Текст книги "Пурпурные крылья"

Автор книги: К. Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

– Предмет ее страсти, должно быть, ты?

– У нас была связь в прошлом, но об этом не стоит говорить.

– Она преследует меня из-за этого.

– Иона ненавидит тебя из-за того что, будучи с нею, я хотел тебя.

– Неужели мы расстались? Что между нами произошло?

– Ты ушлаот меня. Это все, что тебе нужно знать.

– Ты имел в виду: это все, что ты мне скажешь?

– Пока что – да. Мне нужно сделать звонок, и это не терпит отлагательств.

* * *

Наверху, в своем кабинете, Алек закрыл глаза и ментально устремил свой разум в чужие края, на другой край земли, к Вышеграду. Стоило только Алеку оказаться там, как Кровавый Высший Совет сразу же узнал о его присутствии и тотчас собрались все представители. Они стояли вокруг него, его астральной формы, одетой в черный сюртук, черные брюки и сапоги. С боку на перевязи висел меч. Нагота среди этих существ была не в почете.

Алек заговорил первым:

– Вы должны отложить коронацию.

– И почему это?

– Раду твердо намерен соперничать за престол.

– Разве он не законный наследник? – спросил Ану.

У Алека вновь возникли подозрения на счет Ану. Среди всех представителей Совета, Ану – единственный, у кого были наихудшие отношения с дедом, и он ненавидел полукровок.

Рэйчел обернулась и посмотрела на Ану.

– Бакр, дед Алека, сделал внука наследником, поскольку Раду был и остается психически неуравновешенным, – произнесла она. – Это начертано на камне и не подлежит упразднению.

Алек отметил, что между этими двумя существовала напряженность.

– Наш народ не может ждать, ваше высочество, – промолвила Нафи.

– Знаю. Но я не могу оставить ее беззащитной. Пока не разрешится исход поединка с Раду, коронации не будет.

Представители Совета начали перешептываться меж собой.

Затем Ану громко произнес:

– Мы выполним твою просьбу, но с одним условием.

– Как обычно, и в чем же оно заключается?

– Поединок с Раду определит, кто станет королем вампиров.

Рэйчел вздохнула и покинула обоих мужчин.

– Жаждешь кровопролития среди нас, Ану?

– Да у нас не было таких кровавых страстей столетиями, – произнес он в цветистой женоподобной манере.

– Ану! – возмущенно воскликнула Рэйчел.

– Я знаю, на что ты способен со своими страстями, Ану, – предостерег его Алек.

Разум Алека снова вернулся назад, в Нью-Йорк, в его тело.

Он уступит им и примет участие в поединки, чтобы покончить со всеми распрями.

* * *

По всему миру вампиры пребывали в бездействии. Коронация была отложена. Одни протестовали, другие же восприняли эту новость спокойно. Они по-прежнему оставались без короля и знали по какой причине. Их эта новость не радовала. Им вновь предстояло тягостное ожидание.

* * *

Алек прошел в ванную и снял с себя одежду.

Ему нужно вернуться к Тане. Этот, так называемый, «звонок», что он сделал, занял больше времени, чем ему хотелось. Он был на взводе от самой мысли о поединке, в котором ему придется участвовать. И что задумал Ану? Прими душ, Алек, с вопросами разберешься позже.

Душ всегда помогал ему расслабиться. Он вошел в мраморную душевую кабину, повернул вентиль с горячей водой. В этот момент ослепительно-белая вспышка мысленных образов с участием Тани стремительно затопила его разум. Образы были настолько сильны, что он запрокинул голову. Он ощутил ее нерешительность, желание и страх. Он «видел» ее обнаженное намыленное тело. Вода каскадом струилась по впадинкам и плавным изгибам ее поджарого тела. Капли воды падали с ее темноватых сосков. Переняв на себя ее чувства и мысли, Алек присел, поскольку она сделала то же самое. И, как она, склонил голову; глаза расширены, мышцы напряжены.

Поскольку Алек отпустил контроль над своими ментальными силами, он оказался связан с ней. Для него это будет не лишним: ведь ясно, как божий день, что сама она не расскажет ему, почему сомневается в нем и не доверяет. Он ощутил ее боязнь выпустить бразды управления своей жизнью из рук и оказаться под чьим-то контролем. Он чувствовал ее предубеждение в отношении представителей противоположного пола. Алек почувствовал, как глухо забилось его сердце в несвойственном для человека ритме. Он ощутил ее гнев на мужчин, злость на отца. А за всем этим, он почувствовал ее терзания за все те жестокие нападки, которым подверглась ее мать.

Он увидел Таню маленькой девочкой. Милая девчушка с косичками, расспрашивающая свою мать, почему у той синяк под глазом; Таня, бьющая кулаком и пинающая отца, защищая от него мать; отец, в порыве гнева поднявший руку на дочь, и полицейских, уводящих его из дома. Ей пришлось слишком быстро повзрослеть. Образы приходили с трудом и быстро сменялись. Он окунулся в ее житейские превратности, как в воду.

Наконец, стремительный поток образов покинул его. Они настолько сильно овладели им, что после их исчезновения Алек упал на кафельный пол душевой, хватая воздух ртом и захлебываясь водой, от чего его легкие тот час же закрылись, предотвращая удушье. Какое-то время он лежал свернувшись «калачиком», позволяя воде стекать по телу. Над дверью душевой вздымался пар.

Немного погодя, придя в себя, он выбрался из душа, насухо вытерся и лег спать. Сейчас он постарается поспать без кошмаров, а ответ на вопрос – «Что делать?», придет позже.

* * *

Таня гадала, что же случилось с Алеком. Он поднялся наверх, чтобы позвонить, но так и не вернулся. Она посмотрела на пустое место рядом с собой на диване – ей не хватало Алека. Ей хотелось поговорить с ним. Она вскочила на ноги.

– Нет, нет. – Она снова села. Почему она должна бегать за ним? Она и раньше-то за мужиками не бегала, так с какой стати ей начинать это делать сейчас? Она отпила тепловатый кофе и поставила чашку, затем опять подняла ее и сделала еще один глоток.

Затем она услышала пронзительный вопль, от которого в жилах свернулась кровь. Стены, казалось, завибрировали. Она снова вскочила на ноги и уронила кофейную чашку, пролив ее содержимое на себя, на диван и ковер. Сама же чашка, с треском упала на пол, разбившись вдребезги на мелкие фарфоровые осколки. «Какой ужас…», – она обязательно извиниться позже. Кажется, Алек попал в беду. Ее сердце заледенело от страха. А если Раду и Иона, объединившись, напали на него? Что же они сделают с ним? Она должна ему помочь.

Таня взбежала по лестнице, направляясь в его комнату.

Она схватилась за дверную ручку и повернула ее. Заперто. «Почему он запер дверь?» – она снова повернула ручку. На этот раз замок поддался, дверь медленно распахнулась, словно с другой стороны кто-то открыл ее. Придерживая дверь открытой, Таня замерла от страха на пороге. Алек был один, он метался из стороны в сторону и пронзительно кричал. Вещи с туалетного комода и прикроватной тумбочки кружили в воздухе вокруг него, помимо прочего, эта «воронка» подхватила и подушки с кровати. Подсвечники и верхнее освещение быстро мигали. Он пребывал в муках кошмара.

– Нет, Констанс, нет, – простонал он.

Она должна была сдвинуться с места и помочь ему, но от увиденного впала в оцепенение. С перепугу ей захотелось в туалет. Ни что из увиденного не принадлежало к ее реально существующему миру, но он нуждался в ней, и это было важнее, чем настоятельный «зов» ее «перепуганных» физиологических потребностей.

Лавируя и уклоняясь от летящих в ее голову предметов, Таня ринулась к Алеку. Придерживаясь за столбик кровати – единственный мало-мальски устойчивый предмет обстановки, – она, спотыкаясь, все ближе пробиралась к нему. Приблизившись, она сразу же заметила, что его лоб и грудь покрыты красными бисеринками крови. Таня не знала, что делать. Неужели он поранился? Уклонившись от комода, который двигался в сторону кровати, девушка бросилась в ванную, схватила тряпку, намочила ее и быстро направилась обратно, снова уклоняясь от летающих вещей и придерживаясь за столбик кровати, чтобы добраться до него.

– Алек, проснись, – сказала она, гладя его по лбу. – Тебе приснился дурной сон. Все хорошо, дорогой. Все нормально.

Алек вскинул руки, молотя ими в воздухе. Таня попыталась удержать его, но он был гораздо сильнее ее.

Вилка от шнура лампы сильно ударила ее по затылку, словно ревностная соперница, устремившаяся на защиту своего любовника. Затылок горел от боли. Изумленно распахнув глаза, Таня обернулась и увидела, что теперь к ней летит уже сама лампа.

– Алек! – Стиснув зубы, она потрясла его: – Да проснись же, пожалуйста!

Его глаза неожиданно открылись и он повернул голову в ее сторону. Позади нее упала лампа, как будто ее кто-то отбросил. Таня вытерла бисеринки крови на его груди и перевернула тряпку, чтобы рассмотреть. На тряпке не было крови, но она была влажной. Она в недоумении перевела взгляд с тряпки на Алека.

Один за другим все вещи, кружившие вихрем над их головами, попадали на пол. Рефлекторно, она прикрылась Алеком, как щитом от падающих вещей.

– Это твоих рук дело?

Он приподнялся и сел.

– Конс… Таня, что случилось?

Она выжидала, пока он рассмотрит и осознает всю разруху вокруг них. Комнату как будто перевернули вверх дном. Лампа, а вернее – метательный снаряд, валялась на полу, кое-где виднелись осколки разбившегося цоколя. Абажур валялся где-то в другой стороне, лампочка разбилась вдребезги. Флакончики с одеколоном опрокинулись, некоторые разбились, а содержимое вытекло. Шторы прекратили раскачиваться. Она подивилась тому, как только окна не разбились.

– Ты был в плену кошмара. – Таня убрала непокорный вихор с его лба. – Я прибежала сюда, думая, что на тебя напали Иона с Раду. А вместо этого, я обнаружила тебя в минуту «самобичевания». Не хочешь рассказать мне об этом?

– Иной раз, когда мне снятся кошмары, мои телекинетические способности срываются с цепи.

– Ты перемещал вещи лишь одним усилием мысли?

Алек угрюмо кивнул.

– Почему ты выкрикивал имя Констанс?

– Я не могу вспомнить. – Алек схватил ее руку и прижал ладонь к своему рту.

Он лгал. Он что-то утаивал от нее, и это имело отношение к Констанс. И должно быть это было что-то плохое, потому что она ни разу в жизни не видела кого-нибудь настолько испуганного, как он… пожалуй что, за исключением себя.

– Алек, тебя часто мучают кошмары?

Ее сердце забилось сильнее от ощущения прикосновения его губ на своей ладони.

– Довольно часто.

– Так вот почему ты совсем не спишь?

Он не спал, когда ухаживал за ней ночами, и никогда не спал днем.

– Да, – ответил он, уткнувшись ей в ладонь, и покачал головой.

Теплое дыхание приятно щекотало ей кожу, рождая в теле ответную дрожь. Таня откашлялась:

– Хочешь, я побуду с тобой, пока ты снова не заснешь? – задав этот вопрос, она удивленно распахнула глаза, подивившись самой себе: «Что она делает?!»

Вместо ответа, он притянул ее к себе и уложил рядом в постель. Они обнялись, Алек прижался лицом к впадинке между ее горлом и мягкой линией подбородка.

Таня вдыхала аромат его волос, пахнущих лесом, свежестью и чистотой. Его кожа пахла мускусом и была холодной на ощупь. Она не слышала ни его дыхания, ни сердцебиения; они замедлились, кажется, еще немного и вовсе остановятся. «Вот на что похож сон нежити. Они спят мертвымсном». Он превратился в прекрасно выглядящего мертвеца. Теперь она об этом знала и уже не паниковала, как прежде.

Она просто обнимает его и ей это нравится. Он был крупным мужчиной. Крупным, но худощавого телосложения. Его широки плечи загородили ей радио-часы. Его волосы на ощупь были, словно шелк, и она не могла удержаться, чтобы не провести по ним рукою.

Ее другая рука была изогнута вокруг его спины. Таня притянула его поближе к себе, устраиваясь поудобнее, и почувствовала, как в ответ он тоже прижимает ее. Она могла поручиться, что под простыней и одеялом на нем ничего нет. Она это почувствовала, как и другие «вещи». Таня прикусила губу, чтобы удержаться от рискованных мыслей. «Мне страсть, как этого хочется… Но ему необходима тишина и покой, а не секс», – напомнила она себе. И все же она не могла отрицать, что ее привлекает этот мужчина, который выказывает свою уязвимость время от времени. И в эту минуту, Алек ее не скрывал.

Они так и лежали в объятиях друг друга около часа. Алек был бездыханен и хранил молчание. Таня чувствовала, как спало напряжение во всем его теле, и казалось, что сегодня ему кошмары больше не приснятся. Она начала уже подумывать о том, чтобы подняться и смыть с себя кофейный запах, когда почувствовала изменения в его теле.

– Кофе, – лениво протянул он рядом с ее шеей, касаясь губами нежной кожи.

Таня вздрогнула, переживая эти ощущения.

– Когда ты закричал, я так перепугалась, что пролила на себя кофе… на себя, на ковер и диван. Я извиняюсь за это.

– Не страшно, это всего лишь кофе. М-м, у него приятный запах… на тебе. – Он принялся осыпать поцелуями ее шею. Приятное покалывание, мелкой россыпью «мурашек» волной пробежало от затылка к шее, которую он так жаждал. Внутри нее разразилась буря эмоций. Должна ли она остановить это или нет? Почему она должна заняться сексом с мужчиной, который знает ее лучше, чем она сама?

Его губы нащупали сумасшедшее биение пульса у нее на горле и задержались. Она вновь вздрогнула, но уже не от страха.

Алек поднял голову и перехватил ее взгляд.

– Ты нужна мне, точно так же, как я нужен тебе.

Она прерывисто вдохнула. Он прав. Ее тело звенит, как струна, и трепещет рядом с ним. На его лице нет самодовольной ухмылки, и он не гипнотизирует ее. Она лишь видела неприкрытое желание в его глазах, навевающих дремоту, да трогательно взъерошенные волосы.

– Алек… – Он заглушил ее возражения поцелуем, и вся ее решимость была сметена под натиском их обоюдного желания.

К ее огромной радости, его руки начали поглаживать ее спину, а затем переместились под футболку и расстегнули застежку лифчика без каких-либо трудностей. Ее грудь вздымалась в предвкушение ласк. Реакция собственного тела ошеломила ее, теперь все собиралось зайти слишком далеко… Она хотела выбраться из постели. Она хотела остаться. Она хотела его. Вся ее сущность страдала от внутренних противоречий, но тело знало, чего она желает. Каждую клеточку ее тела сотрясало от желания. «Три года – довольно долгий срок», – подумала Таня.

Алек имел возможность остановиться, воспротивившись собственному желанию. Он соблазнил ее, но сильнейший призыв, который он чувствовал с того момента как поставил на ней свою метку, уничтожил бы его. Ему хотелось обладать ею всецело, без остатка и, слившись воедино, сгореть дотла в пламени страсти. Он стянул с нее футболку через голову. У него возникло ощущение, что происходящее в данный момент уже было однажды – «дежа вю». Она избита, на ее теле порезы и ей нужна помощь в душевой. В ту ночь, Алек сдерживал себя изо всех сил. А в эту минуту, он приспустил одну кружевную чашечку бюстгальтера и нежно ласкал ее грудь, не собираясь больше сдерживать себя. Ощущения от прикосновения к ее коже стали гораздо острее, заставляя его пребывать в состоянии абсолютного блаженства. Танина кожа на ощупь была словно атлас, без единого изъяна, насыщенно-матового шоколадного цвета.

«Ох, сколько усилий требуется, чтобы выбраться из постели и помыться», – подумала Таня. – «И все же ее сарказма явно не достаточно, чтобы прогнать те ощущения, что он ей даровал».

Легкое поглаживания вызвало в ней дрожь наслаждения. Она закрыла глаза, наслаждаясь ощущением его прикосновений. Он с жадность приник к ее губам. Нежно прикусил ее нижнюю губу и слегка потянул на себя.

– Я люблю твои губы… – Алек прервался и провел языком по ее нижней губе, – …особенно нижнюю, – договорил он и с нежностью обхватил ее лицо большими ладонями. – Твои губы такие пухлые и манящие. Они напоминают мне сочные сладкие сливы.

Он знал, что сказать, чтобы вызвать в ней дрожь желания.

Словно кто-то щелкнул в ее голове невидимым переключателем: она с рвением, поразившим ее саму, ответила на его поцелуй. Таня испытывала такое возбуждение, что казалось еще немного и она взорвется. Алек наконец-то избавил ее от лифчика, словно этот комочек шелка и кружев оскорблял его чувства. Едва касаясь кожи подушечками пальцев, Алек обрисовал округлый контур ее груди, ни на миг не прекращая целовать Таню. Оторвавшись от столь любимых им губ, он проложил дорожку из поцелуев в том месте, где пальцами касался ее груди.

Таня смутно ощущала под собой крахмальную прохладу простыней. Она не могла думать, в ее голове стучала кровь, нагнетаемая бешено стучащим сердцем, а меж ее бедер жидким огнем разливалась влага. Но ей чего-то не хватало. Она умирала от желания прикоснуться к нему, ощутить его под своими ладонями.

В то время, как он заставил ее соски напрячься, бесстыдно выдавая ее желание, она поглаживала его широкую спину. В ответ он выгнулся к ней, вжимая ее бедра в матрац. Он простонал словно в агонии. Его стоны звучали, как музыка для ее ушей. Ведь это являлось доказательством того, что и она имеет власть над ним.

Оставив грудь, он проложил дорожку поцелуев к ее животу. Слегка лизнул пупок, заставив ее задрожать мелкой дрожью. Опуститься ниже талии ему помешали ее тренировочные штаны.

– Надеюсь, это не твои любимые штаны? – С исполинской силой он разорвал ее брюки на две части, а затем и трусики, и вдохнул аромат ее возбуждения, содрогаясь всем телом под ее ладонями. В нем было столько первобытной страсти, что она воспарила от наслаждения. Ее неотступно преследовало ощущение, что все это хорошо ей знакомо. Таня посмотрела в его глаза и ахнула. В них было столько любви, благоговения и страсти, что она решила всецело отдаться ему. Алек начал покусывать внутреннюю часть ее бедра. Таня, замерев, наслаждалась яркими ощущениями.

Она возбужденно застонала и содрогнулась всем телом, достигнув первого пика наслаждения.

– А так тебе нравится? – Оставляя влажный след, он провел языком по ее чувствительной коже. Несомненно, сам он получал удовольствие от своих действий. Он не мог думать о том, что делает, все, на что реагировало его сознание – это прикосновения и наслаждение.

Не в силах ответить на его вопрос, Таня лишь откинулась назад и отдалась во власть расслабляющего потока ощущений. Ее существо, словно взорвалось и разлетелось на мелкие осколки, уничтожив все связанные мысли, которые у нее еще оставались. Алек лишил ее дара речи. Она могла издавать лишь невнятные звуки чувственного удовольствия. Вторая волна удовольствия, словно тонкий перезвон колокольчиков – рассыпаясь и смешиваясь с мыслями, утонула в ночной темноте и, разрезая податливую плоть, стремительно вырвалась наружу.

Таня бессильно распласталась на постели, ее тело наполовину свесилось с кровати, а руки Алека были единственной ее поддержкой.

Запах секса пронизывал воздух.

После четвертого оргазма, Таня чувствовала опустошенность, эйфорию и расслабленность… И неудержимо рыдала. Как же давно, она не была так близка с мужчиной. Так давно, что даже не могла припомнить последнего раза. Алек стер в порошок ее воспоминания. Ее единственным желанием было, чтобы он завершил начатое, всецело овладев ею. Ей это было крайне необходимо, словно от этого зависела ее жизнь.

«Что он делает со мной?» Его палец неспешно двигался внутри нее, поглаживая и задавая ей темп, пока она не начала двигать бедрами в такт его движениям. Это было безумием, быстрым и горячим. Ей хотелось большего… «Если он остановится…»

– Я не собираюсь на этом останавливаться, любимая.

«Все это время он читал мои мысли?»

Таня схватила его за запястье. Какая-то часть ее все еще пыталась сопротивляться, но он продолжал ласкать ее, ни капли не сомневаясь, что в конечном счете она сдастся. Она больше не могла сдерживать себя, ее неприступность рухнула. Ведь это был Алек. Она отпустила его запястье, откинулась назад и позволила ему делать все, что ему заблагорассудится. Это было невероятно потрясающе, как в мгновение ока он мог довести ее до полного изнеможения, а затем наполнить энергией каждую клеточку ее тела, вливая живительную силу во все ее существо одним касанием. Она опять извивалась и стонала. Защитные барьеры рухнули. Она чувствовала, как его возбужденный член упирается в ее бедро.

– Пожалуйста, – простонала Таня.

Но в намерения Алека пока не входило удовлетворить ее пожелание. Его губы вновь сомкнулись на ее соске. Он дразнил, покусывал и нежно сжимал его, заставляя ее кричать и выгнуть спину, когда его палец проник в нее. Она почувствовала, как он выпустил клыки, оцарапав ее набухшую грудь, и сомкнул их вокруг соска.

Таня шумно выдохнула, но не от боли. Она переживала удивительно-чувственные ощущения с легким оттенком агрессии. Алек поглощал ее. По ее округлой груди стекла струйка крови, он слизнул ее, словно это было сладкое вино. Затянув ранки своей слюной, он поцеловал ее в губы. Она ощутила вкус собственной крови и возбуждения на его языке, которые, смешавшись воедино, имели сладковато-металлический и мускусный привкус. Необычайное, но в целом довольно приятное, сочетание вкусовых оттенков.

Взяв Танину руку, Алек положил ее на свое мужское естество. Она сжала пальцы вокруг его большого члена. Алек прикрыл глаза и запрокинул голову. Одно это прикосновение почти довело его до кульминации. Он застонал, когда она направила его член в себя.

Таня посмотрела на него снизу вверх и на ее лице появилась улыбка. Она ощутила размеры его члена. По всему телу разлилась сладостная дрожь. Он был огромный, не меньше ее ступни девятого [81]81
  Девятый размер женской обуви по европейскому стандарту приравнивается к 25,4 см.


[Закрыть]размера. Твердый и гладкий, как мрамор, с выступающими венами, спускающимися к самому основанию члена.

Таня раздвинула ноги, Алек разместился между ними и, приподняв ее мягкие бедра, одним быстрым толчком вошел в нее, пронзая своим копьем. Их больше не разделяли ни мили, ни футы, ни дюймы, ни одежда. Сейчас они слились воедино. Она была пленена им, а он ею. Алек крепко прижимал Таню к себе, заставляя ее принять всего себя. Он отстранился, вызвав у нее жалобный всхлип, и вновь вошел в нее.

Склонив голову к его шее, она держалась за его плечи изо всех сил.

Ощущение ее дыхания на его сверхчувствительной коже заставляло Алека дрожать мелкой дрожью. Он толкнул свои бедра вперед и вжался ими в Танины бедра, подразнивая ее самое сокровенное и чувствительное местечко, при этом совершая медленные круговые движения внутри нее. Она оплела ногами его талию и сцепила лодыжки, поймав его в сладостную ловушку, провела руками по его мускулистой груди, ощутив под своими ладонями рельефность, мощь и силу мышц. Их сила никогда не будет направлена против нее. Он судорожно дернулся, при этом было видно, как сократились мышцы его накаченного пресса.

Алек уверенно и нежно ласкал ее тело, словно заранее знал, чего она хочет и что может заставить трепетать ее плоть и душу. Таня притянула его голову к себе, желая, чтобы он ее поцеловал. Откликнувшись на призыв, Алек застонал и собственнически поцеловал ее. Слившись воедино, они нашли свой ритм.

– Черт возьми, Таня, – простонал он ей в рот.

Она почувствовала, как удовольствие и страсть сплелись в тугой клубок в том месте, где он пронзал ее своим копьем, зарождая в груди шквал эмоций, вырывающийся наружу через ее уста. Ее тело пело от осознания того, что она обрела свою вторую половинку. В этот момент Таня почувствовала, как ее плоть сжимается вокруг него. Задыхаясь, она простонала:

– Не сдерживайся.

– Ты уверена?

Вместо ответа, она притянула его голову к своей шее. Он поцеловал ее в шею, уделив особое внимание пульсирующей вене. Таня повернула голову на бок, предоставив ему беспрепятственный доступ.

Он открыл рот и прижался к ее влажной шее. Она почувствовала, как он врывается в нее, одновременно погружая клыки в ее шею.

Что-то произошло, что-то необычайное, словно прорвало плотину Таниных воспоминаний, скрывающихся в самых глубинах ее разума всю жизнь: Алек, одетый как викинг и сидящий верхом на коне, наблюдает за ней, купающейся в ручье. Она и Алек, вальсирующие на балу во Франции по случаю дня рождения Короля Луи. Алек, целующий мужчину в лоб, прежде чем сесть на поезд; Алек, облаченный в плотно облегающую черную кожу и в плащ, везет ее на вороном коне посреди ночи; смеющийся Алек кружит ее на лужайке плантации. Неожиданно возникшие видения, столь же неожиданно рассеялись, как легкая дымка.

Сильнейший оргазм, не уступающий по силе удару машины в кирпичную стену, накрыл Таню обволакивающей волной, в очередной раз, заставив ее резко прогнуться под Алеком и, приподняв бедра, с силой прижаться к нему. Омываемый волнами ее наслаждения, он взорвался внутри нее. Еще с минуту он упивался ею, а затем отпустил. Слизнул ручеек стекающей по шее крови и затянул ранки от укусов, облизав их языком.

Америка, 1788 год

Арчибальд стоял над Энн и расстегивал штаны. Стоя позади него, я занес кулак и ударил его по затылку. Он упал на пол.

– Собирайся, – сказал я ей.

Она в изумлении смотрела на меня своими огромными карими глазами.

– Энн, собирайся!

Она выполнила мою просьбу, а затем, мы навсегда покинули Плантейшен-Холл.