Текст книги "Пурпурные крылья"
Автор книги: К. Уилсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)
В это время мимолетные виденья, быстрее, чем Алек смог осознать, заполонили его разум, подталкивая его к тому, чтобы прижать ее к стене и вонзиться меж ее ног. Алек затвердел от представших зрительных образов. Нет, это не его образы, эти виденья принадлежали ей. Он смотрел, как ее глаза лихорадочно метаются туда-сюда под закрытыми веками. Неосознанно, девушка прогнулась под ним. Она грезила. При иных обстоятельствах он осуществил бы ее мечты без колебаний.
Радиоприемник с таймером показывал, что время близится к пяти часам. Алек почувствовал перемену в ее состояние и понял, что она просыпается. Радиочасы загудели. Таня застонала и вытянула ноги. Не отрывая от нее глаз, он поднялся и надел сапоги. Издав раздраженный вздох, она изо всех сил, с убийственным намерением ударила по нужной кнопке радио. Часы перестали гудеть. Алек застегнул рубашку. Таня перевернулась на правый бок. Алек накинул плащ. Повернувшись и открыв глаза, она подскочила, открыв рот от изумления.
* * *
– Алек? – она окинула взглядом спальню и устремила взор на балкон. Французские двери были открыты. Шторы грациозно колыхались под порывом холодного ветра.
Неужели она не закрыла двери вчера вечером?
– Эй! – она покачала головой. Как он смог попасть сюда? И тут Таня посмотрела на подушку рядом с нею. На ней явно проглядывалась вмятина от головы. Она с нежностью дотронулась до нее.
* * *
Позднее утром Таня пришла на работу на взводе. Ее раздражали мысли об Алеке. Она со злостью стучала по клавиатуре компьютера, печатая текст. Помощник окружного прокурора, проходя мимо нее, сделал ей комплимент. Она пробормотала ему что-то в том же духе. Ее мысли постоянно возвращались к сегодняшнему утру и прошедшей неделе. У нее возникало такое чувство, как будто она… она не в силах была выразить это словами. Таня проснулась с таким умиротворением, что ей вновь хотелось ощутить его. Ее сердце изнывало по тому чувству покоя. Она испытывала желание вновь пережить те ощущения окутывания и крепких объятий. Так прекрасно просыпаться, чувствуя это. Она никогда не чувствовала подобного за весь период своего взросления. Она всегда была единственной в семье, кто обнимал своих близких. Она никогда и не мечтала, что однажды это случится с нею. Должно быть, ей приснился сон.
Кого она дурачит?
Она скучает по нему. В этом вся проблема. Она скучает по тому, как он держал ее и пристально смотрел в ее глаза, искренне и с озорством. Прежде она никогда и ни к кому не испытывала подобного. Осознание этого потрясло ее до такой степени, что она напечатала сплошную линию на две строки во весь монитор.
Последний разговор ничего не объяснил и не рассеял ее страхов. Единственное, что было очевидно, это его потребность находиться рядом с нею. Так же, как и ей требовалось быть с ним. Может, она слишком торопилась. Может, ей следовало запастись терпением и не заострять внимания на его таинственности. Возможно, Мэтт все-таки был прав. Ее разум противоречил сердцу. Она ненавидела секреты. Секреты, причиняющие боль. Однако она тоже делает ему больно, потому что была не в силах постичь его тайны. Палка о двух концах.
Таня посмотрела на часы, висящие на стене у двери. Время подходило к одиннадцати. Она знала, что ей позвонит кто-то, нуждающийся в помощи, и она побежит сломя голову на подмогу.
– Ти, с тобой все нормально?
Она подняла глаза на Дорис.
– Нет, со мной не все нормально.
* * *
Через пару часов после работы Таня, одетая в шерстяные трикотажные брюки, однотонный комплект из вязаного свитера и жакета, длинное стеганое пальто и вязаную шапочку в радужную полоску, невзирая на очередную снежную вьюгу, храбро вышла на улицу.
Она приближалась к углу квартала, где находился приют «Открытые сердца». Наступила пора установить рождественскую елку для ребятишек, которые проживали там вместе с их матерями. Это был так называемый особо сладостно-горький день для детей и их родителей по раздельности празднующих Рождество. В некоторых случаях, отцы отбывали тюремное заключение. По большей части, ребятишки проведут время с матерями, а потом отправятся навестить отцов. После достижения четырнадцати лет Таня никогда не видела своего отца на Рождество или же на какой-нибудь другой праздник. Этим детям повезло.
Рождество чрезвычайно плохо сказывалось на женщинах, подвергшихся насилию в семье. Опасный период, насыщенный праздничным стрессом. Казалось, что число прецедентов растет. Вследствие этого Тане самой предстояло воспрянуть духом.
Она была в пяти домах от приюта, когда увидела, как из него выходит высокий мужчина. Она удивилась, кто бы это мог быть? Мужчины редко входили в приют, если только они не доставляли туда кого-нибудь. Она с интересом наблюдала за его походкой. Она была ей знакома. Он шел уверенными шагами. Рост мужчины был уникален. Неужели это он? Алек?
Неожиданно она поняла, что бежит к незнакомцу. Казалось, что он убыстрял шаг по мере ее приближения.
– Эй, подождите!
– Таня, давай уже сюда. Снаружи подмораживает.
Она прекратила бежать и посмотрела на Кристин, директора приюта. Таня нерешительно улыбнулась ей. Ее подловили на том, что она бегает за мужчиной. Она надеялась, что Кристин не станет ее расспрашивать о нем.
– Давай уже заходи, – повторила Кристин.
Не обращая на нее внимания, Таня стояла возле приюта и смотрела, как мужчина сел в машину. Таня знала, что при необходимости у нее довольно звонкий голос. Он уехал. Алек водил машину? Она никогда до этого не видела его за рулем, если, конечно, это был он. Она вошла в приют, закрыла за собой дверь, сняла пальто и шапку. Ее озадачил мужчина, покинувший приют столь таинственным образом. Она знала, что он слышал ее окрик. Таня поднялась по лестнице приюта.
– Кто это был?
– Кто?
Она собралась сказать «кто», когда шестеро детей пронеслись вниз по лестнице, как стадо бизонов. Схватив ее за руку, они втолкнули ее в гостиную. Подарки?Краем глаза она заметила мешок с выглядывающими из него красочными бумажными коробками.
* * *
Алек притормозил на обочине пересечения дорог, неподалеку от Метрополитен-музея [57]57
Метропόлитен-музей (англ. The Metropolitan Museum of Art) – один из крупнейших художественных музеев мира. Расположен в городе Нью-Йорк (США).
[Закрыть]. Он собрал всю свою силу воли, чтобы не развернуться и не кинуться к ней. При всем при этом ему все-таки удалось сделать это. Он ушел от нее размашистым, целеустремленным шагом, сел в машину и поспешил прочь, как… летучая мышь из преисподней.
Когда он услышал ее окрик: «Эй, подождите!» – это была музыка для его ушей, которую не смог заглушить даже снежный занос. Но это противостояние обессилило его, а его окружение было не намного лучше. Ему необходимо безоговорочно внести ясность в то, что Иона, как и Мэтт, называют одержимостью или же, другими словами, обескровливанием.
Он вздохнул, вынул ключ из замка зажигания, заблокировал руль и вышел из машины.
Проходя через квартал, он приметил на улице толпу и вспышки фотокамер. Женщина, одетая в блестящий, белоснежный шифон, и мужчина в сером фраке стояли на лестнице. Свадьба посреди зимы. Он обошел жизнерадостную толпу, не желая прорываться сквозь нее. Глубокая печаль перевернула всю его душу. А как бы выглядела Таня в свадебном платье? Он женился на ней в ее предыдущих инкарнациях, и пережитое было прекрасно. Он вспомнил синее платье, в которое она была одета, когда они обручились в Шотландии. Вычурное, довоенное, подвенечное платье, которое было на ней во время их свадьбы на острове Камберленд [58]58
Национальное заповедное морское побережье «Остров Камберленд». Находится на крупнейшем из островов Голден у Атлантического побережья Джорджии. Вдоль западной стороны острова проходит Береговой канал. Остров соединен с континентом маршрутом туристических катеров. Общая площадь – более 14,7 тыс. га.
[Закрыть]. Он встряхнул головой и снова вздохнул. Его воспоминания всегда возвращались к несчастным драмам, которые они совместно пережили. Только теперь они видятся в другом свете. Он зашел в тупик или был близок к тому. В ближайшее время он обязательно ей расскажет. Вечером ему предстояло отправиться на бал в Рокфеллер-центр, там он ей и откроется. Тогда уже не будет пути назад, никаких увиливаний, недомолвок и невнятного бормотания. Она должна знать.
Россия, 1570 год
Я отправился с визитом к моему кузену, российскому царю. Наша поездка несколько затянулась. Стояли морозы, а землю покрывали сугробы глубиной до одиннадцати дюймов. Густая пелена тумана обволакивала все в округе. У моего извозчика был орлиный глаз. Ничто не удержало его от поездки в Россию. Я восхищался пейзажами, которые смог разглядеть сквозь густой туман. Я погряз в воспоминаниях тех счастливых времен, когда будучи мальчишкой, мотался туда и обратно между Шотландией и Румынией. И тут я услышал пронзительный крик.
Я постучал по потолку экипажа. Мой извозчик притормозил, а я выскочил из экипажа, чтобы разобраться в чем дело. Я снова услышал крик. Он принадлежал молодой девушке. Почему такое юное создание находилось столь поздно ночью на улице? Я побежал в направлении ее голоса. Сейчас она уже молила о своей жизни. Я чувствовал чье-то присутствие, несомненно, это был вампир, к тому же женского пола. Ида! Моему деду не удалось урезонить ее странные вкусы. Я подбежал к ним, отдернул ее от девочки и отшвырнул к дереву. Я приказал девчонке бежать. Она послушалась меня. Я сражался с Идой. Она была сильна. Я с уверенностью мог сказать, что она недавно кормилась. Девочка была бы ее десертом, если бы я не подоспел вовремя. Я почувствовал, как ее ногти вонзились мне в руку; Ида пролила кровь первой. Эта бешеная сука испортила мне сюртук.
– Инфорсер или нет, ты все еще мой маленький кузен, – насмехалась она.
– И, по всей видимости, гораздо смышленее тебя, Ида, – ответил я, одновременно нанося удар тыльной стороной ладони.
Она упала лицом в снег. Не успел я забросить ее к себе на плечо, как из тумана показался экипаж. Скинув ее на сиденье рядом с собой, я продолжил свое путешествие в столицу.
Глава 9
– Сдачи не нужно, – Таня схватила сумочку и скользнула к двери.
– Эй, спасибо. Вы великолепно выглядите.
– Благодарю, – она закрыла дверь и припустила к зданию Рокфеллер-центра. Наступила ночь бала, и Таня готова была всю ночь напролет танцевать, есть, пить и постараться весело провести время. Таня поднималась в лифте на самый верхний этаж, где находился Радужный зал [59]59
Радужный Зал находиться в Рокфеллер-центре год Нью-Йорка. Располагается на 65-м этаже небоскреба и известен своим вращающимся танцполом и видом на весь город.
[Закрыть].
Она всегда ненавидела наряжаться и, касаемо одежды, предпочитала одеваться в деловом стиле из-за своей работы. Даже когда была подружкой невесты на свадьбе старшей сестры. От этой мысли скрутило желудок. Ее лучшая подруга Мия выходит замуж в июле следующего года. И что вероятней всего Таня будет подружкой невесты уже в третий раз. Упс!
Ох, да кого это заботит?Ей не хочется замуж. Она не хочет вновь связываться с человеком, который будет пытаться ее изменить. Папочка пытался перевоспитать мамочку. Она противилась и в результате, он послал ее в нокдаун. Здорово!Алек никогда не пытался ее изменить.
Несмотря на то, что ее отец бросил семью, мать вторично вышла замуж, а со временем и сестры обзавелись семьями, однако Таня до сих пор была не решительна относительно мужчин. Ее отчим был замечательным человеком, и он любил ее мать, но все же… Она частенько спрашивала у себя, как удалось ее сестрам совершить этот переход от малышей избитой матери до счастливых замужних женщин с детьми.
Решится ли она когда-нибудь на этот шаг?
Довольно забавно, что образ Алека преследует ее даже сейчас, спустя месяц после того как они расстались. Он по-прежнему вторгался в ее мысли в самое неподходящее время. Идя по улице и видя мужчину, ей казалось, что это был Алек. Сколько раз, стоя на кухне, она ловила себя на мысли, что поглаживает крышку заварника с пакетиком чая? Он прикасался к этой же крышке, когда заваривал чай для нее. Сколько раз она задавалась вопросом: неужели в то утро он лежал рядом с ней? Но ее грезы не могли компенсировать реальность. Ее воспоминания о нем были отчетливыми и ясными. Его голос, прикосновения, понимание и… его глаза. Эти глаза, – которые могут постичь тайны вашей души, – запомнятся ей на всю жизнь. Хотя бы это она знала наверняка.
Ели бы только ей не потребовалось, чтобы он доставил ее домой. Скорее всего, у него были веские основания не открывать ей своих секретов. Это было настолько очевидно, а она столь требовательно настаивала, чтобы он открылся ей… так что, его желание, чтобы она ушла, вполне объяснимо. Все, что ознаменовало его уход – это звук хлопающих крыльев.
Таня осмотрела себя в зеркальной стене. Красное вечернее платье с алой розой сзади было простого, но тем не менее изысканного кроя. Волосы, заплетенные в мелкие косички, гладко убраны и стянуты в узел. Туфли с открытым носком – удобные, как кроссовки. На самом деле, она не планировала танцевать сегодняшним вечером. Таня ненавидела танцевать с незнакомцами, испытывая при этом чувство неловкости. С Алеком она бы не почувствовала себя неуклюжей. Лифт звякнул, двери открылись в бальный зал.
Девушка отдала свое приглашение капельдинеру [60]60
Капельдинер (устар.) – служащий театра или концертного зала. Проверяет у посетителей билеты, указывает места и наблюдает за порядком (ныне – билетер).
[Закрыть]и осторожно двинулась по залу, избегая вращающейся круглой танцплощадки и ища взглядом своих коллег за восьмым столиком. Само собой, они все были с парами.
Зал был превосходно украшен, над танцполом нависала громадная хрустальная люстра. Стены из темного дерева украшали зеркальные панели. Высокие окна открывали изумительный вид на горизонт. В центре столиков стояли либо маленькие свечи в стеклянных стаканчиках, либо длинные в подсвечниках.
– Привет, Мэтт, Джон, Дэвид. – Она поцеловала их всех в щеку.
– Великолепно выглядишь, – произнес Мэтт.
– Спасибо, Мэтт. Смотрю, ты тоже «начистил перышки».
Действительно, его темная кожа мерцала в свете горящих свечей, а ямочка на подбородке привлекала взгляд. Его чернильно-темные волосы были гладко зачесаны назад, открывая лоб.
– Временами и нам приходиться блистать ради дам.
– Где твой напарник? – прошептала Таня. – Он все рыскает, пытаясь вынюхать несостыковки в моей истории?
– Сегодняшним вечером он самостоятельно патрулирует город. С твоей версией все в порядке. Не переживай.
Успокоившись, Таня заметно расслабилась.
– Спасибо.
Супруга Мэтта, Филиция, с любовью похлопала его по спине.
– Она пережила травмирующее событие. Не расспрашивай ее сейчас. Таня, ты прекрасно выглядишь.
– Спасибо, Филиция. Ты тоже. Боже мой! Похоже, это платье шилось специально для тебя.
Тут из-за столика встала Дорис и в свойственной ей манере устроила переполох.
– Как же я рада, что ты пришла сегодня. Я подслушала кое-какой слушок по поводу пожертвований для «Открытых сердец».
– И насколько же крупное пожертвование, мисс Всезнайка?
– Ти, сдается мне, что без меня ты бы вообще не ведала, что твориться. Некий миллионер пожертвовал денежную сумму, размер которой не разглашается.
– Что?
Дорис широко улыбнулась.
– Так точно, Ти. – Она скрестила руки на груди и уставилась на Таню: – Опять без кавалера?
– Дорис, а когда бы я успела найти кавалера?
– Да уж изыщи минуту, прежде чем твои яичники увянут!
Мэтт схватил ее за руку.
– Эй, Ти, потанцуем?
– Идем!
Рука об руку, они начали кружить по уже заполненному танцполу. Свободно держась с друг другом, они танцевали под джазовую композицию «Don’t Get around Much Anymore» на музыку Дюка Эллингтона и слова Боба Рассела.
– Как поживаешь в последнее время, Ти?
Она улыбнулась.
– Прекрасно и ни от кого не зависяще? – Мэтт крутанул ее. – Я слышал о ваших разногласиях с Алеком.
– Я едва не забыла, что вы знакомы.
– Он переживает за тебя. Дай ему шанс.
Кто-то толкнул ее локтем, когда Мэтт крутанул ее вокруг себя.
– Полагаю, что ты в курсе его секретов?
– Я в курсе почти всех их.
– Он заботился обо мне. Мы много времени провели вместе. Тебе не кажется, что ему следовало раскрыть мне своитайны? Ведь о себе я рассказала ему больше.
– Для него это не так просто.
– Мэтт, для меня это было тоже не легко, но я открылась ему.
Музыка утихла, и они прекратили танцевать, как и остальные танцующие пары вокруг них.
– Он печется о тебе и это должно что-то значить.
«Так оно и было. Так оно и есть. Но при всем при этом Алек не хочет говорить всей правды», – хотелось ей прокричать.
– Тайны причиняют боль, Мэтт.
Заиграла другая композиция, и Мэтт с Таней вернулись к столу. Он пригласил на танец свою жену и они удалились. Таня присела на свое место рядом с Дорис.
Дорис наклонилась к ней.
– Кто бы мог подумать, что ты умеешь танцевать, Ти. Если будешь чаще выходить на танцпол, то сможешь стать лучшей на нем.
Таня покачала головой и закатила глаза. Дорис была неумолима. Ей следовало стать адвокатом. Теперь она это могла себе представить: Дорис подвергающая перекрестному допросу подозреваемого и изматывающая оного бесконечными вопросами, пока у бедолаги не осталось бы никакого выбора, кроме как сознаться на скамье для дачи показаний.
– Таня, к нам кто-то идет, – прощебетала Дорис.
Таня проследила за взглядом Дорис – к их столику направлялся мужчина.
– К тебе идет горячий белый красавчик, детка, – прошептала Дорис.
Когда их глаза встретились, она почувствовала, как ее охватила дрожь. Они очень давно не виделись, но ощущения остались прежними.
Это был Алек… в смокинге.
Он выглядел удивительно высоким, выше своих 6 футов и 3 дюймов [61]61
Приблизительно рост составляет 1 м. 87 см.
[Закрыть]. Смокинг подчеркивал его зеленые глаза. Его волосы были подстрижены немного покороче и казались более непокорными, чем раньше. У него был властный вид и шел он со звериной грацией.
У Тани перехватило дыхание.
Наконец он подошел к столику и, взяв ее руку, поднес к губам.
– Не хотела бы ты потанцевать со мной? – произнес он и с нежностью поцеловал ее руку.
Таню пробрала уже знакомая дрожь, и она стала косноязычной.
– Я… Я…
– По-прежнему не в состояние придумать достойный ответ? – Его поддразнивания опять застали ее врасплох. Мужчинам еще никогда не удавалось заставать ее врасплох, и она задавалась вопросом: нормально ли это?
Состроив гримаску, Таня позволила ему отвести себя к танцполу.
Сблизившись вплотную, они медленно танцевали под песню, которую она не могла узнать. В его объятиях она ощущала себя непринужденно. Ей ужасно их не хватало. В каждую из тех ночей, когда она оплакивала смерть Лидии, Алек был рядом и поддерживал ее. Таня неуверенно окинула взглядом другие танцующие пары вокруг них.
– В этом платье и с огнями зала, мерцающими в твоих волосах, ты прекрасна.
От нежности в его взгляде она потеряла дар речи. Таня не могла найтись с ответом и вымолвить хоть слово, но существовали вещи, о которых нужно было непременно поговорить, и она всецело сосредоточилась на этой задаче.
Таня торопливо заговорила, опасаясь, что он не захочет выслушать ее извинения:
– Я сожалею о том, что произошло ранее.
– С того момента прошел уже месяц.
Тридцать дней и шесть часов, не считая той ночи, когда он спас ее от пули и когда бежал от ее окрика тем снежным вечером.
– Как ты поживал с тех пор, как мы расстались друг с другом? – спросила она.
– Нормально, – со вздохом произнес он. – Нет, это ложь. Я… я скучал по тебе, Таня. Мне не хотелось оставлять тебя одну тем утром. Я хотел остаться, но не мог. Я причинил тебе боль.
– Это я сделала тебе больно, – печально произнесла Таня.
– Мы сделали больно друг другу.
В этом был весь Алек – ошеломляюще правдивый, когда ему это требовалось или же хотелось таковым быть.
– Это было моей ошибкой. Мне следовало быть с тобою откровенней. Мне бы хотелось наверстать все те упущения сейчас.
Она посмотрела на него с изумлением. Он готов ответить на все ее вопросы?
– Встретимся на балконе через пять минут, – прошептал Алек ей на ухо.
Таня согласно кивнула и покинула его объятия.
Оглядев толпу и не заметив, чтобы кто-то обратил на них внимание, Алек отправился на балкон с намерением присоединиться к Тане.
* * *
Пристально посмотрев на Таню, Алек закрыл за собой дверь. Он не знал, что сказать. Ее шрамы зажили без образования рубцов. Бледность кожи, проступающая во время исцеления, пропала сама по себе, уступив место здоровому смуглому цвету. Даже в темноте, ее кожа светилась.
Таня стояла к нему спиной, но она осознавала, что Алек находится позади нее.
Наконец, она повернулась к нему.
– Что ты здесь делаешь?
– Я приглашен. Мне не чем было заняться, поэтому я и пришел. Увидеть тебя здесь – приятная компенсация. – Его ярко-зеленые глаза одобрительно оглядели ее. – Ты великолепно выглядишь в красном.
– Спасибо. Так как ты поживал?
– Это я должен спросить тебя об этом.
– Еще раз спасибо за то, что спас мне жизнь. Кажется, я уже неоднократно выражала тебе свою признательность. Я не знаю, как отплатить тебе.
Алек приблизился к ней поближе и тыльной стороной ладони погладил ее по щеке. От соприкосновения с Таней, каждый нерв в его теле зашелся в пронзительном крике боли. Он знал, что то же самое происходит и с ней. Тане казалось, что ее кожу покалывает в том месте, где он дотронулся до нее. Алек по-прежнему ее хотел, и этого мимолетного сокровенного прикосновения для него было мало.
– Видеть тебя здоровой и цветущей – с лихвой окупает все.
– Алек, ты уверен, что хочешь мне все рассказать?
– Струсила?
– Возможно. Очевидно, ты должен сохранять свои секреты в тайне.
– Я должентебе рассказать. Господи, с чего мне начать? Это довольно сложно, когда так долго хранишь свои секреты при себе. – Он глубоко вздохнул. – Я – ва… – Алек настороженно поднял голову. Он закрыл глаза, надеясь, что сможет задержать официанта на пятнадцать минут. Но нет, этот парень был преисполнен решимости как следует выполнить свою работу сегодняшним вечером. – Черт побери! – тихо выругался он.
Таня ошеломленно посмотрела на него.
– В чем дело?
– Должно быть боги сегодня против меня. Дверь вот-вот откроется.
Появился застенчивый белокурый молодой человек.
– Господин Синклер, вас ждут на подиуме, – сообщил официант.
Алек наблюдал за выражения Таниного лица, на котором удивление сменилось недоумением. Она до сих пор еще не поняла этого. Он обратил свой мрачный и непостижимо-пристальный взор на официанта.
Официант, почувствовав себя неловко под гневным взглядом Алека, поспешно извинился и ретировался.
Алек взглянул на девушку с сожалением и провел рукой по своим полночно-темным волосам.
– Долг зовет. Я бы хотел, чтобы ты узнала об этом иначе.
Она искоса взглянула на него.
– О чем ты?
Он замешкался с ответом на этот вопрос.
– Еще один из моих секретов. Давай войдем.
Слегка придерживая ее за локоть, Алек провел ее через балконную дверь, и они вошли в Радужный зал.
Она следила, как он, прорезая толпу, пробирается к подиуму. Конферансье объявил его имя. Алек пожал ему руку и представился публике.
Произнося речь для публики, он не отводил взгляда от Тани. Она почувствовала, что это заставляет чувствовать ее радость наряду с головокружением. Она была очарована. Но когда он упомянул о двух миллионах долларов для приюта «Открытых Сердец», у нее оборвалось сердце.
Она услышала, как возбужденно зашумела окружающая ее толпа.
– Вы слышали о нем?
– Он богач?
– Я видел его фото в газетах.
– Он никогда не появляется на людях.
– Великодушный филантроп.
У Тани от удивления отвисла челюсть. Так он и есть тот самый богач, на которого намекала Дорис? Ее разум не мог осилить услышанного. Для приюта это было просто замечательно. Детям необходимо тепло. Бойлерные трубы в последнее время барахлили. Машина для перевозки женщин нуждается в капитальном ремонте. В спальнях требуется косметический ремонт, а в кухню нужны новые шкафы… неужели благодаря ему все это возможно?
Таня с недоверием покачала головой. Ей показалось, что она сейчас упадет в обморок. Она пробралась через толпу и выбежала из комнаты.
Алек позировал для фотографов, когда заметил, как Таня выбегает из зала. Он устремился вслед за ней, оставив распорядителя церемонии с недоумевающим видом. Вся аудитория в унисон устремила взгляды вслед убегающему Алеку.
Он увидел, как она пробежала по вестибюлю и завернула за угол.
Таня уже приблизилась к лифту, когда он схватил ее за запястье, не позволяя ей двинуться с места. Она с яростью взглянула на него. Изначально для нее явилось потрясением, что он коснулся ее. Ощущение было приятным, но она не могла пошевелить рукой. Хватка Алека была подобна стальному захвату, и она не смогла бы избавиться от нее, даже если бы постаралась.
Он прислонился поближе и прижался губами к ее уху:
– Сбегание от меня, у тебя уже вошло в привычку, не правда ли?
От движения его губ рядом с ее ухом, Таню охватил упоительный трепет.
Она развернулась и увидела его нахмуренное лицо.
– Я жила в твоем доме месяц и ты не мог мне ничего рассказать? Вместо этого, я выслушиваю от своей всезнающей сослуживицы, что ты пожертвовал два миллиона долларов на приют «Открытых Сердец». Ведь это не то, что ты скрываешь?
– Да, это еще не все. Если ты прекратишь сбегать от меня как Золушка, то я, пожалуй, смогу тебе все объяснить.
– Хорошо, у тебя есть две минуты на объяснения. – Она занесла палец над кнопкой вызова лифта. Таня чувствовала его нерешительность и не собиралась стоять здесь и позволять ему дурачить себя и дальше. Она нажала кнопку. – Доверие тяжело дается, не так ли? Спокойной ночи, Алек.
* * *
Таня вернулась домой, к своей спокойной и размеренной жизни. Она яростно стерла с лица и с тела косметику. Приняла душ, натянула ночную сорочку и выключила свет. В течение нескольких часов сон ускользал от нее. Она ворочалась в постели, размышляя об Алеке и о том, как он одурачил ее. Она вновь перевернулась на бок, но на этот раз лицом к французским дверям. Откинула косички с щеки и уставилась на дверные занавески, припоминая, откуда она их взяла. И тут, за балконными дверями, проскользнул силуэт, чье очертание было искажено из-за штор.
Она снова моргнула и на этот раз оноказался стоящим перед ней за дверями. Она испугано села в постели, пытаясь понять, кто это. Вроде бы очень высокий и… с крыльями? Таня включила светильник на противоположной стороне кровати, а затем юркнула назад. Он исчез.
Таня вскочила с кровати и, забыв про одежду, открыла двери. Она осмотрелась по сторонам.
– Алек? – прошептала она и покачала головой, при этом чувствуя себя глупой и доведенной до отчаяния. С какой стати он появился бы на ее балконе? Да и как бы он оказался на балконе, не войдя через парадную дверь? А как он забрался на ее балкон той ночью? Да как ему вообще удается делать все то, что он делает?
Балкон был небольшого размера, так что, при всем желание, кто бы то ни был, он не смог бы остаться незамеченным. Таня пришла к выводу, что, скорее всего это лишь игра ее буйного воображения в результате нервного перенапряжения. Она вернулась в постель.
* * *
Запрокинув голову и закрыв глаза, Алек прислонился к балюстраде балкона. Его разбирала злость. Он хотел поохотиться.
Тучи начали сгущаться; небо потемнело. Алек вдохнул влажный воздух – небеса собирались разразиться дождем. Его овевал прохладный ветерок.
Он слетел с Таниного балкона, не заботясь о том, что его может кто-нибудь увидеть. Пролетел над Проспект Парком, Гранд-Арми-Плаза, выполнил разворот налево над Нью-Йоркской Методистской больницей. Улицы были пустынны. Все магазины на Седьмой авеню были закрыты. Гостеприимная «Пицца Парлор» была еще открыта, но ему хотелось иного рода пищи. Пищи жидкой разновидности.
Алек слышал разговоры о серийном насильнике, нападающем в этой части Бруклина. Последний раз его видели в Боэрум Хилл. Каковы шансы, что он где-то поблизости? От движения воздуха Алек чувствовал легкое покалывание. Он ментально прощупал район Бруклина. «Отлично!», – подумал он про себя. В атмосфере ощущалось беспокойство. Вибрирующий гул опасности. Зависнув на углу перед пиццерией, он выжидал. Пошел мелкий моросящий дождь.
Булыжники, выступающие над мостовой, блестели от измороси.
Немного погодя Алек расслышал мысли извращенного сознания и последовал за ними. Он пролетел над Флэтбуш-авеню, миновал здание Уильямсбург банка. Его разум ушел далеко вперед тела, оставляя позади здания и одиноких прохожих, направляющихся домой или в иные места. Он расслышал женские рыдания и сосредоточил свое внимание исключительно на них, отрешившись от всего иного. Плач становился все четче. И причиной этих слез была его «еда», терзающая ни в чем не повинную женщину, которая направлялась домой после работы. Она работала медсестрой в больнице Коббл Хилла, и у нее только что закончилась смена в родильном отделении. Изнуренная женщина, соскучившаяся по своим детям.
Алек услышал, как насильник толкнул женщину на что-то шаткое и металлическое.
– Сука, ты всегда плохо себя вела. Ты никогда не была леди. Ты постоянно предлагала им это.
– Я не знаю о чем вы говорите. Я не знаю вас.
«Курт, – в голове мужчины раздался незнакомый голос, – положи нож».
– Ты решила надуть меня, сука?
– Пожалуйста, – всхлипнула женщина. – Я просто хочу вернуться домой к своей семье. Понимаете?
Алек слышал кипение крови в венах мужчины и видел переплетение вен вокруг его быстро бьющегося сердца. Эта картина вызвала у Алека слюнотечение. Он чувствовал безудержный голод.
– Курт, отпусти ее и подойди ко мне. – Его голос был умиротворяюще-завораживающий и насильник не смог устоять.
Курт развернулся и уставился в сверкающие зеленые глаза скрытые тенью. Казалось, что глаза плыли к нему во мраке. Жертва Курта еще с минуту рыдала, а затем тоже обернулась.
Теперь Курт таращил глаза прислонившись спиной к воротам.
– Курт, ты был плохим мальчиком, – произнес Алек, пригрозив ему пальцем. – Ты действовал без разбора. – Он протянул руку и, схватив мужчину за горло, приподнял от земли на шесть дюймов. – Я не могу позволить тебе творить бесчинства, – губы Алека неприятно изогнул ись.
Прижимаясь спиной к воротам, женщина подобралась к небольшой лужице, в которую был выброшен ее бумажник, подняла его и крадучись отошла.
В воздухе вокруг них распространился затхлый и едкий запах мочи. Отвратительный смрад ударил в нос.
– Дай бог, чтобы это жидкое золото не оказалось на моих ботинках, Курт. – Алек глянул вниз – его ботинки промокли. Он тяжело вздохнул. – Ты хотя бы догадываешься, сколько они стоят?
Женщина, замерев на месте, смотрела на развернувшееся перед ней действо, – которое должно было обернуться ее изнасилованием, – и своего потенциального насильника со склоненной на бок головой. Голова ее спасителя чувственно склонилась над насильником. Она расслышала прихлебывающие звуки. Затем, мужчина отступил, а Курт рухнул на землю безжизненной кучей. Женщина смотрела, как ее спаситель вытер рот и быстрым шагом направился к ней. Она вцепилась в свой бумажник; в ее глазах сверкали паника, беззащитность и потрясение.
– А чтобы вы сделали, если бы вам кто-нибудь испортил пару туфель за тысячу долларов?
Рот женщины открылся от изумления.
– Вы в порядке?
– Д-да.
Алек замедлил ее сердцебиение, доведя его до свойственного ей нормального ритма.
– Вы пойдете домой к своим детям и запомните лишь то, что вы просто вышли с работы и направились домой.
