Текст книги "Идеальное преступление"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

В секретарской Татьяна, глядя на Андрея, вопросительно шевельнула бровями.

– Мы обо всем договорились, – ответил он и улыбнулся почти безмятежно. – Тимофей Тимурович обещал помочь.

– Спасибо, – кивнула Татьяна ТриТэ.

Тот пожал плечами:

– Да пока не за что.

Андрей, сопровождаемый Третьяковым, спустился в операционный зал, вышел на улицу.

– Я слышал, – неожиданно сказал ТриТэ, – вчера вечером на стоянке произошел неприятный инцидент между вами и каким-то человеком?

– Да, – кивнул Андрей, направляясь к машине. – Я думаю, это был один из тех, кто следит за мной.

– Как он выглядел?

– Старик, лет шестидесяти. Средний рост, голубые глаза. Седой. Одет во все черное.

– И чего он от вас хотел?

– Честно говоря, я и сам не понял, – слукавил Андрей, останавливаясь рядом с «Нюськой». – Мне старик показался… не вполне нормальным.

Третьяков кивнул:

– Ничего удивительного. Обычный психологический прессинг. Кто-то старается вывести вас из равновесия. Паника – состояние, в котором человек допускает больше всего ошибок. Возможно, именно этого они и добиваются. Не исключено, кстати, что старик действительно состоит на учете в психоневрологическом диспансере. Даже если его «накроют», невозможно будет доказать злой умысел. Страховка.

Андрей задумался. Подобное как-то не приходило ему в голову. Прессинг. Если таинственные «они» задались целью заставить его понервничать, то, надо признать, это им удалось.

Андрей достал из кармана ключи от машины, бросил их ТриТэ. Тот поймал связку на лету огромной медвежьей лапищей.

– Кстати, – добавил начальник службы безопасности, – вы номер «Сааба» не запомнили?

– Откуда вам известно, что я ударил «Сааб»? – изумился Андрей.

– Так вы же сами рассказали об аварии Татьяне Владленовне. А она сообщила мне.

– А… Я не говорил, где именно произошла авария?

– Где-то в центре, – ответил ТриТэ, опускаясь на корточки и осматривая смятую решетку радиатора и раскуроченный бампер. – Если не путаю, на Никитской. Я почему спрашиваю, авария ведь могла быть спровоцированной.

– Угу. – Андрей оглянулся на двери банка, мазнул взглядом по стоянке. – Это произошло не на Никитской. Я вообще не знаю, кто звонил Татьяне, и… я не приезжал в банк сегодня.

– Вот как? – ТриТэ выпрямился. – Вы в этом уверены?

– Конечно, уверен. Я возил Чернозерского и его жену в аэропорт, и на обратном пути мы врезались в этот самый «Сааб». Кстати, мне действительно показалось, что хозяева «Сааба» намеренно подставились.

– Вы запомнили номер машины?

– Н-нет. – Андрей попытался вспомнить номер иномарки и не смог. – Пожалуй, нет. Но они будут звонить Светлане Вихревой. Она пообещала оплатить ремонт иномарки.

– Так. Это уже серьезнее. – ТриТэ достал из кармана сотовый, набрал номер. – Как вы думаете, Светлана подтвердит ваш рассказ?

– Конечно, – убежденно кивнул Андрей. – Почему нет? Я уверен в этом.

– Отлич… Алло? Виталий Михайлович? Третьяков беспокоит. Скажите, пожалуйста, у вас во сколько самолет? Вечером? А вы сегодня в банк не заглядывали? Нет, маленькое недоразумение с оформлением журнала охраны. Кто-то по ошибке поставил подпись в вашей графе… Понял. Да, спасибо. Да, исправим. – Он нажал клавишу «отбой» и сразу же принялся набирать второй номер. – Чернозерский утверждает, что он выходил сегодня несколько раз из дома. Самолет у него вечером. Сейчас он пакует вещи.

– Чернозерский врет, – категорично заявил Андрей. – Не знаю, зачем ему это нужно, но он врет. Я возил его в аэропорт. Позвоните Светлане, она подтвердит мои слова. – Он стянул очки и потряс ими. – Вот. Светлана дала мне очки Виталия Михайловича, чтобы я мог скрыть синяки.

ТриТэ кивнул:

– Я понял. Светлана Леонидовна? Добрый день. Третьяков. Скажите, пожалуйста, вы сегодня куда-нибудь выходили из дома?

Не меньше минуты ТриТэ слушал молча, затем кивнул и, пробормотав «спасибо», повесил трубку.

– Утром Светлана ездила в клуб, затем в салон, где позавтракала. После этого вернулась домой и больше не выходила. Об аэропорте не было сказано ни слова.

ТриТэ с интересом смотрел на Андрея. Тот смутился.

– Она тоже врет.

– Не знаю. Мне показалось, что Светлана говорила вполне искренне.

– Тогда… Я ничего не понимаю. Эти очки… – Андрей растерянно повертел очки. – Они принадлежат Чернозерскому. Мне их отдала Светлана.

– Вы были в этих самых очках сегодня ночью, – спокойно и мягко заметил ТриТэ.

– Я не встречался с вами этой ночью! – резко воскликнул Андрей. – Этой ночью я спал в своей постели.

– Андрей Данилович, – размеренно возразил ТриТэ, доставая сигарету. – Я, наверное, мог ошибиться. Мы разговаривали в переулке, под аркой, где, как назло, чертовски мало света. Вы были в темных очках, хотя, убейте меня, не пойму, зачем они вам понадобились. Плюс к тому, я стоял, а вы сидели в машине. Насчет голоса тоже не могу утверждать со стопроцентной уверенностью, мы беседовали тихо. Однако манера речи, жесты, движения – все было ваше.

– Ночью я спал в своей постели, – стоял на своем Андрей. – А эти очки мне дала Светлана.

ТриТэ вздохнул:

– Ладно. Сейчас… – Он набрал номер еще раз: – Виталий Михайлович? Снова я, да. Простите, что отвлекаю по пустякам. Я сейчас заходил проверить ваш кабинет и увидел на столе солнечные очки. Да. «Рей-бан». Стекла в форме капель. – Прикрыл трубку ладонью. – Сейчас он посмотрит. Ваши на месте? Тогда, наверное, кто-то из моих оболтусов во время обхода оставил. Я проверю. Еще раз прошу прощения за беспокойство. – Начальник службы безопасности сложил трубку и сунул в карман. – Его очки на месте.

– Я ничего не понимаю, – растерянно пробормотал Андрей и, внезапно оживившись, воскликнул: – Давайте поедем к Чернозерскому, и пусть он повторит мне в глаза то, что я не возил его в аэропорт!

– Андрей Данилович, не горячитесь, – остановил его ТриТэ. – Успокойтесь. Мы не можем ворваться к Чернозерскому в квартиру и учинить допрос.

– Но они врут! – В глазах Андрея вспыхнул безумный огонь, а на щеках зажегся горячечный румянец. – Оба врут!

– Ну, допустим. Вы готовы сказать это им? – улыбнулся Третьяков.

– Да!

– Хорошо. А они скажут, что вы просто заболели и поездка в аэропорт вам привиделась в бреду. Как полагаете, кому из вас поверят? Их двое, вы один.

– Черт. – Андрей взял себя в руки. Он понял, что ТриТэ прав. Неприятно, конечно, однако так и есть. – Но вы-то мне верите? – быстро спросил он.

Третьяков пожал широкими плечами:

– Слова не имеют значения. Как и эмоции. Мне нужны факты. Давайте подождем, проверим вашу машину, квартиру, попытаемся что-нибудь «нарыть». Получим факты, тогда и станем разбираться в ситуации.

Андрей счел за благо послушно кивнуть. Конечно, он бы предпочел, чтобы ТриТэ воскликнул с жаром: «Да! Я тебе верю, друг! Вокруг тебя плетется настоящий заговор!» Но… ведь, по совести, ТриТэ поступает совершенно правильно.

– Хорошо, – сказал, старательно успокаивая себя, Андрей. – Осматривайте машину. Я сейчас вернусь. Только загляну в журнал дежурств.

– Ради бога, – снова пожал могучими плечами Третьяков, открывая переднюю дверцу. И пробормотал, но уже себе: – Та-ак, посмотрим, что у нас здесь…

Андрей пошел к банку. На ходу он оглянулся. ТриТэ уже возился в салоне «девятки». Андрей, сам не зная почему, ускорил шаг, миновал последний ряд машин, перешагнул через цепь и взлетел по ступеням. Здесь он с деланной беспечностью оправил пиджак, сдерживая шаг, вошел в банк, свернул к комнатке охраны. За консолью сидел парень из дневной смены. Заметив Андрея, он нажал специальную клавишу, отпирая замок. Створка приоткрылась, и Андрей вошел в дежурку.

– Добрый день.

– Добрый день, Андрей Данилович.

– Могу я посмотреть журнал дежурств?

В журнал дежурств заносилось время приема помещений под охрану и снятия с сигнализации. В обеих графах ставилась подпись «хозяина» кабинета и старшего смены. Кем бы ни был таинственный посетитель, чтобы получить доступ к кабинету Андрея, он должен был оставить свою подпись в журнале.

– Конечно. – Охранник взял пухлый, затянутый в жесткий коричневый переплет журнал из специальной ячейки, протянул: – Все в порядке. Никаких происшествий.

– Я знаю, – ответил Андрей, открывая журнал.

Вот его подпись о сдаче кабинета под охрану. Семнадцать часов пятьдесят одна минута. Все правильно. Именно в это время они с Татьяной вышли из банка. Так… Снятие с охраны. Одиннадцать семнадцать? В это время он как раз летел в банк, выжимая максимум из двигателя «Нюськи». И его подпись. Красивая, с характерной хвастливой завитушкой в последней «в». Этого не могло быть. Андрей положил журнал на консоль.

– Спасибо, – сказал рассеянно, выходя из комнаты.

– Не за что, Андрей Данилович, – ответил ему в спину охранник.

Андрей быстрым шагом пересек зал и направился к приемной.

Татьяна разговаривала по телефону.

– Ты просыпалась ночью? – гаркнул Андрей от порога.

Татьяна знаком попросила его обождать. Прошептала одними губами: «Ростовчане».

– Да, – сказала она вслух. – Да. Конечно. Андрей Данилович вас примет. Сегодня в три? Хорошо. Я передам. Конечно. Всего доброго. – Она повесила трубку. – Андрей, ты не мог бы в следующий раз не кричать на весь банк?

– Ты просыпалась сегодня ночью? – выпалил он. – Это очень важно.

– Нет, слава богу, – покачала она головой.

Андрей застыл с открытым ртом. Его надежда получить подтверждение собственной вменяемости рухнула, как трухлявое дерево.

– Хорошо, – быстро пробормотал он. – Когда я приезжал в банк… Примерно час назад, ты видела меня?

– Конечно.

– Ты уверена, что… То есть… – Андрей замялся. Черт. В какую дурацкую ситуацию он попал. Вы никогда не пробовали спросить у собственной жены: «Ты уверена, что вчера дома был именно я, а не кто-то другой, только похожий на меня?» – Как я себя вел?

– Нормально. – Татьяна пожала плечами.

– Мы не разговаривали?

– Нет. Ты прошел в кабинет, минут через пятнадцать вышел и… все. А в чем дело?

– Да так. Ни в чем.

– Лучше скажи мне, из каких денег ты собрался платить за машину?

– А я не… – Андрей вовремя сообразил, что в свете последних событий его рассказ о Светланиной «гуманитарной помощи» будет выглядеть по меньшей мере двусмысленно. – У нас же есть деньги?

– Да, но мы откладывали на новую машину. А теперь придется платить еще и за ремонт «Нюськи».

– Тань, а что я должен был делать?

– Тебе следовало дождаться ГАИ.

– Следовало. Не дождался. Что теперь?

Татьяна молча смотрела на него. По ее лицу было видно, что тон мужа ей неприятен. Похоже, она обиделась. Но Андрею сейчас вовсе не хотелось выяснять отношения.

– Если кто-то позвонит, отвечай, что я поехал в сервис.

– Только что звонили ростовчане, – сухо сообщила Татьяна. – Они подъедут к трем часам дня. Постарайся не опоздать.

– Постараюсь.

На лице Андрея застыло угрюмо-упрямое выражение. Целеустремленно, как солдат, бросающийся под танк, он прошел через зал, скатился по ступеням и оказался на стоянке. ТриТэ копался под капотом «Нюськи».

– Ну что? – спросил Андрей, подходя ближе.

– Пусто, – ответил тот, выпрямляясь, вытирая руки тряпкой. – Машина чиста, как первый снег.

Он положил тряпку рядом с аккумулятором, закрыл крышку капота.

– И что мне теперь делать? – Андрей не без смущения понял, что вопрос прозвучал чересчур резко и раздраженно. Ему стало неловко. Человек старается, помогает, так на него же еще и собак спускают. – Извините, нервы шалят.

– Пустяки. Я понимаю. – Третьяков сделал вид, что совершенно не задет раздражением Андрея, произнес почти беспечно: – Думаю, следует заняться квартирой.

– Отлично. Я как раз сейчас собираюсь домой. Пусть ваши люди подъезжают.

– Вот и чудно. Я распоряжусь. Они будут через час-полтора. – ТриТэ пристально наблюдал за собеседником. – И не нервничайте так, Андрей Данилович. Все прояснится. Вот увидите.

Андрей не ответил. Он забрался за руль, вставил ключ в замок зажигания, запустил двигатель и резко нажал на газ. Настолько резко, что едва не врезался в «Вольво» начальника кредитного отдела. Взвизгнула по асфальту резина. «Девятка» остановилась как вкопанная, и Андрей едва не ударился о рулевое колесо. Двигатель чихнул и заглох.

– Черт! – пробормотал Андрей, переводя дух. – Спокойно. Спокойно. Не нервничай.

Нарочито неторопливо Андрей повернул ключ зажигания, тронулся с места. «Девятка» выкатилась со стоянки и с черепашьей скоростью поползла по крайнему правому ряду. ТриТэ проводил ее задумчивым взглядом. Затем он вернулся в свой кабинет, снял телефонную трубку и набрал номер.

Андрей не знал об этом. Он лихорадочно думал. Неожиданности, неожиданности на каждом шагу. Сперва пропажа вещей из запертой квартиры, потом старик в черном, теперь двойник. Да, тот, кто затеял всю эту жутковатую кутерьму, постарался. Ради чего? И… кто этот таинственный «некто»? Одно ясно, не посторонний. Слишком уж хорошо он осведомлен о привычках и образе жизни Андрея. Опять же, какова его цель? Если это обычный шантажист, то почему не выдвигает требования? Если нет, то что ему нужно?

За бесплодными раздумьями Андрей не заметил, как подъехал к дому. Он не стал останавливаться у подъезда. Пристальное внимание Анны Михайловны, еще вчера забавлявшее его, сегодня вызывало глухое раздражение, смешанное со злостью.

«Нюська» тяжело перевалила через бордюр и вползла в парк, едва не утонув в грязи. «Девятка» могла завязнуть, но сейчас это волновало Андрея меньше всего. Когда окна Анны Михайловны скрыли мокрые стволы деревьев, он заглушил двигатель и выбрался из салона.

Заперев «Нюську» и включив сигнализацию, Андрей потрусил к подъезду. Холл, спринтерский бег по широким ступеням, дверь квартиры. Нащупать в кармане ключи, открыть, войти и обязательно запереться на полные четыре оборота.

Так. Первым делом переодеться. Андрей открыл шкаф, достал свежую сорочку, костюм. Подумал тоскливо, что, если так пойдет и дальше, ему довольно скоро придется обновлять гардероб. Костюм и перепачканную кровью сорочку он сложил в пластиковый пакет и отнес в ванную. Затем умылся, припудрил сине-желто-фиолетовую переносицу и побрел одеваться. При чистом костюме разбитая физиономия смотрелась не столь вызывающе-безобразно.

Теперь мусор. Андрей вернулся в ванную, опустившись на корточки, достал пакет и быстро пошел в коридор.

Два звонка прозвучали практически одновременно. Первый – дверной, второй – телефонный. Андрей застыл, судорожно сжав пакет. В голове одна за другой заметались дикие мысли. Кто бы это мог быть? Для парней ТриТэ слишком рано. Он же сказал час-полтора. А может быть, это милиция? Конечно, милиция. Каким-то образом они обнаружили пальто и костюм и пришли выяснить, почему на них кровь. Как нашли? Да откуда ему знать. Нашли, и все тут. И, конечно же, увидев залитую кровью одежду, они захотели поинтересоваться, чья, собственно, это кровь. Понятно, он не сможет ответить. И тогда его арестуют. Или задержат. Временно. Года на три. Андрея прошиб холодный пот. Надо решить, как незаметно выбраться из квартиры! Немедленно! А потом спрятаться… У кого? Придумает что-нибудь. Но это потом. Сначала нужно скрыться.

Телефон закурлыкал вновь. И тут же залился дверной звонок. Андрей осторожно поставил пакет на пол и на цыпочках подкрался к двери. Нет, он не настолько глуп, чтобы смотреть в «глазок». Снаружи ведь могут заметить мелькание света в линзе! Лучше послушать. Андрей приник ухом к створке. Тишина. В третий раз запиливал телефон. Андрей даже подскочил от неожиданности. И тут же различил за дверью голос:

– Ты слышал? Вроде телефон звонил, нет? – Собеседник не ответил. Может быть, кивнул или хмыкнул. – И чего делать? – вновь первый голос. Неразборчивое бухтение. – Думаешь? Ну ладно.

Ясно. Сейчас они приведут плотника и представителя РЭУ и взломают дверь. Андрей усмехнулся криво. Пусть. Это займет у них минут тридцать. Пока дойдут до РЭУ, пока разыщут плотника, пока то, пока се.

Голоса смолкли. Андрей не меньше пяти минут стоял, прислушиваясь, жадно ловя каждый звук, доносящийся с лестницы. Тихо, но, прежде чем выходить, не мешало бы удостовериться в том, что ОНИ не поджидают на улице. Андрей очень осторожно, по миллиметру, сдвинул заслонку «глазка», прикрывая линзу ладонью, приник к окуляру. Лестничная площадка была пуста. Так. Теперь проверим двор. Он прошел в гостиную, старательно приподнялся на цыпочки и вытянул по-цыплячьи шею, пытаясь разглядеть «чужую» машину, не подходя вплотную к окну. Увидел только крышу соседского «Москвича». Шажок, ближе, ближе. «Ракушки» на углу. Белая «Волга», это одного торгаша из второго подъезда. Та-ак. Еще… Синий «Форд-Эскорт». Тоже «свой». Андрей прижался щекой к стеклу. Никого. Странно. Нет, хорошо, конечно, но странно.

Он вернулся в прихожую, поднял пакет. Еще раз посмотрел в «глазок». Площадка по-прежнему была пуста. Андрей открыл дверь, сделал шаг из квартиры и… застыл в растерянности.

Это были пассажиры давешнего «Сааба». Они даже не переоделись. Молодой атлет и его мрачный коренастый спутник. Атлет сидел на подоконнике, болтая ногой, коренастый стоял рядом, поставив у ног черный «дипломат». Окно располагалось пролетом ниже, и Андрей просто не мог увидеть его в «глазок». И вот попался. Он судорожно стиснул пакет с мусором, едва не вывалившийся из затрясшихся пальцев. Зачем эти двое приехали? Они же договорились насчет денег. И откуда у них адрес? Ах да. Молодой же говорил насчет номера «Нюськи». Стало быть, у них серьезные завязки в органах. Иначе им не удалось бы сработать настолько быстро.

Заметив выходящего из квартиры хозяина, молодой атлет легко соскользнул с подоконника. Коренастый поднял чемоданчик.

– Добрый день, Андрей Данилович! – громко и открыто сказал первый. – А мы уж звонили, звонили…

В его голосе Андрею послышалась насмешка.

– Да, – подтвердил коренастый, тягуче кивая.

– А вы все не открывали.

– Что вам нужно?.. – Андрей отступил к приоткрытой двери квартиры. – Мы ведь разобрались с этой аварией и с суммой компенсации?

– Не понимаю, о какой аварии идет речь. – На лице молодого отразилось искреннее недоумение. – Андрей Данилович, нас прислал Тимофей Тимурович. Осмотреть квартиру.

– Квартиру осмотреть, – эхом подтвердил коренастый.

Андрею вдруг показалось, что вот сейчас парочка поднимется на площадку, достанет из карманов пистолеты с глушителями и… Бред, конечно, но так показалось.

– Простите, но… – начал Андрей. – Разве это не с вашим «Саабом» мы сегодня столкнулись на трассе в Шереметьево-2?

Атлет и коренастый недоуменно переглянулись, затем молодой засмеялся:

– Андрей Данилович, если бы мы могли позволить себе ездить на машинах такого класса, у нас бы заметно поубавилось проблем.

– Хорошо. – Андрей все еще не верил им. – На чем вы приехали?

– На «Жигулях», – чистосердечно развел руками молодой.

– На «семерке», – добавил мрачно коренастый.

– Где вы запарковались?

– За углом, – кивнул молодой. – Мы подумали, что не стоит привлекать внимание соседей.

– Пойдемте, я хочу посмотреть на вашу машину, – категорично потребовал Андрей, перехватывая поудобнее мешок с мусором. – Только спускайтесь первыми.

– Да ради бога.

Они дружно зашагали вниз по лестнице.

Зеленая «семерка» действительно оказалась припаркована за углом. Андрей с сомнением оглядел ее.

– Это ваша машина?

Атлет кивнул. Авто, явно не первой молодости, как-то плохо сочеталось с весьма дорогим костюмом.

– Показать документы? – спросил коренастый.

– Не надо. – Андрей только махнул рукой.

– Как скажете, – спокойно подвел черту под разговором атлет, вытянул руку из кармана и…

Андрей невольно отступил на шаг, автоматически опуская взгляд. Ничего там не было. Ни пистолета с глушителем, ни даже хиленького ножа. Парень просто держал руку открытой ладонью вверх.

– Что? – сдавленно спросил Андрей.

– Ключи, – пояснил молодой.

– Что?

– Ключи от квартиры дайте, пожалуйста. Вы же уходите, верно? Значит, нам придется запирать дверь. А как это сделать без ключа?

– Да, верно. Я об этом не подумал. – Андрей нервно улыбнулся. – Совсем из головы вылетело.

– Со всяким случается, – буркнул коренастый.

Похоже, его словарный запас ограничивался двумя десятками штампованных фраз.

Андрей достал связку, снял с кольца два ключа и протянул молодому.

– Пожалуйста.

– Спасибо, – кивнул тот, сжимая ключи в крепком кулаке.

– Андрей Данилович, а над вами кто проживает? – деловито поинтересовался коренастый.

– Над нами? Э-э-э… Анна Михайловна. Фамилию не помню. Пенсионерка.

– А этажом ниже?

Андрей наморщил лоб, но от волнения мысли разбежались, словно тараканы.

– Не помню, правда. Надо у Татьяны спросить.

– Спросим, – пообещал молодой. – Ключи кому вернуть? Вам? Жене? Тимофею Тимуровичу?

– Третьякову.

– Хорошо, – согласился атлет. – Нам все равно составлять отчет.

– Договорились, – улыбнулся молодой. – А теперь позвольте…

Он, словно потеряв к Андрею всякий интерес, зашагал к подъезду. Коренастый последовал за напарником, буркнув на прощание что-то невнятное. Андрей же вздохнул с облегчением. Неловко он себя чувствовал в их компании.

Андрей добрел до помойки, закинул мешок с мусором в контейнер и побрел к машине. На ходу достал из кармана телефон, набрал номер. Трубку снял сам Третьяков.

– Тимофей Тимурович? Это Скобцов.

– Слушаю вас, Андрей Данилович, – откликнулся ТриТэ. – Что-то случилось?

– Понимаете… Тут подъехали ваши люди.

– Та-ак, – протянул начальник службы безопасности. – И что же?

– Я хотел спросить… то есть… одним словом, как они выглядят?

– В каком смысле? – не понял ТриТэ.

– Ну, люди, которых вы послали, опишите их.

– Люди, люди. Люди как люди. Один помоложе, повыше. Подтянутый. Второй постарше. – Третьяков помедлил. – А что, что-то не так?

– Да нет. Все нормально. Просто хотел удостовериться.

– Удостоверились?

– Да, спасибо.

– Ну и отлично. Это все?

– Да, благодарю.

Андрей нажал «отбой». Значит, эти двое – сотрудники банковской службы безопасности. Как же тогда объяснить их поведение на трассе сегодня утром? И таинственный «Сааб»? А может, они тоже узнали его и им стало неловко? Решили сделать вид, будто никакой аварии не было? Возможно и такое.

Андрей достал из кармана ключи от машины, шагнул со старенького, покрытого трещинами асфальта на влажный, преющий ковер желтой листвы. Уже подходя к машине, почувствовал взгляд. Аж кожа на затылке сморщилась, и волосы зашевелились. Он старательно уговаривал себя не оборачиваться. Ни с того ни с сего ему стало страшно. На ум пришло сравнение с гоголевским Хомой. Нельзя смотреть, твердил он себе, нажимая кнопку сигнализации на брелке и слушая громкий писк. Неведомый Вий ждал ответного взгляда. Сейчас литературное чудовище приняло вполне человеческий облик. Облик молодого атлета и его коренастого приятеля. «Поднимите мне веки!» Чужой взгляд жег затылок. Ключ от замка зажигания. Не оборачиваться! Андрей нашел ключ, сжал его в пальцах. Открыл дверцу, чуть наклонился вперед и быстро взглянул через плечо. В окне кухни маячила фигура коренастого. Тот стоял, опершись руками о подоконник, и задумчиво смотрел вслед Андрею. Странный это был взгляд. Долгий, пристальный. Так смотрит кот на бьющуюся раненую птицу.

Андрей забрался в салон, положил визитку и сотовый на соседнее сиденье, запустил двигатель и нажал на газ.

24 Октября. Ночь. Волин

Бах! – хлопнула дверца машины. От резкого, неприятного звука Волин вздрогнул и… проснулся. Он задремал за чтением и едва не выронил дело. Закрыв папку, зевнул широко, с душой, поморгал, отгоняя сонливость. Нет, спать-то все равно пора уже, просто не хотелось бы рухнуть физиономией в стол. Волин отложил дело, потянулся, хрустя суставами. На чем он там остановился? Ах да. Тимофей Тимурович Третьяков прислал к Скобцову двоих сотрудников на предмет осмотра квартиры. Кстати, если уж говорить о странностях, то неизвестно еще, кто вел себя более странно. Эти двое – атлет с коренастым – или сам Скобцов. Кругом мерещатся враги, окружающие сплошь желают причинить зло. Да и авария на шоссе. Не было ведь никакой аварии. Не было. Была авария на Никитской. Выходит, Скобцов врет? А почему бы и нет? Ему ведь неизвестно о показаниях детектива? Он-то думает, что единственный человек, который мог подтвердить или опровергнуть эти показания, – Светлана Вихрева, – мертв. Стало быть, вопрос о правдивости показаний Скобцова повисает в воздухе.

Или он настоящий сумасшедший? Кто знает, какие «контакты» могло «замкнуть» в голове у этого парня? Возможно, Скобцов увидел сотрудников, присланных Третьяковым, а искалеченное воображение мгновенно подсунуло ему ложные воспоминания. Не может быть? Еще как может. Черт. Вот задачка-то. Разбирайся теперь.

Волин зевнул еще раз, покосился на кружку с кофе, решая: не допить ли. Нет, пожалуй, не станет он допивать. А то ведь потом ворочаться будет полночи.

Потихоньку снял костюм и аккуратно повесил его на спинку стула. Пошел в ванную. Умылся, почистил зубы. Погасил везде свет и на цыпочках пошел в комнату. В темноте налетел на что-то, пребольно ударился голенью и, не сдержавшись, выругался громко, через стиснутые зубы. В спальне зажегся ночник, и в пробивающемся сквозь витражное стекло свете Волин разглядел пару импортных пластиковых чемоданов и сумку-баул. Об угол чемодана он, судя по всему, и ударился. Не о сумку же. Сумка мягкая.

Волин потер ногу. Дверь в комнату открылась. На пороге стояла Люська, старательно изображая сонливость.

– Волин, – шепотом сказала жена, – ты угомонишься уже? Можем мы хотя бы ночью отдохнуть?

Не спала Люська. По глазам же видно, что не спала. Лежала небось, обгладывая в темноте собственную обиду.

– Понаставили в проходе, – пробормотал он. – Чуть ноги не переломал. Минное поле какое-то, а не коридор.

– Потише, – зло сказала жена. – Катьку разбудишь.

– Ее разбудишь, как же, – прошипел Волин.

Люська развернулась и скрылась за дверью комнаты. Волин осмотрел голень. Ссадины нет, но синяк будет здоровенный. Ночник погас, и коридор вновь погрузился в темноту. Волин на ощупь отыскал дверь и вошел в спальню. Теперь главное – не налететь на диван. Нашел, улегся, повернулся на бок и, завернувшись в одеяло, закрыл глаза.

Последней его мыслью было: «Интересно, нашли ли эти двое на замке следы взлома?» Затем он погрузился в сон.

25 Октября. Утро. Волин

Он проснулся с ощущением, что что-то не так. Неуютное было ощущение. До тяжести в животе. Волин поднял голову, поморгал, туманно уставился на часы. Десять минут десятого. Он проспал, опоздал катастрофически.

Слетел с кровати, огляделся затравленно. Люськи нет, Катьки нет, чемоданов тоже нет. Ясно. Умчались в аэропорт. Это же надо быть такой… Хотя бы будильник завела. Ну что за… Волин метнулся в ванную, умылся наскоро, выдавил на щетку пасту. Бегом в кухню, набрать номер на телефоне, одновременно шлифуя остатки былой роскоши тем фирменным, которое рекомендует не существующая в природе ассоциация.

– Костя? Волин… Приехали? Черт, как плохо. Я-то? – Врать не любил, а пришлось. Позорно признаваться, что проспал. – Я, Костя, своих провожал. Да, сейчас еду. Голос? Нормальный голос. Все, бывай.

Голос у него и впрямь был нормальный, если учесть, что рот забит пастой, щетка торчит из-за щеки. Кофе хотелось – хоть застрелись, но времени не было. Ладно, попьет на работе.

Волин торопливо прополоскал рот, в армейском темпе натянул костюм.

Ботинки, пальто. Все взял? Черт, чуть дело не забыл. В кухню, папка на столе – в «дипломат» ее. Дверь на ключ и… какой автобус, граждане? Состаришься, пока дождешься. Рысью к метро. Нет, не рысью, галопом.

Через сорок минут, взмокший, помятый, как наволочка после стирки, ввалился в прокуратуру. Костя, увидев его, улыбнулся, поприветствовал. Волин, пробегая мимо, только кивнул в ответ.

– Аркадий Николаевич, – окликнул дежурный. Тот резко затормозил, обернулся. – Вам звонил Русницкий. Просил передать, что он поехал к… – Костя заглянул в бумажку. – Сейчас. У меня тут записано… К Ольге Львовне.

– Понял, – кивнул Волин. – Спасибо, Костя.

Скобцов и «компания», в лице «кожаного» Паши и рыжего Стаса, дожидались в коридоре. На появление Волина отреагировали по-разному. Паша многозначительно промолчал. Стас остался равнодушен. Единственным человеком, искренне обрадовавшимся приходу следователя, был Скобцов. Лицо его просветлело, на губах появилась слабая улыбка.

Волин открыл кабинет:

– Заходите.

Как-то само собой получилось, что разместились как и накануне: Стас у окна, Скобцов на стуле у волинского стола, Паша у него за спиной. Только стул у двери был пуст.

– А ваш товарищ… – Волин кивнул в сторону пустого стула.

– Амир-то? – хмыкнул Паша. – Так вы же сами его вчера отрядили телефонные номера проверять.

– А-а-а, ну понятно. – Волин занял свое законное место, положив кейс на колени, извлек из него дело, шлепнул на стол. – Окно приоткройте, пожалуйста, – попросил он Стаса, доставая из несгораемого шкафа магнитофон. – Итак, – продолжал, вставляя кассету в деку, – я прочел показания вашей жены и Третьякова, относящиеся к утру девятнадцатого октября.

– Да, да, – кивнул Скобцов. – Как раз насчет показаний Третьякова я и хотел поговорить.

– Давайте пого… – Волин полез в «дипломат» за ежедневником, – …ворим насчет показаний Третьякова.

– Понимаете… Третьяков врет.

Паша нарочито громко вздохнул и повернулся к окну, словно говоря: «Как мне надоело слушать сказки».

– Вот как? – Волин вывел на страничке «колдуна» цифру 19, подчеркнул ее жирно и отложил ручку.

– Да, да, поверьте.

– Ну, допустим. Допустим, ваш Третьяков врет. Но тогда получается, что и ваша жена врет. И Чернозерский, и еще целая куча сотрудников банка. Я не ставлю под сомнение ваши показания, но они противоречат показаниям двух десятков свидетелей. Вам самому это не кажется странным?

– Нет, – покачал головой Скобцов. – Мне не кажется.

– Почему?

– Потому что тот, кто все это организовал, действовал очень умно и расчетливо. Он специально подставлял меня таким образом, чтобы половина банка могла впоследствии подтвердить, что вру именно я. Я, а не он.

– И вы, конечно, знаете, кто этот таинственный злодей?

– Конечно, – с театрально-таинственным прищуром тряхнул головой Скобцов.

В данную секунду у Волина сложилось впечатление, что подследственный настоящий сумасшедший. Было что-то странное в этом кивке.

– И вы можете назвать его имя?

– Могу.

– Так назовите. – Волин потянулся к магнитофону, нажал клавишу «запись». – Я вас слушаю.

– О, – Скобцов выпрямился, улыбнулся победно. – Я назову его имя и фамилию. Только сначала придется объяснить, почему я пришел именно к такому выводу.

Волин помолчал секунду, затем спросил:

– А просто назвать фамилию вы не можете?

– Если я просто назову фамилию, вы мне не поверите. Я знаю.