Текст книги "Пурпурные крылья"
Автор книги: К. Уилсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)
Глава 15
Оба влюбленных спустились с небес на землю пресыщенными и в полудремотном расслабленном состояние.
Таня открыла глаза и обнаружила, что Алек наблюдает за ней с беспокойным видом. Она почувствовала, как он начал выходить из нее. Стиснув его бедра, она не позволила ему отстраниться, оставляя и дальше пребывать в той же позе – сверху нее.
– Должно быть, я вешу тонну.
– Мне это нравится. Давай, немного поспим, Алек.
– Таня…
Она обняла его за шею и притянула к себе.
– Спи, Алек, и перестань беспокоиться.
И на этот раз, за очень многие годы, Алек сомкнул глаза, чтобы заснуть. Он укрыл их обессиленные тела простынею, а Таня уютно свернулась и прижалась лицом к его груди. Они так и остались соединенными друг с другом.
* * *
По всему миру, вампиры содрогнулись в экстазе, поскольку их новый король наконец-таки воссоединился со своей королевой.
* * *
Таня проснулась первой. С изумлением огляделась вокруг. Потом вспомнила, что находится с Алеком, в его постели, и они занимались самым волнительным, потакающим всем желаниям, распутным сексом, который когда-либо был в ее жизни. Она все еще чувствовала на своих губах отпечаток его губ. Губы распухли от поцелуев, а прикосновения к ним вызывали покалывающие ощущения. Ее кожа была на ощупь влажной и болезненной, и довольно чувствительно пульсировала в том месте, где Алек пронзал ее своим копьем.
Он все еще был в ней.
Она ощущала, как его тело обвилось вокруг нее. Его мускулистая нога была перекинута через нее, словно удерживая, на тот случай если она попытается убежать. Правой рукой он обнимала ее за талию, а его подбородок покоился у нее на темени. Как же это было прекрасно вот так, обнявшись, лежать после секса. Нет, это был больше, чем просто секс. Они занимались любовью. Она была уверенна в этом и надеялась, что он думает точно так же. Она никогда не испытывала такого рода близости прежде.
Для меня это был не просто секс, Таня.
Она взглянула на Алека, зная наверняка, что он разговаривает с ней мысленно.
Это был намного, намного больше, чем секс.
Его губы не двигались.
Такого никогда не случалось прежде. Было ли это результатом его укуса?
Всякий раз, когда я кусаю тебя, наша связь становится сильнее, до…
Таня закончила за него:
– …до тех пор, пока мы не станем едины?
– Тебя это пугает? – спросил он, потершись носом о ее ухо.
От этой восхитительной ласки, она неосознанно поджала пальцы на ногах.
– Нет, просто это… это уму непостижимо быть связанной с кем-то подобным образом. А что произойдет с нашей связью, если ты сделаешь меня вампиром?
– Мы смогли бы ментально общаться друг с другом.
– Это поразительно. Я смогла бы разговаривать с тобой втайне от других. – Сказав это, она устремила на него взгляд. На его лице сияла счастливая, с легкой ленцой, улыбка. Он улыбался открыто, демонстрируя свои слегка выступающие клыки, а еще она заметила следы усталости на его лице.
– Ты выглядишь изнуренным, тебе нужно поспать.
– Скорее, замученный экстазом.
– Это так вампиры переживают приятное чувство расслабленности и удовлетворенности?
Алек изогнул губы в усмешке, и вдруг, внезапно на его лице застыло беспокойство.
– Я не причинил тебе боль?
– Не думаю, что ты когда-нибудь сможешь сделать мне больно.
– Ты не чувствуешь слабости?
– Нет, я чувствую себя замечательно, полной сил. – Она убрала с его лба непокорный вихор и попыталась разгладить нахмуренный лоб.
– Перестань тревожиться. Я практически вижу, как воз и маленькая тележка тревог ворочаются в твоей голове.
– Воз и маленькая тележка тревог?
– Так говорила моя бабушка.
– Твоя бабушка – южанка? – Он перевел взгляд на ее сосок, от которого накануне кормился. Он выглядел нетронутым, не считая микроскопических следов крови, которые Алек разглядел. Он с любовью разглядывал ее сосок, а затем ринулся его облизывать. Она издала приглушенный вздох, который эхом отозвался в Алеке. Результат не замедлил сказаться, он почувствовал, как затвердел внутри нее.
– А у твоей бабушки не было каких-нибудь любимых выражений? – спросила она.
– Не болтай о старцах или мертвецах, когда собираешься заняться любовью.
– Она бы никогда не сказала такого, – Таня рассмеялась тем легким заразительным смехом, который беспрепятственно льется откуда-то из самых глубин и невольно заражает других.
– Я уже говорил тебе, что ты – ужасная язва?
– Нет. – На удивление от ее язвительности не осталось и следа. Его любовь поглотила ее, сломала ее защитные барьеры, не оставив от них камня на камне, и связала ее с ним, вместо того, чтобы оставить в сердце саднящую боль и чувство опустошенности, которые и вызывали ее язвительность по отношению к мужчинам.
Алек улыбнулся и вновь вошел в нее. Он задавал ритм неспешно, сопровождая толчки круговыми движениями бедер. Ощутив, как сжимается ее бархатистая влажная гладкость вокруг него, Таня не смогла удержать стона. Он наклонил голову, его волосы, слегка задевая, дразнили ее соски.
– Ты должна увидеть, что вижу я.
Она посмотрела вниз, на их соединенные тела, загипнотизированная движением его бедер, погружающихся в нее. Его движения были нарочито размеренными. Каждый толчок вырывал из ее груди стон наслаждения. Она должна закрыть глаза, погрузиться с головой в омут желаний.
– Открой глаза ради меня.
С трудом дыша, она открыла их.
– Я хочу смотреть в твои глаза, всякий раз, когда погружаюсь в тебя.
Он бросал ей вызов. Она приняла вызов, робея на первых порах. Для нее это было не просто, близость пугала ее. Должно быть он догадался об этом. Алек обхватил ее лицо руками и заставил посмотреть на него. Она увидела, как его зеленые глаза почти почернели от желания, ранимости, вожделения и чего-то еще, что она могла представить себе лишь в самых смелых ожиданиях.
Неожиданно, он запрокинул голову и начал пронзать ее все быстрей и быстрей. Переполнявшее ее возбуждение вырвалось на свободу, и она рассыпалась на мириады осколков, конвульсивно сжимаясь вокруг его напряженного естества. Вслед за ней, Алек издал стон и излил свое семя в ее влажное лоно. Перекатившись на бок, он обнял Таню за плечи и прижал спиной к своей груди.
После того, как необузданные страсти улеглись, она взглянула на него через плечо.
– Алек, ты спишь?
Он прижался лицом к впадинке между ее горлом и мягкой линией подбородка.
– Сейчас глубокая ночь, не забывай, – лениво протянул он.
– Я рождалась прежде мужчиной?
Этот вопрос насторожил его. Вкушая ее кровь, он смутно ощутил, как что-то пошло не так. Ее захлестнул безудержный шквал воспоминаний, сносящий все на своем пути. Он был уверен, что это были воспоминания из ее прошлых жизней. Теперь же, услышав ее вопрос, он лишь убедился, что был прав в своих предположениях. Теперь для них открылась еще большая близость, занятие любовью укрепило связующие их узы.
– Ты вспомнила?
– Это был лишь проблеск, мимолетное видение, но я вспомнила, что ты поцеловал меня в лоб.
– Мое любимое место.
– Ты поспешил сесть на поезд, а я махала тебе рукой, когда поезд отошел от станции. Я была одета в белое… в белый костюм. – Она всматривалась в вереницу потолочных светильников, словно ища там воспоминания. – Мои волосы были гладко зачесаны назад. У меня в руках была сигара. Моя кожа была оливково оттенка и… и я не плохо выглядела для парня. Все словно происходило во времена Великого Гэтсби [82]82
«Великий Гэтсби» – знаменитый роман американского писателя Фрэнсиса Скотта Фицджеральда. Действие романа происходит в Нью-Йорке, на Лонг Айленде в двадцатые годы XX века. В то же время «сухой закон» сделал многих бутлегеров миллионерами и дал значительный толчок развитию организованной преступности.
[Закрыть].
– Ты не помнишь, где мы были?
– Я… Нет, не помню.
– Мы были в Испании, – произнес он мечтательным голосом.
– И я была мужчиной?
– Да, ты была мужчиной. И я… безумно тебя любил.
– Но ведь тебя привлекают женщины?
– Меня всей душой привлекают женщины, но это была твоя душа, хотя и не в той упаковке.
Таня приподнялась и села в постели, позабыв, что совершенно голая под простыней и одеялом. Она повернулась к Алеку спиной.
– Должно быть нужно быть по-настоящему свободным, чтобы жить без ярлыков.
– То, что я чувствовал и чувствую, выше плотского. У меня нет слов, чтобы описать это.
– Выше плотского, да? Это смогло бы обмануть меня, если бы мы дважды не занимались самым безумным сексом, который может только быть. – Она потерла бровь. – Скажи, Алек, а если бы я была неуклюжим уродом, ты бы все равно… был неравнодушен ко мне?
Ее вопрос удивил его, но ему не следует показывать вида. Он знал, что во времена ее молодости и во взрослой жизни, она пережила немало страданий.
– Конечно, – ответил Алек, следя за ней взглядом. Он был на грани того, чтобы прочесть ее мысли, но все же удержался и отозвал свои ментальные способности. – Неужели для тебя так трудно верить и доверять?
Таня кивнула: «Да». Это был трудный вопрос, и ответить на него в двух словах было бы невозможно.
– Что произошло, что сделало тебя такой?
– Ты можешь читать мои мысли, ты и расскажи мне.
Это было бы проще простого, но он старался не забывать о ее потребности в уединение. Она считала, что он не станет вторгаться в ее мысли.
– Я предпочел бы услышать это из твоих припухших уст.
– Мой отец не думал, что его три дочери смогут чего-то добиться в жизни. Мой брат был единственной ценностью и любимчиком отца. Он стал бы продолжателем фамилии и не повесил бы ему на шею незаконнорожденных отпрысков. В пьяном угаре отец жаловался, что у него куча дочерей и всего лишь один сын. В связи с его недовольством, каждые выходные мать зарабатывала синяк под глаз или же распухшую от удара губу. И все вместе по праздникам.
– Он избивал твою мать каждые выходные…
– С завидным постоянством.
– …потому что она не родила ему достаточно сыновей?
– Да. Видишь ли, он только что получил повышение в его компании и хотел выглядеть в соответствии с выбранным образом и своим статусом… – она умолкла.
– Я слушаю тебя.
– Кроме всего прочего, он бил маму, потому что наши волосы были не достаточно прямые, или потому что, наши колени были в пыли, или потому что мы слишком часто пачкали свою одежду. В двух словах, мой отец был садистом-диктатором.
Ласковым, вкрадчивым голосом, он попросил ее продолжить:
– Расскажи мне все.
– В один субботний день, я вломилась к отцу, избивающему маму. Я остановила его.
В глазах Алека читалась нежная забота.
– Каким образом ты остановила его? – напрягшись, спросил он.
– Я ударила его.
– Иисус, Таня… – он не знал, что сказать, кроме того, что она смелый человек и на ее месте любой бы ребенок сделал то же самое. Но он почувствовал в ней малую толику сожаления, невзирая на отсутствующий взгляд на лице.
– Я ударила его так сильно, что емупришлось вызывать полицию.
– Сколько тебе было лет?
– Четырнадцать.
– Они не посадили его в тюрьму?
– Да, посадили, на сутки. Он вышел из тюрьмы, пришел домой и покинул нас, ни разу не оглянувшись.
– Ты совершила мужественный поступок.
Ее губы изогнулись в кривой улыбке.
– Чересчур мужественный. После этого, мать перестала разговаривать со мной.
– Надеюсь, в конечном счете, она одумалась и пришла в себя?
– Ага, одумалась. У нее это заняло два года.
Он кивнул головой.
– Понимаю. – Он слишком хорошо все понимал. Чего же ей это стоило, пойти против отца, чтобы защитить свою мать? Она слишком храбрилась, рассказывая ему об этом. Он и сам о многом не рассказал ей. Он боялся рассказать ей о Констанс, но сейчас и не время для этого разговора. Ее жизнь затронуло слишком много насилия… Касающегося его. Они оба сражались всю свою жизнь.
– Я воистину умею лишать людей дара речи.
– Я размышляю над тем, что ты мне рассказала, Таня.
– Это не та тема, о которой мне нравится говорить.
Обняв за плечи, он крепко прижал ее к себе.
– Тогда давай больше не будем об этом говорить, – произнес он, уткнувшись в ее косички и обоняя свой запах в ее волосах.
– У вампиров все всё знают друг о друге?
– Вампиры не теряют времени даром. По свое природе, мы все телепаты.
– Никакой личной жизни?
– Я буду честен с тобой, у моего народа ушло много лет, чтобы изучить само понятие «частной жизни», но с тех пор мы научились блокировать мысли друг друга. – Алек посмотрел на затемняющие экраны на окнах, не позволяющие первым лучам рассвета проникнуть в комнату. Иона и Раду занимаются именно этим – лезут в чужие мысли. Это беспокоило его. Алек знал, если Иона чего-то желает, она этого добьется. Она безжалостно будет домогаться его, чего бы ей это ни стоило. Теперь у Ионы не было сомнений, что делать. Не то чтобы он считал себя Божьим даром для женщин, нет, однако он знал, что Иона – это существо всецело состоящее из одних страстей. И это попирало ее здравый смысл.
– О чем ты задумался?
Он повернулся к ней и медленно улыбнулся.
– Я буду скучать по тебе, пока ты будешь на работе.
Таня в изумлении указала на него:
– Ты будешь скучать по мне?
– Да, буду, и что же в этом такого удивительного?
Она пожала плечами.
– Наверное, сказываются старые привычки. – Она играла с его непослушными волнистыми волосами.
– Все те мужчины, с которыми ты потерпела неудачу, не предназначались для тебя. Мы подходим друг другу, словно две половинки единого целого.
– Мистер Властность.
– Ты все еще сомневаешься? То, что мы сделали дважды, было не просто слияние тел. Мы занимались любовью.
– Ты всегда говоришь то, что надо, Алек.
– Когда я с тобой, это не трудно.
Несмотря на то, что они дважды занимались любовью, он по-прежнему хотел ее. Ощущения от ее пальцев, потирающих его голову, были просто невероятными. Сейчас, когда она вызывает в нем сводящее с ума влечение, ему трудно было сосредоточиться. Он затвердел внутри нее, склонил голову и захватил губами ее сосок. Тотчас, пронзившее ее приятное ощущение, эхом отозвалось в нем.
Ее бедра приподнялись над кроватью в немом приглашение.
– Я опоздаю на работу, если мы продолжим в том же духе, – простонала она. Но мысль о работе – это последнее, что заботило ее. Ей хотелось, чтобы он бесконечно занимался с ней любовью.
– На дорожку? – Алек почувствовал, с какой ответной готовностью напряглось ее тело, принимая его в себя. Таня стала влажной и сколькой внутри, и, невзирая на все ее протесты, он знал, что она опять его хочет. Его рот накрыл ее распухшие от поцелуев губы, язык ворвался внутрь, заполняя рот точно так же, как его внушительный член заполнил ее лоно. Он перевернул ее на бок, просунул одну руку под тело девушки и прижал ее к своим бедрам. Другую руку опустил вниз, прошелся по животу Тани и накрыл ее укромное место между ног. Он погрузился в нее и вышел. Ощутив насколько велико ее возбуждение и не в силах сдержаться, он застонал.
Таня покорилась его искусным пальцам и движениям. Все что она чувствовала в этот момент, это как его член входит в нее, и тут же покидает. Их тела переплелись, а простыни запутались вокруг конечностей. Их руки хаотично блуждали по телам друг друга, гладя и лаская, а тела двигались в плавном ритме, подсказанном откуда-то свыше, подходящем лишь ей и ему, и их сердцам, бьющимся сейчас в унисон. Одно чувственное движение порождало другое. Одна эротическая фантазия сменялась следующей.
И на этот раз они достигли кульминации, рассыпавшись на мириады осколков-звезд, падающих в миры творения.
– Ты ненасытен. Скажи-ка мне, это мои «девочки» и зад тебя так возбуждают?
– Твои «девочки» и зад? Я лю…
Она прервала его, прижав свой палец к его губам:
– Не говори этого, пока ты на самом деле не почувствуешь это.
Один за другим он перецеловал ее пальцы.
– Мои чувства исходят из самой глубины сердца, Таня. – Он говорил правду, не в силах облечь в слова все те чувства, которые испытывал к ней.
– Скорее всего, ты заскучаешь со мной.
– Что-то мне не верится в это.
– Ты искусный любовник с богатым опытом. И у тебя была уйма женщин.
– Большинство из тех женщин, с кем я вступал в отношения, были тобой. – Она была всем, что он знал.
– Моя работа сопряжена с опасностью. Не думаю, что тебе хочется постоянно спасать меня. На тебе может выйти полиция. Барри Чен, самая ярая ищейка во всем мире, уже напал на ваш след. Да и твой народ не стеснялся в выражении своего мнения.
– Я не просил тебя, чтобы ты бросила свою работу, Таня.
– Это вертелось на кончике твоего языка всякий раз, когда мы виделись.
Алек опешил от этих слов. Каким образом она умудрилась узнать о том, что у него на уме? Возможно, ее воспоминания о нем настолько прочно укоренились в ней, что все ее ощущения в отношении него были само собой разумеющимися?
– Что ты хочешь этим сказать? Что ты будешь заниматься своей работой, даже если она будет стоить тебе жизни? А если бы я сказал тебе бросить работу, ты бы решила, что я хочу контролировать тебя, не так ли? Да будь я проклят, если так поступлю. И проклят, если не сделаю этого.
Алек понимал, что «перегибает палку». На какую-то долю секунды он увидел, как в Таниных глазах промелькнуло отчаянье. А еще он понимал, что она вновь уклонилась от этого разговора.
Таня отвернулась от него и, встав с постели, направилась в ванну.
– Я в душ.
* * *
В тот же день, во время обеда, Таня и Дорис сидели в кафетерии. Им представился тот редкий случай, когда они могли совместно пообедать. Зачастую, Таня отправлялась перекусить в «Бургераму», или же ей приходилось работать во время обеденного перерыва.
– Так кто же этот счастливец?
– А ты угадай.
– Я слишком стара, чтобы гадать. Ну же, расскажи мне, – взмолилась Дорис.
– Не-а.
– Таня.
– Дорис, ты знаешь, кто он, – ответила Таня и откусила кусочек от ржаного сэндвича с ветчиной и горчицей, кусочек листика салата упал на ее колени.
– Это – он?! – Она прикрыла рот ладонью.
– Это он, – подтвердила догадку подруги Таня и положила в рот упавший салат.
– Он красив и богат.
– У него масса достоинств и помимо этого.
– Давай защищай своего мужчину.
– Дорис, он хороший человек.
– Боже… да он трахнул тебя.
Таня смущенно потупила взор на сэндвич.
– Ну, спасибо тебе, Дорис.
* * *
Жаклин Уильямс-Тонг потушила свет в своем доме, расположенном в районе Бруклина, и потерла живот, заметно округлившийся на пятом месяце беременности. Жаклин сделала глоток воды и подумала о том, какая же все-таки она счастливица. У нее есть муж, которого она обожает, а вскоре появится и малыш. Она не потушила свет в коридоре, ведущем в ванную комнату. Сейчас ее мочевой пузырь взывал к физиологическим нуждам чаще обычного, особенно по ночам. Жаклин легла в постель со стаканом воды. Закрыла своего «лучшего друга» – лэптоп, на ночь и, не ожидая звонка от своего мужа, Шона, отключила телефон.
В ее жизни все было чудесно, кроме отношений с младшей сестрой, Таней. Так или иначе, но ей придется помириться с ней. Ее дочь, Танина племянница, появится на свет через четыре месяца и им не стоит пререкаться, ни на момент рождения ребенка, ни сейчас. Этот период их жизни им следует отвести для празднования. Жаклин посмотрела на радиотелефон. Благодаря лунному свету, льющемуся в окно, ей были видны цифры на кнопках телефона. Как же ей начать разговор? Что же ей сказать?
Она взглянула на радиочасы. Несмотря на темень на улице, еще было рано.
– Она еще не вернулась домой, – сказала она себе.
– Не будь так уверена.
– Кто здесь? – Она увидела два красных глаза выплывших к ней из темноты. Жаклин пронзительно закричала и выронила из рук стакан с водой. С глухим звяканьем он упал на пол, разливая воду на ковер.
Раду наклонился к Жаклин так, чтобы она смогла видеть его лицо в лунном свете. Он обнюхал девушку, словно она была горшком с ароматным варевом, тушившимся на плите. Жаклин замерла.
– Мы с тобой на славу повеселимся. Я люблю плодовитых женщин.
Жаклин отодвинулась от него как можно подальше. На прикроватной тумбочке мужа, она увидела книгу. Раду повернул ее голову на бок, оголив шею. Девушка почувствовала его теплое дыхание на своей шее. Ее пульс дико забился, а в груди бешено заколотилось сердце. Его зубы коснулись ее кожи. Она закрыла глаза и завизжала. Это был душераздирающий крик, она даже сама не ожидала от себя такого. Жаклин почувствовала, как клыки вонзились в ее шею.
А затем пустота.
Она перестала кричать и открыла глаза, почувствовав, как мужчина отодвигается от нее. Ее глазам открылась невероятная картина. К носу ее, так называемого, злодея, был приставлен кончик меча. Она пробежалась взглядом по лезвию меча. Включила свет и отчетливо разглядела их… двух мужчин, похожих друг на друга внешностью и ростом, возвышающихся над ней и обменивающихся грозными взглядами. Один из них держал в руках длинный, тяжеловесный меч, приставив его к носу другого. Жаклин увидела, как из носа ее злодея сочиться тонкая струйка крови.
– Ты допустил оплошность, дядя.
Раду предостерегающе рыкнул на Алека.
– Как ты узнал?
– Личный секрет. Нам стоит сделать это здесь или же ты предпочитаешь дождаться Вышеградской схватки и умереть с некоторой толикой чести?
Со свирепым рычанием Раду отступил.
– Этот миг уже близиться, он не за горами. Ты убил десятерых моих людей.
– Они были моими, прежде чем ты заполонил их сердца страхом. Я с нетерпением жду нашего поединка.
Раду исчез в небытие. Вложив меч в ножны, Алек повернулся к Жаклин.
– Жаклин?
– Кто ты?
– Друг. Спи, Жаклин, и забудь все, что сегодня случилось, – произнес он, взмахнув рукой.
Дрогнув, ее карие глаза закрылись. Она услышала, как вдали что-то слегка хлопнуло, похожее на взмах крыльев. Ее голова свесилась на бок, и она захрапела, слегка.
Алек проверил ее пульс. Он был неровный, но не настолько, чтобы стать причиной для беспокойства. Он приложил руки к ее животу и… набрал 911.
* * *
Время подходило к шести часам, и Таня потихоньку начала собираться домой.
– Спустимся вниз вместе, – сказала Дорис.
– Хорошо, дай мне минутку. – Таня дождалась, когда большая стрелка часов достигла 17:59, втиснулась в свое пальто, одернула брюки из шерстяного трикотажа, подхватила с пола сумку и вместе с Дорис вышла из офиса.
Они стояли перед лифтом, ожидая его прибытия.
– Итак, сегодняшний вечер у тебя пройдет с ним?
– Нет, не сегодняшний вечер.
На цифровом табло лифта вспыхнул указатель второго этажа.
– Он, правда, тебе нравится?
– На данную тему, я не желаю распространяться. Ты в курсе моей везучести с мужским полом.
Двери лифта открылись и обе женщины вошли внутрь.
– На балу я видела, какими глазами он на тебя смотрел. И не я одна. Думаю, у тебя с этим больше не возникнет проблем.
– Ты видела, как он смотрел на меня? – Таня нервно перебирала в пальцах кулон, заинтересовавшись словами Дорис.
– Да, да! Его взгляд был красноречивее всяких слов. А не он ли подарил тебе этот кулон, который ты не снимаешь в последнее время?
Не переставая теребить кулон, Таня загадочно посмотрела на Дорис.
– Ха-ха! Я так и думала. – Ее голос отозвался эхом в стальной кабине лифта.
Таня улыбнулась ей.
– Ха-ха… ох! – Лифт неожиданно дернулся, отчего обе женщины пороняли на пол свои сумки и схватились за стены грузоподъемника. Нажав кнопку «Стоп», Таня закрыла глаза и беззвучно молилась, чтобы это не оказалась очередная атака вампиров. Лифт продолжал дергаться то верх то вниз. Она потянулась к красному телефону аварийной службы, чтобы нажать кнопку «ноль». В телефоне раздались три гудка, прежде чем ответили на том конце провода.
– Лифт застрял между третьим и четвертым этажами, вытащите нас отсюда. – Она повесила трубку. – Помощь уже в пути. Дорис, ты как?
Дорис побледнела, на ее лбу выступили бисеринки пота.
– Дорис, тебе плохо с сердцем?
Дорис покачала головой. Таня сняла с себя пальто, постелила его на пол и усадила Дорис на него. Расстегнула на ней пальто, пиджак и воротничок-стойку на блузке, и снова нажала кнопку «ноль» на аварийном телефоне.
– Эй! У меня здесь женщина с сердечным приступом. Поторопитесь!
Лифт вновь резко дернулся и начал плавно спускаться на первый этаж. Таня опустила голову и облегченно вздохнула.
Двери лифта отворились и перед ними предстал мужчина в костюме. У него были длинные темные волосы, высокие скулы, нос с горбинкой и, зловеще сверкающие, фиалкового цвета глаза.
Раду!
Таня издала душераздирающий вопль и нажала кнопку закрытия дверей. Он не позволил дверям закрыться, двери заскрежетали, пытаясь сомкнуть створки. На его лице блуждала зловещая улыбка, а из носа текла кровь.
Таня поняла, что оказалась в ловушке и беззащитной. Ее взгляд метнулся к Дорис на полу лифта; девушка задыхалась и обливалась холодным потом. Лихорадочно обдумывая свое положение, она понимала, что ей нужно что-то быстро предпринять, чтобы обезопасить Дорис и доставить ее в больницу.
– Тебе нужна я? Я в твоем распоряжении.
Раду победоносно ей улыбнулся.
– Я знал, что ты поймешь мои намерения. – Он подошел к ней.
Алек! Как же мне хочется, чтобы ты сейчас оказался здесь.
Это было бы так кстати.
Ей предстояло умереть в одиночестве от руки этого… нечто.
– Не здесь.
Они вышли из лифта. Раду держался вплотную позади нее.
В сторону!
Голос в ее голове был громким и резким. И он принадлежал Алеку. Таня резко вильнула в сторону, побежав назад, к лифту, она услышала позади себя рычание, звук ударов и хруст костей. Но у нее не было времени, чтобы оглянуться и узнать, что там происходит. Ей нужно вызволить Дорис. Подхватив больную женщину подмышки, она волоком потащила ее из лифта к мраморной стене вестибюля. Огляделась вокруг в поисках помощи, но поблизости никого не оказалось, ни единой души.
Ее сердце судорожно сжималось в груди, а подскочивший адреналин понуждал удариться в бегство. Казалось, что окружающие ее мраморные стены вращаются, изгибаются и вытягиваются. Тяжелый запах смерти пронизывал воздух вестибюля. Люди, которые когда-то дышали, разговаривали и двигались, теперь лежали мертвыми на до тошноты образцовом полу. Лужи крови, словно густой туман, устилали их тела и медленно расплывались под ними.
До нее все еще доносились звуки борьбы, а затем она услышала, как кто-то надсадно охнул от боли, звон и грохот разбитого стекла, и звук приближающихся шагов.
Они становились все ближе и ближе. Таня подбежала к Дорис, приподняла ее и, подхватив подмышки, потащила прочь.
– Таня? Таня?
Она почувствовала на своей талии чьи-то руки, и ее захлестнуло облегчение, когда она узнала голос. Это был Алек.
– Полиция и медики уже в пути.
– Я не могу оставить ее здесь.
– Я слежу за ее состоянием. Нам нужно уходить. – Алек протянул Тане ее сумку и пальто. – Никогда не оставляй следов своего присутствия.
Она взяла у него свои вещи.
Алек взял ее за руку и вывел через черный ход здания в вечернюю сутолоку.
– Возьмись за мои плечи и держись покрепче, – приказал он.
Девушка повиновалась и следующее, что она увидела, это как они поднимаются по стене здания Департамента полиции [83]83
Департамент полиции Нью-Йорка – в настоящее время самое большое правоохранительное подразделение в США. Главной обязанностью является охрана закона и расследования в пяти административных районах города Нью-Йорка. Это старейший из полицейских департаментов, основанных в США.
[Закрыть]. Как только они добрались до крыши, Алек заключил ее в свои объятия, и она почувствовала, как он дрожит.
– Алек, это был он – твой дядя?
– Да.
– Он так похож на тебя, за исключением глаз, у него они фиалкового цвета. – Ее сердце бешено колотилось, сбивчивое дыхание с шумом вырывалось из груди.
Он чувствовал, как ее захлестнуло волной страха.
– Да, к сожалению, мы действительно похожи друг на друга.
Таня принялась обмахивать себя рукой.
– Он… Его можно было бы принять за твоего отца, настолько сильно вы оба похожи.
– Таня…
– Его взгляд – он был полон ярости.
– Таня, переведи дух. Дыши! – Алек почувствовал, как подогнулись у нее колени и схватил ее за руки, чтобы не дать упасть. – Любимая…
Она сделала глубокий вдох и, почувствовав, как к ней возвращаются силы, обрела равновесие в его руках.
– Я в порядке.
Стоя на крыше, они наблюдали за вбегающими и выбегающими из здания полицейскими и медиками. Вскоре они увидели, как из здания выносят на носилках Дорис.
– Нам нужно уходить. С минуты на минуту они примутся проверять крыши. Твоя…
– Не прибегай к помощи своих крыльев, если это причиняет тебе боль.
– Мне необходимо забрать нас отсюда.
– Но тебе будет больно.
– Полицейские уже приближаются.
– Ты истечешь кровью.
– У нас нет времени на споры. Нам нужно добраться до машины, чтобы попасть в Куинс.
– На сегодня я уже достаточно видела крови, и у меня нет желания видеть еще и твою.
– Твоя сестра сегодняшним вечером подверглась нападению.
– В какой она больнице?
– В Ямайском госпитале Куинса. Подержи мой плащ.
Взяв у него плащ, она бережно его свернула в несколько раз. Алек снял рубашку и тоже отдал ей. Кровь брызнула струей, когда тонкая паутина крыльев, напоминающих по форме крылья летучих мышей, появилась из его спины. Таня видела, как на его лице мелко подрагивает мускул; она понимала, что в данный момент он испытывает сильнейшую боль. Когда крылья полностью раскрылись, она прильнула к Алеку.
– Спасибо.
Он кивнул. Девушка устроилась у него на закорках, и они взмыли в небеса, полетев в сторону Центрального Парка.
* * *
Приняв достаточно презентабельный вид для появления в общественном месте, они спустились с крыши Ямайского госпиталя и направились внутрь. Таня не думала о своем самочувствие или о взвинченном состоянии, в котором она находилась. Девушка была голодна, но еда – это последнее, в чем она нуждалась. Она боялась, что с приходом ночи все станет намного хуже.
– Таня?
Все собиралось ухудшиться уже прямо сейчас.
Обернувшись, они увидели ее мать и сестру Лейлу, в зоне ожидания госпиталя.
– Привет, мам. – Таня поцеловала Джоан в щеку, а затем поцеловала сестру. – Что случилось с Жаклин?
– Не знаю. Врач, который ее осматривал, сказал, что она была укушена пауком в шею.
– Пауком? Ну, что ж, раз он так сказал, значит, так оно и есть, – ответила она, надеясь, что мать согласиться с этой версией.
– Я видела следы укусов. На мой взгляд, не похоже, чтобы ее укусил паук.
– Где Норман?
– Он опять застрял на работе, – произнесла мать, неодобрительно покачав головой. Танин отчим частенько застревал на работе, он трудился в Управлении транспортных перевозок метрополитена в должности клерка.
– Что с малышом?
– Слава Богу, с ребенком все хорошо, – ответила Джоан.
Джоан и Лейла посмотрели на мужчину, стоящего позади Тани.
– Ой, простите. Алек, это – моя мать и сестра Лейла.
Они обменялись рукопожатиями.
Таня заметила, как мать оценивающе осмотрела Алека.
– Так вы и есть тот самый мужчина, который спас жизнь моей дочери?
– Да.
– И это вы не доставили ее в больницу?
– У меня на это не было времени, миссис Уильямс. К тому же, ваша дочь перед вами, жива и здорова. В данный момент, нам должно больше беспокоиться о Жаклин.
Таня посмотрела в лицо матери, зная наверняка о чем та думает. Ни один мужик не имеет права указывать мне, о чем беспокоиться, а о чем нет.Алек был ошеломляюще прямолинеен.
– Ты и есть Алек, Танин парень? Ой, как интересно! Таня, он такой красавец и на этот раз, он – белый.
Тане хотелось стукнуть свою недалекую сестрицу. У нее был удивительный талант: в неподходящий момент открывать рот и нести всякую чушь. Так она назначала свидания мужчинам из разных слоев общества и рас. Ведь это Америка, не правда ли?
