Текст книги "Ужас глубин"

Автор книги: Карен Трэвисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)

– Да, однако у них имеется одна-единственная цель, – заметил Бэрд. – Они ищут живую добычу. Им не нужны корабли, это вам не какие-нибудь чертовы пираты. Они охотятся на нас.Орбитальный лазер находится за пределами их понимания.

Дом испугался, что Олливар даст сейчас Бэрду в глаз за замечание насчет пиратов, но тот пропустил эти слова мимо ушей и продолжал сидеть с равнодушным видом.

– Так как насчет вопроса Маркуса? – спросил Дом. – Мы затопили Хасинто, угодив лазером в здоровенного Светящегося. Можем получить тот же результат и здесь – и вся база уйдет на дно.

– Разумное возражение, – сказал Хоффман. – Черт!

Бэрд царапал на клочке бумаги какие-то цифры:

– А может, и нет. Нам совершенно не обязательно рисковать базой – можно потопить его прямо в море. Тогда и без нашествия полипов удастся обойтись. Остается только вопрос: как выманить его на поверхность и в то место, куда нам нужно, и удерживать его там, чтобы пригвоздить лазером?

Маркус совершенно спокойно произнес:

– Это я возьму на себя.

Дому было абсолютно все равно, кто послужит приманкой для светляков, лишь бы это был не Маркус. Черт, лучше он сделает это сам. Почему всякий раз обязательно Маркус? Иногда Дому казалось, что друг его сознательно ищет смерти или, по крайней мере, ему наплевать на свою жизнь. Но сейчас он решил, что, наверное, это попытка загладить зло, причиненное изобретением его отца.

«Нет. Он всегда был таким. Еще с детства. Всегда первый вступался, чтобы защитить слабого. Всегда первым наносил удар, который нужно было нанести».

Хоффман поднял голову и обернулся к Матьесону:

– Лейтенант, свяжите меня с капитаном Майклсоном. Хочу знать, чем там занимаются эти подлодки.

– Мы будем голосовать или нет? – спросил Олливар. – Потому что нам на самом деле совершенно плевать, останется ли ваша база и все вы целы, если в итоге удастся поджарить этих тварей. К Горасной это, разумеется, тоже относится. Можете подыхать на здоровье.

– Спасибо за заботу, – отозвался Треску.

Хоффман потер лоб, на миг прикрыл глаза:

– Никакого голосования. Решение принимаю я. От вас мне нужны идеи. Если у вас нет предложений, заткнитесь, к чертовой матери, и выполняйте мои приказы.

Дом искоса взглянул на Коула, но Коул лишь посмотрел на него с таким выражением, как будто спрашивал: «А нас-то зачем сюда позвали?»

«Зачем? Потому что нам пришлось иметь дело с этими тварями. Хоффман думает, что мы о них кое-что знаем. Но мы-то почти ни черта не знаем – почти».

– Ладно, – заговорил Маркус. – Я возьму патрульный катер и отправлюсь дразнить левиафана, а вы в это время наводите на него лазер. А вот как мне удерживать его на месте во время прицеливания – это уже вопрос посложнее.

– Это займет десять секунд, – сказал Бэрд.

– Обычно координаты цели вводит лейтенант Штрауд, но она сейчас в Пелруане, придется Бэрду этим заняться.

– Эй, вы что, собираетесь меня оставить здесь? – Бэрд лишь на мгновение встретился взглядом с Коулом, но Дом это заметил. – Я же спец по светлякам, забыли?

– Мы не можем тащить Штрауд на базу только ради этого. – Маркус пристально смотрел на Бэрда; взгляд его говорил о том, что он настроен серьезно. – Так что придется тебе посидеть здесь.

Дом решил, что Бэрд, наверное, волнуется из-за того, что не сможет прикрывать Коула в бою, – а может быть, он слишком много додумывает за Бэрда? Если у него такой вид, будто он беспокоится за Коула, это совершенно не значит, что так оно и есть на самом деле. Однако он был зол как черт, это точно.

– Чтоб я сдох, пулеметчик «Ворона» прихлопнул левиафана в Пелруане, а мы не можем? – Бэрд произнес это таким тоном, как будто на «Воронах» летали одни неумехи. – Да хватит вам!

– Соротки считает, что тот был меньше, чем наш, – возразил Маркус. – Митчелл выпустил ему в голову все патроны, какие у него были. Но мы, возможно, не сможем добраться до головы.

Хоффман вмешался:

– И он едва не сбил их вертолет. Мы уже один потеряли таким образом, хватит.

Все смотрели на часы, висевшие на стене. Матьесон сидел, прижав к уху наушник, и ждал ответа капитана.

– Есть связь, сэр. – Матьесон переключил звук на громкоговорители. – Он сообщает, что они следуют за левиафаном. Слушайте.

– Виктор, приготовься, – предупредил Майклсон. – Как только выпустим торпеды, второй сразу обо всем догадается, даже если мы не попадем куда надо.

– Где они?

– «Милосердный» сейчас засек одного и собирается его подбить.

Бэрд всегда умел находить ложку дегтя в бочке меда:

– Может, надо сначала подготовить лазер, до того как они начнут обстреливать левиафана? Как только этот гад поймет, что его приятеля превратили в суп из морепродуктов, он направится к источнику торпеды или к нам – в зависимости от уровня его интеллекта.

Маркус поднялся с таким видом, как будто говорить было больше не о чем:

– Прикажите Майклсону найти катер, с которым он согласен расстаться. Я подойду к твари и разберусь с прицеливанием. Бэрд, ты сделаешь остальное.

Дом вскочил и хлопнул Коула по плечу:

– Ты все твердишь, что мечтаешь заняться рыбалкой, Коул Трэйн. Пошли.

– Ага, если торпеда промажет, рыбка захлебнется в моей блевотине.

– Там действует гораснийская лодка, – вступил Треску, поднялся и направился к двери. – Я отправлюсь с вами вместо Бэрда.

Хоффман с покорным видом слушал этот разговор. Выхода у него не было.

– Я всегда знал, что коллективный орган управления лучше, – устало произнес он. – Ладно, вперед. Запасной план на случай, если полипы прорвутся на остров: загоняем столько, сколько сможем, в подземные склады, запираем двери и заливаем туда горючее.

– А потом, – добавил Олливар, – будем надеяться, что не придет еще столько же.

Лицо Хоффмана мгновенно стало красным, как будто кальмар сменил цвет. Дом шагнул вперед, готовый загородить от него Олливара.

– Мы сражаемся до тех пор, пока у нас не закончатся патроны, солдаты, горючее или все вместе! – рявкнул Хоффман. – Больше мы ничего не можем сделать – только сидеть на заднице и ждать подходящего момента, чтобы начать. Я всю жизнь воюю, ты, паразит проклятый! И воевать все труднее и труднее. Хватит, некогда заниматься болтовней!

Хоффман отшвырнул свой стул и вышел. Отряд «Дельта» вместе с Треску последовал за ним. Снаружи, в коридоре, Маркус преградил Хоффману дорогу.

– Вам бы следовало держать Прескотта в поле зрения, полковник, – заметил он. – Или у вас какие-то особые планы?

– Его дело – разбираться с гражданскими. С этим он прекрасно справится за компанию с майором Рейдом. – Хоффман протиснулся мимо Маркуса. – И на тот случай, если вы забыли: в наши обязанности входит эвакуация правительства в безопасное место в чрезвычайной ситуации. Десять километров от берега – сейчас самое безопасное место, какое у нас есть.

– Мне кажется, вам не стоит отправляться с нами.

– Думаете, я уже стар для этого, Феникс?

– Если вас убьют, высшая власть в КОГ окажется в руках Прескотта и Рейда. Может, Майклсон время от времени будет заглядывать, если решит вести себя как хороший мальчик.

Треску с понимающим выражением взглянул на Хоффмана. Дом знал, что им не суждено стать лучшими друзьями. Но между этими двумя определенно существовало понимание; они разделяли презрение к некоторым вещам и людям. Если бы Дом меньше знал полковника, совершенно неспособного строить козни и интриги, он заподозрил бы заговор. Но это было не в стиле Хоффмана.

Однако вполне могло быть в стиле Треску. Дом решил понаблюдать за ним внимательнее. Да, он недолюбливал Прескотта, но это был его соотечественник, законный глава государства; Дом не помнил, чтобы он когда-нибудь в чем-нибудь шел против армии. Председатель был подлецом, но это ничего не значило. Он не был опаснымподлецом.

– Да уж, – наконец отозвался Хоффман, – я этого больше боюсь, чем пули в лоб.

«Хоффман все сделает как надо. Может, Прескотт струсил, хочет спасти свою шкуру. Ну ничего. Это я переживу».

На самом деле Дома волновало только одно: чтобы Маркус был жив. У него не осталось никого, кроме старого друга.

На военной базе царил хаос. Эвакуация гражданских еще не закончилась, уезжали также служащие вспомогательных армейских подразделений. Для эвакуации были конфискованы все машины. Единственным светлым пятном на этом мрачном фоне было то, что погода стояла теплая и люди вполне могли провести ночь под открытым небом, а не гибнуть от холода, как в Порт-Феррелле. Дом иногда вспоминал Порт-Феррелл и размышлял о том, как бы жилось им сейчас там. Может быть, зря они снялись с насиженного места и приплыли сюда, может, лучше было остаться – пусть самые слабые умерли бы от голода и холода, ну и что?

«Но мы не могли так поступить. В цивилизованном обществе так не делается».

Майклсон стоял на носу «Фальконера» и смотрел на Треску и солдат, готовившихся к отплытию. Он явно собирался отправиться с ними.

– Я заключил сделку с торговым флотом Олливара! – крикнул он. – Хотите посмотреть, что у нас привинчено на носу?

– Жду не дождусь, – проворчал Маркус.

– Я, конечно, не спрашивал, для чего они это использовали.

– Ну же, сэр, покажите нам, – сказал Дом.

Дом до сих пор гордился тем, что он единственный из всего отряда плавал в море, хотя это были просто несколько десантных операций в прошлую войну. Майклсон тогда тоже служил с ними. Он сильно похудел со времен сражения на мысе Асфо, в волосах прибавилось седины, а на лице – морщин, но боевой дух остался прежним. Майклсон обожал хорошую драку и готов был первым в нее ввязаться. Может быть, именно поэтому они с Хоффманом так хорошо ладили.

В последний раз, когда Дом был на борту патрульного судна, на носу был установлен тридцатимиллиметровый пулемет. Другие орудия остались на месте, но пулемет сменил некий предмет, напоминавший гибрид телескопа и ракетной установки.

– Фонтан на горизонте! – хмыкнул Майклсон.

Дом подошел поближе:

– Сэр, да это же гарпунная пушка!

– И гарпун не простой, а со взрывчаткой. Хотелось бы думать, что наши морские братья-бродяги применяют его только для переговоров друг с другом. Но не важно. Возможно, с его помощью нам удастся несколько секунд продержать светящегося левиафана на месте.

– Черт, сэр, это будет непросто.

Маркус подошел к странному агрегату и, слегка наклонив голову, осмотрел его:

– Будут водные лыжи. Может, нас даже утянет на дно.

– Я участвую, если вы с нами, сержант, – сказал Майклсон.

– Черт, а почему бы и нет?

– И что вы за него отдали? – спросил Дом.

– Десять ящиков свиной тушенки. Но не волнуйтесь, у нее уже давно кончился срок годности.

Майклсон был в своей стихии. «Фальконер» направился на юг в сопровождении «Ворона» Геттнер и занял позицию в шести километрах от берега. Треску стоял, облокотившись на планшир, рядом с солдатами, и все они пристально рассматривали черную воду в поисках огней, словно хрупкое суденышко могло спасти их от левиафана, проломившего корпус эсминца.

Треску приложил руку к наушнику.

– Это «Зефир», – любезно сообщил он. Значит, он по-прежнему держал автономную связь со своим флотом – у Хоффмана не получилось их отрезать. – Он хочет начать бой. Капитан Майклсон, предлагаю сделать это немедленно. Мы уже потеряли четыре часа. Эти твари не будут ждать целую вечность.

Майклсон хлопнул Маркуса по спине:

– Ну что, будем бросать жребий?

– Это моя работа. – Маркус вытащил из жилета пластины брони, аккуратно сложил их. Дом никогда не видел, чтобы он поступал так перед операцией. – Приготовьте спасательные шлюпки. Если левиафан взорвется, от ударной волны лопнут все сварные швы и вылетят все гайки на этой посудине. – Он махнул в сторону брони и многозначительно посмотрел на Дома. – Наверное, вы все хотите проверить, удобно ли плавать в полном снаряжении?

– Черт! – пробормотал Коул. – А как же морская прогулка вокруг острова?

Майклсон сделал жест, приглашая Маркуса действовать, и тот прошел к пушке. Левиафан светится. По крайней мере, они должны будут заметить его приближение.

«Конечно, если он не всплывет прямо под днищем».

– Я готов! – крикнул Маркус. – Скажите подлодкам, что могут вышибать ему мозги в любой момент, когда пожелают.

ГЛАВА 17

Наша основная задача – остановить наступление СНР в Кашкуре. Силы КОГ удерживают равнины в центре страны и ее западную часть, но СНР расширяет коридоры между областями, занятыми нашими войсками. Перевал Анвегад заблокирован и должен оставаться закрытым, чтобы не дать СНР начать наступление с востока.

Полковник Чои, командир Шестой бригады, Кашкур

Анвегад, восточный Кашкур, тридцать два года назад

Хоффман слышал, что песанги – превосходные воины, но никогда не встречал ни одного солдата-песанга. И сейчас, глядя на шестерых новоприбывших, он подумал, что, наверное, это какая-то ошибка.

Они были такими щуплыми! А также очень молодыми – большинство солдат КОГ выглядели молодо, но не настолько, – и тяжелые мачете, свисавшие у них с пояса, казались слишком длинными для этих сопляков. Песанги выстроились в шеренгу и вытянулись по стойке смирно.

«Ну и вид! У них даже нет полной брони. Похоже, им выдали только три четверти снаряжения».

– Сэр, мы не говорим хорошо, но мы понимаем как надо, – заговорил один из коротышек. – Вы даете нам задание – мы делаем задание.

Почему-то этот парень ему сразу понравился.

– Я лейтенант Хоффман. Как ваше имя, солдат?

– Стрелок Бай Так, Хоффман, сэр. – Песанг по-военному четко развернулся и указал на людей, стоявших рядом. – Стрелки – Лау Эн, Чо Лиган, Яти Шах, Ги Шим, Нару Фел.

Хоффман уныло посмотрел на Пада, сообразив, что это все подкрепление, которое получит Анвегад.

– Найдите этим людям броню получше, рядовой. Я не могу отправлять их в горы в одних трусах, черт бы их драл! – Он махнул Бай Таку, для ясности постучал себя по нагрудной пластине. – Тяжелая броня. Вам нужно больше брони. И хорошие ботинки.

Бай Так слегка нахмурился, словно мысленно искал эти слова в словаре. До Хоффмана только сейчас дошло, как плохо эти люди знают его язык.

– А! – воскликнул он, и на лице его отразилось понимание. – Сэр, не надо брони. Как нам ходить тихо? – Он указал пальцем на форменные ботинки Хоффмана – с толстыми подошвами и стальными носами. – Как мы лазим в этом? Мы упадем и разобьемся, к черту, сэр.

– Верно замечено, стрелок Так. – Значит, они отнюдь не такие уж зеленые и необстрелянные, какими кажутся. – Ладно, идите с рядовым Салтоном и устраивайтесь. Когда поедите и получите все, что нужно, возвращайтесь сюда на инструктаж.

Видимо, песанги соображали довольно быстро – по крайней мере, двигались быстро и с таким видом, словно знали, куда идти. Пад, прежде чем отправиться за ними следом, многозначительно посмотрел на Хоффмана и с довольным выражением провел пальцем по горлу:

– Я слышал, патроны им тоже почти не нужны, сэр.

Хоффману было безразлично, сколько патронов они израсходуют. Ему нужно было только одно: убрать инди с гор над крепостью, потому что они наверняка собирались и дальше обстреливать город из гранатомета, убивать его патрульных и угрожать подкреплениям, которые может прислать к ним командование. Они, конечно, не заставят Анвегад сдаться, но он не хотел терять солдат и гражданских, запертых в крепости, только ради того, чтобы доказать стратегические преимущества артиллерийской батареи, примостившейся на горе.

В открытом бою он еще не потерял ни одного человека. А какая-то сволочь с гранатометом нанесла заметный ущерб. Но он решил, что эта сволочь заплатит за все.

Обстрел со стороны инди, расположившихся на юге, был довольно беспорядочным. Однако там происходила кипучая деятельность. Артиллеристы отвечали врагам снарядами из крупнокалиберного орудия «Стомпер» и стопятидесятимиллиметровых пушек, но главные орудия стреляли только дважды. Они отбросили мобильную артиллерию противника на несколько километров назад.

Хоффман все еще не до конца понял тактику инди. Они не вели систематического обстрела, и снаряды их либо падали на равнину, не долетев до цели, либо врезались в скалу под крепостью. Кузнецкие Врата располагались достаточно высоко, и артиллеристам противника было нелегко целиться. Хоффман даже подозревал, что они не хотят рисковать и обстреливать позиции собственных солдат, засевших в горах за крепостью.

Враги практически не пытались взять форт. Однако существовала вероятность того, что у инди единственной задачей было удерживать завод по очистке Имульсии.

«Неужели это решит все мои проблемы? Сколько это еще будет продолжаться?»

Хоффман направился к главному каземату. Там было темно, лишь слабо мерцали огоньки на пульте управления, и глаза его не сразу привыкли к отсутствию освещения. Кто-то из артиллеристов вышел размяться, другие наблюдали за позициями инди в полевые бинокли. Эван был занят заливкой смазочного масла в механизмы для подъема ствола и загрузки снарядов.

– Ваша смена закончилась, – обратился к нему Хоффман. – Пошевеливайте задницей, идите в медпункт. Если вы остались живы, это еще не значит, что у вас все в порядке.

Эван вытер ветошью наконечник шприца со смазкой.

– Мне кажется, я догадался, что они затевают, сэр. Посмотрите.

Хоффман оперся локтями о подоконник и настроил бинокль. Группа машин инди двигалась по равнине, и большинство – с включенными фарами. Завод всегда по ночам казался скоплением белых, желтых и алых звезд на горизонте, но проклятые инди, видимо, не соображали, что их машины было очень, очень хорошо видно из крепости.

– Смотрю и вижу, что они полные идиоты, – сказал Хоффман.

– Я, конечно, не исключаю идиотизма, сэр, но ведь они понимают, что мы заперты здесь и не имеем никакой возможности пополнить запасы. Думаю, они провоцируют нас, чтобы мы понапрасну расходовали снаряды.

Хоффман обдумал это предположение. Таково было намерение инди или нет, но перед ним стояла реальная проблема, требующая решения. Полный магазин и склад боеприпасов выглядят прекрасно, пока ты не начинаешь бой, а потом патроны исчезают с невообразимой быстротой.

Но чтобы враги сами напрашивались на обстрел? Инди уже потеряли несколько вездеходов, а вместе с ними и водителей. Возможно, это были сумасшедшие камикадзе, но все равно действовать в качестве наживки с неминуемой перспективой гибели, сидеть и ждать ее – на это решились бы немногие даже в армии КОГ. Хоффману приходилось видеть, как мужчины и женщины совершали в бою безумные, героические поступки, хотя прекрасно понимали, что у них крайне мало шансов остаться в живых. Но эти поступки не были заранее рассчитаны и обдуманы. Они принимали мгновенное решение потому, что некое дело должно было быть сделано: накрыть гранату своим телом, вытащить раненого товарища из-под обстрела, атаковать пулеметное гнездо. В такой момент «я» перестает существовать и солдат понимает только одно: необходимо действовать, иначе его друзья погибнут.

– Не верю, – наконец заявил Хоффман. – Ни один человек не станет сидеть и ждать, пока в него угодит снаряд, если только он не религиозный фанатик. Помните тех моряков из Теннада, которые плавали на маленьких подлодках-камикадзе? Это были обычные нормальныепарни. Инди вынуждены были заваривать люки лодок, чтобы бедняги не смогли отказаться от задания. Потому что многие отказывались.

– Ага, – сказал Эван. – Согласен. А теперь посмотрите на фары.

Хоффман не сразу сообразил, в чем дело. Машины, казалось, двигались по кругу – в этом не было ничего необычного, возможно, инди вывозили с завода горючее и оборудование. Равнина кишела светлыми точками, но ночью трудно было определить расстояние и относительное расположение движущихся объектов.

Однако двигались они как-то… странно.

Он понял это только через несколько мгновений. Хоффман постарался отвлечься от открывавшейся перед ним картины и взглянуть на нее иначе, не заключая ее в привычные рамки. Затем он увидел, в чем дело, и картина изменилась.

– Они движутся слишком уж упорядоченно, – произнес он. – Следуют друг за другом через равные промежутки.

– Вы видели, чтобы кто-нибудь делал резкий поворот?

– Черт! – Внезапно Хоффмана охватило возбуждение. – Они описывают большие дуги.

– Они соединены между собой тросами. Это обманка.

– Да вы мне лапшу на уши вешаете.

Эван хмыкнул:

– Люблю офицеров, которые разговаривают так, как я.

– Ну так вот, в вашей теории есть две неувязки. Одна – это то, что в передней машине сидит живой водитель, и именно в эту машину мы, скорее всего, и попадем. Вторая – то, что машины, уничтоженные нами до этого, определенно вели люди. Они ехали по отдельности. Самостоятельно.

Эван снова начал возиться со своим шприцем.

– Вереницу машин не обязательно буксировать за собой, можно и толкать сзади. И не обязательно мы попадем в переднюю машину. А те ребята, которых мы подбили, скорее всего, недооценили дальнобойность и точность наших пушек. Но они быстро сообразили, что к чему.

Это все равно было смертельно опасным заданием, однако оставался шанс выжить. Для некоторых одного шанса было достаточно.

– В темноте мы даже не можем сказать, машины это или нет.

– Саперы могут что угодно увешать лампочками так, что это будет походить на грузовик. Это примитивно и звучит глупо, но по ночам работает. Инди ничего делать не нужно, только продолжать нас провоцировать.

– И пока мы их разглядываем, мы не обращаем внимания на то, что происходит у нас за спиной.

– Ну вот видите, не такие уж они и идиоты, как вы считаете, а?

Хоффман начинал терять уверенность в себе. Он должен был сообразить, в чем дело, гораздо раньше – несколько часов назад. Ни один командир не решится начинать лобовую атаку на такую батарею, как у них. Здесь что-то не так.

Хоффмана, конечно, контузило, но Эван тоже ударился головой, однако соображал, видимо, вполне нормально. Хоффман чувствовал, что контузия не может извинить того, что он проглядел очевидное.

– Ну ладно, давайте считать, что это отвлекающий маневр, побережем снаряды.

– И еще одно. Большие орудия нужно обслуживать. Чем дольше мы ведем огонь из этих крошек без обработки стволов, тем менее прицельным становится наш огонь. Они это наверняка понимают.

– Но у нас еще много времени, верно?

– Не так уж много. Чистку необходимо проводить через каждые триста выстрелов, то есть очень скоро.

– Сколько уже сделано?

– Около двухсот.

– Однако мне кажется, что наша главная проблема – пополнение запасов.

– Да, сэр. Так оно и есть.

Хоффман похлопал Эвана по спине:

– Хорошая работа. А теперь вызовите смену и отдохните.

Хоффман теперь был уверен, что разобрался в тактике врагов. «Война на истощение, диверсии, изоляция». Однако он по-прежнему не совсем понимал, зачем нужно держать перевал Анвегад закрытым. Но в любом случае Кузнецкие Врата стоили того, чтобы овладеть ими, даже ценой огромных усилий и длительной осады. Об этом не нужно было строить догадок. А ему просто надо было держаться. У него было электричество, неограниченное количество воды, продукты и боеприпасы – по крайней мере, пока. Он заглянул в соседнее помещение, чтобы проверить, как там дела у Пада с песангами, затем уселся за стол у радиопередатчика и связался со штабом бригады в Дакаре.

– Центр, у нас дело пока не движется, – начал он. – Где ваш «Бегемот»?

– Мы не можем вам его доставить. Инди прорвали фронт у Мендурата, они контролируют шоссе. Надолго вам хватит припасов?

– Продуктов и снарядов дней на двенадцать.

– Значит, ситуация не критическая.

– Вот почему я и прошу вас о помощи уже сейчас.

– Мы прекрасно знаем, что у вас происходит, лейтенант. Вы в состоянии удерживать крепость?

– Она стоит на горе. Мы можем удерживать ее до последнего человека, если понадобится. Но послушайте, у меня здесь пять тысяч гражданских, и, если дела пойдут плохо, мне будет некуда их эвакуировать.

На другом конце помолчали.

– Это нам тоже известно. Но мы не в состоянии ничего предпринять до тех пор, пока не будем снова контролировать весь Кашкур. Держите нас в курсе.

Хоффман начал уже чувствовать себя назойливым попрошайкой, как будто на самом деле у него нет никаких проблем, а Центр просто слишком вежлив, чтобы прямо ему об этом сказать. Если бы Кузнецкие Врата были обычной базой, не такой важной для них, в его распоряжении имелось бы множество других путей, например отступление. Но это была не обычная база.

Нужно было готовиться к худшему. Именно этому его учили. Анвегад был не просто военной базой, это был город, полный мирных жителей. А это все меняло.

Но, как ему напомнил Центр, ситуация пока не была критической.

Если песангам удастся ликвидировать врагов, забравшихся в тыл, тогда Хоффман, возможно, сумеет найти способ расчистить перевал.

Он отправился в комнату, где проходил инструктаж. Шестеро песангов в компании Сэма Бирна собрались у разложенной на столе карты. Они намечали участки, которые необходимо обследовать. Для такой огромной территории шести человек явно было мало.

– Не волнуйтесь, сэр, мы сможем это сделать, – успокоил его Бай Так. Он поправил ремни, на которых крепилось снаряжение, и карандашом отметил что-то на своей сложенной карте. – Ночью гораздо лучше.

В этот момент с севера отчетливо донесся взрыв. Однако он казался далеким. Первой мыслью Хоффмана было то, что противник уничтожает месторождения Имульсии, и, выйдя на металлическую галерею, он поискал на горизонте алое зарево. Но небо было по-прежнему совершенно черным.

Он все равно включил рацию:

– Центр, это Кузнецкие Врата, что происходит к северу от нас? Километров пятнадцать-двадцать. Слышен мощный взрыв, но мы ничего не видим.

– Ничего нет, Кузнецкие Врата. Если мы получим сообщение, то свяжемся с вами.

Прежде чем кто-нибудь сообщит о нападении, могут пройти часы. Хоффман знал, что расслабляться рано. Он немного подождал на галерее, размышляя, имеются ли у инди прицелы ночного видения, затем решил, что ценой собственной жизни вряд ли стоит это выяснять, и вернулся в здание. Песанги уже отправились в горы. Он даже не слышал, как они ушли. А здесь, в горах, в такую погоду трудно было не слышать чего-либо.

– Инди решили нас подразнить, сэр, – заметил Бирн.

Хоффман сел и вытащил блокнот, собираясь продолжить письмо Маргарет. Оно быстро превращалось из полного эмоций последнего предсмертного послания, которое следовало хранить и перечитывать, в подробную хронику событий.

– А что им еще остается делать, – отозвался Хоффман. – Они же не могут к нам вломиться.

Он начал писать под звуки перестрелки и в какой-то момент задремал, уронив голову на руки. Проснулся он с жуткой головной болью, оттого что Бирн тряс его за плечо.

– Простите, что разбудил вас, сэр, – заговорил Бирн. – Может, это и ерунда, но пекарь говорит, что его водяная мельница остановилась. От реки остался ручеек. Карлайл осмотрел цистерны внизу – они тоже не наполняются.

Подземная река, протекавшая под Анвегадом, использовалась в качестве движущей силы для мельницы и электростанции. Круглый год это был ревущий поток; неограниченные запасы воды и энергии были одним из преимуществ, делавших Анвегад неприступным. Но реки не высыхают внезапно, это вам не кран, который можно взять и перекрыть. И если их река высохла, значит, где-то произошло что-то серьезное.

Противник уже отрезал единственный путь к крепости с севера, так что диверсанты СНР вполне могли изменить направление течения реки. Хоффман вел войну не с солдатами, а с инженерами. К этому он готов не был. Он почувствовал, как по коже побежали мурашки.

– Этот взрыв… – выговорил он. – Я боюсь, эти сволочные инди перекрыли реку.

Горы Анвегад, к северу от базы Кузнецкие Врата, три дня спустя

Началась настоящая осада, с какой стороны ни посмотри. Горную дорогу в Кузнецкие Врата отрезали, лишив гарнизон возможности подвозить продукты и боеприпасы, а теперь их река превратилась в жалкий ручеек. Бай не ожидал, что попадет на такую войну. Но он был здесь, и ему оставалось только воевать.

Он протиснулся сквозь расщелину в скале и взглянул вниз, в гигантский сток. Вода еще текла, но по тому, на какой высоте росли папоротники, и по тому, насколько обнажились обточенные водой камни, он понял, что уровень резко упал.

– Мало воды, сэр.

Карлайл, инженер, с шумом спустился по камням следом за Баем:

– Черт! – Выглядел он потрясенным. – Это был могучий водопад!

А теперь от водопада не осталось ничего. Это была не река, а жалкая струйка воды, падавшая с высокого обрыва и плескавшаяся на круглых камнях, прежде чем исчезнуть во тьме.

– И сколько у нас воды? – спросил Бай.

– Хватит только на то, чтобы не помереть. – Карлайл был парнем неплохим. Ему приходилось по роду службы пользоваться кучей технических слов, но он изо всех сил старался подыскивать для Бая выражения попроще. – Кое-какая вода еще просачивается, но этого мало. Потом, у нас есть вода в больших подземных хранилищах – цистернах. Мы используем ее быстрее, чем они снова наполняются. Так что придется выдавать ее порциями.

– Они взорвали реку, как горняки?

– Да. Течение реки можно изменить, если заложить достаточный заряд в нужном месте. Так же можно было взорвать и перевал.

– Я уверен, они вернутся и попытаются остановить реку совсем.

Карлайл настороженно взглянул на Бая:

– Скорее всего, ты прав. Могут и вернуться.

– А, у нас все время такое дерьмо случается. – Бай привык к проблемам с водой. – Мой отец – он это улаживать.

Шаоши часто перекрывали реки плотинами со своей стороны границы и меняли направление их течения так, чтобы они не орошали пастбища в Песанге. Время от времени это приводило к стычкам и даже гибели людей, а затем все успокаивалось на несколько лет.

Карлайл покосился на мачете:

– Ага, догадываюсь, что твой папаша может быть весьма убедительным.

– Мы найти плотину, да? Потом мы ждать гадов, которые вернуться, и учим их.

Карлайл хмыкнул:

– За несколько дней ты далеко продвинулся в нашем языке.

Иначе было нельзя. Бай жил в стране, где люди говорили на пяти языках, и он должен был уметь объясняться на всех, чтобы выжить. Он начинал понимать, что в КОГ действовали по-другому – захватчики довольствовались тем, что заставляли местных говорить на своем языке. Это имело смысл. Но в Песанге это никогда бы не сработало.

По берегам реки рос лес – редкое в горах укрытие. Бай решил, что те, кто занимался взрывами, не только знают эти места как свои пять пальцев, но и по-прежнему остаются поблизости, наблюдая за осажденными. Он отправился вдоль реки по высокому берегу, но над головой так низко нависали скальные выступы, что проще оказалось спуститься к руслу. Он сполз по камням и в конце концов свалился на полосу влажной гальки. Карлайл, как это ни удивительно, умудрялся не отставать от него в своих громоздких солдатских ботинках, но производил при этом столько шума, что никогда бы не смог застать врага врасплох.