А нам столько всего надо обсудить!

– Меньше всего нам хочется здесь оставаться. – В руке человек держал портативную рацию вроде тех, какими пользовались охранники до того, как прежний мир полетел в тартарары. – Вам конец, КОГ. Мы хотим оказаться подальше от вас, пока еще можно.

Он ушел, разговаривая с кем-то по рации. Бэрд услышал что-то насчет «восемнадцати ноль-ноль, завтра на закате» и «сбора на кораблях».

Значит, они действительно уходили. Это было уже что-то. Бэрд подумал, что ради этого стоило немного изменить карту острова.

Утром он посмотрит, как теперь выглядит берег.

Вектес, южное побережье, на следующий день

Однажды он умрет, и все это дерьмо закончится. Хоффман обнаружил, что с нетерпением ждет этого дня.

Он высунулся из дверцы «Ворона» и оглядел изменившуюся береговую линию так внимательно, словно никогда прежде ее не видел. Гранитные утесы, образовывавшие западную границу военно-морской базы, ушли под воду, открыв туннели в скале, похожие на пчелиные соты; над водой, на оставшихся кусках скалы, торчали остатки стен.

Древние орудия исчезли. Они лежали сейчас где-то глубоко под пенными волнами. Хоффману на миг вспомнился Анвегад, и ему стало любопытно, цела ли еще батарея Кузнецких Врат. Он решил, что, скорее всего, цела.

Сегодня он потерял третью часть базы. Но по крайней мере большинство кораблей в восточной части гавани еще держались на плаву.

«Если нам понадобится снова бежать – сможем мы бежать или нет?»

Один из авианосцев класса «Гнездо ворона», «Дальелл», выглядел таким же покойником, как Председатель, в честь которого был назван. Он накренился набок и клевал носом. Хоффман заметил сновавших по палубе солдат и моряков, пытавшихся спасти корабль; аварийная помпа на корме выплевывала за борт воду.

Однако самое глубокое отчаяние у него вызывал вид земли, занятой палатками. Только что здесь был растущий город, временные жилища постепенно сменялись надежными, прочными зданиями, а сейчас местность выглядела как после удара «Молота».

«Я уже все это видел. И не думал, что смогу снова вынести подобное зрелище. Но снова…»

Улицы еще просматривались – аккуратная сетка, начинавшаяся у стен базы, тянулась в сторону сельской местности и полей, существовавших до прибытия граждан Хасинто. Почти половина новых домов оказалась уничтожена. На их месте были груды обугленных бревен.

«Но на этот раз люди выжили. Это не Эфира. Дома можно восстановить».

– Черт, сэр! – Митчелл, стоявший рядом с ним, тоже смотрел вниз. – Сколько еще вот такого они смогут вынести?

Хоффман привык говорить ободряющие слова и обрушиваться на тех, кто впадал в уныние. Главное – это боевой дух. Это не иллюзия. Во время кризиса потеря воли и желания идти дальше означает смерть. Но он сейчас просто не мог заставить себя произнести нужные фразы, потому что сам в них больше не верил.

Адмиралтейство было в безобразном состоянии. Оно не сгорело, но ударная волна снесла крышу и выбила все стекла. Ветер гонял по улице бумаги. Однако люди все-таки находили силы выполнять работу. Хоффман должен был ощутить гордость за сограждан при виде стройных цепочек солдат и горожан, которые переправляли оборудование и припасы из разрушенного здания на уцелевшие склады. Но вместо этого сердце его наполнилось горечью.

Он напомнил себе о том, что на каждую катастрофу ему полагалось только пять минут отчаяния и негативных мыслей, затем следовало возвращаться в реальность и выполнять свой долг. Необходимо, чтобы люди видели: у него все под контролем.

– Мне нужно вниз, – сказал он. – Посадите меня на площади, Соротки.

– А что с тем пацаном и его папашей? – спросил Митчелл. – Ну, вы меня поняли – террористы.

Новый чудовищный противник заставил его совершенно забыть о старых врагах.

– В последний раз, когда я этим интересовался, – ответил Хоффман, – они сидели в изоляторе.

– Я потому спрашиваю, сэр, что из изолятора получился живописный волнорез.

На Хоффмана вновь нахлынуло то неприятное, тяжелое чувство; на мгновение в мозгу промелькнула мысль: «Получили по заслугам, сволочи!» – но тут же сменилась мыслью о том, каково это – сидеть в запертой камере, не имея возможности бежать во время катастрофы. «Неужели я сочувствую этим ублюдкам?» Однако он в этом сомневался. Он подозревал, что это снова говорит чувство вины за то, что он когда-то бросил Маркуса на растерзание червям, захватившим тюрьму в Эфире.

– Лучше бы проверить, что там, – сказал Хоффман. – Но это дело терпит.

На самом деле, конечно, это было сейчас самым важным. Он хотел избавиться от зародыша будущих угрызений совести. Но это не входило в обязанности Митчелла. Хоффман спрыгнул на асфальт, вошел в главные ворота, миновал казармы и добрался до учебного плаца. Бетон прорезали глубокие трещины. Он боялся, что земля в любую минуту может уйти у него из-под ног.

Однако Нью-Хасинто избежал участи старого города. Его тряхнуло, как при землетрясении, но он не погрузился под воду.

«Повезло. А может, Провидение просто решило временно оставить нас в живых, чтобы потом покарать как следует».

Нет, им повезло,определенно повезло. Он должендумать именно так. Все зависит от настроения; человек способен перейти от отчаяния к радости, меняя предмет сравнения. Все относительно – боль, голод, одиночество, счастье. Самое главное – найти подходящую ситуацию для сравнения. Дойдя до середины площади, Хоффман снова пришел в боевое настроение и готов был начать все заново.

«Я выжил. Мы все выжили. А те, кто погиб, – они уже все равно не страдают, они свободны. Маргарет, Сэмюель Бирн, все солдаты, которых я потерял, все кашкурцы, погибшие в Анвегаде, и те люди на планете, которые сгорели, когда я повернул ключ и запустил „Молот Зари“».

Хоффман никогда не говорил с Прескоттом о том дне. Подобные откровения, самокопание и борьба с призраками возможны только в беседе с людьми, которым доверяешь, даже если и не любишь. И как раз в этот момент ему захотелось задать Прескотту несколько вопросов относительно доверия.

Председатель должен был уже вернуться на базу. Половина гражданских вернулась в Нью-Хасинто, несмотря на разрушенные дома. Хоффмана поражала легкость, с которой они покинули свои жилища, однако пожитки большинства людей помешались в небольшую сумку. Только администрация была тяжела на подъем из-за своей привязанности к вещам.

– Так что, Леннард, это чертово здание рухнет или нет?

Хоффман стоял у главного входа в Адмиралтейство и осматривал фасад. Старший сержант Парри, против обыкновения, был в шлеме.

– Не могу ничего гарантировать, полковник, – отозвался Парри. – Я обошел все этажи и, как видите, цел, так что, если вам нужно внутрь, можете идти. Но электричество я отключил. Радиостанцию перенесли в фургон Управления по чрезвычайным ситуациям. Я сказал Председателю, чтобы он смотрел под ноги.

– Значит, он вернулся? – «Вот гад! И мне не сообщил». – И он там, внутри?

– Копается у себя в кабинете.

«Отлично. Пора вскрыть нарыв».

– Я поднимусь к нему. – Хоффман принялся мысленно оправдываться перед Прескоттом за то, что взломал его стол, одновременно презирая себя за это. – Доложите обстановку на совещании в восемнадцать ноль-ноль вместе с Шарлем и его командой в… Черт, осталось здесь какое-нибудь сухое безопасное место?

– Я вам сообщу, когда найду что-нибудь, сэр. К тому времени мы получим более полную картину относительно жилых помещений. У нас есть водоснабжение и генераторы, есть продукты, полевые уборные в порядке, погода хорошая. В любом случае это лучше, чем черви, постоянно ковыряющиеся в сточных трубах и в водопроводе.

Хоффман решил устроить так, чтобы Парри получил медаль. Инженерные подразделения поддерживали существование Старого Хасинто в течение всех этих невероятных, кошмарных лет и теперь продолжали свою работу в новом городе. Эта бесконечная работа была здесь немного легче. Парри был настроен быть если уж не счастливым, то довольным жизнью, наглядно демонстрируя верность теории Хоффмана.

Но счастлив ли Прескотт? Пора было это выяснить. Хоффман медленно поднялся по ступеням, усыпанным хрустевшим под ногами стеклом, – частично из осторожности, частично потому, что хотел заранее предупредить Прескотта о своем приближении. Добравшись до верхнего этажа, он почувствовал дуновение ветра. Крыша отсутствовала.

Прескотт сворачивал в трубки карты и аккуратно складывал их в картонную коробку. Его двое солдат-телохранителей, Ривера и Лоу, стояли у открытого окна, наблюдая за расчисткой завалов. Хоффман подумал: «А от чего сейчас хочет защититься с их помощью Прескотт, кроме падающей с потолка штукатурки?»

– Виктор… – Прескотт поднял голову слишком медленно, чтобы движение было естественным. – Итак, зализываем раны и возвращаемся в бой. Все могло быть гораздо хуже.

– Таково настроение, сэр. – Если полковник говорил более или менее спокойно, это означало сарказм, и большинство людей это уже поняли. – Сохраняем спокойствие и движемся дальше.

– Капрал, не могли бы вы и Лоу оставить нас на несколько минут? – Прескотт слишком хорошо знал этот тон Хоффмана. – Пойдите пообедайте, пока все спокойно.

Хоффман подождал, пока шаги солдат не смолкли на лестнице.