Текст книги "Пурпурные крылья"
Автор книги: К. Уилсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)
Таня посмотрела на часы. Время близилось к двенадцати, а Лурдес до сих пор не появилась. Она заправила за уши вьющиеся волосы, сунула журнал обратно на полку и встала со скамьи.
– Мэтт, если она придет?..
– Не вопрос, Ти.
– Спасибо. – Она прошла к лифту и нажала кнопку спуска.
Пришло время поесть. Ее желудок урчал с одиннадцати часов.
Таня прошла через вращающиеся двери, открыла зонтик и, поворачивая то налево, то направо, направилась к «Бургераме», ее второму дому.
Она заслужила попробовать тот супер-гамбургер, сочащийся особым сырным соусом, золотистый картофель-фри с чрезмерным количеством соли и в качестве завершающего штриха пузырящуюся колу.
Стоял октябрь, и сезон дождей был в полном разгаре. С Ист-Ривер [16]16
Ист-Ривер – судоходный пролив в городе Нью-Йорке между заливом Аппер-Нью-Йорк и проливом Лонг-Айленд-Саунд.
[Закрыть]дул теплый легкий бриз. Сейчас булыжная мостовая морского порта у Саут-стрит [17]17
Саут-стрит (англ. South Street Seaport) – район на Манхэттене в год Нью-Йорке, примыкающий с юга к Бруклинскому мосту. Месторасположение Нью-Йоркского морского порта в XIX в., которое в течение долгого времени было заброшенным, полутрущобным районом. Ныне восстановлен как коммерческий (торгово-ресторанный) центр и историческая достопримечательность.
[Закрыть]практически обезлюдела. Воздух по-прежнему отдавал резким, рыбным душком от Фултонского рыбного рынка [18]18
Фултонский рыбный рынок – крупнейший оптовый рыбный рынок год Нью-Йорка, размещается в районе Фултон-стрит в южной части Манхэттена, в морском порту в проливе Ист-Ривер примерно с 1821 год Раньше рыба доставлялась сюда на баржах и лодках, теперь на многотонных грузовиках-рефрижераторах. Рынок открывается очень рано – в 3–4 часа утра, примерно к 7 утра торговля заканчивается.
[Закрыть]. Несмотря на то, что рынок перенесли в Бронкс, запах остался. Не было никакой возможности избавиться от него. Таня все еще могла разглядеть крохотные чешуйки, покоившиеся среди булыжников.
Эхо от стука ее туфель о мостовую было оглушительным. «Бургерама» находился рядом, на соседней улице. Ах! Ненаглядный Би.Таня свернула в пустынный переулок: кратчайший путь. Неожиданно она грохнулась на бок, а зонтик упал в мутную лужу. «Хорош оставаться сухой», – подумала она. Таня оглядела свой бок, а когда наклонилась за зонтом, заодно рассмотрела того, кто на нее налетел. Некто в плаще согнулся пополам, словно от боли.
– Хм-м, вам плохо?
Она нерешительно наклонилась и схватила человека за плечи. На ощупь они были сильными, крепкими и широкими, как у полузащитника. Бездомный или же пришедший на ранний показ «Шоу ужасов Рокки Хорорра» [19]19
«Шоу ужасов Рокки Хорорра» (англ. the Rocky Horror Picture Show) – фильм режиссера Джима Шармэна. Экранизация популярного английского мюзикла. Представляет собой пародию на основные каноны научной фантастики и фильмов ужасов. Сценарий был написан Ричардом О`Брайеном совместно с Джимом Шарманом. Входит в число классических культовых фильмов.
[Закрыть]. Таня была сильной, но она с трудом приподняла его. Может, ей стоит позвонить 911. Она достала из кармана мобильный, и тут ее рука оказалась в тисках.
– Нет!
Телефон выпал из ее руки.
Он определенно футболист. Хватка на ее руке усилилась.
Мужчина процедил сквозь зубы:
– Со мной все нормально. – Он отмахнулся от нее большой, бледною рукой.
«Слишком гордый, чтобы попросить о помощи», – поняла Таня.
– Да что-то не похоже на то. – Она высмотрела скамью, куда можно было его посадить. – Послушайте, я помогу вам присесть вон там. – Таня кивнула головой в сторону скамьи.
Неожиданно он повернул голову, позволив ей увидеть свое лицо. Кожаный капюшон скрывал в глубокой тени половину лица. Таня открыла рот от удивления. Ослепительно сияющие зеленые глаза пригвоздили ее к месту, где она стояла. Потрясение, радость, тревога, чередуясь, пронеслись сквозь нее. Кайма из иллюзорных изображений о близких отношениях окружила ее подсознание.
Он улыбнулся.
Это была грустная и восхитительная улыбка, и Таня не смогла подавить охватившее ее волнение. Оно согревало ее, несмотря на то что она промокла от дождя.
– Слишком много дневного света. У меня аллергия, видите ли. Проводите меня до той аллеи, вон там, – произнес он с твердой уверенностью.
С дрожью в коленях она помогла ему добраться до аллеи. Она наблюдала, как он прислонился к кирпичной стене здания, а затем опустилась напротив него. Его силы, кажется, вернулись, и Таня, все еще чувствуя себя пойманной в сети, смутилась от его пристального взгляда.
– Ладно, позаботьтесь о себе. – Она потихоньку отходила от него. Он мог быть насильником, грабителем или бандитом, и здесь ей не место. Ее глаза метнулись к тени на стене позади него. Там была темная пустота с зубчатыми краями, выступающими из общего очертания.
Карие глаза Тани расширились. Нет, это были не зубчатые края. Это было похоже на крылья. Крылья?
Страстный взгляд его зеленых глаз прошелся по ней обольстительно, собственнически, словно мужчина очень хорошо ее знал. Взгляд удерживал ее на месте.
Незнакомец стянул капюшон и выпрямился.
Таня обратила внимание на его молочно-белую, почти прозрачную кожу, сквозь которую просвечивали вены, перекрещивающиеся как на дорожной карте. Они были едва видны, но она смогла их четко разглядеть.
– Спасибо, Таня. – Его пальцы обхватили ее подбородок, он наклонился и нежно поцеловал ее в губы.
Его губы были гладкими, холодными и чувственными. Откуда он знает ее имя? Почему она позволила ему воспользоваться преимуществом? Почему она не могла управлять своим телом? Ее тело!
Таня чувствовала его дыхание на веках. Она уловила запах сладости с нотками металла. От ощущений защемило сердце. И вновь это было болезненно знакомым.
– Тебе нужно идти, – произнес он рядом с ее губами. – Ты опоздаешь на работу, и ты промокла. Ничего не помни с этого момента. – Он начал пятиться от нее в тень здания, пока не исчез.
Таня в трансе продолжала смотреть. Она смогла различить тень в тени. Он прыгнул на стену здания и начал подниматься вверх.
Она вновь ощутила свое тело. Приобрела контроль над конечностями.
Он поднимался все выше и выше, пока не скрылся на крыше.
Таня быстро заморгала, выходя из транса. Она огляделась.
– Хм, а как я здесь очутилась? – Озадаченная, она открыла зонтик и пошла прочь.
* * *
Времени у Алека оставалось в обрез: ровно тридцать минут, чтобы добраться до дома, прежде чем дневной свет вступит в полную силу и нанесет ему вред. Однако свет настиг его. Алек чувствовал слабость и головную боль. Задаваясь вопросом, подействовало ли его внушение на Таню, он перепрыгнул на другую крышу.
Мэтт и остальные были недоступны для зова о помощи. Все они отдыхали в своих кроватях или ящиках. До сих пор он был единственным, кто мог выдержать дневной свет и солнце в течение энного количества часов.
Если он хочет таковым и остаться, ему придется лечь спать в грязи, чтобы восстановить свои силы. А он был в нескольких минутах от одного из отведенных для отдыха мест. Всего лишь несколько минут, которых у него не было. Он сорвал плащ и рубашку, обнажив красивую, широкую, мускулистую грудь. И вот, это началось: ошеломительная боль, которая, казалось, вырывается наружу меж его лопаток. В сочетании с усталостью и дезориентацией от дождя уже довольно скоро он будет выглядеть ужасно. Пара тонких, длиной в два с половиной дюйма, вертикальных разреза пульсировали между лопатками. Это то, что делало его притягательным для Совета старейших, его отличие и его умение вписаться и держаться особняком.
Это была его судьба, и он должен был исполнить волю своего деда.
* * *
Таня в немного потрепанном виде вернулась в офис, в свою комнатку, и принялась готовиться к судебному слушанию с ее другим клиентом. Для Тани это был луч света в темном царстве. Маси и двое ее детей подверглись насилию со стороны мужа. Она с детьми едва обосновалась в Нью-Йорке после переезда из Эквадора, когда муж начал избивать ее. Маси обратилась в приют «Открытое сердце» после двух инцидентов. Слава богу, ее не пришлось убеждать, чтобы она выступила с обвинениями. Таня будет рядом с нею в суде и поддержит во время судебных разбирательств. Если все пойдет хорошо, Маси и ее дети будут в безопасности.
Странное происшествие на улице не выходило из головы, несмотря на то, что вскоре Тане предстояло выступать в суде. С того момента, как она вернулась на работу, и вплоть до появления Маси в дверях суда она думала об этом случае. Таня осознавала, что связана с мужчиной, мужчиной с неотразимыми зелеными глазами. Но последовательность событий, приведших ее в переулок, была неопределенной и тревожной.
– Мисс Уильямс?
– Привет, Маси, с сегодняшнего дня все пойдет нормально. – Она разговаривала с ней несколько минут, а затем они вошли в зал суда. Судебный пристав объявил номер дела, и они направились к скамье истца.
Таня представила Маси адвокату, назначенному судом. Хороший молодой человек, еще не замученный правовой системой. Судебное разбирательство прошло хорошо. Маси и ее дети получили необходимую им защиту. Но затем грубо вмешался муж Маси:
– Леди, ты заплатишь за то, что отняла у меня семью. Ты еще пожалеешь об этом, – заявил он Тане, когда копы поволокли его в наручниках.
* * *
Алек зашел в любимую, со слов Горацио, Танину пекарню «Мистик Маффин». Горацио сыграл важную роль в поисках Тани. « Это не из-за того, что он сам не искал ее», – твердил себе Алек. Он искал ее в каждой женщине, проходящей мимо него на улице. Такую возможность он не мог упустить. Это его шанс узнать, что она испытывает. Запах корицы, яблок и тыквы был насыщенным и манящим. В оформлении «Мистик Маффин» содержались развивающие сцены из сказок. Это напомнило ему о том, каким должно быть детство. Алек внимательно рассматривал выставочные витрины с горячей сдобой, когда в его мысли вторгся резкий голос:
– Вы должно быть недавно приехали? – Девушка за прилавком, в фартуке с надписью «Мистик Маффин» улыбнулась ему.
Подкупающе и мило. Окинув ее острым взглядом, он получил полное представление о ней. Это был инстинкт выживания. Волосы девушки разлохматились. Отдельные пряди волос выбились из аккуратного «конского хвоста». Вокруг глаз были заметны морщинки – они выдавали ее утомление. Она была на ногах с раннего утра.
– Не совсем. Я уезжал на некоторое время.
– Это какой-то акцент? Не могу определить какой.
– Европейский смешанный акцент. – Алек никогда не горел желанием распространяться о себе. Из-за такой склонности трудно было заводить друзей, смертных друзей, и он надеялся, что в один прекрасный день для него это изменится.
– Тогда вам следует привыкать к дождю. – Снаружи все еще лил дождь, и казалось, что он не остановится, пока весь Нью-Йорк не будет затоплен. – Что вы будете есть сегодня?
– Две тыквенных булочки и большую чашку черного кофе, пожалуйста. Дождь не так уж и плох. Он похож на самоочищение, стоит признать.
Продавщица наклонилась, открыла витрину и вынула две булочки, затем повернулась, чтобы налить кофе.
– Это обойдется вам в три пятьдесят. Я никогда не рассматривала дождь с этой точки зрения. Знаете, у меня есть тетя, живущая в Нормандии. Она научила меня печь. Я частенько приходила к ней во время летних каникул, когда была ребенком. – Она смущенно взглянула на Алека. – Извините, за болтливость. Обычно, я так не делаю, – произнесла она застенчиво. – Меня зовут Алисия. – Девушка протянула руку.
Алек ответил ей рукопожатием.
– Алек. Я считаю, что это лучшая часть Франции, – сказал он.
Алисия просветлела:
– Вы там бывали?
– Совсем недолго, к сожалению. Я не мог задержаться подольше.
– Мне следует навестить ее, мою тетю. Европа, должно быть, стала лучше?
– Как это? – Он заметил блеск в ее глазах.
– Если там половина мужчин выглядит так, как вы, мне надо чаще навещать ее, – произнесла Алисия.
Алек застенчиво улыбнулся, поблагодарил ее за кофе, а затем подошел к столу у окна.
* * *
После целого дня, проведенного в суде, апогеем которого стала победа Маси и ее детей, Таня направилась в Бруклин. Немного отдохнув дома и переодевшись, она отправилась в «Мистик Маффин». Таня любила их хорошо пропитанные, тыквенные булочки с изюмом. Она жила ими. Во время ожидания в очереди, чтобы расплатиться за свою сдобу, у нее появилось странное ощущение, что за ней следят. Когда она входила в пекарню, то краем глаза увидела трех человек: мужчина справа и парочка слева от нее сидели за столиками. На нее эти двое не смотрели. Они откусывали маленькие кусочки сдобы друг у друга, как делают любовники. Напряжение покинуло ее. С какой стати она боится находиться в «Мистик Маффин»? И все же она огляделась. Человек перед ней шагнул вперед. В очереди ей предшествовало три человека. Таня случайно посмотрела слева от себя. Парочка все еще сидела за своим столиком, отщипывая кусочки сдобы друг у друга. Она взглянула направо. Человек, который там сидел, ушел – так быстро.
Кто же ее преследует? Таня усмехнулась про себя. Может сердитый бывший муж ее клиентки, а может парочка мужей. «Это не смешно», – подумала она. Одной смертельной угрозы будет вполне достаточно, чтобы очутиться под охраной полиции. Но она не считала, что нуждается в защите. И все же?..
– Таня.
– Привет, Алисия, как дела?
– О, хорошо! Самый великолепный, нет-нет, стоит отдать ему должное: самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела, вошел сюда сегодня и провел здесь несколько часов. Мы говорили о Франции, Англии, Румынии и о некоторых других странах… ох, о каких же? – Алисия щелкнула пальцами: – О Шотландии! Он везде побывал.
Почему упоминание о Шотландии привело Таню в замешательство? Она до сих пор не могла унять свою одержимость этой страной. Она даже там не бывала.
– Он оставил телефон?
– Куда уж там! Такой мужик как он, скорее всего, занят. Такие перцывсегда в цене.
Таня обернулась посмотреть на пустой столик.
– Кто-то забыл свой зонт.
* * *
Снаружи Алек держался за фонарный столб, сложившись вдвое. Люди проходили мимо него, едва замечая или же избегая его. Дождь барабанил по нему миллионами иголок. Черные шляпа и плащ Алека промокли насквозь. Он забыл свой зонт. Его это не заботило. Его мысли были обращены к молодой женщине, которая беззаботно входила в булочную, одетая в желтый дождевик, серые тренировочные штаны и белые кроссовки. Ему нужно было отойти от потрясения в тишине и покое, незамедлительно. Алек вспомнил о спокойном месте неподалеку от пекарни, где он мог подумать без излишнего шума.
Алек подтянул воротник повыше и направился к Гринвудскому кладбищу [20]20
Гринвудское кладбище находится в США, Нью-Йорк, 500 25th Street. Создано в 1838 году. Площадь – 478 акров, ландшафт покрыт озерами, садами и пешеходными дорожками.
[Закрыть]. Планировка кладбища была в виде треугольника, и с этого места по направлению к нему улица отлого опускалась, как холм. Ему не хотелось привлечь внимание к себе, идущему в этот час в такую погоду. Из сырости в воздухе Алек создал густой туман, который скрыл его.
Он был так близко от нее. Он мог бы прикоснуться к ней. После сотни с небольшим лет он вновь оказался с ней лицом к лицу. Существовала разница между тем, что он видел с балкона, и тем, что он увидел в морском порту. На этот раз она выглядела расслабленной, одетая в дождевик и спортивные штаны. Он терпеть не мог видеть женщин в спортивных штанах. Пожилых женщин, ставших жертвами своего возраста, одетых в треники.
– Черт! – Он споткнулся о покосившееся надгробие. Оно заросло высокой травой, поэтому он его не заметил. Алек покачал головой, смахнул с лица мокрые завитки волос и пошел дальше.
Росчерки молний отплясывали сквозь облака. Он нашел склеп с именем «Коллинсворт», высеченным в камне. Алек сжал ржавый висячий замок, и тот рассыпался в его руке. Он рванул на себя тяжелую металлическую дверь. Он был силен, хотя еще и не кормился. Алек закрыл за собой дверь и рухнул на грязный цементный пол. Масса эмоций пронеслась сквозь него. Он был потрясен, увидев, что она выглядела иначе вплоть до сегодняшнего момента. Ее кожа цвета насыщенного густого шоколада, а волосы окрашены хной. Овал лица все тот же, с выступающими скулами. Ее огромные, каплеобразной формы глаза все так же светились, со свойственной им выразительностью. А ее губы были… ему хотелось присосаться к ним.
Годы тренировок сделали его столь же скрытным, как льва. Но его чувства были совсем другим делом в общей сложности. Они делали его неосторожным. Даже если он начисто стер из ее памяти их встречу в порту, он все еще не хотел рисковать. Ее подсознание может раскрыть его личность слишком рано. О, как же он хотел раскрыться перед ней.
Ему хотелось наблюдать за ней в пекарне. Ему хотелось слышать ее голос. Ему хотелось сказать ей что-нибудь. От Горацио он получил лишь крохи. Она работает в офисе окружного прокурора Манхэттена, занимается опасной работой– это не то, что он хотел услышать. У нее есть мать, две сестры и умер брат. Ее отец живет отдельно от семьи, что удивило Алека. И она была одинока. К счастью для него. Но сегодняшний мир сильно разнился от того, который был сто лет назад. Алеку было интересно, каким человеком она была теперь. Смогла ли ее душа пережить условности, предрассудки и сексизм?
* * *
Вернувшись домой, Таня занялась релаксацией перед многочасовым посещением приюта. Скинув мокрую одежду на полу в ванной, она приняла душ и натянула любимый шерстяной спортивный костюм серого цвета, после чего упала навзничь на кровать.
Она сделала глубокий, очищающий вдох, чтобы расслабиться. Она любила свою кровать. Каждая минута на ней была блаженством. Но эта расслабляющая фаза оказалась безрезультатной. Послеобеденные образы не давали ей покоя. Помогла ли она… тому мужчине в аллее? Ее воспоминания были расплывчатыми, если не сказать хуже. Как она умудрилась потерять целый час времени? Почему не помнила, оказала ли помощь бездомному или нет? Но было что-то еще – нечто, что подначивало ее еще больше: глаза, напоминающие лучший нефрит из Китая. И она вспомнила, будучи не в состоянии пошевелиться.
Раздался телефонный звонок, дрожью отдавшись в ее теле и настораживая. Таня, собравшись, приняла вертикальное положение. Она сделала выдох и схватила трубку.
– Алло?
Голос на другом конце провода звучал взволнованно. Была пятница, и это был ночной звонок от Лидии.
– Лидия, пришла пора бросить его. Вы же знаете план действий, так? Встречаемся через сорок минут у вас дома. – Таня повесила трубку, вскочила с кровати, схватила пальто, ключи и закрыла за собой дверь.
Должно быть, она летела на крыльях. Тане потребовалось меньше, чем сорок минут, чтобы добраться до построенного из песчаника многоквартирного дома Лидии Клайн, учитывая, что ей надлежало пересечь Бруклинский мост [21]21
Бруклинский мост (англ. Brooklyn Bridge) – один из старейших висячих мостов в США, его длина составляет 1825 метров, он пересекает пролив Ист-Ривер и соединяет Бруклин и Манхэттен в городе Нью-Йорк. Красота Бруклинского моста неизменно вызывает восхищение. Его пролет перекинулся через Ист-Ривер, и на момент открытия в 1883 год мост воспринимался как восьмое чудо света. Это был первый в мире стальной подвесной мост, протянувшийся между двумя каменными башнями высотой почти 82 м и поддерживаемый над водой стальными тросами. Строительство моста под руководством Джона Реблинга и его сына продолжалось 15 лет.
[Закрыть]и пробраться через городской туннель.
Лидия впустила ее, и они сразу же направились в спальню, где Таня увидела лежащий на кровати раскрытый чемодан. Лидии сейчас надо было заниматься не этим.
– Лидия, у нас нет времени на сборы.
– Мне нужна одежда, прошу вас. Всего несколько вещей, пожалуйста.
Таня взглянула на нее, покачав головой. Это задержит их.
– Пожалуйста, он не вернется допоздна. Сегодня пятница, после работы он отправится по барам.
Вопреки здравому смыслу Таня помогла Лидии упаковать последние вещи. Она могла бы снабдить ее одеждой, как только бы та попала в приют, однако… ладно, она надеялась, что Лидия была права.
– О’кей, у вас есть наличные деньги, кредитки и водительские права?
– Ведь он не позволял мне водить.
– Верно! Извините, я забыла.
Лидия стиснула зубы и зажмурилась.
– Есть кое-что еще, о чем я не рассказала.
– О чем же?
– Я на восьмой неделе беременности. Я узнала лишь на прошлой неделе.
Таня не знала то ли запрыгать от радости, то ли заплакать. Этот негодяй избивал ее неделями напролет и бог его знает что еще, а теперь она носит его ребенка.
– Неужели он?.. Неужели он тебя изнасиловал?
Лидия посмотрела с презрением на свой золотой браслет и итальянские кожаные туфли. Таня разглядела черно-синие пятна на ее коже под слоем косметики, которая расплывалась от пота. Ее молчание было всем, что она должна была знать.
– Хорошо, мы справимся с этим – всему свой черед. Мы все взяли?
– Да, – тихо ответила Лидия.
– Пойдем. – Таня взяла чемодан, а Лидия небольшую сумку набитую важными бумагами.
Таня посторонилась, пропуская Лидию вперед. Она попятилась, оттесняя Таню назад. Таня подняла глаза, и у нее провалилось сердце.
– Что, черт возьми, это такое?
Это был муж Лидии, ее истязатель, печально известный Маршалл Клайн.
Таня уронила чемодан, толкнула Лидию за свою спину и посмотрела на него в упор. Он занес руку и отвесил Тане звучную пощечину. Сила удара заставила ее пошатнуться, но она устояла. А мистер Клайн был удивлен, возможно, даже испуган, ибо прежде женщины никогда не удерживались на ногах после его удара. И Лидия тому подтверждение.
Таня, которая была правшой, сжала кулак и врезала ему в челюсть. Сильный удар был оглушительным. Лидия замерла, пригвожденная к мест у. Таня нанесла ему один-два удара в живот. На этот раз Клайн покачнулся, но быстро оправился. Она встретила его взгляд, от которого по спине пробежал холодок.
– Лидия, убирайся отсюда! Уходи! – Но Танин, призывающий к бегству голос, не достучался до ее сознания. Лидия застыла от ужаса.
– Она никуда с тобой не пойдет, тварь!
Клайн, оправившись от Таниных ударов, схватил ее за руку и ногу и отшвырнул на стеклянный журнальный столик. Осколки стекла разлетелись повсюду: на ковер, на ее одежду, на кожу. Из уголка рта тонкой струйкой сочилась кровь, порезы были на лице, на шее, на боку – везде. Таня чувствовала, что сломано плечо. У нее онемели бедра, а в голове пульсировала боль. Едва успев открыть глаза, она ощутила сильный пинок в живот. От силы удара осколки стекла еще сильнее впились в бок.
– Оставь ее в покое, – снова и снова кричала Лидия, заскочив на спину мужа и молотя его по голове крошечным кулаком.
Они кружили поблизости, он столкнул ее с себя и отшвырнул на пол. Муж пнул ее в низ живота. Лидия пронзительно закричала. А он все пинал и пинал.
Таня перевернулась, чтобы ослабить давление стекла в боку и увидела, что происходит с Лидией.
– Остановись! Остановись! Пожалуйста! Она беременна, – закричала она. Таня опрокинулась обратно на свое ложе из разбитого стекла. Напряженный крик вымотал ее. Таня слышала, как он пинает Лидию снова и снова.
Маршалл в последний раз пнул жену. Ее безжизненное тело упало на пол около Таниных, обутых в кроссовки ног.
– Никто не уйдет от меня. Никто! – вопил Клайн.
– Боже, – простонала Таня, забыв о боли, когда увидела умирающую перед ней женщину, которую начала считать своим другом.
И вдруг раздался грохот, который можно было расслышать вдали.
Быстрее, чем мог разглядеть человеческий взгляд, за спиной Клайна возник высокий, поджарый, с широченными плечами мужчина, одетый в плащ и шляпу. Таня подскочила при виде него.
– Ты хочешь кого-то избить, попробуй меня.
Таня почувствовала гнев незнакомца вокруг себя. Шквал отрицательных эмоций, исходящий от него, просочился в ее поры и нервы, мышцы и кости. Он ворвался сквозь стены и заполонил комнату, пока она не начала сотрясаться.
Клайн завертелся на пятках, приготовившись ударить незнакомца кулаком. Тот схватил руку Клайна и завернул ее за спину, раздался резкий треск. Маршалл, закричав, упал на колени.
Таня зачарованно наблюдала за происходящим. Она больше ничего не могла сделать. От каждого ее движения осколки стекла впивались в бок все глубже. Она цинично задавалась вопросом, а не проткнули ли они уже внутренности.
– Как ты смеешь бить свою жену – женщину, которая тебя любит? Ты, жалкая дрянь, – выдавил из себя незнакомец. Он наклонился к шее Клайна.
У Тани стянуло и скрутило желудок от дурного предчувствия. Где-то в подсознании она знала, что произойдет дальше, и все же не могла отвести взгляд. Незнакомец широко открыл рот. На свету сверкнули большие белые клыки. Он с громким хрустом впился ими в горло Клайна. Кровь брызнула на стены, мебель. Он сосал и глотал с беспечным видом. Наконец, он оторвался, увлекая за собой пищевод человека. Голова отвратительно повисла набок. Она была почти оторвана.
К горлу Тани подступила желчь, и все же она не отвела взгляд.
Клайн обессиленно упал на пол с унылым глухим стуком.
Таня смотрела, как незнакомец вытер рот. «По крайней мере, он аккуратен», – подумала она. Он наклонился и коснулся шеи Лидии. Таня наблюдала за чередой эмоций промелькнувших на его лице. Был ли это гнев? Разочарование? Грусть? Он замахнулся и ударил кулаком по паркету. Таня вздрогнула. Щепки и пыль взлетели в воздух. Он проделал брешь в полу. «Это был гнев», – решила она. Мужчина погладил лоб Лидии, а затем встал.
Внезапно его искрящиеся зеленые глаза впились в карие, широко раскрытые глаза Тани.
Ее сердце забилось в горле. Она почувствовала слабость и головокружение. Неужели он собирается ее убить? Нет. Ее сердце дико колотилось. В глубине души она знала – он не хотел причинить ей боль.
Со сверхъестественной скоростью он оказался рядом с ней и заключил в свои объятия.
– Уже слишком поздно для меня спасать твою подругу, но я могу спасти тебя, – и на этой торжественной ноте они покинули район особняков, взмыв в небо.
* * *
Два часа спустя полицейские патрульные машины, «скорая помощь» и коронерский грузовичок припарковались возле многоквартирного дома Лидии Клайн. Улицы были перекрыты желтой лентой, и несколько офицеров отвечали на вопросы зевак.
Офицер Родригес осторожно приблизился к трупам, когда коронер очертил тело мистера Клайна. Алек поиздевался над этим парнем. Но это было правое дело. Он убил свою жену и пытался убить подругу сердца Алека. Женщины были ценностью в его мире. Почему их не ценили в мире людей?
Коронер поднял глаза на Родригеса.
– Это абсолютно ненормально, парень. Я нашел то, что осталось от горла. – Он оглянулся на других офицеров, избегавших «мертвой зоны». Синий и красный свет, мельтешивший снаружи, создавал причудливые блики на стенах внутри.
– Да уж, прямо как из фильма ужасов, – произнес Родригес.
Вдалеке трещала и жужжала двусторонняя радиосвязь.
– Горло было полностью вырвано. Думаю, животным, возможно большим. Бешеная собака? Следует признать, что жертва был крупным парнем, сложенным как футболист, – сказал коронер. – Ничто меньшее по размеру не смогло бы свалить его с ног так просто.
– Да, я бы стопудово согласился с версией о собаке.
– А я бы сказал – вампир, – мимоходом обронил офицер Чен, напарник Родригеса. Чен стоял над телом Клайна. Он наклонился и осмотрел огромную зияющую дыру, где раньше было горло. – Эти следы на коже от зубов. И вряд ли хоть капля крови вытекла из раны.
Коронер вопросительно взглянул на Родригеса, его глаза налились кровью. Родригес незаметно махнул коронеру рукой, и окинул взглядом других офицеров, не услышали ли те их беседу. Никто не обратил внимания. Они были слишком подавлены развернувшейся сценой убийства, чтобы еще смотреть в их сторону. Это было ужасное зрелище, даже по полицейским меркам. Это неоспоримо.
Чен обратился к Родригесу:
– Что думаешь, Мэтт?
Тот прочистил горло:
– Лейтенант не примет такую версию. Это – бешеная собака, – подытожил Родригес.
Коронер упаковал в мешки тела, и офицер последовал за ним в машину.
Родригес шваркнул коронера о заднюю дверь.
– Ты никогда не сделаешь этого снова!
– А ты не считаешь, что его следует устранить?
– Он просто выполняет свою работу. Вероятнее всего, он сказал не подумав, без задней мысли.
– А что если не так? – Коронер захлопнул двери. – Вдруг он расскажет лейтенанту, что в городе существуют вампиры?
– Не расскажет. Просто не высовывайся и занимайся своей работой. Мы получим тело позже. Согласен?
Коронер уставился на свою куртку.
– Согласен? – надавил офицер Родригес.
– Так и быть, парень, черт тебя возьми.
Остров Скай, горная Шотландия, 989 год н. э.
Я должен был коснуться ее. Я сделал это под предлогом расчесывания ее волос. Каждым взмахом гребня я занимался с ней любовью. Меня это успокаивало так же, как и ее. Затем я почувствовал ее дрожь. Она все еще не согрелась после дождя. Я положил гребень на соломенный тюфяк и обнял ее. Она продолжала скромничать, сильнее укутавшись в мой плащ.
Это была пытка. Я чувствовал, как ее мягкие груди упираются в мою твердую грудь. Ее дыхание щекотало мне шею. Мой подбородок лежал поверх ее головы. Ее руки обхватывали мою талию. Ее миниатюрные ручки. Я держал ее в своих объятиях, как будто она была вожделенной добычей. Словно находясь под колдовским заклинанием, наши губы нашли друг друга. Мы были пойманы в ловушку воспламеняющих объятий. Я опустил ее на тюфяк. Я целовал ее везде, где мог. В ее неопытном теле я обрел радость. У меня и в то время был гарем из женщин, но до нее я никогда никого не любил.
Я начал снимать с нее свой плащ. Последние остатки ее скромности были еще целы, пока я не завернул подол плаща повыше. Она заплакала и схватилась за него. Я мягко удержал ей руки. Я не хотел принизить этот действо, не показав себя ей. Я встал, снял с себя тунику с V-образным вырезом и незатейливую кожаную набедренную повязку. Ее глаза расширились, и она протянула руку, чтобы прикоснуться ко мне. Ее непосредственные прикосновения испепелили меня. Я позабыл себя, свое имя, все. Я накрыл ее своим телом, ласкал ее маленькие груди, ноги и миниатюрные ступни. Я любил ее губы. Я любил их больше всего. Они были сочными, пухлыми и сладкими. Она поцеловала меня в ответ. Я целовал мочки ее ушей, ее нос и веки. Я слышал, как вскипела ее кровь. Она была увлечена так же, как и я. Тогда я проверил ее готовность. Она была такой же влажной, как в тот момент, когда мы пришли в этот заброшенный замок. Я развел ее ноги. Она завладела моим членом.
– Кенна? – я не хотел сделать ей больно. Я был большой, а она так мала.
Она направила меня внутрь, и я устремился вперед. Я встретил небольшое сопротивление и вновь подался вперед. Я перестал двигаться, чтобы она могла привыкнуть к ощущению меня внутри нее. Я сказал ей, что люблю ее. Это была правда, зная это своим сердцем, она присоединилась ко мне в размеренных движениях любви. Затем вернулся этот голод. Я сопротивлялся, входя в нее снова и снова. Я противился ему изо всех сил, как противился ей. Затем она притянула мою голову к своей шее.
* * *
Спустя некоторое время мы лежали в любовной истоме.
– Кенна, я хочу обручиться с тобой.
– Нам придется дождаться возвращения моего брата. Как думаешь, он даст нам разрешение?
– Мы сражались с ним бок о бок. Я доверю ему свою жизнь, а он мне свою.
– Намерен ли ты ждать?
– Да, я буду ждать.
