Текст книги "Ужас глубин"

Автор книги: Карен Трэвисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)

Внезапно наступила тишина. Бэрд всегда ненавидел это затишье перед боем. У него внутри все сжалось, по телу расползся какой-то обжигающий холод. Это скоро должно было пройти, но он был уверен, что однажды все-таки намочит в штаны, как уверял всех Коул.

А затем раздались крики. Откуда-то сверху, со стены, наблюдатель заорал:

– Противник! Угол сто шестьдесят градусов, расстояние пятьсот метров, слишком близко для пушки, выходит из-за скалы.

Бэрд увидел вспышку – это выстрелили орудия «Фенмонта», – а затем услышал гул. Он заметил левиафана только после того, как тот подался назад; затем чудовище скрылось под водой. Видны были только отдельные части: какие-то волнистые горбы, за которыми тянулся шлейф пены, пара щупалец, фрагмент головы. Но ясно было одно: эта тварь оказалась даже крупнее, чем он ожидал, а он ожидал увидеть настоящего гиганта. «Долина Дейна» вступила в бой и осыпала врага тридцатимиллиметровыми снарядами из оборонительного орудия. Несколько мгновений поверхность воды оставалась спокойной.

«Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Этого не может быть».

Так оно и оказалось. Раздался глухой металлический стук, затем скрежет. Бэрд не сразу понял, в чем дело, а затем нос «Фенмонта» на несколько метров поднялся над водой. Корабль завис на секунду и с душераздирающим стоном рухнул обратно. Он накренился влево, и левиафан, возникший из воды, нанес удар по палубе.

– Не думаю, что на этот раз бензопила нам поможет, – сказал Маркус. – Добыча слишком крупная.

Левиафан развернулся в сторону гавани и нырнул. Оставалось два варианта: остаться и драться либо разворачиваться и бежать. Бэрд внезапно обнаружил, что не в состоянии пошевелиться. Тварь выросла из воды прямо перед ним; кроме нее, он ничего не видел, она была так близко, что он мог разглядеть ее щупальца. Пахло от нее отвратительно. Он услышал влажные шлепки и отчаянное царапанье полипов, а затем началась стрельба.

«Он меня прихлопнет. Эта сволочь шлепнется прямо на меня, и от меня останется мокрое место».

Бэрд открыл огонь. Он не знал, сможет ли ранить левиафана, но ему было все равно. Он просто стрелял. Левиафан, даже не заметив его, снова нырнул.

Пристань кишела полипами, их были десятки – нет, сотни. План по заманиванию их в сторону траншей, вырытых вокруг базы, провалился в первую же минуту. Бэрд мог лишь стрелять и вставлять новые магазины, в голове у него билась только одна мысль: как не подпустить этих тварей к себе. Время от времени раздавались грохот, крики – это взрывались полипы, напавшие на людей. Если бы не Маркус, он бы истратил все патроны; но Маркус схватил его за руку и потащил за собой. Бэрд споткнулся о тело какого-то солдата, и на миг ему показалось, что это Коул.

– Беги – просто беги, мать твою! – орал Маркус. – Прыгай в окоп и беги!

Бэрд бросился бежать, сработал рефлекс, и теперь он не смог бы остановиться, даже если бы захотел. Куда, к черту, подевался Коул? На пристани снова затрещали очереди, – должно быть, левиафан сбросил вторую волну полипов. Бэрд не осмеливался замедлить бег и оглянуться. Он слышал, как шуршат позади него враги, и еще быстрее бросился за остальными солдатами. Внезапно он заметил, что под ногами у него плещется какая-то жидкость, и с каждым шагом он погружался в нее все глубже. Ноздри его заполнил ядовитый химический запах, и он задержал дыхание – Имульсия.

«Вот черт! Это же моя замечательная идея. Ручей из Имульсии. О черт!..»

Предполагалось качать горючее прямо из траншеи и поливать полипов, чтобы поджарить их, но никто не подумал, что в канаве окажутся люди. Вот вам и план. Планы никогда не выполняются так, как нужно. Бэрд молился о том, чтобы никто не вздумал стрелять, пока они не выберутся наверх. Он не хотел закончить свои дни, превратившись в барбекю. На самом деле он вообще не хотел умирать – никогда.

Но он невольно повернулся и сделал несколько шагов в сторону, пока не заметил волну темно-серых конечностей, настигавшую его. Только в этот момент он сообразил, что за ним следует Маркус.

– Ну что, насмотрелся? – задыхаясь, выговорил Маркус. – Симпатичные. А теперь вылезаем отсюда, к чертовой матери.

Глубина траншеи составляла около двух метров. Бэрд не видел ничего, за что можно было бы ухватиться, и не знал, как ему выбраться отсюда, пока полипы не сцапали его. Но надо было выбираться, или план летел ко всем чертям.

«Черт! Это нужно остановить».

Траншея впереди поворачивала. Он понятия не имел, где находится, но необходимо было вылезать. Затем он увидел Коула: тот пытался отдышаться, упершись руками в колени.

– А я уж думал, не дождусь вас, – сказал Коул, одним движением подхватил Бэрда как пушинку и подсадил его на край канавы.

Бэрд выбрался на поверхность и протянул Коулу руку, чтобы тоже помочь ему подняться. Но в руке его оказалась ладонь Маркуса. Коул выкарабкался из траншеи сам. Застрекотал автомат, затем раздалось громкое уханье – это воспламенилась река горючего. Лицо Бэрда обожгла волна раскаленного воздуха, зашипели, сгорая, брови.

Его штаны и ботинки были пропитаны Имульсией. Он задержал дыхание, решив, что вот-вот загорится как факел.

«Я сейчас умру. Вот черт!»

– Пошевеливайся! – рявкнул Маркус. – Если не хочешь, чтобы Диззи тебя задавил.

Все начинало становиться на свои места. Бэрд понял, в каком именно месте вылез из канавы. Они находились около гораснийского лагеря. Он сел, заглянул в яму с горящим топливом, в котором барахтались, извивались и взрывались полипы. Какого черта, откуда их столько? Их, казалось, были сотни, если не тысячи. Скрежет, раздавшийся у него прямо над ухом, заставил его вскочить на ноги, и он едва успел увернуться от экскаватора, переделанного в минный трал.

– Эй, капрал, ты чего шляешься по проезжей части, вали отсюда! – заорал Диззи из кабины. – У меня тут крабы.

Бэрд отбежал в сторону, вставил новый магазин, озираясь по сторонам, оглядывая необычную битву. Не все полипы тупо ползли вниз, в траншеи. Диззи и другие водители бульдозеров спихивали более резвых на кучу корчившихся товарищей. Эти твари взрывались, но их взрывы не могли повредить гигантские машины. Каждый раз, когда очередной полип превращался в огненный шар, Диззи громко улюлюкал. Из ям доносился треск, во все стороны летели искры и брызги Имульсии.

– Сработало лучше, чем я ожидал, – заметил Маркус.

Бэрд ощупал брови:

– В общем, да. А где Дом?

– Ушел с Хоффманом. Пошли, левиафан стряхивает новых полипов.

– Вот дерьмо! Мы открыли свои карты. А они-то не глупы – даже амебе понятно, что бежать в огонь совершенно неинтересно.

– Тогда нам с тобой придется быть поумнее амебы, верно?

Бэрд побежал вслед за Маркусом и Коулом через гораснийский лагерь, думая, что там гораснийцы сводят счеты с полипами за уничтожение буровой платформы. Но мужчины, охранявшие лагерь, были в основном из бродяг – нерегулярной армии Олливара. Однако стреляли они прекрасно, этого он не мог отрицать. Они сшибали полипов как кроликов. На их месте он бы, наверное, оставил гораснийцев поджариваться.

А может, они защищали друг друга для того, чтобы после окончания всей этой сволочной войны у них остался кровный враг, на котором можно будет срывать злобу.

«Война закончится обязательно. Еще пятнадцать лет такого дерьма – ни за что!»

– Скажи мне, что в лагере никого нет, – пробормотал Коул. Он короткими очередями стрелял в приближающуюся волну полипов. Солдаты выстроились вдоль главной дороги, пересекавшей лагерь, и образовали полукруг, чтобы не дать тварям расползтись в стороны. Существовала опасность подстрелить своего. – Потому что эти палатки совсем не похожи на кирпичные стены.

Какой-то бродяга открыл огонь из «Хаммерберста». У них было полно трофейного оружия Саранчи.

– Все гражданские убрались отсюда, когда сирены завыли, – объяснил он. – Не волнуйся, этих гораснийских ублюдков ничем не проймешь – мы пробовали.

– Что мне нравится, так это то, как чудесно мы ладим друг с другом, – проворчал Бэрд.

– Эй, солдат, заткнись и стреляй! Эти твари с каждой минутой делаются умнее!

Полипы, казалось, своими примитивными мозгами постепенно соображали, что к чему. Вместо того чтобы наступать сплошной массой, спотыкаясь друг о друга и образуя замечательную мишень, они начали рассеиваться, бежали между рядами палаток. Именно это изменило ход сражения. Враги обогнули линию солдат и перестроились у них за спинами. Половина бродяг, развернувшись к воротам лагеря, образовала цепочку, остальные разбились на пары.

Бэрд достиг того состояния, когда его тело, а также язык работали на автопилоте; он был слишком занят, чтобы помирать со страху. Это было хорошо. В конце концов его должны были подкосить усталость и опасение, что в следующую секунду он промажет и тварь прикончит его. Но пока что он как-то ухитрялся держаться на ногах.

Маркус дал знак Коулу и Бэрду заблокировать два прохода между палатками.

– Мне кажется, они уже играли в такие игры! – крикнул он.

Его услышал один из бродяг.

– Мы их пару раз видели на материке, – отозвался он. – Но так и не поняли, что они еще умеют. И как они плавают по морю.

– Хе-хе, вот спасибо, – сказал Бэрд. – Давайте-ка рассказывайте.

А потом Бэрду довелось увидеть, что происходит, если полипа не уложить на месте. Какой-то бродяга завопил: «Заело!» Механизм винтовки отказал. Товарищ его как раз перезаряжал свое оружие, и полип, прыгнув на несчастного, взорвался, как граната. Погибли оба. Последовала секундная жуткая пауза, а затем половина взвода бродяг – да, Бэрд признался себе, что их вполне можно было назвать взводом, – пришла в неистовство, покинула свои позиции и рванулась вперед, на полипов.

В дикой природе выживает только самое сильное и стойкое животное. Бродяги были людьми, приспособленными к выживанию, все до одного.

Взрывались новые полипы, горели палатки, во все стороны летели обломки, куски плоти. А потом эти твари начали плеваться – неизвестно чем, каким-то ядом или кислотой. Бэрд не понял, и любопытство на этот раз не заставило его подбежать и посмотреть поближе.

Поле боя было затянуто дымом; люди кричали, вопили и были одержимы могучим стремлением убивать все, что движется и не походит на человека. Бэрд едва слышал голоса у себя в наушнике.

Но свое имя он разобрал бы в любой суматохе, так же как и слово «Пелруан». Матьесон пытался освободить «Ворона» и пару отделений солдат. Вместо этого ему ответили гораснийцы.

– Мы полетим туда, – произнес чей-то голос. Это был Яник. – Забирайте нас прямо сейчас и скажите прекрасной герцогине, что мы уже идем.

«Сэм». Наверняка он говорил о ней. Так называли ее гораснийские моряки – duchashka. Значит, в Пелруане дела плохи.

– Что там? – спросил Маркус.

Матьесон ответил:

– Еще один левиафан. Он плавает вокруг Пелруана. Им нужна поддержка.

– Я же тебе говорил, мать твою! – воскликнул Бэрд, обращаясь к Маркусу. – Этих тварей две!

– Три, – поправил его Матьесон. – Их три.

Пелруан, северное побережье Вектеса

– Да, он вернулся. – Сэм опустила бинокль и передала его Ане. – И могу поклясться, что он уже кое-чему научился. Смотрите.

Берни и Росси разделили патроны между солдатами. Кроме автоматов, у них были только пулеметы на двух «Броненосцах», но от тех было мало толку в сражении с мелкими, быстро бегавшими по земле врагами. Берни хотела приберечь пулеметы для левиафана, если тот приблизится на расстояние выстрела. Но сейчас он вел себя осторожно и держался далеко от берега.

– Вот что меня пугает больше всего, – сказал Росси. – Насчет червей мы хотя бы знали, что они обладают разумом. Но эти твари – это же просто животные. Или даже растения, как чертовы стебли. Так что их сюда привлекает? Что им нужно? Они даже не едят нас.

Аня присела на корточки рядом с Берни:

– Как ты считаешь, следует эвакуировать город?

Об этом она должна была спрашивать Росси. Берни попыталась дать дипломатичный ответ:

– Не знаю, что Дрю на этот счет думает, но прежде всего нам нужно помешать этим тварям высадиться на берег, иначе бежать будет просто некуда. Они расползутся по острову, и все. А, Дрю?

Росси не поднимал взгляда от кучи магазинов:

– Надо хотя бы спросить гражданских, хотят ли они уходить. Я уверен, что не хотят, но спросить надо.

Горожане наблюдали за приготовлениями. Только у нескольких из них было огнестрельное оружие, и эти немногие, казалось, ждали приказов. Они привыкли сами заботиться о себе, и, как бы сильно ни страшил их мир, полный червей и Светящихся, они были готовы драться.

Среди них было несколько старых ветеранов из полка герцога Толлена. Берни понимала: она не имеет права говорить им, что они слишком стары для боя. Им было по семьдесят-восемьдесят лет. Конечно, они уже давно потеряли форму, но не разучились обращаться с автоматами. Возможно, они и ее считали старухой.

«По-моему, это называется ирония. Мне, выброшенной на свалку старухе, хочется сказать этой кучке ветеранов, что они никому не нужны. Надеюсь, Вик поймет шутку. И надеюсь, он доживет до того момента, когда я смогу ее рассказать».

– Слышали, кого Матьесон к нам отправляет? – спросила Аня. – Гораснийцев.

– Чтоб их! – Росси медленно покачал головой. – Ну что ж, мэм, вы хотели проявить себя как полевой командир. Вот вам и возможность показать, на что вы способны.

– Я с этим разберусь, – вмешалась Берни. Она чувствовала, что на Аню и так слишком много всего свалилось. Ума и смелости будет недостаточно, чтобы справиться с этой ситуацией, даже если в ней внезапно проснется агрессивный нрав ее матери. – Я с гораснийцами умею ладить. Возможно, потому, что мне в молодости часто приходилось кастрировать домашний скот. Это всегда помогает установить понимание.

– Я слышу «Ворон», – сказала Аня.

Мак подбежал к Берни и ткнулся носом ей в лицо. Либо Уилл Беренц выпустил его на свободу, либо хозяин сам находился где-то поблизости.

– Эй, милый, беги-ка ты домой. С полипами тебе не справиться. Или иди посиди в машине.

Мак лишь взглянул на нее своими печальными, полными недоумения глазами. Берни подозвала к себе одного из рыбаков:

– Отведи его к хозяину или закрой где-нибудь понадежнее, будь добр.

Над линией побережья появился черный силуэт с мелькающими лопастями – «Ворон». Мел Соротки обратился к солдатам по рации:

– Это «КВ Два-Три-Девять», буду на месте через три минуты. Матаки, я поражен: неужели вы не умеете готовить этих тварей?

На лице Ани появилось сосредоточенное, слегка отстраненное выражение, словно она вспоминала лекции по военной теории, слышанные в академии.

– Вас поняла, «Два-Три-Девять». Кроме вас, на борту есть еще кто-нибудь?

– Штрауд, у нас тут целая армия. Эти гораснийцы – крепкие орешки.

– Именно это меня и волнует.

– Все по порядку. Сначала нужно разобраться с новым врагом, а потом уж браться за старых. По крайней мере, я такое слышал.

Один из ветеранов Толлена подошел к Ане и Росси. Несмотря на почтенный возраст, он по-прежнему держался прямо и вполне уверенно обращался с автоматом.

– Мэм… – Он не отдал чести. В его эпоху честь отдавали только в том случае, когда у тебя и у офицера были на голове форменные фуражки. – Я капрал Фредерик Бентен. Мы еще помним, как выполнять приказы.

– А стреляете вы хорошо? – спросила Аня.

– Да, и мы будем стоять до последнего. Потому что бежать и отступать у нас плохо получается.

– Отлично. – В голосе Ани не слышалось и нотки снисходительности. – Мне нужно, чтобы вы образовали цепь позади гораснийцев и, если кто-то проберется мимо них, вы его пристрелили. – Она махнула рукой. – Трое – на мыс, остальные – перед домами, на холме.

– Позади гораснийцев,мэм?

– Если они готовы погибать, защищая этот город, они будут сражаться вместе с нами, под моим командованием, – отрезала она.

Бентен угрюмо кивнул, затем вернулся к друзьям, и Берни наблюдала, как менялось выражение лиц стариков, узнавших эту новость.

– Чтоб вы сдохли! – пробормотала Сэм. – Давайте надеяться, что дисциплина у них окажется сильнее.

Соротки посадил «Ворон», и парень по имени Яник спрыгнул на землю. Подбежав к Сэм, он отвесил изящный поклон:

– Я готов отдать жизнь за вас, duchashka. Однако будем надеяться, что до этого не дойдет.

Сэм слегка улыбнулась одними губами:

– Всегда мечтала о живом щите. И что, это все? Вас только восемь?

– Восемь гораснийцев – это все равно что двадцать ваших солдат или пятьдесят хорошо обученных бродяг. Мы народ экономный. Ничего попусту не тратим.

– Что за бред! – сказала Сэм. – Но все равно спасибо. И еще, обратите внимание на стариков с трезубцами на нашивках – они смотрят на вас так, как будто сожрать хотят, ненавидят со страшной силой. Ваши родители отправляли их товарищей в лагеря смерти. Так что поосторожнее.

Сэм всегда сразу переходила к самой сути. Яник, судя по всему, оценил это. Соротки и Митчелл подошли, чтобы обсудить тактику.

– Левиафан плавает вон там, – сообщил Митчелл. – Когда мы приближаемся, он все время ныряет, но, если хотите, можем обстрелять его на бреющем полете.

– Не забывайте, эта тварь может далеко высовываться из воды. – Аня махнула горожанам, давая знак занять свои позиции. У них не было раций, так что ей пришлось вернуться к методам прошлого века. – Рисковать не надо. Если не получится его потопить, возвращайтесь сюда и помогайте нам.

– Скорее всего, мы его только спровоцируем натрясти еще полипов, – предположил Соротки. – Но хотя бы у нас есть возможность самим выбрать время атаки.

Берни прикоснулась к плечу Ани:

– Я пойду к местным, мэм. Тогда у вас хотя бы будет радиосвязь с ними.

– Отличная мысль, Берни. И еще я думаю, что тебя они будут слушаться больше, чем меня.

Какой позор! Аня была хорошим солдатом. Она обладала всеми необходимыми навыками, но она была хрупкой, хорошенькой, светловолосой девушкой, которая вдобавок выглядела моложе своих лет, и старикам явно было наплевать на то, что она дочь героя войны, – даже если бы они и знали, что ее мать награждена Звездой Эмбри. На их лицах было написано сомнение.

– Ладно, Мел, летите – разворошите улей! – приказала она.

Соротки предстояла нелегкая работа. Митчелл был неплохим пулеметчиком, но они понятия не имели, вырастет ли из воды стебель, если они опустятся слишком низко, или левиафан сцапает их своим могучим щупальцем. «Ворон» кружил над мелководьем. Берни и остальным оставалось только наблюдать. Силуэт Митчелла виднелся в открытой дверце. Затем он открыл огонь, осыпая пулями поверхность воды.

Полетели брызги. Спустя несколько секунд из моря возникло щупальце, как у кальмара, и пронеслось всего в трех метрах от «Ворона». Соротки резко ушел в сторону, набрал высоту, затем вернулся, чтобы Митчелл еще сильнее разозлил чудовище. Митчелл выпустил в левиафана две ленты патронов, и это сработало. Сработало даже слишком хорошо. Щупальце скрылось под водой, и «Ворон» устремился к берегу.

– Оно идет! – крикнул Соротки. – Разъяренное чудовище движется к вам, прямо к стапелю.

Один из солдат Росси стоял на наблюдательном посту на холме с другой стороны гавани:

– Нет, оно прошло мимо стапеля. Оно ударит здесь.

– Убирайтесь оттуда! – заорал Росси. – Бегите сюда!

Берни помнила, каково это – сидеть под обстрелом, тут невольно обделаешься, но когда снаряды обладают мозгами и гоняются за тобой – это что-то совершенно невообразимое. Левиафан обрушился на пляж. Чудовищный, кошмарный десант полипов хлынул на берег. Берни до сих пор не понимала, откуда берутся полипы – со спины левиафана или, может быть, из его задницы, – но их было чертовски много. Она встала позади линии гораснийцев и знаком приказала ветеранам Толлена приготовиться. Началась стрельба.

Но гораснийцы не оборонялись – они наступали.

– Я не могу, – внезапно произнес Бентен. – Не могу драться рядом с этими людьми.

Он поднял автомат. Целился он в полипов, но было ясно, что он не намерен прикрывать гораснийцев. Старые солдаты следили за ним и явно не собирались бежать туда, куда приказала Берни. На миг ей пришлось отвести взгляд от своих товарищей и других людей, стоявших перед ней.

– Бегом туда, куда я сказала, капрал! – рявкнула она. – Сейчас же!

– Мы не будем воевать вместе с ними. – Бентен отступал к дороге, чтобы обогнуть восьмерых гораснийцев. – Никогда. Пусть подыхают. Мы сами справимся.

Сейчас был самый неподходящий момент для неподчинения приказу.

– Отряд бродяг защищает гораснийский лагерь! – крикнула Берни. – И это после того, как гораснийцы поубивали их товарищей и бросили тела в лагере. Если они согласились забыть о мести, пока мы не перебьем полипов, то и вы тоже должны забыть. Это приказ.

Несколько полипов прорвались через линию обороны. У Берни не оставалось выбора. Она схватила Бентена за рукав и толкнула его вперед. Гораснийцы отступали, заманивая полипов в неудобное для боя пространство между домами.

– Стреляйте в этих чертовых тварей! – Берни знала, что обязана заставить их подчиниться. – Идите к чертовым гораснийцам или проваливайте с дороги и не мешайте нам. Быстро!Иначе я сама вас перестреляю.

– Ну, давайте, сержант, стреляйте.

Это были солдаты, такие же как она. Она могла только представить, через что им пришлось пройти в плену. Она знала, что такое ненависть и жажда мести: за один акт насилия она зарезала двоих человек, причем не просто казнила их. Они заслуживали этого. Но сейчас она сравнила свое унижение с неделями, месяцами, годамив гораснийском трудовом лагере, представила себе, каково это – смотреть, как твои товарищи работают из последних сил, умирают с голоду, и знать, что скоро ты последуешь за ними. Она не знала, какими словами просить старых солдат забыть об этом.

Но таков был ее долг.

– Ты это сделаешь, – произнесла она. – Потому что ты по-прежнему солдат.

Бентен взглянул на нее со смешанным выражением боли и отвращения. Берни была уверена, что он сейчас пошлет и ее, и гораснийцев куда подальше. Но он остановился, вернулся назад, на свою позицию, и открыл огонь.

Берни чувствовала себя ужасно. Но, подобно кровной вражде, примирение нужно было оставить на потом.