Текст книги "Пурпурные крылья"
Автор книги: К. Уилсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)
Вместо ответа она погладила его по скуле.
– Я не в силах отнять от тебя свои руки.
– И не надо, – ответила она.
– Мы созданы друг для друга, – проговорив это, он проскользнул пальцами внутрь нее и начал потирать ее чувствительную точку. Девушка тяжело задышала, ее мышцы напряглись вокруг его пальцев, и она достигла оргазма, содрогаясь всем телом в сладострастных конвульсиях. – Наши тела созданы друг для друга. Мы подходим друг другу… – На этих словах он устроился меж ее ног и одним мощным толчком полностью вошел в нее. – …идеально.
Для более глубокого проникновения, Таня приподняла обе ноги. Он накрыл ее грудь огромной ладонью и обхватил губами сосок, посасывая его и дразня языком. Она теряла голову от ощущений. Жар от ее груди переместился туда, где их тела слились воедино. Стеная, она покорялась каждому его толчку и трепетному поцелую. Заниматься этим сейчас, когда над ними нависла угроза в лице его дяди, было чистым безумством, но он заставил ее обо всем позабыть, наполнив негой и… любовью.
Таня почувствовала, как его желание возрастает все с большей силой при каждом новом толчке. Алек поднял голову, черты его лица были искажены страстью и тысячью других чувств, завладевших всем его существом. Неожиданно, он посмотрел в ее орехово-карие глаза. Не отвернувшись и не опустив глаз, она смело встретила его взгляд. Он медленно вошел в нее, и они слились воедино, мужчина и женщина, в древнем и вечном ритме, которому послушны, охваченные страстью люди. Напряжение внутри нее нарастало, бисеринки пота усеивали лоб. Она опустила ноги пониже, и свела щиколотки у него за спиной, делая его проникновение более глубоким.
С неимоверной ловкостью, Алек изогнулся и, захватив ртом ее сосок, глубоко вошел в нее.
Таня обхватила его стиснутые ягодицы, стараясь с каждым толчком, притянуть его еще ближе к себе. Она наслаждалась ощущением его напряженных твердых мускулов под ее руками. Ей нравилось, как его мускулистая грудь при каждом толчке трется об ее шелковисто-гладкие груди. Это было очень эротично. На этот раз уже Таня нашла его сосок и лизнула.
Алек пришел в неистовство и, с силой сжав ее ягодицы, глубоко вошел в нее. Закрыв глаза, девушка отрешилась от всех других ощущений, чтобы в полной мере насладиться им. Она ничего не слышала из-за треска поленьев в камине. Он все глубже погружался в ее влажное лоно, убыстряя темп. Она открыла глаза и увидела его искаженное страстью лицо. Ей не хотелось, чтобы это заканчивалось.
– Внутри тебя, я словно обретаю мир и покой.
Ее душа возликовала.
Алек поднял голову и заглянул ей в глаза.
– Не отчаивайся, я не забыл об этом… – Открыв рот, он собственнически впился в ее артерию во второй раз.
Ощущение того, как его зубы впились в ее шею и вытягивают из нее кровь, было просто невероятным. Помимо того, как он насыщается ею, Таня больше ничего не чувствовала. Напряжение все росло и росло, пока она не зашлась в крике и не стала конвульсивно сжиматься вокруг него. Алек излился в нее, не прекращая глотать живительный нектар. После чего он рухнул на девушку, уткнувшись лицом во влажную ложбинку между грудей.
Сладко потянувшись, Таня начала играть с его волосами, продлевая те ощущения, которые он ей даровал. Она была преисполнена удивительным чувством цельности и правильности.
Я тоже.
От его манеры общения, от той тесной внутренней взаимосвязи, которая между ними установилась, Таня лениво улыбнулась.
Алек обнял ее и перекатил так, чтобы она оказалась сверху него. Таня поцеловала его, покусывая губу и играя с языком.
– У тебя настолько твердые мышцы, что причиняют боль, – сказала она в промежутке между поцелуями.
– Надо было раньше сказать…
Она прижала палец к его губам, чтобы заставить замолчать, и проговорила:
– В хорошем смысле.
Вдруг она увидела, как в его зеленых глазах промелькнула страшная мучительная всепоглощающая боль: он вспомнил, что их время, возможно, подходит к концу. Ее терзали те же мысли и… страхи. Они понятия не имели, сколько времени им отведено. Переживут ли они следующие несколько часов? Дней? Но она не теряла веры.
– Алек, вопреки всему, верь.
– Раньше, я придерживался этого пути.
– Нет, не как раньше, у меня предчувствие, что нынче все будет по-другому.
* * *
На следующий день, Таня пришла на работу грустной и лишенной сил. Она метнула взгляд на часы и, понимая, что ее время стремительно уходит, желала повернуть его вспять. Она хотела быть с Алеком, в объятиях его сильных рук, хотела ехать с Дорис в лифте, смеясь и болтая. Она перебирала в уме последние события: дергающийся и застрявший между этажами лифт; ее сестра, атакованная этим монстром. Прошедшая неделя была богата на события.
Таня посмотрела на рабочий стол Дорис, сейчас занятый временным секретарем. Ей нужно позвонить ее мужу и узнать, как у Дорис дела.
Она проваландалась с клиентами весь день и отправила кучу «двести девятых» на вторичный пересмотр. Сегодня был День Святого Валентина и раздача «колотушек» началась раньше обычного. Приюты на эту ночь были набиты битком. Очевидно, сегодня, разгневанные мужья и любовники «сэкономят» на своих «колотушках» – ведь лучше растянуть их на два дня, а не выдавать все разом за один.
Алек не упоминал о празднование Дня Валентина, вместо этого, она получила от него две дюжины роз и открытку. Так мило с его стороны. Ей годами не оказывали подобного внимания и так не ухаживали. Как же ей недостает занудных расспросов Дорис… Таня надеялась, что та скоро вернется, она скучала по ней.
К половине шестого, она уже была готова закончить свой трудовой день. К тому времени на ее столе стояло пять чашек кофе, и она то и дело потирала разламывающийся от боли лоб. Попрощавшись с временно нанятым сотрудником, Таня уже было направилась на выход, но увидев двух девушек входящих в офис, задержалась. Они выглядели как девчонки-готы в своих кожаных платьях отделанных кружевом и с темными волосами. Одну деталь в их внешнем облике Таня отметила особо: их бледную кожу.
Таня показала жестом, чтобы они подошли к ней. Обе девушки держались за руки. Одна девушка выглядела очень напуганной и заторможенной, другая выглядела поуверенней.
– Что я могу сделать для вас?
– Меня зовут Пэм, а это Кейтлин.
Их имена прозвучали вполне обычно, как персиковый пирог с толстой корочкой, однако у Тани тот час появилось ощущение неправильности происходящего.
– Мою подругу Кейтлин избил ее бойфренд.
Таня видела синяки, они выглядели вполне правдоподобно, так откуда же это щемящее чувство предчувствия беды? Все дело в их бледной-пребледной коже. И их анемичный вид не следствие использования косметики.
– Во-первых, насколько сильно он избил тебя? Я имею в виду – не нужно ли тебе обратиться в больницу?
– Ой, ну что вы! Ей не нужно в больницу.
– Я знаю, что ты беспокоишься за нее, но мне бы хотелось услышать это от Кейтлин. Кейтлин?
Девушка отрицательно покачала головой.
– Сейчас суды закрыты, но мы можем пойти в полицейский участок и получить временный судебный запрет. Ты хотела бы этого, Кейтлин?
По щекам девушки заструились слезы. От ее вида у Тани защемило сердце. Ее глубоко ранило, что столь молоденькая девчушка, уже подверглась такому избиению. Как же ей вновь научиться кому-нибудь доверять?
– Послушай, ты не заслуживаешь быть избитой. Ни на одну женщину никто и никогда не должен вот такподнимать руку.
Девушка не отвечала. Таня коснулась руки Кейтлин, та была ледяной на ощупь. Она отдернула руку и, окинув взглядом обеих девушек, медленно встала. Девушки переглянулись.
– Я же говорила, не позволяй ей прикасаться к тебе. Теперь она в курсе, а мы будем мертвы.
Опрокинув стул, Таня побежала к стеклянным дверям, но ей пришлось резко остановиться – перед ней возникла Памела.
– Послушай, мне жаль, что нам придется это сделать, но если мы ослушаемся, он нас убьет. – Девчонка горько усмехнулась. – Мы уже мертвы. Я больше не чувствую биения своего сердца.
Таня ударила Памелу кулаком в лицо. Девушка упала навзничь, а затем, словно управляемая ниточками невидимого кукловода, поднялась и подалась вперед.
– Послушай, неужели так необходимо все усложнять?
* * *
Алек сидел в машине, поджидая Таню возле здания ее работы и постукивая руками по приборной панели в такт воображаемой песни. Неожиданно, он почувствовал ее страх, словно тончайшие иголки обожгли электрическим током кожу.
* * *
Размытым пятном, Кейтлин метнулась к Тане и толкнула ее на стеклянные двери. От удара стекло на дверях разбилось вдребезги, осколки разлетелись по всей комнате. В оглушенном состоянии Таня лежала какое-то время на спине, а затем, заставив себя собраться, поднялась и побежала по коридору. В ушах звенел невыносимо громкий стук ее высоких каблуков. Они могут выдать ее. Скинув туфли и схватив их в руки, она подбежала к лифту и нажала кнопку, двери открылись.
* * *
Девчонки завернули за угол и остановились, увидев, как Таня вбегает в лифт.
– Третий этаж. Давай на лестничный марш. – Они сбежали по лестнице и остановились перед лифтом, ожидая, когда откроются двери.
– Что за?.. – На полу лифта валялась пара туфель. Услышав как хлопнула дверь, они ринулись за угол.
У Тани практически не было выбора. Она не могла им противостоять, они были очень сильны. Впрочем, было одно место, куда она могла убежать.
* * *
Алек вбежал в вестибюль здания, петляя между вымотанными юристами и секретарями.
– Сэр? Сэр?! Эй, приятель, ты должен отметиться в книге посетителей, – прокричал сотрудник службы безопасности. – Эй, дружище! – он нажал кнопу под столом и побежал следом за ним.
Почувствовав мимолетный проблеск Таниных мыслей, Алек бросился к лестнице. Она держала свой путь в кафетерий. В этот момент охранник схватил его за пальто. Алек обернулся и заставил мужчину посмотреть на него.
– Усни.
Словно поломанная и выброшенная за ненадобностью кукла, охранник как подкошенный рухнул на пол и захрапел. Алек положил спящего мужчину поперек дверного проема в качестве баррикады.
* * *
– Куда это она направляется?
– О, Боже. В кафетерий? – Они пробежали через вращающиеся двери кафе.
– Таня, где ты?
– Ты не можешь вечно убегать. Ты устанешь.
Кейтлин похлопала Памелу по плечу, указывая на кухню. Обе девушки со сверхъестественной ловкостью в унисон перепрыгнули через стойку раздачи и приземлились на кафельный пол.
Таня спряталась в выдвижном ярусе сервировочной тележки. В отражении формового листа ей были видны обе девушки. Она сдерживала дыхание, стараясь не делать слишком глубоких вдохов и выдохов. Прожив с Алеком какое-то время, она узнала, что у вампиров настолько обостренный слух, что им было слышно, как муха летит. Ей нужно быть тише воды, ниже травы.
В кухне стояла полная тишина. Мертвая тишина.
Неожиданно, тишину нарушил звон кастрюль и звук падающего тела.
– Мой дядя послал двух девчонок, чтобы повысить свои ставки?
Это был Алек.
– Он заставил нас. О, Боже… Отпусти нас.
Таня вышла из своего укрытия и увидела Алека, удерживающего девчонок за горло.
– Алек, их на это подбил Раду.
Он не обратил внимания на ее слова.
– Только Раду и никто более?
– С ним была женщина. Она создала нас.
Таня приблизилась к трем вампирам.
– Ее звали Иона?
– Да, это она. Вы не могли бы опустить нас, пожалуйста?
Алек посмотрел через плечо на Таню, убедился, что она в целости и сохранности и приближается к нему. Его захлестнуло облегчение – она была в порядке. Тут он заметил, как на ее лице появляется выражение испуга, и страх вновь пополз по его коже.
На этот раз она боялась не за себя, а за него.
Он резко переместился вправо, но не достаточно далеко – меч пронзил плоть и легкие, в дюйме от его сердца. Из раны брызнула кровь, заливая его голубую рубашку. Девушки, которых он удерживал за горло, были забыты, и сейчас они во всю прыть уносили ноги из кафетерия.
Таня пронзительно закричала, спустя пару секунд к ней присоединился другой вопль. Это кричала Ионы.
– Ты не посмеешь его убить! – Иона двинула кулаком Раду в челюсть. Он пошатнулся и с силой отшвырнул ее, она отлетела назад и, не в силах противостоять силе, сосредоточенной в его руках, врезалась во что-то спиной и ударилась затылком.
Раду вытащил меч из тела Алека и он рухнул, как та пресловутая марионетка, чьи нити были безжалостно оборваны.
Раду яростно замахнулся мечом, как киркомотыгой.
– Не убивай его. Я пойду с тобой, только не убивай его, – не дрогнувшим голосом произнесла Таня, однако внутри у нее все содрогалось от страха. Ей никогда не позабыть этой картины – сраженный наповал Алек. Никто не сможет выжить после такого удара. От осознания того, что он мертв, ее сердце пронзила острая боль, и в следующий миг оно разлетелось на сотни тысяч осколков, острыми шипами раздирая в клочья душу.
– Да, ты по доброй воле отправишься со мной. Нас ждет долгое путешествие.
Таня подошла к нему, Раду обхватил ее за талию и они исчезли в водовороте теней.
* * *
Иона чувствовала, как к ее конечностям начинает возвращаться чувствительность. Последнее, что она помнила, это как меч входит в грудь Алека. Она приподнялась и села, огляделась вокруг себя и увидела Мэтта с Луизой, сидевших возле тела Синклера. Иона метнулась к ним.
– Жив ли он?
– Жизнь в нем еле теплится, благодаря тебе, Иона.
Она увидела, как Мэтт закрыл глаза, и тело Алека поднялось в воздух.
– Направляй меня. Я не могу одновременно сконцентрироваться на Алеке и смотреть куда иду, – сказал он Луизе.
– Конечно. Это моя вина, что он едва жив.
Преодолев два лестничных пролета, они услышали рев полицейских сирен.
– Там есть черный выход.
Мэтт развернулся и последовал за ней, удерживая Алека в воздухе. Луиза завершала процессию, чтобы прикрыть их в случаи обнаружения полицейскими, действующими из лучших побуждений. Однако до сих пор в их поле видимости не появилось ни одного копа. Да и Мэтт с Ионой, обутые в туфли, старались бесшумно скользить по полу, так чтобы не было слышно звука их шагов, а Луиза вообще шла босиком.
– Нас окружают полицейские. Я отвлеку их внимание и встречу тебя в пентхаусе, – сказала Луиза Мэтту.
– Будь осторожна, – ответила Иона.
Едва дослушав ее, Лу припала к полу, приняв полусидячее положение. Ее руки искривились, став меньше размером; сквозь поры кожи пробился мех; из костяшек пальцев вылезли когти; позвоночник вздыбился, а в районе крестца отрос хвост; лицевые кости вытянулись в морду, а на пасти появились усы; уши стали больше и заострились кверху, они поднимались и опускались, прижимаясь к мохнатой голове. В волчьем обличии, передвигаясь прыжками, она исчезла из поля их видимости.
Притихнув, Мэтт с Луизой прислушивались к звукам переполоха, который она вызвала среди полицейских. Затем они продолжили пробираться к черной лестнице, беспрепятственно спустились вниз и выбрались наружу через запасной выход здания.
– Обойди спереди, забери машину и вернись за мной сюда.
Она послушалась Мэтта. Иерархия между ними изменилась кардинально.
Иона открыла дверцу машины, не пошевелив и пальцем. Проливной дождь послужил идеальным прикрытием. Никто не обратит внимания на то, чем они занимаются. Иона завела машину и вернулась за Мэттом, поджидающим ее позади здания.
Мэтт разместил Алека на заднем сиденье. Иона пересела назад и положила его голову к себе на колени. Мэтт ехал так быстро, как только мог, не нарушая дозволенной скорости.
Они припарковались в подземном гараже и устремились в лифт, чтобы добраться до пентхауса. Как только Иона открыла входную дверь квартиры Алека, они принялись за работу.
Алека осторожно опустили на кушетку. Мэтт побежал по лестнице на второй этаж за аптечкой. Он вернулся с ней и кипой полотенец в руках. Иона уже успела снять с Синклера рубашку. На колотую рану было страшно смотреть – зияющая дыра, из которой беспрестанно хлестала кровь. Для того чтобы вернуть Алека в нормальное состояние, в него потребуется влить кровь десятерых человек.
* * *
Словно издалека, сквозь всю суматоху и волнения, до Алека доносились их голоса.
Видок у него был не ахти какой, и ему не хотелось оставаться сторонним наблюдателем, следящим за действиями Ионы и Мэтта, чьи усилия были направлены на сохранения его жизни. На этой мысли, он оказался на ступеньках своего бывшего особняка. Стоял прекрасный день. Деревья шелестели на ветру, а дети играли в классики во дворе. На гранитных ступенях Метрополитен-музея [87]87
Метропόлитен-музей (англ. The Metropolitan Museum of Art) – один из крупнейших художественных музеев мира. Расположен в городе Нью-Йорк (США).
[Закрыть]расположились миллионы людей, кушая, болтая и фотографируясь. Алек чувствовал умиротворение, свободу и жизнерадостность. Вдыхая свежий воздух, он не чувствовал себя обремененным долгом или любовью. Он лучезарно улыбнулся, увидев, как таксист дождался зеленого света. Развернувшаяся перед ним сцена казалась такой знакомой. И тут он вспомнил, что ему знакома подобная манера вождения – так ездил его дед.
Кто-то коснулся его плеча.
– Почему бы тебе вкратце не рассказать мне?
У Алека так долго не было видений. На его языке вертелось множество незаданных вопросов.
Он начал свое повествование.
* * *
Иона с Мэттом работали не покладая рук, чтобы остановить кровотечение Алека. Время от времени, пока Мэтт зашивал рану, Иона кидала взгляды на лицо Синклера. Он казался таким спокойным, его лик был прекрасен в своей неподвижности. Ее поразило, сколь сильно они с Раду похожи друг на друга: те же волнистые волосы эбенового цвета, те же черты лица и форма глаз, за исключением их цвета. У Алека глаза были бледно-нефритовые, а у Раду фиалковые. Глаза Алека искрились теплом, а у Раду холодным, сребролюбивым блеском.
Она уселась на пол и бездумно уставилась в пространство, прекрасно понимая, что если Алек еще не издал указа о ее смертной казни, то непременно сделает это, если поправится.
– Иона, очнись. Ты мне нужна.
* * *
– Дедушка? – его голос отразился эхом и прозвучал незнакомо. – Ты хочешь услышать о твоих похоронах?
– Да, расскажи мне, пожалуйста.
– Это будет болезненно, даже для тебя.
– Посмотри, где мы находимся. – Он взмахнул рукой в мелодраматичной манере. – Расскажешь мне?
– Хорошо. – Он рассказал ему историю о том, как получил известие, а еще о том, каким он был надломленным и потерявшим жизненный стержень после похорон. Он ничего не пропустил, давая волю чувствам и не скрывая сколь силен его гнев.
– Ты разгневан.
– Ты умер для меня, а кроме того мне пришлось возложить на себя груз всей ответственности за Королевство. А это многовато для того, что можно было бы освоить за один день.
– Мне жаль, что все так вышло.
– Да, мне тоже.
– Мне жаль, что ее вновь забрали.
– Я верну ее.
– Я не ожидал возвращения Раду, – произнес Бакр.
– И вновь, благодаря тебе, мне приходится самостоятельно решать, что делать с Раду.
– Я знаю, у меня были слабости и недостатки, но он мой сын, моя плоть и кровь, как и ты. Я мог… Нет, я не мог этого сделать. По крайней мере, у тебя вновь есть Констанс.
Алек уронил голову на скрещенные руки, гадая, почему не ощущает касания волос о кожу.
– И хотелось бы мне знать, каким образом она сама упала мне в руки?
– Ты страдал, Алек. Любой человек с глазами и сердцем мог увидеть это. Я должен был помочь тебе. Горацио – бесстрашный сыщик, следовал за подсказками, которые я ему давал.
– Спасибо тебе. Ты должен сказать мне, почему, ни с того, ни с сего, ты покончил с собой.
– Я тосковал по твоей бабушке.
– Но у тебя под боком была Рейчел. Она любит тебя.
Бакр вздохнул.
– Я чувствовал себя виноватым за то что люблю кого-то другого. Чем сильнее мы сближались с Рейчел, тем больше я думал о твоей бабушке. Я метался между воспоминаниями об одной женщине и красотой и яркостью другой. Рейчел была сыта по горлу моей неспособностью выбрать, она просто отпустила меня.
– И тогда ты вышел на солнце без защиты и, покрывшись волдырями, встретил смерть?
– Да.
– Потрясающе! Я хотел сделать то же самое в ту минуту, когда увидел, как передо мной упало наземь обезглавленное тело Констанс. В то время, я чувствовал, что не имею права на такую роскошь.
– Ты озлоблен.
– А ты бы не был? Я принес в ее жизнь много боли, и это всецело моя вина.
– Ты винишь не того. Во всем виноват я, все началось непосредственно перед твоим рождением.
– Я не понимаю. – Алек действительно не понимал о чем идет речь, на эту тему все изъяснялись окольностями, и его дед ни чем не отличался от других.
– У меня не так уж много времени. Ты не можешь убить Раду.
– Он должен умереть.
– Ты прекрасно знаешь, что это противоречит закону.
– Проклятый закон. Если Раду станет королем, он устроит резню, как на вампиров, так и на людей. – В этот момент Алек почувствовал в груди вспышку обжигающей боли. А тихий спокойный пейзаж перед ним занялся рябью, а затем замерцал. Тьма заполонила небо. Глубоко внутри себя он почувствовал рывок.
– Есть вещи, о которых нам, – твоему отцу, матери и мне, – следовало тебе рассказать. Мы были трусами и не знали, как об этом сказать.
Алек схватил деда за плечи:
– Расскажи как есть! Я возвращаюсь.
– Раду – это…
* * *
Вернувшись в пентхаус, Мэтт ощущал как снаружи, у входной двери, собирается толпа. Они рассчитывали на него и верили, что он спасет Алеку жизнь. Они нуждались в своем короле.
– Ну вот, он полностью заштопан.
– Ты должен дать ему кровь, – сказала Иона, рассекая острым ногтем свое левое запястье. Насыщенно-темная и ценная живительная влага легко полилась по ее руке. Мэтт отвернулся, предоставив им уединение. Она открыла рот Алека и поднесла к нему запястье. Кровь потекла ему в рот, Алек схватил запястье и жадно приник к нему губами. Это было рефлекторное движение, ибо он был еще без сознания.
Они услышали сильное биение сердца и рев потока крови, эхом отражающийся от стен гостиной. Они физически ощущали эхо стонов, чувствовали вибрацию стен, содрогающихся от общей кульминации всех тех, кто их окружал.
Прошло много времени, а Иона еще не забыла, каково это. Они разделяли кровь друг с другом. То был интимный акт. Это была их версия прелюдии перед сексом.
– Он… Ему нужно будет больше крови, – произнес Мэтт.
Он выпустил ноготь и разрезал себе запястье. Иона отвернулась, когда он начал кормить Синклера своей кровью. У них слишком много общей крови. Алек разделил кровь с Мэттом, когда обращал его. Пришло время воздать добром за добро.
Они оба задыхались от эмоций и неопределимого желания, вызванного кормлением Алека.
– Ему нужно будет больше крови, нежели чем мы можем предоставить. – Мэтт в два больших шага приблизился к двери и распахнул ее. Комнату заполонил народ Алека. Все они горели желанием сдать кровь. Мэтт выстроил их в очередь и, один за другим, они отдавали Алеку свою кровь.
После того как последний донор ушел, Мэтт с Ионой подняли отяжелевшее тело и поместили его в прямоугольный сосновый ящик, наполненный родной землей. Теперь его лицо не было таким исхудалым, а кровеносные сосуды под кожей не столь видны, как прежде. Нежными движениями Иона убрала с его лица волосы. Она ощущала в нем проблеск жизни. Он вернется, им просто нужно подождать.
Америка, 1788 год
Все ниже и ниже, через шквал пуль, мы погружались в воду. Там нас пулям не достать. Я выжидал, не решаясь отнять своих губ от Энн. Почувствовав, что преследователи ушли, я схватил ее и поплыл все выше и выше, пока мы не вынырнули на поверхности пруда.
Было холодно. Я чувствовал холод, но он не ослаблял меня. Зато вот она могла схлопотать воспаление легких.
Мы достигли первого безопасного места. Преподобный Карлайл, заядлый сторонник ликвидации рабства, спрятал нас в аттике [88]88
Аттик (др. греч. Ἀττικός, лат. Atticus – аттический, из Аттики) – многозначный термин. Аттик в архитектуре – декоративная стенка над карнизом, мезонин, чердачное помещение под куполом церкви.
[Закрыть]. Он снабдил нас чистой одеждой и похлебкой, чтобы избавить Энн от озноба. Я энергично растирал ее ступни, пока в них не появилось ощущение тепла, а затем укутал их. Она по-прежнему хранила молчание. Но увидев мои руки, девушка издала пронзительный вопль. Я посмотрел на руки – на них засохла кровь, однако сами раны уже затянулись.
– Энн, я гораздо крепче, чем выгляжу.
Она схватила мою руку, озадаченная тем, то увидела.
– Энн, то были поверхностные ранения, не более того.
Мы с Энн провели ночь в мансарде с окном, из которого открывался невероятный вид на небо. Мы оставались там до следующей ночи, а затем продолжили свой путь.
Спустя две ночи, я устроил ее в коробке, усеянной маленькими отверстиями по бокам и на крышке, и направился к берегам Новой Шотландии, в провинцию Канады [89]89
Новая Шотландия, фр. Nouvelle-Écosse, гэльск. Alba Nuadh) – провинция на востоке Канады, одна из трёх так называемых Приморских провинций. Столица и крупнейший город – Галифакс. До 1713 года называлась Акадия.
[Закрыть].
