Текст книги "Пурпурные крылья"
Автор книги: К. Уилсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)
Алек повернулся к Тане, изумленно изогнув бровь и улыбаясь:
– На этот раз?
– Долгая история, – ответила она.
– Мне бы хотелось ее как-нибудь услышать.
– Спасибо, Лейла, за твое, столь тонко подмеченное наблюдение. А сейчас, я собираюсь найти врача.
Три пары глаз смотрели ей вслед, пока она не скрылась за углом.
– Вам нравится моя сестра, не так ли? – спросила Лейла.
– Очень, – ответил Алек.
* * *
Впоследствии Алек был подвергнут расспросам со стороны Таниной матери и сестры, и наслаждался каждой минутой этой беседы до тех пор, пока Таня не вернулась с врачом.
Обе женщины встали со своих мест, чтобы поприветствовать его.
– Здравствуйте, я доктор Сингх, а вы члены семьи миссис Тонг?
Они кивнули, молча ответив на его вопрос, обеспокоенные состоянием Жаклин и ее малыша.
– У нее была небольшая кровопотеря, не достаточная, чтобы вызвать анемию. Малыш в порядке. Мне бы хотелось госпитализировать миссис Тонг на день или два, чтобы понаблюдать за ее состоянием. Вы не против?
– Спасибо, доктор. Нам можно повидать ее сейчас?
– Можно, но у меня просьба: по одному человеку за раз.
Джоан пошла первой.
Алек подошел к врачу.
– Доктор, не будете ли вы так любезны и не уделите мне минуту, чтобы переговорить наедине?
– Вы член семьи?
– Друг семьи.
Врач склонил голову и мужчины отошли от женщин к входу в отделение предврачебной помощи, где производилось установление очередности по оказанию медицинской помощи.
– Что скажешь, Халим?
– Я сомневаюсь, чтобы она или ее ребенок приобрели вирус. Укус был поверхностным. Ты вовремя туда добрался. Я распорядился, чтобы с места укуса был взят образец кожи и отправлен в токсикологию. Образец исчезнет из лаборатории таинственным образом.
– Спасибо, Халим.
Врач похлопал Алека по руке и ушел.
Из отделения предврачебной помощи вышла Джоан.
– Таня, она зовет тебя.
Направляясь к сестре, Таня остановилась в дверях и, оглянувшись, посмотрела на Алека.
В отделение, сестра лежала за перегородкой, которая отгораживала ее от других пациентов. Подойдя к кровати Жаклин, Таня улыбнулась пациентке.
– Как ты себя чувствуешь?
Для Тани не явилось сюрпризом – страдальчески искаженное лицо Жаклин и полные слез глаза.
– Я не знаю, что произошло. Я имею в виду, что знаю, но просто не могу этого объяснить. – Она суетливо и чрезмерно жестикулировала. – Я довольно резка, даже слишком, вот почему я не в состоянии…
Таня прервала ее сбивчивую речь:
– Важно лишь то, что ты и ребенок в целости и сохранности.
– Нам нужно поговорить, Ти.
– Я вся во внимание. – Таня затаила дыхание и стала ждать.
– Я сожалею о том, что натворила.
Таня поняла, что имела в виду ее сестра, но не хотела обсуждать с ней эту тему. Для нее это было болезненно и унизительно.
– Ты не должна извиняться, Жаклин.
– Должна, должна, – страстно запротестовала сестра. – Я не считалась с твоими чувствами. Я выскочила замуж за Шона, не задумываясь о последствиях.
– Теперь все кончено. – Для нее действительно все закончилось. Сестра и ее муж были счастливы. И она надеялась, что в один прекрасный день тоже будет счастлива. – Жизнь слишком коротка, чтобы грызться из-за мужчины, которого я больше не люблю. Давай не будем забывать, что мы сестры. – Она горделиво посмотрела на сестру. – Ведь у меня скоро появится племянница. – Таня с радостью ожидала того момента, когда станет тетей.
Взгляд Жаклин устремился к двери, где их мать разговаривала с высоким мужчиной.
– Я… С кем разговаривает мама?
– Это Алек, – ответила она, едва не выдав свои чувства. – А что?
– Он… Не бери в голову, по-видимому, мне что-то приснилось.
– Ты не помнишь, откуда у тебя появились следы от укусов?
– Боюсь, что нет. Я собиралась позвонить тебе… а дальше, ничего не помню. Я помню глаза… фиалкового цвета… вроде бы. Они явились… Я не знаю.
– Ты вспомнишь.
– Таня, это тот мужчина, который спас тебе жизнь?
– Да, это он.
– Вау! Надо полагать, почему ты выкинула из головы Шона. – Жаклин осмотрела сестру с головы до ног. – Ты переспала с ним, не так ли?
– Будь скромнее, Жаклин. Да, мы переспали, если тебе интересно.
– И как все прошло?
Не обращая внимания на сестру, Таня слегка повернула голову к двери.
– В коридоре ждет Лейла, ты хочешь поговорить с ней?
– Что это у тебя на шее?
Таня вспомнила об укусах на собственной шее, которые прошлой ночью оставил Алек. Это было ее личное дело и ей не хотелось его с кем-то обсуждать.
– Что? Это? – переспросила она, подтянув ворот свитера повыше, чтобы скрыть следы от укусов. – Комары покусали.
– В феврале? Это– проходящий засос.
Таня стиснула руку сестры.
– Я позову Лейлу.
В течение четырех часов, пока четверо обеспокоенных людей бездельно слонялись по коридору больницы, Жаклин, – по просьбе Алека, – перевели в отдельную палату. Они посетили ее один за другим, а затем, из служебной командировки, прибыл муж Жаклин, Шон. У него был помятый и напуганный вид.
Джоан заверила Тонга, что с его супругой и ребенком все в порядке. Он ворвался в палату жены и пробыл там какое-то время, а затем присоединился ко всем остальным, выглядя уже получше, чем при первом появление. Шон поздоровался с Лейлой, а затем с Таней. Между ними повисло напряжение, которое не укрылось от внимания Алека. Он заметил, как резко изменилась атмосфера в комнате ожидания.
– Таня?
– Шон, – она взяла себя в руки и уже спокойно произнесла: – Здравствуй.
Таня была не в том настроение, чтобы встречаться с ним. Она могла бы поспорить, что он до сих пор думает, что Таня страдает из-за того, что он женился на ее сестре. А она уже давно не страдает. Он просто не был ее любимым человеком. Таня следила за обоими мужчинами и была наготове в случае, если мужчинам вздумается попозерствовать.
– Должно быть, ты и есть Алек?
– Должно быть, я. – Алек стоял неподвижно, словно готовясь принять удар.
Даже не прикасаясь к Алеку, Таня чувствовала, как напряглось его тело.
– Это ты спас жизнь нашей Тани?
– Да, это я.
– Спасибо тебе за это. Должно быть, ты сильно о ней заботишься?
В свойственной ему манере, неприязненной улыбнувшись, Алек пригвоздил Тонга к месту.
– Забочусь. А ты, должно быть, заботился о ней самую малость?
Таня схватила его за рукав рубашки:
– Алек, пойдем домой.
* * *
Было сыро, туманно и подмораживало. Слишком холодно, чтобы стоять на улице в ожидании входа в «Паблисити». Но они там стояли. Кейтлин и ее подруги стояли в длинной очереди в клуб. Матери же она сказала, что отправилась в гости к подруге с ночевкой. Из-за того, что она соврала, теперь ей приходиться отмораживать свой зад.
– Это была плохая идея, – дрожа, произнесла Кейтлин. Ее замшевая куртка не спасала обнаженные руки от холода, а одетая на ней мини-юбка согревала точно так же, как зубная нить в суровую погоду.
– Ты так говоришь только потому, что здесь холодина. Как только мы окажемся внутри и начнем танцевать, ты запоешь по-другому, – шутливо ответила Памела.
– До тех пор, пока мои родители про это не узнают, это будет стоить того.
– Привет.
Кейтлин и ее подруги подняли глаза на высокую блондинку, одетую в черное короткое платье с гипюровыми вставками и черный меховой жакет.
– Я знаю, где вы можете согреться и хорошо провести время.
Она не была похожа на проститутку. У нее была необычайно бледная кожа и свекольно-красные губы. Незнакомка выглядела, как кинозвезда. Быть может, она занималась подбором молодых дарований для киноиндустрии. Кейтлин надеялась, что однажды, кто-нибудь заметит, как здорово она танцует, и ее пригласят сняться в клипе. При взгляде на женщину, у нее возникало странное ощущение, словно ее влечет и затягивает. Глаза блондинки были красновато-коричневого цвета. «Симпатичный оттенок», – подумала Кейтлин. – «Я могу довериться ей». Однако ее подруги окинули незнакомку скептическим взглядом.
– Правда? – спросила она, еще сильнее застучав зубами от холода. – Должно быть, это куда лучше, чем стоять здесь и замерзать.
– Да ладно, Кейтлин. Мы даже не знаем, кто эта женщина, – произнесла Сьюзен.
Кейтлин скрестила руки на груди, пытаясь спастись от заползающего под куртку холода.
– Да лучше уж я пойду туда, где можно согреться, чем оставаться здесь и дожидаться пока вышибала разглядит, что мы достаточно хороши, чтобы заслужить благосклонность этого изумительного заведения. Пойдемте.
– Я не знаю, Кэт. – Памела посмотрела на стоящую в отдалении женщину. В ней было нечто странное. Она не дрожала от холода, и у нее был расчетливый взгляд.
Первой заговорила Кейтлин:
– Где это место?
– Вы не поверите мне, когда я скажу. На противоположной стороне улицы я оставила машину. Вы можете погреться в ней.
Кейтлин и ее подруги посмотрели через дорогу и, действительно, там стоял лимузин в ожидании своей хозяйки. Черный лимузин и зловещего вида парень, облокотившийся на его дверцу.
– Ну же, Пэм, пойдем. Ну, что от нас убудет что ли?
– Памела, я возьму тебя с собой, чтобы прикупить что-нибудь из еды, – произнесла незнакомка.
Памела посмотрела в глаза женщины:
– А ваш автомобиль сможет вместить всех нас? – спросила Пэм.
Иона лукаво посмотрела на девушек:
– Подойдите и узнайте.
* * *
Иона отшвырнула Памелу, одну из девчонок, которую подцепила на стуже в очереди возле «Паблисити», на такой же стылый пол пакгауза. Тыльной стороной ладони вытерла со рта остатки крови. Кейтлин лежала на грязном, пронизывающе сыром полу корчась от боли, в то время, как вирус вторгался в каждую клетку ее организма. Зажимая свою шею, Памела принялась успокаивать ее.
В пакгауз ввалился Раду с угрюмым выражением лица.
– Ты создала вампиров из простых детей? Мы с тобой нарушили больше правил, чем сможем сосчитать.
– Им восемнадцать или семнадцать, что не так уж и важно, Раду.
– Они все еще дети.
– Откуда такая забота, ведь ты ненавидишь детей?
– Дети бесполезны, за исключением создания наследников, – властно ответил он. – Иона, нам нужны взрослые вампиры, одним своим видом внушающие ужас.
– Раду, они прекрасны и непритязательны. И станут нашей приманкой для следующей ловушки. А чем был занят ты? Я вижу кровь на твоем носу и рукаве. Неужто ты полез в драку?
– Я почти захватил ее сестру, когда этот надоедливый щенок, дражайший племянник, прервал меня, и мы вновь столкнулись нос к носу. Он никогда не оставит меня в покое.
Иона задумчиво уставилась куда-то вдаль.
– Алеку нет равных в нанесение внезапных ударов, не так ли?
– За что ты его так любишь?
– Он заставил меня почувствовать себя единственной и неповторимой, и принадлежащей только ему. – Ионе постоянно требовалось чувствовать себя нужной. Это была ненасытная потребность, затмевающая здравый смысл, честь и гордость.
– Иона, и я могу сделать это для тебя.
Она искоса на него взглянула и произнесла:
– Ты – шизанутый.
Схватив за волосы, он рванул ее голову назад. Ей было больно. Его сила была равна силе Алека.
– Тем не менее, ты обещала отдаться мне, буйнопомешанному.
– Лишь на одну ночь.
– Ты захочешь большего.
– Сомневаюсь. – Ей не стоило бесить его подобными речами, но он рассердил и напугал ее. Иона терпеть не могла, когда у нее выбивали почву из-под ног, и хотела хотя бы ненадолго вернуть управление ситуацией в свои руки. В конце концов, это была ее идея.
– Почему в эти времена женщины носят короткие платья?
– Мы вольны носить все, что нам заблагорассудится.
– На углу 21-стрит и Второй авеню я видел женщину одетую в мужской комбинезон. Она выглядела настолько привлекательно, что я не смог устоять и попробовал ее, но все же считаю ее манеру одеваться – дерзостью.
Иона содрогнулась: за его плечами слишком много трупов.
– Мы тоже их носим, и называем «джинсы».
– Это неестественно, Иона.
– Вам есть чему поучиться у женщин этого века.
– Неважно, когда я покину этот свет, я все равно успею привнести в этот мир кое-какие изменения, – ответил Раду и развернулся на каблуках. – А теперь, пока не встало солнце, давай-ка преподадим этим новообращенным отродьям несколько уроков.
Три бледные, покрытые холодной испариной девушки съежились в углу, когда к ним подошел Раду.
Америка, 1788 год
Прошло добрых два часа, прежде чем нас обнаружили. Энн не проронила ни слова, пока мы пробирались через густые древесные заросли. Она вообще не проявляла никаких эмоций. Она следовала за мной, как покорный щенок.
Мы пробирались к железной дороге. Мой план был прост: забрать ее в Канаду, где она сможет стать свободной и будет жить обыкновенной жизнью.
Она была сильна, но за мной все же не поспевала. Девушка была босиком. У нее были сильные ноги, но они были стерты и кровоточили. Я не обращал внимания на кровь, чей запах причинял мне неудобства. Он заполонил мне разум, вызывая желание ощутить ее вкус. Издалека до меня доносился собачий лай, сопровождающийся стуком копыт и легкоузнаваемым пересвистом американских Маршалов. Собаки учуяли след Энн.
– Энн, ты умеешь плавать?
Она отрицательно покачала головой, все еще не в силах вымолвить ни слова.
– Будь наготове, впереди нас ждет пруд.
Звуки преследования становились все ближе и ближе. Я полез в воду. Энн яростно затрясла головой.
– Энн, ты не утонешь. – Она колебалась. – Доверься мне.
В отдалении уже были слышны стук копыт и лай собак.
– Энн, сейчас же!
Она последовала за мной в воду. Я глубоко вдохнул и поцеловал девушку, разделив с нею свое дыхание. Над нами, я слышал Маршалов и лай собак.
– Мы упустили их.
– Может быть они под водой?
– Так долго?
Услышав звук взводимого курка винтовки, я толкнул Энн глубже под воду. В пруд полетели пули.
Глава 16
Доехав до Бруклина, Алек с Таней свернули налево на Жаклин Робинсон Паркуэй. Погода была облачной, пошел дождь, а деревья раскачивались от порывистого ветра. Ненастная погода усиливала гнетущее напряжение, повисшее в воздухе между ними. Алек решил повременить с вопросами до нужного момента.
Он остановил машину на красный свет светофора.
– Кем тебе доводится Шон?
– Шурином.
– Вздор!
У нее скрутило желудок.
– Зачем тебе это знать?
– Ты готова была накинуться на него с кулаками.
– И что с того?
– Вы ненавидите друг друга.
– Ну не можем же мы всех любить, не так ли?
– Прекрати увиливать, Таня.
– Это давняя история.
Он включил дворники.
– И в чем же она заключается?
– Мы встречались.
– Продолжай. – Не сводя глаз с дороги, Алек перестроился в правый ряд, а затем, резко вывернув руль, повернул налево.
Окинув взглядом косые струи дождя, Таня тяжело вздохнула.
– Должно быть, это было сравнительно недавно?
Поворачивая оконную ручку, она покачала головой.
– Мне казалось, ты можешь читать мои мысли?
– Вмешательство в частную жизнь вызывает массу проблем.
– Мы встречались три года назад. Ему хотелось изменить меня. А мне меняться не хотелось. Он женился на моей сестре. Вот и весь сказ.
– Он женился на твоей сестре.
– Не прошло и года.
Гнев Алека сбивал ее с толку.
– Это было давным-давно. У меня скоро появится племянница, и я не могу вечно злиться.
– Ты до сих пор чувствуешь… что-то.
«Ага, унижение», – подумала Таня, но вслух лишь сказала:
– А ты действительно знаешь, как заставить людей раскрывать свои души.
– Я должен был узнать.
– Чушь собачья! – Она смотрела прямо перед собой.
Алеку захотелось вымыть ей рот куском мыла. Ему ненавистно было слышать подобные высказывания от женщин, а из ее уст это звучало особенно скверно.
– Таня, я пытаюсь извиниться.
– Ты ревнуешь, Алек.
– Некоторые человеческие черты неискоренимы, а ты же представляешь собой загадку, решить которую – можно только надеяться.
– Как и ты.
– Опять закавыка по поводу Констанс?
– Хочешь раскрыть свою душу, как только что сделала я?
– Нет, не хочу, и больше не спрашивай меня об этом.
– Так не честно.
– Знаю, но я лю… – он умолк, силясь сдержаться и не начать все заново. – Больше не спрашивай меня об этом.
– Договорились, я больше не спрошу тебя.
Переступив порог пентхауса, Таня побежала вверх по лестнице в свою комнату. Алек последовал за ней.
– Положи это обратно, откуда достала.
Таня бросила свои сумки на кровать.
– До твоего появления моя жизнь была проста. Моей семье ничего не грозило. Я была в безопасности. А теперь? Посмотри, что творится. Теперь я не в силах оградить их от происходящего, не так ли?
– Я лишь хотел любить тебя, а не усложнять твою жизнь. – Он смотрел, как она беспорядочно кидает вещи в сумки. Он чувствовал, как в ней растет гнев и чувство собственной беспомощности. Его долг – быть с ней и обеспечить безопасность, несмотря на ее протесты.
– Ты не можешь уйти.
– И почему же, черт возьми?
– Здесь, в этом доме, ты находишься под моей защитой. Покинув его, ты станешь легкодоступной добычей.
– Лучше уж это, нежели чем оставаться здесь и ничего не делать.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь. К тому же, мы добились успеха, с тех пор, как ты появилась в моем доме.
– Добились успеха?
– Мы привели его в бешенство. Мы сорвали их планы. Разве ты не видишь?
– Я вижу, что ты пытаешься предотвратить мое убийство. Но это не ускоряет решение наших проблем. – Она вновь принялась швырять вещи в чемодан. – Зачем тебе приспичило найти меня? – Сглотнув ком в горле, она сдержала слезы. Ей не хотелось плакать перед ним.
– Как я уже говорил, потому что хотел любить тебя. Я больше не мог без тебя жить. Согласен, с моей стороны, это было эгоистично. Если тебе от этого станет легче, назови меня самым эгоистичным дерьмом в мире.
Она тотчас же почувствовала себя виноватой и себялюбивой, а его брань вызвала у нее улыбку, несмотря на охватившее ее отчаяние.
– Ты не дерьмо.
– Так и есть. Мое появление привнесло в твою жизнь много боли и неразберихи. Я не знал… Я надеялся, что это не повториться. Мне чертовски жаль.
– Нет, это мне очень жаль. Я просто почувствовала себя такой беспомощной, а ведь я всегда защищала свою семью, оберегала маму. Я всегда была той, кто одним лишь взглядом приводил в замешательство грабителей, наркоторговцев или же моего отца. А теперь, я даже мало-мальски не в состоянии помочь им, потому что это выше моих сил и возможностей. Я не могу помочь даже самой себе.
Алек привлек ее в свои объятия и начал покачивать, пока рыдания не перешли в редкие всхлипы. Какое-то время они стояли крепко обнявшись. Ей не хотелось покидать его объятий. Наконец, Таня отстранилась от него.
– В чем дело?
– Мне жарко в этом пальто.
Глава 17
Таня проснулась первой, подивившись, что у Алека не было кошмарных сновидений на рассвете. Она приняла душ и одела джинсы, теннисные туфли и свитер. Настало время для прогулки. Клаустрофобия, из-за беспрестанного нахождения в доме в ожидании нападения, добралась до нее. Солнечный свет манил; ей необходимо выбраться наружу. Таня припала к окну, глазам тут же стало больно от яркого света, и они заслезились. Однако ей хотелось побыть в окружение людей, а так как она взяла выходной, это было именно тем, чем она и собиралась заняться. После набега на ящик комода, – надеясь, что Алек не воспримет это, как вторжение в личную жизнь, – Таня нашла пару защитных темных очков.
Неожиданно для самой себя она зевнула. «Кофе – вот, что мне нужно», – подумала Таня, трепетно относившаяся к своей кофеиновой зависимости. Она сбежала вниз по лестнице на кухню и обнаружила, что у Алека закончилось кофе. «Нужно сходить за кофе», – решила она и, подойдя к телефону, написала записку для Алека. Положив записку на видное место, где она не останется для него незамеченной, Таня схватила один комплект ключей и вышла из квартиры.
В здание, где располагалась квартира Алека, все спали. Ее это не удивило. Местные жильцы – дневные сони. В глаза ударил солнечный свет, заставив ее слегка сощуриться. «Странно», – подумала Таня и одела затемненные очки. Прохладный бриз необычайно освежал. Она последовала за потоком пешеходов, двигающихся в едином направлении к метро. Поток спустился вниз по лестнице на станцию, образовав небольшую толчею и суматоху. Некоторые люди держали в руках кофе, как заветный эликсир жизни. Таня не могла дождаться того момента, когда и в ее руках появится чашка кофе. Ей нравилось держать в руках невзрачные бумажные стаканчики с надписью « Я люблю Нью-Йорк». Она убедилась в их надежности на практике.
Девушка шла, глядя себе под ноги – в Манхэттене у каждого, и даже у ее бабушки, есть собака, – перешагнула через свежую кучу собачьих какашек.
– Прошу прощения, леди.
Она подняла глаза и увидела юношу, выгуливающего восемь собак. У него в руках были пакет и небольшая пластиковая лопатка, которой он собирался убрать какашки.
– Ничего страшного. – У Тани были собственные правила проживания в Нью-Йорке: « смотри в оба»и «имей вторую пару глаз на затылке». Ее могут ограбить уличные ворюги, но она не станет жертвой огромной кучи дерьма.
Она свернула в небольшой магазинчик, на окне которого сверкала зеленым светом неоновых огней лотерейная вывеска.
– Я возьму два кофе, сливки и побольше сахара. – Таня посмотрела на прилавок-витрину. Бублик выглядел заманчиво. – А еще я возьму бублик с маслом, если можно.
– Конечно, – ответил парень за прилавком.
Ради бублика она подождет.
Парень протянул ей сдобу и столь заветную чашечку кофе. Оплатив заказ, Таня покинула магазин.
Ей не хотелось возвращаться в пентхаус, но Таня знала, что Алек сойдет с ума от волнения, если она не вернется. Она направилась вниз квартала, стараясь избегать загаженных собаками участков дорожки, но толпа теснила ее к ним. Ей не оставалось ничего другого, как вновь перешагивать через кучки дерьма. Для нее в это не было ничего удивительного, ведь она жила возле Бруклинских конюшен, а там были такие огромные груды навоза, что их бы хватило на удобрение целого кукурузного поля в штате Айова.
Таня прошла через стеклянные двери многоэтажного жилого здания «Деметра» и резко остановилась, увидев в холле одиноко стоящую женщину. Она была одета в длинную меховую шубу и в русскую меховую шапку-ушанку. Разумеется, подобный наряд, как нельзя лучше подходил для морозной погоды снаружи.
Женщина обернулась и Таня непроизвольно сделала шаг назад. В последнее время это вошло уже в привычку.
– Луиза.
– Таня Уильямс, собственной персоной? Почему ты здесь?
– Мне нужно было выйти, да к тому же сейчас раннее утро.
– Раду старше Алека и солнечный свет не помешает ему добраться до тебя.
Слова Луизы привлекли ее внимание. Она вновь почувствовала страх.
– Раду был возрожден совсем недавно, разве он не должен быть слаб?
– Чем черт не шутит? Алек беспокоится о тебе.
Не поднимая глаз от кофе, Таня нахмурилась.
– Он спал, когда я уходила.
– Да, но для него это не помеха – его разум может свободно перемещаться, даже когда он спит как убитый.
Все так же, не сводя глаз с кофе, Таня ухмыльнулась.
– Прекрасная аналогия.
Луиза вызвала лифт.
– Ты здесь бывала раньше? – спросила Таня.
– Да, помогала с переездом. Алек не рассказал тебе обо мне?
– Он рассказал мне… Ну, ты понимаешь…
– В этом здании мы можем свободно говорить. Местные арендаторы сродни мне и Алеку.
Лифт звякнул, оповестив о своем прибытие. Таня покачала головой. В конце концов, они здесь живут. Она нажала кнопку пентхауса.
– Ведьмы?
– Ну-у, они проживают на четвертом этаже. Таня, ты боишься меня?
– Нет. На первых порах боялась, но теперь, больше всего на свете, я страшусь его дядю. Ты не дала мне не единого повода для страха, когда ухаживала за мной.
– Ты – своеобразный человек. Мы вовсе не хотели напугать тебя.
– Это Нью-Йорк. В Гринвич-Виллидж [84]84
Гринвич-Виллидж (точнее Гренич-Виллидж; англ. Greenwich Village) или просто «Виллидж» (англ. Village – деревня, посёлок), – жилой район в Нью-Йорке, на западе Нижнего Манхэттена (2-й район). В отличие от многих улиц в Нью-Йорке большинство улиц Гринвич-Виллидж имеют собственные названия, а не номера.
[Закрыть]и Сохо [85]85
Сохо – жилой район, расположен в районе Манхэттен в Нью-Йорке.
[Закрыть]народ расхаживает с волосами всех цветов радуги. Однажды в поезде, напротив меня сидела женщина с синим абажуром на голове. Мы все разные.
– Ты выглядишь иначеэтим утром.
– Прошлым вечером на мою старшую сестру напал Раду. Несколько дней назад моей жизни и жизни моей лучшей подруге угрожал разносчик пиццы. Можно сказать, я доведена до ручки.
– Но я чувствую нечто другое… Что-то не понятное мне. Мне жаль, что так вышло с твоей сестрой.
– Мне тоже. Жаль, что я не мог повернуть время вспять.
– Ты не жалеешь, что встретила Алека?
– Нет. Я… Мне кажется, я его люблю.
Двери лифта распахнулись на этаже пентхауса и обе женщины, одна – выше среднего роста, другая – шести футов роста, рука об руку направились к квартире Алека.
– Уверенна, что так и есть. Вы оба любили друг друга на протяжении веков, но я чувствую, что есть что-то еще.
– Он что-то скрывает от меня.
– Чтобы это ни было, это, скорее всего, для твоего же блага.
– Должно быть, ты по-настоящему любишь Алека, раз покрываешь его.
– Он никогда бы добровольно не ввел тебя в заблуждение. Алек… Черт-то меня дернул за язык! Алек любит тебя.
При этих словах, Таня не ожидала услышать у себя в голове звуки арфы и «O sole mio» [86]86
O sole mio (неаполитанск. – «Моё солнце») – всемирно известная неаполитанская песня, написанная в 1898 году.
[Закрыть], но услышала их, и почувствовала воодушевление. Но все же, то терзающее ее предчувствие… Прервав свои размышления, она решила в данный момент выкинуть из головы все тревожные мысли.
– Как вы познакомились? – спросила она Луизу.
– Он приехал в Торонто и подружился с моей семьей. В то время мне было шесть лет и мы с ним привязались друг к другу, как могут сдружиться закадычные друзья. Он научил меня рыбачить.
– Он умеет рыбачить?!
– Он хороший друг.
– Когда ты познакомилась с Ионой?
– Я познакомилась с ней гораздо позже. Теперь мы больше не друзья.
– Жаль.
– Мне тоже. Прости меня, если я вмешиваюсь не в свое дело, но ты говорила с Алеком на счет твоего обращения? Сделать тебя вампиром?
– Говорила, и по его виду не скажешь, что ему чересчур по нраву эта затея. По крайней мере, мне так показалось. Он продолжает отговаривать меня. С завидной занудностью он перечислил мне целый свод законов, которым мне придется подчиняться. Я в силах подчиниться правилам, для меня это не проблема, но его правила… слишком суровы.
– Я слышала, таков порядок подготовительного периода, это проверка.
Таня подула на свой кофе.
– Как ты стала оборотнем?
Неожиданный поворот разговора.
– Я родилась оборотнем. Моя семья из Торонто, где довольно много оборотней.
Тане задавалась вопросом, насколько хорошо Луиза знала Алека в действительности. Она чувствовала, что здесь нечто большее, чем просто дружба, но как знать. Она много чего ощущала: ревность, смущение, страх. Все эти эмоции переплелись между собой в тугой клубок.
– Мы с Алеком никогда не были любовниками.
– Оборотни обладают телепатией?
– Время от времени, мы улавливаем ощущения. Он любит тебя, толькотебя.
Они приблизились к апартаментам Синклера. Таня отперла дверь и увидела босого Алека, одетого в футболку и джинсы.
Он мягкой поступью приблизился к Тане и поцеловал ее в губы.
– Я видел записку.
– О, хорошо, я надеялась, что ты ее увидишь. Мне ничто не грозило. Я просто хотела подышать свежим воздухом.
Алек смущенно улыбнулся.
– Я знаю, знаю, но все равно беспокоился. Луиза, ты не голодна?
– Нет, нет. Думаю, что вам обоим нужно побыть наедине. Я пойду.
– Задержись еще на минутку, Луиза.
Таня печально улыбнулась Луизе:
– До скорой встречи, Луиза. Могу ли я воспользоваться твоим компьютером, Алек?
– Не нужно спрашивать, просто бери.
Они смотрели, как Таня взбежала по лестнице, направившись в кабинет Алека, и услышали звук закрывающейся двери. Луиза заговорила первой:
– Она испугана.
– Знаю.
– Когда ты собираешься избавиться от него?
Выражение его глаз ответило за него.
– Ты что-то задумал?
Алек скрестил на груди руки в защитной манере.
– Раду становится все более отчаянным.
– Я могу тебе как-то помочь?
– Горацио не будет этим расстроен? – Ему не хотелось возвращаться к роли старшего брата-защитника. Теперь она была взрослой замужней женщиной и больше не нуждалась в нем столь сильно, как прежде.
– Горацио знает, насколько мы близки. Ты – мой «брат».
– Держись ближе к Мэтту. Он все возьмет под свой контроль и управление, когда я уйду.
– Когда ты уйдешь? Что ты такое говоришь?.. – ее голос оборвался, когда она уловила его мысли при помощи телепатической связи. – Нет, нет.
Он мягко сжал ее плечи.
– Это единственный способ, Луиза.
– А вдруг ты не сможешь?..
Эта мысль не уходила у него его головы. Он не собирался умирать. В конце-то концов, ему хотелось сражаться за Таню и их любовь друг к другу. Он доведет это дело до конца, и здесь нет места для сомнений.
– Ты с нами или нет?
– Я с тобой, – ответила она, покачав головой. – Алек, какой же ты несговорчивый.
Он молча разглядывал ее, а затем впервые улыбнулся:
– Может быть это и так, но разве я не милый?
– А еще, ты невыносимый. Я хочу сказать лишь одно… Хоть это и не соответствует моим моральным принципам и устоям.
– Говори, Луиза.
– Таня испытывает к тебе более сильные чувства, чем готова признать.
– Я знаю.
– Ты для меня, как старший брат. – Она поцеловала его в щеку. – Прощай.
Он смотрел вслед уходящей Луизе, пока она не закрыла за собой дверь. В тот момент, когда Алек направился на кухню, он услышал звук босоногих шагов по ковру. Таня.
– Знаешь, тебе не следовало вызывать Луизу на мои поиски.
– Я беспокоился.
– Я не хотела тебя беспокоить. У тебя закончился кофе, а мне страсть как оно нужно по утрам.
– У меня всегда есть под рукой секретный тайник с кофе. Он в… Почему мы говорим о кофе? Иди сюда.
Таня не шелохнулась. Она подбоченилась, всем видом выказывая свое отношение к его словам. Она не его собачонка на побегушках. Однако, когда он сам поднялся по лестнице и поцеловал ее, она поняла, что в их отношениях наметился прогресс.
Позднее, той же ночью, они переплелись воедино в любовных объятиях, и он овладел ею перед камином. Они наслаждались друг другом часами, дорожа каждой минутой. Они не знали, наступит ли для них утро нового дня, или же нет. Все что им оставалось – это надеяться.
И все то время, что они были вместе, навязчивые страхи снова пытались обрести над ней власть. Таня загоняла страхи вглубь себя, всецело сосредоточившись на своей любви к Алеку. Она стиснула в руках одеяло, когда ее самое чувствительное место затрепетало в такт движениям входящего члена. Алек слегка отстранился и, круговыми движениями стал медленно двигаться внутри нее, заставляя ее приподниматься и притягивать его бедра к себе.
Теперь, приподняв ее таз, он начал входить в нее быстрыми резкими толчками, с каждым разом все убыстряя и убыстряя темп. Вскоре, они пересекли заветный рубеж и, как в тумане, Алек наклонился и укусил ее за шею. Он запечатал следы от укусов и перевернул ее на бок, прижав спиной к своей груди.
Алек заворожено смотрел на радиочасы, наблюдая за мелькающими секундами на цифровом дисплеи. Таня обхватила его лицо руками:
– Не думай о нем сейчас.
Алек склонился над ней:
– Как ты поняла, о чем я размышляю? – У них оставалось три часа до рассвета. Ему хотелось прижать ее к себе и никогда не отпускать. В задумчивости он праздно поглаживал ее грудь. «Ведь должен быть другой выход из этого положения», – размышлял Алек. – «Но его не было. Раду постарается в спарринге одержать верх. Дядя вел грязную игру, для него не было исключений». Его рука сильнее сжала ее грудь. Он добавил: – Женская интуиция?
