Текст книги "Ужас глубин"

Автор книги: Карен Трэвисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

Почти стемнело. Дом так и стоял спиной к пожару, глядя на его отражение в стеклах очков Бэрда.

– Ух ты! – сказал Бэрд, глядя мимо Дома. – Это стоит заснять. И показать фото Прескотту, чтобы он мог попрощаться со своей новой империей.

Дом обернулся, и как раз вовремя, – новый взрыв поднял к небу гигантский ярко-желтый огненный шар. За ним последовал еще один и еще, затем несколько более мелких – это небольшие цистерны лопались от жара. Когда стих грохот, подобный эху артиллерийского залпа, над водой пронесся другой звук, менее громкий, но не менее жуткий.

Он походил на предсмертный стон какого-то животного. Сначала это был низкий гул, затем он сменился пронзительными воплями боли, за которыми последовал рокот.

Это ломался и гнулся металл. Платформа рушилась.

Соединения и места сварки не выдержали груза мнущегося, докрасна раскаленного железа. Все сооружение содрогнулось, что-то подалось, и половина надстройки соскользнула в воду; в воздух поднялись клубы пара. Затем раздался треск, почти такой же громкий, как последний взрыв, и остатки платформы рухнули, словно побежденный человек, падающий на колени.

А затем она исчезла совсем.

Дом какое-то время смотрел на облака, кружившиеся над водой. Он не знал, что это – водяной пар или дым от горящей Имульсии.

«Изумрудные Столбы» погибли. Утонули, подобно Хасинто и Толлену. Над морем воцарилась тишина. Дом слышал лишь плеск волн о борта лодки и жужжание «Воронов»; затем Бэрд сглотнул.

– Черт, мое сердце разбито, – пробормотал Бэрд. И он говорил совершенно серьезно. Дом видел, что он стиснул зубы. – Чудо инженерной мысли. Чудо.И его уничтожили за какую-то пару часов твари, которые наверняка даже не понимают, что это такое.

Такова была судьба всей Сэры. Дом не мог упрекнуть Бэрда в том, что тот горюет не по людям, а по неодушевленным предметам. Почему-то он все вспоминал того солдата-песанга, который отказался от своего места в шлюпке, чтобы Дом снова смог увидеть Марию и детей. Это было после налета на мыс Асфо. Парень погиб. Дом попытался вспомнить его фамилию, но в голове вертелось только имя – Бай.

Люди… да, горевать по погибшим людям – значит рвать себе сердце. Гибель машин уже достаточно тяжело видеть.

– Чтоб вы сдохли! – произнес Бэрд.

ГЛАВА 11

Костяком военной авиации всегда будут винтовые летательные аппараты, и тактические Военно-воздушные силы должны оставаться под командованием офицеров сухопутных войск. Самолеты обходятся слишком дорого и практически бесполезны – я не вижу смысла и дальше тратить деньги налогоплательщиков на разработку истребителей «Буревестник», когда мы можем направить эти средства на совершенствование ракетных систем для вертолетов. Эти птички обходятся дешевле, могут выполнять все, что нужно, – транспортные задачи, ведение боевых действий, наблюдение, морские операции, спецоперации, и во многих случаях выполнять лучше. Не следует усложнять нашу оборонную стратегию и дробить Военно-воздушные силы.

Генерал Джод Ломбард, ответ на вопросы членов Оборонного комитета КОГ относительно необходимости создания отдельного вида ВВС и оснащения армии самолетами; за два года до вступления в совет директоров компании «Эглар», производителя вертолетов

База КОГ Кузнецкие Врата, Кашкур, за семнадцать лет до Прорыва, тридцать два года назад

Хоффман остановился на вершине каменной кучи, поднял голову и посмотрел на приближавшийся вертолет. Для того чтобы поднять его в воздух, летчикам в Лакаре потребовался целый час, но, по крайней мере, это был новый «Ворон». Хоффман знал, что ему еще многие годы предстоит всматриваться в небо в поисках этих птичек.

Вертолет сделал несколько кругов над бывшим перевалом, затем пилот включила рацию.

– Да, вы по уши в дерьме, – сказала она. – Здесь вам ведерком с лопатой не обойтись.

– Спасибо, что вы прилетели в такую даль и сообщили нам очевидный факт. – Хоффману совершенно не нравилось то, что камни у него под ногами ходят ходуном. – Противника не видно?

– Нет. Отсюда до ближайшего города ни души – только кустарник да козы пасутся. Вам сейчас нужна помощь? Жертвы есть?

– Да ничего особенного. Телефонные линии перерезаны, снабжение перекрыто, а в остальном у нас прямо курорт.

– Вы меня извините, но в Шаваде сейчас напряженка. Им нужны все вертолеты до последнего. Если Шавад падет, вы здесь останетесь в полном одиночестве.

– Ну ладно, будем ждать инженеров с техникой.

«Нам теперь придется сидеть здесь взаперти и разносить в клочья всех, кто покажется с юга. Это все, что мы можем делать, до того как расчистят дорогу».

«Ворон» сделал вираж и вскоре исчез вдали. Карлайл из Инженерных войск составлял собственный план расчистки дороги. Он спустился по камням и поманил к себе Хоффмана. Ходить по этой куче было страшнее, чем сидеть под обстрелом. Надежной опоры не было, ухватиться было не за что, под ногами постоянно что-то гремело и хрустело, угрожая новым обвалом. Выбравшись на твердую почву, Хоффман испытал невероятное облегчение.

– Там, внизу, кто-нибудь есть? – спросил он.

Карлайл, уперев руки в бока, оглядел нагромождение обломков:

– Если и есть, мы это нескоро узнаем. Чтобы хотя бы начать работу, нам нужна огромная машина для расчистки завалов – «Бегемот».

Хоффман мысленно нарисовал перед собой карту равнины, тянувшейся вдоль границы Кашкура:

– Ее придется доставлять из Лакара. А это слишком близко от Шавада.

– Ага. – Карлайл перевел дыхание. По лицу у него градом катился пот. – На расчистку потребуется дня четыре, может, пять. Я этим займусь.

Хоффман составил себе список неотложных дел. Самым главным было обеспечение безопасности – узнать, кто все это устроил, была ли это первая атака из серии запланированных и есть ли жертвы. На случай нападения солдаты заняли оборонительные позиции у пулеметов на стенах крепости. До сих пор никто не заметил признаков присутствия противника – конечно, кроме оползня. Однако Хоффман понимал, что враги не могли просто взять и уйти после того, как затратили уйму времени и сил на создание искусственной горы.

Итак, заваленный перевал пока что не слишком волновал его. В Анвегаде – как в городе, так и в крепости – имелся двухнедельный запас продовольствия. Гражданские и военные привыкли к изоляции и к тому, что продукты не всегда поступают вовремя. Паниковать было рано.

«Но почему именно сейчас и что они собираются делать дальше?»

– На это им, должно быть, потребовалось немало времени.

– О, вы правы, сэр, – сказал Карлайл. – И несколько тонн взрывчатки. Для того чтобы незаметно доставить ее сюда, они должны были пешком перебираться через горы с небольшими грузами. А потом сверлить дыры, устанавливать заряды. Это непростая задача.

– Профи из спецназа СНР или местные сочувствующие, как вы считаете?

– Трудно сказать. Такое вполне могли провернуть и гражданские.

Хоффман принял как аксиому то, что дорога перекрыта с некой определенной целью, а не потому, что враги не смогли ближе подобраться к крепости.

«Нет смысла просить помощи у разведки. Придется искать этих гадов самим. Конечно, если они уже не за границами СНР».

– Так, помощи из Васгара мы не получим, так что мы здесь застряли до тех пор, пока не расчистим дорогу. – Хоффман, направляясь к своему вездеходу, с опаской поглядывал на каменистые склоны. Высоко на скале устроился Пад Салтон со снайперской винтовкой, обеспечивая прикрытие Хоффману. – Однако следует ждать следующей атаки.

– Нужно во всем видеть хорошее, сэр. Если дорога закрыта для нас, то и инди здесь тоже застрянут – путь на север им заказан.

– Я постараюсь не забывать об этой положительной стороне, Карлайл. Спасибо.

Хоффман пошел обратно к дороге, время от времени останавливаясь и оглядываясь на склон. Он всегда был настороже, никогда не расслаблялся в отличие от других солдат, и сейчас у него не выходила из головы мысль о том, что оттуда, сверху, за ними наверняка наблюдают.

«Нужно усилить охрану. Местные не будут возражать, если их начнут обыскивать на входе и выходе».

Он прошел в городские ворота, мимо часовых; у ворот собралась толпа народу, все хотели взглянуть на завалы. В воздухе по-прежнему висела пыль. По приказу капитана Сандера солдаты и местные полицейские удерживали людей, пытавшихся выйти за ворота, однако смотреть там действительно было не на что. Находиться рядом с кучей камней было небезопасно.

Сандер окликнул Хоффмана с противоположной стороны площади. Капитан как раз разговаривал с двумя членами городского совета, без сомнения уверяя их, что все под контролем. Он хорошо умел ладить с гражданскими. Хоффману даже стало немного стыдно за то, что когда-то он считал Сандера мягкотелым мальчишкой, вчерашним студентом, которого рисование интересовало больше войны; сейчас он вел себя уверенно и вообще держался как настоящий командир.

«И у него хватило ума запасти продуктов и боеприпасов. Умный парень. Предусмотрительный».

Сандер говорил серьезно, но спокойно:

– Лейтенант, олдермен Касани позаботится о том, чтобы всех жителей пересчитали. Какова обстановка на дороге?

– Саперы говорят, что ее можно расчистить с помощью спецтехники, – сообщил Хоффман, зная, что начинать надо с хороших новостей. Гражданские в них нуждались. – Экскаваторы доставят из Лакара через несколько дней. На восстановление телефонных линий уйдет больше времени, но у нас есть радио.

Касани был серьезным на вид, худым человеком лет сорока; ему скорее подошел бы пост директора банка, чем место в городском совете затерянного в горах местечка.

– Люди будут вести себя спокойно, – сказал он. – Это не слишком отличается от снежных заносов.

– У снега нет намерения уничтожить вас, олдермен. – Хоффману не хотелось, чтобы эти люди расслаблялись. – Начинаются боевые действия. Несмотря на то что город хорошо защищен, жители обязаны принять меры предосторожности. Если инди смогли перекрыть перевал, то они при желании сумеют осуществить нечто гораздо более серьезное.

Спокойствие Сандера было несколько поколеблено.

– Мы организуем патрулирование, олдермен. Но я вынужден попросить вас задействовать план гражданской обороны. Ограничение передвижений, централизованное распределение продуктов, соблюдение комендантского часа и все такое. Просто в качестве меры предосторожности.

– Но когда дорога будет расчищена, – ответил Касани, – СНР никуда не денется; и соседи наши тоже ведут себя подозрительно.

– Да, положение изменилось в ту минуту, когда войска СНР перешли васгарскую границу, – согласился Сандер. – Нам всем придется считаться с этим.

Касани едва заметно кивнул, словно напоминание о вторжении СНР на юге объясняло все. Возможно, реальность происходящего до сих пор не укладывалась у него в голове.

– Жители города осознают свою ответственность, господин капитан. Вы всегда можете положиться на нас.

Хоффман и Сандер вернулись в крепость. Казалось, почти все пять тысяч жителей Анвегада высыпали на улицы, чтобы посмотреть на перевал и обсудить случившееся. Все улицы и дома были покрыты слоем пыли. Пыль уже начинала оседать, хрустела под ногами, словно снег.

– Обычно, – начал Сандер, – гражданские начинают паниковать, если рядом взрывается большая бомба. А этим людям, кажется, просто любопытно.

– Анвегад никогда не захватывали враги. Поэтому жители чувствуют себя в каком-то смысле неуязвимыми.

– Лучше уж так: хоть паники нет.

Сандер как раз переносил оперативный центр из главного административного блока в каземат. Когда Хоффман поднялся в бывший центр, капрал Инженерных войск был занят отключением рации.

– Я отправлю в горы наблюдателей на всякий случай. Сейчас совершенно нет смысла злить Васгар, ведь нам понадобится какая-то свобода передвижения. – Капитан начал снимать со стен бумаги. – Помогите мне с картами, Виктор.

Форт представлял собой лабиринт узких коридоров и крутых лестниц; пять этажей было настроено вокруг гигантских пушек, похожих на главные башни в древних замках. Сам Анвегад тоже походил на замок, тесный и переполненный людьми; город был построен в те времена, когда даже мысль об автомобиле казалась дьявольщиной. Но пушки были теми же самыми – в крупнокалиберной артиллерии мало что менялось. Именно поэтому Кузнецкие Врата оставались важной военной базой.

Их могла удержать сотня солдат. Более крупные силы были даже ни к чему – они просто путались бы друг у друга под ногами.

– Очень мило, сэр. – Сержант Бирн протиснулся мимо Хоффмана, задев автоматом каменную стену. – Карты – именно то, что надо. Создают домашний уют. Думаю, не хватает еще подушек на диван.

– Это что, инстинкт строительства гнезда? – проворчал Хоффман. – Вы уверены, что из вас двоих именно Шерая беременна?

– Думаю, свадьбу теперь придется отложить.

– И не думайте, сержант. Женитесь сегодня же! – Хоффман не хотел, чтобы это прозвучало зловеще. Все шло нормально. Он просто понимал, что армейская жизнь диктует свои законы и что в преддверии войны нужно спешить устраивать личные дела. – Раз уж так получилось, что вас теперь трое, нельзя заставлять даму долго ждать обручального кольца. Понятно? Это приказ.

– Олдермены сейчас слишком заняты, им не до меня, сэр.

– Я позабочусь о том, чтобы кто-нибудь из них нашел для вас десять минут. Праздновать будете потом, когда мы прочистим глотки от этой пыли.

Должно быть, Сандер услышал их разговор. Когда Хоффман вошел в оперативный центр, капитан, державший в одной руке рацию, поднял голову:

– И все-таки вы сентиментальный человек, Виктор.

– Мне нужно, чтобы он думал о работе. Если они сейчас поженятся, то хотя бы мысли об этой проблеме перестанут его отвлекать.

– Я вас понимаю. Кстати, если хотите отправить сообщение Маргарет, воспользуйтесь своим собственным советом – чем быстрее, тем лучше.

Каковы бы ни были желания Хоффмана, он вспомнил о долге и быстро их задушил:

– Если солдатам не разрешается отправлять личные сообщения по оперативным каналам, тогда мне это тоже не нужно.

Сандер только моргнул – наверное, воспринял эти слова как упрек. Но это был отнюдь не упрек. Хоффману не хотелось что-то объяснять, вдаваться в подробности.

«Маргарет все поймет».

– Ну хорошо, теперь нам остается только ждать. Мы будем патрулировать васгарскую границу, но только с нашей стороны. – Сандер обернулся к карте окружавшего крепость участка, висевшей у него за спиной и представлявшей собой путаницу линий. – Иногда мне хочется заполучить себе отряд песангов. Эти коротышки способны забираться в такие дыры, куда не проникнут даже козы.

– Это ненадолго, сэр. Максимум неделя.

– Думаете, инди будут столько ждать?

– Говорят, они сильно заняты в Шаваде.

– Возможно. – Сандер оглядел помещение, напоминавшее фронтовой окоп в Остри лет тридцать назад. Здесь пахло отсыревшей холстиной и шерстью и почти каждый квадратный сантиметр дощатых стен был покрыт картами, списками и – да, Бирн оказался прав – акварелями с изображениями крепости. – Но мы их увидим издалека; хоть в этом мы можем быть уверены.

Хоффман умел ждать. Он зашел в столовую, перекусил, набил карманы патронами и, поднявшись к орудиям, уселся у дальней стены каземата. Там он нашел себе пару ящиков из-под снарядов и несколько сложенных одеял, источавших слабый запах графитовой смазки, – все, что нужно для нескольких часов сна.

– Что, капитан вас вышвырнул, сэр? – спросил артиллерийский сержант.

– Терпеть не могу сидеть на заднице и слушать про войну по радио, Эван. – Хоффман вытащил из-за пояса блокнот и нашел чистый листок. Он напишет Маргарет письмо. – Мне нужны реальные боевые действия.

– Ну, сюда-тобоевые действия не дойдут. Даже если они не подпустят к себе наши вертолеты, мы сможем расстреливать их в упор. Если видимость будет нормальной, мы прекрасно увидим их за десять-пятнадцать километров.

Батарею обслуживали десять артиллеристов. У всех, кроме сержанта Эвана, на шее болтались наушники, походившие на древние ожерелья-торквесы. Хоффману никогда не приходилось сидеть так близко к таким огромным орудиям. Он начал царапать в блокноте: «Маргарет, если я не потеряю слух, мне чертовски повезет… Нет, повезет, если я вообще выберусь отсюда живым».

Нет, вторая фраза никогда не казалась Хоффману реальной. Он много раз писал последнее «прости» разным людям, но вероятность гибели всегда представлялась ему чисто теоретической. Он подумал: неужели однажды опасность покажется ему подлинной и неизбежной? Вот тогда он поймет: это высшие силы намекают ему, что его время пришло.

Поиск нужных слов занял больше времени, чем он предполагал. Он сидел над письмом, пока из его рации – как и у всех остальных – вместо обычных переговоров не донеслось тревожное сообщение:

– «КВ Пять-Три-Ноль» вызывает Центр… Четыре артиллерийских подразделения инди и мотострелковая рота движутся на север из Порры с большой скоростью.Конец связи.

Порра находилась в ста километрах к югу от Анвегада. Инди не нужно было много солдат, чтобы захватить топливный завод, – это была первая и очевидная цель. Хоффман решил, что на месте противника он тоже сначала занялся бы заводом на случай того, если бы персонал или солдаты гарнизона попытались его уничтожить.

– Ну все, началось, – произнес Эван и взглянул на часы. – Я даю им максимум два часа. Если ветер подует в нужную сторону, мы, возможно, сумеем достать завод отсюда. С большой натяжкой.

В наушнике послышался голос Сандера:

– Итак, солдаты, постараемся, чтобы Анвегад остался в наших руках. Объявляю уровень готовности номер один.

Сирены в крепости проверяли каждый месяц, и для каждого кризиса существовал свой сигнал. Сигнал готовности номер один начинался с глубокого вздоха и затем достигал оглушительных высот; от этого звука едва не лопались барабанные перепонки.

– Ух ты, добавляет адреналина, – заметил Джаррольд, артиллерист, отвечавший за подъемник для снарядов. Он был ровесником Падрика Салтона – восемнадцать-девятнадцать лет, но Хоффман почему-то решил, что он гораздо моложе. Снаряды были чудовищных размеров, и по сравнению с ними боеприпасы для обычных орудий, к которым привык Хоффман, – «полуторки» – казались крошечными, словно патроны для «Лансера». Рядом с такой бомбой Джаррольд выглядел ребенком, играющим с родительскими вещами. – Но у нас пушки больше.

– Помните, рядовой, что, если они подойдут поближе, это будет уже совершенно не важно.

Предназначением крупнокалиберных пушек было держать противника на расстоянии. У орудий, кроме максимальной дальности стрельбы, существовала и минимальная. После определенного рубежа эти пушки были бесполезны. Но инди нужен завод с Имульсией. Хоффман знал это.

– Пятьсот метров, сэр, – сказал Джаррольд. – Ну а уж после этого мы сможем выйти и начистить им морду.

– Вы о чем?

– Минимальная дальность.

Известно, что артиллерийские фургоны способны двигаться по дорогам с удивительной скоростью, особенно когда они не встречают сопротивления. Хоффман спрятал свое письмо, поднялся на наблюдательную площадку, взял мощный бинокль и направил его на точку, находившуюся чуть дальше завода.

– Смотрите, пока есть время, сэр, – обратился к нему Эван. – Когда наши мишени подберутся поближе, эти бинокли нам самим понадобятся.

Ближе к вечеру из штаб-квартиры пришло сообщение о том, что колонна СНР должна достичь завода через два часа.

Теперь, по крайней мере, Хоффман понял, зачем инди приложили столько усилий для блокирования дороги, которая, как он считал раньше, могла понадобиться им самим.

Взять крепость им было не под силу. Но они, скорее всего, не хотели, чтобы подкрепления КОГ отправились на восток через Кашкур и через перевал, чтобы взять их в клещи. Они хотели сохранить один фронт и сосредоточиться на Шаваде.

В результате они получали возможность пройти через Кашкур к месторождениям Имульсии, после чего Анвегад потеряет всякое значение. Они обладали большим терпением, чем полагал Хоффман. Он смотрел вдаль, в ту точку, где должны были появиться войска СНР.

Он тоже обладал терпением. Как и Анвегад, веками охранявший врата Кашкура.

Шавад, поблизости от юго-западной границы Кашкура

«Если война придет в Эфиру, она станет такой же», – подумал Адам.

В Шаваде были такие же изящные, обсаженные деревьями проспекты, площади с фонтанами, как в столице Тируса, такие же общественные здания с колоннадами. Стиль был более экзотичным, ближе к восточному, но город представлял собой современный центр, где жители любили шопинг, театры и чистенькие поезда, приходящие вовремя. Эти люди были такими же, как жители Тируса.

Да, все будет точно так же. И это пугало его.

Он снова попробовал включить рацию, и на этот раз она заработала.

– «Золото Девять» вызывает Центр, мы запросили вертолет для эвакуации пострадавших час назад. У меня несколько раненых, большинство в крайне тяжелом состоянии – они не могут ждать, пока вы допьете кофе. Что у вас там происходит?

Диспетчер ответил не сразу. За это время Адам насчитал три разрыва снарядов, один упал так близко, что кирпичная пыль, поднятая взрывом, попала ему в глаза.

– «Золото Девять», это Центр, тяжелые потери не только у вас. – Казалось, диспетчер был изможден до предела. – Во время попыток эвакуации у нас сбили пять «Крачек». Если вы заставите инди замолчать, может быть, у нас останется что прислать за вами.

Казалось, враги были везде. Артиллерия, танки, обстрел из-за реки, снаряды, падавшие в центре осажденного Шавада. С севера, по эту сторону линии фронта, уже приблизившейся к городу, пехоте КОГ стреляли в спину снайперы, грохотали минометы. Адам решил, что СНР задолго до падения правительства наводнил Васгар спецназовцами, пришедшими через Кашкур.

«И наверняка этот кризис тоже устроили они».

– Центр, нам нужно расчистить дорогу. Мы не можем пробраться на вездеходах на север.

– Вас понял, «Золото Девять». Могу отправить к вам «Бегемот». Час – возможно, два. Скоро он выедет из Дакара.

Адам снял перчатки и, поплевав на пальцы, попытался стереть пыль с ресниц. Он прямо ненавидел очки, но сейчас ему уже хотелось найти где-нибудь целый шлем. Глаза жгло огнем; рот был набит пылью и песком.

Полчаса потребовалось на то, чтобы преодолеть расстояние в сто метров. Каждый раз, когда он собирался перебежать в следующее укрытие – дверной проем, ступени в подвал, за обгорелый грузовик, – шквал огня вынуждал его отступить. Мина угодила в крышу соседнего дома, во все стороны полетела черепица, и Адама осыпало осколочным дождем. В результате вражеского обстрела городской пейзаж за последнюю пару часов изменился до неузнаваемости, и Адаму даже пришлось свериться с компасом, чтобы убедиться в том, что он идет в верном направлении. Теперь он не мог узнать ни одного крупного здания на набережной.

Но идти было нужно. Нельзя сидеть здесь весь день. Он сделал глубокий вдох, чтобы придать себе сил, затем бросился вперед, перебегая из укрытия в укрытие. В конце концов он добрался до конца улицы и, пригнувшись у стены, заглянул за угол.

Он видел реку, протекавшую через городской центр: набережные, изящные каменные балюстрады, превращенные в груды камней, блестящие металлические цветочные горшки, помятые, разорванные, словно бумажные стаканчики. Набережная походила на стрельбище.

Адам не видел, остался ли нетронутым хоть какой-нибудь мост через реку. Время от времени КОГ перехватывала радиопереговоры СНР, пытаясь сделать из них выводы о том, куда инди могут идти и куда не могут. Мосты были приведены в негодность, но четвертый, ближайший к нему, упрямо отказывался обрушиться в воду. Уже пару часов два танка из полка Шеррит безрезультатно обстреливали его; однако их огонь хотя бы отгонял инди. Вражеская пехота вынуждена была перебираться через реку по узкому пешеходному мосту, расположенному в пяти километрах к западу.

Но они продолжали наступать. Это было все равно что пытаться справиться с течью: ты бессильно смотришь на то, как поднимается вода, и каждый раз, когда затыкаешь одну щель, открывается новая. Адам сделал очередной вдох и скользнул в дверь разрушенного отеля.

«Ну почему так трудно преодолеть какой-то один квартал?»

Он включил рацию, нашел нужную частоту и вызвал Елену:

– Лейтенант, хорошие новости есть?

– Нет, сэр. Похоже, у них там два человека наверху, в музее, – мне кажется, это единственное место, куда можно посадить наблюдателя. И могу поклясться, снайперский огонь тоже с той стороны.

– С эвакуацией дела плохи.

– И какого черта мы тратим столько денег на эти проклятые вертолеты? – Было ясно, что Елена с трудом удерживалась от ругани. – Хотя эвакуации все равно не получится, если мы не отбросим инди с их позиций на том берегу. Можно пробраться к черному входу музея по набережной?

– Нет, инди выстроились на южном берегу, как будто сейчас начнется регата. Есть еще идеи?

Она помолчала. Адам слышал доносившийся из наушника стрекот пулеметов.

– Мне кажется, можно пробраться в музей через третий этаж, – произнесла она.

– Как это?

– Зазор между стеной музея и соседним зданием всего четыре метра.

– И вы думаете, что нам удастся проникнуть туда незамеченными?

– Приставим лестницу, бросим дымовую гранату и будем действовать быстро.

Адам вспомнил лекции, которые посещал в военной академии, вспомнил все теории, стратегии и уроки военной истории, вспомнил схемы из деревянных кубиков на картах. В конце концов, сражение сводится к отчаянным решениям и рискованным планам, пришедшим в голову людям, хватающимся за соломинку.

– Ладно, я возвращаюсь. Нужно попытаться.

– Кстати, Тил умер, сэр. Мне очень жаль.

Итак, из его роты, насчитывавшей девяносто мужчин и женщин, в бою погибло уже двадцать два человека. Адаму приходилось терять людей, но не так много и не за такое короткое время. Он добавил сержанта Тила к списку солдат, родным которых ему придется писать письма. Возможно, лучше будет позвонить, если телефонные линии еще работают. Отец всегда говорил ему, что настоящий мужчина должен найти силы на это, иначе он недостоин быть офицером.

– Ясно. Я пробираюсь назад. Без меня не начинайте.

Двигаясь по улице, он внезапно ощутил себя последним человеческим существом на Сэре. Поблизости не видно было никого. Взрывы и автоматные очереди представлялись ему какими-то посторонними звуками, никак не связанными с производившими их людьми.

«Где люди? Где все горожане? Куда они сбежали?»

Они исчезли еще до появления КОГ, – по крайней мере, так ему казалось. Ему хотелось верить, что кашкурские войска всех эвакуировали. Но такой крупный город невозможно эвакуировать полностью. Напуганные до смерти люди прятались в подвалах и прочих укрытиях, дожидаясь конца сражения. Он знал это.

Но он ничем не мог им помочь, кроме как советом и своим личным примером. Он выбросил эти мысли из головы и сосредоточился на деле.

Здание на площади, которое они заняли, оказалось стоматологической клиникой. Сначала Адам решил, что им необыкновенно повезло и они нашли готовый пункт первой помощи. Но в клинике обнаружился лишь шкаф с препаратами для местной анестезии, шприцами и перевязочным материалом; основная часть медикаментов исчезла. Однако это было лучше, чем перевязывать тяжелораненых на грязной мостовой. Переходя из комнаты в комнату, он сосчитал людей, и результат оказался неутешительным – более двадцати раненых. В ожидании вертолета фельдшер разбил их на группы в соответствии с тяжестью состояния. Эвакуировать они намеревались только тех, чья жизнь находилась под угрозой. Остальные, те, кто еще мог держать автомат, должны были вернуться в бой.

«Половина роты осталась. Боже мой…»

Он обязан организовать эвакуацию, хотя бы для того, чтобы освободить солдат, которые занимаются ранеными.

Капрал Коллинз сидел наверху, в кабинете главного врача; на подоконнике был установлен ручной пулемет. Он подтащил к окну несколько шкафов, оставив себе небольшую щель вроде амбразуры.

– Дела плохи, сэр, – сообщил он. – У нас за спиной ровно столько же этих сволочей, сколько и перед нами.

Адам, прижавшись к стене, осторожно подобрался к окну и взглянул на отражение площади в стекле забранного в рамку медицинского сертификата, висевшего над столом на противоположной стене. Музей находился в северо-восточной части площади – пять этажей и множество окон, дававших возможность тем, кто засел внутри, просматривать весь квартал.

– Верхний этаж, крыша? – спросил он.

– Думаю, да. Я уверен, что видел вспышку. Снайпер точно сидит там. Но наверняка есть еще и наблюдатель. Это ведь единственное уцелевшее высокое здание в округе.

Адам представил себе музейные залы, уставленные витринами, хранящими исторические реликвии и произведения искусства тысячелетней давности. Это не важно. Сердце его разрывалось, но вопрос стоял жестко: спасать предметы или людей? Он поступил так, как должен был поступить, и взял рацию:

– «Золото Девять» вызывает центр управления огнем. – Он не сразу поверил в то, что говорит это. Но сказал: – Вы можете обстрелять Национальный музей?

Центр управления огнем полка Шеррит мог находиться где угодно.

– Это Центр, что вам нужно?

– Мы считаем, что на крыше музея вражеский наблюдатель.

– Вот черт, в Кашкуре сейчас, наверное, половина армии инди. Дайте-ка нам прицелиться и прикажите вертолетам держаться подальше. Минуту.

Это была палка о двух концах. Адам каждую минуту ждал прибытия «Крачки» или «Ворона». Но сначала необходимо было устранить наблюдателя.

– Побочный ущерб, – произнес он.

– Простите, что, сэр?

– Когда вернемся, поговорим об этом в столовой за кружкой пива, Коллинз. – Адам увлекался военной теорией, но реальность угнетала его – не из-за того, что он боялся смерти, а потому, что война велась так грубо. Нельзя действовать настолько примитивно, истреблять людей, уничтожать имущество. – Пойду искать лейтенанта Штрауд. Не высовывайтесь, капрал.

– Стараюсь, сэр.

К тому времени как Адам нашел Елену, у нее уже был готов план, включавший использование раздвижной металлической лестницы. Лейтенант стояла посредине бывшей приемной клиники и проверяла, насколько далеко может раздвинуться лестница. Сержант Фрайзен помогал ей, держа лестницу за другой конец. Адам начал догадываться о том, что на уме у Елены:

– Вы собираетесь из этогосделать мост между домами?

Она положила свой конец лестницы на низкий столик:

– Собираюсь. Примерно так.

Теперь лестница лежала на двух опорах; Елена забралась на нее и, пошатываясь, прошлась от одного конца до другого.

– У вас это не получится в десяти или пятнадцати метрах над землей, – сказал Адам.

– Во время обучения я переходила реку по бревну, сэр. Но можно и ползти.

– Ну, в ближайшее время вы никуда не поползете. Я спросил Шеррит, смогут ли они попасть по крыше музея, и жду их ответа.