Текст книги "Ужас глубин"

Автор книги: Карен Трэвисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц)

Он невольно улыбнулся.

«Сумасшедшая женщина, – произнес он про себя. Вонь от лапы не выветрится еще несколько дней. – Все вы, островитяне, сумасшедшие. Дикари».

«Королевский Ворон 80», на пути к Гораснийской буровой платформе «Изумрудные Столбы», в трехстах пятидесяти километрах к северо-западу от Вектеса

Это была одинокая платформа, затерянная посреди безбрежного океана, – теперь самое высокое сооружение на всей планете. Если бы Дом Сантьяго нуждался в напоминаниях о том, как мало сейчас осталось от прежней Сэры, Сэры до Саранчи, то эта вышка сказала бы ему все.

Верхняя часть вышки была покрыта потеками белого птичьего помета и ржавчиной. Дом оглядел сооружение в бинокль, одной рукой держась за поручень. На краю взлетно-посадочной площадки толпилась кучка рабочих. На стреле подъемного крана, словно почетный караул, выстроились белые чайки. Под их «насестом» на ветру билась какая-то серая тряпка; «Ворон» сделал резкий вираж, и Дом не успел разглядеть, что это было. Возможно, потрепанный непогодой флаг.

Он даже не мог вспомнить, как выглядит флаг республики Горасная. Полосы? Орел? Уроки географии были давно забыты. Горасная никогда раньше не имела особого значения – до сегодняшнего дня.

– Черт, далековато от дома, – произнес Коул, тоже выглядывавший в дверь. – Представляю, каково это – застрять здесь, когда у тебя кончится кофе.

Бэрда, казалось, захватило необычное зрелище.

– Потрясающая штука! Знаете, какая здесь глубина? Три тысячи метров. А наши подлодки могут погрузиться только на триста.Должно быть, ее соорудили с помощью роботов.

– О, Бэрд влюбился в очередной кусок железа, – хихикнул Коул. – Сынок, ты кончишь тем, что женишься на боте. Нужно будет спросить у Джека, нет ли у него сестрички.

– Да ладно тебе. Перед нами чудо техники. Признай это.

Коул рассмеялся. Дому платформа совершенно не казалась потрясающей, несмотря на глубину и все прочее. Ему не нравились места, откуда в случае неприятностей нельзя было выбраться пешком или вплавь. Он даже не знал, в какой стороне земля.

– А вы уверены, что эта штука в один прекрасный миг не рухнет? Выглядит неустойчивой.

– Они все так выглядят, – не меняя позы и выражения лица, произнес Маркус.

В наушниках у солдат раздался голос Гилл Геттнер:

– Эта вышка может выдержать тайфун. Лучше бойтесь того, что она взорвется и превратится в огненный шар.

– Я имел в виду то, что ее уже сто лет не ремонтировали, майор, – ответил Дом.

– Тогда, возможно, вы правы. Прыгайте вниз и проверьте, не качается ли площадка для вертолета. – Гилл всегда говорила совершенно серьезным тоном. Дом не понял, шутит она на этот раз или нет.

Ее механик Нат Барбер выглянул из люка с таким видом, как будто тоже не знал, как отнестись к словам пилота:

– Пожалуй, садиться не будем.

Дом подумал: «Интересно, как эта ржавая штука смогла простоять так долго?» Как людям из Горасной удается поддерживать ее в рабочем состоянии, а тем более охранять? У них же еще меньше людей и вооружения, чем у КОГ. Когда «Ворон» приземлился на площадку – хотя Дом уже засомневался в том, что эта сумасшедшая Геттнер собирается сесть, – он буквально ожидал услышать скрежет мнущегося металла. Но платформа выдержала. Он спрыгнул на «землю» вслед за Маркусом, и отряд отправился знакомиться с гораснийской делегацией.

Выглядели они весьма угрюмо, и Дом сразу же заметил в руках у всех четверых огромные гаечные ключи. Возможно, сегодня просто работы невпроворот. Однако он решил не поворачиваться к гораснийцам спиной и не проверять это на собственной шкуре.

– Значит, за приданым приехали. – Самый высокий из встречающих протянул Маркусу ладонь, но гаечный ключ был по-прежнему на виду. Маркус пожал человеку руку не моргнув глазом. – Не забывайте, что внешность может быть обманчива. Меня зовут Стефан Градин. Эта платформа – мое хозяйство, поэтому никто, кроме меня, здесь ничего не трогает, это понятно?

– Наверное, именно поэтому твой босс и прислал нас на помощь – чтобы «трогать», когда ты занят, – буркнул Бэрд, но Коул толкнул его локтем в бок.

Маркус проворчал что-то себе под нос и заглянул за ограждение вертолетной площадки:

– Каков объем добычи?

– Сто пятьдесят тысяч баррелей в сутки при полной мощности. – Градин говорил с сильным гораснийским акцентом, но вполне бегло. – Но в реальности – двадцать тысяч. Нам не нужно больше, да и крупных танкеров у нас нет.

– А чего еще у вас нет?

– Я думал, вы прилетели сюда нас охранять.

– Ага. Именно так. – Маркус взглянул на гаечный ключ, но не стал ждать приглашения. Он быстро спустился по лестнице на палубу и обошел ее, разглядывая вышку с разных ракурсов. Дом знал – он прикидывает, как бы он на месте противника организовал нападение на вышку, отмечает слабые, уязвимые места. – Сколько раз на вас нападали?

Градин шел следом за ним, словно личный телохранитель.

– За последний год – шесть или семь раз. Но только на танкеры. На саму платформу – никогда.

– Потеряли кого-нибудь?

– Да, – кивнул Градин. – И они тоже.

Дом, Коул и Бэрд спустились по лестнице следом за Маркусом. Дом старался не выпускать из виду троих людей с гаечными ключами. Подобное сооружение нелегко захватить, размышлял он, однако морских бродяг это не остановит. Ему приходилось видеть, как они шли на смертельный риск даже против армии КОГ.

Однако бродяги, конечно, не станут уничтожать платформу: Имульсия – драгоценное сырье. А после захвата им понадобились бы люди, для того чтобы бурить и качать горючее, это истощило бы их скудные людские ресурсы. Да, скорее, имеет смысл нападать на танкеры. При этом им достается и топливо, и корабль.

Маркус указал на палубу:

– А что там, внизу?

– Жилые помещения. – Градин смолк, как будто обдумывал, стоит ли рисковать и делиться с Маркусом информацией. Выходит, они всерьез принимают свои лозунги насчет «никогда не сдаваться». Однако несколько секунд спустя он, видимо, решил сдаться и принялся, как гид, указывать на громоздкие сооружения. – Посредине – буровая установка. С другой стороны – устройства управления и устранения конденсата. Там сжигают газ, когда он накапливается. Такая большая вспышка, знаете?

– Понятно, – ответил Маркус. – И единственный способ забраться сюда – это прилететь по воздуху или влезть по сваям.

– Это похоже на захват большого корабля. Такие же проблемы, только он стоит на месте.

Маркус молча кивнул в ответ. Градин, казалось, немного оттаял; гаечный ключ исчез в кармане штанов. Солдатам показали остальные помещения. Комнаты рабочих выглядели так, словно их никогда не ремонтировали, но они по-прежнему были относительно комфортабельными и хорошо оборудованными и походили на старенький отель, знавший лучшие дни. Палуба под ногами Дома вибрировала, и он различал два источника вибрации: равномерный гул машин и более редкие и не такие размеренные удары волн. Ему показалось, что он снова на корабле. Когда он вышел на открытое место и в лицо ему полетели соленые брызги, у него возникло такое чувство, как будто буровая платформа куда-то движется.

Только в тот момент, когда Дом обошел буровую установку и пристально оглядел краны, до него окончательно дошло, какова жизнь на «Изумрудных Столбах».

Чайка сделала вираж и клюнула потрепанный флаг, отчего тот развернулся. Теперь, подойдя ближе, Дом понял, что это вовсе не флаг.

Это была верхняя часть практически разложившегося человеческого тела, болтавшаяся на веревке.

Маркус, видимо, тоже это заметил. Градин кивнул, как будто все это время ждал их реакции.

– Если они хотят поиграть в пиратов, мы не против, – сказал он. – Мы тоже участвуем в игре. Да и чайкам будет что поесть.

Бэрд оживился:

– И что, это их отпугивает?

– А нам без разницы, – ответил Градин.

– Итак, вы в состоянии о себе позаботиться, – подытожил Маркус, не комментируя останки пирата, свисавшие с крана. – Но мы все равно оставим здесь отряд. И я не вижу у вас оружия.

– А у нас нет оружия. – Градин похлопал по своему гаечному ключу. – Только это и еще винтовки.

– Ваш военный флот вполне мог бы предоставить вам несколько крупнокалиберных пулеметов. Сколько видеокамер работают?

– Примерно половина.

Маркус взглянул на Бэрда, тот кивнул. У него буквально слюнки текли, так хотелось ему повозиться на этой платформе, и теперь он получил такую возможность.

– Мы это исправим, – заявил Маркус. – И каждый танкер будет сопровождать подразделение солдат.

Бэрд и Маркус ушли составлять список необходимых запчастей, а Дом с Коулом принялись осматривать платформу. Один из людей Градина всюду ходил за ними на расстоянии пяти шагов. На его оранжевом комбинезоне было вышито имя – ЮДЖИН, – но, конечно, не было никаких гарантий, что одежда принадлежала именно ему. В первый раз он заговорил, когда Коул, отстранив Дома, хотел было забраться по лестнице, чтобы осмотреть буровую установку.

– Нет, ты стой здесь, – сказал он, протиснулся перед Коулом и загородил ему дорогу. – Она слишком ржавая. А ты – слишком тяжелый.

Коул был крупным парнем даже по стандартам армии КОГ и по-прежнему походил на профессионального игрока в трэшбол, каковым и был в юности. Он ослепительно улыбнулся Юджину:

– Спасибо за заботу.

Конечно, он вполне мог говорить искренне. Коул – он такой.

Юджин, по-прежнему с каменным лицом, поманил их за собой и направился к жилым помещениям. Да, эти инди действительно параноики. Осторожно спускаясь по металлическим ступенькам, забрызганным морской водой, – непростая задача в огромных ботинках, – Дом миновал ревущий кондиционер и расслышал доносившиеся откуда-то женские голоса, но слова были непонятны. Чувствовался аппетитный запах жареного лука. Для Сантьяго это был почти что самый приятный запах на свете. Это пахло родным домом – домом, в котором он вырос.

Юджин покачал головой.

– Моя жена, – произнес он в неожиданном порыве откровенности. – Все еще чертовски злится на меня.

Значит, один из голосов принадлежал ей. Рабочие привезли сюда свои семьи. А может, просто выбирали себе пару из работников-женщин, потому что здесь, посреди океана, было одиноко и страшно. Сейчас Дому уже не так больно было думать о семьях других людей: Мария ушла из его жизни и, по крайней мере, он хотя бы знал, что она ушла навсегда, а не терпит невыносимые, жуткие страдания. Он ненавидел себя за то, что после ее смерти даже испытал какое-то облегчение.

В последнее время тяжелее всего ему было думать о детях. Он чувствовал, что тогда, пятнадцать лет назад, недостаточно оплакал их гибель.

– Так, мы здесь закончили. – Маркус, уцепившись за поручни, подтянулся и поднялся на палубу. – На следующем танкере, который сюда прибудет, мы постараемся подвезти как можно больше оборудования.

– А когда вы пришлете своих отважных солдат, чтобы защищать бедных невежественных гораснийцев? – с непроницаемым выражением лица спросил Градин.

– Сразу после того, как свяжусь по радио с Вектесом, – ответил Маркус так же бесстрастно. – И они привезут с собой свои продукты и воду.

Дом пока еще не понял, в каком настроении Градин: решил ли он наконец, что КОГ не самое худшее, что могло свалиться ему на голову, или все еще считал свою войну незаконченной. Шум волн и гул механизмов прорезал вой заводящегося двигателя «Ворона». Словно кто-то окликнул Дома по имени в переполненной народом комнате; еще не успев сообразить, в чем дело, он обнаружил, что ноги уже несут его к вертолету.

Геттнер сильнее обычного торопилась подняться в воздух. Она взлетела еще до того, как они успели пристегнуться. Барбер, наклонив голову, прижав руку к правому уху, слушал переговоры по радио.

– Не обращайте на нас внимания, – произнес Бэрд. – Мы всего лишь балласт. Можете в любой момент сбросить нас за борт, майор.

Дверь кабины оставалась приоткрытой. Геттнер, видимо, была чем-то сильно занята, – против обыкновения, она даже не послала Бэрда в задницу.

– Возвращаемся другим путем, – объявила она. – Нужно посмотреть, чего это наши новые друзья так возбудились. Не думаю, чтобы вы расспрашивали их насчет пропавшего фрегата.

Маркус проворчал:

– Они сегодня не в настроении болтать.

– Ну что ж, их командование кипятком писает из-за этого корабля. Что там у тебя, Барбер?

Барбер помолчал несколько секунд. Он смотрел прямо перед собой, приложив ладонь к правому уху, прислушиваясь к голосам в наушнике.

– Обломки, – произнес он наконец. Должно быть, прослушивал переговоры между гораснийскими кораблями. Дом удивился, на каком же языке они разговаривают, если Барбер их понимает. – Они нашли пару буев и какой-то полипропиленовый канат. И все. Сейчас обсуждают, как быстро корабль пошел ко дну. Я многого не понимаю, но суть такова.

– Чушь собачья!

Маркус медленно покачал головой:

– Это произошло среди бела дня. Даже без радара можно плыть, ориентируясь по картам, все видно. Ты уверен, что они сказали «сел на мель»?

– Это еще одна странность, – протянул Барбер. – Корабль находился в безопасной зоне. Песчаные отмели способны перемещаться в течение нескольких лет, и ты вполне можешь попасться, если не наносишь их постоянно на карту, но скалы-то стоят на одном месте. А для того чтобы потопить фрегат, необходимо крупное и твердое препятствие.

Дом уже знал, о чем думают остальные. Пиратский флот бродяг снова орудует. Он представить себе не мог, как удалось нескольким патрульным катерам потопить фрегат, пусть даже у них имеется ленточный гранатомет.

– Черт, вы что, думаете, бродяги раздобыли ракетную установку? – Нет, глупости все это. Он попытался вспомнить, как во времена боевой подготовки в спецназе их учили захватывать корабли. Среднему бродяге такое явно было не по зубам. – Или этот фрегат был старой калошей, которая только и ждала, чтобы ее потопили?

– В последнем радиосообщении говорилось, что они напоролись на что-то, – объяснила Геттнер. – Наверное, они не зря так решили – у них все-таки были приборы по шуму, еще по чему-нибудь. Если бы это был снаряд, они бы поняли… Минуту, я попытаюсь еще раз предложить помощь. Эти чокнутые параноики сами никогда не попросят.

Геттнер перешла на аварийную частоту. Чтобы послушать разговор, Дому тоже пришлось настроить свою рацию. Он поймал взгляд Маркуса, затем Бэрда, но ни тот ни другой не высказывали никаких предположений.

– Вертолет КОГ «КВ Восемь-Ноль» вызывает оперативный центр Бранаску, вам требуется помощь в поисках? – спросила Геттнер. – Мы в двух часах полета от последнего местонахождения «Незарка».

Оперативный центр – который, скорее всего, находился на борту какого-то военного корабля, направлявшегося к Вектесу, – ответил через несколько секунд.

– Спасибо за предложение, «КВ Восемь-Ноль», – произнес женский голос. – Но там уже находятся наши суда. Мы… исправляем свои карты, наносим информацию о сейсмической активности.

– Повторите еще раз, Бранаску.

Бэрд встрепенулся:

– Вот черт…

– О сейсмической активности, – повторил голос из Бранаску. – Гидролокатор фиксирует не нанесенные на карту твердые образования прямо под поверхностью моря. Возможно, они возникли в результате каких-то геологических процессов, после того как вы затопили Хасинто.

Даже Геттнер не нашлась что на это ответить.

– В таком случае мы предупредим наши корабли, – проговорила она в конце концов. – Свяжитесь с нами, если нужна будет помощь. Конец связи.

Бэрд выпятил губу, явно не поверив рассказанной истории.

– По-моему, это полная ерунда, – заявил он. – Обрушение Хасинто не могло вызвать сдвиги на морском дне в тысяче километров от города.

– Ага, а если мы скажем, что мы затопили Хасинто, взорвав брумака, они тоже назовут это полной ерундой, – откликнулся Маркус. – Уверен, эти подробности Прескотт держит при себе.

Итак, Горасная не до конца откровенна с КОГ, а КОГ не всем делится с гораснийцами. Дерьмовое начало для союза. Дом принялся разглядывать океан через открытую дверь и напомнил себе, насколько здесь чище и лучше, чем было в умирающем, осажденном Хасинто.

– К черту, скоро все выяснится, – проворчала Геттнер. – Самый худший сценарий – пираты. То есть плавучие ночные горшки, набитые дебилами.

«Корабли постоянно тонут, – сказал себе Дом. – Океан – штука опасная, смертоносная, и люди знают о нем не больше, чем о подземных туннелях Саранчи. А это значит, что нечего думать о пиратах с ракетами – скорее, нужно бояться стихии, которая постоянно стремится тебя уничтожить».

И Дом предпочитал людям океан. По крайней мере, в его враждебности не было ничего личного.

ГЛАВА 2

Для власти главное – адекватное восприятие действительности. КОГ считает, что обладает властью. Но это не так: у них есть городок, несколько кораблей и остатки армии. Они не могут мыслить малыми категориями, когда это необходимо. Это наше преимущество. Они хотят вернуть времена, когда Коалиция управляла Сэрой. Когда она могла уничтожить остальной мир, чтобы спасти свою шкуру. Сейчас самое подходящее время для всех людей, лишенных гражданских прав, – морских торговых сообществ, прибрежных анклавов, наших союзников с Вектеса – объединиться и покончить с КОГ. Они называют нас пиратами. Но наше время пришло.

Лайл Олливар, глава Ассоциации свободной торговли Малых островов, преемник покойного Даррела Жака, в речи о новом мировом порядке

В двух километрах к северу от Нью-Хасинто, Вектес, патрулирование запретной зоны, два дня спустя

Лагерь гораснийских беженцев возник буквально на ровном месте, внезапно, как замок на развороте детской книжки-панорамы. Вдоль стены военно-морской базы выстроились строгие ряды одинаковых убогих палаток. Берни невольно поставила инди высший балл за оперативность и организованность.

– Они выставили собственных часовых, – произнесла Аня, которая сидела, облокотившись на дверцу с опушенным стеклом. – Смотри-ка. Как ты думаешь, это для того, чтобы не впускать людей или чтобы не выпускать?

Берни объезжала периметр больше для того, чтобы показать гораснийцам, что КОГ свое дело делает; она не ожидает от них проблем. Ограждение, сооруженное самими беженцами, не просившими помощи, представляло собой комбинацию витков колючей проволоки и участков сетки. В мире, столкнувшемся с ужасными лишениями и отсутствием самого необходимого, сетка и колючая проволока были необычными предметами багажа.

Хотя, с другой стороны, сейчас заборы стали важнейшими реалиями. Они служили для того, чтобы не впускать посторонних или не выпускать тех, кто сидел внутри.

С той стороны ограждения бродили двое гораснийцев с винтовками, передавая друг другу бутылку. Берни небрежно помахала им и поехала дальше. Все люди привыкли к патрулированию во времена червей, а от подобных привычек не избавляются за один день – не важно, шныряют поблизости банды бродяг или нет.

– Возможно, это против нас, мэм, – произнесла она. – Может, они думают, что это мы потопили их фрегат.

– Странное происшествие. Ненавижу загадки.

– Так это мы или нет?

– Что, потопили его? Нет, что ты, Майклсон дорожит каждой посудиной. – Аня хмыкнула, как будто в голову ей пришла новая мысль. – Но Прескотт все равно не рассказал бы мне.

– Вы же не думаете, что он по-прежнему помешан на секретах, а?

– А ты считаешь, что люди меняются? Я имею в виду гораснийцев.

«Или Прескотта. Или Маркуса».

– Нет. Мы же не изменились, верно?

– Твоя правда.

Берни не слишком волновали гораснийцы. Если бы это были инди из Пеллеса или Остри, это было бы другое дело. Там была еевойна, там убивали еетоварищей, и воспоминания о ней распаляли в ней ненависть. Но сейчас ее гораздо больше заботили бродяги. Каким-то образом этим гадам удалось скрыться – они словно растаяли в воздухе.

«Мы уже забыли, как воевать с людьми. Превращаемся в слабаков. Практики маловато».

Чей-то влажный нос ткнулся в ее ухо, и лицо ей испачкала собачья слюна. Мак, сидевший на заднем сиденье, тоже хотел взглянуть, что происходит. Он толкнул Берни мордой и высунул язык. Аня слегка отодвинулась.

– Он не укусит, мэм. – Берни нажала на газ, стараясь вытащить «Тяжеловоз» из неглубокой канавы и выехать на асфальт. – Если вы, конечно, его сами об этом не попросите. Мак, не хочешь отведать замечательного сочного бандита? Ищи!

Мак отрывисто пролаял. Вообще он мало лаял, и в тесной кабине этот звук показался Ане таким громким, что она вздрогнула. Берни могла бы перевести его высказывание: «Какого черта?» Он сидит в тесной железной коробке, ничего не видит и не чует, а ему приказывают «искать». Ей даже показалось, что на его морде появилось выражение презрения. Он считал, что люди напрасно тратят его драгоценное время.

Аня осторожно погладила Мака по голове. Пес зевнул, продемонстрировав внушительный набор зубов.

– Просто мне кажется, что это слишком уж напоминает охоту на людей.

– Охоту на вредных животных, – поправила ее Берни. – Кому-то надо же этим заниматься.

«Странно, как иногда люди бывают склонны к щепетильности в самый неподходящий момент», – подумала Берни. Для офицера, всю жизнь прослужившего в тылу, Аня довольно легко освоилась с солдатской жизнью, но использование собак для выслеживания людей казалось ей слишком жестоким. А изрешетить двадцать человек из крупнокалиберного пулемета «Броненосца», видимо, жестоким не казалось. Аня сделала это не моргнув глазом. Многие черты характера она унаследовала от матери.

– Я тебя не критикую, – наконец произнесла Аня. – Но им предложили амнистию, как и их семьям.

– Очередная блестящая идея Прескотта. С каждым убитым нами бродягой среди нас появляется еще одна женщина, жаждущая отомстить за смерть мужа. Этим людям нельзя доверять.

– Значит, на самом деле это не совсем амнистия, да?

– Нет, мэм. Это политика. Хотя непохоже, чтобы он нуждался в их голосах.

– А что бы ты сделала на его месте?

Берни постаралась сосредоточить внимание на дороге. Эти гады-бродяги уже успели наставить мин-ловушек на стройке около резервуара, и жители постоянно находятся под угрозой налета. Одно из двух: либо у них огромные запасы оружия и боеприпасов, либо их каким-то образом снабжают. В любом случае патроны у них должны кончиться не скоро, подумала Берни.

– Мэм, – заговорила Берни, – вы спрашиваете меня, что я хочусделать, или что, по моему мнению, я обязанаделать, или что нам положеноделать по правилам?

– Я просто спрашиваю у своего друга, который был также другом моей матери, что, по ее мнению, является правильным?

Берни никогда не думала о себе как о другеЕлены Штрауд. Майор Штрауд была ее командиром. Между ними существовало взаимное уважение, взаимная преданность, но дружба может возникнуть только между равными.

– Правильного ответа не существует, – сказала Берни.

– Но ты все-таки ответь.

Солдаты обсуждали подобные вещи в разговорах о червях не моргнув глазом. На самом деле и обсуждать-то было нечего: всех червей следовало перебить. Это была жизненная необходимость. Перемирие с ними было невозможно, переговоры – тоже. В войне с бандами договор о прекращении огня, скорее всего, тоже исключался. Жесткое решение было неизбежно, хотя озвучить его все равно было нелегко.

– Вы действительно хотите положить этому конец? – спросила Берни. – Тогда нужно уничтожить их всех. Чтобы не осталось ни одного недовольного. Если выживут хотя бы три человека, они захотят отомстить и все начнется по новой. – Она понимала, что это звучит ужасно, но верила: именно так оно и есть. – Пройдет сто-двести лет, и снова образуются две враждующие группировки. Это наш национальный вид спорта.

– Но ты… ты сама готова пойти на это?

Берни не знала. Она была уверена, что способна убить человека в пылу битвы, в случае нападения, обстрела. Ей приходилось совершать и гораздо худшее. Однако политика, творимая на трезвую голову, – это дело другое. Хотя Берни и сама не понимала почему. А может, Аня просто хочет ее проверить – готова ли она снова выхватить нож и сводить личные счеты по-своему?

– Скорее всего, мне понадобится какой-то повод, – выговорила Берни. Окружающий пейзаж изменился: вместо строек по сторонам дороги тянулись недавно вспаханные поля, ожидавшие сева, и борозды были проведены настолько ровно, что казалось, будто дорога вдет среди коричневого вельвета. – Или причина. Но я готова.

Аня – казалось, ответ Берни ее не удивил, – произнесла:

– Прескотт говорит, что прагматичный политик обязан принять за факт, что хороший результат часто достигается плохими методами.

– Ага, он бы их всех до единого пересажал, если бы решил, что это сойдет ему с рук. – Берни относилась к Прескотту с некоторым уважением за то, что он не боялся запачкать руки. – По крайней мере, он не какой-то там ученый-моралист.

«А может быть, мы все на это готовы пойти. Может, даже самые лучшие из нас смогут совершить некий отвратительный поступок, если будут уверены, что это принесет добро. Никто этого не знает наверняка, пока не окажется перед выбором».

– Ну ладно, – сказала Аня. – По крайней мере, я теперь знаю, что не существует простого ответа, и успокоюсь.

Берни переключила передачу, и «Тяжеловоз» со стоном принялся взбираться в гору. Она решила резко сменить тему и дать Ане новый предмет для размышлений:

– Смотрите в оба, мэм. Не забывайте, что с земли все выглядит совсем по-другому.

Аня привыкла наблюдать поле боя на экране, «глазами» висящего в воздухе бота. Но сейчас ботов вроде Джека становилось все меньше, их держали «в запасе» для особо важных операций. Патрулированием пространства площадью в тысячи квадратных километров между военно-морской базой и Нью-Хасинто на юге и Пелруаном на севере приходилось заниматься солдатам. В любого, кто не имел права выходить за пределы лагеря, – то есть во всех, кроме фермеров, бригад рабочих и отрядов, охранявших их, – разрешалось стрелять без предупреждения. Словосочетание «запретная зона» воспринималось вполне серьезно.

«А Джонти мы не охраняли почему-то, а? Бедный парень…»

Она по-прежнему понятия не имела, какие именно бродяги убили старого фермера. Для нее это была вполне веская причина перестрелять их всех, просто на всякий случай.

Рация, установленная на приборной доске, затрещала.

– Бирн вызывает «Т Двенадцать», прием.

Аня одной рукой взяла микрофон, не выпуская «Лансер»:

– Говорит Штрауд. Что там у тебя, Сэм?

– Я в десяти километрах к северу от гидроэлектростанции. Следы недавней активности противника – земля на главной дороге разворочена. Квадрат Е шесть, координаты пять-девять-ноль два-восемь-восемь.

– Взрывное устройство?

– Дистанционно управляемое, – ответила Сэм. – Проводов не вижу. Но оно слишком далеко от проезжей части, на него не наедешь, значит, это не мина. Наверняка кто-то сидит и наблюдает за дорогой с детонатором в руке.

Аня помолчала несколько секунд. Берни не видела выражения ее лица, потому что Мак снова просунул морду вперед, между ними.

«Ну давай же! Ты делала это, когда работала в Центре. Сможешь сделать и сейчас».

Берни ждала эти несколько мучительных секунд, давая Ане шанс принять решение самостоятельно. Ей нужно научиться действовать в бою без подсказок.

– Тебе самой с этим не справиться, – произнесла Аня. – Жди подкрепления.

Для Сэм эта фраза была подобна вызову на состязание.

– Послушайте, я сама смогу разобраться, где они, понятно? – Из-за акцента слова ее звучали еще более агрессивно. – Им нужно наблюдать за дорогой. Им нужно спрятать провод, ведущий к детонатору. Поэтому единственное подходящее место для засады – это лес в пятистах метрах от дороги. Кроме этого, вокруг голые поля.

Берни взглянула на карту. Вокруг дороги действительно тянулись открытые пространства, неподалеку возвышался поросший лесом холм; сюда вполне можно было незаметно пробраться ночью, но днем – вряд ли. Если в лесу скрывается отряд бродяг, самым лучшим вариантом был удар с воздуха; однако враги услышали бы приближающийся «Ворон».

«Вот уже я называю их шайку отрядом,как будто у них настоящая армия…»

Аня, нажав на кнопку, отключила микрофон:

– Ты думаешь, мы сможем устроить им засаду?

– На земле? – Берни постаралась представить себе место предполагаемой ловушки и сообразить, где оставить машину. – Если мы – ближайший отряд, то нам понадобится примерно час, чтобы туда добраться.

– Хорошо. – Аня нахмурилась, размышляя о чем-то, затем снова включила микрофон. – Сэм, оставайся на месте… Центр, это «Т Двенадцать». Противник замечен в квадрате Е шесть, координаты пять-девять-ноль, два-восемь-восемь. Бирн обнаружила у дороги взрывное устройство и считает, что террористы где-то поблизости. Мы направляемся туда. Рядом есть еще какие-нибудь отряды?

– «Т Двенадцать», это Центр, – ответил Матьесон. – Вам нужна поддержка с воздуха?

– Нет.

– Погодите минуту.

Берни, остановив машину посредине дороги, настороженно оглядывала местность. В конце концов из динамика донесся голос Матьесона:

– «Т Двенадцать», отряд Росси находится в десяти километрах к северу от Бирн. Они направляются к ней. Конец связи.

Сержант Росси был ветераном; от Ани, как от старшего офицера, он явно ждал квалифицированного руководства, и она слишком хорошо это понимала. Она хлопнула ладонью по приборной доске:

– Поехали.

Берни сложила карту так, чтобы виден был квадрат Е 6, и протянула ее Ане:

– Сейчас съедем с дороги, двинемся вдоль ручья и доберемся до противоположной стороны этого холма. Дальше пойдем пешком. Куда вы хотите направить Росси?

Аня склонилась над картой:

– Сюда…

– А может, лучше немного подальше, вот сюда? – указала Берни. – Тогда он отрежет их с северной стороны, а если понадобится, то и с востока.

– Ты права, – кивнула Аня. – Спасибо.

В обязанности сержантов входило нянчить младших офицеров, пока те не научатся действовать самостоятельно. Берни понимала, что это будет первый настоящий, реальный бой Ани. Сейчас она не в бронированной машине с большой пушкой. Мак, похоже, ощутил возникшее напряжение, потому что начал издавать негромкие скулящие звуки и, просунув морду между плечом Берни и дверью, выставил нос в открытое окно.

– Хороший мальчик, – произнесла Берни. – Пока сиди тихо, ладно?

Мак представлял собой всего лишь тридцать килограммов уязвимой, невооруженной плоти, но почему-то в компании собаки Берни чувствовала себя гораздо увереннее. Это говорили первобытные инстинкты. Человек воспринимает собаку в качестве защитника.

– Бирн, Росси – говорит Штрауд, – заговорила Аня, взяв микрофон. – Видите движение?

– Это Бирн. Пока ничего, мэм.

– Говорит Росси. Где наша позиция?

– Координаты пять-восемь-ноль три восемь-ноль, у ручья.

– Вас понял.

Говорил он небрежным тоном. Берни бросила быстрый взгляд на Аню, которая отключила микрофон. Конечно, за годы, проведенные в командном центре, она выработала этот спокойный, уверенный голос. Но сейчас, судя по тому, как она постоянно облизывала губы, Берни поняла, что Аня напугана до смерти. Берни тоже… боялась, но этот страх на ее месте испытывал бы любой солдат; она почти надеялась на то, что бродяги сбегут прежде, чем солдаты до них доберутся. Но ей тут же стало стыдно за свои мысли. Этих гадов следует уничтожить.